CC BY
181
ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 1(091)
СОЦИАЛЬНАЯ ОСНОВА ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА ПОЗДНЕГО ВИТГЕНШТЕЙНА
© Евгения Евгеньевна МЕДВЕДЕВА
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, аспирант, кафедра философии, e-mail: [email protected]
Выявлена социальная основа философии языка позднего Витгенштейна, постижение которой позволило лучше понять и правильно интерпретировать идейные установки в философской деятельности австрийского мыслителя. Доказано, что витгенштейновский особый подход к философии наложил отпечаток на его стиль изложения. Понимание смысла языковых выражений обусловлено, согласно Витгенштейну, культурно-историческим контекстом, определенной языковой ситуацией, специфику и уникальность которой он стремился показать. Обыденный язык оказывается в фокусе внимания позднего Витгенштейна. По стилю витгенштейновские работы напоминают сократовские диалоги. Их отличает композиционное и предметное своеобразие, при этом они не похожи на традиционные философские сочинения. Главная особенность концепции философии позднего Витгенштейна заключается в том, что он понимал философию не как теорию, а как деятельность, направленную на прояснение и строгое разграничение мыслей. Специфика предмета философии Витгенштейна обусловлена социальной основой языковой практики. Природа вещи стала понятной через овладение грамматикой определенного языкового сообщества, ее правилами употребления, которые выстроены на «глубинном», концептуальном уровне. Механизмы работы языка обусловлены конкретными формами существования, видами совместной деятельности людей. В результате естественный язык у Витгенштейна служит не только средством познания и освоения мира, но и источником его открытия, понимания. Для Витгенштейна было очевидным, что все заблуждения в языке связаны с нарушением его социальных установлений, норм лингвистической практики, что приводит к выходу за пределы осмысленного. Залог успеха при «лечении» «метафизических болезней» австрийский философ видит в прояснении «глубинных», концептуальных механизмов работы языка, в выявлении тех обстоятельств или предпосылок, которые оказывают влияние на осмысленный характер высказываний.
Ключевые слова: Людвиг Витгенштейн; обыденный язык; жизненный опыт; философия языка; интерпретация.
Людвиг Витгенштейн (1889-1951) был одним из самых оригинальных и творческих мыслителей XX столетия. При жизни он печатался крайне мало, но сразу после смерти его труды стали активно издаваться. Подлинный масштаб посмертных публикаций Витгенштейна, возможно, затемняется обильным потоком комментариев относительно идей мыслителя и его жизни.
В предлагаемом исследовании выявляется социальная основа философии языка позднего Витгенштейна, анализ которой позволяет нам лучше понять и правильно интерпретировать идейные установки философской деятельности австрийского мыслителя: понимание предмета философии, ее цели и задач. Мы постараемся показать, что
витгенштейновский особый подход к философии, несомненно, наложил отпечаток на стиль изложения мыслей.
Во второй период своего творчества Л. Витгенштейн обращается к анализу повседневного языка. Проблема смысловых идентификаций, условий формирования категориального консенсуса переносится им из области логико-конструктивистских отношений формальных сущностей в сферу реальной повседневности, жизненного опыта людей, служащего опорой рассудочных взаимосвязей, восприятия и осмысления мира. В естественном языке, который человек осваивает в детстве, мир предстает как уже интерпретированный предшествующими поколениями людей. Поэтому понимание смысла
языковых выражений обусловливается, согласно Витгенштейну, культурно-историческим контекстом, определенной языковой ситуацией, специфику и уникальность которой он стремился подчеркнуть. Повседневная среда жизненного опыта людей признается поздним Витгенштейном в качестве смыслообразующей основы языка.
Попытки реабилитации повседневности предпринимались, помимо Витгенштейна, такими философами, как Э. Гуссерль, У. Джеймс, В. Дильтей, А. Щюц, Б. Валь-денфельс [1-5]. В работах данных авторов повседневность характеризуется как «смысловой универсум, совокупность значений» (А. Щюц), «воплощенная и просачивающаяся рациональность» (Б. Вальденфельс), как «преданный, неизменно значимый мир» (Э. Гуссерль), образующий интерсубъективный горизонт несомненности, изначальной данности окружающей действительности и знания о ней.
Для позднего Витгенштейна обыденный язык служит реальной основой взаимодействия субъекта с действительностью, фундаментом очевидности, опираясь на который человек способен осуществлять рациональную целеполагающую деятельность и придти в согласие с миром.
Следует отметить, что философия языка в поздних трудах Л. Витгенштейна имеет ряд особенностей, которые затрудняют восприятие и осмысление его идей, препятствуют рациональной реконструкции взглядов философа, а также служат источником спорных, противоречащих друг другу толкований его текстов.
Специфика стиля и характера витген-штейновской философии
Одной из характерных черт витгенштей-новской философии является метафоричная, афористичная манера изложения, сопровождаемая калейдоскопическим описанием разнообразных случаев языкового поведения. Фрагментарность изложения требует от исследователя предельного внимания, чтобы не упустить из виду суть его рассуждений. Английский философ Д. Перс утверждает, что книги Витгенштейна открывают читателю новый мир [6, р. 3].
Обыденный язык как повседневная среда жизненного опыта человека находится в постоянном изменении, динамике. Видимо, по-
этому обыденный язык оказывается в фокусе внимания позднего Витгенштейна. Философ излагает свои мысли в форме диалога с внутренним «Я», представляемым в виде воображаемого оппонента. По стилю витгенштей-новские работы напоминают сократовские диалоги. Их отличает композиционное и предметное своеобразие, при этом они не похожи на традиционные философские сочинения. Акценты во фрагментах размышлений Витгенштейна расставлены таким образом, что трудно определить, какой из них является главным. Свои «Философские исследования» (1953) Витгенштейн сравнивал с альбомом, включающим «как бы множество пейзажных набросков, созданных в ходе этих долгих и запутанных странствий» [8, с. 78]. Подсчитано, что в данной работе содержатся 784 вопроса, лишь на 100 из них даны ответы, причем 70 из них тут же были охарактеризованы как ложные [9, с. 28].
Главная особенность поздней философии Витгенштейна состоит в том, что она не теоретична по своему характеру, она не является ни учением, ни системой, обобщающей внутренний интеллектуальный опыт мыслителя, не предоставляет читателю привычно ясных, отточенных определений, выводов. Поэтому попытки реконструировать концепцию языка позднего Витгенштейна наталкиваются на непреодолимые препятствия и противоречат намерениям самого философа. Как подчеркивает М.С. Козлова, «основные его идеи носят не теоретический, а практико-методологический характер. При теоретическом же подходе, против чего постоянно предостерегал Витгенштейн, нас ожидают неувязки, недоразумения» [9]. «Он постоянно подчеркивал нетеоретическую направленность своих поисков... не потому, что ему хотелось что-то сравнивать, замаскировать по тем или иным причинам. Просто он иначе понимал свою задачу, задачу философии вообще. Он мыслил философию не как совокупность утверждений, а как живое действие, навык, которым надо. учиться упражнением» [9, с. 29-30].
Для Витгенштейна главным была демонстрация способа, метода, при помощи которого можно добиться исчезновения философских проблем, «возникающих, - по его мнению, - в результате превратного толкования форм нашего языка» [7, с. 127].
Таким образом, главная особенность концепции философии позднего Витгенштейна заключается в том, что он понимал философию не как теорию, а как деятельность, направленную на прояснение и строгое разграничение мыслей. «Ясность, к которой мы стремимся, - подчеркивает он, - это, право же, исчерпывающая ясность. А это просто-напросто означает, что философские проблемы должны совершенно исчезнуть» [7, с. 131].
Некоторые интерпретаторы стараются не замечать подобные высказывания Витгенштейна, стремясь обнаружить у него нечто вроде теоретической точки зрения. Они абсолютизируют, вырывая из общего контекста его рассуждений, определенные тезисы типа: «значение слова есть его употребление» и делают выводы о наличии у австрийского мыслителя широко обоснованного теоретического утверждения о сущности значения слова, а именно, что слово «показывает» свое значение при его употреблении в определенном лингвоситуативном контексте. Вместе с тем такая точка зрения не лишена оснований.
Сегодня большинство исследователей сходится во мнении, что невозможно разобраться в многообразии вопросов, аргументов, мысленных диалогов Витгенштейна, понять их смысловое ядро без предварительного условия рассматривать его взгляды в целостности, единстве. В центре его постоянного внимания находились проблемы значения языковых выражений, функции языка, природы философских знаний. Специфика предмета философии у Витгенштейна во многом обусловливалась социальной основой языковой практики.
Язык как главный предмет философии
Для Витгенштейна тема языка является главной. Следует сказать, что проблема языка является настолько всеобъемлющей, что способна заслонить собою все остальное.
В поздней философии Л. Витгенштейна априорная структура языка не выступает в качестве решающего условия, устанавливающего смысл предложений. Австрийский философ занимается анализом естественного языка, правил его употребления в реальном жизненном контексте, в сфере социальных взаимосвязей и практики людей. Социальные общепринятые правила использования повседневного языка задаются и усваиваются
личностью a posteriori в процессе ее обучения и воспитания. И, как следствие, прагматический аспект естественного языка выходит у Витгенштейна на первый план. Он связывает использование языка с реализацией определенной цели. Слова и предложения естественного языка сравниваются с инструментами, лежащими в специальном ящике: «Насколько различны функции этих предметов, настолько различные и функции языка» [7, с. 59]; «Рассматривай предложение как инструмент, а его смысл как его применение» [7, с. 240]. Для Витгенштейна «язык -это инструмент. Его понятия - инструменты» [7, с. 236]. Высказывания Витгенштейна о словах, предложениях как инструментах связаны со стремлением подчеркнуть функцио-нально-деятельностную природу языка. Такой подход принципиально менял его раннее представление о языке в «Логико-философском трактате» (1921) как статичной, унифицированной системе. Использование Витгенштейном инструменталистского подхода к языку можно объяснить новой установкой австрийского мыслителя, направленной на «избежание неправильности или пустоты наших утверждений» [7, с. 131]. Он понимал, что в самих способах употребления языкового выражения человек использует «идеал», каковым для него служат собственные представления относительно истинного значения слов. Это своего рода образцы, корреляты нашего знания о мире. Человек смотрит на окружающую действительность сквозь «линзы» - систему понятий, сформированных и разделяемых языковым сообществом, - которые он не замечает. Однако именно они определяют мировоззрение субъекта, его взгляд на мир. «Этот идеал, по нашим представлениям, непоколебим. Ты не можешь выйти за его пределы. Ты всегда должен возвращаться к нему. Нет ничего вне его; в этом вне не хватает воздуха для дыхания. - Откуда пришло к нам такое представление? Похоже, оно сидит в нас, как очки на носу, -что бы мы не смотрели, мы смотрим через них. Нам никогда не приходит в голову снять эти очки» [7, с. 125-126]. И далее: «Мы делаем предикатами вещей то, что заложено в наших способах их представления» [7, с. 126]. Подобно Канту, указывающему на то, что между действительностью и познающим субъектом лежит интеллект, вследствие чего
предметы не могут познаваться такими, какими они существуют сами по себе, Витгенштейн заявляет, что поскольку мышление выражает себя посредством языка, то язык является той универсальной средой, которая располагается между субъектом и действительностью. По мнению австрийского философа, идеальный, точный язык, на который можно положиться, сказав, что теперь слова не «затемняют наше зрение» и не «обманывают наш разум» [10, с. 547], есть несбыточная мечта, возникающая из ложного представления о возможности достижения объективного взгляда на вещи, непосредственного видения явлений и состояний окружающего мира через очищение замутненных форм обыденного языка. «Нас берет в плен картина. И мы не можем выйти за ее пределы, ибо она заключена в нашем языке и тот как бы нещадно повторяет ее нам» [7, с. 128]. Согласно Витгенштейну, если мы попытаемся объяснить видение мира, сказав что-то о его природе, то это будет принадлежать нашему взгляду на мир. Говорить о мире - значит говорить о нем в перспективе определенного языка, сформированного и развиваемого в рамках определенной культурно-исторической традиции. Как заметил Х.-Г. Гадамер, «люди, воспитанные в традициях определенного языка и определенной культуры, видят мир иначе, чем люди, принадлежащие другим традициям» [11, с. 517]. Эта же мысль содержится в позднем труде Витгенштейна «О достоверности» (1969), где показано, что каждый человек имеет определенную «картину мира» в зависимости от конкретных условий своего бытия. Ребенок, пишет он, воспринимает картину мира, не изобретая ее, а заучивая, при этом он полагается на авторитет родителей, учителей; «это унаследованный опыт, отталкиваясь от которого я различаю истинное и ложное» [12]. В языке, которому он обучается, выражены представления о мире, отражены социальные отношения и взаимосвязи окружающего его сообщества. Повседневный, естественный язык конкретного народа является воплощением его жизненного опыта. Этот опыт преобразуется в языковую форму. Согласно Витгенштейну, вслушиваясь в то, что говорит наш повседневный язык, мы раскрываем онтологию вещи: «О том, какого рода объектом яв-
ляется нечто, дает знать грамматика. (Теология как грамматика)» [7, с. 200].
Таким образом, природа вещи становится понятной через овладение грамматикой определенного языкового сообщества, ее правилами употребления, которые выстраиваются на «глубинном», концептуальном уровне. Механизмы работы языка обусловлены конкретными формами существования, видами совместной деятельности людей. В результате естественный язык у Витгенштейна служит не только средством познания и освоения мира, но и источником его открытия, понимания.
О цели и задачах философии
В поздний период своего творчества Витгенштейн сохраняет недоверие к классической метафизике как теоретической науке и продолжает последовательно развивать критическую посылку, выдвинутую им еще в «Логико-философском трактате» о бессмысленности философских проблем. Но теперь акцент смещается на способы употребления обыденного языка, которые вводят нас в заблуждение. Цель предложенной им «терапевтической» философии состоит в том, чтобы избавиться от недоразумений, касающихся использования слов и проведения определенных аналогий, чтобы таким образом достичь ясности, согласия в отношении употребляемых лингвистических выражений. В этот период у него сложилось представление о философствовании как терапевтической деятельности. «Философ - тот, кто сначала должен вылечить многие недуги собственного рассудка, прежде чем он придет к понятиям здравого человеческого разумения» [13, с. 452].
Для Витгенштейна было очевидным, что все заблуждения в языке связаны с нарушением его социальных установлений, норм лингвистической практики, что приводит к выходу за пределы осмысленного. Залог успеха при «лечении» «метафизических болезней» австрийский философ видит в прояснении «глубинных», концептуальных механизмов работы языка, в выявлении тех обстоятельств или предпосылок, которые оказывают влияние на осмысленный характер высказывания. Таковыми, в частности, являются: знание и владение техникой языка, лингвистические и экстролингвистические факторы
высказывания, контекст употребления языковых выражений.
Устранение недоразумений при употреблении слов осуществляется Витгенштейном не через непосредственное обращение к именуемым вещам, а опосредованно через грамматический анализ. Причем его интересуют, прежде всего, те слова, которые не имеют эмпирически доступных референтов. Это или слова, обозначающие ментальные состояния субъекта, или числительные, предлоги и т. д., которые играют особую роль в системе языка. Витгенштейн подчеркивает значимость философской грамматики при размышлении над вечными проблемами метафизики [7, с. 129].
Критика в адрес витгенштейновского подхода, как правило, состоит в том, что он подменяет разногласия, касающиеся природы вещей, спором по поводу словоупотребления, вместо того, чтобы обратиться к самим вещам, о которых говорит грамматика [14, с. 167]. «Поздняя работа Витгенштейна, -по словам Барри Страуда, - воплощает идею, что философия есть деятельность прояснения, но не доктрина и не истина» [15, с. 65]. Витгенштейн критикует объяснительные процедуры при анализе феноменов действительности. Он считает, что всякое объяснение есть изложение определенной позиции, оно, как правило, утверждает приоритет одного единственного взгляда на вещи, выдавая его за истину. Это ведет к догматизации предложенного аспекта видения предмета. Поздняя философия Витгенштейна направлена как раз против подобного некритического подхода. Он постоянно подчеркивал в своих лекциях, что учит не мнениям, а способам исследования проблем, переходам от заблуждения к истине. Понимание, которое ищут философы, согласно Витгенштейну, никогда не будет схвачено теорией, оно может быть только описано. Это поможет исследователю увидеть знакомое явление в истинном свете. Он стремится привлечь наше внимание к тем аспектам вещей, которые уже открыты нашему взгляду, но при этом призывает взглянуть на них под иным углом зрения. Формулируя подобную задачу, он пишет: «из повседневности. (Их не замечают, - потому что они всегда перед глазами.) Подлинные основания исследования их совсем не привлекают внимания человека. До сих пор пока
это не бросится ему в глаза. - Иначе говоря: то, чего мы [до поры] не замечаем, будучи увидено однажды, оказывается самым захватывающим и сильным» [7, с. 131].
Определенное влияние на подобный характер рассуждений и стиль изложения Витгенштейна оказало творчество Георга Лих-тенберга - немецкого философа-просветителя XVIII в., в «Афоризмах» у которого мы находим мысли, поражающие нас буквальным совпадением с интенциями Витгенштейна. Например: «Склонность людей считать незначительные вещи значительными породила немало значительного»; «Следует стремиться увидеть в каждой вещи то, чего еще никто не видел, и над чем еще никто не думал»; «Когда людей станут учить не тому, что они должны думать, а то, как они должны думать, то тогда исчезнут всякие недоразумения» [16, с. 74, 80, 101].
Витгенштейн задается вопросом: «Вижу ли я всякий раз действительно нечто другое или же я только интерпретирую различными способами то, что вижу? Я склонен сказать первое. Но почему? - Интерпретация - это мышление, деяние, тогда как видение - это состояние» [7, с. 299]. Согласно Витгенштейну, чувственный опыт, ощущения выступают в качестве основного источника нашего знания о реальном мире. Окружающий человека мир остается тем же самым, каким был вчера и сегодня. Его многообразие, изменчивость обусловливаются динамичной грамматической структурой повседневного языка. Что, например, произошло, когда мы неожиданно для себя оценили в привычной знакомой нам картине то, что раньше никогда не замечали? Открыли ли мы новый объект, или просто изобрели новый способ видения, восприятия? «Эту новую точку зрения ты толкуешь, - говорит Витгенштейн, - как видение нового объекта. Предпринятый тобой же грамматический маневр ты толкуешь как квазифизическое явление, которое ты наблюдаешь. (Подумай, например, над вопросом: «Является ли чувственно данное тем материалом, из которого строится Вселенная?») Но небезупречно мое выражение: ты предпринял «грамматический» маневр. Прежде всего ты открыл новый взгляд на вещи. Это подобно тому, как если бы ты изобрел новый стиль живописи или новый стихо-
творный размер, или же новый вид пения» [7, с. 205].
Витгенштейн предостерегает против излишней самоуверенности тех, кто полностью полагается на однозначный, абсолютно правильный смысл употребляемых понятий. Познающая личность не просто пассивно воспринимает окружающую действительность, концептуализируя ее средствами языка, а проецирует, конструирует ее, согласно собственным возможностям, особенностям характера, воспитанию, умению, личному таланту.
Для Витгенштейна «видение мира в определенном аспекте», открытие перспективы предполагает корреляцию языка, интерпретацию со стороны познающего субъекта, включение его активного, творческого, волевого начала. Интерпретация реализуется через использование концептуальной сети конкретно-исторического сообщества. Интерпретация, по сути, выступает в качестве важнейшего элемента философии Витгенштейна [17, с. 225].
Таким образом, Витгенштейн, постоянно отграничивая философию от науки, открывает перед ней совершенно новую перспективу - быть рядом с человеком, с жизнью. Данная установка определяет социальную направленность его философии. Позитивный смысл философии позднего Витгенштейна состоит в том, что она демонстрирует, открывает незнакомое в сфере обыденного, повседневного мира, она обращается к обычным, привычным для человека аспектам жизни. Д. Перс на основании этого сравнивает философию Витгенштейна с искусством, поскольку ее цель - показать, научить видеть и открывать необычное в обычном, непривычное в привычном [6, р. 17].
1. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Вопросы философии. 1992. № 7. С. 136-176.
2. Джемс У. Прагматизм: новое название для некоторых старых методов мышления: Популярные лекции по философии. М., 2011.
3. Дильтей В. Введение в науки о духе // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. М., 1987.
4. Шюц А. Избранное: мир, светящийся смыслом. М., 2004.
5. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности // Социо-Логос. М., 1991. С. 39-50.
6. Pears D. The False prison: A study of the development of Wittgenstein's philosophy. Oxford, 1987. Vol. 1.
7. Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1.
8. КозловаМ.С. Концепция философии в трудах позднего Витгенштейна // Природа философского знания. М., 1975.
9. Козлова М.С. Философия как деятельность: Мысли Л. Витгенштейна // Современная аналитическая философия. Вып. 3. М., 1991.
10. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Локк Дж. Сочинения: в 3 т. М., 1985. Т. 1.
11. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988.
12. Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1.
13. Витгенштейн Л. Культура и ценность // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1.
14. Полани М. Личностное знание. М., 1985.
15. Боброва Л.А. Современное состояние аналитической философии. М., 1988.
16. Лихтенберг Г.К. Афоризмы. М., 1964.
17. Медведев Н.В. Историческое измерение языка в философии Л. Витгенштейна // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2011. Вып. 4 (96).
Поступила в редакцию 6.09.2013 г.
UDC 1(091)
SOCIAL BASE OF LANGUAGE PHILOSOPHY OF LATE WITTGENSTEIN
Evgeny Evgenyevna MEDVEDEVA, Tambov State University after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Post-graduate Student, Philosophy Department, e-mail: [email protected]
The social basis of philosophy of language of the late Wittgenstein which comprehension allows us to understand better and correctly to interpret ideological installations in philosophical activity of the Austrian thinker is considered. It is disclosed that Wittgenstein's special approach to philosophy affected its style of a statement. The understanding of sense of language expressions is caused, according to Wittgenstein, a cultural and historical context, a certain language situation, he sought to show specifics and which uniqueness. Ordinary language appears in focus of attention of late Wittgenstein. On style Wittgenstein's works remind Socratic dialogues. They are distinguished by a composite and subject originality, thus they aren't similar to traditional philosophical compositions. The main feature of the concept of philosophy of late Wittgenstein is that he understood philosophy not as the theory and as the activity directed on clearing and strict differentiation of thoughts. It is claimed that specifics of a subject of philosophy of Wittgenstein are caused by a social basis of language practice. The nature of a thing becomes clear grammar through mastering of a certain language community, its rules of the use which are built at "deep", conceptual level. Mechanisms of work of language are caused by concrete forms of existence, types of joint activity of people. As a result the natural language at Wittgenstein, serves not only a learning tool and world development, but also a source of its opening, understanding. For Wittgenstein was obvious that all delusions in language are connected with violation of its social establishments, norms of linguistic practice that leads to an exit out of limits of the intelligent. At "treatment" of "metaphysical diseases" the Austrian philosopher sees the key to success in clearing of "deep", conceptual mechanisms of work of language, in identification of those circumstances or preconditions which have impact on intelligent character of statements.
Key words: Ludwig Wittgenstein; ordinary language, life experience, language philosophy, interpretation.
