CC BY
37
Рыбаков Роман Валерьевич
"СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ НЕДОСТАЕТ КАКИХ-ТО ДОБРОДЕТЕЛЬНЫХ НАЧАЛ": ИЗ ОПЫТА ВОСПИТАНИЯ СОВЕТСКОЙ МОЛОДЕЖИ В 1920-Е ГГ.
В статье анализируется проблема формирования новой советской культуры в молодежной среде в 1920-е гг. Рассматриваются основные механизмы конструирования базовых коммунистических ценностей, роль государства и комсомола. Доказывается, что процесс воспитания подрастающего поколения сталкивался с большими трудностями, в результате которых прививаемые ценности усваивались или частично, или получали развитие в виде нежелательных нонконформистских поведенческих практик. На основе архивных материалов и периодической печати проиллюстрированы возникавшие на этом фоне противоречия и конфликты. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/372016/11 -1732.html
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2016. № 11(73): в 2-х ч. Ч. 1. C. 122-126. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/3/2016/11-1/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: hist@gramota.net
6. Капустин Б. Г. Моральный выбор в политике. М.: КДУ; Изд-во МГУ, 2004. 496 с.
7. Лапина Т. С. Аксиология культуры // Культурология. 2008. № 1. С. 34-44.
8. Матвеев П. Е. Моральные ценности. Владимир: Владимирский гос. ун-т, 2004. 190 с.
9. Оболонский А. В. Мораль как детерминанта политического поведения // Политическая концептология: журнал ме-тадисциплинарных исследований. 2009. № 2. С. 129-156.
10. Прокофьев А. В. Место и характер моральных аргументов в политической практике (идея «моральной нейтральности» публичной сферы и ее альтернативы) // Этическая мысль. М.: ИФ РАН, 2005. Вып. 6. С. 140-162.
11. Руженцев С. Е. Этический взгляд на идеологию и мораль в современном российском обществе // Право и практика. 2016. № 1. С. 130-138.
12. Симонова С. А. Архитектоника культуры: проблемы этико-эстетического синтеза. Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 2008. 224 с.
13. Симонова С. А. Особенности абсолютизации добра в русской культуре // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 3. С. 332-341.
14. Стрелец Ю. Ш. Этическое и эстетическое в осмыслении жизни. Оренбург: ООО ИПК «Университет», 2015. 265 с.
15. Тригубенко Ф. А. Антитеза «сущего» и «должного» как этический феномен: автореф. дисс. ... к. филос. н. Тула, 2011. 19 с.
16. Франк С. Л. Этика нигилизма // Вехи. Интеллигенция в России. М.: Молодая гвардия, 1991. С. 153-184.
ETHICAL FOUNDATIONS OF MODERN POLITICAL ACTIVITY
Ruzhentsev Sergei Evgen'evich, Ph. D. in History, Associate Professor Voronezh State Medical University named after N. N. Burdenko rsevrn@gmail. com
The article gives a philosophical analysis of ethical problems in political activity. Reflecting hopes and values morals affects the formation of intersubject attitude to social reality determining the rules of political activity. Undermining moral regulators leads to violation of consistency between institutional and normative-regulatory structures. The moral factor gives an extra search for the right solution in politics adjusting a human's activity, increasing politics effectiveness.
Key words and phrases: morals; politics; value guidelines; ideals; social relations; due and existing; moralizing.
УДК 94(571.1/5):329.78 Исторические науки и археология
В статье анализируется проблема формирования новой советской культуры в молодежной среде в 1920-е гг. Рассматриваются основные механизмы конструирования базовых коммунистических ценностей, роль государства и комсомола. Доказывается, что процесс воспитания подрастающего поколения сталкивался с большими трудностями, в результате которых прививаемые ценности усваивались или частично, или получали развитие в виде нежелательных нонконформистских поведенческих практик. На основе архивных материалов и периодической печати проиллюстрированы возникавшие на этом фоне противоречия и конфликты.
Ключевые слова и фразы: молодежь; комсомол; молодежный нонконформизм; советская культура; новый быт; история Сибири.
Рыбаков Роман Валерьевич, к.и.н., доцент
Омский государственный технический университет roman-rybakov@mail. ги
«СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ НЕДОСТАЕТ КАКИХ-ТО ДОБРОДЕТЕЛЬНЫХ НАЧАЛ»: ИЗ ОПЫТА ВОСПИТАНИЯ СОВЕТСКОЙ МОЛОДЕЖИ В 1920-Е ГГ.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 15-06-05864а.
В 1920-е гг. вслед за коренными политическими изменениями в стране нарушилась традиционная система социокультурной жизни. Перед властью встала задача формирования новых базовых ценностей, соответствующих требованиям коммунистической идеологии. Среди подрастающего поколения эту роль выполнял Российский коммунистический союз молодежи (РКСМ). В нем посредством агитации и пропаганды прививались основы коммунистической морали, политической дисциплины, определялись новый этикет и общие правила личного и коллективного поведения. Каждый комсомолец должен был олицетворять образ нового молодого человека, приучать остальную молодежь к новым формам повседневности и досуга.
Однако практика воспитания юношества, преданного социалистическим идеалам, столкнулась с большими трудностями. Не случайно в середине 1920-х гг. на страницах периодической печати и в различного рода объединениях прошли дебаты на тему «новой советской культуры», в которых отмечался нравственный упадок, охвативший часть общества и, прежде всего, молодежь [24]. Эта же проблема нашла свое отражение
в театральном искусстве и литературе. Например, герой пьесы А. Зиновьева «Нейтралитет» профессор Барсов, обратив внимание на увеличившееся количество преступлений, констатировал: «Очевидно, в современной культуре, социалистической культуре, недостает каких-то моральных и добродетельных начал» [7, с. 122]. В молодежной среде отрицательные явления виделись в пассивности, «омертвении» комсомольских организаций, развитии пьянства, хулиганства, росте самоубийств, разных формах нонконформизма. Цель данной статьи - выяснить причины и факторы, способствовавшие распространению этих явлений в 1920-е гг.
Процесс воспитания молодежи в соответствии с советской системой ценностей осложнялся тем, что набор утверждаемых принципов и норм поведения, социальных ожиданий и требований в начале 1920-х не был до конца определен, обществу лишь предстояло путем проб и ошибок узаконить новые правила общежития. Молодежь как наиболее открытая, мобильная и восприимчивая социальная группа остро реагировала на происходившие трансформации с их неизбежными диспропорциями и коллизиями, что неизбежно сказывалось на восприятии ею окружающей действительности и формировало у подрастающего поколения различные механизмы приспособления к новым условиям.
Одним из способов поиска своего места в новом обществе стало участие молодежи в организуемых властью кампаниях по борьбе с устоями старого мира и порядка. Противостояние традиционной системе ценностей наиболее остро проходило в религиозном вопросе. Участие комсомола в борьбе с религией достаточно хорошо представлено в работах А. В. Баланцева, М. В. Понамарева, А. А. Слезина и др. [1; 15; 22]. Здесь же отметим, что, несмотря на разнообразные формы антирелигиозной деятельности, ее результат вряд ли можно назвать успешным. С одной стороны, это косвенно признавали комсомольские организации, например, в отчете Енисейского губкома в 1923 г. отмечалось: «безбожниками можно признать 80-90% всей молодежи, но эта антирелигиозность еще не осознанная, инстинктивная и выражается, главным образом, в неисполнении религиозных обрядов» [5, д. 140, л. 33]. С другой - под влиянием коммунистической пропаганды у молодежи вырабатывалась ненависть к церкви, попам, святыням и пр. Однако, не обладая достаточными знаниями для проведения научно-атеистической пропаганды, в борьбе с религией комсомольцы часто переходили грань дозволенного. Несмотря на предупреждение, что нужно избегать хулиганства, ибо это настроит массы против РКСМ, на практике осуществить это не удавалось, юношеский нигилизм фактически превращался в религиозный экстремизм. Тенденция нашла отражение в устном народном творчестве, например, в форме популярной частушки:
«Будем делать чудеса -
Ничего нет проще:
Из попа мы в полчаса
Приготовим мощи» [12].
В то же время далеко не все комсомольцы, особенно в сельской местности, были готовы отказаться от верований и традиционного уклада, например, венчания в церкви. Фактически молодой человек находился в тяжелых условиях выбора, примером может служить письмо в ЦК комсомола, нуждавшееся в ответе: «что делать, если жена требует венчания или уйдет?» [21, д. 507, л. 38]. На подобные вопросы в свое время ответил один из идеологов комсомольской этики Е. М. Ярославский, указав комсомольцам на задачу «убедить любимого человека строить семью без попа» [26, с. 253]. Однако не всегда выбор был в пользу новой идеологии, поддаваясь влиянию своих возлюбленных или давлению семьи, комсомольцы вынуждены были идти в церковь, ставя под угрозу свое пребывание в рядах РКСМ. Официальная статистика свидетельствует, что на протяжении 1920-х гг. процент исключенных комсомольцев за исполнение религиозных обрядов был значительным и колебался в районе 59% [21, д. 316, л. 38-44, д. 495, л. 99].
Главной культурной кампанией двадцатых годов стала борьба за «новый быт», включавшая в себя широкий перечень направлений: от привития элементарных норм гигиены и бережливости в быту до боевых походов против пьянства, проституции и продвижения идей более высокой производительности труда. Кампания формировала модель поведения советской молодежи и ее позитивный образ: живой, активный, здоровый, дисциплинированный юноша (девушка), который подчиняет всего себя коллективу, стремится к просвещению, учебе, работе. В то же время некоторые решения могут вызвать сегодня улыбку, так как практика внедрения новых правил подразумевала отмену рукопожатия, не говорить «спасибо», не называть на «Вы», не жевать серу, не щелкать семечек и пр. [14].
Обсуждение вопросов «нового быта» на комсомольских собраниях проходило по-разному. Как правило, оно носило формальный характер и ограничивалось решением «принять к сведению», или давались обещания: «не курить, не пить». Но иногда возникал живой отклик на проблему в виде личных инициатив. Так, в Ново-николаевске устраивали лекции о вреде курения с приглашением врача [5, д. 16, л. 29]. В Томской городской ячейке предлагалось выдвинуть пионеров (инициативные группы) в борьбе с вредными привычками в качестве живых примеров и поставить все это в центр общественного внимания [13]. Предполагалось, что к первым застрельщикам присоединятся и другие.
Кампания получила широкое освещение в печати и была поддержана другими комсомольскими организациями. На страницах газет стали публиковаться письма, содержащие в себе личный вызов комсомольцам. Некто И. Бюрюков писал: «Комсомолец должен быть решительным. Сейчас я не курю уже месяц, бросил навсегда. И вызываю бросить курить товарищей: Бюрюкову С., Таубера М., Микишева М., Березина Д. <...> Всех упомянутых товарищей прошу со своей стороны также вызвать своих друзей, знакомых» [Там же].
Любопытно, что подобные действия имеют много общего с акцией Ice Bucket Challenge, которая совсем недавно захватила жителей всего мира и активно пропагандировалась в Интернете [27].
Несмотря на предпринимаемые усилия, новая система ценностей приживалась непросто. Для многих оказалось трудно, а в сельской местности практически невозможно отказаться от традиционных форм досуга: танцев, вечерок, гармошки. Поэтому с первых дней борьбы за новую коммунистическую культуру делались некоторые послабления. На заседании бюро Павлодарского уездкома РКСМ 15 февраля 1921 г. на предложение «запретить всем членам союза танцевать в театрах, на собраниях, вечеринках» постановили: «предложение принять, но распространить не на весь уезд, а только лишь на город и районы» [5, д. 16, л. 41]. После обсуждения вопроса о вреде курения в Тарской городской организации приняли решение: «принимая во внимание то, что многие члены категорически отказываются бросить курить табак сразу, общее собрание членов горячейки РКСМ постановило запретить курение табака во всех помещениях, давая возможность алкоголикам (так в документе - Р. В.) курить на улице» [6, д. 1, л. 79]. Были решения и иного характера, например, после обсуждения вопроса о роли девушек в комсомоле Венейская ячейка Псковской губернии постановила: «девушка должна ругаться дома с родителями за свое право курить наравне с мальчишками, никого не бояться, не быть застенчивой» [4, с. 2; 17, с. 463].
Борьба с пьянством также не приносила ощутимых результатов. В Томском округе в Малопесчанской ячейке дошло до того, что комсомольцы писали заявления крестьянам за самогон [21, д. 495, л. 101]. В Новониколаевске комсомольцы заявили: «Надо сначала искоренить пьянство среди актива, а потом уже приниматься за нас» [Там же, л. 102]. По сообщениям ЦК РКСМ, бытовые болезненные явления (хулиганство, пьянство, картежные игры, ругань) в значительной степени охватили организации юношеского союза. За период 1924-1927 гг. количество исключенных из рядов комсомола за указанные провинности составило 10-12% [Там же, д. 316, л. 38-44, д. 661, л. 14-19].
Во все времена для молодежи характерны стремление расширить отводимые культурные рамки, ниспровержение вводимых ограничений, реализация запретных влечений. А в условиях массового нигилизма 1920-х гг., огульного отрицания всей старой культуры подобные настроения получили дополнительный импульс. Формируемая советская культура все чаще наталкивалась на молодежную контркультуру. Среди юношества стали распространятся поведенческие практики, которые даже в условиях культурологического слома не могли быть приняты и одобрены как рядовой общественностью, так и правящей элитой. Как верно отметил В. И. Исаев, культ военной силы становился одним из доминирующих элементов политической и духовной культуры российского общества первых послереволюционных десятилетий [8, с. 68]. Стремление молодежи к скорейшему переустройству мира порождало и соответствующие методы. Типичной для эпохи стала организация таких кружков хулиганского характера, как, например, «КВД» («Куда ветер дует»), «Мурло» и т.д. [21, д. 341б, л. 1-2, 52]. Тенденция усиления хулиганства видна и в распространении соответствующих песен и частушек:
«Я отпетая башка -
Не пойду без камешка.
Нас в Сибири ожидают,
Шьют рубашку из мешка».
«Папироску закурим,
Вдоль деревенюшки пойдем.
Мужики нас заругают,
Мы деревню всю сожжем» [19, д. 108, л. 23-24].
Таким образом, власть столкнулась с проблемой не просто целенаправленного конструирования новой иерархии ценностей, но и преодоления возникающих отклонений в области повседневности и молодежной субкультуре.
Причины подобного поведения, по мнению исследователя А. А. Слезина, заключались в дезориентации молодежи противоречащими друг другу заявлениями и оценками коммунистических лидеров и пропагандистов, одновременно утверждавших фактически несовместимые нормы повседневного поведения, что повышало тягу молодежи к поискам всяческих экстравагантных форм повседневной жизни [23, с. 79]. Наиболее отчетливо тенденция проявилась в половых взаимоотношениях. Новый быт неизбежно проникал в сферу личной жизни подрастающего поколения и затрагивал такие интимные вопросы, как любовь, семья, новые формы взаимоотношений между полами, сексуальное поведение. Началу перестройки и активного обсуждения вопросов взаимоотношений между мужчиной и женщиной, а также той роли, которую играют представители слабого пола в современном обществе, положили публикации А. М. Коллонтай. Ее творчество по-разному оценивалось как современниками, так и историками [17], часть из них приписывает писательнице чуть ли не авторство теории «стакана воды»: взгляда на любовь и сексуальные отношения как удовлетворение естественных потребностей живых организмов, без всяких «условностей», так же просто, как утоление жажды. Не вдаваясь в подобные дискуссии, отметим обстоятельство, что впервые подобная тема получила широкое обсуждение на страницах официальных изданий, в том числе ориентированных на молодежь. Подрастающее поколение, как губка, впитывало содержание ранее запретной темы. Новые сюжеты, раскрываемые в образах художественных произведений Н. А. Брыкина, С. И. Малашкина, П. С. Романова [3; 10; 18],
оказались востребованы и пользовались спросом в книжных магазинах и библиотеках страны [9]. Реакция подрастающего поколения была незамедлительной и во многом неожиданной для власти. Отказ от традиционных устоев «мещанской культуры», моральных запретов в области половых отношений и пропаганда идей раскрепощения, новых социальных и нравственных принципов без должного контроля и внимания привели к серьезной путанице в вопросе сексуального поведения и любви у молодежи. Представления о «свободе отношений полов» получили необычное воплощение и опасное содержание в виде сексуального анархизма. Именно в это время распространяются идеи организации кружков «Долой невинность!», «Долой стыд!», и, вполне возможно, местами они реализовывались. Например, по сообщениям анонимных анкет студентов, в середине 1920-х подобная организация существовала в стенах Казанского университета [21, д. 820, л. 7]. О факте издания обществом «Долой невинность» своей газеты в Новосибирске сообщалось в письме Р. Лобановой [16]. В Амурской области существовал аналогичный кружок из 20-25 человек. Местная комсомольская организация писала в отчете: «собираются на вечерку, танцуют, целуются. Делают доклады о половом вопросе, о строении половых органов, поят девчат вином, а после вечерки остаются вместе ночевать. В работе кружка принимают участие также и комсомольцы. Комсомольская ячейка по своей слабости ничего сделать не может и занимается выслеживанием под окнами того, что в кружке происходит» [21, д. 495, л. 102].
Большой проблемой стал рост фактов изнасилований и сексуальных домогательств, нежелательной беременности, абортов, самоубийств [Там же, д. 509, л. 3]. Это не могло не остаться без внимания руководства Советского государства, которое поспешило в свойственной большевикам манере ликвидировать, запретить все, что могло угрожать идеализируемому коммунистическому обществу. Сначала организовывались «политические суды» над личностями, затем над произведениями и их героями, позже было принято решение литературу, освещающую нежелательные стороны половой морали, признать вредной, запретить и изъять из обращения.
В то время мало кто задумывался о коренных причинах роста нонконформистских поведенческих практик молодежи, ее нежелании следовать как старым дореволюционным традициям, так и неполноценном принятии новой советской идеологии. На этот счет очень точно высказались А. Бек и Л. П. Тоом - авторы книги «Рабочая молодежь и книга», опубликованной в 1927 г.: «Для молодежи характерна этическая беспринципность. В самом деле, раньше таким принципом, сдерживающей моральной основой был "бог", "грех", "совесть". Теперь у огромной части молодежи от этого старого божеского кодекса нравственности не осталось и следа. Старое расшатано и вырвано, а новое молодежи только предстоит создать в условиях коммунистического воспитания и общественной работы» [20, д. 353, л. 24].
На расхождения между формируемой культурой быта и объективной повседневностью в среде молодежи оказывало влияние наследие прежней эпохи: тяжелая материальная обстановка, безработица, скверные бытовые условия, серьезные пробелы в области культурной работы. По мнению ряда исследователей, неустроенность бытовой жизни стала главной причиной втягивания части молодых людей в криминальную деятельность [2; 11, с. 95]. Наличие своеобразных ножниц между запросами молодежи и существующими формами, методами и содержанием работы комсомола подтвердил VII Всесоюзный съезд ВЛКСМ в 1926 г. [21, д. 495, л. 113]. Об этом же заявлял один из лидеров партийной оппозиции Л. Сосновский: «не сумели аккумулировать эту энергию молодежи, не научились удовлетворять ее эмоциональные запросы и сейчас упираемся в страшное антидвижение, в неприспособленные, отсталые способы работы среди этой молодежи» [24, с. 70].
К причинам развития нонконформистских поведенческих практик следует отнести невозможность абсолютно всех представителей молодого поколения безболезненно адаптироваться к происходившим трансформациям. Были как недовольные окружающей их действительностью, т.е. те, кто не смог идентифицировать себя с новыми «режимом», так и те, кого новая власть сама предпочла изолировать, оставить вне сферы формирующейся молодежной политики. Так, утверждая, что пороки распространяются на пролетариат исключительно из среды мелкобуржуазной молодежи, которая не находит себе места в процессе социалистического строительства, советский партийный и государственный деятель, историк и публицист, руководитель коллектива авторов-составителей «Краткого курса истории ВКПб» В. Г. Кнорин подчеркивал непригодность на данной стадии воспитания этих слоев [Там же, с. XIII].
Таким образом, сложные процессы развития советской культуры в полной мере проявились в молодежной среде, заставив последнюю искать способы социальной адаптации к происходившим в нашей стране в 1920-е гг. изменениям. Это выразилось, во-первых, в неосознанном отрицании практически всех ценностей прежней дореволюционной культуры. Под критику попали патриархальный семейный уклад и традиционный быт, верования и религия, привычки и досуг молодежи. Официальная идеология призывала молодежь, прежде всего комсомольцев, не только лично соответствовать советским принципам, но и пропагандировать их в обществе, среди беспартийных сверстников. При этом формируемые ценности часто вступали в серьезное противоречие с господствующей культурой, что приводило или к серьезному личностному разногласию, или к конфликту целых поколений: силовое решение возникающих социальных конфликтов было достаточно частым явлением эпохи. Во-вторых, проявляемый культурный нонконформизм стал результатом серьезного антагонизма в процессе конструирования новых ценностей. В условиях незрелости новой официальной культуры, противоречивых лозунгов властной элиты часть молодежи формировала свой собственный контркультурный рецепт будущего общества. Нарушилась естественная грань между желаемым, дозволенным и невозможным. Это проявилось не только в эпатажном поведении, моде, особом молодежном сленге, но и в действиях, которые несли в себе антисоциальное содержание: агрессии по отношению к «классо-вочуждым» и отверженным слоям населения, социальной беспринципности, разных формах девиантного
поведения. Осознание этой проблемы заставило власть серьезным образом реагировать на нежелательные поведенческие практики, однако решить проблему быстро не получилось и подобные негативные проявления молодежного нонконформизма наблюдались на протяжении всех 1920-х гг.
Список литературы
1. Баланцев А. В. Комсомол и Русская Православная Церковь: начало противостояния // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2012. № 7 (62). С. 10-12.
2. Богданов С. В., Ельчанинов П. М. Безработица и социальный протест в советской России периода НЭПа // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2016. № 9 (71). C. 24-26.
3. Брыкин Н. А. Собачья свадьба // Брыкин Н. А. В новой деревне. Очерки. Л.: ГИЗ, 1925. С. 17-21.
4. В поисках нового быта // Смена. 1923. № 10 (47).
5. Государственный архив Новосибирской области. Ф. П-187. Оп. 1.
6. Государственный исторический архив Омской области. Ф. 36. Оп. 1.
7. Гудкова В. В. Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920-х - начала 1930-х годов. М.: Новое литературное обозрение, 2008. 453 с.
8. Исаев В. И. Военизация молодежи и молодежный экстремизм в Сибири (1920-е - начало 1930-х гг.) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. Новосибирск, 2002. Т. 1. Вып. 3. История. C. 63-70.
9. Комсомольская правда. 1929. 1 сентября.
10. Малашкин С. Луна с правой стороны, или Необыкновенная любовь: повести и рассказы. М.: Молодая гвардия, 1928. 233 с.
11. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало ХХ в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: в 2-х т. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. Т. 2. 567 с.
12. Молодежь Алтая. Барнаул, 1923. 18 февраля.
13. Молодежь Алтая. Барнаул, 1924. 6 марта.
14. Молодежь Алтая. Барнаул, 1924. 10 октября.
15. Пономарев М. В. Борьба с религией как составляющая политической культуры советского общества 1917 - 1930-х гг. (на материалах Нижней Волги) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7: Философия. Социология и социальные технологии. 2009. № 2 (10). С. 215-221.
16. Путь молодежи. Новосибирск, 1924. 10 февраля.
17. Пушкарев А. М. «Новый быт»: идеологические интерпретации сексуального (по материалам русской художественной литературы и критики 1920-х годов) // Журнал исследований социальной политики. 2007. Т. 5. № 4. С. 459-482.
18. Романов П. С. Без черемухи. Повесть, рассказы. М.: Правда, 1990. 462 с.
19. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 573. Оп. 1.
20. РГАЛИ. Ф. 611. Оп. 1.
21. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. М-1. Оп. 23.
22. Слезин А. А. За «новую веру». Государственная политика в отношении религии и политический контроль среди молодежи РСФСР (1918-1929 гг.). М.: Российская академия естествознания, 2009. 222 с.
23. Слезин А. А., Скоропад А. Э. Быт и досуг комсомольцев в сфере политического контроля в РСФСР 1918-1929 гг. // Genesis: исторические исследования. 2014. № 2. С. 78-105.
24. Упадочное настроение среди молодежи. Есенинщина. М.: Изд-во Коммунистической академии, 1927. 160+XVII с.
25. Федирко О. П. Роль советских праздников в антирелигиозной борьбе на Дальнем Востоке в 20-е - 30-е гг. ХХ в. // Власть и управление на Востоке России. 2010. № 1. С. 110-115.
26. Ярославский Е. Ленин, коммунизм, религия. М.: ОГИЗ - Госуд. антирелигиозное изд-во, 1933. 612 с.
27. https://ru.wikipedia.org/wiki/Ice_Bucket_ChaUenge (дата обращения: 11.09.2016).
"SOCIALIST CULTURE LACKS SOME VIRTUOUS ELEMENTS": FROM THE EXPERIENCE OF SOVIET YOUTH EDUCATION IN THE 1920S
Rybakov Roman Valer'evich, Ph. D. in History, Associate Professor Omsk State Technical University roman-rybakov@mail. ru
The article analyzes the problem of forming new Soviet culture among young people in the 1920s. The author examines the key mechanisms to develop the basic communist values, the role of the state and Komsomol. The paper argues that the younger generation education faced great difficulties, therefore cultivated values were adopted only partially or came out as undesirable non-conformist behaviour practices. Relying on archival materials and periodical press the researcher describes contradictions and conflicts that arose in this connection.
Key words and phrases: youth; Komsomol; young people's non-conformism; Soviet culture; new lifestyle; history of Siberia.
