CC BY
134
7. Марсель Г. Моя главная тема. - М.: Институт Св. Фомы, 2007. - С. 24-39.
8. Марсель Г. Размышление о вере. - М.: Институт Св. Фомы, 2007. - С. 266-281.
9. Марсель Г. Ты не умрешь. - СПб.: Изд. дом «Мірь», 2008. - 96 с.
10. Моторина Л.В. Философская антропология. - М.: Высшая школа, 2003. - 256 с.
11. Франкл В. Человек в поисках смысла: сб. - М.: Прогресс, 1990. - 368 с.
Бурханов Александр Рафаэлевич, аспирант кафедры философии и культурологии Уральского государственного университета путей сообщения, г. Екатеринбург, e-mail: [email protected].
Burkhanov Alexander Rafaelevich, postgraduate student, department of philosophy and cultural studies, Ural State University of Railway Transport, Ekaterinburg, email: [email protected].
УДК 821.161.1 © Т.В. Шоломова
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ИДЕЯ, МЕЛКОБУРЖУАЗНАЯ ИДЕОЛОГИЯ И НАРОДНЫЙ ИДЕАЛ В РОМАНЕ Н.Г.ЧЕРНЫШЕВСКОГО «ЧТО ДЕЛАТЬ?»
Цель статьи - показать, что буржуазная идеология отнюдь не чужда была русской революционнодемократической мысли XIX в. Скорее, можно говорить о ее «прозрачности». Ее элементы активно заимствовались отечественными радикалами. Один из примеров - роман Н.Г.Чернышевского «Что делать?», герои которого озабочены не только установлением справедливого социального порядка, но и мелкобуржуазной экономией, как в быту, так и при восприятии искусства.
Ключевые слова: буржуазия, идеология, народный идеал, роскошь, довольство, экономия, прозрачность, эстетическое переживание.
T.V. Sholomova
THE SOCIALISTIC IDEA, PETIT-BOURGEOISIE IDEOLOGY AND POPULAR IDEAL IN N.G. CHERNYSHEVSKY’S NOVEL «WHAT IS TO BE DONE?»
The aim of the article is to show that bourgeois ideology wasn’t alient to Russian revolutionary and democratic thought of XIX century. Indeed, we can say that it was «transparent». Its elements were adopted by our radicals. N.G. Chernyshevsky’s novel «What is to be Done?» was one the examples, where the main characters were preoccupied not only by the new social relations but also by petit- bourgeois economy in they daily routine and in the sphere of aesthetics.
Key words: bourgeoisie, petit-bourgeoisie, ideology, popular ideal, luxury, prosperity, economy, transparency, aesthetic experienxe.
Есть расхожее мнение, что буржуазная идеология отрицалась всеми слоями русского дореволюционного общества, потому что была глубоко чужда национальному сознанию и православной культуре [11, с. 131-132]. Можно утверждать, вопреки этому мнению, что отвергали ее представители далеко не всех социальных слоев. Достаточно вспомнить предпоследнее письмо В.Г. Белинского, в котором тот выражает пожелание, чтобы наши дворяне превратились в «буржуази» по типу французской [1, с. 714]. Отношение к буржуазной идее у прогрессивных деятелей XIX в. стало предметом рассмотрения К.И. Чуковского в связи с темой денег и обогащения в творчестве Н.А. Некрасова. Чуковский пришел к выводу, что интерес к буржуазной идеологии и возложение на нее чаяний и упований были связаны с надеждами на то, что именно она поспособствует скорейшему разрушению крепостнического строя [14, с. 285-
287]. Из этого следует, что, во-первых, отвращение к буржуазности в России отнюдь не существовало всегда и не было всеобщим, и поначалу естественным образом было присуще только аристократии [6, с. 96-114]. Во-вторых, что влияние буржуазной идеологии в России не состоялось хотя бы потому, что прежние ее приверженцы (такие как Некрасов), согласно Чуковскому, со временем отказались от нее.
На самом деле можно говорить о «прозрачности» буржуазности в русской культуре, потому что элементы буржуазной идеологии мы можем обнаружить в революционных теориях представителей «демократического, разночинского» периода русской революции, а также в их моральных и эстетических построениях и художественных текстах. Смысл в том, что, как только элементы буржуазной идеологии называли «революционными», современники их за таковые охотно и принимали (при том, что
14/2012
«буржуазность» вообще не противоречит «революционности»). Блестящий пример переименования пропагандируемых ценностей - роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» (1863), про который Ленин говорил: «он меня всего перепахал» [2, с. 103].
Итак, влиятельный революционный роман, читанный практически всеми молодыми людьми в России второй половины XIX в., «новое Евангелие» [8, с. 166], «исключительное по нравственному и умственному влиянию» [5, с. 126], читая которое, по словам Г.В. Плеханова, всякий становился «чище, лучше, бодрее и смелее» [9, с. 175]. Его прочитали как роман о высоких идеалах новой жизни, но чему он учил на самом деле?
Счастливую жизнь русских революционеров в предвкушении скорой революции наполняют пикники, поездки в театр, ученые беседы, изящные женщины, музицирование, модные платья, удобные чулки, модернизированные корсеты; революционеры «бегают взапуски и прыгают через канаву» [12, с. 139]. Аресты, сибирская каторга, кровь, грязь, мужики и топоры - где-то далеко, в другой жизни. «Что, если это случится со мною?» - «Нет, с тобою этого не может случиться» [12, с. 331]. С кем-нибудь другим и когда-нибудь потом, а то и никогда. Вера Павловна то нежится в своей постельке, то причесывает волосы, то пьет чай со сливками, то поет, то мечтает завести корову. Она всегда окружена стайкой поклонников, с которыми резвится, то и дело выставляя ножку в ботинке от Королева. В общем и целом содержание жизни «новых людей» - веселье, довольство и легкость необыкновенная, непрерывно сопровождаемая «болтовней и хохотней» [12, с. 137].
Эту жизнь можно разделить на три составляющие, с разной степенью выразительности описанные: деятельность (трудовая и революционная), довольство и экономия. Мысль о необходимости сочетания деятельности с жизнью в довольстве встречается в диссертации Чернышевского как описание народного идеала: «“Хорошая жизнь”, “жизнь, как она должна быть”, у простого народа состоит в том, чтобы сытно есть, жить в хорошей избе, спать вдоволь; но вместе с тем у поселянина в понятии “жизнь” всегда заключается понятие о работе: жить без работы нельзя; да и скучно было бы» [13, с. 10].
Когда герои начинают воплощать идеалы на практике, тогда в их поступках обнаруживаются совершенно приземленные материальные интересы, главный признак мелкобуржуазности (мещанства) [11, с. 220-221]. Идеальный соци-
альный порядок, который они предполагали установить, вполне уживался с элементами старого, отвергаемого быта. Например, они заявляют, что против излишества [11, с.122] и роскоши [11, с. 33], но их подражатели были вынуждены специально уточнять, о какой степени аскетизма идет речь [3, с. 181].
Потому что украшений Вера Павловна, возможно, и не носит (они перестают упоминаться с момента ее ухода из родительского дома, да и сам Чернышевский считал ношение украшений делом безнравственным при нынешнем социальном устройстве [10, с. 104]), но от возможности сладко поесть не отказывается. Но дело не только в еде, а еще, например, в том, что свое музыкальное образование она не рассматривает как нечто утилитарное, нужное только для того, чтобы уроками зарабатывать на жизнь. Она музицирует исключительно для удовольствия, но Чернышевский понимает эту «излишнюю трату» не как роскошь, а как довольство, т.е. как вполне умеренный выход за границы необходимого при удовлетворении базовых потребностей. Собственно, в способности сделать так, чтобы эти траты были сверх меры, но не слишком, и заключен уже тот самый мелкобуржуазный расчет (дискуссии о том, что можно и что нельзя, возникали потому, что сам Чернышевский показал, что делать, но не показал как. Например, как определить, где пролегает граница между допустимой тратой сверх необходимого («довольством») и уже недопустимой («излишеством» или «роскошью»), ведь Вера Павловна ни разу себе ни в чем не отказала.
Но при этом она ни разу не забыла подсчитать, что сколько стоит. От найма экипажа до отношений с мужем - все рассчитано с точки зрения того, как поступить выгоднее. Таким образом, главное проявление мелкобуржуазности в романе - не в тех эпизодах, когда она напрямую упомянута (например, когда во время спора один уличает другого в «буржуазности» или в «огюст-контизме» [12, с. 138-139]), а в постоянном подсчете, который составляет неотъемлемую часть жизни и главное содержание внутреннего мира героев. Отчасти этот подсчет напоминает средневековые мещанские нравственные проповеди о необходимости сохранять целостность семьи, потому что, «когда все едят за одним столом - одной скатерти, одной свечи хватает, а за двумя - нужно две скатерти и два огня; когда греет один очаг, довольно одной вязанки дров, а для двух - нужны две» [4, с. 90].
Когда Вера Павловна пытается разобраться в своих чувствах к Лопухову и Кирсанову одно-
временно, и все это через решение вопроса, вдвоем или втроем ехать в оперу, автор успевает мимоходом заметить, что герои отправились в театр на извозчичьей карете, потому что это дешевле, чем нанимать два извозчика [12, с. 187]. Убиваясь по якобы застрелившемуся первому мужу, она не забывает мимоходом сообщить второму, что оставляет его, но будет брать у него деньги, потому что «у меня много надобностей, расходов, хотя я и скупа» [12, с. 9]. «Новые люди» все время считают деньги, и желание и готовность поступить «выгоднее» [12, с. 164] или заплатить за хорошую вещь меньше, чем она стоит, - одна из их нескрываемых целей (рояль, который купить дешевле, чем абонировать, и тут же кстати точно указано, сколько он стоил и сколько стоила настройка [12, с. 136137]; мебель, купленная еще для первой квартиры на 5 -й линии В.О., за которую, как было доложено Марье Алексеевне, плачено 40 руб., а надо бы дать сто [12, с. 117]). Вообще из этой подробности следует, что Вера Павловна не так далеко ушла в ценностной ориентации от матери своей и продолжает исповедовать эту в действительности мещанскую (мелкобуржуазную в европейской терминологии) идею. Потому что Марья Алексеевна, покупая дочери платья, разъясняет, что сколько стоит [12, с. 15], и успевает исследовать, в какую цену купленные Лопуховым вино и пироги [12, с. 85], и т-те Сто-решникова [12, с. 38-39] успевает рассказать, что из подарков нежелательной невестке почем, и дочь купца-миллионера Полозова, осматривая мастерскую, записывает, что во что встает [12, с. 286-290], да и сама Вера Павловна точно знает, где выгодно купить неразбавленные сливки [12, с. 136]. Кто знает, возможно, стремление как можно честнее и справедливее распределить прибыль от мастерской было неотделимо от патологического пристрастия к точным расчетам вообще (экскурсию для Полозовой проводит Кирсанов, который прекрасно может разобрать не только какой поступок выгоднее в личной жизни, но и продемонстрировать те экономические основания, на которых рабочие их мастерской получают не по 100 р., как в любом другом месте, а по 166 р. 67 к. [12, с. 290]).
При этом экономия положительных героев романа не имеет цели, в отличие от экономии отрицательных (Марья Алексеевна копит капиталец, Сторешникова выдает дешевые вещи за дорогие из презрения к семейству Розальских), но совершенно непонятно, почему Вера Павловна так озабочена экономией на извозчиках. Потому что капитал не копит никто; денежного
резерва нет ни у Лопуховых-Кирсановых, ни у мастерской. Герои романа, кстати, очень экономны и в своих эстетических наслаждениях: они ездят в оперу. На этом их общение с классическим искусством заканчивается, потому что основным источником эстетического наслаждения является «беготня, хохотня», пение и шутки Веры Павловны («А прюнелевые ботинки фирмы Королева лучше» [12, с. 326-327]). Книги они читают (по крайней мере, швеям, вслух), но внятно высказано только одно их суждение по поводу прочитанного: что Теккрей после «Ярмарки тщеславия» исписался, и читать его больше не стоит [12, с. 318] (если не считать, опять же, экономического по своей формулировке заявления Рахметова, что каждая прочитанная им книга такова, что избавляет от необходимости читать сотни книг [12, с. 203]). Таким образом, в романе представлена идея экономии эстетического восприятия, высказанная также в диссертации: человек, не будучи поставлен в экстремальную ситуацию, довольствуется малым - и, соответственно, никакой избыток, включая и искусство в его нереалистических формах, человеку не нужен. Стало быть, если есть возможность удовлетворения базовых потребностей, то «человек удовлетворяется не только “наилучшим, что может быть в действительности”, но и довольно посредственною действительностью» [13, с. 36].
Получается, что грань между «социалистическим» и «буржуазным» практически неразличима, и надо прилагать специальные усилия, чтобы определить ее, не зря же поклонники романа совершенно запутались, что воплощать в реальность, что нет, и каким образом [3, с. 179-186]. С одной стороны, деньги нужны им для достижения независимости (на идею независимости благодаря деньгам как самый демократичный вид независимости, вызревший внутри буржуазного идеала, обращала внимание М.Оссовская [7, с. 245]), но эта независимость выражается, прежде всего, в том, что они не продают, а покупают [12, с. 117] (факт, понятный всего более Марье Алексеевне). Независимость эта легко достигнута, но она, в отличие от традиционной буржуазной нормы, не предполагает накопления - при крайне умеренных (не доходящих до «излишества») расходах (например, герои не путешествуют и вообще не ездят дальше пикника). Швеи тоже способны накопить не больше, чем на приданое. Капитал играет роль целых два раза ближе к концу романа: когда Бьюмонт покупает стеариновый заводик [12, с. 308] (не зря Марья Алексеевна искренне желала ему «пойти по от-
14/2012
купной части» [12, с. 108]) и когда вдруг как-то обнаруживается, что миллионщик Полозов и его дочь лучше способны понять «новых людей», чем мещанка Марья Алексеевна, нажившая непосильным трудом 15 тысяч.
Таким образом, буржуазность только кажется «абсолютно неприемлемой» для русского сознания, в т.ч. для такой его модификации, как революционно-демократическое сознание, потому что в действительности, во-первых, был период, хотя и не долгий, когда она имела приверженцев. Потом они частично сами изменили мнение о буржуазности, частично в советское время им приписали другие взгляды (Некрасов, например, чего бы ни писал о крестьянах, в практической жизни был преуспевающим издателем). Во-вторых, некоторые деятели движения, возможно, не полностью избавились от приверженности буржуазной идеологии (Чернышевский) и продолжали проповедовать, хотя бы частично (например, идею эмансипации женщин), а вновь присоединяющиеся к революционной идее молодые борцы не ставили себе задачу критически осмыслить ту веру, которую собрались исповедовать, — вот почему и возникла в русской культуре уникальная ситуации, когда за «народническую» или «разночинскую» идею принимали буржуазную. В-третьих (поскольку буржуазность сложна и неоднородна), помимо эмансипационных и революционных компонентов также хорошо были усвоены и использовались ее утилитаристская составляющая (конкретно в романе она представлена в виде исповедуемой героями теории «разумного эгоизма») и экономическая (которая реализуется в виде постоянной заботы, как бы купить дешевле). Экономия в романе служит обеспечению полноты жизни героев и их независимости от «старых людей», от капиталистической эксплуатации.
В общем и целом социализм в романе держится исключительно на идейности персонажей. Чтобы швейная мастерская процветала в реальности, должны существовать достаточные дамы, способные без перебоя давать заказы и оплачивать их выполнение. Но эта подробность обнаружилась только при попытке восторженных поклонников переместить идеи Чернышевского в реальность [3,с.179-186].
Таким образом, буржуазность оказалась в русской культуре «прозрачной». Она никуда с течением времени не делась, и уж тем более нельзя сказать, что была для русского сознания абсолютно неприемлема. Чтобы сделать ее приемлемой, оказалось достаточно сделать ее не
слишком узнаваемой, неразличимой среди прочих модных идей.
Литература
1. Белинский В.Г. Письмо П.В. Анненкову 15 февраля 1848 г. Собрание сочинений: в 9 т. Т.9. Письма 1829-1848 годов. - М.: Художественная литература, 1982. - С. 711715.
2. Валентинов Н. Встречи с Лениным. - New York: Chalidze Publications, 1981 - 356 с.
3. Водовозова Е.Н. На заре жизни. Мемуарные очерки и портреты: в 2 т. Т.2. - М.: Художественная литература, 1987 - 527 с.
4. Зомбарт В.Буржуа: этюды по истории духовного развития современного экономического человека: пер. с нем. - М.: Наука. - 443 с.
5. Качурин М.Г., Мотольская Д.К. Русская литература. : учебник для 9 класса средней школы. - М.: Просвещение, 1982. - 382 с.
6. Одоевский В.Ф. Русские ночи. Сочинения: в 2 т. Т.1.
- М.: Художественная литература, 1981. - с. 31-246.
7. Оссовская М. Рыцарь и буржуа: исслед. по истории морали: пер. с польск. / под общ. ред. А. А. Гусейнова. -М.: Прогресс, 1987 - 528 с.
8. Паперно И. Семиотика произведения: Чернышевский - человек эпохи реализма. - М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 207 с.
9. Плеханов Г.В. О романе Чернышевского «Что делать?». - М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958 - С. 175-181.
10. Пыпина В.А. Любовь в жизни Н.Г.Чернышевского. Размышления и воспоминания. - Л.: Книгоиздательство «Путь к знанию», 1923. - 122 с.
11. Саркисянц М. Россия и мессианизм. К «русской идее» Н.А.Бердяева. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005.
- 272 с.
12. Чернышевский Н.Г. Что делать? Полное собрание сочинений: в 15 т. - Т. XI под ред. П.И.Лебедева-Полянского. - М.: Государственное издательство художественной литературы. - М., 1939. - C. 5-336.
13. Чернышевский Н.Г. Эстетические отношения искусства к действительности. Полное собрание сочинений: в 15 т. Т. 2. Статьи и рецензии 1853-1855 / под ред. В.Я.Кирпотина. - М.: Государственное издательство художественной литературы. - М., 1949 Т. 2. Статьи и рецензии 1853-1855 / под ред. В.Я. Кирпотина. - М.: Государственное издательство художественной литературы. - М., 1949.
- С.5-92.
14. Чуковский К.И. Тема денег в творчестве Некрасова.
- М.: Г осударственное издательство художественной литературы, 1960. - С.264-293.
Шоломова Татьяна Валентиновна, кандидат философских наук, доцент кафедры эстетики и этики Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, г. Санкт-Петербург, e-mail: [email protected].
Sholomova Tatiana Valentinovna, candidate of philosophical science, associate professor, department of aesthetic and ethic, Herzen State Pedagogical University of Russia, Saint-Petersberg, e-mail: tatyanasholomo-
