CC BY
20DOI: 10.18522/2070-1403-2017-63-4-11-20
ФИЛОСОФИЯ
УДК 101 Г.А. Воробьев
Пятигорский государственный лингвистический университет г. Пятигорск, Россия redaction-el@mail .га
СОЦИАЛЬНАЯ ЭНТРОПИЯ И СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ
В ПРОСТРАНСТВЕ ВОСПРОИЗВОДСТВА СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
[Gennady A. Vorobyev Social entropy and socio-political uncertainty
in the space of the reproduction of social reality in the Russian society]
The reproduction of social reality as the maintenance, conservation and change in the society is clearly "inscribed" in the coordinates of social when cultural transformation of the socio-political uncertainty in the space of the reproduction of social reality is closely connected with the factor of power and the political elite. Socio-political uncertainty exists in the conditions when it is not clear, neither the nature nor the number of possible solutions or outcomes of the proposed options, i.e. in a situation when the probability of any event cannot be established. Socio-political uncertainty in the space of the reproduction of social reality is presupposed by a controversial course of political transformation in Russia.
Key words: social entropy, social reality, socio-political uncertainty, reproduction of social reality.
В социально-философском дискурсе категория социальной энтропии способна выступать как аналитический инструмент, дающий возможность «работать» с социальной реальностью, поскольку данная категория способна упорядочить многообразие значений, смыслов и социальных практик, связанных с процессами социального порядка/хаоса, социальной дезорганизации и социальной упорядоченности. Социально-политическая неопределенность в пространстве воспроизводства социальной реальности связана с фактором власти и политической элиты. При этом воспроизводство социальной реальности как поддержание, сохранение и изменение общества отчетливо «вписано» в координаты социокультурной трансформации.
Д.Е. Палатников связывает социально-политическую неопределенность с комплексом динамических взаимодействий порядка и хаоса. Характеризуя социально-политическую среду как динамическое взаимодействие трех основных уровней, автор пишет, что система самоорганизации политической среды представляет собой образование и функционирование устойчивые политических структур. Образование этих структур можно представить как процесс спонтанного выбора из множества кооперативных политических взаимодействий тех, что обеспечивают синхронизацию функционирования образующихся политических структур [8].
В России становление современной политической системы совпало по времени с рыночными экономическими преобразованиями. Новая система начала формироваться практически мгновенно после разрушения партии-государства. Трансформация российской политической системы выдвинула на передний план проблематику влияния политических акторов на общество, механизмов образования, функционирования и взаимодействия политических институтов, а также рекрутинга и функционирования политической элиты. Демократические процессы, затрагивающие все сферы общественной жизни, формирование рыночной среды и конкурентных начал привели к необходимости апелляции к мнению граждан по всем важнейшим вопросам. В таких условиях выборы должны были взять не себя функцию не только формирования легитимных органов власти, но и политического представительства интересов больших социальных групп. Однако в итоге современная российская политика существенно отклонилась от заданного демократического курса.
В результате российской политической системе стали присущи такие характерные черты, как номинальность разделения властей при сосредоточении основного властного ресурса в руках президента, узкого круга лиц из номенклатуры и крупного бизнеса, авторитарно-олигархический тип управления с сохранением основных демократических процедур, подконтрольность исполнительной власти президенту.
По определению И.А.-Г. Биджева, неопределенность порождает социально-политическую напряженность, которая в свою очередь приводит к неустойчивости социально-политической системы, нарушает работу государственных механизмов и оказывает деструктивное влияние на функционирование старого порядка [1]. Исследователи исходят из того, что устойчивость
социально-политического развития обеспечивается системой отношений «политические партии - государство - общество», которая связана во многом с согласованием интересов, создающих для всех субъектов и институтов системы социально-политических отношений пространство устойчивого развития. Если же начинается кризис социально-политических отношений, то это ведет к нарушению равновесного состояния, в перспективе к деградации, распаду и даже возможной катастрофе системы. Разрыв связей между субъектами социально-политической сферы предвещает гибель данной системы социально-политических отношений, когда исчезают все или же большинство ее составляющих [5]. Социально-политическая неопределенность в пространстве воспроизводства социальной реальности - это отсутствие заданности, пределов. Неопределенность возникает в условиях неясности характера, количества возможных решений и результатов предложенных вариантов, когда не может быть установлена вероятность наступления того или иного события. Ситуация политической неопределенности представляет собой особенный момент функционирования и развития политической системы, который делает ее дальнейшее развитие неустойчивым и нестабильным [1].
С.А. Красиков обращает внимание на то, что в ситуации с неопределенностью, основанной на дихотомии реальной действительности и возможности как наступления объективно неблагоприятного последствия, так и вероятности обретения благ и выгод, в обществе возникают и нарастают риски. Увеличение рисков и настоятельная необходимость управления ими с учетом возрастания роли таких факторов, как самоорганизация и самоуправление политических акторов в условиях развития российского общества, представляющего ныне новую социальную реальность, становится отличительной чертой российской современности [4].
Социально-политическая неопределенность в пространстве воспроизводства социальной реальности обусловлена противоречивым ходом политической трансформации в России. Так, исследователи Центра стратегических разработок отмечают, что особенностью текущей политической ситуации является снижение эффективности различных элементов политической системы, которые в прошлом успешно работали на ее благополучие. В то же время такие процессы, как ослабление тандема в результате рокировки, старение политических брендов, исчерпание риторического ресурса
и сбои в системе партийного манипулирования во многом обусловлены внутренней логикой развития политической системы и носят необратимый характер. В итоге, политическая система исчерпывает ресурс саморазвития именно тогда, когда структурные изменения российского общества ведут к системной политической трансформации [2].
Отсюда - социальный и политический риск - возникновение ситуации с неопределенностью, основанной, по определению С.А. Красикова, «на дихотомии реальной действительности и возможности как вероятности наступления объективно неблагоприятного последствия для социальных акторов (индивидуальных или коллективных), так и вероятности обретения выгод и благ, что субъективно рефлексируется самоорганизованными акторами в контексте определенных ценностных координат, на основании чего ими принимаются решения и осуществляется выбор альтернативы действия». Последствия рисков носят двойственный амбивалентный характер. С одной стороны, риски ведут к утратам и росту нефункциональности всех систем общества, с другой - риски могут способствовать увеличению статусно-ролевой функциональности членов общества [4].
Социально-политическая реальность отражается в массовом сознании в виде суждений, мнений, оценок, ориентаций, ожиданий, прогнозов. Все это выводит на проблему человека в политическом измерении. Политика нередко воспринимается как поле действия больших социальных общностей, государственных институтов, партий, известных политиков. Отдельный же человек в политических процессах нередко представляется малозначимой единицей, не способной повлиять на их развитие. Действительно, роль обычного человека, не причастного к принятию политических решений, в практической политике не следует преувеличивать. Она может меняться в зависимости от уровня развития демократии, типа государства, исторического периода, порой доходя до очень малых величин. Но в любом случае отдельный человек не может быть полностью исключен из сферы политических отношений, поскольку он является их объектом и субъектом.
Критический анализ современной социально-философской литературы позволяет утверждать, что постановка вопроса о взаимодействии социальных общностей и политики предполагает признание их существования как объектов социальной реальности, разделенных друг от друга в пространстве и времени.
Так, философ и политолог В.Д. Зотов отмечает, что проблемное поле политической философии мечется между двух полюсов - объективной реальностью государства и власти и «политическим человеком», обладающим всей системой ценностей, свободной волей, идеалами, моральными принципами, отсутствие которых или безразличное отношение к ним приведут общество к распаду.
При этом одним из главных критериев различия между закрытыми, слабо динамичными, досовременными обществами и открытыми современными обществами, для которых характерны усложняющаяся социокультурная динамика, флуктуации, бифуркации, рассинхронизация различных форм жизнедеятельности становится сам факт наличия неопределенности и риска в самых разнообразных формах человеческого творчества и деятельности. При этом риски неравномерно распределены между социальными группами и общностями, по-разному воспринимаются ими и социально конструируются, что накладывает негативный отпечаток на формирование уровня доверия к социальным институтам и власти. Соответственно, применимо к современному обществу приходится говорить о социально-культурной дисперсии рисков [4].
Понятие «политика», имеющие древнегреческие корни, традиционно рассматривается в качестве особой сферы деятельности, включающую властные отношения и взаимодействия между людьми, членами группы, институтами, народами, нациями и государствами. В обыденном понимании политика обычно трактуется как совокупность проблем государственного управления, так как история наглядно демонстрирует, что политическая жизнь в рамках истории не выделялась из общей суммы общественных явлений и была всецело подчинена государству. Однако не стоит смотреть на политику только через призму вопросов государственного управления и регулирующей роли государства в жизни общества. Политическая сфера обширна, она включает в себя всю совокупность властных отношений. Соответственно, политический человек предстает в различных проявлениях, но главным представляется определение его роли, значимости в обществе. Без осуществления власти невозможно коллективное существование людей, согласование их пересекающихся интересов. Власть посредством прямого и косвенного воздействия на граждан способна нейтрализовать напряженность и конфликтность, создавать условия для стабилизации общественной системы и осуществлять регулятивные функции.
Стремясь адекватно отразить сущность социально-политической неопределенности как фактора нарастания социальной энтропии в российском обществе, Д.Е. Москвин оперирует понятием институциональной неопределенности, которая связана с тем, что акторы социальной и политической коммуникации не способны найти компромисс в отношении политических и поведенческих процедур и правил. Согласно Д.Е. Москвину, можно говорить о доминировании политических практик, претендующих на регулярность. Вектор трансформации постоянно изменяется, целью становятся системная стабильность и политический порядок, понимаемые как четко установленные «правила игры». В этой связи авторитарный тренд, берущий свое начало в истоках путинской эпохи, может трактоваться в качестве попытки преодоления фактора институциональной неопределенности [7].
Иная оценка современной политической реальности содержится у Д.Е. Фурмана, который пишет, что, «быстро пройдя через романтический революционный период становления, а затем изживания хаоса и построения авторитарного порядка и достигнув «зрелости» - максимально возможной для нее управляемости, - система погружается в период чисто инерционного существования, аналогичный периоду «застоя» в советском цикле развития». За этапом зрелости идет этап склеротической старости и приближения «последнего кризиса» [9]. Социальная инерционность в динамике социокультурных перемен, на которую обращает внимание Д.Е. Фурман, выступает негативным фактором, замедляющим социальные нововведения, что в целом обусловлено инерционностью культуры, мышления и социального поведения. При этом определяющую роль играет целенаправленная политика властных элит как доминирующих субъектов социального действия, преследующих цели удержать свое влияние.
Недаром, к примеру, отечественный социолог Н.А. Матвеева исходит из того, что инерция есть механизм взаимодействия социального субъекта с социальной средой в определенной социальной системе, механизм самосохранения социального субъекта, обеспечивающий воспроизводство социальной среды и системы в целом. Инерция (инерционность) как социологическое понятие, - полагает она, - должно использоваться при исследовании динамики общественного развития, степени устойчивости общества и отдельных его подсистем, тенденций развития социальных систем, степени индивидуальной и социальной субъектности человека и общества [6].
Социально-политическая неопределенность в пространстве воспроизводства социальной реальности отражается в процессах ее восприятия социумом. Так, описывая изменение политических настроений россиян после президентских выборов 2012 года, эксперты Центра стратегических разработок обращают внимание на наличие «выученной беспомощности» как нарушения мотивации в результате пережитой субъектом неподконтрольности ситуации, т.е. независимости результата от прилагаемых усилий («сколько ни старайся, все равно без толку»). На индивидуальном уровне подобный синдром впервые описали американские психологи М. Селигман и С. Майер, указавшие на следующие источники формирования беспомощности: 1) переживание индивидом неблагоприятных событий в контексте отсутствия возможности контролировать события собственной жизни; 2) опыт, связанный с наблюдением беспомощных людей (например, телевизионные сюжеты о беззащитных жертвах); 3) авторитарный стиль руководства [3].
Выученная беспомощность проявляется недостатком в мотивационной, когнитивной и эмоциональной областях. Мотивационный дефицит проявляется в неспособности активно действовать и менять ход развития ситуации. Когнитивный дефицит видится в неспособности приобрести эффективные навыки для решения той или иной ситуации. Дефицит в эмоциональной области проявляется в подавленном, депрессивном состоянии, вызванном ощущением собственной бесполезности. Появление и развитие синдрома социального синдрома выученной беспомощности у российского населения имеет глубокие исторические корни, однако, был заметно усилен политическими преобразованиями В.В. Путина (в частности, фактическая отмена выборов на всех уровнях) [3].
Проблема создания общества с демократическим режимом неизбежно требует смещения акцентов от административно-государственного управления к управлению политическому. Однако общество переходного типа, каковым является российское, как бы соединяет в себе элементы старой и новой политической системы, для него характерны противоречивость и фрагментарность законодательства, отсутствие механизмов гражданского общества, плохо предсказуемая смена политических элит, манипулятивные политические технологии.
По большому счету у российского политического класса свои интересы и свой курс, что полностью соответствует условиям социально-политической
неопределенности. Согласно Л.Ф. Шевцовой, либеральная фразеология позволяет не только развивать рыночные отношения в форме, облегчающей присвоение рыночного продукта правящим классом, но также способна обеспечить «встраивание» российской элиты в западный социум при сохранении национал-державного курса внутри России. Правящую элиту гораздо больше беспокоит вероятность «горбачевского синдрома», связанного с утратой властной монополии на власть. Россия проскочила этап «застоя» в годы путинского президентства, которое воспринималось как «подъем», и вступила в период стремительной деградации и социальной архаизации [10].
Многие аналитики сходятся на том, что формирование гражданского общества является одной из центральных задач в сфере социально-политического развития современной России. Современное демократическое государство уже не может эффективно функционировать только в рамках институтов власти. Поэтому развитие взаимодействия гражданского общества и партийной системы в современной России предопределяется эволюцией как самого гражданского общества, так и тех его структур и институтов, которые обеспечивают политическое и функциональное представительство в политическом процессе.
Таким образом, воспроизводство социальной реальности как поддержание, сохранение и изменение общества отчетливо «вписано» в координаты социокультурной трансформации, когда социально-политическая неопределенность в пространстве воспроизводства социальной реальности тесно связана с фактором власти и политической элиты. Социально-политическая неопределенность в пространстве воспроизводства социальной реальности -это отсутствие заданности, пределов. Неопределенность существует в условиях, когда не ясны ни характер, ни количество возможных решений, ни результаты предложенных вариантов, то есть в ситуации, когда вероятность наступления каких-либо событий не может быть установлена.
Социально-политическая неопределенность в пространстве воспроизводства социальной реальности обусловлена противоречивым ходом политической трансформации в России. Отсюда социальный и политический риск -возникновение ситуации с неопределенностью. Общество переходного типа, каковым является российское, как бы соединяет в себе элементы старой и новой политической системы, для него характерны противоречивость и фрагментарность законодательства, плохо предсказуемая смена политических
элит, манипулятивные политические технологии. У российского политического класса свои интересы и свой курс, что полностью соответствует условиям социально-политической неопределенности. Сама же социально-политическая неопределенность в пространстве воспроизводства социальной реальности заставляет лидеров и политическую элиту маневрировать, одновременно с этим совершенствуя «вертикаль».
ЛИТЕРАТУРА
1. Биджев И.А.-Г. Ситуации неопределенности как фактор российского политического процесса. Автореф. дисс. канд. полит. наук. Ставрополь, 2009.
2. Дмитриев М., Белановский С., Мисихина С., Омельчук Т. Движущие силы и перспективы политической трансформации России. Доклад Центра стратегических разработок. [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://svop.ru/files/meetings/m009013371564305.pdf.
3. Изменение политических настроений россиян после президентских выборов. Доклад экспертов Центра стратегических разработок Комитету гражданских инициатив. Москва, октябрь 2012 год. [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://docplayer.ru/25956607-Doklad-ekspertov-centra-strategicheskih-razrabotok-komitetu-grazhdanskih-iniciativ-izmeneniya-politicheskih-nastroeniy-rossiyan-posle-prezidentskih-vyborov.html.
4. Красиков С.А. Управление социально-политическими рисками в условиях глобализации. Автореф. дисс. докт. полит. наук. Нижний Новгород, 2008.
5. Левашов В.К. Россия на развилке социополитических траекторий развития // Мониторинг общественного мнения. 2011. № 3 (103).
6. Матвеева Н. Социальная инерция. К определению понятия // Социологические исследования. 2004. № 4.
7. Москвин Д.Е. Институциональная неопределенность как фактор трансформации политической системы // Известия Уральского государственного университета. 2007.№ 50.
8. Палатников Д.Е. Роль социальной синергетики в познании социально-политических явлений. Автореф. дисс. канд. философ. наук. Иваново, 2009.
9. Фурман Д.Е. Движение по спирали. Политическая система России в ряду других систем. М., 2010.
10.Шевцова Л. Деградация // Новая газета. 2010. 1 декабря.
REFERENCES
1. Bijev A. I.-G. Situation of uncertainty as a factor in the Russian political process. Abstract of thesis. Stavropol, 2009.
2. Dmitriev M., Belanovsky S., Misikhina S., Omelchuk T. Driving forces and prospects of political transformation of Russia. Report of the Center for strategic research. [Electronic resource]. URL: http://svop.ru/files/meetings/ m009013371564305.pdf.
3. Changes in political attitudes of Russians after the presidential elections. The report of the experts of the Center for strategic research to the Committee of civil initiatives. Moscow, October 2012. [Electronic resource]. URL: http://docplayer.ru/25956607-Doklad-ekspertov-centra-strategicheski-h-razrabotok-komitetu-grazhdanskih-iniciativ-izmeneniya-politicheskih-nas-troeniy-rossiyan-posle-prezidentskih-vyborov.html.
4. Krasikov S. A. Managing socio-political risks in the context of globalization. Abstract of thesis. Nizhny Novgorod, 2008.
5. Levashov V.K. Russia at the turn in the socio-political trajectories of development // Public opinion monitoring. 2011. No. 3 (103).
6. Matveeva N. Social inertia. To the definition of // Sociological studies. 2004. No. 4.
7. Moskvin D. Institutional uncertainty as a factor of transformation of political system // Izvestiya of the Ural state University. 2007. No. 50.
8. Palatnikov D.E. the Role of social synergy in the knowledge of socio-political phenomena. Abstract of the thesis. Ivanovo, 2009.
9. Furman D. E. Movement of the spiral. The political system of Russia among other systems. M., 2010.
10.Shevtsova L. Degradation // Novaya Gazeta, 2010, 1 December.
8 июля 2017 г.
