CC BY
528
К 195-ЛЕТИЮ К. МАРКСА
69
СОЦИАЛИЗМ, ДОМАРКСОБСКИЙ (УТОПИЧЕСКИЙ) СОЦИАЛИЗМ И МАРКСИЗМ: УТОЧММ ПОНАТИА
В.В. МУХАЧЕВ,
доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН, г. Москва,
e-mail: [email protected]
Статья посвящена социалистической мысли, ее двум основным видам - утопическому социализму и марксизму. Сегодня, как и 100-150 лет назад, оба эти вида социалистической теории различными авторами понимаются по-разному, что никак не отвечает принципам научного познания и не способствует выработке точных представлений о современном обществе, которое, оставаясь по своей экономической сути капиталистическим, по-прежнему «беременно» социализмом. Выражая диалектический характер развития предметного мира от низшего к высшему, Маркс писал, что «ключ к анатомии обезьяны лежит в анатомии человека». Следуя методологическим принципам «метода Маркса», им открытого и совместно с Энгельсом развитого диалектического материализма, автор статьи, в первую очередь, останавливается на понятии самого марксизма как самой развитой, в научном отношении, формы теоретического социализма. Очищение понятия марксизма от различных идеологических наслоений позволило реконструировать представление самих Маркса и Энгельса о сущности и генезисе социализма (и коммунизма). Одновременно с этим стало возможным уточнить выработанные и использовавшиеся создателями марксизма понятия об этом всемирно-историческом движении и его отражении в теории.
Ключевые слова: марксизм; социализм; утопическое сознание; утопический социализм; «предыстория социализма»; идеология; наука; псевдомарксизм.
SOCIALISM, PRE-MARXIST (UTOPIAN) SOCIALISM AND MARXISM: MAKING CONCEPTIONS CLEAR
V.V. MUKHACHEV,
Doctor of Philosophy (DSc), Professor, Principal researcher, The Institute of Socio-Political Research of the Russian Academy of Sciences, Moscow, e-mail: [email protected]
The article deals with the socialist thought, namely, its two main types - utopian socialism and Marxism. As it took place 100-150 years ago, both socialist theories are interpreted today quite differently by various authors. But at this juncture the principles of humanitarian knowledge seem to be broken; the correct view of modern society, which is, capitalistic per se, still impregnated with socialism, appears to be unattainedyet. Revealing the dialectical nature of development of the objective world, from lower level to the higher one, Marx asserted: «the key to the anatomy of a monkey lies in the human anatomy». Proceeding from the methodological principles of « Marx's method», - that is, a dialectical materialism elaborated by Marx along with Engels, - the author focuses, above all, on the concept of Marxism, which appears to be the most scientifically developed form of theoretical
© В.В. Мухачев, 2013
TERRA ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
socialism. Clarification of the concept of Marxism by extraneous ideological features elimination made it feasible to reconstruct Marx's and Engels' original ideas of both socialism and communism, their essence and genesis. Thereafter, the research provides insight into the theoretical notions related to this world-wide historical movement, which had been defined by the creators of Marxism and used by them.
Keywords: Marxism; socialism; utopian consciousness; utopian socialism; «prehistory of socialism»; ideology; science;pseudo-Marxism.
JEL classification: B14, B24, B51.
«Вдоль дороги все не так, А в конце - подавно... Нет, ребята, все не так!
Все не так, ребята.»
(В.Высоцкий)
В 1928 г., когда история социализма насчитывала более века, когда прошло 80 лет после написания Марксом и Энгельсом «Манифеста Коммунистической партии», когда уже были СССР и третий (Коммунистический) Интернационал, крупный советский историк социалистической мысли академик В.П. Волгин (1879-1962) писал: «Едва ли какой-либо термин употребляется в исторической науке в столь неопределенном смысле, как термин «социализм» (Волгин, 1975. С. 249).
Спустя почти полвека, в 1972 г., начинающий английский политик, будущий член английского и европейского парламентов, Килрой-Силк (р. в 1942), с позиции не признающего существования объективной истины и ведущего к агностицизму релятивизма утверждал: «Нет и не может быть определенного значения социализма. Существовали и до сих пор имеются многочисленные школы социалистической мысли, многие из которых конфликтуют друг с другом, но ни одна из них не имеет большего права носить имя социалистической, чем любая другая» (Шгоу-Бйк Я., 1972. Р. XIII).
Прошло еще 30 с лишним лет и вот уже советско-российский политолог, представитель группы преимущественно московских интеллектуалов, числящих себя «школой критического марксизма», Б. Кагарлицкий пишет книгу, где, подобно Килрой-Силку, тоже повествует о различных «школах», причем, не социалистической мысли вообще, а только марксизма (Кагарлицкий, 2005).
В ней ее автор, вслед за идейно-теоретическим наследием создателей этого учения («классическим марксизмом»), «поколением эпигонов» Маркса и Энгельса (К. Каутский, Э. Бернштейн, Г. Плеханов) и Лениным, включает в свой «Марксизм.» целый ряд известных теоретических течений XX века. А именно: «марксизм-ленинизм», «западный марксизм», восточноевропейский «ревизионизм» и течение советско-российского «критического марксизма». В конце концов, под «шапкой» марксизма (и социализма) Кагарлицким объединяются троцкизм, венгр Д. Лукач, итальянец А. Грамши, франкфуртская «школа» (Т. Адорно, В. Беньямин, М. Хоркхаймер, Г. Маркузе, Э. Фромм, Ю. Хабермас), французы Ж.-П. Сартр и Л. Альтюссер. Компанию этим писателям составляют поляки Л. Колаковский и А. Шафф, теоретики «рыночного социализма (венгр Я. Корнаи и чех О. Шик), а также югославские публицисты, группировавшиеся в 60-х - 70-х гг. вокруг журнала «Праксис».
В рецензии на эту книгу другой «критический марксист», А. Колганов, в согласии с Кагарлицким утверждает, что «наряду с классическим марксизмом, более или менее знакомым тем из нас, кто учился в советское время, существует и развивается широкий поток постмарксистской социалистической мысли, образующий множество школ и направлений. И этот марксизм, к сожалению, неизвестный большинству из тех, кто считает себя марксистом (и даже образованным марксистом), совершенно необходимо знать, чтобы разбираться в социалистической теории на современном уровне» (Колганов, 2006. С. 165). Фактически с этой же, методологически всеядной, позиции написана Колгановым книга «Что такое социализм? Марксистская версия» (Колганов, 2011).
Таким образом, хотя вопрос о социализме, коммунизме для современного человечества остается сегодня столь же насущным, практически злободневным, каким он был и 100, и 150 лет назад, этот вопрос по-прежнему остается теоретически запутанным. Нет необходимой в науке теоретической ясности в отношении социализма, коммунизма и марксизма и у тех, кто назначает себя в «социалисты», «коммунисты» и «марксисты». Чтобы в этом убедиться, достаточно проанализировать
и сравнить программы КПРФ и «Справедливой России», размещенные на сайтах этих политических партий (http://kprf.ru и Шр://шшш/8ргауе№уо.т).
Поэтому не только (и не столько) академический интерес к истине, сколько сама историческая практика требует теоретической ясности в исходных понятиях социализма и коммунизма. Точкой отсчета здесь может и должно быть учение Маркса и Энгельса, чья социалистическая теория, по общему признанию как приверженцев, так и противников марксизма, является теоретически самой развитой и обоснованной. В то же время, на примере «критических марксистов» Б. Кагарлицкого и А. Колганова мы видели, что в требуемой наукой точности знания нуждается представление и понятие о самом марксизме как теории, превратившей социализм «из утопии в науку».
На наш взгляд, подход Кагарлицкого-Колганова к трактовке марксизма размывает понятие об этом учении, превращает его в мировоззренчески (и методологически) эклектическую смесь различных, в классовом отношении неоднородных теорий и воззрений. Этот подход явно противоречит пониманию марксизма таким выдающимся марксистом, каким был Ленин, который полагал: «Марксизм - система взглядов и учения Маркса» (Ленин, 1914).
Конечно, марксизм, в том числе марксизм начала XXI в., не может ограничиваться только идейно-теоретическим наследием его создателей. Ленин постоянно напоминал своим соратникам, что «марксизм - не догма, а руководство к действию» и потому нуждается в постоянном, следующим за течением жизни, развитии. Марксизм после Маркса - это также воззрения теоретиков-марксистов, «стоящих в существенном на точке зрения Маркса.» (Ленин, 1914).
На вопрос, что считать «существенным» в марксизме, ответ дают сами создатели этого учения. За пять месяцев до смерти, наступившей 5 августа 1895 г., Энгельс писал: «Но все миропонимание [Auffassungsweise] Маркса - это не доктрина, а метод. Оно дает не готовые догмы, а отправные пункты для дальнейшего исследования и метод для этого исследования» (Энгельс, 1895). Именно созданный Марксом (и Энгельсом), включающий в себя открытое Марксом «материалистическое понимание истории», метод диалектического материализма является самым «существенным» в марксизме и всякое отступление от него проводит гносеологическую грань между марксистами и «марксистами», отделяет вторых от первых.
Если считать марксизм социалистической теорией, то включение в него «критическими марксистами» того, что они называют «широким потоком постмарксистской социалистической мысли», не добавляет четкости и ясности представлению ни о марксизме, ни о социализме, ни соответствующим понятиям, ни терминам, служащим материальной формой выражения идеального содержания этих понятий. Позиция Килрой-Силка и подход Кагарлицкого-Колганова к трактовке социализма восходят к эклектическому пониманию марксизма и лишают понятие о социализме (и коммунизме») той классово-пролетарской определенности, которая ему свойственна в работах Маркса, Энгельса и Ленина.
«Многочисленные школы социалистической мысли», «множество школ и направлений постмарк-систской социалистической мысли», наконец, «различные теоретические течения марксизма» - все это результат преувеличения относительной истины в ущерб истине абсолютной, что неизбежно приводит к отказу от познания объективной истины, к релятивизму и агностицизму.
Это - все то, с чем приходилось бороться Энгельсу против Дюринга и Ленину против «марксиста» Богданова, объясняя им (и всем остальным), что «положить релятивизм в основу теории познания, значит неизбежно осудить себя либо на абсолютный скептицизм, агностицизм и софистику, либо на субъективизм» (Ленин, 1909).
Приблизительно идя той же, что и «критические марксисты», дорогой познания, советско-российский культуролог В. Межуев в книге «Маркс против марксизма пишет: «У каждого из нас, видимо, «свой Маркс», как «свой» Кант, Гегель, Ницше и любой другой великий мыслитель. Множество интерпретаций - лишь свидетельство заключенного в текстах Маркса смыслового богатства: одним близко и понятно одно, другим - другое» (Межуев, 2007. С. 8).
В сознании Межуева нет места Марксу как суверенному, независимому от его восприятия различными интерпретаторами, мыслителю - создателю целостного и всеохватывающего учения об объективной реальности, человеке и познании им окружающего его мира. Здесь у Межуева на культурологическом «рынке идей» сколько хотите «Марксов» - выбирайте любого из них на свой теоретический вкус. К тому же бесплатно. Хотя платить все равно приходится, правда, не деньгами, а своей репутацией, что в науке стоит намного дороже любого количества денежных знаков.
Вольные, искавшие и обретавшие «своего Маркса», интерпретаторы воззрений величайшего пролетарского теоретика, которым в его учении было «близко и понятно одно» («свое!), за полтора
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
столетия распространения марксизма в десятках стран мира находились всегда и везде. И каждый раз это означало, что у такого «интерпретатора» появлялся свой «марксизм» как собственное, неполное, одностороннее и уже потому ложное, представление об этом учении. Появлялись многочисленные субъективистские версии теории Маркса и Энгельса, которые французский социолог Р. Арон, антикоммунист и в то же время большой поклонник Маркса, называвший его своим «любимым писателем», удачно определил как «воображаемые марксизмы» (Арон, 2012).
Диалектико-материалистическое познание предполагает не только признание первичности материи перед сознанием (или общественного бытия людей перед сознанием индивидов и их сообществ), материальной формой выражения которого является язык, но также учитывать, что, будучи, в конце концов, зависимыми от развития материи, «сознание» и «язык» обладают относительной самостоятельностью и потому имеют свою «историю». Одно и то же предметное бытие может по-разному отражаться в сознании различных индивидов, а затем по-разному обозначаться, называться ими терминологически.
Термины «социализм» и «коммунизм» появились и вошли в обиход французов, а затем других европейских народов, за 10-15 лет до того, как Маркс и Энгельс создали собственное - диалектикоматериалистическое - учение об истории человечества в целом и истории капитализма в том числе. То учение, которое стало называться марксизмом и составной частью которого, вслед за диалектическим материализмом как общенаучной, включающей в себя материалистическое понимание истории, методологией познания и диалектико-материалистической политэкономией, стала научная теория социализма (и коммунизма).
Естественно, что до создания марксизма в общественном сознании французов, англичан, немцев и других европейских народов в русле господствовавшего у них на протяжении многих столетий идеалистического миросозерцания сложились и «жили» метафизические представления о социализме и коммунизме, которые, в свою очередь, «питались» тоже донаучными представлениями мыслителей прошлого. Теми представлениями, в которых отражался прежний исторический опыт человечества и его мечты об «идеальном» обществе и государстве.
Донаучные представления о социализме и коммунизме носили абстрактно-метафизический и потому внеисторический характер, поскольку они не знали действительной основы этих идей и истории ее развития. Не зная действительной, уходящей в экономическую жизнь людей, основы социализма и коммунизма, истории ее развития, домарксовские социалисты и коммунисты оставались в плену безраздельно господствовавших тогда в обществознании идеалистических и метафизических воззрений. Не случайно Маркс, который с 1842 г. принялся за изучение «вопроса о коммунизме» (и социализме), для характеристики существовавших тогда коммунистических учений использовал словосочетание «догматическая абстракция».
Внеисторический характер домарксовских представлений о социалистических учениях выражался в том, что писатели того времени всякое движение против угнетения и эксплуатации, независимо от своеобразия исторической эпохи и особенностей социального статуса субъекта (сословия, класса) такого протеста, рассматривали как «социалистическое».
Точно так же эти писатели всякую критику частной собственности, независимо от того, когда и от кого она исходила, считали «коммунистической», что придавало их представлениям о коммунизме внеисторический характер. Так смотрели на коммунизм и его сущность теоретические представители самых разных классов, включая домарксовских коммунистов как утопических «теоретиков пролетариата».
Идеалистически-метафизический, внеисторический, взгляд на сущность социалистической мысли как идею коллективного существования всех членов общества и сущность коммунистической мысли как требование уничтожения частной собственности безраздельно преобладал в обыденном и теоретическом сознании европейцев до Маркса и Энгельса. Этот взгляд был ими преодолен в период формирования их учения в 1842-1847 гг.
В эти годы, по мере того как основатели марксизма продвигались к материалистическому пониманию истории, осознанию ими того, что в основе жизни людей лежит производство человеком материальных благ, служащих удовлетворению необходимых для его существования потребностей, шло становление их диалектико-материалистического воззрения на различные социальные процессы и движения. В том числе на сущность и генезис социализма и коммунизма (Мухачев, 2012).
«Подобно тому как первая критика всякой науки необходимо находится во власти предпосылок той самой науки, против которой она ведет борьбу, так и произведение Прудона «Что такое собственность?» представляет собой критику политической экономии с точки зрения политической
экономии», - точное замечание Маркса, сделанное им в работе «Святое семейство» (Маркс и Энгельс, 1845), имеет общеметодологическое значение и в равной степени относится к становлению самого марксизма. И потому нет ничего удивительного, что в период первоначального знакомства с существовавшей тогда социалистической и коммунистической литературой Маркс и Энгельс были близки к сложившимся уже до них и получившим широкое распространение в общественном сознании идеалистическим и метафизическим представлениям о социализме и коммунизме. «Следы» этих донаучных представлений встречаются в работах создателей марксизма, написанных ими в конце 1842-1844 гг.
Решающими как для всего марксизма, так и для выработки Марксом и Энгельсом диалектикоматериалистического воззрения на сущность и генезис социализма и коммунизма стали 1845-1848 гг. Именно в это время ими были написаны эпохальные для формирования зрелого марксизма работы - «Тезисы о Фейербахе», «Немецкая идеология», «Нищета философии» и «Манифест Коммунистической партии».
В частности, в 1847 г. Энгельс неоднократно воспроизводит фактически одно и то же, для него с Марксом принципиальное, положение, относящееся к теоретической стороне коммунистического движения: «Коммунизм есть учение, которое было невозможным для рабов, крепостных или ремесленников, а стало возможным только для пролетариата и поэтому он неизбежно принадлежит девятнадцатому столетию и был невозможен когда-либо в прежние времена» (Энгельс, 1847а). Или: «Коммунизм, поскольку он является теорией, есть теоретическое выражение позиции пролетариата в этой борьбе и теоретическое обобщение условий освобождения пролетариата» (Энгельс, 1847б). И еще: «Коммунизм есть учение об условиях освобождения пролетариата» (Энгельс, 1847в).
То, что, говоря в это время о коммунизме, Энгельс не употребляет термина «социализм», находит себе объяснение в реальной истории самого движения пролетариата. Если вместе с приближением революционных событий 1848-1849 гг. слово «коммунизм» для большинства, кроме пролетариев, подданных и граждан европейских стран, обладавших собственностью, звучало все более угрожающе, то лексема «социализм» как терминологическое выражение мечты о некоем социальном единстве выглядела вполне респектабельно и использовалась идеологами самых различных классов. Понятием социализма, еще не обретшим тогда в глазах общества своего классового содержания, охотно спекулировали как идеологи доживавшей свой исторический век феодальной аристократии или мелкой, хранившей память о расцвете эпохи ремесленничества, буржуазии, так и апологеты некоторой части буржуазного класса, удовлетворенной достигнутым ею социальным положением.
Именно в силу того, что распространенное тогда донаучное представление (понятие и обозначающий его термин) о коммунизме в сравнении с понятием и термином «социализм» имело классово-определенное - именно пролетарское - содержание, Маркс и Энгельс, как теоретики пролетариата, предпочли назвать партию революционного пролетариата и его программу «коммунистическими». В 1890 г., указывая на «Манифест Коммунистической партии» как самое популярное во всей социалистической литературе сочинение, Энгельс объяснил, почему они с Марксом назвали его «коммунистическим»: «Социализм означал в 1847 г. буржуазное движение, коммунизм -рабочее движение» (Энгельс, 1890). Глагол «означал» указывает на общепринятое тогда значение терминов «социализм» и «коммунизм». То их значение, которое, будучи фактом общественного сознания, было частью «объективной реальности», с которой следовало считаться.
И наоборот. Когда после революционных событий в Европе в 1848-1849 гг. в условиях наступления реакции революционные настроения пролетариев ослабли и слово «коммунизм» потеряло для многих из них свою прежнюю привлекательность, этот термин надолго исчезает из работ Маркса и Энгельса, а его место занимает слово «социализм». Создание I Интернационала в 1864 г., его отделений и секций, а также связанное с этим образование рабочих партий уже ассоциировалось с терминами «социализм» и «социал-демократия», а не «коммунизм».
Дело дошло до того, что одной из резолюций «Международного товарищества рабочих», где речь шла о наименовании национальных советов I Интернационала, предписывалось: «.всем отделениям, секциям и группам запрещается впредь именоваться сектантскими названиями, как например, позитивисты, мютюэлисты, коллективисты, коммунисты и т. п. ...». Авторами той резолюции были сами создатели марксизма (Маркс и Энгельс, 1871).
Но уже в первой половине 70-х гг., после Парижской Коммуны, ситуация вновь меняется кардинально и напоминает предреволюционную Францию второй половины 40-х гг. XIX в. В это время Энгельс пишет ряд статей на международные темы для немецкой газеты «Volksstaat», где предпочи-
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
тает называть себя «коммунистом», а не «социал-демократом». Позже, в 1894 г., когда рабочие партии носили название «социалистических» и «социал-демократических», Энгельс в «Предисловии» к сборнику тех статей в этой связи писал: «Читатель заметит, что во всех этих статьях, и особенно в этой последней, я везде называю себя не социал-демократом, а коммунистом. Это объясняется тем, что в те времена в различных странах социал-демократами называли себя такие люди, которые вовсе не писали на своем знамени лозунга о переходе всех средств производства в руки общества. Во Франции под социал-демократом разумели демократа-республиканца... и прудонистски настроенных «радикальных социалистов» 1874 года. В Германии социал-демократами называли себя лассальянцы.» (Энгельс, 1894).
И далее по поводу термина «социал-демократ» он пишет: «Для Маркса и для меня было поэтому абсолютно невозможно употреблять для обозначения специально нашей точки зрения выражение столь растяжимое. В настоящее время дело обстоит иначе, и это слово может, пожалуй, сойти, хотя оно и остается неточным для такой партии, экономическая программа которой является не просто социалистической вообще, а прямо коммунистической, - для партии, политическая конечная цель которой есть преодоление всего государства, а, следовательно, также и демократии. Названия действительных политических партий, однако, никогда вполне не соответствуют им, партия развивается, название остается» (Энгельс, 1894). Именно на эти рассуждения Энгельса ссылался Ленин в 1918 г., предлагая переименовать РСДРП (б) в ВКП(б) - Всероссийскую коммунистическую партию (большевиков).
Поэтому, повторим, у лексики имеется своя, обусловленная реальным ходом истории и отношением к ней сознания, «история». Но, в конце концов, дело не в словах, хотя тактически с этим Марксу и Энгельсу (как позднее предложившему в 1918 г. «сбросить грязную рубаху социал-демократии» и вернуться к термину «коммунизм» Ленину) приходилось считаться. Для марксиста суть происходящего кроется в самой действительности, а не в том, кому и как она представляется и кем-то называется. «Дело не в том, - считали Маркс и Энгельс, - в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию исторически вынужден будет делать» (Маркс и Энгельс, 1845).
Итак, в марксизме социалистическая мысль - та, которая представляет, выражает или защищает интересы промышленного пролетариата, в чьих рабочих руках находится производство материальных благ, обеспечивающих бытие всех и каждого, живущего в условиях капитализма. Это родовая характеристика теоретического социализма, состоящего из двух видов: утопического и научного.
О том, что сделало социализм (и коммунизм) научной теорией, или наукой, его видовых характеристиках выше было сказано достаточно. Теперь нужно отдельно сказать об утопизме как видовой характеристике домарксовского, утопического, социализма.
Утопическое сознание, или, как говорил Энгельс, «способ понимания, свойственный утопистам», возникло задолго до возникновения социализма или написания Мором своей «Утопии». Утопия платоновского «идеального государства», на которую в последующем оглядывались и от которой отталкивались многие мыслители, была одной среди других античных «моделей» достижения единства и гармонии в обществе.
Исторический опыт СССР актуализировал проблему утопического сознания, ставшего темой многочисленных статей, монографий, диссертаций и даже специальных симпозиумов и конференций. Разные авторы, от К. Мангейма, автора книги «Идеология и утопия» (Мангейм, 1929), который считается создателем «социологии знания» и до советских исследователей (А. Володин, Э. Баталов, Ч. Кирвель и др.), искали и давали свое определение утопического сознания. При этом никто из них не обратил внимания на самую точную, обнажающую суть всякого утопизма, характеристику этого «способа понимания», которая встречается у Ленина в работе «К характеристике экономического романтизма». В ней по поводу мелкобуржуазных иллюзий Сисмонди и Прудона он писал: «Непонимание того, что эта «неустойчивость» есть необходимая черта всякого капитализма и товарного хозяйства вообще, приводит их к утопии» (Ленин, 1897).
Именно «непонимание» (и обусловленное им неприятие) объективной реальности, ее отдельных сторон, как необходимости, лишает всякого теоретика материалистического мировосприятия. Оно превращает необходимость в сознании такого теоретика в возможность, которую тот легко заменяет в своей идеалистической теории другой «возможностью». Именно таким путем шли первые пролетарские теоретики и «великие утописты» - Сен-Симон, Фурье и Оуэн. Им же шли и все иные утописты, от античных писателей до современных субъективных исследователей общества.
О том, что в марксизме социализм и коммунизм понимаются как две стороны одного, классовоопределенного, пролетарского, движения, приходится напоминать потому, что сегодня от имени этого учения предлагаются совсем немарксистские, в классовом отношении неопределенные, определения социализма. В том числе и теми, кто считает себя поборником учения Маркса и Энгельса.
Сложившееся во второй половине 40-х гг. XIX в. концептуальное представление Маркса и Энгельса о сущности и генезисе социалистической и коммунистической мысли включает в себя три логически взаимосвязанных момента: 1) понимание социализма и коммунизма как классовой теории пролетариата; 2) отнесение хронологической границы возникновения социализма и коммунизма к началу XIX в., когда в результате промышленного переворота и французской революции конца XVIII в. в Европе начинается эпоха господства буржуазии и капиталистических порядков; 3) оценка «великих утопистов» Сен-Симона, Фурье и Оуэна как первых пролетарских теоретиков и потому как «основоположников» и «родоначальников» социализма и коммунизма, чьи незрелые теории соответствовали первому, неразвитому, этапу борьбы пролетариата за свое социальное освобождение.
Связывая возникновение, рождение теоретического социализма с определенными экономическими предпосылками и формированием промышленного пролетариата, необходимо также знать и учитывать ту конкретно-историческую ситуацию и потому неповторимую идейно-теоретическую атмосферу, которая в истории общественной мысли предшествовала появлению «собственно» социалистических и коммунистических систем. Другими словами, нельзя забывать, что социализм (и коммунизм) как «учение об условиях освобождения пролетариата» имел свои «теоретические источники», что своим возникновением он обязан не только особым экономическим и социальнополитическим условиям, но также и определенному духовному наследию прошлого, состоянию социальных идей на рубеже XVIII-XIX вв.
Одним из таких «источников» было Просвещение XVIII в. В этой связи следует помнить замечание Энгельса, что, хотя корни социализма лежали глубоко в материальных экономических фактах, но «по своей теоретической форме он выступает сначала только как дальнейшее и как бы более последовательное развитие принципов, выдвинутых великими французскими просветителями XVIII в.» (Энгельс, 1880).
Другим теоретическим источником социализма (и коммунизма) в момент его рождения был французский материализм XVIII в., на что указал Маркс, когда в работе «Святое семейство» писал: «Как картезианский материализм вливается в естествознание в собственном смысле слова, так и другое направление французского материализма вливается непосредственно в социализм и коммунизм» (Маркс и Энгельс, 1845). Объяснив связь между этим материализмом, как причиной, и социализмом (и коммунизмом), как следствием, Маркс там же охарактеризовал «учение материализма как учение реального гуманизма и как логическую основу коммунизма» (Маркс и Энгельс, 1845).
Еще одним идейным источником первых (утопических) социалистических и коммунистических теорий была традиция критики частной собственности и требование ее замены «общностью благ», звучавшая у писателей XVI-XVIII вв., от Мора до Бабефа, которая, о чем будет сказано ниже, должна рассматриваться как часть предыстории социализма и коммунизма. Возникнув и заявив о себе в эпоху первоначального капитала, когда пришло время спасать «идеалы» гуманистов XIV-XVI вв., эта идейная традиция, этот «коммунизм» до возникновения «собственно» социализма и коммунизма, был, по словам Энгельса, «первой формой проявления нового учения» (Энгельс, 1880).
Определив пролетарскую природу социализма и коммунизма, Маркс и Энгельс, начиная с критики ими немецкого «истинного социализма» в «Немецкой идеологии», в последующем отвергали всякие попытки идеологов других классов и слоев буржуазного общества спекулировать на этой теме и представляться социалистами или коммунистами. Классическим примером научного отношения ко всем непролетарским «социализмам» является глава «Социалистическая и коммунистическая литература».
Два первых параграфа этой главы («Реакционный социализм» и «Консервативный, или буржуазный, социализм») посвящены псевдосоциалистической мысли, где социалистическая фразеология и лозунги используются в интересах не пролетариата, а других классов буржуазного общества. Сами названия, данные Марксом и Энгельсом основным разновидностям псевдосоциалистической литературы, указывают на их классовую природу: «феодальный социализм», «мелкобуржуазный социализм» и «буржуазный социализм».
«Феодальный социализм» определяется в коммунистическом «Манифесте» как своеобразная реакция французской и английской аристократии на торжество буржуазного развития в этих стра-
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
нах. «Своеобразие» выражалось в том, что после ряда сокрушительных политических поражений эта аристократия в 30-х - 40-х гг. XIX в. уже не могла прямо отстаивать свои собственные интересы, она «должна была сделать вид», что «составляет свой обвинительный акт против буржуазии только в интересах эксплуатируемого рабочего класса» (Маркс и Энгельс, 1848). При этом словесная «игра в социализм» не мешала ей, по замечанию авторов коммунистического «Манифеста», принимать «участие во всех насильственных мероприятиях против рабочего класса» (Маркс и Энгельс, 1848).
Что касается «мелкобуржуазного социализма», то его представители, по словам Маркса и Энгельса, «становясь на сторону пролетариата против буржуазии, в своей критике буржуазного строя прикладывали к нему мелкобуржуазную и мелкокрестьянскую мерку и защищали дело рабочих с мелкобуржуазной точки зрения» (Маркс и Энгельс, 1848). Подтверждая свой, проведенный ими в «Немецкой идеологии», анализ, аналогичную этому суждению они дают оценку немецкому «истинному социализму» как национальной разновидности мелкобуржуазного социализма. «Якобы социалистические и коммунистические сочинения» - так характеризуют Маркс и Энгельс эту разновидность мелкобуржуазного социализма (Маркс и Энгельс, 1848).
О «консервативном, или буржуазном, социализме» авторы «Манифеста» говорят так: «Известная часть буржуазии желает излечить общественные недуги для того, чтобы упрочить существование буржуазного общества», в результате чего «социализм буржуазии заключается как раз в утверждении, что буржуа являются буржуа, - в интересах рабочего класса» (Маркс и Энгельс, 1848). Поскольку в «буржуазном социализме», равно как в феодальном или мелкобуржуазном «со-циализмах», нет ничего от реального (пролетарского!) социализма, постольку «самое подходящее для себя выражение» он, замечают Маркс и Энгельс, находит только тогда, когда превращается «в простой ораторский оборот речи» (Маркс и Энгельс, 1848).
В последнем, третьем, параграфе главы о социалистической и коммунистической литературе, который называется «Критически-утопический социализм и коммунизм», теоретические системы Сен-Симона, Фурье и Оуэна, в отличие от рассмотренных ранее псевдосоциалистических течений, оцениваются как собственно социалистические и коммунистические (Маркс и Энгельс, 1848).
Итак, в марксизме, социализм (и коммунизм) есть, прежде всего, движение промышленного пролетариата буржуазного общества, которое возникает в начале XIX в. Практическая сторона этого движения получает свое теоретическое отражение и выражение в головах и сочинениях пролетарских теоретиков. Утопический социализм и коммунизм - первая теоретическая форма, в которой находит свое выражение, вначале всегда стихийный, протест наемных пролетариев против капиталистической эксплуатации и которая возникает «в первый, неразвитый период борьбы между пролетариатом и буржуазией» (Маркс и Энгельс, 1848).
Так же понимал историю социализма и самый последовательный приверженец и глубокий знаток марксизма, каким был Ленин. В статье «Август Бебель» Ленин писал: «Можно различить два крупных периода в истории международной социал-демократии. Первый период - рождение социалистических идей и зачатки классовой борьбы пролетариата. Долгая и упорная борьба крайне многочисленных социалистических учений и сект. Социализм ищет своей дороги, ищет себя.. Этот период есть период подготовки и рождения марксизма, как единственной, выдержавшей испытания истории, доктрины социализма. Охватывая приблизительно две первые трети прошлого века, этот период заканчивается полной победой марксизма.» (Ленин, 1913).
Связывая, вслед за Марксом, Энгельсом и Лениным, возникновение, или рождение социализма с формированием промышленного пролетариата буржуазного общества и его протестом против исторически новой (и последней) - капиталистической - формы эксплуатации, особо следует сказать об идейной традиции отрицания частной собственности и проповеди «общности благ» в XVI-XVIII вв. Начало этой традиции было положено Т. Мором, который в «Немецкой идеологии» назван коммунистом, а сама эта традиция в более поздних работах Маркса и Энгельса характеризуется как «грубо-уравнительный» или «аскетически суровый, спартанский» коммунизм (Маркс и Энгельс, 1848; Энгельс 1880).
Существование этой традиции «от Мора до Бабефа» ставит вопрос о ее отношении к социализму и коммунизму как социально-политическому движению пролетариата буржуазного общества. В соответствии с диалектико-материалистической методологией марксизма эту традицию следует считать предысторией социализма.
Диалектическое мышление различает стадию предсуществования, или зарождения, вещей и предметов и стадию существования как такового. «Чтобы понять, что такое развитие, - писал Ге-
гель, - мы должны различать, так сказать, двоякого рода состояния: одно есть то, что известно как задаток, способность, в-себе-бытие, как я это называю, второе - есть для-себя-бытие, действительность» (Гегель, 1932).
Так же рассуждали и Маркс с Энгельсом. Например, в работе «Крестьянская война в Германии» Энгельс определял немецкое плебейство той эпохи, этот социальный слой, «который стоял вне всяких существовавших до того времени официальных общественных связей», как зародыш пролетариата (Энгельс, 1850). Анализируя развитие капитала, Маркс полагал, что вплоть до промышленной революции тот пребывает «в процессе образования», «в эмбриональном состоянии» (Маркс, 1867).
Диалектико-материалистический анализ экономической основы возникновения буржуазного общества в виде первоначального накопления капитала Маркс характеризует именно как «предысторию капитала и соответствующего ему способа производства» (Маркс, 1867).
Следовательно, в ее целостном и законченном виде, концепция Маркса и Энгельса генезиса теоретического социализма выглядит следующим образом:
1) идейная традиция XVI-XVIII вв. «от Мора до Бабефа», отражавшая предысторию, зарождение (в недрах разлагавшегося феодализма) капитализма, сопровождавшееся появлением деклассированного плебейства нового времени, или предпролетариата, и заключавшаяся в отрицании частной собственности и проповеди «общности благ»;
2) возникновение в форме социальных утопий «собственно» социализма и коммунизма как отражение положения и классовых интересов (промышленного) пролетариата буржуазного общества;
3) создание Марксом и Энгельсом теоретических основ науки о социализме и превращение марксизма в «единственную, выдержавшую испытания истории доктрину социализма» (Ленин).
Классовая сущность этих трех форм (и этапов) в развитии социалистической мысли была одной и той же и сводилась к требованию уничтожения классов как необходимому условию достижения социального равенства. Это требование без труда просматривается как в идейной традиции «от Мора до Бабефа», так и в учениях «великих утопистов». Рассматривая эволюцию идеи равенства в истории буржуазной и социалистической мысли, Энгельс писал: «С того момента, как выдвигается буржуазное требование уничтожения классовых привилегий, рядом с ним выступает и пролетарское требование уничтожения самих классов...» (Энгельс, 1878). Говоря далее о двояком значении пролетарского требования равенства, о двух его формах, где «оно является просто выражением революционного инстинкта» и где оно «возникает как реакция против буржуазного требования равенства», Энгельс заключал, что «в обоих случаях действительное содержание пролетарского требования равенства сводится к требованию уничтожения классов» (Энгельс, 1878).
После открытия Марксом материалистического понимания истории, которое заложило теоретический фундамент для науки о социализме и коммунизме, история утопического социализма и коммунизма как утопических, теоретически незрелых, систем первых пролетарских теоретиков заканчивается.
В последующем параллельно с марксизмом, как это было и ранее, в разных, особенно «крестьянских», странах появляются и распространяются псевдосоциалистические утопические воззрения на тему социализма и коммунизма, имеющие, как правило, мелкобуржуазный характер. Но ход классовой борьбы, готовность только пролетариата бороться за полное социальное освобождение опровергают все попытки теоретиков других классов говорить от имени социализма и коммунизма.
В то же время под влияние мелкобуржуазных воззрений нередко попадают различные, мировоззренчески и методологически в материализме нетвердые, оглядывающиеся на идеализм, участники социалистического движения. В таком случае, как правило, неосознанно, они объективно в социалистическом движении оказываются представителями «мелкобуржуазного социализма», той или иной его разновидности, от лассальянства или бернштейнианства до «детской болезни левизны в коммунизме» или разноименного и разноликого интеллигентского (профессорско-академического) «социализма». В таком случае они перестают быть «собственно» марксистами и социалистами и легко превращаются в квазимарксистов и псевдосоциалистов. Уже в конце XIX в., справедливо утверждала в борьбе с ревизионизмом Бернштейна Р. Люксембург, не могло быть «другого социализма, кроме социализма Маркса» (Люксембург, 1959. С. 84).
Сползанием, как в теории, так и на практике, с пролетарско-социалистической позиции в сторону мелкобуржуазности был отмечен жизненный путь многих учеников и эпигонов Маркса и Эн-
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
гельса, которые желали быть марксистами и социалистами. Публично, в печати, Маркс и Энгельс почти не критикуют своих приверженцев, но приватно, о чем свидетельствует их эпистолярное наследие, им зачастую приходилось поправлять теоретические огрехи этих людей. Особенно часто это приходилось делать Энгельсу, который, в отличие от Маркса, почти всецело погруженного в свободное от руководства I Интернационалом время в экономические исследования, пытался заниматься марксистским образованием и социалистическим воспитанием своего ближайшего окружения.
Когда немецкий социал-демократ, со временем оказавшийся на позициях оппортунизма и шовинизма, Г.Г. Фольмар обратился в августе 1884 г. к Энгельсу за советом, в какое высшее учебное заведение следует поступить одной его знакомой, интересующейся социализмом и социальными науками, ответ-совет Энгельса был следующим: «На вопрос, который Вы поставили передо мной, ответить нелегко, или же ответ может быть лишь отрицательным. В наше время во всех университетах мира ни одна наука не извращается больше, чем политическая экономия. .При таких обстоятельствах я не вижу никакой существенной разницы между различными высшими школами. Самое главное - это серьезное самостоятельное изучение классической политической экономии от физиократов и Смита до Риккардо и его школы, а также утопистов - Сен-Симона, Фурье и Оуэна - и, наконец, трудов Маркса; при этом нужно всегда стараться составить свое собственное мнение. Я полагаю, что Ваша приятельница будет изучать первоисточники и не позволит ввести себя в заблуждение чтением кратких изложений и других источников из вторых рук. Для ознакомления с самими экономическими условиями Маркс указывает в «Капитале» наиболее важные источники. Как пользоваться официальной статистикой различных стран, как определить, что в ней пригодно и что нет, - это лучше всего познается в процессе самого изучения и сопоставления» (Энгельс, 1884).
К сожалению, этому совету Энгельса следовали немногие. Без него, можно утверждать, обходилось большинство социал-демократов того времени, впрочем, как и подавляющее число, но уже в XX в., членов различных коммунистических партий, включая их «вождей». Не способные твердо стоять на методологических позициях диалектического материализма и к тому же при отсутствии ясного понимания эволюции капитализма, они зачастую не обладали твердыми убеждениями в отношении «исторической миссии пролетариата» и легко поддавались влиянию мелкобуржуазной идеологии. К тому же для большинства из них была недосягаема теоретическая добросовестность Маркса, о которой можно судить по письму Энгельса Ф. Зорге от 29 июня 1883 г., где он писал о работе Маркса над «Капиталом»: «Не будь такой массы американского и русского материала (по одной только русской статистике более двух кубических метров книг), второй том был бы давно напечатан. Это детальное исследование задержало его на многие годы; у него, как всегда, должны были быть собраны полностью все материалы, вплоть до последнего дня.» (Энгельс, 1883).
Когда с изданием теоретического журнала германской социал-демократии «Die Neue Zeit», главным редактором которого в 1883-1917 гг. был Каутский, возникли трудности, Энгельс писал тому: «В том, что «Neue Zeit» перестает выходить, для партии нет никакой беды. Чем дальше, тем яснее становится, что подавляющее большинство писательствующих членов партии в Германии состоит из оппортунистов и пролаз, которые при законе против социалистов - как бы он ни был неприятен для них в денежном отношении - в литературном отношении чувствуют себя превосходно;. Люди, принципиально не желающие ничему учиться и только фабрикующие литературу о литературе и по поводу литературы (девять десятых современных немецких писаний сводится к писанине по поводу других писаний), производят, конечно, больше печатных листов в течение года, чем те, которые хотят кое-чему научиться и писать о чужих книгах лишь в том случае, если они: 1) изучили их и 2) если в них вообще содержится что-либо стоящее» (Энгельс, 1884).
Теоретиками, «фабрикующими литературу о литературе и по поводу литературы» и потому не покидающими пределов «мира идей», не спускающимися к самой действительности, профессиональными идеалистами, таковые были (и остаются), заполнены университеты и академические учреждения мира. Таких «теоретиков» всегда хватало в социалистическом (и коммунистическом) движении. Они же зачастую составляли ближайшее окружение Маркса и Энгельса. Поэтому усилия Энгельса по «марксистскому образованию» и «социалистическому воспитанию» своих и Маркса учеников зачастую с его стороны представляли «сизифов» труд. Впрочем, сам Энгельс в этом прекрасно отдавал себе отчет, о чем свидетельствует его письмо А. Бебелю от 30 апреля 1883 г.
В нем, отвечая на приглашение Бебеля переселиться из Англии в Германию или Швейцарию для непосредственного участия в практической агитации, Энгельс мотивировал свой отказ следующим образом: «В области практической агитации я сделал бы не больше, чем кто-либо другой, между
тем как в области теоретической я до сих пор не вижу никого, кто мог бы заменить меня и Маркса. То, что в этом направлении пытались делать более молодые, стоит немногого, а большей частью даже меньше, чем ничего» (Энгельс, 1883).
В отличие от других общественно-значимых форм сознания (и познания), которые Маркс и Энгельс, относя к ним мораль, религию, философию и право, характеризовали как идеологию, или «превратное», «иллюзорное» и потому «ложное» отражение действительности, наука есть точное, постоянно уточняемое и при существующих условиях познания предельно точное знание. Она требует точных понятий и соответствующих им терминов.
Поэтому «людям науки», которые рассуждают о социализме или марксизме, чтобы не обманываться самим и не вводить в заблуждение других людей, следует, прежде всего, ориентироваться на «классическое наследие», на взгляды Маркса, Энгельса и Ленина, на их, обусловленную «методом Маркса», теоретическую позицию. Например, нелишне всегда помнить, как, критикуя «опыт цельного литературного изложения шатаний мысли», содержавшийся в написанной большевиком Г. Пятаковым статье «Пролетариат и «право наций на самоопределение» в эпоху финансового капитала», Ленин предупреждал марксистов, что «с обывательскими понятиями нельзя браться за теоретические вопросы» (Ленин, 1916).
Социализм есть следствие, результат развития капитализма. Борьба социализма с капитализмом, пролетариата с буржуазией, а вместе с тем со всей общественной организацией социального неравенства, продолжается чуть более двух веков, тогда как история борьбы буржуазного развития против феодализма, начиная с религиозных войн и эпохи Реформации, растянулась почти на пять столетий. На пути социализма, кроме эпохальных побед: если Парижская Коммуна просуществовала 72 дня, то рожденный Октябрьской революцией в России СССР существовал 72 года - неизбежны временные поражения и периоды отступлений.
До сих пор капитализм спасался от органически ему присущих противоречий и антагонизмов, приводивших его к мировым кризисам, получал новые возможности для своего развития за счет расширения мирового рынка.
Современный социализм - следствие современного состояния капитализма. Переход Китая с конца 70-х гг. к созданию «рыночной экономики» и поражение СССР с его политическими союзниками в «холодной» войне вновь расширили пространство мирового рынка. Эти события дали новые колоссальные - людские и иные, включая природные, - ресурсы для развития капиталистически организованного мирового хозяйства. Однако разразившийся в конце 2007 г. в США и охвативший затем всю мировую капиталистическую систему, включая «новобранцев» вроде постсоветских государств, экономический кризис, благополучный выход из которого откладывается на неопределенное время, в очередной раз демонстрирует несовершенство капиталистического способа производства в целом. А, главное, как бы не закончился этот кризис мирового капитализма, возможности дальнейшей экспансии для мирового рынка фактически исчерпаны, а вместе с ними возрастают угрозы существованию всего человечества. Успеет ли оно обуздать стихию капиталистического рынка и дойти до реального, а не воображаемого, социализма, покажет будущее.
ЛИТЕРАТУРА
Арон Р. (2012). Воображаемые марксизмы. М., 382 с.
Волгин В.П. (1975). Очерки истории социалистических идей. С древности до конца XVIII в. М.: Наука.
Гегель Г.В.Ф. (1932). Лекции по истории философии. Кн. 1. Соч. Т. 9. Л.
Кагарлицкий Б. (2005) Марксизм: не рекомендовано для обучения. М., 476 с.
Колганов А.И. (2006). Неизвестный марксизм. Альтернативы, № 3, с. 164-168.
Колганов А.И. (2011). Что такое социализм? Марксистская версия. М., 616 с.
Ленин В.И. (1898). К характеристике экономического романтизма. Полное собрание сочинений. Т. 2.
Ленин В.И. (1909). Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. Полное собрание сочинений. Т. 18.
Ленин В.И. (1913). Август Бебель. Полное собрание сочинений. Т. 23.
Ленин В.И. (1914). Карл Маркс. Полное собрание сочинений. Т. 26.
Ленин В.И. (1916) О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме». Полное собрание сочинений. Т. 30.
Люксембург Р. (1959). Социальная реформа или революция. М., 133 с.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
Маркс К. (1867). Капитал. Критика политической экономии. Т. 1 / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 23. Маркс К. и Энгельс Ф. (1844). Святое семейство, или критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 2.
Маркс К. и Энгельс Ф. (1846). Немецкая идеология / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 3.
Маркс К. и Энгельс Ф. (1848) Манифест Коммунистической партии / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 4.
Маркс К. и Энгельс Ф. (1871). Резолюции конференции делегатов Международного товарищества рабочих, состоявшейся в Лондоне с 17 по 23 сентября 1871 года / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 17.
Межуев В.М. (2007). Маркс против марксизма. Статьи на непопулярную тему. М., 171 с. Мухачев В.В. (2012). Домарксовский социализм: сущность и генезис. М., 135 с.
Энгельс Ф. (1847). Коммунизм и Карл Гейнцен / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 4.
Энгельс Ф. (1847). Принципы коммунизма / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 4.
Энгельс Ф. (1850). Крестьянская война в Германии / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 7.
Энгельс Ф. (1880). Развитие социализма от утопии к науке / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 19. ЭнгельсФ. (1878). Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20.
Энгельс Ф. (1890). Предисловие к немецкому изданию «Манифеста Коммунистической партии» / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 22.
Энгельс Ф. (1894). Предисловие к сборнику «Статьи на международные темы из газеты «Volksstaat» (1871-75)» / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 22.
Энгельс Ф. Августу Бебелю в Берлин, 30 апреля 1883 / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 36.
Энгельс Ф. Фридриху Адольфу Зорге в Хобокен, 29 июня 1883 г. / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 36. Энгельс Ф. Карлу Каутскому в Цюрих, 19 июля 1894 г. / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 36.
Энгельс Ф. Георгу Генриху Фольмару в Мюнхен, 13 августа 1894 г. / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 36.
Энгельс Ф. Вернеру Зомбарту в Берлин, 11 марта 1895 / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 39. Kilroy-SilkR. (1972). Socialism since Marx. London: Allen Lane.
REFERENCES
Aron R. (2012). Imaginary Marxisms. Moscow, 382 p. (In Russian).
Volgin V.P. (1975). Essays on History of Socialistic Ideas. From antiquity to the end of XVIII century. Moscow: Nauka Publ. (In Russian).
Hegel G.V.F. (1932). Lectures on History of Philosophy. Book 1. Collected works. Vol. 9. Leningrad. (In Russian).
KagarlitskiyB. (2005). Marxism: not Recommended for Teaching. Moscow, 476 p. (In Russian). KolganovA.I. (2006). Unknown Marxism. Alternatives, no. 3, pp. 164-168. (In Russian).
KolganovA.I. (2011). What is Socialism? Marxist version. Moscow, 616 p. (In Russian).
Lenin V.I. (1898). On the Description of Economic Romanticism. Collected works. Vol. 2. (In Russian).
Lenin V.I. (1909). Materialism and Empirio-Criticism. Critical Notes on the Reactionary Philosophy. Collected works. Vol. 18. (In Russian).
Lenin V.I. (1913). August Bebel. Collected works. Vol. 23. (In Russian).
Lenin V.I. (1914). Karl Marx. Collected works. Vol. 26. (In Russian).
Lenin V.I. (1916). On a caricature on Marxism, and on the «imperialistic economism». Collected works. Vol. 30. (In Russian).
LuxemburgR. (1959). Social Reform or Revolution. Moscow, 133 p. (In Russian).
Marx K. and Engels F. (1844). The Holy Family, or the Criticism of Critical Criticism. Against Bruno Bauer and company / In MarxK. and EngelsF. Collected works. Vol. 2. (In Russian).
Marx K. and Engels F. (1846). German Ideology / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 3. (In Russian).
Marx K. and Engels F. (1848). The Manifest of Communist Party / In MarxK. and Engels F. Collected works. Vol. 4. (In Russian).
Marx K. and Engels F. (1871). Resolutions of the Conference of Delegates of International Association of Workers, took place in London, on September, 17-23, 1871 / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 17. (In Russian).
Marx K. (1867). Capital. Criticism of Political Economy. Vol. 1 / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 23. (In Russian).
Mezhuev V.M. (2007). Marx against Marxism. Articles on an Unpopular Theme. Moscow, 171 p. (In Russian).
Mukhachev V.V. (2012). Pre-Marx Socialism: its Essence and Genesis. Moscow, 135 p. (In Russian). Engels F. (1847). Communism and Karl Heinzen / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 4. (In Russian).
Engels F. (1847). Principles of Communism / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 4. (In Russian).
Engels F. (1850). The Peasant War in Germany / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 7. (In Russian).
Engels F. (1880). The Development of Socialism: From Utopia to Science / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 19. (In Russian).
Engels F. (1878). Anti-During. Revolution in Science, Produced by Mister Eugeny During / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 20. (In Russian).
EngelsF. (1890). Preface to German Edition of the «Manifest of Communist party» / In MarxK. and EngelsF. Collected works. Vol. 22. (In Russian).
EngelsF. (1894). Preface to the «Collected Articles on International Themes from the «Volksstaat» Newspaper (1871-75)» / In MarxK. and EngelsF. Collected works. Vol. 22. (In Russian).
Engels F. To August Bebel, Berlin, on April, 30 1883 / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 36. (In Russian).
Engels F. To F.A. Zorge, Hoboken, on June, 29, 1883 / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 36. (In Russian).
Engels F. To Karl Kautsky, Zurich, on July, 19, 1894 / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 36. (In Russian).
Engels F. To George Henry Folmar, Munich, on August, 13, 1894 / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 36. (In Russian).
Engels F. To Verner Zombart, Berlin, on March, 11, 1895 / In Marx K. and Engels F. Collected works. Vol. 39. (In Russian).
Kilroy-SilkR. (1972). Socialism since Marx. London: Allen Lane.
TERRA ECONOMICUS ^ 2013 Том 11 № 2
