CC BY
103
УДК 343.01
Сыч Константин Антонович Sych Konstantin A.
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права
Академия права и управления ФСИН России (390000, Рязань, ул. Сенная, 1)
doctor of sciences (law), professor, professor of the department of criminal law
Academy of law and administration of the Federal penitentiary service of Russia (1 Sennaya st., Ryazan, 390000)
E-mail: kapitan-44@yandex.ru
Лапшин Валерий Федорович Lapshin Valery F.
кандидат юридических наук, доцент, начальник кафедры уголовного права
Академия права и управления ФСИН России (390000, Рязань, ул. Сенная, 1)
сandidate of sciences (law), associate professor, head of the department of criminal law
Academy of law and administration of the Federal penitentiary service of Russia (1 Sennaya st., Ryazan, 390000)
E-mail: kapitan-44@yandex.ru
Состоятельность абсолютных теорий уголовного наказания:
проверка временем
The validity of absolute theories of criminal punishment: the test of time
В статье раскрываются основные положения аб- This article describes the main provisions of the ab-
солютных теорий наказаний классической школы solute theories of punishment the classical school of
уголовного права. Абсолютные теории представля- criminal law. Absolute theory represents a philosophical
ют собой философскую разработку императивов, development imperatives, demands punishment from
требований от наказания соблюдения абсолютных compliance with the absolute principles ideal-moral, aes-
принципов идейно-нравственного, эстетического, thetic, religious, logical nature. Proponents of absolute
религиозного, логического характера. Сторонники theories precluded a question concerning the defini-
абсолютных теорий исключали постановку вопроса tion, any social purposes of punishment, it is useful to
относительно определения каких бы то ни было со- objective properties. Therefore, in the absolute theory of
циальных целей наказания, его полезных объектив- punishment were included as well and the theory of the
ных свойств. Вразрез с этим утилитарное течение divine, the material of retribution, is built on the principles
в классической школе уголовного права, напротив, of the categorical imperative, but in the same dialectical
стремилось вывести необходимость наказания из его theory of retribution. In this cut, utilitarian for in the clas-
полезности, опираясь на цель, лежащую вне самого sical school of criminal law, by contrast, sought to bring
наказания. Данное течение представляет концепции the discipline required of its utility, based on the goal ly-
устрашения, исправления, общего предупреждения, ing out of the punishment. This course introduces the
психологического принуждения как наиболее попу- concepts of deterrence, correction, General, prevention,
лярные и общепризнанные. psychological coercion, as the most popular and widely
recognized.
Ключевые слова: теории наказания классиче- Keywords: theory of punishment the classical
ской школы, теория божественного возмездия, тео- school, the theory of divine retribution, the material theo-
рия материального возмездия, теория диалектиче- ry of retribution, theory of dialectical retribution, utilitarian
ского возмездия, утилитарные теории наказания. theories of punishment.
Современное состояние в области назначения и исполнения уголовных наказаний характеризуется отдельными учеными не иначе,
как «кризис». Преимущественно назначаемое за совершение преступления лишение свободы фактически не исправляет осужденного, а
развивает социально-негативные особенности личности. Итогом изоляции человека от общества в пенитенциарном учреждении являются, во-первых, значительные трудности при восстановлении социально-полезных связей лица, отбывшего наказание, а во-вторых, приобретение стойких асоциальных установок и приобщение к тюремной субкультуре. Все это в итоге служит добротной почвой для последующей преступной деятельности. Данная проблема актуальна как для России, так и для подавляющего большинства иностранных государств [1, с. 103— 104; 2, с. 4]. Вот почему в настоящее время было бы полезным обратиться к трудам представителей классической школы уголовного права для определения той роли, которая изначально отводилась институту уголовного наказания. Анализ концептуальной основы института уголовного наказания, возможно, позволит выявить ошибки, вследствие которых крайне осложняется достижение предусмотренных частью 2 статьи 43 УК РФ целей, а также сформулировать предложения по совершенствованию законодательной регламентации уголовного наказания и (или) практики его применения.
Так, классическая школа уголовного права предлагала различные теории определения мер ответственности за совершенное преступление, но при этом все эти теории объединяла одна общая идея: уголовное наказание является воздаянием преступнику за причиненный вред. Определение степени суровости избираемой меры уголовной ответственности зависело не только от тяжести преступных последствий, но и от степени осознания преступником недопустимости преступного поведения, равно как и факта последующего раскаяния в содеянном. Поэтому, несмотря на приоритет идеи возмездия уголовного наказания, принцип детерминизма (Закон Талиона, объективное вменение) при определении меры ответственности за преступное деяние не являлся доминирующим. Позднее данный подход был признан классической уголовно-правовой доктриной, что позволило сформулировать содержание принципа справедливости в современном его понимании: в вопросах определения наказания справедливость может присутствовать только тогда, когда суд склоняется в пользу одной стороны не более, нежели в пользу другой [3, с. 22—24].
Небезынтересен тот факт, что представители абсолютных теорий исключали постановку каких-либо социальных целей, которые могли бы быть достигнуты в результате назначения и исполнения уголовного наказания. Это позволя-
ет сделать вывод о том, что на этапе формирования теорий уголовной ответственности и наказания авторы даже не предполагали наличия возможности получения какой бы то ни было пользы от применения к осужденному лишений и правоограничений, составляющих суть наказания. В этой связи учение классической школы уголовного права об уголовном наказании было представлено следующими абсолютными теориями:
— божественного возмездия — религиозное учение, положенное в основу канонического права;
— материального возмездия — учение Эммануила Канта о категорическом императиве;
— диалектического возмездия — составляющая философского учения Георга Гегеля о праве.
Содержание перечисленных теорий сводилось к следующим положениям: наказание в качестве божественного возмездия определялось исключительно по велению свыше, то есть Богом. Представителям общества и государства в этом процессе отводилась роль исполнителей уже состоявшегося решения о виде уголовного наказания. При существовании подобного подхода обозначение каких-либо социальных целей, ставящихся перед наказанием, было абсурдным, поскольку Высшая сила уже определила все блага для каждого индивида, в том числе и благостность наказания за греховное (преступное) поведение. Фактически теория божественного возмездия позволяла уходить представителям государства от каких-либо объяснений и доказательств необходимости применения самых жестоких видов уголовных наказаний даже за незначительные, с точки зрения наступивших последствий, противоправные действия. Наверное, именно по этой причине данное учение об уголовном наказании не получило широкого распространения и поддержи в гуманитарных науках, а инквизиторская деятельность в эпоху Средневековья никогда не находила одобрения в обществе.
Теория материального возмездия Э. Канта заключала в себе идею о нравственной ответственности человека за все совершаемые им поступки. Необходимость относиться к каждому так, как хочешь, чтобы относились к тебе самому, толковалась как основание для определения меры ответственности за совершенное деяние в отношении потерпевшего: зло, причиняемое другому, преступник причиняет самому себе. Отсюда после совершения преступления возникает право на возмездие, то есть на применение наказания, которое по своим негатив-
ным последствиям для виновного будет тождественно преступным последствиям.
Теория Э. Канта об уголовном наказании также не получила единодушного признания в правовой доктрине. В своих трудах М.П. Чубин-ский осуждал автора за попытку реализации в уголовном законодательстве системы наказаний, выстроенной на основе Закона Талиона, что не имеет ничего общего ни с гуманитарной этикой, ни с нравственностью. Кроме этого, Э. Канта критиковали и за отступления от сформулированной им теории материального возмездия, которые имели место в предложениях о назначении таких уголовных наказаний, как изгнание (за отдельные преступления против общественной нравственности), принудительные работы (за некоторые виды хищений) и др. Многие видели в предлагаемом наказании уже не соразмерное возмездие за совершенное преступление, а меру социальной защиты от преступника, применение которой диктовалось целесообразностью, а не воздаянием [4, с. 291].
Объективности ради следует отметить, что рассмотрение уголовного наказания как тождественного возмездия за содеянное не всегда осуществимо, поскольку права и свободы, в которых ограничивается преступник, могут быть гораздо ценнее тех, которым был причинен вред в результате совершения преступления. «Да даже и там, где, по-видимому, воздаяние возможно, — отмечал Н.С. Таганцев, — равенство представляется, по существу своему, мнимым: кто решится утверждать, что сумма страданий, испытанных убитым, равносильна страданиям присужденного к смертной казни, что неприятность утраты какой-либо, хотя бы и ценной вещи, равносильна двум или трем годам лишения свободы и т. д.? Величины эти по природе своей несоизмеримы» [5, с. 44].
В этой связи можно высказать предположение о фактической невозможности рассмотрения уголовного наказания как меры возмездия, негативное воздействие которой полностью идентично тем вредным последствиям, которые наступили в результате совершения преступления. Более того, вне зависимости от вида избранного уголовного наказания всегда будет возникать ситуация, когда отдельные лишения и правоограничения виновного будут или недостаточны или избыточны в сравнении с теми лишениями, которые перенес потерпевший от преступления. Однако последователи Э. Канта — приверженцы теории материального возмездия как сущности уголовного наказания — отрицали данное обстоятельство и настаивали
на тождестве вредных последствий совершенного преступления и исполняемого в отношении виновного наказания. Возмездие в данном случае изначально определялось как негативное социальное явление, не имеющее никаких целей реализации.
Наконец, теория диалектического возмездия Г. Гегеля представляла уголовное наказание как неизбежное продолжение совершенного преступления. В отличие от канонического учения именно государство определялось в качестве субъекта выбора вида и размера наказания, осуществляемого на основе норм права. Ключевая идея теории диалектического возмездия сводилась к тому, что право наказывать человека появляется у государства только после совершения преступления. Фактом совершения преступления сам человек признает возможность быть осужденным представителями государственной власти к той мере возмездия, которая, по их мнению, будет достаточна для искупления вины в совершенном деянии [6, с. 413—414]. Анализ данной теории, как и в предыдущих случаях, позволяет сделать вывод об отсутствии у наказания целей, которые предполагается достичь после его исполнения.
Итак, в основе всех абсолютных теорий уголовного наказания имеет место необходимость воздаяния, кары человека, совершившего преступление. Факт состоявшегося преступления рассматривается не иначе как результат свободного выбора человека между преступным и правомерным поведением. Отсюда и наказание является «соразмерным ответом» на зло, причиненное потерпевшему от преступной деятельности. Объем меры негативного воздействия на виновного должен был быть достаточным для искупления совершенного уголовно наказуемого деяния.
По причине того, что ни в одной абсолютной теории для уголовного наказания не формулировались цели достижения социально полезных результатов, многие отечественные и зарубежные исследователи категорично отвергали предлагаемые концепции, указывая, что уголовное наказание должно иметь практическое значение, прежде всего в области предупреждения совершения новых преступлений [5, с. 70; 7, с. 10—11]. Именно на этом основании в классической школе уголовного права начала ХХ века сформировались утилитарные теории наказания, которые рассматривали данный институт сквозь призму практической значимости для общества и государства. Практическая значимость в данном случае должна была быть
обеспечена достижением цели уголовного наказания, которая находилась вне плоскости его содержания [7, с. 11].
Анализ советского и российского уголовного законодательства позволяет сформулировать категоричный вывод о том, что институт уголовного наказания был сформирован на основании идей утилитарных теорий классической школы. При этом УК РСФСР 1960 года предусматривал пять целей, достижение которых должно было бы обеспечить уголовное наказание, а действующий уголовный закон формально сократил их количество до трех.
Однако социологические, психолого-педагогические и криминологические исследования разных лет свидетельствуют о возникновении неразрешимого противоречия при практической реализации уголовного наказания. С одной стороны, степень строгости уголовного наказания определяется пропорционально тяжести совершенного преступления; совершение преступления повторно свидетельствует о недостаточности исправительного воздействия отбытого наказания, в связи с чем назначается более строгое наказание или увеличивается его размер (срок) за повторное преступление. Таким образом, возрастание степени негативного воздействия (строгости) уголовного наказания повышает эффективность достижения его целей. К настоящему времени спорность указанных утверждений очевидна, так как от увеличения объема правоограничительных мер человек ожесточается, а не исправляется. Увеличение сроков пребывания в местах лишения свободы, ужесточение режима отбывания лишения свободы в итоге приводят к перестройке психики осужденного, который начинает воспринимать свое нахождение в пенитенциарном учреждении как нормальное состояние, а не как наказание за совершенное преступление. В этом случае государство, скорее, создает все предпосылки для неизбежного совершения новых преступлений данным лицом после отбытия очередного наказания. В подобных условиях заявленные цели уголовного наказания представляют собой лишь разновидность юридических фикций [8, с. 152].
Поэтому, возвращаясь к положениям абсолютных теорий уголовного наказания, можно сформулировать следующее предположение: уголовное наказание в его современном понимании не может обеспечить достижения каких-либо социально полезных целей; право-ограничения и принуждение не могут породить социальное благо и оказать положительное
воздействие на мировоззрение осужденного. В этой связи было бы целесообразным рассмотреть вопрос об отказе от возложения на институт наказания несвойственных для него функций: исправление, воспитание, частное предупреждение, а ограничиться соразмерным воздаянием преступнику за вред, который был им причинен в результате нарушения требований уголовного закона.
Примечания
1. Сулейманова С.Т. Эволюция целей наказания в уголовном праве России и Канады // Lex russica. 2016. № 7. С. 103—115.
2. Kurtis B. The death penalty on trial: crisis in American justice. N.Y., 2004. 218 p.
3. Кант И. Метафизика нравов. Метафизические начала учения о праве. СПб., 1903. 60 с.
4. Чубинский М.П. Курс уголовной политики. Ярославль, 1909. 441 с.
5. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть общая: Лекции. М., 1994. Т. 2. 380 с.
6. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. 524 с.
7. Мокринский С.П. Наказание, его цели и предназначение. Ч. I: Общее и специальное предупреждение преступлений // Ученые записки Императорского Московского университета. Юридического факультета. Вып. 20. М., 1902. 157 с.
8. Лапшин В.Ф. Финансовые преступления: политика противодействия и законодательная техника: монография / под науч. ред. Л.Л. Кругликова. М., 2016. 232 с.
Notes
1. Suleimanova S.T. The evolution of the purposes of punishment in criminal law of Russia and Canada // Lex Russica. 2016. № 7. P. 103-115.
2. Kurtis B. The death penalty on trial: crisis in American justice. N. Y., 2004. 218 p.
3. Kant I. The Metaphysics of morals. Beginning metaphysical theory of law. St. Petersburg, 1903. 60 p.
4. Chubinsky M.P. Course of criminal policy. Yaroslavl, 1909. 441 p.
5. Tagantsev N. With. Russian criminal law: General part: Lectures. Moscow, 1994. Vol. 2. 380 p
6. Gegel' G.V.F. Philosophy of law. Moscow, 1990. 524 p.
7. Mokrinsky S.P. A Punishment, its goals and purpose. Part I: General and special prevention of crimes // Scientific notes of the Imperial Moscow University. The law faculty. Vol. 20. Moscow, 1902. 157 p.
8. Lapshin V.F. Financial crime: the policy response and legislative technique: monograph / under scientific. ed. by L.L. Kruglikov. Moscow, 2016. 232 p.
