CC BY
270
ISSN 2311-875X (Online) Социальная сфера и образование
ISSN 2073-2872 (Print)
СООТНОШЕНИЕ ОБЪЕКТИВНЫХ И СУБЪЕКТИВНЫХ ПРИЧИН ДЛЯ РАЗВОДА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: СТАТИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ*
Георгий Вячеславович АНТОНОВ^, Елена Геннадьевна ЛАКТЮХИНА"
a кандидат социологических наук, доцент кафедры социологии,
Волгоградский государственный университет, Волгоград, Российская Федерация
b кандидат социологических наук, доцент кафедры социологии,
Волгоградский государственный университет, Волгоград, Российская Федерация
• Ответственный автор
История статьи: Аннотация
Принята 07.07.2016 Предмет. В статье представлены отдельные результаты исследования феномена развода
Принята в доработанном виде и индивидуальных стратегий послеразводного поведения в современной России. 13.08.2016 Актуальность исследования обусловлена значительной концептуальной и эмпирической
Одобрена 05.09.2016 непроработанностью послеразводных брачных практик, реализуемых в России, и рынка
повторных браков.
УДК 314.55 Цели. Изучение сложившихся тенденций на рынке повторных браков и выявление типичных
JEL: J12 форм брачно-разводного поведения в современной России.
Методология. Авторами представлен обзор теоретических концепций исследования феномена развода. Проведен массовый анкетный опрос по репрезентативной выборке жителей Волгограда и нескольких районов Волгоградской области, имеющих опыт расторжения официального брака с целью выявления основных социально-демографических характеристик субъектов рынка повторных браков, а также количественных характеристик послеразводного поведения. Обработка первичных данных производилась с помощью специализированных компьютерных программ, при этом в основном использовались методы описательной статистики, кросс-таблицы, классический корреляционный и факторный анализ.
Результаты. Показано решающее воздействие субъективных причин на стабильность супружеских отношений при практически полном отсутствии влияния объективных факторов, таких как наличие и число детей в браке, совпадение уровня образования, вероисповедания супругов и др. Также выявлены достаточно сильные установки на создание повторных браков.
Выводы. Значительная часть разведенных не одобряет серийную моногамию, следовательно, с одной стороны, переход от объективных причин для развода к субъективным уже Ключевые слова: брачный практически полностью завершился в нашей стране, а с другой - здесь во многом продолжает рынок, брачность, разводимость, действовать система традиционных брачно-семейных норм и ценностей, что противоречит постбрачное поведение идее о разрушении традиционного брака как социального института.
© Издательский дом ФИНАНСЫ и КРЕДИТ, 2016
разрушаться как социальный институт1. Позже Т. Парсонс объяснил рост разводов экономическими преобразованиями в обществе, приводящими его подсистемы в нестабильность [1], а У. Огборн и М. Нимкофф сформулировали теорию «перехвата» семейных функций другими институтами, что приводит к дезорганизации института семьи [2]. Развод в перечисленных и близких им концепциях получает, как правило, негативную оценку.
Уникальным в этом смысле (из-за положительной
оценки развода) является феминистский подход к изучению семьи, представленный работами С. Бовуар, Л. Абрамс, Дж. Бернард и т.п. Являясь
1 Сорокин П.А. Диспут // Экономист. 1922. № 4-5. С. 277-280.
Исторически первой и при этом достаточно сильной научной школой исследования проблемы развода является традиция изучения данного феномена с позиции его детерминированности внешними факторами. Так, работы П.А. Сорокина первой трети ХХ в. описывают развод как следствие падения семейных устоев: патриархальный брак, потеряв свое религиозное наполнение и общественно-исторические основания в виде экономической несамостоятельности женщин, начинает
* Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда и администрации Волгоградской области в рамках исследовательского проекта № 15-13-34002 (а/В) «Постбрачные практики, структура и функционирование рынка повторных браков в современной России».
открыто идеологическим, он заимствует многие теоретические положения и терминологический аппарат у марксизма. Так, основным теоретическим допущением является понимание брака как способа угнетения женщины. Определение семьи как гетеросексуального союза, заключаемого на всю жизнь в целях рождения детей, признается идеологическим и навязанным женщинам извне. «В современном обществе большинство женщин состоят в браке, были замужем, готовятся к вступлению в брак или страдают от одиночества. Женщину, не состоящую в браке, независимо от того, чувствует ли она себя обездоленной, приемлет ли этот институт или относится к нему равнодушно, мы называем «незамужней», то есть определяем ее по отношению к браку» [3].
Британская исследовательница Л. Абрамс, анализируя изменения в брачных отношениях в XIX в. в странах Западной Европы, указывает на начавшийся переход от патриархального брака с мужским господством и традиционными семейными ценностями к браку договорному, представлявшему собой соглашение супругов относительно количества детей и условий возможного развода. Перспектива замужества становится менее привлекательной для женщин, чем возможный карьерный рост. Но брак «по договоренности» по-прежнему оставался экономической сделкой с минимальным учетом мнения женщины. Такой брак сталкивался с конфликтом ожиданий: женщины хотели партнерских отношений и признания самостоятельности, тогда как мужчины были не готовы отказываться от своей власти в семье.
К середине XIX в. брак по договоренности подвергается критике, в том числе со стороны романтической литературы, предлагающей модель супружеского союза, основанного на любви. Анализируя сведения из личных писем и материалы бракоразводных процессов, Л. Абрамс заключает, что в большинстве случаев брак рассматриваемого периода для всех слоев о б щ е с тв а я в л я л с я э м о ц и о н ал ь н ы м и экономическим партнерством. Как и любые партнерские отношения, брак расторгался, однако в вопросах развода существовал гендерный перекос. Юридическое расторжение брака, разрешенное практически на всей территории Европы (исключая католические Ирландию, Испанию и Италию), выглядело унизительным для женщины. Основной причиной возбуждения бракоразводного процесса со стороны мужчины была измена жены. Супруга, изменившая мужу,
воспринималась как преступница, выступившая против общественного порядка, обвинялась в несоответствии представлениям о добропорядочной жене и хозяйке, в то время как измена со стороны мужа квалифицировалась гораздо менее жестко. Женщины чаще протестовали против самой формы брачных отношений, частью которых было право мужа на физические наказания жены (так называемый «закон большого пальца», разрешавший мужу наказывать супругу палкой не толще большого пальца руки) [4].
В работах, направленных на изучение современного положения женщин, гендерные различия в восприятии брака и развода по-прежнему находятся в центре внимания исследований. Дж. Бернард, в частности, утверждает: в связи с тем, что выгоды от брака для мужчин и женщин неодинаковы, мужчины описывают свой брак как более счастливый, чем его представляют женщины. И точно так же, как существует «его» и «ее» брак, мы имеем дело с «его» и «ее» разводом, который для женщин является освобождением, тогда как для мужчины -потерей. Феминистским направлениям свойственно оценивать развод как достижение в борьбе за гендерное равенство, открывающее возможность для личностного и социального развития женщины. Значительное количество эмпирических исследований, выполненных в русле gender studies, направлено на опровержение представлений о негативном влиянии развода на стабильность социального порядка, рождаемость и социализацию.
В целом в европейских и американских эмпирических исследованиях развода прослеживаются два исследовательских направления: первое - поиск факторов, ведущих к разводу, и второе - выявление супружеских интерпретаций причин, достаточных для развода. Так, на основании анализа статистических данных Национальных лонгитюдных обследований (NLSY) о поколениях 1960-1980 гг. Д. Личер, С. Саус и К. Ллойд заключают, что на уровень разводимости влияет избыток супружеских альтернатив в поколении. Благоприятное состояние постбрачного рынка стимулирует мотивацию к разводу, оказывая влияние в первую очередь на «несчастливые» браки. Например, гендерная асимметрия - скажем, численное преобладание мужчин, создающее благоприятные возможности повторного брака для женщин, будет мотивировать последних на развод, в то время как мужчины, не имеющие супружеских альтернатив, скорее
ориентированы на сохранение существующего брака [5]. У. Уилсон утверждает, что нехватка мужчин с желаемыми экономическими характеристиками, особенно устойчивой профессиональной занятостью, уменьшает доходы женщин от брака и снижает установки на повторное замужество [6].
Одна из первых попыток систематического изучения причин развода была предпринята американским ученым У. Гудом (1948) [7]. Позже динамику причин данного феномена исследовали Дж. Левингер (1963), Г. Китсон и М. Сассмэн (1982) [8, 9]. Основной перечень таких причин концентрировался вокруг следующих категорий: «пренебрежение домом или детьми», «финансовые проблемы», «физическое насилие», «словесные оскорбления», «неверность», «сексуальная несовместимость», «употребление алкоголя», «проблемы с законом», «психологический дискомфорт или личностная несовместимость», «отсутствие любви», и «чрезмерные требования к супругу(е)». Исследователями отмечается постепенное усиление «субъективных» причин, связанных с исчезновением любви, психологическим дискомфортом и т.д. Внимание к субъективным причинам развода связано с усилением позиций исследований на микроуровне. Понимание семьи как малой группы открывает возможности для изучения ситуации развода. Взаимодействие между супругами осуществляется как приспособление индивидуальных линий поведения на основании интерпретаций действий другого. Отсюда вытекает вывод о том, что развод - это следствие интерпретации супругами ситуации в браке как предписывающей расставание. Однако интерпретативные возможности актора ограничиваются институционализированными подсистемами, которые делают развод легитимным в рамках института семьи. Причины развода, являясь следствием интерпретации конкретной ситуации, формулируются супругами как типичные, социально приемлемые именно для настоящего времени и данного, конкретного поколения.
Интерпретация актором проблем собственного брака испытывает влияние других элементов биографической ситуации - установок и убеждений относительно приемлемости развода для себя лично, оценок собственного возраста как предполагающего (или исключающего) возможность повторного брака, равно как и биография распавшегося союза составляет контекст интерпретации будущего брачного поведения. Однако в современной российской
166 http://fin-izdat.r
демографии семьи и брака существует своеобразный методологический «разрыв»: развод и повторный брак чаще концептуализируются вне зависимости друг от друга, исключения составляют биографические исследования и исследования семейного жизненного пути. В связи с этим необходимость комплексных исследований такого рода очевидна. В частности, недостаточно изучены во всей их взаимосвязи и взаимообусловленности объективные факторы, составляющие количественные характеристики рынка повторных браков (социально-демографическая ситуация в конкретном поколении, количество разводов, количество брачных альтернатив и т.п.) и качественные характеристики послеразводного поведения бывших супругов (мотивация к созданию повторного брака или отказу от него, субъективная картина жизненного пути представителей различных возрастных когорт, имеющих опыт расторжения брака и т.д.).
В отечественной науке исследования социально-экономических и демографических аспектов функционирования институтов семьи и брака представлены в основном в работах А.Г. Харчева [10], А.И. Антонова2 [11], В.А. Борисова [12],
A.Б. Синельникова3 [13], В.Н. Архангельского [14],
B.В. Елизарова [15], Е.Н. Новосёловой [16] и др. Брак и семья в трудах перечисленных ученых изучались прежде всего с позиций оценки функциональных следствий деятельности данных социальных институтов в масштабах конкретного общества. Такая методологическая традиция в ее современном виде берет свое начало в концепции структурного функционализма (Т. Парсонс, Р. Мертон [17, 18]) и, как уже отмечалось, по определению предполагает негативную окраску распространения практики разводов, поскольку она оказывает дисфункциональное воздействие на рождаемость, продолжительность жизни, экономическую активность и целый ряд других социально-экономических и демографических процессов.
На протяжении 2015-2016 гг. нами проводилось исследование, направленное на компенсацию имеющегося пробела как в отечественной, так и зарубежной науке в эмпирическом изучении и теоретическом понимании поведения среднестатистического индивида на рынке
2 Антонов А.И. Стратегия фамилистических исследований и политики «семейной приватизации» // Семья в России. 1995. № 1-2. С. 29-51.
3 Синельников А.Б. Развод в зеркале общественного мнения // Семья в России. 2002. № 3. С. 35-46.
повторных браков, а также факторов, его определяющих. Ключевой задачей данного исследования являлось также выявление влияния биографии типичного «неудачного» брака на постбрачное поведение. Под «рынком повторных браков» мы понимаем часть общего брачного рынка, ограниченную выбором не из всех возможных супружеских альтернатив, а только среди лиц, ранее хотя бы один раз уже состоявших в браке и, соответственно, переживших опыт развода. Причем такое ограничение мы относим как к объектам, так и к субъектам брачного выбора, тем более что, как известно, при вступлении в повторный брак разведенные чаще выбирают именно разведенных. Под «браком» в рамках проводимого нами исследования мы понимаем только официально зарегистрированный супружеский союз (в отделе ЗАГС в соответствии с действующим законодательством; сожительства мы в данном случае не рассматриваем), соответственно, и развод должен быть только официальным.
Собственно брачный рынок в строго демографическом смысле - это система соотношений численностей различных групп демографически активного населения. Состояние брачного рынка определяется числом и половозрастной структурой потенциальных
" 4
партнеров в населении данной территории . Термин «рынок» здесь используется в смысле, наиболее близком к беккеровской трактовке данной категории, а именно: это - совокупность отношений, основанных на регулярных обменных операциях между их участниками. Хотя применительно к демографическим процессам такое понимание рынка выходит далеко за пределы чисто экономического, тем не менее, алгоритм и результаты постоянного соотнесения полезности и издержек совершенно идентичны таковым на рынках товаров и услуг. Если полезность для участников обоюдно выше издержек, стороны вступают в брак. Если же хотя бы для одной из них становятся выше издержки (не обязательно материальные - моральные, например), наступает ситуация развода либо она идентифицируется как предписывающая таковой5 [19].
Одним из этапов проводимого исследования выступил массовый анкетный опрос по
4 Демографический энциклопедический словарь / под ред. Д.И. Валентей. М.: Советская энциклопедия, 1985. 608 с.
5 Беккер Г. Выбор партнеров на брачных рынках // THESIS: теория и история экономических и социальных институтов
и систем. 1994. № 6. С. 12-36.
http://fin-izdat.
репрезентативной выборке жителей Волгограда и Волгоградской области, хотя бы однажды уже переживших опыт развода (при этом не важно, состоят они в браке на момент опроса или нет). Объем выборочной совокупности составил 415 чел., тип - случайная многоступенчатая, предельная ошибка выборки не превышает 5%. Основной задачей проведенного опроса было получение статистической модели выбора вариантов брачного поведения в зависимости от социально-демографических характеристик
разведенных, а также параметров распавшегося брака (последнего, если их было несколько). Обработка первичных данных производилась с помощью программы Statistica. По возрасту опрошенные распределяются следующим образом: среднее арифметическое значение - 39,55 года, медиана - 39 лет, мода - 43 года (30 случаев, или 7,23% респондентов), минимум-максимум -20-77 лет, 50%-ный интервал «квартиль-квартиль» - 31-45 лет, 80%-ный интервал «дециль-дециль» -26-56 лет. Графически распределение респондентов по возрасту представлено на рис. 1.
Распределение разведенных по возрасту отражает основные тенденции разводимости в нашей стране как минимум за последние полвека. Поскольку отбор респондентов производился случайным образом, то представительство в выборке разных возрастных групп пропорционально доле разведенных в соответствующих возрастах. Из этого следует, что максимальная доля разведенных наблюдается в возрастах 40-45 лет (рожденные в начале и середине 1970-х гг.), среди предыдущего поколения (45-60 лет, или рожденные с середины 1950-х по конец 1960-х гг.) эта доля в несколько раз ниже, а среди самого старшего поколения (60-75 лет, то есть в основном первое многочисленное послевоенное поколение с еще во многом традиционными брачно-семейными установками) соответствующая доля еще в несколько раз ниже.
Более молодые поколения (по сравнению с 40-45-летними) также в меньшей степени представлены в выборочной совокупности, но не потому, что уровень разводимости среди них начал снижаться, а по той причине, что многие из них просто еще не успели развестись, поскольку «пики» разводимости по стажу в браке чередуются примерно через каждые 10 лет (кроме первого, который приходится на начальные 3-4 года совместной жизни). Именно поэтому вторые по числу разводов - это 30-35-летние, которые находились в браке к моменту его расторжения как раз приблизительно 10 лет (тогда как 40-45-летние -
)ита1/пайопа1/ 167
примерно 20 лет). Респонденты же в возрасте 25 лет плюс-минус 1-2 года состояли в браке к моменту развода в большинстве своем 3-4 года, чем и обусловлено достаточно большое их представительство в выборочной совокупности. Наконец, развод в районе 20 лет - явление достаточно редкое, что и отражает распределение опрошенных по возрасту.
По уровню образования распределение респондентов оказалось следующим:
— неполное среднее - 1 чел. (0,24% опрошенных);
— среднее - 17 (4,10%);
— среднее специальное (профессиональное) -97 (23,37%);
— неоконченное высшее (3 полных курса в вузе) -28 (6,75%);
— высшее (бакалавр) - 70 (16,87%);
— высшее (специалист или магистр) -195 (46,99%);
— ученая степень - 6 (1,45%);
— не указано - 1 (0,24%).
Хорошо заметно, что общий образовательный уровень в выборочной совокупности довольно высокий: высшее образование имеют (включая тех, у кого ученая степень) более 65% опрошенных (16,87 + 46,99 + 1,45), а если прибавить к ним еще и обладающих средним специальным, то получим почти 90% респондентов с профессиональным образованием. В общей же структуре населения в современной России (и Волгоградской области в том числе) доля профессионально образованных людей несколько ниже (особенно с высшим образованием)6, что еще раз подтверждает известный факт: более образованные слои населения чаще разводятся (кроме того, они в среднем имеют и меньше детей). Также отметим, что достаточно малое представительство в выборке лиц с дипломом бакалавра объясняется лишь тем, что указанные дипломы российские вузы стали выдавать относительно недавно, то есть почти все их обладатели - молодые люди, а значит, просто не успели еще массово приобрести опыт расторжения брака.
По доходам обследованные нами разведенные распределяются таким образом:
— до 5 тыс. руб. в мес. - 12 чел. (2,89% опрошенных);
6 Россия в цифрах 2014: краткий стат. сб. М.: Росстат, 2014. С. 101-105.
168 http://fin-izdat.r
— от 5 до 10 тыс. руб. в мес. - 38 (9,16%);
— от 10 до 20 тыс. руб. в мес. - 147 (35,42%);
— от 20 до 30 тыс. руб. в мес. - 114 (27,47%);
— от 30 до 50 тыс. руб. в мес. - 62 (14,94%);
— от 50 до 100 тыс. руб. в мес. - 24 (5,78%);
— более 100 тыс. руб. в мес. - 4 (0,96%);
— не указано - 14 (3,37%).
От респондентов не требовалось указать точную сумму дохода, поскольку, как показывает практика подобных опросов, значительная часть людей избегает ее называть. Если же предлагается выбрать интервал, то это существенно не снижает точность оценки, но при этом позволяет минимизировать количество случаев отказа отвечать на данный вопрос. Если принять в качестве индивидуальных численных значений признака «доход» середины интервалов (то есть исходим из предположения, что внутри интервалов доходы респондентов распределяются более или менее равномерно), то средняя арифметическая взвешенная составит 25 561 руб./мес., что приблизительно соответствует усредненным доходам экономически активного населения Волгоградской области (как следует из данных официальной статистики7, а также других проводимых исследований в регионе)8. Это означает, что, во-первых, у разведенных не падает уровень жизни после расторжения брака, а во-вторых, нельзя сказать, что более обеспеченные слои населения демонстрируют более высокий уровень разводимости.
Подавляющее большинство опрошенных (350 чел., или 84,34%) разводились лишь однажды, 53 чел. (12,77%) - по два раза, представительство других категорий разведенных (разводившихся три или четыре раза, а также не указавших очередность развода) в выборочной совокупности статистически не значимо. Важнейшим параметром распавшегося брака выступает его продолжительность. При этом существенно отличается средняя продолжительность расторгнутого брака у тех, кто развелся в первый и во второй раз. Распределение численных
7 Волгоградская область в цифрах - 2013: краткий стат. сб. Волгоград: Волгоградстат, 2014. С. 72-89.
8 Антоненко В.В. Зависимость дохода от уровня образования экономически активного населения Волгоградской области: статистический анализ
// Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2014. № 37. С. 31-38.
значений продолжительности брака у единожды разведенных составило: средняя арифметическая -7,78 года, медиана - 5 лет, мода - 5 лет (48 случаев, или 13,71% разводившихся один раз), минимум - 0,33 года, максимум - 37 лет, 50%-ный интервал «квартиль-квартиль» - 3-11 лет, 80%-ный интервал «дециль-дециль» - 1,5-17 лет. Эти данные говорят прежде всего о том, что разброс распавшихся первых браков по продолжительности очень велик, хотя и при некоторой концентрации значений ближе к минимальным (на что, в частности, указывает сущес твенное превышение средней арифметической над модой и медианой). Следовательно, нельзя утверждать, что расторжения первых по счету браков концентрируются в каком-то определенном по продолжительности диапазоне. Напротив, вероятность распада первого брака практически не зависит от его продолжительности, разве что чуть больше шансов развестись в первые несколько лет.
Повторно разведенные демонстрируют следующие показатели продолжительности брака: средняя арифметическая - 8,98 года, медиана - 9,5 лет, мода - 10 лет (8 случаев, или 15,09% расторгнувших брак во второй раз), минимум -1 год, максимум - 25 лет, 50%-ный интервал «квартиль-квартиль» - 4-12 лет, 80%-ный интервал «дециль-дециль» - 2-18 лет. Заметно, что средняя продолжительность повторных браков существенно выше по сравнению с первыми (в частности, мода и медиана - вдвое выше) при меньшем общем разбросе значений. Это означает, что вторые браки в целом прочнее первых, одной из причин чего может выступать более ответственный подход к заключению брака во второй раз (в том смысле, что если уж пережившие опыт неудачного брака вступают в него снова, то для этого должны быть веские основания и уверенность в правильности таких действий). Более того, если мы проанализируем у дважды р аз в е д е н н ы х р ас пр е д е л е н ие п о продолжительности их первых браков, то обнаружим, что такая продолжительность в среднем значительно меньше не только по сравнению с их же собственными вторыми браками, но даже и по сравнению с браками тех, кто разводился только один раз.
Б азо в ы е с татистич е с кие по казате ли продолжительности первых браков среди повторно разводившихся оказались следующими: средняя арифметическая - 5,51 года, медиана - 5 лет, мода - 2 года (8 случаев, или 15,09% расторгнувших брак второй раз), минимум - 0,5 года, максимум -
16 лет, 50%-ный интервал «квартиль-квартиль» -2-7,5 года, 80%-ный интервал «дециль-дециль» -1-10 лет. Все это может говорить о том, что вступают в брак во второй раз прежде всего те, кто имел наиболее негативный опыт первого брака (из всех разведенных), поскольку их первые браки самые короткие по продолжительности, либо они быстрее других понимают, что первый брак -неудачный, и стараются быстрее развестись с тем, чтобы было еще время (по возрасту) вступить в брак снова.
Продолжительность первого брака не зависит от уровней образования и дохода, продолжительность второго брака также не зависит от уровня образования, но выявлена средняя по силе обратная корреляция между длительностью второго брака и уровнем дохода разведенных, проявляющаяся в том, что чем выше доход, тем в среднем короче по продолжительности второй брак: численные значения коэффициентов ранговой корреляции Спирмена и Кендалла соответственно составили р ~ -0,51 и т ~ -0,41 при р ~ 0 в обоих случаях. Оценка статистической связи между продолжительностью второго брака и уровнем дохода респондентов проводилась с помощью непараметрических коэффициентов корреляции, поскольку доход в данном случае был измерен по ранговой шкале. Графически рассматриваемая зависимость представлена на рис. 2.
На рис. 2 по вертикальной шкале отображается продолжительность повторного брака (в месяцах), а по горизонтальной - уровень дохода разведенных: 1 - до 5 тыс. руб. в мес., 2 - от 5 до 10 тыс. руб. в мес., 3 - от 10 до 20 тыс. руб. в мес., 4 - от 20 до 30 тыс. руб. в мес., 5 - от 30 до 50 тыс. руб. в мес., 6 - от 50 до 100 тыс. руб. в мес. В поле г р аф и ка о то б р ажае т с я м е д и ан а продолжительности брака для каждой группы дохода, а также 80%-ный интервал «дециль-дециль». Приведенные данные говорят о том, что представители более высокодоходных групп населения в целом более критично относятся к собственному повторному браку и, соответственно, быстрее склонны его расторгнуть, если считают брак неудачным (либо они быстрее приходят к подобному заключению). Такие результаты полностью вписываются в современное научное понимание влияния уровня доходов населения на демографические процессы. В частности, хорошо известно, что более обеспеченные слои населения имеют в среднем и меньше детей, причем это одинаково проявляется и в нашей стране, и за рубежом (так называемый
парадокс обратной связи между уровнем/качеством жизни и детностью семей).
Ключевыми характеристиками распавшегося брака выступает также совпадение либо несовпадение основных социально-демографических характеристик разведенных. В частности, в табл. 1 представлены базовые статистические показатели распределения разведенных супругов по возрастам на момент расторжения ими брака (последнего, если их было несколько). Соответствующий вопрос анкеты был предложен в формулировке «Сколько полных лет на момент расторжения предыдущего брака было вам и супругу(е)?».
Представленные в табл. 1 данные говорят прежде всего о том, что соотношения возрастов разведенных супругов - самые обычные с точки зрения подавляющего большинства жителей нашей страны: мужчина немного старше женщины. Следовательно, нет никаких оснований предполагать, что одним из факторов нестабильности брака может выступать существенное несовпадение возрастов супругов. Более того, в обследованной нами выборочной совокупности случаи, когда разница в возрасте у разведенных супругов составила более 10 лет, единичны, а пары с разницей в 15 лет и более вообще не обнаружены. Это означает, что браки с разницей супругов в возрасте более 15 лет либо практически не встречаются на территории Волгоградской области (поскольку выборка, как уже отмечалось, сформирована случайным образом), либо такие пары крайне редко разводятся (почему и не попали в выборочную совокупность), и в этом случае можно сделать вывод о том, что такие браки намного прочнее «обычных». Последний факт интересен уже сам по себе, но для его подтверждения или опровержения (а если подтвердится, то и для объяснения) требуется проведение отдельного исследования.
Также респондентам был предложен вопрос об уровне образования собственном и супруга(и) на момент расторжения брака (в формулировке, аналогичной предыдущему вопросу). Поскольку уровень образования был измерен по ранговой шкале, то нам были интересны совпадения либо несовпадения разведенных супругов по уровню образования, а в случае несовпадения - то, насколько значительным оно оказалось, на сколько позиций (пунктов) эти уровни отличаются. Например, между средним и средним профессиональным образованием различие всего в один пункт, а между начальным и ученой
степенью - в семь. Соответствующие данные представлены в табл. 2.
Из данных табл. 2 следует, что примерно половина разведенных имели со своим бывшим брачным партнером одинаковый уровень образования, а еще у приблизительно 20% распавшихся пар образовательный уровень различался всего на один пункт. Это означает, что уровень образования, как и возраст, в случае большой его разницы у партнеров не оказывает заметного негативного влияния на прочность брака либо индивиды с такой разницей изначально очень редко вступают в брак друг с другом. Последнее кажется логичным, поскольку уровень образования во многом определяет типичные места работы, отдыха, способы проведения досуга и целый ряд других ключевых сфер жизнедеятельности современного человека. В противном случае среди обследованных нами разведенных было бы гораздо больше пар с существенно различающимся образовательным уровнем. Отметим, что и разная этническая, а также религиозная принадлежность тоже не являются факторами нестабильности брака. Данные о долях случаев совпадений и несовпадений этнической и религиозной принадлежности бывших супругов в выборочной совокупности представлены в табл. 3.
Обращаем внимание, что и сами респонденты не считают совпадение национальности и вероисповедания фактором устойчивости супружеских отношений. В частности, при ответах на вопрос «От чего, на ваш взгляд, зависит стабильность брака?» только 49 чел., или 11,81% опрошенных, выбрали вариант «одинаковая этническая или религиозная принадлежность». Причем такое некритичное отношение к национальности и вероисповеданию супруга(и) не зависит от возраста, уровня образования, дохода респондентов, слабо зависит от пола (мужчины придают чуть большее значение рассматриваемым социально-демографическим характеристикам по сравнению с женщинами) и умеренно зависит лишь от очередности распавшегося брака (дважды разведенные придают еще меньшее значение национальности и вероисповеданию по сравнению с разводившимися только один раз). Наименее значим этот фактор для женщин, расторгнувших брак повторно: среди них вообще не выявлено ни одного случая выбора варианта «одинаковая этническая или религиозная принадлежность» при ответе на указанный выше вопрос.
Самые значимые, по мнению разведенных, факторы стабильности брака оказались следующими (в порядке убывания частоты выбора соответствующего варианта ответа): взаимное уважение супругов - 309 чел. (74,46%); взаимное чувство любви друг к другу - 306 (73,73); супружеская верность - 277 (66,75); взаимная помощь и поддержка - 276 (66,51); наличие общих взглядов и интересов - 265 (63,86); ответственность супругов перед семьей -269 (62,41); терпение, терпимость супругов друг к другу - 238 (57,35%). Все эти факторы не имеют отношения к социально-демографическим характеристикам супругов, более того, почти все они являются субъективными (за исключением, может быть, супружеской верности), поскольку представления о взаимной любви супругов, должной степени уважения, ответственности, помощи и поддержке и т.п. сугубо индивидуальны, и значит, для развода достаточно, чтобы один из супругов просто решил, что другой -безответственный, нетерпимый, не любит, не уважает и т.д., а уже «задним числом», ретроспективно он будет объяснять все действия «противоположной стороны» именно с этих позиций.
На вопрос о том, что могло бы удержать от развода, ответы в порядке убывания значимости распределились следующим образом
(респонденты могли выбирать любое количество вариантов ответа, поэтому сумма превышает 100%):
— устранение причины развода - 155 чел. (37,35%);
— чувство любви друг к другу - 150 (36,14%);
— ничего - 87 (20,96%);
— наличие общих детей - 86 (20,72%);
— материальные соображения - 42 (10,12%);
— затрудняюсь ответить - 37 (8,92%);
— несогласие супруга(и) расторгнуть брак -34 (8,19%);
— боязнь одиночества - 22 (5,30%);
— вмешательство родственников, друзей или знакомых - 20 (4,82%);
— иное - 10 (2,41%);
— религиозные соображения - 8 (1,93%);
http://fin-izdat.r
— боязнь осуждения со стороны окружающих -8 (1,93%).
Следует отметить, что наиболее значимые факторы, способные удержать от развода, тоже в полной мере являются субъективными (как и причины для развода). Даже наличие общих детей (самый значимый из объективных факторов) могло бы удержать от развода только чуть более 20% опрошенных, а материальные соображения (следующий по значимости объективный фактор)
— еще вдвое меньше. Переход от объективных причин для расторжения брака к субъективным вообще считается одним из важнейших отличительных признаков современного общества от традиционного [13]. Кроме того, почти 21% респондентов указали, что их «ничего» не смогло бы удержать от развода, если уж они приняли такое решение.
Еще одной ключевой объективной социально-демографической характеристикой любой группы населения и разведенных в том числе выступает наличие и количество у них детей. По этому признаку обследованные нами распределяются следующим образом:
— не имеют детей - 42 чел. (10,12% опрошенных);
— один ребенок - 196 (47,23%);
— два - 133 (32,05%);
— три - 36 (8,67%);
— пять - 1 (0,24%);
— не указано - 7 (1,69).
Прежде всего важно отметить, что такое распределение разведенных по числу детей достаточно точно соответствует общей структуре детности семей как на территории Волгоградской области, так и по России в целом9. Это означает, что и рассматриваемый объективный признак супружеской пары (наличие и число детей у нее) никак не влияет на прочность брака, и нет никаких оснований предполагать, что чаще распадаются семьи, в которых слишком мало (в том числе отсутствуют) или слишком много детей. По всей видимости, объективные характеристики как самих разведенных, так и их бывших семей практически не имеют никакого отношения к прочности браков и уровню разводимости в современной России. Имеют значение здесь только преобладающие брачно-семейные
9 Россия в цифрах 2014: краткий стат. сб. М.: Росстат, 2014. С. 32-37.
>игпа1/пайопа1/ 171
установки среди демографически активных групп населения и индивидуальные ожидания от каждого конкретного брака. Если брак или брачный партнер не соответствуют личным представлениям о том, какие они должны быть, то принимается решение о разводе, которое впоследствии может быть обосновано самыми разными причинами.
Сами брачно-семейные установки применительно к рассматриваемой в настоящей статье проблематике и, что важно, достаточно специфической категории населения (разведенные) весьма показательно характеризует распределение ответов на вопрос в формулировке «Выберите те утверждения, с которыми вы согласны» (респонденты могут выбрать любое количество вариантов ответа, поэтому сумма превышает 100%):
— брак должен быть один и на всю жизнь -90 чел. (21,69% опрошенных);
— если брак оказался неудачным, то можно и нужно разводиться - 248 (59,76%);
— если первый брак оказался неудачным и закончился разводом, не нужно повторно вступать в брак - 12 (2,89%);
— если первый брак оказался неудачным и закончился разводом, нужно попытаться снова создать семью с другим партнером -252 (60,72%);
— нет ничего плохого в том, что человек состоял в браке несколько раз - 155 (37,35%).
Принципиально важно в распределении частоты выбора перечисленных вариантов то, что отвечали на данный вопрос все до одного разведенные, но при этом далеко не все одобряют разводы, а также серийную моногамию (несколько браков последовательно в течение жизни). В частности, более 21% респондентов считают, что брак должен быть один и на всю жизнь. Это достаточно много, учитывая то, что у 100% опрошенных брак уже точно не на всю жизнь, а у некоторых к тому же еще и не один. Вариант «если брак оказался неудачным, то можно и нужно разводиться» выбрали только около 60% респондентов, что, напротив, очень мало, так как все до одного сами именно таким образом и поступили как минимум по одному разу. Наконец, ничего плохого не видят в том, чтобы вступить в брак несколько раз, лишь примерно треть опрошенных, однако, если именно
первый брак оказался неудачным, то здесь уже одобряют попытку вновь создать семью более 60% респондентов. Все это говорит прежде всего о том, что сами разведенные демонстрируют умеренную степень неодобрения собственного же брачно-семейного поведения, то есть разводы и повторные браки в современной России - это в какой-то степени вынужденная мера, к которой прибегают супруги, когда один из них или оба не видят способа как-то приблизить свой брак к собственным субъективным представлениям о нем независимо от пола, возраста, образования, дохода, наличия/отсутствия детей и т.д.
Таким образом, объективные социально-демографические характеристики как брака в целом (продолжительность, очередность, наличие и число детей в нем, совпадение либо несовпадение возраста, уровня образования, национальности и вероисповедания супругов), так и каждого из супругов в отдельности (пол, возраст, уровни образования, дохода и пр.) не оказывают практически никакого влияния на устойчивость супружеских отношений и прочность брака. Примерно равную вероятность развестись имеют молодые и лица средних возрастов, богатые и бедные, люди с высшим и средним образованием, принадлежащие к одному социальному слою и к разным, состоящие в браке один-два года и много лет, с детьми и без детей и т.д., и т.п.
Только субъективные представления о должном применительно к браку и брачному партнеру, а также степень соответствия/несоответствия того и другого этим сугубо индивидуальным представлениям оказывают решающее влияние на стабильность супружеских отношений среди жителей России. Подобная тенденция уже более 100 лет фиксируется исследователями в большинстве стран Запада, а также на протяжении нескольких десятилетий в нашей стране. Но при этом значительная часть разведенных не одобряют расторжения брака (то есть, по сути, свое собственное брачное поведение), а также серийную моногамию. Следовательно, с одной стороны, переход от объективных причин для развода к субъективным уже практически полностью завершился и в нашей стране, а с другой - здесь во многом продолжает действовать система традиционных брачно-семейных норм и ценностей, что противоречит идее о разрушении традиционного брака как социального института.
Таблица 1
Соотношения возрастов разведенных супругов по базовым статистическим показателям, лет Table 1
The ratio of divorced spouses to baseline statistics, years
Показатель Мужчины Женщины
Респондент Его супруга Респондент Ее супруг
Средняя арифметическая 31,13 30,63 30,4 32,75
Медиана 28,5 28 29 31
Мода 28 27 Множеств. 27
Минимум 20 18 19 20
Максимум 55 57 57 61
Квартиль-квартиль 26-38 25-34 24-35 27-36
Дециль-дециль 23-43 21-44 22-41 24-44
Источник: составлено авторами Source: Authoring
Таблица 2
Соотношения уровней образования разведенных супругов, % Table 2
The ratio of educational levels of divorced spouses, percentage points
Различия в уровнях образования (число пунктов) Мужчины Женщины
0 51,92 47,54
1 21,15 18,03
2 17,31 21,31
3 3,85 6,55
4 1,92 2,62
Не указано 3,85 3,93
Источник: составлено авторами Source: Authoring
Таблица 3
Этническая и религиозная принадлежность разведенных супругов, % Table 3
Ethnic and religious background of divorced spouses, percentage
Соотношение Этническая принадлежность Религиозная принадлежность
Одинаковая 91,54 94,2
Разная 8,46 5,8
Источник: составлено авторами
Source: Authoring
Рисунок 1
Распределение респондентов по возрасту (n = 415) Figure 1
Respondents' age breakdown, n = 415
Источник: составлено авторами Source: Authoring
Рисунок 2
Зависимость продолжительности повторных браков от уровня дохода разведенных (n = 53) Figure 2
Dependence of the continuity of repeated marriages on the divorced spouses' income, n = 53
Источник: составлено авторами Source: Authoring
Список литературы
1. Parsons T., Bales R. Family, Socialization and Interaction Process. London: Routledge and Keganm Paul, 1956. 353 р.
2. Ogburn W., Nimkoff M. Technology and the Changing Family. Boston: Houghton Mifflin, 1955. 329 p.
3. Бовуар С. Второй пол. СПб: Алетейя, 1997. 832 с.
4. Абрамс Л. Формирование европейской женщины новой эпохи 1789-1918. М.: НИУ ВШЭ, 2011. 408 с.
5. Lichter D., McLaughlin D.K., Kephart G., Landry D.J. Race and the Retreat from Marriage: A Shortage of Marriageable Men? // American Sociological Review. 1992. Vol. 57. Iss. 6. P. 781-799.
6. Wilson W. The Truly Disadvantaged: The Inner City, the Underclass, and Public Policy. Chicago: University of Chicago Press, 1987. 287 p.
7. Goode W. Women in Divorce. N.Y.: Free Press, 1956. 380 p.
8. Levinger G. Sources of marital dissatisfaction among applicants for divorce // American Journal of Orthopsychiatry: Mental Health & Social Justice. 1966. Vol. 36. Iss. 5. P. 803-807. doi: 10.1111/j .1939-0025.1966.tb02407.x
9. Kitson G., Sussman M. Marital complaints, demographic characteristics, and symptoms of mental distress in divorce // Journal of Marriage and the Family. 1982. Vol. 44. Р. 87-101.
10. Харчев А.Г. Брак и семья в СССР. М.: Мысль, 1979. 367 с.
11. Антонов А.И. Современные демографические тенденции и аналитические прогнозы, проблемы семейно-демографической политики в социальном государстве // Вестник Московского университета. Сер. Социология и политология. 2010. № 4. С. 134-150.
12. Борисов В.А. Перспективы рождаемости. М.: Статистика, 1976. 248 с.
13. Синельников А.Б. Социально одобряемые причины развода в прошлом и настоящем // Социологические исследования. 1992. № 2. С. 27-38.
14. Архангельский В.Н. Репродуктивное и брачное поведение // Социологические исследования. 2013. № 2. С. 129-136.
15. Елизаров В.В. Семья и семейная политика: 10 лет после Каира // Народонаселение. 2004. № 3. С.46-59.
16. Новосёлова Е.Н. Однополый «брак» - тупиковая ветвь эволюции семьи и общества // Вестник Московского университета. Сер. Социология и политология. 2013. № 4. С. 85-103.
17. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998. 270 с.
18. Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М.: АСТ, Хранитель, 2006. 880 с.
19. Becker G. An Economic Analysis of Fertility. In: Demographic and Economic Change in Developed Countries. N.Y.: Columbia University Press, 1960. P. 209-240.
ISSN 2311-875X (Online) Social Services and Education
ISSN 2073-2872 (Print)
THE CORRELATION OF OBJECTIVE AND SUBJECTIVE REASONS FOR DIVORCE IN CONTEMPORARY RUSSIA: A STATISTICAL ANALYSIS
Georgii V. ANTONOV'% Elena G. LAKTYUKHINAb
a Volgograd State University, Volgograd, Russian Federation [email protected]
b Volgograd State University, Volgograd, Russian Federation [email protected]
• Corresponding author
Article history: Abstract
Received 7 July 2016 Importance The article presents some results of the research into the phenomenon of divorce and
Received in revised form individual strategies people assume after their divorce in contemporary Russia. The research brings
13 August 2016 scientific novelty since post-divorce practices and the remarriage market are poorly elaborated from
Accepted 5 September 2016 conceptual and empirical perspectives.
Objectives The research examines the existing trends in the remarriage market and identifies typical JEL classification: J12 behavior after divorce in Russia today.
Methods We reviewed theoretical concepts of the divorce phenomenon and performed a massive survey among official divorcees of Volgograd and several districts of the Volgograd oblast. We pursued revealing principal socio-demographic characteristics of those who happened to enter the remarriage market, and certain indices of behavior after marriage. Primary data were processed with computer software, methods of descriptive statistics, cross-charts, classical correlation and factor analysis.
Results Subjective and biased aspects were found to have a dramatic effect on the marriage stability, while the impact of objective factors was not almost registered. Here we should mention such objective factors as children, their number, educational level, confession, etc. We also detected pretty clear remarriage attitudes and intentions.
Conclusions and Relevance The considerable part of divorcees does not welcome serial monogamy. Therefore, on the one hand, the Russian people have almost evolved from objective Keywords: marriage market, reasons for divorce towards subjective ones. On the other hand, here we can still see marriage rate, divorce rate, the conventional system of marital and family values and patterns, thus contradicting to the idea of
behavior after divorce the perishing conventional marriage as a social construct.
© Publishing house FINANCE and CREDIT, 2016
Acknowledgments
This article was supported by the Russian Foundation for Humanities and Administration of the Volgograd Oblast, grant No. 15-13-34002 (a/B) After-Divorce Practices, Structure and Processes of the Remarriage Market in Contemporary Russia.
References
1. Parsons T., Bales R. Family, Socialization and Interaction Process. London, Routledge and Keganm Paul, 1956, 353 p.
2. Ogburn W., Nimkoff M. Technology and the Changing Family. Boston, Houghton Mifflin, 1955, 329 p.
3. Beauvoir S. Vtoroipol [Le Deuxième Sexe]. St. Petersburg, Aleteiya Publ., 1997, 832 p.
4. Abrams L. Formirovanie evropeiskoi zhenshchiny novoi epokhi 1789-1918 [The Making of Modern Woman: Europe, 1789-1918]. Moscow, HSE Publ., 2011, 408 p.
5. Lichter D., McLaughlin D.K., Kephart G., Landry D.J. Race and the Retreat from Marriage: A Shortage of Marriageable Men? American Sociological Review, 1992, vol. 57, iss. 6, pp. 781-799.
6. Wilson W. The Truly Disadvantaged: The Inner City, the Underclass, and Public Policy. Chicago, University of Chicago Press, 1987, 287 p.
7. Goode W. Women in Divorce. New York, Free Press, 1956, 380 p.
8. Levinger G. Sources of Marital Dissatisfaction among Applicants for Divorce. American Journal of Orthopsychiatry: Mental Health & Social Justice, 1966, vol. 36, iss. 5, pp. 803-807. doi: 10.1111/j .1939-0025.1966.tb02407.x
9. Kitson G., Sussman M. Marital Complaints, Demographic Characteristics, and Symptoms of Mental Distress in Divorce. Journal of Marriage and the Family, 1982, vol. 44, pp. 87-101.
10. Kharchev A.G. Brak i sem'ya v SSSR [Marriage and family in the USSR]. Moscow, Mysl' Publ., 1979, 367 p.
11. Antonov A.I. [Current demographic trends and analytical forecasts, problems of family and demographic policies in the Social Welfare State]. VestnikMoskovskogo universiteta. Ser. Sotsiologiya i politologiya = Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science, 2010, no. 4, pp. 134-150. (In Russ.)
12. Borisov V.A. Perspektivy rozhdaemosti [The future of the birth rate]. Moscow, Statistika Publ., 1976, 248 p.
13. Sinel'nikov A.B. [Socially acceptable reasons for divorce in the past and present]. Sotsiologicheskie issledovaniya = Sociological Studies, 1992, no. 2, pp. 27-38. (In Russ.)
14. Arkhangel'skii V.N. [Reproductive and marriage behavior]. Sotsiologicheskie issledovaniya = Sociological Studies, 2013, no. 2, pp. 129-136. (In Russ.)
15. Elizarov V.V. [Family and family policies: 10 years after the Cairo Conference]. Narodonaselenie = Population, 2004, no. 3, pp. 46-59. (In Russ.)
16. Novoselova E.N. [Same-sex marriage is a dead-end path for the evolution of family and society]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. Sotsiologiya i politologiya = Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science, 2013, no. 4, pp. 85-103. (In Russ.)
17. Parsons T. Sistema sovremennykh obshchestv [The System of Modern Societies]. Moscow, Aspekt Press Publ., 1998, 270 p.
18. Murton R. Sotsial'naya teoriya i sotsial'naya struktura [Social Theory and Social Structure]. Moscow, AST, Khranitel' Publ., 2006, 880 p.
19. Becker G. An Economic Analysis of Fertility. In: Demographic and Economic Change in Developed Countries. New York, Columbia University Press, 1960, pp. 209-240.
