CC BY
72
УДК 343 ББК 67.4
СОСТОЯНИЕ ГРАНИЦЫ МЕЖДУ АДМИНИСТРАТИВНОЙ И УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ В СТАТЬЕ 212.1. УК РФ С УЧЕТОМ ВРЕМЕНИ СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Александр Викторович Курсаев,
главный эксперт-специалист Договорно-правового департамента МВД России,
кандидат юридических наук E-mail: kursaev@list.ru
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматриваются вопросы квалификации преступного деяния по статье 212.1. УК РФ с учетом сроков привлечения к административной ответственности. Автор отмечает, что статья 2121 УК РФ является примером состава преступления с административной преюдицией. Дается определение административной преюдиции и раскрывается ее положительное значение. Обращается внимание на позитивную роль Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2017 г. № 2-П в разрешении проблемы административно преюдиции.
Ключевые слова: нарушение правил проведения общественных мероприятий, административная преюдиция, квалификация преступлений, сроки привлечения к административной ответственности, конституционное правосудие.
THE STATE OF THE BORDER BETWEEN ADMINISTRATIVE AND CRIMINAL LIABILITY IN ARTICLE 212.1. OF THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION
Alexander V. Kursaev,
the main expert-specialist of the Treaty and Legal Department of the Ministry of Internal Affairs of Russia,
Candidate of Law
Abstract. The article deals with the issues of qualification of criminal acts under article 2121 of the criminal code of Russian Federation taking into account terms of bringing to administrative responsibility. The author notes that article 2121 of the criminal code is an example of a crime with administrative prejudice. The definition of administrative prejudice and reveals its positive value. Attention is drawn to the positive role of the constitutional Court of the Russian Federation of February 10, 2017 No. 2-P the solution of the problem of administrative prejudice.
Keywords: violation of the rules for public events, administrative preclusion, qualification of crimes, the timing of bringing to administrative responsibility, constitutional justice.
Статья 31 Конституции Российской Федерации устанавливает, что граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование. Реализация данного конституционного положения сопряжена с необходимостью установления границ, переход через которые повлечет нарушение иных конституционных прав и свобод человека и гражданина.
Порядок проведения указанных общественных мероприятий определен Федеральным законом от
19 июня 2004 г. № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях».
За нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования статьей 20.2 КоАП РФ установлена административная ответственность.
В общем количестве зарегистрированных в 2013 году административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП РФ, зафиксировано 44 факта совершения гражданином однород-
ного административного правонарушения (удельный вес составляет 2,7%).
Аналогичная ситуация наблюдалась и в 2014 году. Так, 6 февраля 2014 года в г. Москве на Манежной площади сотрудниками полиции задержаны 36 граждан, которые проводили несогласованное с органами исполнительной власти пикетирование. При этом установлено, что из всех задержанных 21 человек ранее привлекался к ответственности за совершение административных правонарушений по статье 20.2 КоАП РФ. При этом двое ранее привлекались к административной ответственности по статье 20.2 КоАП РФ 16 раз.
24 февраля 2014 года из 681 задержанного в г Москве на Манежной площади и у здания Замоскворецкого районного суда ранее к административной ответственности по статье 20.2 КоАП РФ было привлечено 49 граждан, из которых 3 — более 10 раз, повторно к административной ответственности по указанной статье — 11.
В этой связи Федеральным законом от 21 июля 2014 г. № 258-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования законодательства о публичных мероприятиях» УК РФ дополнен новой статьей 2121, установившей ответственность за неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования.
Как следует из примечания к статье 2121 УК РФ, нарушением установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, совершенным лицом неоднократно, признается нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, если это лицо ранее привлекалось к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 29.2 КоАП, более двух раз в течение ста восьмидесяти дней.
В то же время положения статьи 2121 УК получили неоднозначное применение на практике и в кругу общественности [5, с. 79—90].
Статья 2121 УК относится к составам так называемой административной преюдиции, которая представляет собой, как отмечает проф. А.Г. Без-
верхов, «признание неоднократно совершенных виновным лицом в течение определенного времени административных правонарушений после наложения на первое (первые) из них административной ответственности юридическим актом, порождающим уголовно-правовые последствия. Эти последствия состоят в оценке последнего из уголовно ненаказуемых правонарушений как преступления и, соответственно, возложении на правонарушителя уголовной ответственности» [2, с. 49].
Восстановление института административной преюдиции в российском уголовном праве является объективной закономерностью.
Так, Е.В. Ямашева отмечает, что административная преюдиция: 1) позволит более эффективно разграничивать преступления и административные правонарушения; 2) будет способствовать обеспечению соответствия действующего уголовного законодательства таким принципам, как экономия мер уголовной репрессии и целесообразность; 3) существенным образом повысит роль уголовного законодательства в части его эффективности по предупреждению преступлений, поскольку лицо, совершившее административное правонарушение, будет предупреждено о возможности привлечения к уголовной ответственности в случае совершения еще одного такого же правонарушения [22, с. 73].
Таким образом, административная преюдиция несет в себе значительный положительный потенциал.
Возвращение административной преюдиции свидетельствует о дальнейшей модернизации и совершенствовании отечественного уголовного законодательства [3, с. 103].
Действительно, совершению многих видов преступлений предшествует неоднократное совершение аналогичных, однородных по своей сути административных правонарушений. Дуалистический подход к использованию административной и уголовной ответственности обусловлен тем, что, будучи разновидностями юридической ответственности за совершение деяний, представляющих общественную опасность, они имеют схожие задачи, базируются на рядоположенных принципах, преследуют общую цель защиты обеспечения законности и правопорядка и во многом дополняют друг
друга. Административная преюдиция позволяет исключить избыточное использование уголовно-правовых средств при реализации властных полномочий за совершенное правонарушение.
Однако, к сожалению, преюдициальный элемент времени в общественно опасных деяниях, предусмотренных УК РФ, существенно отличается друг от друга по юридико-технической конструкции. Актуальность данной проблемы значительно возросла в связи с тем, что преюдициальные нормы в УК РФ стали обычным явлением, что и обуславливает обращение к практическим проблемам применения уголовного закона [19, с. 126].
В частности, в отдельных составах преступлений условием наступления уголовной ответственности является повторное совершение деяния лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние в период, когда оно считается подвергнутым административному наказанию (статьи 1511 и 2641 УК). Указанный способ конструирования состава преступления отсылает к статье 4.6 КоАП РФ, которая, определяя срок, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию, устанавливает, что лицо, которому назначено административное наказание за совершение административного правонарушения, считается подвергнутым данному наказанию со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания до истечения одного года со дня окончания исполнения данного постановления.
Другие составы предусматривают только лишь указание на неоднократность незаконных действий и не приводят различий между фактической и юридической повторностью правонарушений (статьи 154 и 180 УК РФ).
Третий вариант построения уголовно-правовых норм связывает возможность уголовного преследования только с фактом привлечением лица за совершение аналогичных деяний к административной ответственности (статья 2121 УК РФ).
Столь разные сроки определения времени совершения преступления с административной преюдицией представляются абсолютно неясными [2, с. 140] и могут свидетельствовать только об отсутствии какой-то системности в данном вопросе.
Исключая статьи 154 и 180 УК РФ как нетипичные формы проявления административной пре-юдиции, можно прийти к выводу, что возможно два истолкования момента привлечения к административной ответственности — момент вынесения соответствующего постановления или момент вступления его в законную силу.
Указанная непоследовательность законодателя в нормативном оформлении административной преюдиции, как верно отмечает Э.Л. Сидоренко, обуславливает необходимость разрешения вопроса об определении момента, с которого начинает исчисляться срок привлечения лица к административной ответственности [18, с. 30].
При этом данная неопределенность характерна не только для уголовного права.
В частности, по конкретному делу при разрешении вопроса о возможности привлечения к административной ответственности по статье 14.13 (Неправомерные действия при банкротстве) КоАП РФ, суд посчитал, что для установления повторно-сти лицо на момент совершения правонарушения должно быть уже подвергнутым административному наказанию, решение должно быть вынесено и вступить в силу (Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 27 мая 2014 г. № А74-407/2014).
Однако при разрешении вопросов о применении указанных сроков повторности при привлечении к уголовной ответственности суды зачастую придерживались противоположной точки зрения.
В частности, Московский городской суд при привлечении И. к уголовной ответственности по статье 2121 УК РФ пришел к следующему выводу. Статья 2121 УК РФ предусматривает ответственность за нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, если это деяние совершено неоднократно, то есть (согласно примечанию к статье) когда лицо ранее привлекалось к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП РФ, более двух раз в течение ста восьмидесяти дней. Из материала уголовного дела следует, что в отношении И. 13 сентября 2014 года, 14 сентября 2014 года, 16 января
2015 года (два раза), то есть четырежды в течение 3-х месяцев, были вынесены судебные постановления о признании его виновным в совершении административных правонарушений, предусмотренных различными частями статьи 20.2 КоАП РФ. При этом по смыслу уголовного закона при решении вопроса о возбуждении уголовного дела по статье 2121 УК РФ принципиально важное значение имеет только факт неоднократного привлечения лица к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 202. КоАП РФ, независимо от того, вступили ли соответствующие постановления об этом на момент принятия решения в законную силу (апелляционное постановление Московского городского суда от 17 июня 2015 г. № 10-7485/2015).
Аналогичной была судебная практика и по иным делам о привлечении к ответственности по статье 2121 УК РФ (апелляционное постановление Московского городского суда от 31 марта 2016 г. № 10-3292/2016; апелляционное постановление Московского городского суда от 16 июня 2015 г. № 10-7484/2015).
Между тем согласно пункту 2 части 1 статьи 4.3 КоАП РФ обстоятельством, отягчающими административную ответственность, признается в том числе повторное совершение однородного административного правонарушения, то есть совершение административного правонарушения в период, когда лицо считается подвергнутым административному наказанию в соответствии со статьей 4.6 КоАП РФ за совершение однородного административного правонарушения.
Статья 4.6 КоАП РФ предусматривает, что лицо, которому назначено административное наказание за совершение административного правонарушения, считается подвергнутым данному наказанию со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания до истечения одного года со дня окончания исполнения данного постановления.
Из указанных правовых норм следует, что для установления повторности лицо на момент совершения правонарушения должно быть уже подвергнутым административному наказанию, решение должно быть вынесено и вступить в силу.
Имеющаяся неопределенность в вопросе о по-вторности привлечения к административной ответственности явилась основанием для обращения в Конституционный Суд Российской Федерации гражданина Дадина И.И., осужденного по статье 2121 УК РФ.
5 декабря 2014 года Дадин И.И., ранее привлекавшийся к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП РФ, а именно: 6 августа 2014 года, 23 августа 2014 года и 13 сентября 2014 года в составе группы граждан в количестве 5 человек незаконно участвовал в публичном мероприятии в форме шествия по проезжей части, не согласованном в порядке, предусмотренном Федеральным законом от 19 июня 2004 г. № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», а также Законом города Москвы от 4 апреля 2007 г. № 10 «Об обеспечении условий реализации права граждан Российской Федерации на проведение в городе Москве собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирований», а также с органами исполнительной власти в лице Правительства города Москвы и подведомственным ему территориальным органом исполнительной власти города Москвы — Префектурой Центрального административного округа города Москвы. На момент участия Дадина И.И. в публичном мероприятии, состоявшемся 5 декабря 2014 года, в связи с которым он был привлечен к уголовной ответственности и в последующем осужден по статье 2121 УК РФ, отсутствовали вступившие в законную силу судебные постановления о его привлечении не менее трех раз в течение ста восьмидесяти дней к административной ответственности за административные правонарушения, предусмотренные статьей 20.2 КоАП РФ.
Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 10 февраля 2017 г. № 2-П сформулировал правовую позицию, в которой указано, что содержащиеся в статье 2121 УК РФ положения по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования:
• позволяют подвергать уголовному преследованию за нарушение установленного порядка
организации либо проведения собрания, ми-
тинга, демонстрации, шествия или пикетирования лицо, ранее не менее трех раз в течение ста восьмидесяти дней привлекавшееся к административной ответственности за административные правонарушения, предусмотренные статьей 20.2 КоАП РФ, если это лицо в пределах срока, в течение которого оно считается подвергнутым административному наказанию за указанные административные правонарушения, вновь нарушило установленный порядок организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования; • исключают возможность привлечения к уголовной ответственности за нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования лица, в отношении которого на момент совершения инкриминируемого ему деяния отсутствовали вступившие в законную силу судебные акты о привлечении не менее трех раз в течение ста восьмидесяти дней к административной ответственности за административные правонарушения, предусмотренные статьей 20.2 КоАП РФ.
Таким образом, Конституционный Суд Российской Федерации разъяснил порядок расчета сроков исчислении повторности при привлечении к уголовной ответственности за преступления, построенные по принципу административной преюдиции. Толкование статьи 2121 УК РФ, данное Конституционным Судом Российской Федерации, и конституционно-правовой смысл положений указанной нормы, выявленные в названном Постановлении, обязательно для правоприменителя.
С учетом этого Верховным Судом Российской Федерации обвинительный приговор в отношении Дадина И.И. был пересмотрен. Поскольку в действиях осужденного Дадина И.И. отсутствует состав преступления, предусмотренного статьей 20.2 КоАП РФ, приговор в отношении него был отменен с прекращением производства по данному уголовному делу в связи с отсутствием в его действиях состава преступления и признанием права на реабилитацию (Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 22 февраля 2017 г. № 43-П17).
Указанный вывод о порядке учета времени совершения административного правонарушения согласуется и с точкой зрения по этому вопросу представителей науки административного права.
Так, В.Р. Кисин и Ю.И. Попугаев, рассматривая этапы реализации административной ответственности, приходят к выводу о наличии следующих трех основных этапов:
1) возникновение отношений ответственности. Данный этап начинается с момента совершения административного правонарушения, при котором лицо, совершившее деликт, обременило себя обязанностью претерпеть те лишения и пра-воограничения, которые закон связывает с совершенным правонарушением, и обрело статус лица, подлежащего административной ответственности. Это лицо становится субъектом администра-тивно-деликтного правоотношения (обязанным лицом);
2) привлечение к административной ответственности. Процессуально (по общему правилу) это оформляется протоколом об административном правонарушении, а в отдельных, установленных статьями 28.4 и 28.6 КоАП РФ случаях, — соответственно постановлением прокурора о возбуждении дела об административном правонарушении или постановлением о назначении административного наказания. Лицо, совершившее административное правонарушение, обретает статус лица, привлекаемого к административной ответственности;
3) реализация административного наказания [6, с. 25—32]. При этом момент окончания производства по исполнению постановления о назначении административного наказания определен в статье 31.10 КоАП РФ.
Соответственно, именно с момента вступления в законную силу постановления о привлечении к административной ответственности и подлежит разрешению вопрос о возможности привлечения виновного лица к уголовной ответственности в порядке административной преюдиции.
Данный вывод согласуется и с правовой позицией Верховного Суда Российской Федерации. Долгое время в судебной практике отсутствовало единство в оценке множественности преступлений, если лицо ранее не привлекалось к ответственности. Сидоренко Э.Л. указывает, что суды общей
юрисдикции в определении категории «впервые совершенное преступление» настаивали на юридическом определении неоднократности, а военные суды исходили из фактической неоднократности [19, с. 130].
Верховный Суд Российской Федерации разрешил данный спор, указав в пункте 2 Постановления Пленума от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности», что в статьях 75, 76, 761 и 762 УК РФ впервые совершившим преступление следует считать, в частности, лицо:
а) совершившее одно или несколько преступлений (вне зависимости от квалификации их по одной статье, части статьи или нескольким статьям Уголовного кодекса Российской Федерации), ни за одно из которых оно ранее не было осуждено;
б) предыдущий приговор в отношении которого на момент совершения нового преступления не вступил в законную силу;
в) предыдущий приговор в отношении которого на момент совершения нового преступления вступил в законную силу, но ко времени его совершения имело место одно из обстоятельств, аннулирующих правовые последствия привлечения лица к уголовной ответственности (например, освобождение лица от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности исполнения предыдущего обвинительного приговора, снятие или погашение судимости);
г) предыдущий приговор в отношении которого вступил в законную силу, но на момент судебного разбирательства устранена преступность деяния, за которое лицо было осуждено; д) которое ранее было освобождено от уголовной ответственности. При освобождении от уголовной ответственности лиц по основаниям, предусмотренным статьей 761 УК РФ, необходимо также учитывать примечания к соответствующим статьям Уголовного кодекса Российской Федерации. Исходя из этого, судам следует иметь в виду, что для целей статьи 761 УК РФ лицо признается впервые совершившим преступление, если оно не имеет неснятую или непогашенную судимость за преступление, предусмотренное той же статьей, от ответственности по которой оно освобождается.
Более того, административная преюдиция с обязательным признаком юридической неоднократности предусмотрена и в статье 2641 (Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию) УК РФ.
В частности, Пленум Верховного суда Российской Федерации разъяснил судам, что ответственность по статье 2641 УК РФ наступает при условии, если на момент управления транспортным средством в состоянии опьянения водитель является лицом, подвергнутым административному наказанию по части 1 или 3 статьи 12.8 КоАП РФ за управление транспортным средством в состоянии опьянения или по статье 12.26 КоАП РФ за невыполнение законного требования уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения либо имеет судимость за совершение преступления, предусмотренного частями 2, 4 или 6 статьи 264 или статьей 2641 УК РФ. При этом следует иметь в виду, что лицо, привлекаемое к ответственности, может отвечать как одному из указанных условий, так и их совокупности (пункт 103 Постановления от 9 декабря 2008 г. № 25 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения»).
Таким образом, необходимо легализовать данную правовую практику уже в уголовном законе, добившись того, чтобы правовая практика, которая сама по себе существует хаотично, стала более упорядоченной и понятной [13, с. 74—78].
С учетом изложенного предложения отдельных криминалистов [14, с. 1138—1148; 16, с. 11—15] о том, что срок привлечения к уголовной ответственности за составы, построенные по типу административной преюдиции, должен исчисляться с момента привлечения к административной ответственности, не может быть поддержан.
В то же время Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2017 г. № 2-П поставило вопрос о жизнеспособности применения статьи 2121 УК в практической деятельности с учетом времени совершения административных правонарушений.
В частности, с учетом сроков обжалования постановлений по делу об административном правонарушении виновное лицо практически не успевает быть дважды привлеченным к административной ответственности для целей статьи 2121 УК РФ.
Указанное обусловлено тем, что в статье 2121 УК РФ срок, учитываемый при определении по-вторности, составляет 180 дней, а в других нормах уголовного закона (статьи 1511 и 2641) — 1 год.
Более того, еще при рассмотрении вопроса о дополнении УК РФ статьей 2121 Правительство Российской Федерации в официальном отзыве от 16 апреля 2014 г. № 2282п-П4 на проект соответствующий федерального закона указывало о наличии неясности, связанной с тем, чем обусловлен срок наступления уголовной ответственности в данном случае, так как лицо, которому назначено административное наказание, считается подвергнутым данному наказанию со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания до истечения одного года со дня окончания исполнения данного постановления.
С учетом изложенного в статье 2121 УК необходимо вернуться к общеупотребляемой в уголовном законе конструкции административной преюдиции, при которой неоднократным привлечением к административной ответственности признается административное деяние, совершенное лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние, в период, когда лицо считается подвергнутым административному наказанию (то есть в течение одного года).
Аналогичных подходов придерживается и М.И. Харлова, которая также отмечает, что нет необходимости изобретать какой-либо другой срок, помимо срока административной наказанности, в течение которого деяние, являвшееся административно наказуемым, может стать преступлением [20, с. 139].
Более того, и Конституционный Суд Российской Федерации, не смотря на признание статьи 2121 УК РФ не противоречащей Конституции Российской Федерации с учетом выявленного в Постановлении от 10 февраля 2017 г. № 2-П ее конституционно-правового смысла, в пункте 3 резолютивной части названного Постановления признал за федеральным законодателем правомочие внести в статью 2121
УК РФ изменения, направленные на уточнение нормативных оснований привлечения к уголовной ответственности за предусмотренное данной статьей преступление и мер наказания за его совершение.
Наличие срока, в течение которого деяние, обладающее признаками административного проступка, при совершении однородного деяния уже становится преступлением, ни коим образом не свидетельствует о «размывание» границ уголовной и административной ответственности в статье 2121 УК РФ, о чем пишут Н.Е. Крылова [11, с. 104] и О.В. Косты-лева [10, с. 65].
Действительно, количество административных правонарушений не может образовать качество преступления. «Сто мышей не образуют одну овцу, а двести зайцев — одного слона», — образно сказала по этому поводу Н.Ф. Кузнецова [12, с. 17], которая, впрочем, впоследствии отошла от своей первоначальной точки зрения и пришла к выводу о возможности и полезности использования административной преюдиции в отечественном уголовном праве.
Противники административной преюдиции часто указывают на несоответствие названного института принципу «non bis in idem» (лат. — «не дважды за одно»), в силу которого никто не может быть повторно осужден за одно и то же правонарушение.
По этому поводу в научной литературе отмечается, что «если в качестве конструктивного признака состава преступления предусмотрена административная преюдиция, то структурным элементом единичного преступления становится деяние, за которое лицо уже привлекалось к юридической (административной) ответственности. В результате административное правонарушение получает двойную юридическую оценку и влечет повторную ответственность» [21, с. 17].
Однако при более детальном исследовании данного утверждения позволяет прийти к выводу, что оно не выдерживает критики.
Объективная сторона преступления с административной преюдицией не включает административное деяние, предшествующее преступлению, а лишь дублирует его.
Как верно отмечает В.И. Колосова, при административной преюдиции в уголовно-правовой норме повторного осуждения за предыдущее правонару-
шение не происходит, так как имеются два факта нарушения различных правовых норм [8, с. 249].
Более строгая мера наказания в случае повторного совершения лицом правонарушения (преступления) можно объяснить тем, что первичного применения репрессивных мер оказалось недостаточно для исправления лица и предупреждения совершения правонарушений (преступлений) и требуется применение более мощных по своему карательному потенциалу мер воздействия.
Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 10 февраля 2017 г. № 2-П пришел к выводу, что повторное (многократное) совершение лицом однородных (аналогичных) административных правонарушений объективно свидетельствует о недостаточности имеющихся административно-правовых средств для результативного противодействия таким деяниям, что вкупе с иными факторами может рассматриваться в качестве конституционно значимой причины для криминализации соответствующих действий (бездействия), которые, оставаясь в своей нормативной первооснове административными правонарушениями, по характеру и степени общественной опасности приближаются к уголовно наказуемым деяниям и при определенных условиях способны причинить серьезный вред общественным отношениям, поставленным под охрану уголовного закона.
Из относительности и известной условности разграничения административных правонарушений и преступлений исходит и Европейский Суд по правам человека, а также европейское право. Понятие уголовной сферы охватывает уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и часть административных правоотношений, в частности отношения, связанные с применением административных взысканий [7, с. 65—74].
Кроме того, административная преюдиция не может рассматриваться только как «трансформации» неоднократно совершенных административных проступков в правонарушение качественно иного типа — преступление [15, с. 28; 8, с. 51], то есть как сугубо карательный элемент.
Продолжение и усиление тенденций развития уголовного права в направлении криминализации новых общественных отношений и пенализации составов преступлений приводит зачастую к яв-
ной избыточности уголовной репрессии. В этих условиях следование гуманистическим концепциям прав человека позволяет отнести его гуманизацию к приоритетным направлениям деятельности государства.
Административная преюдиция как крайне жесткий инструмент превенции преступлений и административных правонарушений, при одновременном сочетании с процессом декриминализации может стать одним из юридико-технических средств смягчения уголовного закона. Составы преступлений с административной преюдицией выступают в качестве средства предупреждения как административных правонарушений, так и преступлений, а также позволяют применять различный объем репрессии в зависимости от количества совершенных административных правонарушений, непосредственно связанных с исправлением виновного лица. Данный институт несет в себе и цели либерализации уголовного закона [4, с. 4]. В этом случае процессы декриминализации и административной преюдиции непосредственно связаны между собой [17, с. 32—36].
При этом административная преюдиция открыла еще один аспект соотношения административной и уголовной ответственности в отечественном уголовном праве. Традиционно это соотношение изучалось и оценивалось с позиции критериев разграничения двух названных видов ответственности как самих по себе, так и применительно к конкретным составам преступлений и административных правонарушений [1, с. 277]. Исследование же административной преюдиции, наоборот, акцентирует внимание на их взаимодействии, взаимном дополнении регулирующего воздействия на общественные отношения административно-правового и уголовно-правового регулирования.
Таким образом, административная преюдиция является весьма перспективным инструментом предупреждения как преступлений, так и административных правонарушений. Однако для того, чтобы административная преюдиция действительно дала весомый положительный эффект, необходим дальнейший научный поиск в данном направлении как в области теоретических изысканий, так и по совершенствованию правовых норм, в том числе и относительно сроков учета административных
правонарушений при привлечении к уголовной ответственности.
Литература
1. Акименко П.А., Осокин Р.Б. Проблемы разграничения уголовной и административной ответственности за противоправные деяния в сфере миграционных процессов // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Право. 2016. № 1. С. 277—285.
2. Безверхов А.Г. Возвращение «административной преюдиции» в уголовное законодательство России // Российская юстиция. 2012. № 1.
3. ГравинаА.А. Тенденции развития уголовного законодательства на современном этапе // Журнал российского права. 2016. № 11.
4. Земцова А. Перспективы либерализации уголовного закона... посредством административной преюдиции // ЭЖ-Юрист. 2016. № 10.
5. Исаева М.А., Сергеева И.Д., Сучкова М.А. Регулирование свободы собраний в России: «системная проблема» и новые нарушения? Анализ с точки зрения практики Европейского Суда по правам человека // Международное правосудие. 2014. № 3.
6. Кисин В.Р., Попугаев Ю.И. Этапы реализации административной ответственности и проблемы их правового регулирования // Административное право и процесс. 2015. № 8.
7. Клепицкий И.А. Преступление, административное правонарушение и наказание в России в свете Европейской конвенции о правах человека // Государство и право. 2000. № 3.
8. Колосова В.И. Административная преюди-ция как средство предупреждения преступлений и совершенствования уголовного законодательства // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 5.
9. Коробеев А.И. Уголовно-правовая политика современной России: проблемы пенализации и де-пенализации // Закон. 2015. № 8.
10. Костылева О.В. Криминализация как метод уголовно-правовой политики: теория и практика принятия законодательных решений // Закон. 2015. № 8.
11. Крылова Н.Е. Гуманизация уголовного законодательства продолжается? Анализ проектов
федеральных законов, одобренных Пленумом Верховного Суда РФ 31 июля 2015 г. // Закон. 2015. № 8.
12. Кузнецова Н.Ф. Кодификация норм о хозяйственных преступлениях // Вестник Московского университета. Право. 1993. Серия 11. № 4.
13. Кулик О.В. Принципы легализации правовой практики // Вестник Московского университета МВД России. 2017. № 3. С. 74—78.
14. Лапина М.А., Карпухин Д.В., Трунцев-ский Ю.В. Административная преюдиция как способ декриминализации уголовных преступлений и разграничения уголовных преступлений и административных правонарушений в современный период // Административное и муниципальное право. 2015. № 11.
15. Маркунцов С.А., Одоев О.С. О перспективах применения уголовно-правовых запретов, сформулированных с использованием конструкции административной преюдиции // Судья. 2016. № 6.
16. Оноколов Ю.П.Расширение применения административной преюдиции повысит превентивное воздействие Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и Уголовного кодекса Российской Федерации // Миграционное право. 2013. № 3.
17. Оноколов Ю.П. Сочетание административной преюдиции и декриминализации как инструмент предупреждения административных правонарушений и преступлений // Административное право и процесс. 2013. № 2.
18. Сидоренко Э.Л.Административная пре-юдиция в российском уголовном праве: проблемы квалификации // Мировой судья. 2016. № 3.
19. Сидоренко Э.Л. Административная преюди-ция в уголовном праве: проблемы правоприменения // Журнал российского права. 2016. № 6.
20. Харлова М.И. Особенности состава преступления с административной преюдицией // Актуальные проблемы российского права. 2016. № 8.
21. Чикин Д.С. Преступление с административной преюдицией как вид сложного единичного преступления // Российский следователь. 2012. № 23.
22. Ямашева Е.В. К вопросу о восстановлении института административной преюдиции в уголовном праве России // Журнал российского права. 2009. № 10.
