CC BY
47
СОТРУДНИЧЕСТВО С.Ф. ПЛАТОНОВА С ГУБЕРНСКИМИ УЧЕНЫМИ АРХИВНЫМИ КОМИССИЯМИ
В последние десятилетия повысился интерес исследователей к местной истории, к той роли, которую сыграли представители научной общественности в сохранении исторических и архитектурных памятников, бесценных архивных материалов, в открытии музеев, в археологических изысканиях, и в целом в развитии краеведческого движения как в дореволюционной России, так и в начальный период советского времени.
Первые работы, где были затронуты вопросы сотрудничества историка С.Ф. Платонова с губернскими учеными архивными комиссиями, стали появляться в конце 1980-х гг. Для изучения их деятельности, сотрудничества ученого с архивными комиссиями Твери, Нижнего Новгорода, Костромы и Ярославля много сделал профессор Нижегородского университе-таВ.П. Макарихин. Однако за рамками этих исследований остались многочисленные и ценные материалы, что привело к неточностям, которые под влиянием авторитета Макарихина повторили и другие нижегородские авторы1 .
Начало публикации магистерской диссертации Платонова способствовало избранию молодого исследователя 30 мая 1888 г. членом Нижегородской архивной комиссии, с которой у него установились многолетние плодотворные связи2. В 1902 г. он стал активным участником Педагогических курсов, организованных губернским земством. В 1903 г. готовился к учительскому съезду, который, правда, не состоялся. В октябре того же года выступал с публичной лекцией.
Несколько лет Платонов возглавлял работу по сбору материалов и подготовке издания сборника, посвященного 300-летию Нижегородского ополчения. До сих пор не обнаружено свидетельств о причинах его отказа от редактирования сборника, что, по сути, прервало работу на два года и поставило под угрозу выход готовящегося издания3. Участие Платонова в сборнике4, весь доход от реализации которого направлялся в распоряжение Общества взаимопомощи учащих Нижегородской губернии на устройство общежития для учительских детей, способствовал его быстрой распродаже.
После посещения Нижнего Новгорода в 1902 г. Платонова там стали считать «своим». И пригласили участвовать в подготовке и издании «Библиографического словаря деятелей Нижегородского Поволжья». Инициаторы проекта предполагали собрать сведения как о «замечательных уро-
женцах Нижегородского края», так и обо всех выдающихся лицах, жизнь и труд которых связаны с нижегородским Поволжьем. Поэтому, для помещения сведений о нем в словаре, попросили заполнить специально разработанную анкету о жизни и деятельности, а также «вообще не отказать в своем содействии этому предприятию», так как оно «может быть осуществлено лишь при деятельном к нему сочувствию со стороны всех интересующихся прошлым Нижегородского края и его деятелями»5.
Платонов принимал участие в юбилейных торжествах, проходивших в Нижнем Новгороде. 25 августа 1911 г. он выступил с речью на торжественном заседании архивной комиссии. 8 мая 1916 г. - на торжественном заседании городской Думы и архивной комиссии в память 300-летия со дня смерти К. Минина.
Особой активностью отличалось сотрудничество Платонова с Тверской архивной комиссией. Когда в 1912 г. его пригласили в Тверь на курсы и в Ярославль на празднование 300-летия памятных событий времен Смуты, он выбрал Тверь. Председателю комиссии А.И. Иванову он писал: «Памятуем 28 мая! Ради него я отказался на 24 мая ехать в Ярославль...»6. Переписка с сотрудниками комиссии продолжалась два десятка лет: с 1899 по 1918 гг.7 А Иванов направил своему близкому другу и соратнику по краеведческому движению 720 писем, телеграмм и записок8.
По заданию Министерства народного просвещения Платонов принял активное участие в работе Тверской комиссии по организации местного музея. В ходе ее Платонов был избран членом комиссии, о чем его 29 марта 1898 г. информировал В.И. Колосов, товарищ председателя комиссии. «Можно Вас с этим поздравить или лучше поздравить себя самих с приобретением такого сочлена»9, - писал он. All ноября 1903 г. председатель комиссии направил Платонову уведомление о «единодушном избрании»10 его почетным членом комиссии (заметим, что почетных членов в 1900 г. было всего 4, ав 1912 г. -24).
Активное участие ученый принял в подготовке и проведении важнейших начинаний, предпринятых комиссией. В 1903 г. - областного Археологического съезда и церковно-археологических курсов. 8 апреля 1906 г. состоялись две его благотворительные лекции в Твери в пользу Общества организации образовательных путешествий при Тверской классической гимназии. В 1910 г. он участвовал в заседании, посвященном 300-летию «великой разрухи», когда чествовали деятелей Смутного времени.
Платонов с удовольствием участвовал в раскопках, часто проводил их сам. Зная об этом, тверские краеведы приглашали на археологические экскурсии.
Связи Платонова с Тверской комиссией отличались плодотворностью, многообразием форм, становились известными далеко за пределами губернии.
Авторитет ученого укреплялся, его хотели видеть в своих рядах многие краеведческие и археологические общества, архивные комиссии. В записке, направленной секретарю Русского исторического общества В.И. Сайтову в апреле 1916 г., Платонов перечислил архивные комиссии, членом которых состоял: Витебская, Вятская, Костромская, Нижегородская, Петроградская, Смоленская, Тверская, Тульская. Несколько комиссий он не упомянул: например, Ставропольскую и Псковскую. Вероятно, он перечислил только те, в работе которых он в той или иной мере принимал реальное участие и поддерживал переписку с ее руководителями.
25 ноября 1901 г. он был единогласно избран почетным членом Костромской комиссии. 2 января 1904 г. Владимирская комиссия избрала его пожизненным членом11.
Костромская комиссия получила от него всестороннюю поддержку и конкретную помощь в созыве областного съезда, проведенного в 1909 г. и оказавшегося последним. Он приезжал в Кострому, вел непростые переговоры и со сторонниками съезда, и его противниками, которых было немало. Присутствовать ученому на заседаниях съезда не пришлось, однако вести о нем доходили в Валуйки, где находился Платонов с семьей.
В Ярославле Платонов дебютировал перед широкой научной общественностью на Всероссийском археологическом съезде в 1887 г., где представил доклад по теме своей магистерской диссертации. Спустя 14 лет он активно сотрудничал с Ярославской архивной комиссией в подготовке и проведении первого областного Археологического съезда, который состоялся на древней Ярославской земле 10-14 августа 1901 г.
Председатель Таврической губернской ученой архивной комиссии А.И. Маркевич, историк-краевед, 1 октября 1902 г. с удовлетворением писал из Крыма Платонову: «...Наконец осуществилось давнишнее желание видеть Вас в числе членов нашей архивной комиссии». Единодушное избрание авторитетного ученого являлось, по мнению крымских любителей старины, «только делом выражения» их «глубокого уважения» к Платонову и его «ученой деятельности». Инициатором избрания Платонова был сам Маркевич, чем гордился и был «счастлив».
В работе некоторых комиссий, членом которых он был избран - Витебской, Тульской и Смоленской, - Платонов активного участия не принимал. Однако переписывался с председателями или их членами.
В апреле 1910г. Смоленская комиссия выслала Платонову только что вышедший первый выпуск «Смоленской старины». В январе следующего
года она выразила ученому благодарность за присылку статьи о городе Смоленске12, уже сданную в печать. А 27 апреля избрала его своим почетным членом13.
6 марта 1913г. Платонова уведомили об избрании его почетным членом Петербургской комиссии, а 4 апреля пригласили на первое собрание по случаю открытия Общества изучения Олонецкой губернии.
Архивные комиссии, возникшие позже других, считали честью для себя иметь в своих рядах Платонова.
10 ноября 1913 г. на заседании Тульской комиссии ученого избрали почетным членом, о чем 18 ноября направили ему уведомление. В нем выражалась надежда на «участие в деятельности комиссии путем личной работы и присылки печатных трудов», как обычно бывало в подобных случаях, а также на уплату членских взносов в размере 3руб. в год.14 В 1914 г. комиссия готовила к печати материалы о путешествии Хр. Шлейница, совершенного им в 1511 г. по России, в связи с этим мечтала получить от авторитетного ученого предисловие к изданию. На эту просьбу Платонов в письме, датированном 28 апреля, ответил отказом15. Хотя он и не принимал активного участия в работе комиссии, его тем не менее наградили жетоном, учровденным комиссией16.
В марте 1915 г. Платонов получил уведомление от Ставропольской комиссии о его избрании действительным членом. А в мая 1916 г. комиссия постановила уведомить его об имеющемся за ним долге по членским взносам за 1915 и 1916 гг. в сумме 6 руб. На полученном от комиссии письме Платонов написал: «Вследствие обращения Комиссии от 21. 07.1916 за № 1498 посылаю шесть рублей и покорнейше прошу в будущем не числить меня членом комиссии: ибо в заседаниях ее я принимать уч[-астия] не могу»17. На этом все связи были прекращены. Это - единственный известный случай отказа Платонова от членства в архивной комиссии.
На первом же заседании Псковской комиссии 11 февраля 1916 г. Платонов был избран ее почетным членом, причем на этот раз ему была отправлена квитанция об уплате 10 руб. пожизненных членских взносов18.
Открытие губернских ученых архивных комиссий было продиктовано, по мнению архивиста и музейного деятеля С. Д. Яхонтова, «пробуждением русского национального самосознания»19. И в этом движении Платонов участвовал не только как ученый, но и как создатель правовой основы их деятельности.
14 марта 1903 г. директор Департамента общих дел МВД Б.В. Штюр-мер пригласил его на совещание «по вопросам о законоположениях для охраны памятников старины и для внутренних распорядков» в архивных
комиссиях. Такое же приглашение он получил и 29 апреля: для «крайне нужного совета»20 по делу архивной реформы.
23 марта 1908 г. директор С.-Петербургского Археологического института Н.В. Покровский, будучи в хороших отношениях с Платоновым, информировал его о заседании Синодальной архивной комиссии во главе с академиком А.И. Соболевским. Там прозвучало предложение «учредить во всех городах губернских и некоторых уездных церковно-архивные комиссии», а также епархиальные архивные комитеты. На взгляд Покровского, эти комиссии должны были быть наделены «чрезмерно широкими полномочиями», хотя их задачи - «недостаточно выясненные». На заседании разгорелись споры по принципиальным вопросам. Доклад Покровского «об ученых заслугах архивных комиссий и проект установить «modus vivendi» двух сходных по составу и задачам, но разноведомственных учреждений» не нашел сочувствия. Покровский, по его собственному выражению, услышал «лишь несколько жалких слов». Общее же мнение, сложившееся у него от заседания, Покровский сформулировал так: «Новые комиссии и комитеты будут мсртворождсиными»2 .
Платонов, активно сотрудничавший с губернскими учеными архивными комиссиями, хорошо знал, чем они занимаются и какой вклад вносят в культурную жизнь российской провинции. Именно поэтому Покровский, охарактеризовав его как «всезнающего» по вопросам комиссий и знающего многих из тех, кто им сочувствует, хотел обрести в его лице авторитетного сторонника в отстаивании интересов архивных комиссий. Высказанное Покровским мнение, что церковно-архивные комиссии «войдут клином в архивные комиссии, произойдет разделение и не в интересах самого дела», было верным. Для выработки единой позиции «членов архивных комиссий, сочувствующих последним и живущих в Петербурге», Покровский инициировал созыв частного совещания, назначив его на 30 марта. Кроме Платонова он предполагал пригласить В.Н. Поливанова и некоторых профессоров Археологического института, «сочувствующих архивным комиссиям». У Платонова же Покровский попросил совета: «указать со своей стороны, кого бы следовало пригласить из ученых». «Дело спешное и потому прошу Вас отвечать», - с беспокойством писал Покровский.
На совещании, названном «собранием живущих в С.-Петербурге членов ГУАК», намечалось выработать меры, «предваряющие» ход дела, и способ выяснить отношение архивных комиссий к планам учреждения церковно-архивных комиссий. Результатом совещания стало письмо, направленное 2 апреля 1908 г. на имя председателей архивных комиссий. В нем сообщалось о проведении собрания и его решениях. Прежде всего о том,
что Покровский отметил заслуги архивных комиссий «по охранению, описанию и обследованию памятников местной старины» и указал на недостаток «материальных средств, препятствующих, особенно в последнее время, расширению и успеху их полезной деятельности». Поэтому собрание пришло к единодушному мнению инициировать ходатайство о «назначении комиссиям правительственной субсидии» и приняло решение разработать новое положение об архивных комиссиях, для чего была избрана комиссия в составе Покровского, Штюрмера, Поливанова, Платонова, Н.В. Султанова, И.Я. Гурлянда и H.H. Виноградова. Далее высказывалась озабоченность предложением комиссии по описанию Синодального архива во главе с академиком Соболевским об учреждении церковно-архивных комиссий и епархиальных комитетов. Наконец, о назначении на 17 апреля общего собрания, в связи с этим предлагалось направить своего представителя для обсуяедения Устава комиссий22.
Это столкновение личных амбиций и интересов выдающихся представителей науки могло привести к дроблению усилий местных краеведов, археологов, архивистов, а также к дроблению финансирования и, в конечном итоге, к отрицательным последствиям для культуры провинции России. В этом столкновении особенно показателен тот момент, что судьбу губернских архивных комиссий пытались решать в столице без учета мнения их представителей.
О проблемах архивных комиссий докладывал императору вел. кн. Николай Михайлович, являвшийся с 1910 г. председатель Русского исторического общества, которому с начала 1912 г. номинально стали подчиняться комиссии. Общество разослало комиссиям письмо с предложением высказать свои соображения по вопросу организации местных архивов. Вопрос этот был давно наболевшим: он рассматривался на всех областных Археологических съездах, но не решался.
По этому поводу Платонов 29 февраля конфиденциально писал в Тверь Иванову: «Ваша комиссия получила или скоро получит от ИРИО запрос об архивах. Он редактирован с осторожностью, но § 3 открывает возможность Вам высказать все, что есть на душе. Может быть, Вы и выскажитесь? Предварительно, если надо будет, черкните мне в случае недоумений и сомнений, почва у нас не тверда и в сем «болоте» не стать бы мне единою твердою «кочкою», на которую упрут все дело»23. Поскольку у членов РИО не было единой позиции, Платонов опасался, что представители комиссий могли при загадочности формулировок или непорядочности чиновников испортить дело.
Иванова переподчинение РИО волновало меньше всего. «Вопрос о том, в каких отношениях останутся комиссии... к императорскому Петер-
бургскому Архивному институту, вернее к ее директору, я не считаю важным», - писал он Платонову. Эти связи он назвал «формальными», так как они ограничиваются «сношениями директора института с губернаторами» для столь же формального утверждения избранных комиссиями новых членов, проталкиванием присвоения разного рода почетных званий и присуждения наград, предоставлением годичных отчетов. На взгляд Иванова, «все это исполняется комиссиями далеко не везде». А потому он полагал, что «особенного ущерба для дела» в случае прекращения этих отношений не будет24.
Меяеду тем РИО готовило съезд губернских ученых архивных комиссий, назначенный на 6-8 мая 1914 г.
Платонов, будучи членом комиссии по сохранению местных архивных комиссий, созданной РИО в апреле 1911 г., активно участвовал в работе съезда. На одном из заседаний он написал черновой вариант заявления о выходе из общества: так он хотел выразить свой протест против действий председателя РИО.
Вопрос о государственной поддержке губернских ученых архивных комиссий был решен только в 1914 г., после многочисленных ходатайств авторитетных ученых. 29 августа после доклада вел. кн. Николая Михайловича императору было принято решение открыть комиссии во всех губерниях, где их еще нет, и обратиться к Государственной думе с просьбой о выделении каждой комиссии по 3 ООО руб. ежегодных субсидий «на наем помещений, на приглашение лиц для постоянных занятий и на опубликование наиболее важных из находящихся у них на хранении документов»25.
Провинциальные архивы хранили ценнейшие материалы по древней истории, и недаром Платонов старался во время своих поездок, командировок и путешествий посетить древлехранилища. Ярославский краевед Я.И. Кузнецов 27 декабря 1902 г. писал ему о своих находках в Костромской архивной комиссии: инструкции сотскому 1746 г. и «деле о стерляжьем бунте (вкратце)». Кузнецов инициировал перевоз Писцовского и Сидоров-ского архивов, где, он был уверен, можно найти «много интересных дел», в Кострому. «Зная, - писал он, - как вы осторожно относитесь к подлинникам даже, а не только к выводам с цитатами на недоступные документы провинциальных архивов»26.
Таким образом, Платонов, придавая большое значение «местной истории» и активно сотрудничая со многими губернскими учеными архивными комиссиями, проявил себя поборником развития краеведения, архивного и музейного дела, популяризатором исторических знаний и просветителем российской провинции.
1 Макарихин В. П. Губернские ученые архивные комиссии и их роль в развитии общественно-исторической мысли России в конце XIX-XX в. // История СССР. 1989. № 1. С. 160-170; Он же. Профессор С.Ф. Платонов и губернские ученые архивные комиссии Поволжья // Вестник Московского государственного университета. Сер. «История». 1990. № 4. С. 69-72. Он же. Губернские ученые архивные комиссии России. Нижний Новгород, 1991; Галай Ю.Г. Юбилейное издание НГУАК, посвященное Нижегородскому ополчению // Мининские чтения. Нижний Новгород, 1992. С. 39-42; Ма-раханова Е.Б., Кузнецов A.A. Публичная лекция профессора С.Ф. Платонова в свете его сотрудничества с Нижегородской ученой архивной комиссией // Мининские чтения. Нижний Новгород, 2005. С. 14-20.
2 Сведения Макарихина о том, что Платонов стал членом комиссии в июне 1888 г., неточны. Об этом свидетельствует официальное письмо, направленное Платонову на бланке комиссии за № 102 от 12 июня 1888 г. (ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 3. Д. 4997. Л. 1).
3 Предположения на этот счет Марахановой и Кузнецова (См.: Мараханова Е.Б., Кузнецов А.А. Указ. соч. С. 16) не убедительны.
4 Платонов С. Ф. Савва Ефимьев, протопоп Спасо-Преображенского собора в Нижнем Новгороде // Нижегородский сборник. СПб., 1905. С. 246-254.
5 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 3. Д. 4997. Л. 5.
6 Государственный архив Тверской области (ГАТО). Ф. 103. Оп. 1. Д. 208. Л. 35об.
7 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 3. Д. 5087. Л. 1-32.
8 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 2983-2998. Этот богатый источник остается до сегодняшнего дня малоисследованным (вероятно, по причине трудности прочтения).
9 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3174. Л. 3.
10 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 2984. Л. 14.
11 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4911. Л. 1.
12 Платонов С. Ф. Подлинное дело о строении города Смоленска // Смоленская старина. Вып. 1. Ч. 2. Смоленск, 1911. С. 21-28.
13 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 3. Д. 5077. Л. 1-5.
14 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 3. Д. 5016. Л. 1; Д. 5036. Л. 1; Д. 5098. Л. 1.
15 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 3. Д. 5098. Л. 2.
16 Там же. Л. 9.
17 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 2. Д. 5081. Л. 7.
18 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 3. Д. 5081. Л. 1; Д. 5054. Л. 1.
19 Юбилей 25-летия Рязанской ученой архивной комиссии (1884-1909). Рязань, 1911. С. 1.
20 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4679. Л. 2, 5.
21 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3879. Л. 19-20.
22 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3879. Л. 20-20 об.; Д. 4903. Л.1-1об.
23 ГАТО. Ф. 103. Оп. 1. Д. 208. Л. 35-35об.
24 ГАТО. Ф. 103. Оп. 1. Д. 178. Л. 4.
25 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 1. Д. 923. Л. 1.
26 ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. 4.2. Д. 3303. Л. 2-4.
