CC BY
163
Список использованных источников
1. Государственный архив Новосибирской области. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 206. Л. 7-8 об.
2. Новосибирский городской архив. Ф. 331. Оп. 1. Д. 17 а, 17 б. Л. 2-13.
М.Г. Меерович, г. Иркутск
Соцгорода в Сибири: градостроительная и расселенческая политика в СССР
в период индустриализации
Аннотация
В статье рассматриваются базовые принципы государственной градостроительной и расселенче-ской политики в СССР в период индустриализации. Доказывается, что именно благодаря соцгородам-новостройкам советское градостроительство материализовало в конкретной структуре обитаемого пространства постулаты трудо-мобилизационной и военно-мобилизационной организации населения страны. Планировочное членение селитьбы на барачные поселки, а потом группы капитальных домостроений, скомпонованных в «кварталы» и «районы», облегчало территориальное упорядочивание населения, позволяло вести точный учет количества и «качества» обитателей населенных пунктов, упрощало привлечение к отбытию трудовой обязанности или призыв на военную службу.
Ключевые слова: советская градостроительная политика, соцгород, индустриализация.
В течение чуть более полугода — с конца октября 1929 по середину 1930 г. — в СССР развернулись теоретические споры о концепции социалистического расселения, то есть о стратегии формирования нового «пространственного каркаса страны» и принципах проектирования его «опорных пунктов» — поселений нового типа — «социалистических городов», которые должны были возводиться подле промышленных новостроек в Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке, в центральной части, на севере и юге страны. Дискуссия о соцрасселении являлась ответом архитектурного сообщества на вопрос, который с началом индустриализации в особенно резкой форме поставила советская власть — о формировании структуры управления производственными процессами, разворачивающейся по территории страны.
В основу градостроительной политики советской власти с самого начала ее существования было положено представление о том, что базовой единицей административно-территориальной организации должны являться производственно-бытовые (трудо-бытовые) коллективы различного территориального масштаба. Поэтому с началом индустриализации государственные усилия были направлены на решение задач территориального закрепления и пространственного оформления среды обитания трудо-бытовых формирований большого территориального масштаба. Прежде всего — коллективов градообразующих предприятий, потому что именно они представлялись производительными единицами нового общества. В них, за счет тесного переплетения трудовых и бытовых процессов, должна была обеспечиваться взаимокорректировка норм бытового поведения людей и контроль за отношением к труду.
Концепция соцрасселения трактовала пространственное перераспределение населения по территории страны как обеспечение процесса индустриализации необходимой рабочей силой. Она задавала «правила» расчленения территории государства на административные единицы, способные обеспечивать реализацию закрепленного за ними фрагмента общегосударственного процесса производства и распределения продукции; а также поддержание повседневного существования населения, включенного в этот процесс. Ее главной задачей являлось создание новых форм расселения в фокусах нового, формируемого пространственно-производственного каркаса страны. Эти
места целенаправленно превращались в новые административные центры — ядра создававшихся промышленных районов, за счет концентрации в них пролетариата, призванного составлять костяк народных масс, мобилизуемых (на постоянной основе) в трудовые коллективы или (при возникновении соответствующей обстановки) в военные подразделения. Использование планировочных структур как средства градостроительного оформления трудо-мобилизационной и военно-мобилизационной организации населения являлось основополагающим принципом градостроительной политики в период индустриализации.
В градостроительной типологии этого периода присутствовали лишь две основные категории населенных мест, дифференцируемые в зависимости от наличия или отсутствия на их территориях промышленных предприятий, и собственно предопределявших «пролетарский» характер поселений: а) городские (имевшие промышленность); б) сельские поселения (лишенные промышленности). К ним добавлялись поселки: а) рабочие (с промышленностью) и две разновидности второстепенных: б) курортные (лечебно-санаторные); в) дачные (без промышленности).
Соцгорода — центры нового хозяйственного и одновременно административно-территориального районирования, целенаправленно создавались как фокусы искусственного сосредоточения населения (урбанизации). Вместе с прилегавшими к ним сельскохозяйственными зонами, призванными обеспечивать поселения-новостройки продуктами питания, они образовывали базовые ареалы нового опорного расселенческого каркаса страны. Расселенческая политика в отношении различных фрагментов территории страны осуществлялась дифференцировано: а) окраинные и слабозаселенные территории страны насыщались промышленными предприятиями и добровольно-принудительно заполнялись новыми трудовыми ресурсами; б) существовавшие промышленно развитые центральные районы использовались как базовые центры для социально-культурной «переработки» в пролетариат крестьянского населения, выдавливаемого из деревни коллективизацией; в) пустовавшие срединные и северные части страны, являвшиеся вместилищем разнообразных природных ресурсов, осваивались в результате возведения здесь добывающих и перерабатывающих предприятий и включались в хозяйственный оборот силами лиц принудительного труда. В результате формировалась в целом рассредоточенная (дезурбанистическая) структура расселения, но с искусственно сформированными урбанизированными центрами новых административно-территориальных единиц: а) точечными (крупные города); б) ареальными (группы рядом лежащих поселений); в) линейными (цепочки поселений, располагавшихся вдоль крупных транспортных артерий).
Задачами районной планировки, решаемыми в рамках градостроительного воплощения концепции соцрасселения, являлось территориальное очерчивание промышленно-экономических районов, пространственно локализующих существование трудо-бытовых коллективов крупного масштаба (трудовых контингентов градообразующих и градообслуживающих предприятий, а также коллективизированного сельскохозяйственного населения аграрных ареалов, административно приписываемых к соцгородам в целях снабжения их с/х продукцией). Условием для подобного районирования являлось наличие ряда признаков: а) промышленно-пролетарского ядра (соцго-рода); б) зоны размещения привязанного к производству пролетарского населения; в) сельскохозяйственных территорий, достаточных для обеспечения соцгорода продуктами питания на основе двустороннего обмена: город поставляет товары промышленного производства; деревня — сельскохозяйственную продукцию; г) сырьевых регионов, обеспечивавших производство; д) системы транспортных коммуникаций, обслуживавших производство; е) распределительной системы.
Именно эти признаки и задачи в прямой и косвенной формах обсуждались в рамках всесоюзной дискуссии о соцрасселении. В ходе этой дискуссии и были наиболее четко сформулированы и противопоставлены друг другу два направления формирования промышленно-расселенческого каркаса страны — «урбанизация» и «дезурбанизация». Но власть волевым образом закрыла дискуссию, потому что в отношении концепции соцрасселения, неразрывно связанной с программой индустриализации, оба направления оказались одинаково неверными. Архитекторы-урбанисты утверждали существование городов в качестве мест, наиболее выгодных (с хозяйственно-экономической и политической точек зрения) в роли главных центров индустриального развития страны. Архитекторы-дезурбанисты призывали к отказу от городов и переходу к дисперсному расселению. Те и другие в равной степени не отвечали организационно-управленческой стратегии партии,
несмотря на то, что с профессиональной точки зрения являлись последовательно выстроенными, логически завершенными и теоретически обоснованными. Тезисы о разукрупнении городов и о концентрации населения понимались теоретиками-градостроителями, с одной стороны, и властью — с другой, совершенно по-разному. Поэтому власть и прекратила дальнейшее обсуждение градостроительных концепций как урбанизма, так и дезурбанизма.
Запретившее дискуссию постановление ЦК ВКП (б) «О работе по перестройке быта», решительно «отсекло» все те «крайние» точки зрения, которые с позиций государственной градостроительной политики были ненужными — с одной стороны, поиски любых видов индивидуального жилища, а с другой — проектные предложения по организации коллективного жилища с полным обобществлением быта и т.п. Постановление не только подтвердило курс, в соответствии с которым до сих пор осуществлялась государственная градостроительная политика, но и однозначно указало архитекторам, плановым работникам, социологам, экономистам — всем, кто участвовал в разработке планов индустриализации страны, что власть впредь не допустит никаких обсуждений своего курса, никаких альтернативных предложений.
Градостроительная политика конца 1920-х — начала 1930-х гг. в Сибири являлась прямым следствием государственного планирования мощностей возводимых промышленных предприятий. Это выражалось прежде всего в том, что расчет нормативной численности населения возникавших здесь городов-новостроек предопределялся потребностью в трудовых ресурсах градообразующих предприятий. За основную единицу нормативных вычислений общего количества населения соц-города принимался специфический расчетный показатель — «рабочий». Этот метод получил название «трудового баланса» и стал базовым для всех без исключения градостроительных расчетов. Общее количество населения (и, как следствие, объем проектировавшегося и возводившегося жилого фонда, количество объектов обслуживания, их вместимость и т.п.) исчислялось в рамках этого метода по очень простой формуле: IN = к(К); где: IN — искомая численность населения соцгорода; к — количество работников градообразующего промышленного предприятия; К — коэффициент семейности. Этот расчет не допускал наличия каких-либо «нетрудоустроенных» категорий населения, исключал естественные миграции, не предусматривал саморазвития соцгорода и произвольного колебания количества его обитателей.
Переход от проектирования и строительства советских рабочих поселков к социалистическим городам был вызван прежде всего ростом величины промышленного градообразующего предприятия — превращением его из отдельного здания в комплекс технологически связанных объектов. Следствием этого явился рост нормативно-расчетной численности населения — от 3 тыс. или 10-15 тыс., как в соцпоселках; до 100-150 и даже 240 тыс. — в соцгородах. Индустриальные поселения-новостройки концептуально рассматривались как единое территориальное административно-производственно-селитебное образование, состоявшее из людей, работавших на градообразующем промышленном предприятии, а также членов их семей, которые, согласно концепции соцрасселе-ния, в обязательном порядке должны быть заняты в общественно-полезном труде в том же самом соцгороде: либо также трудиться на промышленном предприятии, либо быть занятыми в системе административного, технического, культурно-бытового обслуживания, либо учиться.
Именно поэтому в городах-новостройках и проектирование, и строительство жилья (а также зданий системы обслуживания) было законодательно превращено в прерогативу ВСНХ и наркоматов, осуществлявших строительство градообразующих промышленных предприятий. То есть включалось в производственно-финансовые планы промышленного строительства ВСНХ, проектировалось силами организаций, занимавшихся промышленным строительством, проходило экспертизу и утверждалось ВСНХ и т.д. Как следствие, соцгород формировался не как «гражданское сообщество», а исключительно как «пролетарский центр». Любые попытки архитекторов и местных властей рассматривать соцгорода не как «поселения при производственных комбинатах», а в более широком административно-социальном контексте — как будущие райцентры крупного культурного, аграрного, образовательного значения, критиковались и категорически отвергались государственными плановыми и партийными органами.
Причина в том, что, несмотря на публичные декларации заботы о человеке, советская власть основную цель индустриализации видела в формировании гигантской машины военно-промышлен-
ного производства. Ее создание осуществлялось не только за счет максимального напряжения всех сил, но также и за счет сокращения всех непроизводственных затрат: а) на возведение полноценного жилища; б) на формирование разнообразия среды обитания и широкого спектра выбора образов жизни; в) на комплексное техническое обеспечение городских территорий (водоснабжение, канализование); г) на развитие систем общественного транспорта; д) на производство широкого ассортимента бытовых приборов и оборудования и т.п. Власть шла на это абсолютно сознательно, отчетливо понимая, что сосредоточение всех ресурсов страны на решении главной задачи — формировании тяжелой индустрии — приведет к неизбежному снижению уровня жизни людей до предельно возможного минимума.
Эта ситуация была характерна и для существовавших городов, но с особенной остротой проявлялась в отношении соцгородов-новостроек. Несмотря на то что некоторые из них очень быстро превращались в административные ядра крупных планировочных районов, становились опорными узлами формирующихся новых локальных систем расселения, весь комплекс вопросов, связанных с их проектированием и возведением «шел вторым эшелоном», после решения вопросов размещения промышленных предприятий, их возведения и ввода в эксплуатацию. Сначала осуществлялся выбор площадки под строительство завода, а затем определялось место для размещения селитьбы; сначала исполнялись, спускаемые сверху все более жесткие и срочные планы возведения производства, а потом руководству завода разрешалось обратить внимание на жилищные проблемы строителей и заводских рабочих.
Распределение средств на жилищное строительство через промышленные и транспортные наркоматы приводило к тому, что ответственность за решение жилищных проблем строителей и рабочих возводимых заводов возлагалась на дирекцию градообразующих и сопутствующих производств, которая самостоятельно решала вопросы, связанные с расселением своих работников. В результате возле каждой из промышленных новостроек стихийно возникали возведенные на скорую руку «рабочие поселки-кварталы», состоявшие из бараков, палаток, землянок, щитовых, бревенчатых или брусовых 2-этажных домов. Связи этих поселений друг с другом, а также со старым городом (если он существовал) оказывались, как правило, случайными и проектно не проработанными.
Постоянный рост расчетной численности населения соцгородов, вызванный увеличением мощности градообразующих предприятий, автоматически вызывал увеличение занимаемой ими территории и, как следствие, усложнение их планировочной структуры. Если в советском рабочем поселке это была двухуровневая структура: «жилой дом» — «квартал», то в соцгороде — уже трехуровневая, состоявшая из иерархически упорядоченных административно-управленческих единиц: «многоквартирный жилой дом» — «квартал» — «район».
Расселенческая политика была неразрывно связана с осуществлением других общегосударственных программ: а) коллективизации (отрыв от земли трудовых ресурсов, «опролетаривание», включение в индустриальное производство); б) миграционной (добровольное и насильственное перемещение рабочих рук к местам трудоустройства); в) жилищной (закрепление социальной дифференциации советского общества через типологию возводимого жилища); г) законодательной политики (юридическое прикрепление трудовых ресурсов к местам труда) и др. Она была направлена прежде всего на обеспечение реализации программы индустриализации.
Власть всеми силам стремилась исключить естественные миграции и, напротив, активно инициировала искусственные плановые целевые перемещения трудовых ресурсов на ударные стройки, потому что основывалась на принципе искусственного прикрепления к месту работы конкретных по численности контингентов трудовых ресурсов. Населенные пункты превращались в эффективный механизм добровольно-принудительного удержания населения подле мест трудоустройства за счет широкого спектра средств — трудовых книжек, выдачи продовольственных карточек, запрета на самовольный уход с работы, запрета на самовольный переезд, распределения и закрепления молодых специалистов и квалифицированных кадров, прописки, медицинского обслуживания, получаемого по месту работы, обучения детей исключительно по месту проживания, ограничения зоны проживания после отбытия срока заключения и пр. А также одним из самых мощных средств — дефицитом жилья, которое можно было получить из государственных фондов лишь из рук администрации по месту работы.
Задачи развития городов все в большей степени поглощались задачами развития производства, в результате чего город начал и теоретически трактоваться, и практически возводиться исключительно как поселение при производстве, не обладающее ни самостоятельной социокультурной значимостью, ни автономным потенциалом саморазвития.
Представление о «социалистическом городе-мечте» для основной массы населения — вчерашних крестьян, как и для квалифицированных рабочих и специалистов, прибывавших на ударные стройки из существовавших городов, было основано на впечатлениях о красоте внешнего облика городской среды буржуазно-капиталистического российского города и о достойном семейном образе жизни, сформированным дореволюционным индивидуальным бытом. Оно не имело определенных форм и конкретных очертаний, но явно не исчерпывалось казарменным бытом бараков соцгородов. Однако впечатления населения и его художественные ожидания мало волновали власть. Рисунок планировки генпланов соцгородов-новостроек, типология жилой застройки, наличие спортивных, культурных, досуговых учреждений в конечном счете само качество городской среды являлось прямой производной от постулатов государственной жилищной, градостроительной и расселенческой политики, никак не зависевших от пожеланий населения.
Градостроительная политика не была направлена на формирование комфортной среды обитания для основной массы людей, выбрасываемых коллективизацией на стройки пятилетки. Высшее советское руководство было озабочено разрешением только самых насущных проблем размещения и закрепления трудовых ресурсов на новостройках (и то в самом урезанном виде). Капитальное строительство в соцгородах превращалось в исключение. Оно несло в большей степени поощрительно-пропагандистский смысл, нежели преследовало цели наделения основной массы населения сносными условиями существования.
Экономя средства на жилищном строительстве, власть постоянно снижала предписываемые проектировщикам нормативные показатели стоимости квадратного метра жилья, вынуждая архитекторов принимать такие решения, где основным типом жилища невольно оказывались преимущественно бараки; а также подталкивала руководство строек к строительству на месте предусмотренных генпланами каменных или деревянных домов временного жилого фонда. Урбанизированность (концентрация населения) в опорных узлах системы расселения СССР была насильственной урбанизацией, основанной на искусственно ускоренном росте псевдогородского населения за счет принудительного переброса в старые города и соцгорода-новостройки раскрестьяненного деревенского населения, а также перебрасывании крупных контингентов трудовых ресурсов из существовавших городов на индустриально осваиваемые территории. Население соцгородов-новостроек составляли в основном: а) крестьяне, оторванные от привычного образа жизни; б) лишенцы, выселенные с прежнего места обитания; в) «социально-чуждые» элементы, выдавливаемые из существовавших городов; г) отбывшие наказание репрессированные, оставшиеся на постоянное жительство рядом с бывшими зонами, а также бывшие спецпереселенцы и трудопоселенцы, которым после освобождения некуда было податься; д) кочевые народы, принуждаемые к оседлому образу жизни; е) наемные работники, подписавшие контракты на работу; ж) командированные специалисты и направляемые на стройки руководители различных рангов и т.п.
Именно благодаря соцгородам-новостройкам советское градостроительство материализовало в конкретной структуре обитаемого пространства постулаты трудо-мобилизационной и военно-мобилизационной организации населения страны. Планировочное членение селитьбы на барачные поселки, а потом и группы капитальных домостроений, скомпонованных в «кварталы» и «районы», облегчало территориальное упорядочивание населения, руководимого и контролируемого территориальными партийными органами и заводскими парткомитетами, обеспечивало руководство трудовыми процессами и управление бытовыми, позволяло вести точный учет количества и «качества» обитателей населенных пунктов, упрощало привлечение к отбытию трудовой обязанности или призыв на военную службу.
Типология жилой застройки соцгородов-новостроек, с одной стороны, являлась закономерным итогом воплощения государственной доктрины превращения страны в единый лагерь принудительных работ; с другой — результатом лимитированного финансирования жилищного строительства через производственные предприятия и учреждения; с третьей — следствием формирования пер-
сональной ответственности «красных директоров» за вверенный им фрагмент общегосударственной производственной цепочки, в котором получение от администрации крыши над головой выступало основным средством привязки людей к месту работы и управления их трудовым поведением. При таком подходе вопросы формирования благоприятной среды жизнедеятельности не просто отходили на второй план, а вообще не ставились, но только лишь идеологически провозглашались.
В начале 1930-х гг. окончательно и повсеместно сложилась общегосударственная система проектного дела, а архитекторы были превращены в государственных служащих. Характер проектных решений в рамках этой системы предопределялся не профессиональными воззрениями, а решениями органов власти всех уровней: от высших, правительственных, до местных, городских и об-
И1 и V V V
не только в отношении финансовой, технической, расчетной, конструктивной сторон проектов, но и в отношении планировки городов. Не архитекторы и не будущий потребитель решали: сколько в квартире должно быть комнат, какой величины должна быть кухня (и вообще, будет ли она), какого размера будет туалет (и будет ли он вообще), какой вместимости ванная комната (или хотя бы душевой поддон, пусть даже и в «жилой, проходной» кухне), будут ли отдельная детская, столовая, кабинет или их не будет; сколько в соцгороде должно быть кинотеатров, столовых, клубов, детских садов и школ, каким должно быть распределение территории, в каком месте по отношению к производству следует размещать селитьбу, как трассировать улицы, какой тип застройки применять и т.п. Все эти вопросы определялись правительственными, ведомственными, хозяйственными, коммунальными, плановыми органами, а архитекторы обязаны были неукоснительно исполнять эти требования и воплощать государственную волю.
Если правительство требовало от строительной отрасли «... развернуть в широком масштабе возведение особо удешевленных жилищ по типу улучшенных барачных зданий.», то проектировщики, как сотрудники, находящиеся на государственной службе, вынуждены были заниматься разработкой проектов именно этих зданий, а не чего-то иного. Не желаниями или художественными воззрениями архитекторов, а директивами свыше определялся выбор планировочной структуры (регулярная или живописная). Не сами архитекторы внезапно сошлись в осознании необходимости линейно расставлять дома на генплане или вдруг единогласно решили компоновать кварталы со стороной не больше 400 м и плотностью заселения от 200 до 300 чел. на гектар. Подобного от них требовали нормативы. Не архитекторам в массовом порядке пришла в голову идея разрабатывать типы жилых зданий без унитазов и ванн — это руководящие органы, отбросив соображения даже минимального комфорта, потребовали от них проектировать дома без воды и канализации, обещая «дооборудовать потом», а пока предписывая ограничивать этажность зданий тремя этажами, потому что в зданиях большей этажности практически невозможно было устраивать квартиры с люфт-клозетами и выгребными ямами под домом.
Архитекторы выполняли то, что в советской терминологии принято было называть «социальным заказом». Но все это, по сути дела, социальным заказом не являлось, потому что команды свыше выражали не социальные (то есть общественные) интересы, не желания потребителя, а возможности распределительной экономики, установки директивных органов, цели партийно-государственного руководства. И архитекторы, как сотрудники общегосударственной системы проектного дела, вынуждены были исполнять эти распоряжения, как бы они к ним не относились. Не творчество архитекторов приводило к появлению домов коммунального заселения (типа «КО», «ИНКО-А» и пр.), а команды свыше. Не фантазии архитекторов предопределяли изменение типологии проектируемого жилища в сторону его упрощения, а выход правительственных постановлений.
Ускоренная реализация планов индустриализации (промышленно-транспортного освоения новых территорий ресурсодобычи), поспешное воплощение концепции соцрасселения, особенно в период первых пятилеток, сформировало такую градостроительную политику, в рамках которой архитекторы оказывались не способными влиять на решение огромного количества вопросов, определявших качество среды обитания. Авторы планировок соцгородов и проектов конкретных построек не могли влиять на «содержание» жилой архитектуры или параметры генплана, потому что выбор фундаментального содержания архитектуры — характера структурирования поселения на части, постулатов формирования системы общественных пространств, выбор функционального состава объектов обслуживания, свободное проектирование планировок квартир и домов, установ-
ление количества квадратных метров жилья, предназначавшихся человеку или семье, решения по поводу стилистики архитектуры и т.п. фактически лежали вне их компетенции, задавались свыше через лимитирование стоимости квадратного метра жилья, ограничений на использование определенных видов строительных материалов и конструкций, предписаний по применению типовых проектов и указаний на обращение к тем или иным образным прототипам.
Районирование территории, выбор мест размещения промышленных предприятий и градостроительных принципов формирования селитьбы при них: расчетная численность населения соцгоро-дов, показатели баланса территории, плотности застройки, характер и вид планировочной структуры (строчная, периметральная), иерархия планировочных единиц, состав объектов обслуживания, их вместимость, уровень инженерного оборудования территории, ориентация пешеходных связей, количество озеленения, виды городского транспорта и пр. задавались проектировщикам (и прямо, и косвенно) уже в готовом виде. Все перечисленные выше параметры определялись центральными инстанциями, а в повседневную практику проектирования внедрялись через нормативные предписания и рекомендации, обязательные для исполнения, а также распространялись благодаря образцам проектных решений, вырабатываемым как непосредственно в ходе проектирования, так и на специально организуемых конкурсах, итоги которых популяризировались потом через архитектурную печать. Архитекторы-планировщики становились заложниками этой ситуации. От них требовали качественного выполнения проектных задач в условиях, когда сделать это было практически невозможно. А после того как с великим трудом, после проработки множества вариантов и постоянных переделок, им все же удавалось найти приемлемое решение, оказывалось, что его никто не собирается воплощать. Это происходило потому, что градостроительная документация, вместо того чтобы выступать регулятором ведомственных и муниципальных строительных программ, фактически нужна была лишь в качестве средства «градостроительного оформления» уже принятых социально-политических, индустриальных, технических, финансово-экономических и прочих решений.
УДК 72:007
Е.Г. Мокроусова, г. Киев Украинский архитектор Александр Линецкий: начало творческого пути
Аннотация
Статья посвящена раннему периоду профессиональной деятельности известного харьковского архитектора А.В. Линецкого (1884-1953), который с 1907 г. работал в Красноярске под руководством губернского архитектора В. Соколовского, а в 1914-1922 гг. жил и работал в Омске. Самостоятельно и в соавторстве спроектировал и построил около 25 объектов. Сибирский период его творчества практически неизвестен как в Украине, так и в России.
Ключевые слова: архитектура Киева, Харькова, Омска, Красноярска, архитектурный конкурс, стиль модерн, неоклассицизм.
Известный харьковский архитектор Александр Васильевич Линецкий, победитель многих архитектурных конкурсов, профессор Харьковского строительного института, автор десятков домов в Одессе, Красноярске, Омске, Харькове, Киеве и других городах. Проектировал много, но не все смог осуществить. Многое из построенного было утрачено. Сегодня это имя в Киеве почти неизвестно. Даже о его более плодотворном харьковском периоде имеются довольно скупые сведения [3, с. 13-14; 4, с.78-80].
В процессе изучения некоторых киевских объектов 1930-х гг. это имя встречалось на страницах
