Состояния сознания, проблема наблюдателя, познание (или о единстве трансцендентальной психологии, физики и философии) Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Р. М. Нагдян

Состояния сознания, проблема наблюдателя, познание (или о единстве трансцендентальной психологии, физики и философии)

Сведения об авторе

Аннотация. В настоящее время в науке наблюдается усиление интеграционных процессов, как результата увеличения подходов и точек зрения на один и тот же предмет исследования, приводящих к конвергенции наук, созданию метатеорий и междисциплинарных связей, благодаря усилиям многих исследователей из разных областей науки. В этом контексте в статье делается попытка показать единство трансцендентальной психологии, физики и философии в решении эпистемологических проблем. В контексте состояний сознания анализируются особенности внешнего и внутреннего наблюдателя и их отношение к процессу познания.

Ключевые слова: мир и образ мира, состояния сознания, внешний и внутренний наблюдатель, субъективная физика, трансцендентализм.

Цитирование: Нагдян Р. М. Состояния сознания, проблема наблюдателя, познание (или о единстве трансцендентальной психологии, физики и философии). Теоретичш дотдження у психологи: монографiчна серя. Сост. В.О. Мсдшцев. Том 14. 2021. С. 51-91. 10.24412/2616-6860-2021-3-51-91.

Вместо введения:

Развитие современной науки во многом определяется характером постнеклассической рациональности, являющейся одной из особенностей интеллектуального ресурса сообщества ученых XXI века. Этим можно объяснить усиление интеграционных процессов, как результата увеличения подходов и точек зрения на один и тот же предмет исследования, приводящих к конвергенции наук, созданию метатеорий и междисциплинарных связей, благодаря усилиям многих исследователей из разных областей науки. В психологии также наблюдается эта тенденция, о чём свидетельствует ряд фундаментальных исследований, опубликованных за последние 10 лет [Акопов, 2017; Знаков, 2021; Интегративный подход..., 2017; Козлов, 2007; Мазилов, 2015; Мединцев, 2020; Петренко., 2017; Панов, 2014; Прыгин, 2018; Супрун, Янова, Носов, 2010 и др.]. Новый импульс и метафизическую тональность интегративному процессу в психологии придало обращение некоторых психологов к феноменам квантовой механики с целью обнаружения в них общих с психическими явлениями закономерностей. Это указывает на возрастание интереса исследователей к онтологическим вопросам психологии в контексте изучения сущности и устройства глубинных уровней

или образ Мира?

бытия. Можно лишь предположить, что этот интерес, на самом деле, обусловлен надеждой психологов обнаружить в глубинах мироздания «истинную» сущность психики. Вместе с тем проведение подобных исследований требует активации специфических интеллектуальных возможностей, который мы определили как трансцендентальный идеал рациональности [Нагдян, 2018а; Нагдян, 2020], что означает способность рассуждать о реальности вне пространства феноменов классической физики и классической психологии, то есть вне контекста объектно-субъектных отношений. Таким образом, и психологи, и физики пришли к необходимости исследования реальности, чтобы понять, как она устроена и каковы ее свойства, что предшествует возникновению физических и психических феноменов, что между ними общего, как они взаимосвязаны между собой? «Современная физика, - пишут известные психологи В.Ф. Петренко и А.П. Супрун, - привлекает внимание психологов и философов, прежде всего тем, что в ней наиболее остро поставлены вопросы о том, чем же является та самая реальность, в которой мы существуем? Причем развитие этой науки впервые позволило задавать природе экспериментально строгие вопросы методологического

характера и получать надежные логические следствия недостижимые в других отраслях знания. И, если раньше можно было формально разделять физическую и психическую реальность, придерживаясь «принципа параллелизма», то теперь эта возможность катастрофически исчезает» [Петренко, Супрун, 2013, с. 62]. Для поиска ответов на выше поставленные вопросы необходим синтез трех областей знания - физики, психологии и философии - составляющих триаду, то есть нерасчленимое единство, каждая из которых дополняется двумя другими. Единство именно этих трех дисциплин может привести к построению целостной картины мира. И, отметим к тому же, что полноценная и самодостаточная философия психологии может быть построена. благодаря единству этих трех областей знания, Трансцендентальный характер подобных исследований уже указывает на то, что место философии в этих теориях должна занимать метафизика, исследующая вопросы онтологии, то есть традиционная метафизика «в лице» «первой философии» Аристотеля. Однако, когда возникает вопрос о предпосылках «порождения» самих теорий или возможностях познания, тогда становится необходимым обращение к трансцендентальной философии (или к метафизике) И. Канта.В предыдущей статье [Нагдян, 2021] было показано философско-методологическое

единство трансцендентальной психологии и квантовой механики, основанное на метафизических представлениях Аристотеля об устройстве мира. Один из основных выводов, вытекающих из этого анализа, относится к тому, что наблюдение за явлениями природы выявляет не то, какие они есть, по выражению Канта, «сами по себе», а наше отношение к этим явлениям. Причем, в данном контексте, «отношение» надо понимать в широком смысле, потому что доступ к реальности «самой по себе» опосредуется не только экспериментальными средствами измерения-наблюдения, но и нашими ощущениями, чувствами и разумом. Именно этим обстоятельством обусловлено то, что стена между res cogitans и res extensa, воздвигнутая Декартом, стремительно исчезает, и становится все труднее различать, что в объектах внешнего мира относится к психическому, а что к материальному. Поэтому вопрос о том, что такое реальность «сама по себе», становится особенно актуальным при решении трансцендентальных проблем психологии и физики, которые возникают тогда, когда становится необходимым понять, что предшествовало исследуемому феномену до его возникновения, осознания, наблюдения или измерения. В психологии, точнее - в трансцендентальной психологии, этот тезис преобразуется в проблему порождения психического феномена из

ненаблюдаемой реальности порождающих процессов, а в квантовой механике - в проблему о возникновении квантовых феноменов и мира наблюдаемых физических явлений. В классической физике и классической психологии таких проблем не существует, потому что в первом случае полагают, что наблюдение никак не влияет на объект и процесс измерения его состояния, поэтому вопрос о реальности до измерения не имел смысла. А во втором случае проблема порождения психических феноменов вообще не рассматривалась, потому что они брались как исходные данности анализа, и поэтому не ставился вопрос о более глубокой порождающей реальности. Следовательно, одной из причин возникновения неклассической стадии развития обеих наук является «встреча» исследователей с проблемой нового типа - с проблемой становления (возникновения, порождения) наблюдаемого феномена. Решение этой проблемы требовало проведения теоретических (метафизических) исследований ненаблюдаемой реальности, предшествующей появлению, то есть осознанию, феномена. Одним из следствий, вытекающих из дискуссий по этому вопросу, может быть выявление с единых позиций возможностей понимания некоторых загадочных явлений и высказываний выдающихся физиков о

закономерностях существования необычного квантового мира и исследования принципов порождения психических феноменов, то есть исследования особенностей реальностей, в которых зарождаются процессы становления явлений природы.

Разве не кажется необычным, например, заявление Н. Бора о том, что: «Квантового мира нет. Есть только его абстрактное квантово-механическое описание»? [Peterson, p. 305]. Парадоксальность высказывания Бора очевидна: если квантового мира нет, тогда откуда возникло понятие квантового мира? Или - кванта, как реального объекта, не существует, есть только его описание, но. описание чего?

Чтобы понять Н. Бора обратимся к философии Д. Беркли, который выражал аналогичные мысли, суть которых раскрывается в спорах с представителями материалистической философии.

Материалисты упрекали Беркли, как и всех субъективных идеалистов, в том, что, по их мнению, стоит нам закрыть глаза, и мир исчезнет. Однако Беркли с этим не соглашается: «Нам возразят..., - пишет он, - что мы упраздняем все телесные субстанции. На это я отвечу, если слово субстанция понимать в житейском (vulgar) смысле, т.е. как комбинацию чувственных качеств, про-

тяженности, прочности, веса и т.п., то меня нельзя обвинять в их уничтожении. Но если слово субстанция понимать в философском смысле - как основу акциденций или качеств вне сознания - то тогда действительно я признаю, что уничтожаю ее, если можно говорить об уничтожении того, что никогда не существовало» [Беркли, 1978, с. 187]. Другими словами, если человек воспринимает вещь в совокупности своих ощущений, то при закрытии глаз ничего не уничтожается - ощущения вновь могут быть воспроизведены. Но если воспринимаемую вещь понимать в совокупности объективно принадлежащих ему качеств, существующих вне сознания (и не могущих возникнуть в сознании), то при закрытии глаз эти качества, не имеющие доступа к сознанию, а вместе с ними и сама вещь, «уничтожаются». Однако, по Беркли, вещи изначально не обладают качествами, поэтому при закрытии глаз абсурдно говорить об их уничтожении. В подтверждение этому, Беркли пишет: «Могут возразить, что согласно вышеприведенным принципам, все то, что реально и субстанционально в природе, изгоняется из мира и заменяется химерической схемой идей. Все существующие вещи существуют лишь в духе, т.е. только мыслимы. Во что же обратятся солнце, луна и звезды? Что должны мы думать о домах,

горах, реках, деревьях, камнях, даже о наших собственных делах? Неужели это не более, как химеры или обманы воображения? Я отвечаю на это..., что, принимая вышеизложенные принципы, мы не теряем ни одной вещи в природе... (выделено нами - Р.Н.). Существует совокупность rerum naturae (природных вещей - Р.Н.), и различие между реальностями и химерами сохраняет полную свою силу..., но и те, и другие существуют равным образом в духе и в этом смысле суть одинаково идеи» [Беркли, 1978, с. 186]. Тем самым Беркли достаточно ясно говорит о том, что мир вне сознания человека существует таким, каким он был и есть («в природе ничего не теряется» - как епископ, Беркли, очевидно, верил в сотворение и существование мира до появления человека). Но в нашем внутреннем мире (в духе) природа и то, что мы можем вообразить, существуют в понятиях и комплексах ощущений (идеях), которых нет в мире, существующем независимо от человека, вне его сознания.

В приведенном высказывании Беркли предстает перед нами не как субъективный идеалист, а как основоположник конструктивизма. Ведь речь, на самом деле, идет о репрезентациях в нашем сознании внешнего мира и вопрос лишь в языке этой репрезентации, который может быть представлен и в виде образов, чувств, и

в виде лингвистических и математических конструкций, обобщенных Беркли в одном понятии «идеи». Вся сложность психологического восприятия мировоззрения Беркли состоит в том, что совершенно невозможно представить Мир без психических качеств, приписываемых ему человеком. Поэтому становится понятным во-прошание Беркли: «Во что же обратятся солнце, луна и звезды?». Это напоминает известное высказывание А. Эйнштейна: «Разве Луна существует только тогда, когда мы на нее смотрим?», которое не потеряло свою актуальность и сегодня. Эйнштейну можно было бы ответить таким образом: «Такой Луны, какой мы ее видим, когда открываем глаза, не существует»; или по другому: «Когда на Луну мы не смотрим, она опять существует, но это уже нечто совершенно другое»; или - «Именно такая Луна существует только тогда, когда мы открываем глаза»

Теперь вернемся к высказыванию Н. Бора, которое звучит не менее странно: «Квантового мира не существует. Есть только его абстрактное квантовомеханиче-ское описание». Смысл данного высказывания в том, что исследователи никогда не измеряли и не наблюдали сам реальный квант или квантовые частицы, а всегда имели дело с приборными «репрезентациями» предпо-

лагаемой квантовой частицы, например, электрона, которые получали в виде данных измерительного прибора. Эти данные затем, в сознании исследователя, преобразуются в лингвистические и математические «репрезентации». Поэтому не надо тешить себя надеждой, что мы когда-либо сможем ответить на вопрос, что такое реальные фотон, электрон или нейтрон сами по себе, потому что всегда будем иметь дело с репрезентациями (точнее - интерпретациями). Они могут быть представлены либо в виде результатов эксперимента, либо в виде символики теоретических математических вычислений, характеризующих не само «нечто», существующее независимо от человека до наблюдения, а его проявления-репрезентации, обобщенные в соответствующих метафорах - «фотон», «электрон», «нейтрон», «суперструны» и т.д. Тем самым онтологическая реальность заменяется реальностью символической (ментальной), под личиной которой скрывается определенная ненаблюдаемая онтология. Поэтому Бор прав: квантового мира, независимого от квантовомеханиче-ского описания, не существует, или, в другой формулировке, - такого квантового мира, который описывается квантовомеханической символикой, не существует. Вероятно, подобные соображения послужили для Н. Бора основанием полагать, что теория квантовой механики

является завершенной, что нет необходимости в изучении более глубокой реальности, в которой могли быть скрыты процессы, порождающие не вероятностные, а однозначно прогнозируемые феномены КМ. И действительно, нет оснований считать, что приведенная выше особенность копенгагенской интерпретации КМ является доказательством отсутствия мира, в его онтологическом понимании, до измерения или наблюдения. Независимый от восприятия и сознания человека Мир существует. Но парадоксальность восприятия Мира состоит в том, что люди, психологи и физики в том числе, часто заблуждаются, отождествляя Мир с ее репрезентациями. «Удивительно, что физики, - пишут В.Ф. Петренко и А.П. Супрун, - моделируя реальность, забывают, что фактически они моделируют только ее модель (то есть репрезентацию реальности - Р.Н.), представленную в сознании» [Петренко, Супрун, 2013, с. 68].

У психологов, исследующих закономерности восприятия макрообъектов, сложилась такая же эпистемологическая «ситуация». Находящийся перед человеком предмет видится в совокупности присущих ему качеств, которые и являются репрезентациями данного предмета, закономерности восприятия которых (качеств) исследует, например, психофизика. Но это вовсе не

означает, что исследуется психика, так как образ предмета - это всего лишь репрезентация предмета, содержащая в себе также модальность порождающего ее процесса, который и можно назвать психикой. Понятие «модальности» порождающего процесса вводится для того, чтобы указать на разнообразие видов порождающих процессов, участвующих в восприятии одного и того же предмета; каждый порожденный феномен сохраняет модальность порождающего его процесса. Поэтому репрезентация воспринимаемого предмета содержит в себе также репрезентацию модальности порождающего процесса, то есть репрезентацию психики, сливающуюся с образом предмета в одно целое и составляющая его психологическую «ткань». Поэтому образ предмета это не только его репрезентация, но и репрезентация психики. Однако традиционные психологи «предпочитают» репрезентацию психики принимать за саму психику, тем самым заменяя исследование реальности психики (процессуальных принципов порождения феноменов определенных модальностей) исследованием реальности ее феноменов («локальных» и «статичных» психологических образований, обозначенных соответствующими понятиями). В итоге в психологии сложилась ситуация, аналогичная той, которая возникла в КМ после принятия большинством физиков ее

копенгагенской интерпретации: психологи, по умолчанию, отказались от постановки проблемы изучения более глубокой реальности, в которой реализуются процессы порождения психических феноменов.

Обобщая вышесказанное, можно сделать вывод, что наблюдаемый нами внешний мир (физическую реальность), кажущийся существующим независимо от нас, уже содержит в себе психическое. Это и есть та самая «встреча с самим собой», о которой писал физик-теоретик В. Гейзенберг: «...в естествознании предметом исследования является уже не природа сама по себе, а природа, поскольку она подлежит человеческому во-прошанию, поэтому и здесь человек опять-таки встречает самого себя» [Гейзенберг, 1987, с. 300]. Такого же мнения относительно наблюдений за объектами микромира придерживался и другой известный физик-теоретик Д. фон Нейман [Нейман, 1964], рассуждения которого В.Ф. Петренко и А.П. Супрун приводят в своей статье. «Если раньше, - пишут авторы, - руководствуясь принципом параллелизма, можно было не заморачи-ваться такими понятиями, как сознание, субъект, свобода воли и пр., то в квантовой механике при акте измерения наблюдатель и наблюдаемый объект сливаются в такие тесные объятия, что невозможно определить, где начинается один и кончается другой»

(цит. по: [Петренко, Супрун, 2013, с. 68]). Таким образом, и в явлениях микромира, и в явлениях макромира обнаруживается слияние физического и психического, как следствие данности воспринятого внешнего мира сознанию человека. Следовательно, мир и закономерности его изменений не воспринимаются зеркально, а, отчасти, конструируются законами внутреннего мира, на что намекал ещё Беркли.

Таким образом, возвращаясь к Беркли, ещё раз отметим, что он был против существования вне сознания человека объектов, наделенных качествами или свойствами, ибо они (эти качества и свойства) могут существовать только в духе (в уме, в сознании), но при этом он, в общем, не был против существования Мира вне человека. Но подобное сочетание приводит к тому, что, действительно, совершенно невозможно вообразить нечто, существующее вне человека (вне меня), которое не обладает ни цветом, ни звуком, ни вкусом, ни запахом, ни мягкостью или твердостью и т.д. Однако в сознании человека природа представлена в совокупности именно таких свойств и качеств. То есть, когда человек закрывает глаза, воспринимаемые объекты «перестают существовать» («уничтожаются») как образы сознания. Но, так как Беркли верил в реальное существование

природы, для разрешения этого парадокса ему необходимо было ввести представление о существовании безобъектной реальности, предшествующей реальности уже воспринятой и существующей вне сознания человека. Это открыло бы новые горизонты перед психологией в связи с необходимостью разработки новой методологии, обладающей возможностью показать, как из этой безобъектной реальности, при ее взаимодействии с субъектом, порождаются необходимые для его функционирования объекты, воспринимаемые (осознаваемые) в совокупности психических качеств и свойств: величины, формы, цвета, звука, запаха и т.д. Однако Беркли не сделал этого последнего шага, хотя и был близок к нему. Этот шаг был сделан И. Кантом, который провел линию демаркации между неосознаваемым миром ноуменов, существующих «сами по себе», и осознаваемым миром феноменов, А.В. Каминский пишет: «Кант первый понял, что сознание не является пассивным зеркалом, отражающим мир, но активно конституирует его в соответствии со своей собственной структурой» [Каминский, 2017, с. 114]. А для материалистов не существовало ни такого понятия, ни такой догадки (о безобъектной реальности). Поэтому, если дословно принять и Беркли, и материалистов (в лице одного из

критиков Беркли - В.И. Ленина [Ленин, 1931]), то получается, что они спорили не столько о том, есть материя или нет, сколько о том, что такое природа вне сознания человека. Для материалистов природа - это то, что есть вне человека и таким же образом отражается в его сознании, а для Беркли - это то, что есть вне человека, но без тех свойств и качеств, которые возникают и существуют лишь в сознании. Однако, несмотря на такое различие в понимании природы, удивительным является то, что ведь, в конечном счете, и материалист и идеалист в жизни видят и ощущают один и тот же мир. Поэтому возникает вопрос о причине возникновения у них столь глубоких различий в восприятии мира. Можно сделать предположение, что различие между ними заключается в качестве осознаваемости мира, в несхожести мироощущений и мировосприятий, то есть в несоответствии их состояний сознания.

Мировосприятие материалистов основано на отождествлении двух совершенно разных понятий - Мира вне человека и воспринятого мира. И если Беркли догадывался об их различии, но не сделал попыток более полно представить, что он понимает под природой, существующей вне человека, то материалисты целиком находились в состоянии этого отождествлении, то есть не осознавали их принципиального различия.

Одна из первых попыток в психологии понять причину возникновения подобного различия была предпринята А.Н. Леонтьевым. Разрабатывая вопросы философии психологии, в известной работе «Образ мира», А.Н. Леонтьев пишет: «Здесь я подхожу к труднейшему, можно сказать, критическому пункту опробываемого мною хода мысли...

Тезис этот состоит в том, что мир в его отдаленности от субъекта амодален... Выдвигая этот тезис, я исхожу из очень простого и, на мой взгляд, совершенно оправданного различения свойств двойного рода.

Один - это такие свойства неодушевленных вещей, которые обнаруживаются во взаимодействиях с вещами же (с «другими» вещами), т.е. во взаимодействии «объект - объект». Некоторые же свойства обнаруживаются во взаимодействии с вещами особого рода - с живыми чувствующими организмами, т.е. во взаимодействии «объект - субъект». Они обнаруживаются в специфических эффектах, зависящих от свойств реципирующих органов субъекта. В этом смысле они являются модальными, т.е. субъективными» [Леонтьев, 1983, с. 257]. И далее: «Итак, предметный мир, взятый как система только «объектно-объектных» связей (т.е. мир без животных, до животных и человека), амодален. Только при

возникновении субъектно-объектных связей, взаимодействий возникают многоразличные и к тому же меняющиеся от вида к виду модальности» (там же, с.258).

Таким образом, А.Н. Леонтьев дает четкое различение двух представлений о мире: при наличии в нем субъекта и без него. При наличии взаимодействующего с миром субъекта мир представлен субъекту в модальностях восприятия, без субъекта, когда отсутствует взаимодействие между субъектом и миром, - мир амодален. Но вспомним, что именно такой мир и имел в виду Беркли, когда говорил, что в природе (он признавал реальность существования природы) вне сознания человека не может быть субстанции, обладающей «акциденциями или качествами». Схожесть этих рассуждений Беркли и Леонтьева позволяет предположить, почему Леонтьев считал этот ход мыслей «труднейшим» и «критическим»: тезис об амодальности мира, существующего до человека, мог бы отвести исследователя в сторону от материализма. Кроме того, невозможно амодально представить то, что человек и человечество всегда воспринимали в совокупности «совместных» модальностей - для этого у нас просто не хватит воображения. Однако, если сопоставить дальнейшие их рассуждения, то они резко, до противоположности,

отличаются друг от друга. Если у Беркли модальные качества возникают в сознании человека и не принадлежат объекту, то у Леонтьева модальные качества обнаруживаются (термин Леонтьева) субъектом как субъективные свойства объекта (субъективные, потому что, согласно мнению Леонтьева, зависят от «свойств реципирующих органов субъекта»).

Из вышеприведенного тезиса А.Н. Леонтьева возникают и другие вопросы, которые требуют ответа. Например, насколько правомерно говорить о свойствах вещей, обнаруживающихся в объектно-объектных отношениях, когда (если) нет субъекта? Или - как соотносятся понятия «амодальный» и «безобъектный» и т.д. Мы не ставили перед собой цель дать подробный анализ этого тезиса. Нам важно было показать, что, согласно А.Н. Леонтьеву, тот мир, который существует вне сознания человека и вне взаимодействия с ним и который был всегда и до человека - амодальный, а мир, при наличии взаимодействующего с ним человека, - такой, каким его воспринимает человек в совокупности разных модальностей. Одним словом, важно было показать, что реальность до отражения качественно отличается от реальности отраженной. С философской точки зрения - это не материализм, но и не идеализм. С пси-

хологической - причиной этих (леонтьевских) рассуждений является другой способ осознавания мира, как следствие другого состояния сознания, отличного от состояний сознания материалиста и идеалиста, которые затем воплощаются в определенный ход мыслей.

Представления о еще не отраженной реальности, существующей вне сознания человека, не дает ни Беркли, хотя у него была догадка о ней, ни, тем более, материалисты. Это является следствием того, что не было четкого различения между понятиями «Мир-в-себе» и «воспринятый мир». Что же не давало им возможности сделать это различение? Почему Беркли не смог дать четкого представления о способе существования природы вне человека? Почему материалисты полностью отрицают то, что вне сознания может быть иная реальность, принципиально отличающаяся от уже отраженной?

«Постулаты запрета», которые необходимо учитывать при исследовании закономерностей процесса психического отражения, выдвинутые основоположником трансцендентальной психологии А.И. Миракяном, позволяют ответить на эти вопросы. Анализ истории развития философско-методологических и естественнонаучных оснований выявления и исследования проблем непосредственно-чувственного отражения позволил

А.И. Миракяну прийти к следующим выводам. При теоретическом исследовании ненаблюдаемых порождающих процессов восприятия «нельзя использовать 1) характеристики продуктов уже свершившихся процессов восприятия, 2) представления об изоморфности, адекватности и 3) способах абстрактно-логического построения отношений между непосредственными и опосредствованными образами и понятиями, относящимися к разным уровням психического отражения» [Миракян, 1990, с. 192] (выделенные цифрами в цитате выводы А.И. Миракяна мы и назвали «постулатами запрета).

А.И. Миракян убедительно показал, что как материалисты, так и идеалисты при анализе проблем психического отражения неизбежно допускали одну и ту же методологическую ошибку. Они не замечали, что исходными основаниями для анализа процесса непосредственно-чувственного отражения служили продукты уже свершившегося процесса восприятия, из которых затем невозможно было вывести или реконструировать закономерности и принципы самого порождающего процесса восприятия. И если материалисты при этом опирались на данные о «внешних объектах», их свойствах и отношениях между ними, то идеалисты опирались на идеи, образы и понятия, как

отраженные в сознании, идеально-результативные данные. Но, если не замечали, значит - не осознавали, что имеют дело с продуктами отражения. А если они это не осознавали, следовательно, у них не могли возникнуть вопросы относительно Мира или реальности, существующей до отражения. А как показал А.И. Миракян, представления о реальности, существующей до отражения субъектом мира, имеют важное значение для построения научной теории процесса психического отражения, удовлетворяющей требованиям полифункциональности и гибкости естественного процесса отражения [Миракян, 1992].

Возвращаясь к цитируемой выше работе А.Н. Леонтьева, обратим внимание на то, каким образом в его рассуждениях осуществляется переход от образа мира к Миру «в его отдаленности от субъекта», то есть к Миру до отражения. Действительно, в этой работе сначала речь идет об образе мира, осознаваемого автором с гносеологической позиции: «Мы действительно строим, но не Мир, а Образ... Образ более адекватный или менее адекватный, более полный или менее полный... иногда даже ложный...» [Леонтьев, 1983, с. 255], и только потом появляются рассуждения о Мире до человека, но уже с онтологической позиции (об этом уже говорилось выше). Важно отметить, что этот переход от образа мира к рассуждениям о Мире не совершается логическим путем,

посредством последовательных умозаключений. Тогда откуда появилась идея об амодальности Мира? Здесь происходит нечто, похожее на скачок мысли, который не мог быть осуществлен в процессе (научного) мышления, который всегда непрерывен. Для обсуждаемого случая непрерывность (последовательность) мышления могла привести либо к постулату изоморфности или адекватности, что характерно для материалистического образа мышления, либо к постулату о созидательном вмешательстве высших (внешних или внутренних) сил, характерному для идеалистического образа мышления, но к тезису об амодальности Мира, как способу его существования до человека, - нет. Поэтому, действительно, есть основания полагать, что такой скачок мысли является следствием дискретного («квантового») перехода в другое состояние сознания.

Таким образом, обобщая вышесказанное, можно прийти к выводу, что основной психологической причиной неразрешимости проблемы противостояния между

Зависимость восприятия мира и сдвигов

Основываясь на вышеизложенном, состояние сознания можно характеризовать как психическое явление, которое меняется скачкообразно и обуславливает возникновение и особенности нового образа мышления и

материалистами и идеалистами является несоответствие уровней и состояний сознания носителей этих двух философских концепций.

Из этого, в частности, следует, что материалист не принимает и не понимает идеалиста (и наоборот) не потому, что один из них умный, а другой глупый, один психически здоровый, а другой психически больной, один прав, а другой неправ, а потому, что они находятся в разных состояниях сознания. Это равносильно их существованию в разных реальностях, где законы одной реальности не действуют в другой.

Из вышеизложенного следует еще один важный вывод - понимание явлений и парадоксов в микромире и в макромире, в психологии, физике и философии зависят от состояний сознания исследователей, что нуждается в проведении дополнительного теоретического анализа.

дигм от изменений состояний сознания

восприятия мира. По нашему мнению, именно состоянием сознания определяется мироощущение и мировосприятие человека, уровни и особенности осознава-ния им мира. Мыслительная деятельность, обладающая

свойством непрерывности протекания, является как одним из условий (но не причина) перехода в новое состояние сознания, но, кроме того, она необходима как подготовительный этап к «инсайту», осуществляющему квантовый (дискретный) переход в новое состояние сознания. После такого перехода начинается новый этап мышления в другой категориальной системе, с другим ощущением мира и своего места в нем, с другим отношением к миру, которые и характеризуют новое состояние сознания. На возможность подобных переходов, происходящих в медитативных состояниях, указывали такие известные психологи как В.В. Козлов [Козлов, 2005], В.Ф. Петренко и В.В. Кучеренко [Петренко, Кучеренко, 2007]. В данном контексте, речь идет не просто о переходе в новое состояние сознания, а об определенном фундаментальном изменении состояния сознания. Но подобные «парадигмальные» переходы в новое состояние сознания - явления редкие, и большинство людей проживают свою жизнь, оставаясь, сами того не замечая, в пределах одной какой-либо парадигмы, в одном особом состоянии сознания, определяющем эту парадигму. Из истории человечества можно привести множество примеров, указывающих на то, как разные состояния сознания определяли разные способы мышления и видения мира. В различных состояниях сознания находятся

язычник (идолопоклонник) и единобожец, атеист и верующий, материалист и идеалист; геоцентризм Птолемея и гелиоцентризм Коперника, понимание представление физической реальности Ньютоном и Эйнштейном, корпускулярное и волновое видение мира, продуктное и афизикальное (трансцендентальное) осознавание психических явлений и т.д. Во всех перечисленных парах, имеем дело с разными состояниями сознания, которыми и определяются разные способы видения мира и мышления о нем. Приведем два примера из истории психологии, в которых ясно прослеживается как изменение состояния сознания приводит к новому способу видения мира, что в конечном итоге привело к созданию новых психологических концепций.

Имеем в виду трансцендентальную психологию и трансперсональную психологию. Как известно, предпосылки порождения психического А.И. Миракян искал вне человека, вне его истории и культуры - в бытии, в закономерностях развивающейся материи. Но, чтобы рассуждать о ненаблюдаемой реальности за пределами психических феноменов в метафизических категориях бытия, в котором есть лишь возможности порождения психического, необходимо было отказаться от феноме-

нологического языка анализа и перейти на другой уровень мышления о совершенно другой до-психической реальности. А это требовало наличия измененного состояния сознания по сравнению с состояниями сознания традиционных психологов и философов.

Теперь обратимся к определению трансперсональной психологии В.В. Козлова: «Пятая волна психологии, - пишет автор, - выделила в качестве предмета психологии области за пределами общепринятого, персонального, индивидуального уровня переживания, в которых чувство самотождественности выходит за пределы индивидуальной, или личной, самости, охватывая человечество в целом, жизнь, Дух и космос» [Козлов, 2007, с. 2324]. Если поставить знак равенства между обычным состоянием сознания и Эго, то сам переход в новое измененное состояние сознания, согласно В.В. Козлову, совершается по схеме: «сначала дифференциация, независимость функционирующего Эго и затем транс-цендирование привязанности к этому Эго» [там же]. Как видим, в обеих обсуждаемых психологиях совпадает сам подход к выделению предмета исследования - он вне самости человека. В обеих случаях меняется язык и логика рассуждений и переживаний трансцендентальной реальности. Хотя, необходимо отметить, что в трансперсональной психологии сохраняется уровень

феноменологического описания, но описывается и переживается совершенно другая реальность, многообразие проявлений которой не имеет своих референтов в жизненном опыте человека. Следовательно, трансперсональная психология - это психология измененных состояний сознания, представленных феноменологией, выходящей, однако, за пределы человеческого опыта. А трансцендентальная психология - это дисциплина, изучающая реальность, порождающую человеческий опыт.

Но гораздо важнее и интереснее другое. Из этого сравнения неявным образом вытекает, что решение задач трансцендентальной психологии должно сопровождаться трансперсональными переживаниями, потому что при решении трансцендентальных проблем исследователь должен иметь дело с представлениями (образами, идеями, принципами), отсутствующими в человеческом опыте. А это приводит к необходимости перехода из обычного состояния в другое, измененное, состояние сознания, где реализуется другой образ мышления в соответствующей ему логике. Таким образом, трансперсональный опыт может стать необходимым импульсом и условием развития трансцендентальной психологии (и философии).

О справедливости приведенных выше рассуждений можно судить обратившись к фактам самой жизни. Во

время одной из встреч автора этих строк с А.И. Ми-ракяном в его московской квартире произошло следующее. Аршак (Аршак Исраелович всегда просил, чтоб его называли по имени) хотел, чтоб я прослушал одну из множества магнитофонных записей его бесед с известными психологами и философами. Во время этих поисков вдруг я услышал тихий голос Аршака на фоне классической музыки. Несмотря на то, что запись звучала всего 6-7 секунд, но не узнать эту музыку, просто, было невозможно: звучал финал Шестой симфонии П.И. Чайковского. Думаю, излишне говорить о силе эмоционального воздействия именно этой части Шестой симфонии - не хватит эпитетов. Случайно сложившаяся ситуация? Случайное сочетание монолога ученого и музыки? Очевидно, нет! Аршак говорил медленно и вдумчиво, в такт музыке, его голос и музыка слились в одно полифоническое целое. Можно с уверенностью предположить, что музыка для него была способом создания другого, более глубокого, состояния сознания, в котором, возможно, ему открывались совершенно иные реальности с иной онтологией. А новый поток сознания давал начало новому образу мышления и новой логике. В подтверждение сказанному отметим и тот экспериментально доказанный факт, что, согласно исследованиям Д.Л.

Спивака по лингвистике измененных состояний сознания, каждому измененному состоянию сознания соответствует «свой язык», со своей грамматикой и логикой [Спивак, 2000].

Обобщая возможности и итоги развития трансперсональной психологии, В.В. Козлов пишет: «Собственно, предел предмета психологии достигнут» [Козлов, 2010, с. 25]. Можно согласится с этим выводом В.В. Козлова, но только наполовину, потому что совершенно справедливо указывается лишь «верхний» предел предмета психологии. Но ведь существует и «нижний», более глубинный, предел, ограниченный предметом трансцендентальной психологии, а именно поиском принципов и закономерностей процесса порождения психического в метафизической области «бытии в возможности». Общее в этих двух психологиях в том, что их предметы находятся вне пределов персонального, индивидуального опыта. Но, несмотря на это, они «занимают» противоположные области всего пространства психической реальности - от возможностей порождения и возникновения психического до ощущений и образов, выходящих за пределы переживаний «объективной реальности», и всего того, что называется трансперсональным опытом.

Таким образом, из вышесказанного следует, что трансцендентальная психология может быть включена в систему интегративной психологии В.В. Козлова как ее необходимая часть. В результате она (система) приобретет целостность и окончательную завершенность, потому что за «нижним» пределом следует метафизическое трансцендентальное Ничто, а за «верхним» - бесконечность многообразия трансперсонального опыта, охватывающего, согласно Козлову, «человечество в целом, жизнь, Дух и космос».

Интересно отметить, что те же вопросы трансценди-рования и переходов из одной реальности в другую рассматриваются и с точки зрения виртуалистики. К вышеприведенным рассуждениям прямое отношение имеют следующие ее положения.

Во-первых, существуют виртуальные реальности, обладающие свойствами порожденности, актуальности, автономности и интерактивности. Причем виртуальная реальность порождается константной реальностью, и законы виртуальной реальности не сводимы к законам константной реальности, и наоборот, то есть в виртуа-листике невозможен редукционизм.

Во-вторых, возможно существование множества онтологически равнозначных реальностей, что и характеризует принцип полионтизма в виртуалистике.

В-третьих, из принятого в виртуалистике принципа конструктивизма следует невозможность построения абсолютной картины мира, так как никакая из реальностей не может считаться «последней», «самой истинной», «абсолютной» и т.п. Поэтому любая задача, даже построение философии, «.становится решением относительной задачи, становится решением, обусловленным сознательным выбором человеком своего исходного положения в системе его мировоззрения» [Носов, 2001, с. 15].

Как видно из этих положений, в виртуалистике полностью отвергается моноонтичная парадигма, характерная для научного менталитета Нового и Новейшего времени.

Одной из главных особенностей монизма является представление о реальности, как об одноуровневом и однородном образовании. Н.А. Носов поясняет: «Одноуровневом - потому, что, сколько бы ни было видимых уровней, все они сводятся к конечной реально существующей сущности» [Носов, 2000, с. 26]. То есть «.для современной науки и философии свойственно сводить мир к одной онтологической реальности: атомы, энергия, психика, дух и т.п.» (там же). Добавим лишь, что это «реально существующее» относится к конкретным субъектам.

Таким образом, отсюда следует, что именно отсутствие представления о полионтизме порождает противоречие между материалистом и идеалистом, так как каждый из них как за единственно возможную принимает «свою» реальность. И к тому же, так как вся совокупность компонентов мировоззрения человека составляет содержание его сознания, выраженное в продуктно-результативной форме, то, с психологической точки зрения, материалист и идеалист находятся на разных уровнях и в разных состояниях сознания, поэтому «другая» реальность для каждого из них остается полностью неосознаваемой.

Таким образом, мы попытались выявить значение состояний сознания в возникновении двух противостоящих философских концепций. При этом, еще раз хотим подчеркнуть, что нас не интересовали вопросы, кто прав, кто ближе стоит к истине - это философские, гносеологические вопросы, это область философской рефлексии. С психологической же точки зрения, важно было определить то, чем обусловлены возможность и причины появления этого эпистемологического различия в отражении и познании действительности. Для этого нам пришлось с общефилософского уровня перейти на уровень анализа отдельной личности, и тогда появилась возможность выявления различий на уровне

индивидуального сознания. Философы не замечали этих различий в собственной психологии, и поэтому в каждом отдельном случае из общей картины мира выпадал сам философствующий субъект, как неотъемлемая часть мира. Позиция стороннего внешнего наблюдателя создавала у философа иллюзию объективности, независимости и истинности существования окружающей его реальности. А это способствовало описанию мира от грамматического третьего лица в терминах аристотелевской логики: «это есть..», «является», «существует» и т.д. (приводящего к фрагментарности, локали-зованности и метафоричности рассматриваемых явлений); то есть, когда индивидуально воспринятое неосознанно выдавалось за реальное и объективно существующее в действительности. И поэтому они могли безрезультатно спорить сколь угодно долго, защищая свои философские позиции. Как было показано выше, основную причину в появлении этого различия в отражении и познании мира мы видим в наличии у представителей обсуждаемых направлений в философии различных состояний сознания. Это являлось причиной выбора различных исходных постулатов анализа, способов мышления, приводящие к формированию соответствующих философских концепций. Здесь также важно отметить, что теоретическими аргументами и

рассуждениями, то есть посредством мышления, невозможно было совершить переход из одного состояния сознания в другое. Так, например, Евклид не смог бы из постулатов известной ему геометрии, путем последовательных теоретических рассуждений, вывести геометрию Лобачевского - для этого ему нужно было бы «оказаться» в другом состоянии сознания, обеспечивающем новое специфическое видение пространства. То есть, как показал психологический анализ, у противоречащих друг другу оппонентов противоречия возникают из-за неосознавания того, что сопоставляются и сравниваются закономерности и принципы, относящиеся к разным реальностям. Выражаясь иначе, неразрешимыми противоречия оказывались по той причине, что

каждая из сторон была убежденным сторонником «своего» монистического подхода при понимании, описании и объяснении явлений мира. Поэтому кажется вполне допустимым, что осознание представлений о психологической относительности реальности [Нагдян, 2007; 2017] и полионтизме приведут к снятию противоречий между, например, материализмом и идеализмом (или любыми другими парадигмами), которые могут рассматриваться как предельные и равнозначные варианты обобщенной философской модели более сложной картины мира. Но показать это, на наш взгляд, уже является задачей философов.

Проблема внутреннего наблюдателя.

Из всего выше сказанного можно сделать вывод о том, что восприятие мира (наблюдение, измерение, представление картины мира и т.д.) всегда происходит посредством субъекта восприятия, зависит от его субъективности, в особенности, от состояний сознания, и относится к определенному фрагменту (подсистеме) реальности. Эти субъективные различия, как различия в состояниях сознания, проявляются как у философов,

рассуждающих об устройстве бытия, например, у Аристотеля и Платона, так и у физиков, представителей точной науки, яркой демонстрацией чего является известный спор между Бором и Эйнштейном об интерпретации квантовой механики, до сих пор продолжающийся в умах многих физиков. Причиной подобных различий в восприятии мира является то, что каждый, отдельно взятый исследователь, наблюдая за миром или, изучая явления мира, занимая позицию внешнего

(стороннего, объективного, «божественного») наблюдателя, не замечает того, что исключил себя, свою личность, уникальность своих способностей познания из акта наблюдения. Такой наблюдатель, очевидно, осознаёт, что смотрит на мир, но не осознаёт влияния собственной субъективности на результат восприятия. Но проблема гораздо глубже и сложнее. Дело в том, что даже осознав влияние своей субъективности на результат восприятия, человек лишен возможности осознать психическую деятельность, порождающую эти результаты, - реальность психических феноменов восприятия и мышления. Осознание этих пробелов в познании приводит к возникновению трансцендентальных проблем. Философски обобщая данную проблему, Д.Э. Гаспарян пишет: «Трансцендентализм утверждает, что мир устроен так, что данное нам всегда есть результат или следствие некоторых системных требований к организации реальности, которые сами этой реальности не принадлежат, и найдены в ней быть не могут. То, посредством чего реальность организуется, не есть часть реальности. Важно понимать, что это правило работает безотносительно к тому, кто или что выступает организатором существующей реальности. Если мир как-то задан, то фундаментальные структуры этой заданности не будут принадлежать миру, по крайней мере, на тех же

условиях, на которых существует то, что задающими структурами порождается» [Гаспарян, 2019, с. 191-192].

Трансцендентальность процесса восприятия способствует возникновению идеи (иллюзии) о том, что воспринятое не зависит от наблюдателя и объективно существует в мире. Однако, как было показано выше, воспринятое наблюдателем есть осознание им собственных состояний сознания, то есть осознание имманентной субъективной реальности. Но это противоречит картезианскому определению научного метода исследования природы.

Как известно, метод научного познания был основан на философии Декарта, в которой человек представлен состоящим из двух не взаимодействующих частей - тела и души, протяженной материи и сознания. И поскольку наука была предназначена для изучения природных, «объективно» существующих в мире, материальных явлений (вещей), то научным был признан метод, при применении которого, для достижения максимальной объективности (истинности), исключалась всякая субъективность. То есть методологическая ошибка картезианской парадигмы научного познания мира скрывалась в самом определении научного метода! Действительно, как уже было показано выше, «исследователь» никогда не может быть в позиции внешнего наблюдателя, так

как является неотъемлемой частью воспринимаемого и воспринятого им мира. Тогда возникает необходимость в более ясном понимании того, каковы особенности наблюдателя и как соотносятся результаты наблюдения с объективной реальностью, которая существует вне сознания и восприятий человека, но недоступна для непосредственного наблюдения. Определение роли наблюдателя в познании может внести новые коррективы при создании и развитии методологий научных исследований. Наука принципиально не может быть истиной в последней инстанции уже потому, что природа (физическая и психическая), с которой имеет дело человек, является следствием осознания результатов взаимодействия окружающей действительности (как части объективной реальности) с человеческой субъективностью (наблюдателем - другой части объективной действительности). И наоборот, принимая свое существование в статусе объективного наблюдателя. человек создает иллюзию восприятия предметов и закономерностей природы такими, какие они есть «на самом деле» и, придавая им абсолютное значение, распространяет на всю Вселенную. Однако история развития философии, науки и в особенности квантовой механики и трансцендентальной психологии показала, что попытки применения классического научного метода

наталкивается на непреодолимые концептуальные проблемы. Покажем это сначала на примере истории возникновения трансцендентальной психологии.

Как известно, научная психология возникла на основе материалистической философии, согласно которой объекты восприятия обладают объективными свойствами тяжести, цвета, яркости, величины, формы, движения и т.д., не зависящих от воспринимающего их субъекта - это позиция внешнего наблюдателя. А под процессом восприятия понималось отражение этих свойств, закономерности которого изучала, в частности, психофизика. Поэтому в объектно-субъектных отношениях субъект всегда задан как внешний наблюдатель, что соответствует идеалам рациональности как классической, так и неклассической психофизики [Нагдян, 2020].

Концептуальные проблемы начали возникать тогда, когда накопилось огромное количество экспериментального материала, полученного при исследовании закономерностей восприятия свойств разного рода и вида объектов, данных в разных модальностях и условиях эксперимента, и появилась необходимость создания общей теории восприятия. В итоге оказалось невозможным создание теории восприятия с конструктами и

принципами, объединяющими всё богатство экспериментального материала в единую теоретическую систему. Например, сформулированный нами интегральный обобщенный психофизический закон1, объединяющий логарифмические закономерности Г.Т. Фехнера и степенные закономерности С.С Стивенса [Забродин, Лебедев, 1977] также не решил всех проблем психофизики.

В трансцендентальной психологии, в отличие от классических подходов, за основу принимается другая позиция восприятия. А именно положение о том, что субъект-наблюдатель видит уже отраженный им же «объект», то есть то, что создано его психикой. Следовательно, в этом случае в полной мере учитывается фактор порождения субъектом-наблюдателем образа объекта в акте восприятия, поэтому «объект», каким он осознается, не может существовать «сам по себе». Он создан самим наблюдателем - это взгляд изнутри. Поэтому об этом наблюдателе можно говорить, как о внутреннем наблюдателе. При этом проблема восприятия

1 Обобщённый психофизический закон был выведен мною в 1971 году во время моей стажировки в лаборатории Ю.М. Забродина в но-восозданном Институте психологии РАН, и впервые опубликован в указанной выше работе без ссылки на автора.

или отражения объекта трансформируется в проблему порождения психических феноменов. Поэтому с позиций внутреннего наблюдателя вся окружающая нас физическая реальность (природа) и мы сами (наше тело, мозг, нейроны, нейронные сети, феномены нашей психики и т.д.) есть продукты психической деятельности, которые описываются разными языками априорных репрезентаций (комплексами ощущений, чувствами, понятиями и лингвистическими конструкциями, математическими символами), «интерпретирующих» внешние воздействия. Если же принять позицию внешнего наблюдателя, то физическая реальность (природа) воспринимается как объективная данность, и именно в этой иллюзорной парадигме субъектно-объектных отношений «работала» вся классическая и традиционная неклассическая психология. Парадокс в исследовании процессов психического восприятия, например, свойств объектов, заключается в том, что обозначающие их понятия, которые использовались как исходные данные и единицы анализа, относились к уже отраженному объекту (с позиций внутреннего наблюдателя),

поэтому принципы самого порождающего процесса оказывались не доступными для исследования. Подобный подход, используемый в классических парадигмах психологии восприятия, был назван «продуктным» [Миракян, 1990], указывающем на то, что исследователь, ошибочно считающий себя находящимся в позиции внешнего наблюдателя, имеет дело не с объективными свойствами объекта, а с продуктами завершенного процесса порождения психического феномена.

В истории философии уже существовал аналог подобного эпистемологического поворота. «Коперникан-ский переворот» в философии, совершенный И. Кантом, так же связан с переходом от позиции внешнего наблюдателя к позиции внутреннего наблюдателя. «Я определяю трансцендентальным всякое познание, - пишет Кант, - занимающееся вообще не столько самими предметами, сколько способом нашего познания предметов, поскольку оно должно быть возможным a priori» [Кант, 1994, с. 25]. Таким образом, философ совершает переход от непосредственного познания предметов к способам их познания, но не в субъективно-психологическом смысле (например, методом дедукции), а, что важно отметить, в когнитивно-семантическом: «как решение проблемы объективности априорных представлений,

т.е. возможности их использования в опыте» [Ка-тречко, 2017, с. 38]. Кант стремился ответить на вопрос, «на чем основывается отношение того, что мы называем представлением в нас, к предмету» [Кант, 1994, с. 487] и считал это «ключом ко всей тайне метафизики» [Кант, 1994]. То есть Кант отвечал не на вопрос, что такое метафизика, а на то, как она возможна. В решении этого вопроса для кантовского трансцендентализма решающим оказывается различение вещи-самой-по-себе от явления (феномена), принципиально отличающегося от наивного реализма предшествующей метафизики. Выделение указанного различения привело к постановке важного вопроса, в чем и была суть «коперникан-ского переворота»: каковы условия возникновения явления? Обращаясь к определению соотношения «предмет - представление», Кант переходит к концептуальной триаде «предмет (вещь-сама-по-себе) - явление - представление». Эта триада объединяет в себе эмпиризм (Локк), постулирующий вектор познания «от предмета к представлению», и рационализм (Декарт), постулирующий вектор познания «от представления к предмету». Однако это не простая сумма двух альтернативных подходов, так как, согласно идее «коперникан-

ского переворота», априорным представлениям подчиняются не предметы (как вещи-сами-по-себе), а явления, как предметы опыта.

Чтобы яснее представить это соотношение, обратимся к некоторым ключевым понятиям трансцендентальной философии Канта2. Для Канта трансцендентальное - это то, что делает возможныт существование априорного, или, другими словами: трансцендентальными Кант называет только те способности, которые формируют априорность. Другим важным понятием его философии является понятие «трансцендентальный субъект», которое противопоставлено понятию «эмпирический субъект». Под эмпирическим субъектом понимается всякий субъект в совокупности своих индивидуально-психологических особенностей восприятия и мышления, то есть все нормальные люди. В отличие от эмпирического, трансцендентальный субъект один. Он есть носитель того общего, что есть у всех людей, а именно структур самого мышления (или восприятия), неких всеобщих и универсальных принципов рассудочной (или чувственной) деятельности, которые делают возможным понимание людьми друг друга. Законы, по

2Нижеследующий фрагмент текста, посвященный понятиям философии И.Канта, написан совместно с Д.Э. Гаспарян (Москва, ВШЭ).

которым субъект воспринимает и мыслит мир, определяются априорными формами чувственного и априорными формами рассудочного познания, которые не только предшествуют всякому опыту, но и, что самое важное, оформляют этот опыт таким образом, чтобы он стал для нас сначала попросту воспринимаемым, а потом уже мыслимым.

Таким образом, в кантовском трансцендентализме явления и представления обусловлены априорными формами познания, определяемыми трансцендентальными способностями или условиями. Более детально особенности отличия явлений от представлений рассмотрим на конкретном примере. Когда человек видит кошку как единичный объект, то для того, чтобы этот единичный объект был просто увиден (воспринят нашей чувственностью), достаточно одних априорных форм чувственности (всякий объект только тогда воспринимается, когда он дан в пространстве и во времени, что являются, согласно Канту, априорными формами чувственного познания). На этом уровне перципиент восприятия еще не понял, что это кошка, не узнал в кошке кошку. То есть он не подвел под понятие кошки

эту конкретную кошку (в этом смысле ее вообще еще рано называть кем бы то ни было). Всё, с чем он имеет дело,- это световые пятна и шумовые эффекты. Когда же он, благодаря работе категорий, подведет частный объект под общее определение, он поймет, что это такое.

В свою очередь сами эти структуры мышления (или восприятия) называются «трансцендентальным аппаратом». В этом смысле трансцендентальный субъект является носителем трансцендентального аппарата.

Нетрудно заметить, что некоторые положения трансцендентальной философии Канта повторяются и в трансцендентальной психологии [Нагдян, 2018]. Так, например, критика и отход от продуктного подхода при поиске принципов процесса психического отражения привели к отказу от использования при этом данных опыта, то есть конкретных продуктов процесса восприятия, а это означает, что исследованию подлежат универсальные принципы восприятия, не зависящие от психологических особенностей конкретных субъектов и модальностей восприятия, и поэтому относящиеся к трансцендентальному субъекту восприятия. А аналогом трансцендентального аппарата может служить, например, один из принципов порождающего процесса восприятия - принцип образования анизотропных отношений, реализующийся в анизотропной пространственно-

временной и процессуально-структурной организа-циии определенных систем отражения [Принципы порождающего..., 1992]. С другой стороны, так как в самих продуктах (феноменах) восприятия принцип образования анизотропных отношений никак не проявляется и не может быть проявлен, то его можно принять в качестве одного из априорным (трансцендентальных) «механизмов» восприятия, оформляющих опыт в зависимости от вида и характеристик анизотропности отражательной системы.

Таким образом, мы можем сделать следующие выводы.

В приведенной выше цитате о трансцендентальном познании Кант пишет о двух его видах. Первое - познание, «которое занимается самими предметами», второе - познание, «занимающееся способами нашего познания предметов». Первый вид познания относится к эмпирическому познанию явлений и объектов, не зависящих от субъекта, второй - относится к трансцендентальному познанию, так как его способы формируются вне сферы эмпирического в пределах возможностей нашего разума. Поэтому в первом случае можно говорить о внешнем объективном наблюдателе, находящегося за пределами мира, а во втором - о внут-

реннем субъективном наблюдателе, являющемся частью наблюдаемого мира. Таким образом «коперникан-ский переворот» состоял в переходе от внешнего наблюдателя к внутреннему, от познания объектов к познанию трансцендентальных способов их познания, принадлежащих субъекту, потому что их нет и не может быть в эмпирической области познания. Как пишет В. Лефевр об одном из скрытых постулатов естественнонаучной традиции: «Теория об объекте, имеющаяся у исследователя, не является продуктом деятельности объекта» [Лефевр, 1973, с. 9]. Но философия Канта еще глубже, потому что направлена на поиск и исследование априорных способов мышления, создающих теорию об особенностях и закономерностях движения (в широком смысле) объектов.

Таким образом, существуют две позиции наблюдения - внешняя и внутренняя, соответствующие, по нашему предположению, принципиально разным состояниям сознания наблюдателя. Подобное различие в состояниях сознания внешнего и внутреннего наблюдателей является условием возникновения кардинально разных методологий исследования в философии и психологии, и формирования в каждом из них противостоящих (оппонирующих) направлений (материализм и

«субъективный идеализм» в философии, продуктный и трансцендентальный подходы в психологии).

Совершенно неожиданным для автора настоящего текста было обнаружение обсуждаемого выше эпистемологического поворота и в физике. Такую смелую попытку предпринял А.В. Каминский при построении, так называемой, субъективной физики. Уже одно название созданной им физической теории настораживает, поскольку мы привыкли считать физику наукой, описывающей объективные закономерности природы. Но, с другой стороны, выше было отмечено, что представление о наличии объективной природы предполагает существование независимого от неё объективного наблюдателя, лежащее в основе определения научного метода. Однако Каминский отмечает: «Прежде всего, заметим, что самосогласованное представление о мире, не должно допускать в теорию метафизического (объективного - Р.Н.) наблюдателя. В мире нет ничего, кроме мира!» [Каминский, 2012, с. 7]. Под метафизическим наблюдателем здесь следует понимать объективного наблюдателя, «стоящего» вне, за пределами природы или Вселенной. Таким образом, приходим к парадоксу - с одной стороны научное познание требует наличия объективного (метафизического) наблюдателя, с другой стороны, такого наблюдателя не может быть, и поэтому

определение научного метода исследования перестает быть научным. Следовательно, по убеждению Каминского, фактор наблюдателя обязательно должен быть учтен при создании физической теории, что означает переход от объективного вектора познания к субъективному. Поэтому, согласно автору, «наблюдатель -ключевой элемент в структуре самосогласованной физической теории», и, более того, «отсутствие теории наблюдателя тормозит развитие физический теории» [Каминский, 2012, с. 7]. Это приводит автора к мысли о необходимости создания теории наблюдателя, позволяющей понять, какие физические законы сможет открыть субъект конечного мира, наблюдая его изнутри, когда субъект является частью той же системы, которую он наблюдает? То есть делается попытка посмотреть, какими будут физические законы, если исходить из того, что мир (физическая реальность) есть результат рефлексии имманентных человеку состояний сознания. Но в таком случае предметом исследования становится не физическая реальность, а особенности ее рефлексии, то есть способы ее познания, данные нам априори.

Теорию наблюдателя Каминский строит на следующих положениях и ограничениях. Наблюдатель есть часть Вселенной, а не что-то дополнительное и не зависимое от нее. Наблюдатель «смотрит» на мир изнутри,

являясь его неотъемлемой частью, и создает те специфические ограничения, которые, в конечном счете, конституируют физическую реальность. Далее, так как теория строится формально, то она не предполагает отождествление субъекта с живым наблюдателем. Наблюдателя Каминский определяет абстрактно, как множество состояний сознания. Соответственно, и термин «субъективность» используется исключительно как признак отношения к наблюдателю и не имеет прямого отношения к психологии индивида.

При построении картины Мира, в которой учитывается наличие субъекта, Каминский исходит из известной с времен А. Кожибского [Korzybski, 1941; Гриндер, Сент-Клер, 2005] идеи о ее (картины Мира) иерархической организации - мир представлен субъекту иерархией вложенных систем. Физическую реальность, возникшую в рефлексии, Каминский рассматривает как модель объективной, материнской, реальности первого уровня, а рефлексия физической реальности, в свою очередь, порождает дочерний мир ментальности - модель второго уровня иерархии субъективности. Модель второго уровня также является моделью объективной реальности. Следовательно, субъект, как часть мира, всегда порождает иерархию моделей, соответствующую

определенным слоям сознания. Обобщая свое понимание взаимоотношений между миром и субъектом, Каминский пишет: «Мировое Целое - однородно и бескачественно. Качества и сопряженное с ними бытие во времени однозначно связаны с возможностью дробления Целого на части и с возникновением субъективной асимметрии. Понятие субъективной асимметрии очень важно» [Каминский, 2012, с. 14]. И действительно, положив в основу своей теории понятия дискретности и конечности числа состояний мира (физической реальности) и состояний сознания субъекта (наблюдателя, Я), Каминский получает возможность решения целого ряда сложных проблем современной физики, обнаруживая, одновременно, «удивительное сходство» свойств результатов своих теоретических моделей со свойствами явлений физического мира. Не вдаваясь в сложный математический аппарат моделирования процесса «порождения» физических теорий, приведем лишь основные аксиомы, на которых построена модель Каминского. Итак, согласно автору: «Все известные нам физические закономерности порождаются отношением наблюдателя (субъекта, - отсюда название) и остальной части мира. В субъективной физике физическая реальность отождествляется с пространством состояний со-

знания наблюдателя. Состояния сознания вводятся чисто формально, как элементы некоторого множества состояний, приписываемых наблюдателю.

В основу субъективной физики положены 2 основные аксиомы. Первая аксиома основополагающая:

Аксиома 1. Физические состояния мира являются состояниями сознания.

Аксиома 2. Мир конечен и субъект (наблюдатель) является его частью. . Эта аксиома влечет за собой ряд важнейших следствий.

Следствие 1. Состояния сознания вырождены (неполнота).

Следствие 2. Состояния сознания образуют циклическую группу.

Из этих следствий, в свою очередь, вытекает.

1. Существование скрытого пространства-времени.

2. Нелокальность процессов на физическом плане реальности.

3. Цикличность основных процессов на фундаментальном уровне» [Каминский, 2012, с. 76-77].

В данной работе нет возможности останавливаться на тонкостях построения математической модели автора, поэтому читателя, заинтересованного в ознаком-

лении с математическими выкладками теории субъективной физики, рекомендуем обратиться к цитируемой книге А.В. Каминского.

Таким образом, в субъективной физике явления физической реальности «возникают» из теорий, основанных на модели состояний сознания, составляющих структуру позиции внутреннего наблюдателя. Классическая физика, как известно, шла прямо противоположным путем: от результатов наблюдений за объектами и явлениями природы - к обобщающим закономерности их движения теориям. По сути, созданное А.В. Каминским - это повторение в физике «коперниканского переворота», который, как было отмечено выше, до него был совершен в философии И. Кантом и в психологии А.И. Миракяном. И если, благодаря этому эпистемологическому повороту, Кант создал философию совершенно нового типа, совершив революцию в развитии философской мысли, а Миракян дал новую методологию исследования психики и развил свой подход до уровня создания технической системы отражения нового типа, то Каминскому удалось показать, что для субъекта, смотрящего изнутри, мир будет обязательно квантовым, он будет обязательно релятивистским и необратимым, что позволило ему вывести из единой ма-

тематической модели внутреннего наблюдателя квантовую механику, специальную теорию относительности Эйнштейна и законы термодинамики.

Теперь проведем сравнительный анализ исходных методологических оснований трансцендентальной психологии и субъективной физики, представляющий интерес для методологии и философии науки.

Как было показано выше, А.И. Миракян выявил, что причиной перманентных неудач философов, психологов и психофизиологов в создании универсальной теории восприятия было неосознаваемое (не критическое) использование в качестве исходных единиц анализа понятий, определяющих особенности (качества и свойства) продуктов процесса восприятия. Такой подход оказался методологическим барьером в исследованиях порождающих принципов восприятия. Именно поэтому необходимо было трансцендирование из области психических феноменов в метафизическую реальность «бытия в возможности» с целью поиска принципов порождения психических феноменов в закономерностях развивающейся материи. Но это уже был антикантианский подход, названный Миракяном «трансцендентальным материализмом» [Миракян, 1981]. Важным следствием применения методологии, предложенной

Миракяном, была формулировка принципов трансцендентальной психологии в понятиях индифферентных по отношению к феноменам и понятиям исследуемой психической реальности. Универсальность сформулированных принципов состоит в том, что они применимы не только ко всем модальностям психического отражения, но и вообще к любым типам отражательных систем. Особенность методологического подхода Ми-ракяна заключается в том, что выявление и отрицание продуктного подхода, как метода исследования психического отражения, повлекло за собой изменение когнитивно-эпистемологической позиции исследователя, связанное с переходом от внешнего к внутреннему наблюдателю. Но позиция внутреннего наблюдателя приводит к появлению трансцендентальных проблем, потому что всегда одновременно с появлением в мире наблюдателя (как части мира) возникает и ненаблюдаемое (или «пробел в бытии» как измерение трансцендентального [Гаспарян, 2018, с. 191]), являющееся причиной наблюдаемого. А решение трансцендентальной проблемы ненаблюдаемого - это точка бифуркации, потому что ее (проблему) можно решить двумя способами. Либо пойти по пути поиска соответствующих априорных форм разума (сознание, мышление и мысленный

эксперимент, математика и математическое моделирование, логика и т.д.), что относится к области трансцендентальной философии Канта, либо обратиться к онтологии Аристотеля и представлениям Гегеля о единстве бытия и сознания. Анализ показал, что, начав с Канта, Миракян продолжает строить свою концепцию, обратившись к Гегелю. Глубоко изучив проблему философской методологии трансцендентальной психологии, известный философ Д.Э. Гаспарян следующим образом комментирует этот момент в концепции А.И. Ми-ракяна: «.согласно кантовской ... мысли мир, доступный для познания, уже преобразован сознанием, и в этом смысле обратная реконструкция от эмпирического к трансцендентальному представляет собой проблему. Мы, конечно, обнаруживаем трансцендентальные формы, но они имеют предел объяснения, и строго говоря, наука о трансцендентальном довольно проблематична. Безусловно, у нас есть примеры подобных наук, например, математики, или логики. Но в этом случае мы не покидаем самого поля трансцендентального, мы не обращаемся к природе. Аналогично изучением сознания изнутри самого сознания является феноменология, но она как, мы видели выше, не вполне разделяется трансцендентальной психологией. Идея изучать созна-

ние по лекалам мира, а мир, по лекалам сознания, родственна скорее гегелевской программе. Гегеля как раз можно рассматривать как нетрансцендентального философа, т.к. в его системе нет ничего сокрытого. Получается, что в проекте трансцендентальной психологии от кантовской философии берется идея изоморфизма, а именно трансцендентальности как рамочной для сознания и природы реальности, но к ней добавляется гегелевская идея прозрачности и возможности законченного знания мира о самом себе» [Гаспарян. 2019, с. 199]. Таким образом, Миракян ставит проблему в духе кан-товского трансцендентализма, но решает ее, обратившись к метафизике бытия (Аристотель, Гегель). Возникает вопрос: «можно ли упрекнуть Миракяна в философской непоследовательности?». Прежде чем ответить на этот вопрос, вновь обратимся к концепции субъективной физики А.В. Каминского.

Каминский начинает построение своей концепции с констатации экспериментально доказанного факта отсутствия у квантовой частицы каких-либо определенных свойств до наблюдения. То есть свойства частицы возникают в процессе измерения или наблюдения. Но эта особенность наблюдения относится и к макрообъектам. По мнению Каминского, «Объектов воспринимаемой реальности, как таковых, не существует, - объекты

это комплексы качеств - суперпозиции в ортогональном базисе состояний сознания» [Каминский, 2012, с. 12-13], с чем мы вполне согласны [Нагдян, 2017] Следовательно, в модели внутреннего наблюдателя Каминского физическая реальность отождествляется с подгруппой состояний сознания. Другая подгруппа состояний сознания отождествляется с субъектом (наблюдателем), Поэтому весь мир, включающий в себя и субъекта, представляется как конечное множество дискретных состояний сознания. Здесь нам важно подчеркнуть, что в качестве исходного элемента (единицей анализа) при создании модели внутреннего наблюдателя Каминский использует понятие «состояние сознания», но не понятия, обозначающие объекты физической реальности или какие-либо их свойства, что относилось бы к позиции внешнего наблюдателя. Но именно так возникали теории в классической физике -они создавались на основе обобщения результатов наблюдений за внешними объектами. Поэтому модель внешнего наблюдателя, фундирующая ньютоново-кар-тезианскую парадигму, стала имплицитной основой методологии исследований в естественных науках и научной психологии. Отсюда одновременно вытекает, что «продуктный» подход, выявленный Миракяном в

психологии, в равной мере, определял характер исследований и в классической физике. Это было понято и Каминским, чем и был обусловлен его выбор «прервать» иллюзию внешнего наблюдателя-исследователя и перейти к созданию модели внутреннего наблюдателя. Причем, важно отметить, что в качестве исходного Каминский выбирает понятие «состояние сознания», которое индифферентно по отношению к тем понятиям физической реальности, которые становятся продуктом физических теорий, созданных в рамках модели Каминского. Как видим, и здесь имеет место совпадение подходов Миракяна и Каминского. Но есть одно очень важное отличие в их подходах. Каминский, вслед за Кантом, не только переходит от позиции внешнего наблюдателя к позиции внутреннего наблюдателя, но и, продолжая линию развития трансцендентальной философии Канта, обращается к сознанию и его состояниям с целью выявления «трансцендентального аппарата» познания в виде определенной математической модели (теории). Миракян выбирает другую область трансцен-дирования - мир развивающейся материи, тот слой бытия, в котором существуют возможности, порождающие формы действительного.

Теперь вернёмся к вопросу: «Можно ли упрекнуть Миракяна в философской непоследовательности?».

Оказывается, что нет, нельзя упрекнуть. Миракян был на правильном пути, потому что, если б он, как Каминский, обратился к сознанию (или, например, к априорным формам рассудочного мышления), то попал бы в порочный круг продуктного подхода, так как понятия «сознание» или «состояния сознания» не индифферентны по отношению к понятиям и феноменологии исследуемой психической реальности. Поэтому, приняв за основу имплицитный постулат о единстве принципов порождения для всех явлений мира, Миракян строит теорию порождающих процессов, обратившись к закономерностям развивающейся материи. Заметим, что Каминский тоже смог избежать ограничений продуктного подхода, но по-другому. А именно потому, что выбранные им базовые понятия были индифферентны к феноменам физической реальности, получаемым из модели внутреннего наблюдателя. Поэтому математическая модель, построенная на таких, не физических, понятиях (сознание, состояния сознания, конечное число состояний сознания, дискретность состояний сознания, субъективная асимметрия, субъективная неполнота), позволила построить физические теории, описывающие три разных класса физических явлений, которые раньше не удавалось описывать в рамках единой математической модели (теории). Напомним, что

речь идет об объединении квантовой механики, теории относительности Эйнштейна и термодинамики.

Большое значение влиянию позиции восприятия на процесс познания реальности придавал и британский логик, математик и философ Дж. Спснсер-Браун. Это видно уже из того, что для объяснения того аспекта реальности, который открывается наблюдением изнутри он ввел понятие «холокосм», и, соответственно, для наблюдения аспекта реальности, открываемого нам снаружи «мерокосм» [Spenser-Brown, 1969]. Анализируя особенности познания «холокосма» и «мерокосма», Спексер-Браун приходит к выводу, что, с одной стороны, наши знания о восприятии или о внутреннем мире могут быть открыты с помощью углубленного исследования внешнего мира, но, с другой стороны, тщательное исследование этого внутреннего мира прольёт свет на факты, встречающиеся во внешнем мире. И то, к чему мы подходим с той или с другой стороны в каждом случае - их общая граница. Это удается сделать, благодаря скрытому основанию познания - способности различать. Спенсер-Браун так описывает это состояние [Spenser-Brown, 1969, c. 12]: «Внимательно прослеживая в себе процесс этого размежевания, мы можем восстановить с точностью и полнотой, которые приводят нас в благоговейный трепет, первичные формы, лежащие в

основе лингвистических, математических, физических и биологических представлений. При этом мы видим, что привычные законы описания нашего жизненного опыта детерминированы исходным размежеванием. Само это размежевание постоянно присутствует в нашем восприятии — даже если мы его не осознаём — как наша первая попытка провести различие между независимыми вещами в мире, где изначально границы могли быть установлены произвольно. На этом этапе вселенную нельзя отличить от того, как мы действуем в ней, а мир может показаться подобным зыбучему песку под ногами» (цит. по: [Попков, 2015, с. 86]).

Ключевым понятием концепции и, одновременно, математической модели познания Спенсера-Брауна является понятие различение, которое следует понимать, с одной стороны, как знак, а с другой, как переход или пересечение границы. Отметим, что различение это одно из фундаментальных свойств психики, принадлежащее холокосму, то есть реальности внутреннего мира живого существа, способного к восприятию. Фундаментальность и универсальность размежеваний, различений или индикаций обусловлены тем, что ими выделяются, как пишет Спенсер-Браун, первичные формы, лежащие в основе лингвистических, математических, физических и биологических представлений.

Это означает, что исходными различениями и границами определяются не только законы описания нашего жизненного опыта, но и объекты научных эмпирических и теоретических исследований. Во внешнем мире не может быть различения или границ так же, как не может быть чисел или математических функций, поэтому изначально границы могли быть установлены произвольно. Но уже установленные - они фундируют основания, первичные формы и понятия любой области познания. В этом и заключается, по нашему мнению, сущность и одно из важнейших предназначений «трансцендентального аппарата» (Кант) субъекта познания как внутреннего наблюдателя.

Для исчисления различений (индикаций) Спенсер-Браун использует специальный знак, превращающийся в математический символ со специфическими законами преобразований, составляющие своеобразную алгебру сознания (см.: [Попков, 2015, с. 92-93]). В.В. Попков так комментирует значение различений: «Понятия рамки, самореферентности, метки и границы характеризуют базовую проблему разъединения содержания и окружения (контента и контекста) и являются различениями. Вышеуказанный знак содержит границу, так что невозможно перейти из одной стороны к другой, не пересекая эту границу. Такой знак можно использовать

для обозначения сути контента, коей может быть мотивировка, намерение или инструкция пересечь границу. Итак, различение определяется отделением одного состояния от другого, и, по утверждению ДСБ (Дж. Спенсера-Брауна - Р.Н.), этого достаточно для всей алгебры релейных схем, прокладки поездных маршрутов, усло-вийзамкнутости (незамкнутости), теории принятия решений, систематизации обратной связи, самоорганизующихся систем, автоматизации и для логики. Той самой логики, с помощью которой мы приводим доводы; логики, которая является основой достоверности любых теорийсоздаваемых человеком. Другими словами, для всех форм доводов, которые считаются допустимыми в доказательствах истинности научных исследований» [Попков, 2015, с. 92].

Сопоставляя приведенную выше концепцию с трансцендентальной психологией, можно заметить, что идеи Дж. Спенсера-Брауна и А.И. Миракяна удивительным образом дополняют друг друга. Эта «дополнительность» выражена в приведенной выше идее Спенсера-Брауна о том, что, с одной стороны, наши знания о восприятии или о внутреннем мире могут быть открыты с помощью углубленного исследования внешнего мира, но, с другой стороны, тщательное исследование этого

внутреннего мира прольёт свет на факты, встречающиеся во внешнем мире. И, действительно, при поиске принципов психического отражения Миракян обращается к закономерностям развивающейся материи, рассуждая при этом в логике метафизики Аристотеля. А Спенсер-Брааун, наоборот, применяет прямо противоположный подход: для «объяснения фактов, встречающихся во внешнем мире», обращается к одному из первичных и универсальных свойств психического -различению. Но, несмотря на зеркальную противоположность применяемых исследовательских программ, по удивительному совпадению, в качестве основополагающих категорий они используют родственные понятия. В концепции Миракяна таким понятием является анизотропность, определяемая автором как «объективно содержащая в себе отношение особенность материи, в которой заложено начало саморазвития, образования ее новых форм, и эта особенность как основа порождения отношений . может являться главным условием для спонтанного образования психического отражения» [Миракян, 1995а]. Здесь важно подчеркнуть, что образование новых форм возможно потому, что «анизотропность - форма различия в едином, объективная возможность формопорождения сущего и мера дискретности, порождающая единичное, противоположно

объективной непрерывности материи» [Миракян, 1995б]. В этих качествах анизотропности и состоит сходство с концепцией Спенсера-Брауна, в которой ключевым понятием является различение (размежевание, разграничение, отделение контента от контекста и т.д), возникающее нарушением непрерывности, однородности пространства психической реальности, «нетронутой» еще различением, и образованием дискрет-ностей со своими границами. Но всё перечисленное выше и есть проявления анизотропности. Следовательно, обладая способностью различением создавать различия, психика «сама для себя» создает возможности для образования новых форм и отношений.

Таким образом, несмотря на то, что Спенсер-Браун и Миракян использовали прямо противоположные подходы к решению проблем познания в онтологическом контексте: первый исследовал «холокосм» для понимания «мерокосма», а второй - «мерокосм» для понимания «холокосма», они, тем не менее, использовали единые методологические принципы. Общность этих принципов состояла в следующем. Во-первых, выбранные в качестве исходных понятия (анизотропность, различение) были индифферентны по отношению к получаемым результатам, что являлось условием уни-

версальности этих концепций и исключения возможности применения продуктного подхода. Во-вторых, в основе исходных понятий в обеих концепциях лежала философская категория «различие». В-третьих, в обеих

1. Исследования по квантовой механике и трансцендентальной психологии показали, что об объектах окружающей нас действительности мы не можем говорить как о существующих независимо от нас. Воспринятый объект всегда есть результат взаимодействия материального (внешнего) и психического (внутреннего). Причем внутренне, оказываясь под воздействием внешнего (материального), конституирует это внешнее, создавая тем самым наблюдаемый нами физический мир (природу).

2. Так как и в квантовой физике и в трансцендентальной психологии возникает вопрос о порождении феноменов, фиксируемых сознанием наблюдателя-исследователя, то неизбежным становится вопрос о существовании порождающей трансцендентальной ненаблюдаемой реальности, которая не подлежит эмпирическому исследованию и становится предметом

концепциях анализ проводился вне контекста объектно-субъектных отношений и был направлен от процесса порождения новых форм, определяемого особенностями различений/анизотропностей, к получению соответствующего результата (продукта).

же

исследования философии (метафизики). Таким образом, физика, психология и философия сливаются в единое целостное знание о мире.

3. В философии сформировались два (основных) способа восприятия окружающей действительности. Для одних философов объекты реальности и их свойства существуют объективно и независимо от них, для других мир вне сознания человека - это то, что есть вне человека, но без тех свойств и качеств, которые возникают и существуют лишь в сознании. Однако в течении многих веков философы не ставили вопроса «почему?» так происходит, как возникает этот когнитивный парадокс, потому что, во-первых, они лишь констатировали факт различия в мировосприятии, учитывая при этом, что служило основой мировосприятия - материя или идея, и, во-вторых, релевантный ответ на этот вопрос нужно было искать вне философии - в психологии.

4. Есть все основания полагать, что разные способы восприятия мира обусловлены разными состояниями сознания человека. Поэтому понимание явлений и парадоксов в микромире и макромире, в психологии, физике и философии зависит от особенностей состояний сознания исследователей. Кроме того, так как изменения состояния сознания могут привести к изменению восприятия мира и конституированию новых миров, следовательно, они же являются одним из необходимых условий возникновения новых парадигм в любой области знания.

5. В квантовой механике впервые в науке был остро поставлен вопрос о наблюдателе и его роли в познании. Затем пришло осознание того, что могут быть наблюдатели двух типов - внешний и внутренний. Классическая наука строилась внешним объективным наблюдателем, когда мир, существующий вне сознания человека, считался независимым от сознания наблюдателя. Именно поэтому, например, возник бихевиоризм, претендующий на статус подлинно объективного научного направления в психологии.

6. Анализ, проведенный в данной статье, показал, что физика может получить дополнительный стимул для своего развития, если от позиции внешнего наблюдателя перейти к позиции внутреннего наблюдателя, о чем свидетельствуют исследования А.В. Каминского и Дж. Спенсера-Брауна.

7. В отличие от естественных наук в трансцендентальной психологии решение проблемы поиска принципов порождающего процесса восприятия невозможно осуществить с позиции внутреннего наблюдателя, основываясь на каких-либо понятиях психической реальности, потому что это приведет к ограничениям продуктного подхода. Но эти же проблемы невозможно решить и с позиции внешнего наблюдателя, так как трансцендентальные условия порождения ненаблюдаемы. Для трансцендентальной психологии релевантным остается один метод исследования - метод философских (метафизических) рассуждений об устройстве бытия, который в терминах позиций наблюдения можно назвать методом внешнего квази-наблюдения или умственного созерцания (intellektuelle Anschauung)).

Литература

1. Акопов Г.В. (2017). Направления и формы интеграции психологических знаний в контексте развития науки // Интегративный подход к познанию психологии человека: В. Н. Панферов, В. В. Знаков, Е. Ю. Коржова и др. / под научной редакцией Е. Ю. Коржовой. Санкт-Петербург : Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена. С. 87-107.

2. Беркли Д. (1978). Сочинения. - М.: Изд-во «Мысль». - 555 с.

3. Гаспарян Д.Э. (2019). Трансцендентальная психология в поисках философской методологии: между Кантом и Гегелем // Трансцендентальная психология. Хрестоматия. В 3-х томах, ред.-составитель Р.М. Нагдян. Т. 3. - Ереван, «Издательский дом Лусабац». - С. 176-201.

4. Гейзенберг В. (1987). Шаги за горизонт. М.: Прогресс. - 368 с.

5. Гриндер Дж, Сены-Клер К. (2005). Шепот на ветру. Новый код НЛП. - СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, М.: «Олма-пресс». - 352 с.

6. Забродин Ю.М., Лебедев В.И. (1977). Психофизиология и психофизика. М., Наука. - 231 с.

7. Знаков В.В. (2021). Психология возможного: Новое направление исследований понимания. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН». - 308 с.

8. Интегративный подход к познанию психологии человека, (2017): В.Н. Панферов, В.В. Знаков, Е.Ю. Коржова и др. / под научной редакцией Е.Ю. Коржовой. Санкт-Петербург : Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена.

9. Каминский А.В. (2012). Физическая неполнота - ключ к объединению физики; гипотезы, размышления, исследования LAMBERT Academic Publissing. URL: http://www.chronos.msu.ru/old/RREPORTS/kaminskiy_incompleteness_book.pdf

10. Каминский А.В. (2017). Физика внутреннего наблюдателя // Метафизика (научный журнал), N1 (23). - С. 113-124.

11. Кант И. (1994). Избранные письма // Кант. И. Сочинения в 8-ми т.т. Т.3. М.: Чоро.

12. Катречко С.Л. (2017). Кантовский трансцендентализм и его концепт вещи-самой-по-себе // Трансцендентальный поворот в современной философии: метафизика, теория опыта, теория сознания. Материалы международного научного семинара. М. - С. 3745.

13. Козлов В.В. (2005). Психотехнологии измененных состояний сознания. М., Институт психотерапии. - 544 с.

14. Козлов В.В. (2007). Интегративная психология: Пути духовного поиска, или освящение повседневности. - М.: Институт психотерапии. - 528 с.

15. Козлов В.В. (2010). Трансперсональная психология. М.: Эксмо. - 512 с.

16. Ленин В.И. (1931). Материализм и эмпириокритицизм // В.И. Ленин. Сочинения, т.ХШ. Гос. соц. эконом. изд-во. Москва-Ленинград. - 387 с.

17. Леонтьев А.Н. (1983). Образ мира // Избр. психол. произведения, т.2. М., Педагогика. - С. 89-110.

18. Лефевр В.А. (1973). Конфликтующие структуры. Издание второе, переработанное и дополненное, - М.: изд-во «Советское радио».

- 158 с.

19. Мазилов В.А. (2015). Стены и мосты: методология психологической науки, Ижевск, ERGO.

20. Мединцев В.А. (2020). Методологические составляющие интеграции психологического знания // Ярославский педагогический вестник, 1 (112). - С. 115-131. DOI 10.20323/1813-145Х-2020-1-112-115-130

21. Миракян А.И. (1990). Психология пространственного восприятия. Ереван: «Айастан». - 206 с.

22. Миракян А.И. (1981). Обсуждение идеи концепции трансцендентальной психологии с Э.И. Кочуровой // Р.М. Нагдян. Методология трансцендентальной психологии. - Ереван: «Изд. дом Лусабац», 2018. - С. 352.

23. Миракян А.И. (1995а). Основания трансцендентальной психологии восприятия. Философские исследования, N2 // цит. по: Нагдян Р.М. Трансцендентальная психология. Хрестоматия, в 3-х т.т. - Ереван, «Издательский дом Лусабац», 2019. Т.1. С. 181-182.

24. Миракян А.И. (1995б). Основания трансцендентальной психологии восприятия. Философские исследования, N2 // цит. по: Нагдян Р.М. Трансцендентальная психология. Хрестоматия, в 3-х т.т. - Ереван, «Издательский дом Лусабац». Т.1, 2019. С. 181.

25. Нагдян Р.М. (2007). Психологический релятивизм реальности. Ер.: Сарвард. - 78 с.

26. Нагдян Р.М. (2018а). Трансцендентальный идеал рациональности // Р.М. Нагдян. Методология трансцендентальной психологии,

- Ереван: «Изд. дом Лусабац». - С. 209-309.

27. Нагдян Р.М. (2018б). Трансцендентальная психология восприятия и трансцендентализм И. Канта // Методология современной психологии. Вып. 8 / Сб. под ред. Козлова В.В., Карпова А.В., Мазилова В.А., Петренко В.Ф. - М.-Ярославль: ЯрГУ, ЛКИИСИ РАН, МАПН. - С. 254-261.

28. Нагдян Р.М. (2020). Психология восприятия в контексте типологии научной рациональности // Психология восприятия: трансцендентальный вектор развития. Коллективная монография / под ред. Г.В. Шуковой. - М.; СПб.: Нестор-История. - С. 67112.

29. Нагдян Р.М. (2021). Метафизическое единство трансцендентальной психологии и квантовой механики // Теоретичш дослщження у психологи: монографiчна сер1я / Сост. В.О. Медшцев. Том 13. - С. 2-38. doi: 10.24412/2616-6860-2021-2-2-38.

30. Нейман Д. (1964). Математические основы квантовой механики. - М.: Наука. - 368 с.

31. Носов Н.А (2000).. Виртуальная психология. Изд-во «Аграф». М. - 432 с.

32. Панов В.И. (2014). Экопсихология. Парадигмальный поиск. - М.; СПб.: Психологический институт РАО; Нестор-История. - 304 с.

33. Петренко В.Ф., Кучеренко В.В. (2007). Медитация как непосредственное познание // Методология и история психологии. Том 2. № 1. С. 164-189.

34. Петренко В.Ф., Супрун А.П. (2013). Человек в предметном и ментальном мире. Существует ли «объективная действительность». Неоконченный спор Бора с Эйнштейном // Известия Иркутского государственного университета, серия Психология. т.2, N2, - С. 62-82.

35. Петренко В. Ф., Супрун А. П. (2017). Методологические пересечения психосемантики сознания и квантовой физики. — 2-е изд., доп. — М.; СПб.: Нестор-История. — 380 с.

36. Попков В.В. (2015). Арифметика сознания Дж. Спенсера-Брауна // Онтология проектирования, том 5, N1. - С. 85-109.

37. Принципы порождающего процесса восприятия, (1992). Коллективная монография под ред. проф. А.И. Миракяна. - М.; ПИ РАО. - 223 с.

38. Прыгин Г.С. (2018). Неклассическая психология: психология субъектной реальности. - Наб. Челны, изд-во НГПУ. - 268 с.

39. Рубинштейн С.Л. (1976). Человек и мир // Проблемы общей психологии. М.: Педагогика. - 416 с.

40. Спивак Д.Л. (2000). Измененные состояния сознания: психология и лингвистика. СПб.: Ювента. - 296 с.

41. Супрун А. П., Янова Н. Г., Носов К. А. (2013). Метапсихология: Релятивистская психология. Квантовая психология. Психология креативности. -М., Книжный дом «Либероком». - 512 с.

42. Korzybski, Alfred. (1941/1994). Science and Sanity: An Introduction to Non-Aristotelian Systems and General Semantics (5th ed) Lakeville, CN: International Non-Aristotelian Library Publishing Co.

43. Peterson A. (1985). The Philosophy of Niels Bohr / A. Peterson. - Frech and Kennedy.

44. Spenser-Brown, G. (1969). Laws of Form / G. Spenser-Brown. - Allen and Unwin, London.

R.M. Naghdyan States of Consciousness, Observer Problem, Cognition (or about the unity of transcendental psychology, physics and philosophy)

Annotation: Currently researches are being done on the strengthening of integration processes as a result of increased methods and points of views on the same research topics, leading to convergence of sciences, creation of meta-theories, and interdisciplinary connections due to the efforts of many researchers of different scientific fields. In this context the article attempts to show the unity of transcendental psychology, physics, and philosophy in the solution of epistemological problems. In the context of states of consciousness, the particularities of outside and inside observer and their relation to the consciousness' processes, are being analyzed.

Keywords: the world and the image of the world, states of consciousness, inside and outside observer, subjective physics, transcendentalism.