CC BY
58
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
Самарский национальный исследовательский университет им. С.П. Королева, Самара, Россия
Профессор кафедры философии Доктор философских наук, доцент
Samara National Research University, Samara, Russia Professor of Department of Philosophy Doctor of Sciences in Philosophy razinov. u. a@gmail. com
СОСТОЯНИЕ ПОСТМАРГИНАЛЬНОСТИ*
В статье обсуждается проблема маргиналь-ности в культуре постмодерна, которая характеризуется открытостью, нелинейностью и трансгрес-сивностью. Состояние постмодерна обусловлено децентрацией и сегментацией всего поля нормативности и установлением отдельных правил для каждого сегмента. Это обстоятельство проблемати-зирует представления о маргинальности той или иной области, которая выстраивается относительно границы. Как следствие подпадает под вопрос сам принцип разграничения. В постмодернистской картине мир представляет собой сеть с подвижными границами и нелокализуемым центром и периферией. В результате утрачиваются прежние критерии для различения нормы и девиации, пограничных и трансграничных явлений и, соответственно, основание для самой маргинальности. Традиционная социология вряд ли успевает за этим процессам. В связи с этим автор рассматривает проблему в концептуальном аппарате онтологии границ, оперирующей понятиями границы, края, предела, эксклюзии и инклюзии, трансгрессии и трансцен-денции, защиты и охранения - как способов взаимодействия с границей. При этом автор сосредотачивается на процессах инверсии и диффузии самих границ. В условиях трансграничности «открытых» систем ставится вопрос о судьбе маргинального: сохраняется ли маргинальность в прежних формах, или меняется под натиском тотальной инклюзии, инверсии и диффузии. В этой связи автор пытается различить подлинную и неподлинную маргиналь-ность (квазимаргинальность), опираясь на понятие трансгрессии как онтологического горизонта мар-гинальности. Утверждается, что в состоянии пост-маргинальности первичный кумулятивный им-
пульс трансгрессии погашен. Лишенная энергии отрицания, новая (пост)маргинальность легко вписывается в современные реалии, апроприируется и захватывается рыночным мейнстримом.
Ключевые слова: маргинальность, пост-маргинальность, квазимаргинальность, модерн, постмодерн, граница, край, предел, нарушение, отрицание, защита, инверсия, диффузия, инклюзия, эксклюзия, трансграничность, трансценденция, «открытое общество», «мир без границ», глобализация, либерализм, консерватизм, капитализм, абстрактно-всеобщее, особенное, содержательная форма, спекулятивная игра.
POST-MARGINALITY CONDITION
The article discusses the problem of marginali-ty in postmodern culture, which is characterized by openness, non-linearity and transgressiveness. The condition of postmodernism is determined by decentra-tion and segmentation of the entire normative field and the establishment of separate rules for each segment. This problematizes the idea of the marginality of a particular area, which is built relative to the border. Therefore, the very principle of demarcation is called into question. In the postmodern scene, the world is a network with moving borders and a non-localizable center and periphery. As a result, the previous criteria
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19011-00910 «Маргинальные феномены человеческого бытия (Антропология adMarginem)».
| 1 (38) 2020 |
6
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
for distinguishing between norm and deviation, border and cross-border phenomena and, accordingly, the basis for marginality itself are lost. Traditional sociology is unlikely to keep pace with these processes. In this regard, the author considers the problem in the conceptual apparatus of the ontology of borders, operating with the concepts of border, edge, limit, exclusion and inclusion, transgression and transcendence, protection and conservation - as ways of interacting with the border. At the same time, the author focuses on the processes of inversion and diffusion of the borders themselves. In conditions of the cross-border nature of "open" systems, the question arises of the fate of the marginal: does marginality persist in its previous forms, or does it change under the pressure of total inclusion, inversion and diffusion. In this regard, the
author tries to distinguish between genuine and nongenuine marginality (quasi-marginality), relying on concept of transgression as an ontological horizon of marginality. It is argued that in the post-marginal condition, the primary cumulative impulse of the transgression is suppressed. Deprived of the energy of negation, the new (post) marginality easily fits into modern realities, is appropriated and captured by the market mainstream.
Key words: marginality, post-marginality, quasi-marginality, modern, postmodern, border, edge, limit, violation, negation, protection, inversion, diffusion, inclusion, exclusion, cross-border, transcendence, "open society", "world without borders", globalization, liberalism, conservatism, capitalism, abstract universal, special, substantial form, speculative game.
Лишь в своей границе и благодаря своей границе, нечто есть то, что оно есть.
Георг Гегель
Термин «постмаргинальность», кажется, ещё не вошёл в научный оборот, и мы намерены его ввести в качестве концепта, отражающего состояние постмодерна, точнее, одно из его состояний. Это не очередное слово, продолжающее ряд терминов окончания (модерна). Оно не находится в одном ряду с терминами «постнаука», «постправда», «постчеловек», «постгрех». Скорее, это термин прерывания ряда1. Будучи завершением модерна, постмодерн сам вступил в стадию своего завершения, и очередное (паразитарное) post не спасёт эту культурно-
1 Как, например, в работе Соколов Б.Г. Пост-, транс-, гипергрех // Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология. 2018.
Т. 34. Вып. 3. С. 429-440.
историческую формацию от разложения. Ни 7 что не вечно под луной. Вот, и постмодернистский сад разбегающихся тропок пришёл в запустение.
Под состоянием постмаргинальности мы имеем в виду общественное и культурное состояние, вызванное пересмотром границ, который произошел в процессе формированием так называемых «открытых» систем или обществ, если выражаться в терминах К. Поппе-ра. А так как этот процесс носит глобальный и всемирно-исторический характер, то с самого начала следует сказать, что речь пойдёт не о простом переопределении границ, что было характерно для тысячелетней истории локальных, консервативных («закрытых») миров. Речь пойдет о процессе формирования нового трансграничного и трансгрессивного миропорядка. Границы пересматривались и нарушались всегда, но никогда прежде их нарушение не носило характера постмодернистской игры, суть которой мы хотели бы уместить в три
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
термина: «инверсия», «перверсия» и «диффузия» границ.
1. Трансграничность
Всякая граница существует в трёх модальностях: полагания, утверждения (защиты) и нарушения. Для одних границы незыблемы и священны, поэтому их защищают и за них проливают кровь. Для других границы подвижны и относительны, условны и легко преодолеваются трансгрессивным жестом, а задача и соответствующее ей ограничение заключаются лишь в том, чтобы обеспечить свободное перемещение через границы. Акцент на защите или на нарушении лежит в основе «спора» консерватизма и либерализма. Либеральный тренд породил иллюзию, «будто самое существенное в человеческом бытии - это нарушение, преодоление, разрушение, стирание границ, а самый главный вопрос, стоящий перед философской антропологией, - это вопрос о том, как и благодаря чему человек способен преодолевать и "расширять" границы своего бытия»2. Вопрос, действительно, главный, но, кажется, и бесспорный, особенно в контексте того, что консервация границ также сеет иллюзию того, что это главная задача. С чем действительно следует согласиться, так это с тем, что человек является не только нарушителем границ, «диверсантом» и «контрабандистом», но и охранником, «пограничником». Как писал Х. Ортега-и-Гассет ещё в 30-м году прошлого века, «сегодняшняя жизнь - это плод междуцарствия, пустота между
2 Демин И. В. Границы консерватизма и консерватизм границ // Диагностика современности: глобальные вызовы - индивидуальные ответы: сб. материалов научн. конф. с межд. уч. / отв. ред. Ю. А. Разинов. Самара: Изд-во Самарской гума-нит.акад., 2018. С. 171.
двумя формациями исторической власти - той, что была, и той, что назревает. Оттого она временна по самой своей сути. Ни мужчины толком не знают, чему им по-настоящему служить, ни женщины - каких мужчин им по-настоящему любить»3. Да и как возможно теперь «настоящее» или «подлинное», если оно объявлено эффектом тотализирующих дискурсов, основанных на «империализме понятий» и «расизме теорий» (Ж.-Ф. Лиотар)4? «Вы играете в жизнь! А те, кто к этому серьезно относятся, с ума сходят, страдают!» - восклицает герой уходящего модерна из фильма К. Серебрянникова «Изображая жертву» (2006). Данное восклицание адресовано поколению «Х», которому сегодня 35-40 «плюс», и которое оказалось наиболее ангажированным идеями «шестидесятников» - Фуко, Делёза, Деррида, Ли-
отара, Батая, Гваттари и др. Достигнув своего ®_
социального акмэ, представители поколения «Х» занимают сегодня ключевые позиции в политике, бизнесе и культуре, а значит, влияют на политический и культурный климат. В большинстве своём они много путешествуют и являются адептами глобальной интеграции. Именно они задают контуры трансграничного мира.
Но, вернёмся к сути вопроса, а именно, к судьбе маргинального в ситуации трансгра-ничности.
3 Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. Дегуманизация искусства. Бесхребетная Испания. М.: АСТ: СТ Москва, 2008. С. 166.
4 «Нет ничего зазорного в разоблачении в формулах, которые мы с удовольствием скрепляем своей подписью, критического как империализма и теоретического как расизма» - Лиотар Ж.-Ф. Либидинальная экономика / пер с фр. В. Е. Лапицкого. М.; СПб: Изд-во Института Гайдара; Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2018. С. 179.
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
Постмаргинальность является частным случаем состояния постмодерна. В этой связи, уместно обратиться к одноимённой работе Ж.-Ф Лиотара, который не мог обойти вниманием тему границ. В «Состоянии постмодерна» Лиотар пишет: «Сегодня нам известно, что граница, которую ставит институция потенциалу языка, на «деле» никогда не была установлена (даже, когда формально она имеется). Эта граница сама скорее является промежуточным результатом и ставкой языковых стратегий, применяемых как в, так и вне институции»5. Например, спрашивает Лиотар, можно ли дискутировать в казарме? И тут же отвечает: «Да, если старший по чину согласен обсуждать вопросы с солдатами. Говоря другими словами: да, если границы старой институции передвинуты. И наоборот, границы становятся незыблемыми, если они прекращают быть ставкой в игре»6.
Незыблемость границ Лиотар связывает со «спекулятивной легитимацией», на основе которой учреждаются нормативные иерархические системы. «Большие нарративы» как раз и требуют «спекулятивной легитимации» и сами ею являются. Данному типу дискурсив-ности Лиотар противопоставляет кальку «языковой игры» Л. Витгенштейна - «спекулятивную игру» или игру смыслами. Таким образом, Лиотар противопоставляет два способа отношения к границе: спекулятивно-конституционный и перформативно-игровой. Если первый характеризует состояние модерна, то второй - состояние постмодерна.
5 Лиотар Ж.-Ф. Либидинальная экономика / пер с фр. В. Е. Лапицкого. М.; СПб: Изд-во Института Гайдара; Факультет свободных искусств и наук СПбГУ, 2018. С. 50.
6 Там же.
Спрашивается, какую роль в этом играет спекуляция, и какова причина появления в постмодернистском словаре термина, взятого из альтернативного словаря?
Ответ прост: «спекулятивная игра» ведется по определенным правилам, как того требует любая игра. Характер же этих правил столь же спекулятивен, как и любое системо-строительство, образчиком которого для Ли-отара выступает «Энциклопедия философских наук» Гегеля. Суть же спекулятивного принципа, лежащего в основе философии постмодернизма, сводится к следующему: не относись серьезно к границам»! Жонглируй смыслами! Таким образом, употребляя термин «спекуляция», Лиотар предельно откровенен. Различие с Гегелем, однако же, заключается в том, что Лиотар сохраняет значимость спекулятивного принципа только в отношении фор- 9_
мы, но никак не в отношении содержания. Именно за спекулятивную (равно надуманную) содержательность он (как и многие другие, начиная с Маркса) критикует Гегеля. При этом, правда, упускается из вида то обстоятельство, что Гегель говорил о внутренней связи (единстве) формы и содержания, а именно «об особых содержательно функционирующих формах»7. В контексте проблемы границ это значит, что чисто формальных границ не существует - в гегелевском смысле они недействительны. Граница внутренне связана с тем, что она ограничивает. Поэтому свободное расширение границ, игра с границей, её извращение, будут наталкиваться на «бунтующее» содержание, которое будет оказывать сопротивление «спекулятивной игре». В противном случае такая игра погрязнет в скуке,
7 Мамардашвили М. К. Формы и содержание мышления. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011. С. 89.
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
либо в бесстыдстве неадекватной субъективности. Форма внутренне связана содержанием, и в этом смысле она есть «содержательная форма».
В качестве примера «спекулятивной игры» рассмотрим сюжет, который Лиотар весьма художественно набрасывает в «Либиди-нальной экономике» в качестве иллюстрации безусловности и бессодержательности либидо. Представляя встречу профессора и молодой девушки, Лиотар пишет:
«У либидо на самом деле ни в чем нет недостатка, в частности, в областях для вложения: чем не подходящая область для вложений тонкий и очень-очень смуглый палец левой руки, коим молодая женщина, в беспокойстве, поскольку боится того, что считает вашими познаниями, проводит за разговором по брови, в то же время затягиваясь сигаретой, которую держит в правой руке; ради этого можно умереть, за это можно отдать всю свою органику, всё свое, в полном порядке, тело, функциональную упорядоченность органов, саму память об органах, свое социопрофессиональ-ное положение <...>, того и гляди, возникнет желание очень дорого, сверх всякой цены оплатить сей палец и всё пространство - глазничное, черепное, вагинальное, - которое он, словно резец гравера, порождает вокруг глаза. <...> У либидо нет недостатка в областях для вложения, и вкладывается оно отнюдь не на условиях нехватки и присвоения -вкладывается безоговорочно, безусловно. Условие - это правило и знание. Но какое имеет значение, что переход эмоции на приглаживающую бровь руку
подчиняется правилам, законам эмоций и прочим нелепицам; какое имеет значение, что ты знаешь, что именно вызывает робость, которую она, эта женщина, испытывает перед твоей предполагаемой (отеческой, очевидно...) осо-бой»8.
У либидо нет условий? Так ли уж безоговорочно оно скользит по предметам? Но представим на секунду, что палец девушки не тонкий, а кривой, и вкладывается он не в бровь, а в нос господина профессора, . раз уж сказано, что «нет недостатка в областях вложения». Отказываясь обсуждать условия, Ли-отар, тем не менее, опирается на них, как на строительные леса. Более того, он сам косвенно признает их в виде социального статуса маститого учёного, которому, очевидно, есть, что
сказать, что и вызывает в девушке робость. -
Условия - это границы применения понятий и образов. Как правило, они находятся за пределами того состояния, о котором речь. В военных хрониках фронтовой любви хорошо описано её условие - это постоянно висящая над жизнью смерть. Недалекие люди имеют привычку противопоставлять любовь и войну, не подозревая о единстве эроса и танатоса, о чём говорил ещё З. Фрейд. Тезис о бессодержательном и безусловном либидо, разумеется, имеет свой резон и глубокий смысл, о котором, имея возможность, мы бы с удовольствием порассуждали, но он же и открывает дорогу для обсуждения перверсивного желания. С целью софистического ухищрения французский философ мог бы и возразить: в нос, так в нос - у
8 Лиотар Ж.-Ф. Либидинальная экономика / пер с фр. В.Е. Лапицкого. М.; СПб: Изд-во Института Гайдара; Факультет свободных искусств и наук СпбГУ, 2018. С.16.
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
либидо нет недостатка в областях вложения. Разумеется, мы с этим согласны, но только это не отменяет темы границ и условий.
Какое отношение имеет проблема границы к теме маргинальности?
Самое прямое, поскольку margo - это граница, а маргинальность - её эпифеномен. В чисто формальном смысле это то, что расположено за- и по- границе, т.е. то, что составляет пограничную область. Но именно потому, что это область, маргиналия приобретает собственное содержание, явленное в феномене края. Русские слова «край» и производное от него «крайность» словно бы созданы для анализа маргинальности, а на самом деле её и обозначают. Так как «край» в одном значении есть граница (предел), а в другом - область (например, Читинская область и Приморский край), то следует подчеркнуть, что маргиналия - это регион сущего, а не просто его предел. В пространственном смысле маргиналия - это промежуток между внешним и внутренним пределами, одним словом, периферия. Разница тут в том, что границу можно пересечь, а край, тем более, предел - нет. Их можно только отодвинуть. Поэтому стратегия крайностей неминуемо ведёт к гибели, в то время как переход через границу может стать рутиной, особенно если она легко проходима, как это происходит в трансграничном мире.
В характере перехода границы заключается большое различие между трансгранично-стью современного мира и крайностями локальных миров. Границы нарушались и пересматривались всегда, а на смену одним нормативным системам приходили другие. Соответственно этому перечерчивались контуры нормативного центра и маргинальной периферии. Однако всё это, как правило, происходило в условиях единой нормативной системы и
обеспечивающих это единство «больших нар-ративов». Наличие основополагающего текста, само по себе позиционировало маргиналии, которыми в средние века назывались большие затекстовые поля книг. По этой причине границы традиционных культур были относительно устойчивыми и даже имели характер святости, а имевшие место девиации и перверсии оперативно определялись в качестве аномалий. В трансграничном мире оппозиция нормы и аномалии систематически нарушается.
2. Трансгрессия и трансценденция
В теме маргинальности нас интересуют две темы: 1) переход через границу и 2) обжи-вание пограничных областей, а именно, бытие-на-краю - крайность. Обе темы завязаны на вопросе о трудностях перехода через границу, 11 на её резистентности.
Философия знает два термина для обозначения перехода-за - «трансценденция» и «трансгрессия». Не вдаваясь в содержательный разбор терминологического различия, ограничимся общим указанием на то, что трансцен-денция - это переход границы по вертикали, в то время, как трансгрессия - переход по горизонтали.
Человек модерна был сформирован под воздействием религиозно-метафизической вертикали, поэтому, не смотря на решительную ломку границ традиционного общества, он не был нацелен на подрыв самого принципа нормативности и устойчивости границ. В ходе протестантских буржуазных революций на место внешних ограничений сословного общества пришло самоограничение автономного индивида. Однако сама способность к самоограничению в значительной мере была продуктом средневековой иерархической культуры и опи-
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
ралась на ценность аскезы. Но как только вертикальный принцип восхождения (метафизический жест Платона) уступил место горизонтальным связям, принцип нарушения границ претерпел существенное изменение. Капитализм, внутренне заинтересованный в падении качественных иерархий и установлении количественной иерархии денег, самим ходом развития создал условия для сворачивания «глубины» в «поверхность» (рынка). Подорвав мотив «вертикального» перехода через границу -трансценденцию, он запустил механизм горизонтального перехода - трансгрессию. Трансгрессия же, понимаемая в чисто формальном смысле как жест, обращенный на предел9, сама не знает предела. Этим она и отличается от трансценденции, которая всюду упирается в «потолок» абсолюта. Кроме того, в трансцен-денции преодолеваемая содержательность исключительно важна, поскольку связывает человека с «жизненным миром» или его религиозной калькой - «миром дольним». Трансцен-денция - это жест в сторону абсолюта, предполагающий отрыв от почвы Lebenswelt. Трансгрессия же - это переход в пределах «жизненного мира». В таком переходе «за» трансгрессивному субъекту важна не столько содержательность ограничения, сколько формальное отрицание границы - непрерывное скольжение в пространстве трансграничности.
Такой принцип нарушения границы хорошо прослеживается в новой политической и, по сути, трансгрессивной культуре «несогласных». Несогласные с любой позитивной повесткой власти заранее не признают результаты выборов. Это связано с тем, что их на са-
мом деле мало интересует содержательная сторона выдвигаемых ими требований - главное здесь форма. Поэтому они нарушают закон о несанкционированных митингах, формально его не нарушая, а предусмотрительно помещая протест в правовое поле. Поэтому они не создают заторы на улицах (это запрещено), а «прогуливаются», не сталкиваются с правоохранительными органами в рукопашную, а «аплодируют», подчеркнуто профанируя гра-ницу10. Таким образом они протестуют, не протестуя, поскольку подлинный протест есть содержательное отрицание старой границы, связанное с утверждением новой, как, например, у протестантов периода реформации. В философском же плане «несогласные» типологически близки адептам различия. Однако, действуя по принципу «я думаю иначе», «я не такой, как все», они мало чем отличаются от г-на Шарикова из «Собачьего сердца», утверждающего своё принципиальное несогласие со всеми: «Да не согласен я! - С кем?. - С обоими!».
Взятая в чисто формальном смысле и не связанная содержанием, трансгрессия тотальна, а в идеологическом наполнении ещё и тоталитарна. В этом качестве она ничуть не уступает тоталитаризму «закрытых обществ». Об этой тотальности трансгрессии М. Фуко писал следующее: «Возможно даже, что та черта, которую она пересекает, образует всё её пространство. Кажется, игра пределов и трансгрессии направляется простым упрямством: то и дело трансгрессия переступает одну и ту же линию, которая, едва оказавшись позади, становится беспамятной волной, вновь отступающей вдаль - до самого горизонта непреодо-
12
9 Фуко М. О трансгрессии // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб.: Мифрил, 1994. С. 117.
10 Имеются в виду широко освещенные в СМИ акции несогласных в Москве и других городах РФ.
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
лимого»11. И далее: «Трансгрессия доводит предел до предела его бытия; она будит в нем сознание неминуемого исчезновения, необходимости найти себя в том, что исключается им (точнее говоря, она впервые заставляет его признать себя в этом), необходимости испытания своей позитивной истины в движении самоутраты. И в этом движении чистого насилия куда ещё может направить себя раскованная трансгрессия, если не к тому, что её сковывает, если не к пределу и к тому, что он замыка-ет?»12. Поскольку в трансгрессии, как утверждает Фуко, нет никакого связывающего её содержания, она не является ни отрицанием (даже диалектическим), ни утверждением, а значит, «не может быть триумфом над пределами, которые она стирает», поскольку тут же обращается к новому пределу.
Обратим внимание, насколько Фуко точен в выражениях: он не говорит о том, что трансгрессия мыслит попранную границу позади себя, что сохраняло бы памятливую связь с прошлым (содержанием). Он говорит о её стирании, о «беспамятной волне», о черте, растянутой в пространство, что невозможно в отношении трансценденции. Трансценденция, начальный образ которой задан мифом об устремившемся к солнцу Икаре, предполагает неодолимую преграду, забвение которой оборачивается неминуемым падением. Игра же с пределом, как её понимают французские постмодернисты, сама предела не имеет. По сути, такая игра является профанацией границы, т. к. предел - всё, а граница - ничто. Об том говорит фукианское признание: «В мире, который не признает более позитивного смысла за об-
11 Фуко М. О трансгрессии // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб.: Мифрил, 1994. С. 117.
12 Там же.
ластью святого, не станет ли профанация как раз тем, что можно было бы назвать трансгрес-сией?»13.
Вопрос Фуко, разумеется, риторический. Тема профанации границ, как и сферы священного, широко представлена в сериях постмодернистского дискурса, нацеленного на деструкцию диалектико-метафизических учений, утверждающих всеобщую и объективную логику трансцендентного - платонизм, гегельянство, марксизм, фрейдизм. Такая деструкция мотивирована стремлением учредить на месте объективно-всеобщей логики идеи, духа или истории субъективную логику «заботы о себе». При этом упускается из виду, что такая логика предположена самой логикой развития капитализма, расширяющего и диверсифицирующего рынок товаров и услуг путем поощрения субъективности и вариации форм «забо- 13 ты о себе». В либеральной подаче эта связь объективно-всеобщего с субъективно-всеобщим может быть сформулирована так: заботься о себе. Об остальном позаботится рынок!
Но поскольку деструкция - такая же содержательная задача, то тот же Фуко призывает не просто пересмотреть платонизм, а преодолеть его путем профанации и извращения. «Извратить же платонизм - значит докопаться до его наимельчайших деталей, снизойти (благодаря естественному тяготению юмора) вплоть до корней его волос, до грязи под ногтями - до тех вещей, которые никогда не освящались идеей; это значит открыть его изначальную децентрированность для того, чтобы перецентрироваться вокруг Модели, Тождественного и Того же Самого; это значит самим так децентрироваться относительно пла-
Там же. С.114.
13
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
тонизма, чтобы вызвать игру (как [происходит] в любом извращении) поверхностей на его границах. Ирония возвышает и низвергает; юмор опускает и извращает»14. Так же мыслят и Ж. Делез с Ф. Гваттари, которые в «Анти-Эдипе», скорее, осмеивают, нежели критикуют З. Фрейда. За ними следует и Ж.-Ф. Лиотар, который утверждает, что задача критики с необходимостью возвышает то, что следует принизить. Он откровенно высмеивает Маркса («малышка Маркс», «целочка Маркс»), учреждая торжество поверхности над глубиной. Смех, действительно трансгрессивен, однако эта трансгрессивность не безгранична, ибо даже профанирующий границы смех в любой момент может прерываться метафизической осечкой.
3. Инверсия и диффузия границ
Современный мир в действительности представляет собой сложную многоуровневую структуру или же сеть с нелокализуемым центром, аморфными границами и подвижной периферией. Он характеризуется нелинейностью и «открытостью» (в смысле Поппера). Это мир постоянного пересмотра границ.
В отношении этого пересмотра можно говорить о наличии двух тенденций или двух параллельно идущих процессах. С одной стороны, происходит инверсия границ, когда в прошлом маргинальные явления оказываются в мейнстриме и вытесняют центр на периферию. С другой стороны, происходит диффузия, то есть рассеяние, дисперсия, самой границы, когда само различие между центром и перифе-
14 Фуко М. Theatrum philosophicum // Делез Ж. Логика смысла. Фуко М. Theatrum philosophicum. М.:
Раритет, Екатеринбург: Деловая книга,
С. 444.
1998.
рией, нормативным и девиантным исчезает или перестает быть актуальным.
Примеров инверсии достаточно много. Всего лишь 50 лет назад бездетность считалась формой маргинальности и социальной прока-женности. В советской фискальной системе даже существовал налог на бездетность, в силу чего бездетные семьи чувствовали себя дважды обделенными. Сегодня же, как в Европе, так и в России, бездетность становится нормой, а идеология «чайлд-фри» набирает силу под лозунгом «дети - это слишком дорого и слишком хлопотно». Другим примером инверсии маргинального является полигамия, которая в постхристианской Европе фактически стала нормой. В скрытом виде полигамия, конечно, существовала и прежде, но воспринималась как девиация.
Диффузия - процесс менее выражен- 14 ный, а потому более опасный, поскольку инверсия границу лишь пересматривает и таким образом заново конституирует, в то время как диффузия её растворяет. Процесс диффузии менее заметен именно потому, что характеризует состояние индифферентности в условиях всеобщей толерантности, когда человек, увлеченный процессом микроскопических различий, упускает из поля зрения базовые смыслы и отдаленные цели. Такая ситуация опасна прежде всего в символическом отношении, поскольку любая символическая структура существует на основании границ.
Диффузия границ затрагивает все сферы жизни, внося сумятицу и растерянность. Это справедливо как в отношении маргинального пространства, так и в отношении маргинального времени. Сам характер труда и досуга не позволяет чётко и строго развести их в пространстве и времени. Примером может служить организация труда в 1Т-сфере, где
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
пространство и время труда и досуга слипаются в неразличимости. Поэтому лозунг Чацкого «когда в делах, я от веселья прячусь, когда дурачиться дурачусь» в современных реалиях не работает. Даже смерть утрачивает свой пограничный и маргинальный статус, поскольку активно затягивается в центр повседневной жизни. Если ритуальные культуры были озабочены выдворением умерших за границу социума, то современная цивилизация затягивает в товарную форму уже не только эрос, но и тана-тос. По мнению маркетологов, использование символов смерти в рекламе имеет даже большую отдачу, нежели «опресненная» эротика. Но самое интересное заключается в том, что торговля смертью соответствует тому же принципу «шаговой доступности» и реализуется виде виртуальных кладбищ, цифровых мемориалов, «кафе смерти» и даже казино15. Затопление смерти «слишком человеческим» содержанием приводит к тому, что этот важнейший символ культуры, несущий опыт конечности и предела, оказывается неподлинными, виртуальным. В итоге «Мертвые не умирают»16, а живые не живут.
Различие между процессами инверсии и диффузии заключается в том, что инверсия, хотя и означает обратимость границ, сам принцип разграничения не отменяет. Происходит лишь своеобразная рокировка нормы и отклонения. В случае же диффузии утрачивается значимость самой границы, а вместе с ней и различие маргинального и нормативного, поскольку всякая граница, как было сказано, принадлежит тому, что она ограничивает.
В этой связи ещё раз обратимся к Гегелю. В первом томе «Энциклопедии наук» Гегель пишет: «Лишь в своей границе и благодаря своей границе, нечто есть то, что оно есть. Нельзя, следовательно, рассматривать границу как лишь внешнее наличному бытию; она, наоборот, проникает всё наличное бытие»17. И далее, продолжает: «Человек, поскольку он хочет быть действительным, должен налично существовать, должен ограничивать себя. Кому конечное слишком претит, тот не достигает никакой действительности, а остается в области абстрактного и бесследно истлевает в себе. Присматриваясь ближе к границе, мы находим, что она заключает в себе противоречие и, следовательно, оказывается диалектичной, а именно: граница составляет, с одной стороны, реальность наличного бытия, а с другой стороны, она есть его отрицание. Но далее, граница 15 как отрицание нечто есть не абстрактное ничто вообще, а сущее ничто или то, что мы называем «другим»18. Это важное замечание, поскольку позволяет позитивно оценить природу маргинального бытия. Да, маргинальное - это негативный феномен, но спросим вслед за Хайдеггером, «может быть, мы поражены
ужасной слепотой, считая, что сущность нега" "19
тивного сама есть нечто негативное » .
Не смотря на то, что в качестве отрицания границы наличного маргинальность трансгрессивна по природе, она играет существенную роль в конституции нормы. Как показал Г. Зиммель в «Экскурсе о Чужаке», чужой включен в социальную группу, хотя и особым обра-
15 Подробнее см.: РазиновЮ.А. Эклиптика смерти // Ежегодник по феноменологической философии. Вып. 5. М.: изд-во РГГУ, 2019. С.114-134.
16 Имеется в виду фильм Дж. Джармуша (2019 г.).
17 Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М.: Мысль, 1974. С. 230.
18 Там же. С. 231.
19 Хайдеггер М. Парменид / пер. с нем. А.П. Шур-белева. СПб.: Владимир Даль, 2009. С. 101.
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
зом - в качестве исключенного из нее20. Так же обстоит дело и с любым маргиналом: он является негативным агентом нормативной системы, перевернутым маркером нормы. Маргиналы опознаются в качестве чужеродных элементов культурной формы, но именно поэтому они (содержательно) участвуют в её конституции. В качестве негативных агентов нормативной системы маргиналы испытывают её на прочность. Они как бактерии и вирусы, атакуя границы иммунной системы, проверяют её на прочность.
Однако в современном мире, который, по сути, становится трансграничным, границы утрачивают такое важное свойство, как резистентность. Нарушение границ в целом ряде областей не встречает сопротивления, а значит, само её нарушение уже не требует решимости, ответственности и отваги. Очевидно, что миграционный кризис в Европе стал возможным благодаря парадигме детерриториза-ции и открытых границ, которая лежит в основании «открытых» систем.
Главная проблема, как раз, заключается не в трудности, а в легкости преодоления границ, что, в конечном счете, ослабляет энергию отрицания. Сегодня не мужчина завоёвывает женщину, а скорее, женщина - мужчину, а точнее, иссякает пафос завоевания как таковой. Некоторые социологи в этой связи констатируют факт охлаждения сексуального влечения среди молодежи, и в этой связи говорят о сексуальной контрреволюции, связанной с
,21
20 Зиммель Г. Экскурс о чужаке / Пер. А.Ф. Филиппова // Социологическая теория: история, современность, перспективы. Альманах журнала «Социологическое обозрение». СПб.: Владимир Даль, 2008.С. 9-4.
утратой сексуального драйва , когда на смену «горячей» сексуальности приходит «холодная». Иными словами, происходит ослабление разницы потенциалов полового различия, в силу чего пол как феномен взаимного притяжения и отталкивания теряет силу магнитных плюсов. Нейтрализация полового различия, а значит, и десимволизации пола становится общеевропейским трендом.
Такие явления могут показаться трансгрессивными и маргинальными, но на самом деле - это видимость, обусловленная диффузией границ. В состоянии постмаргинальности утрачена не только трансценденция как переход границы по вертикали (что характерно, например, для юродства), но также и трансгрессия как переход по горизонтали. Трансгрессия предполагает прорыв, а следовательно, сопротивляемость границы, а также эксцесс, а значит, ту или иную форму ответственности: от общественного порицания до преследования и наказания. Проблема опять-таки в том, что отрицание как первичный импульс трансгрессии гасится буквально на следующем шаге. Вчерашний маргинал оседает внутри маргинальной формы; окраина зарастает канонами и правилами; маргинальная область интегрируется в «общий» мир и, в конечном счете, адаптируются и апроприируется. Это хорошо видно на примере ряда сексуальных практик, которые в рамках буквально одного поколения утратили статус девиантных или перверсив-ных, например, БДСМ. Посредством ме-диасреды такие практики легко внедряются в повседневную жизнь и даже приобретают некоторую институциональность, поскольку на
16
21 Сексуальные контрреволюции. Интервью на радио «Свобода» // URL https://www.svoboda.org/a728 455084.html/ (дата обращения 30.11.2019).
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
общих условиях встраиваются в единый и легальный рынок. Благодаря непрерывной диверсификации экономики потребления и её экспансии в маргинальные сферы, трансгрессивные практики моментально апроприируют-ся рынком, приобретают товарную форму и в этом качестве утрачивают свой маргинальный статус. Не успев стать в полной мере нормативными, они, в то же время, перестают быть маргинальными и таким образом оказываются постмаргинальными.
Итак, мы обозначили два процесса -инверсии и диффузии, которые характеризуют состояние постмаргинальности, когда о маргинальном в прежнем смысле уже нельзя говорить. Проблема заключается в том, что социология, которая практически оккупировала понятие маргинальности, всё больше сталкивается с тем, что такие термины как «маргинальная группа» или «маргинальный стиль жизни» постепенно утрачивают свой референт, как его утратили и более общие понятия «социальной группы» и «политического класса»22. Понятие маргинальности, которое, по идее, должно означать крайность, способ присутствия на границе и опыт предела, постепенно теряет свой нормативно-регулятивный смысл, становится всё более относительным и условным. С чем это связано?
Прежде всего, это вызвано глобализацией всех сторон жизни, которая создаёт условия для мобильности социальных групп, порождает текучесть границ социальных структур и институтов, апроприирует национальные и культурные различия, вызывает фронтальный кризис идентичности и, как следствие,
22
См.: Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства или конец социального. Екатеринбург: Уральский университет, 2000.
приводит к личностной лабильности. Все эти процессы обусловлены природой самого капитализма, который требует абстрактно-всеобщего экономического и политического субъекта и существует за счет расширения рынков, а следовательно, за счет слома и перестановки границ. Глобальный капитализм по определению трансграничен, транснационален и транскультурен. Он непрерывно перечерчивает карту маргинальности, затягивая в центр пограничные феномены.
Классическая социология едва ли успевает за этим процессом. Всё дело в том, что она зарождалась в условиях достаточно жестких институциональных границ и опиралась на понятия нормы и отклонения, центра и периферии. Социология маргинальности исходила из разности культурных кодов и была озабочена проблемой эксклюзии маргиналов за преде- 17 лы нормативного социума со всеми вытекающими отсюда эксцессами и пограничными конфликтами. Сам образ маргинала связывался с групповой отверженностью и отрицательностью маргинальных практик. Однако сегодня господствует не эксклюзия, а инклюзия, порой принудительная. По этой причине слово «отбросы» практически ушло из лексикона. Безработным и мигрантам выделяются пособия, для инвалидов создается городская инфраструктура. Все эти - в прошлом маргинальные - слои затягиваются, как пылесосом, в новый символический центр.
4. Квазимаргинальность
Очевидно, что гендерное и социальное выравнивание - признак развитой социальной системы. Но менее очевидным является то, что это один из признаков формирования абстрактно-всеобщих, а поэтому трансграничных субъектов. Свободное обращение капитала
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
требует нового типа общественной связи автономных и суверенных индивидов. В качестве производящей силы капитализм формирует абстрактно-всеобщего хозяйственного и политического субъекта, а точнее, агента со стёртыми и всё более стирающимися особенностями - национальными, культурными, половыми и возрастными. Это становится очевидным в текущей постиндустриальной стадии развития капитализма. Идеалом работника в IT-сфере -передового рубежа капитализма - сегодня является бездетный и несемейный субъект (не важно, мужчина или женщина), говорящий на английском языке и допоздна засиживающийся в офисе работодателя.
Особенное - вот, что встаёт костью в горле абстрактно-всеобщей логики капитализма. Главными островами особенного и очагами его сопротивления являются семья и родина, которая мыслится как большая семья. Именно семья становится главной мишенью для атак идеологов неолиберализма во второй половине ХХ века. Именно по этой причине Эдипов треугольник «мама-папа-ребенок» многократно осмеивается такими авторитетными фигурами, как Ж. Делёз, Ф. Гваттари, Ж.-Ф. Лиотар и др. Семья как институт особенного, как свой мир, где свои родители и свои дети - это последний бастион особенного. И если на ранних этапах капитализма и протестантизма семья и церковь служили оплотом нормативной культуры, а значит, и опорой для государства (достаточно вспомнить известный «принцип 3-х К» -«Kinder, Küche, Kirche»), то на стадии экономики потребления семья, церковь и государство становятся символами консервации границ. Более того, в рамках идеологии неолиберализма (а классический либерализм опирался на эти три института) они теснятся в маргинальную зону. Парадокс заключается в том,
что особенное исчезает именно там, где о нём, казалась бы пекутся больше всего - в квир-теориях и апологиях специфических «практик субъективации». Оно исчезает именно потому, что агентом особенного становится абстрактно-всеобщий субъект. В итоге на вопрос «Что в нём особенного?» мы получаем абстрактно-всеобщий ответ: «Он не такой, как все»! Открытые границы оказываются ловушкой для индивида, поскольку создают иллюзию индивидуальности и идентичности. Настоящая же идентичность добывается ценой преодоления препятствий, путем территоризации завоеванных территорий.
Очевидно, что маргинальные области создаются определенностью границ, а вовсе не их расползанием. Последнее создает различные формы квазимаргинальности, которые «дублируют» старые формы, занимают их ме- 18 сто. Возьмем, к примеру, фигуру странника, которая топологически является маргинальной. Постмаргинальным подобием странника сегодня является турист. Он так же пересекает границы, но без риска для жизни. В отличие от странника, он путешествует в комфортной среде. Турист не открывает новых пространств, а ездит по апробированным маршрутам. Между тем странствие - это феномен трансгрессии. Странствовать можно и оставаясь на месте. Кант, например, никуда не ездил, но везде был, а современный турист всюду ездит, но нигде не бывает. Как пишет Ст. Гурин, «путешествие - это стремление к трансформации, к выходу за пределы собственно человеческого, к расширению своего масштаба и горизонтов, это способ отодвинуть границы, радикально их преодолеть. То есть, в путешествии возникает возможность действительного трансцендирования. <...> Туризм воспроизводит лишь форму и, частично, структуру путе-
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
шествия, при этом забыв о первоначальном
23
контексте»23.
Другие примеры. Современный безработный не обязательно нищий. Безработица (скрытая или явная) сегодня является признаком развитой социальной системы, а праздность становится нормой жизни и идеалом растущего праздного класса. Даже проституция стремительно теряет свой маргинальный статус, благодаря порноиндустрии и цифровым технологиям - веб-камерам и электронным платежам, которые делают публичное занятие сексом доступным и безопасным, а главное, популярным среди молодежи. В то же время, преступность не только героизируется, но и приобретает символический нормативно-рутинный характер. Юродивых заменили фри-ки, которые оккупировали массмедиа, где они становятся законодателями мод. Благодаря Голливуду, идея трансграничности и трансчеловечности доведена до абсурда - до умопомрачительных фантазмов о гибридах монстров и людей.
Классическим представителями маргинальных групп во все времена являлись так называемые «отбросы общества»: изгои, бездомные бродяги, безработные, нищие, обитатели трущоб; а также обитатели окраин - отшельники, странники, паломники, юродивые. Существовали целые маргинальные этносы, как например, евреи, цыгане, варвары в античных цивилизациях. Собирательными образами маргинала были люмпен, номад, чужак. В состоянии постмаргинальности мы находим лишь подобия этих маргинальных типов. И
23 Гурин С.П. Проблемы маргинальной антропологии. Саратов: Издательский центр Саратовского государственного социально экономического университета, 1999. С. 109.
здесь возникает вопрос о критериях различия подлинной и неподлинной маргинальности. Трансгрессия, определяемая как жест, обращенный к пределу, может служить онтологическим критерием для различия подлинной и неподлинной маргинальности, а значит, описывать состояние постмаргинальности. Правда, это требует прояснения онтологического смысла самой трансгрессии, о чём в данной работе мы можем сказать лишь в двух словах. Трансгрессия может иметь два смысла, в зависимости от того, определяется она на основе границы, или на основе предела. Такое различие феноменологически оправдано. Граница есть феномен разделения внутримирного сущего, она отделяет одно наличное пространство от другого. Иное дело - предел или край. Край - это предел наличного. По этой причине пребывающий на краю имеет дело с неопреде- 19 ленностью, пустотой и отрицательностью предела. Именно в этом смысле можно говорить о том, что в состоянии трансграничности первичный кумулятивный импульс трансгрессии погашен. По этой причине, лишенная энергии отрицания, новая маргинальность легко вписывается в современные реалии, апроприиру-ется.
Список литературы
1. Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М.: Мысль, 1974. 452 с.
2. Гурин С. П. Проблемы маргинальной антропологии. Саратов: Издательский центр Саратовского государственного социально-экономического университета, 1999. 181 с.
3. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства или конец социального. Екатеринбург: Уральский университет, 2000. 96 с.
4. Демин И. В. Границы консерватизма и консерватизм границ // Диагностика современности:
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
глобальные вызовы - индивидуальные ответы: сб. материалов научн. конф. с межд. уч. / отв. ред. Ю.А. Разинов. Самара: Изд-во Самарской гуманит.акад., 2018. С. 161-174.
5. Зиммель Г. Экскурс о чужаке / Пер. А.Ф. Филиппова // Социологическая теория: история, современность, перспективы. Альманах журнала «Социологическое обозрение». СПб.: Владимир Даль, 2008. С. 9-14.
6. Лиотар Ж.-Ф. Либидинальная экономика / пер с фр. В.Е. Лапицкого. М.; СПб: Изд-во Института Гайдара; Факультет свободных искусств и наук СпбГУ, 2018. 472 с.
7. Мамардашвили М. К. Формы и содержание мышления. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011. 288 с.
8. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. Дегуманизация искусства. Бесхребетная Испания. М.: АСТ: СТ Москва, 2008. 347 с.
9. Разинов Ю.А. Эклиптика смерти // Ежегодник по феноменологической философии. Вып. 5. М.: изд-во РГГУ, 2019. С.114-134.
10. Волчек Д. Сексуальные контрреволюции. Интервью на радио «Свобода» // URL https://www.svoboda.Org/a/28455084.html/ (дата обращения 30.11.2019).
11. Соколов Б.Г. Пост-, транс-, гипергрех //Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология. 2018. Т. 34. Вып. 3. С. 429-440.
12. Фуко М. О трансгрессии // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб.: Мифрил, 1994. С. 111-132.
13. Фуко. М. Theatrum philosophicum // Делез Ж. Логика смысла. Фуко М. Theatrum philosophicum. М.: Раритет, Екатеринбург: Деловая книга, 1998. С. 441-473.
14. Хайдеггер М. Парменид / пер. с нем. А.П. Шурбелева. СПб.: Владимир Даль, 2009. 384 с.
15. 19 съезд КПК: внешние и внутренние последствия и перспективы реформ в Китае // Сравнительная политика, 2018. Т. 9, № 2. С. 140-158.
References
16. Baudrillard J. In the shadow of the silent majorities, or, The end of the social. Semiotext(e) Publ., 2007. 136 p.
17. Demin I.V. Granicy konservatizma i konservatizm granic. (Boundaries of conservatism and conservatism of borders). Diagnostika sovremennosti: global'nye vyzovy - individual'nye otvety: sbornik materialov nauchnoj konferencii s mezhdunarod-nym uchastiem. Samara, Izdatel'stvo Samarskoj gumanitarnoj akademii Publ, 2018. pp. 161-174. (In Russian).
18. Foucault M. Preface a la transgression. Critique, 1963, no. 195-196, pp. 751-769. (In French)
19. Foucault M. Theatrum philosophicum. Critique, 1970. no. 282, pp. 885-908. (In French).
20. Gurin S.P. Problemy marginal'noj antropologii (Problems of the anthropology of the marginal). Saratov, Izdatel'skij centr Saratovskogo gosudar-stvennogo social'no jekonomicheskogo universi-teta Publ., 1999. 181 p. (In Russian).
21. Hegel Georg Wilhelm Fredrich. Encyclopedia of the Philosophical Sciences in Basic Outline, Part I: Science of Logic. Cambridge University Press Publ., 2010. 380 p. (In German).
22. Heidegger M. Gesamtausgabe. ii. abteilung: Vorlesungen 1923-194, vol. 54. Pparmenides. GmbH. Frankfurt a.M., Vittorio Klostermann Publ. 1984, 252 p.
23. Lyotard J.-F. Economie libidinale. Editions Minuit Publ, 1974. 320 p. (In French).
24. Mamardashvili M. K. Formy i soderzhanie mysh-lenija (Forms and content of thinking). St. Petersburg, Azbuka, Azbuka-Attikus Publ., 2011. 288 p. (In Russian)
25. Ortega y Gasset. The Revolt of the Masses. New York, Mentor Books Publ., 1950. 141 p.
26. Razinov Ju.A. Jekliptika smerti (The Ecliptic of Death). Ezhegodnik po fenomenologicheskoj filosofii (Annual for phenomenological philosophy), vol. 5, Moscow, Izdatel'stvo Rossijskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta Publ., 2019. pp. 114-134. (In Russian).
20
| 1 (38) 2020 |
АНТРОПОЛОГИЯ AD MARGINEM. ПО КРАЯМ ЧЕЛОВЕКА / ANTHROPOLOGY AD MARGINEM. THE EDGES OF HUMAN
Юрий Анатольевич РАЗИНОВ / Yuriy RAZINOV
| Состояние постмаргинальности / Post-Marginality Condition |
27. Simmel G. Exkurs V-^ber den Fremden. Simmel G. Soziologie. Untersuchungen V-^ber die Formen der Vergesellschaftung. Georg Simmel Gesamtausgabe. Bd. 11. Frankfurt a.M., Suhrkamp Publ., 1992. pp. 764-770. (In German).
28. Sokolov B.G. Post-, trans-, gipergreh (Post-, trans, hyper-sin). Vestnik Sankt-Peterburgskogo uni-versiteta. Filosofija i konfliktologija. 2018, vol. 34. no. 3. pp. 429-440. (In Russian).
29. Volchek D. Seksual'nye kontrrevoljucii. Interv'ju
na radio "Svoboda" (Sexual counter-revolution. Interview on Radio Liberty). Available at: https://www.svoboda.org/a72845 5 084.html (accessed 30 november 2019). (In Russian).
30. 19 s#ezd Kommunisticheskoj partii Kitaja: vnesh-nie i vnutrennie posledstvija i perspektivy reform v Kitae (19th Congress of the Communist Party of China: External and Internal Consequences and Prospects for Reforms in China). Sravnitel'naja politika (Comparative policy), 2018, vol. 9, no. 2. pp. 140-158. (In Russian).
21
| 1 (38) 2020 |
