CC BY
30
УДК 81:39 ББК 81.2-5
М.В. Румянцева
Тюменский государственный медицинский университет
СОМАТИЧЕСКИЙ КУЛЬТУРНЫЙ КОД В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КАРТИНЕ МИРА РУССКИХ И КАЗАХСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
В статье проведен лингвокультурологический анализ сравнительных конструкций с агентами-соматизмами. Сравнительные конструкции отобраны методом сплошной выборки из художественных текстов русских и казахских писателей. Под соматизмами понимается универсальная лексико-семантическая группа объектов номинации функционально значимых частей тела человека, совокупность которых образует соматический код культуры. Познавая мир, человек сравнивает его, прежде всего, со своим телом, что делает мир простым и понятным. У разных народов одни и те же части тела имеют разные ассоциации и символическое значение, это придает соматическому коду культуры этноспецифичность. Исследование показало, что наиболее частотными агентами-соматизмами явились лексемы голова, руки, волосы, кровь. Изучение соматического кода позволяет глубже понять наивную картину мира этносов.
Ключевые слова: лингвокультурология, культурный код, лингвокультурный код, соматизм, соматический код культуры.
M.V. Rumyantseva
Tyumen State Medical University
SOMATIC CULTURAL CODE IN THE ART PICTURE OF THE WORLD OF RUSSIAN AND KAZAKH WRITERS
The article provides a linguistic and cultural analysis of comparative constructions with somatism agents. Comparative constructions were selected by the method of continuous sampling from literary texts of Russian and Kazakh writers. Somatisms are understood as a universal lexico-semantic group of objects for the nomination offunctionally significant parts of the human body, the totality of which forms the somatic code of culture. When a person begins to realizethe world heusually compares it with his body and it makes the world simple and understandable for him. But different nations have different associations and symbolic meaningof the same body parts which makes the somatic code of culture more ethnospecific. The study indicates that the most frequent somatism agents were the lexemes head, hands, hairand blood. The study of the somatic code allows to understand the naive picture of the world of ethnic groups.
Key words: cultural linguistics, cultural code, linguocultural code, somatism, somatic culture code.
Введение
В результате того, что современная наука в рамках антропоцентрической парадигмы повернула свой курс исследований на человека, человеческое тело и все его составляющие стали объектом для исследования, лингвистического в том числе. С точки зрения лингвокультурологов и когнитивистов тело есть некая модель, по которой человек структурирует и концептуализирует мир в процессе его познания. По мнению В. Красных, постигать или «окультуривать» мир человек начал с познания самого себя, перенося знания о себе и строении своего тела на окружающую
действительность [5, с. 233]. Человеку свойственен эгоцентризм, он мыслит себя центром вселенной, по образу и подобию которого в сознании человека выстраивается мир [2, с. 702]. Это явление получило название антропоморфизм. Многие ученые считают, что концептуализация мира по принципу антропоморфизма приводит к формированию новых знаний или к метафорическим концептуальным изменениям знаний уже имеющихся [9, 13]. Параметры тела становятся знаковыми с точки зрения культуры. А это значит, что можно говорить о культурном коде - способе концептуализации мира, который отражает восприятие окружающего мира народом и в то же время навязывает это восприятие, так как является средством оценки и категоризации действительности [3, с. 18-19]. Роль культурного кода может выполнять любая область реальности: животные (зооморфный код), растения (фитоморфный код), мифологические воззрения этноса (мифологический код) и др. Совокупность наименований тела человека в целом и его составляющих частей, а также специфичных для них физических или ментальных характеристик, состояний и действий называют соматическим кодом культуры [3, с. 98-99].
Переход характеристик из одного культурного кода в другой способствует образованию в языке вторичного наименования в виде метафор, метонимий, фразеологизмов, а также метафорических (образных) сравнений. Метафорические сравнения интересны тем, что, сопоставляя разные категории мира, создают новое знание о нем. Сравнения являются неким мерилом уже имеющихся у человека знаний и представлений о мире с системой его этнокультурных ценностей [1, с. 47]. Сравнения вызывают к жизни языковую картину мира, способствуя постижению человеком нового знания в окружающем мире. В процессе познания человек сравнивает всё, что происходит в объективной реальности, прежде всего, с собой, со своим телом, так как реальный мир, описанный с помощью соматического кода, становится простым, понятным, доступным человеку. Таким образом, человек становится не только субъектом, но и объектом (эталоном или агентом) сравнения, т.е. человек здесь - мера всех вещей.
Методы и материалы
В данной статье мы проведем лингвокультурологический анализ сравнительных конструкций, в качестве агента сравнения которых выступают соматизмы. Считается, что соматизмы - это древнейшая универсальная лексико-семантическая группа объектов репрезентации. Однако при более детальном подходе к проблеме выяснилось, что границы термина «соматизм» в современной лингвистике недостаточно точно определены. Как утверждает В.В. Подгорная, при определении «соматизма» возникает вопрос лингвистической или анатомической трактовки рассматриваемого термина [9, с. 16]. Представители лингвистического подхода называют соматизмами наименования только наружных частей тела человека [10, 11, 12]. Приверженцы анатомического подхода причисляют к соматизмам гораздо большее количество наименований. Помимо внешних частей тела это внутренние органы, твердые и мягкие ткани, жидкости, а также названия болезней и других физиологических проявлений организма [14, 15]. Мы в нашем исследовании будем придерживаться анатомической точки зрения и рассматривать в качестве соматизмов самый обширный спектр лексики.
Сравнительные конструкции с категорией соматической лексики были отобраны методом сплошной выборки из произведений художественной литературы русских и казахских писателей ХХ века. Такой анализ, сопровождаемый лингвокультурологи-ческими комментариями, позволил нам частично описать проявление соматического кода культуры в художественном дискурсе, а значит, способствовать пониманию языковой картины мира определенных этносов.
Результаты
Итак, в художественной литературе объектом сравнения часто становится человеческое тело, его части. В казахских текстах это, прежде всего, голова - символ величия, власти. Как известно, организации всего общества казахов представлялась в форме человеческого тела: бас (голова) - это хан (правитель), кол (руки) - батыры (воины), арка (спина) - народ. У М. Ауэзова находим сравнение покрытой снегом горной вершины с головой седого старца: А выше ... над облаками сияла нетронутыми девственными снегами и льдами вершина Ожар. Старая седая голова... (М. Ауэзов. Выстрел на перевале). В казахском сознании горы приобретают человеческий вид, потому что тюрки издревле поклонялись горам. Как сообщают китайские источники, культ гор очень древен в древнетюркской среде. Так, священной у древних тюрок была гора Бодын-Инли, в переводе - «дух-покровитель страны» [7, с. 8]. Сравнения с лексемами нос, глотка дополняют картину головы, вырисовывая человеческое лицо: Выше по течению вода вылетала из-под громадной нависшей скалы, словно из-под гранитного носа, из чудовищной каменной глотки... (М. Ауэзов. Выстрел на перевале).
А вот в представлениях русских писателей с человеческим телом сравнивается дом: крыша - «голова», окна - «глаза», дверь - «рот» и т.д. Как и человеческое тело, дом выполняет охранительную функцию: защищает внутреннее его содержание [6, с. 75]. Ярким примером тому является сравнение И. Бунина: Мне его передний фасад представлялся всегда живым: точно старое лицо глядит из-под огромной шапки впадинами глаз, - окнами с перламутровыми от дождя и солнца стеклами (И. Бунин. Антоновские яблоки). Лексема глаза в качестве агента сравнения встречается для описания человеческого жилища и у А. Чехова: ... крыша на доме зеленая, штукатурка облепилась, а окна маленькие, узенькие, точно прищуренные глаза (А. Чехов. Печенег). В данном примере «прищуренные глаза» дома служат характеристикой его хозяина и свидетельствуют об азиатских корнях последнего. В следующем примере видим сравнение крыльца с носом: ... крыльцо избы, - что нос на лице, с той лишь разницей, что обличье от судьбы зависит, нос не выбираешь по своему хотенью, а крыльцо - от хозяина (В. Личутин. Последний колдун). Лексема брови дополняет образ дома в зимнюю пору: . в пуржистые сумерки, когда каждое бревно заиндевело, поседатело и с водостоков, как старческие брови, свисают козырьки снега... (В. Личутин. Миледи Ротман).
Руки человека (кулак, ладонь, палец, ноготь) очень часто выступают эталоном сравнения и в русских, и в казахских текстах, наверное, как наиболее доступный глазам объект наблюдения. Русские писатели больше видят сходство функций, выполняемых руками человека и объектами внешнего естественного или рукотворного мира: . одуванчик сжал свои лепестки, как всё равно если бы у нас пальцы со стороны ладони были желтые и, сжав в кулак, мы закрыли бы желтое (М. Пришвин. Золотой луг). От этого понцы - две натянутые на рамы сетки - схлопываются и закрывают, как ладони, птичку (М. Пришвин. Щегол-турлукан). А вот казахские авторы благодаря таким сравнениям создают яркие метафорические образы, в которых признаками сравнения становятся форма, цвет, внешнее сходство и др. Вот, например, агентом сравнения выступают вены на натруженной руке батрака. К такому сравнению прибегает М. Ауэзов, описывая горный хребет Назар: Синевато-пегий горб хребта Назар вздулся, как вена на руке батрака, почерневшей от пота (М. Ауэзов. Выстрел на перевале). В культуре, «где «родовое», «семейное» начало стало определяющим мерилом земной жизни как народа, так и отдельного человека» [4, с. 153], одинокий, не имеющий родственников человек сравнивается с отсеченным пальцем (перстом): Разве станет баба уважать
мужчину, одинокого, как перст (А. Кекильбаев. Купы джиды). Все люди, весь мир по ту сторону стены, он один, как отсеченный палец, как вырванный волос (М. Ауэзов. Выстрел на перевале).
Однако чаще руки являют собой эталон меры разных величин: длины, толщины, диаметра предметов. Этот факт подтверждает мысль ученых о том, что части человеческого тела - это та универсальная, всем понятная система мер, которая всегда оказывается у человека «под рукой» [3, с. 80]. Так, чаще всего объекты округлой формы измеряются ладонью: Ромашка величиной с ладонь хлестала по ногам (К. Паустовский. Мещерская сторона). ... на правом бедре зияла размером с ладонь рваная рана (М. Магауин. Шахан-шер). Объекты диаметром поменьше соизмеримы с ногтем: ... продолговатая, в ноготь величиной, голубика зазря осыпалась на могилы (В. Астафьев. Уха на Боганиде). Толщину предмета можно измерить пальцем или всей рукой: ... густые каштановые брови в палец толщиною... (В. Личутин. Миледи Ротман). ... ядовитый цветок лоха с полным сочным стеблем толщиной в человеческую руку ... (К. Паустовский. Жаркое лето).
Примечательно, что с размерами пальца или кулака другие предметы окружающего мира могут соотноситься как в большую, так и в меньшую сторону. Так, в последующих примерах видно, что если рыбка не больше пальца, то она маленькая, а ледяные столбики тоже с палец, но кажутся большими: Он и в самом деле похож на табунную, больше пальца не вырастающую, серенькую цветом, но вкусную рыбку - тугунка (В. Астафьев. Уха на Боганиде). Они (ледяные столбики) большие - величиной с палец (Э. Шим. Речкино имя). То же самое можно сказать и о соматизме кулак. Если это виноград с детский кулак, значит он большой, а если жаворонок такого же размера, значит маленький: Прежде виноград родился - вот какой! - величиною с детский кулак (А. Куприн. Листригоны). Крохотный, с кулачок, жаворонок вспорхнул из-под самых копыт жеребца и растаял в небе (Д. Досжанов. Отрар).
Исследование показало, что зачастую в качестве объекта сравнения выступают не отдельные лексемы-соматизмы, а целые действия-сценарии с их участием. Приведем несколько примеров: . острая скорбь внезапно охватила его, точно кто-то сжал грубой рукой его сердце (А. Куприн. Ночлег). ... в глазах была тупая боль, будто кто-то надавливал на них снаружи пальцами (А. Куприн. В цирке). Старые ветлы ... с молчаливой скорбью подымали вверх свои сухие ветви, как узловатые, иссохшие руки (А. Куприн. Конокрады).
Часто при описании растительного мира авторы прибегают к такому объекту сравнения, как волосы человека. Русским авторам в виде волос (густых, коротких, золотых) представляется трава или хвоя. Так, косьба травы напоминает стрижку густых волос: Стрекочут на лугах косилки, валят цветущую, всю перепутанную траву. Будто густые волосы стригут под нулевку (Э. Шим. Как ловить зайцев). На короткие золотые волосы похожи мягкие тонкие иголки лиственницы: Хвоя лиственницы - тонкая, как короткие золотые волосы, всё время сыпалась сверху, хотя ветра и не было (К. Паустовский. Подпасок). Волосами видятся волнуемые течением воды водоросли: . длинные мохнатые водоросли, как зеленые волосы, волновались по течению. (В. Личутин. Обработно - время свадеб). Казахские авторы в виде волос (густых, длинных, редких, блеклых) представляют такие растения, как ковыль и камыш: Равнина была залита солнцем и покрыта ковылем, похожим на длинные густые волосы (С. Елубаев. Последнее кочевье). ... дремучие камыши Сырдарьи стали редеть и блекнуть, словно волосы на голове старика (Д. Досжанов. У тигра своя тропа). В казахских текстах встречается также лексема космы, с помощью которой
создается эффект неопрятности, растрепанности на сильном ветру: Свежий снег взвивался красно-сиреневыми космами (М. Ауэзов. Выстрел на перевале). В русских текстах находим лексему косы, с помощью которой описываются свисающие в бездну корни деревьев: Мы . сели под деревом, корни которого обнажились и, как длинные косы, висели над бездной (М. Пришвин. Желтая круча). В качестве агента сравнения используется также возрастное изменение цвета волос - седина: . на березах в саду появились желтые пряди, как первая седина у нестарого человека (К. Паустовский. Подарок). Редкая, по весне кое-где пробивающаяся трава у казахских авторов сравнивается с щетинками на безбородом лице: Только кое-где пробивалась травка, точно редкие щетинки на безбородом лице подростка (А. Кекильбаев. Встречный-поперечный).
Реже лексема волос избирается в качестве неожиданного объекта для сравнения тонкого голоса или звука. Такие сравнения находим в русской литературе: . такой тонявый, жалобный ... голосишко вынырнет из сумеречного угла... Звук этот, наверно, не толще человеческого волоса... (В. Личутин. Сон золотой).
Объектами сравнения в исследуемых нами текстах выступают также лексемы, номинирующие внутренние органы и жидкости живого организма (кровь, вены, жилы, кишки, утроба, желудок, скелет). В русских текстах соматизм кровь в качестве эталона сравнения используется в большинстве случаев по признаку цвета. С кровью сравнимо все, что имеет или получает красный или алый цвет: . спелые помидоры, из которых тек красный, как кровь, сок ... (А. Куприн. Белый пудель). А вот по представлениям казахов в этой жидкой красной субстанции заключается вся сила человека: Истекла из парня сила, как кровь из широкой раны (М. Ауэзов. Выстрел на перевале).
Приведенный ниже пример дает еще одно представление о наивной картине мира казахов. Считается, что семьи вступивших в брак людей повязаны и переплетены родством так тесно, как сплетены кишки в утробе человека: . сплелись аулы жениха и невесты, как кишки в животе (М. Ауэзов. Выстрел на перевале). Этот образ еще раз демонстрирует нам значимую роль семьи в жизни казахов.
Со скелетом по обыкновению сравнивается худой, изможденный человек: Я стал похож на скелет своей изможденностью (А. Куприн. Ночная фиалка).
Среди физиологических состояний людей, зафиксированных сравнениями, встречаем сон и смерть. В понимании русского человека состояние сна есть блаженное состояние тишины и покоя: Тихо было в пустом городе, на холодной земле, и казалось, что уснуло всё живое непробудным сном, и нет даже войны (К. Паустовский. Правая рука). Часто со сном русские авторы сравнивают воспоминания о прошлом, о прожитой жизни: Как сон зоревый, встает светлое детство (В. Личутин. Последний колдун). В казахском языковом сознании сон быстротечен, с ним сравнима вся человеческая жизнь: О, эта человеческая жизнь! Пролетает, как сон. Мигнуть не успеешь, а её уже нет, и ты уже старик (С. Елубаев. Последнее кочевье).
В русской и казахской литературе встречаем лексемы, указывающие на физиологическое состояние смерти (смерть, мертвый, неживой, мертвец): Ужасной, как смерть, показалась ему эта старуха в своем убожестве, грязи и изнурении (Ф. Крюков. Сеть мирская). Гигантом-мертвецом видится казахскому автору укрытая белым снежным покрывалом зимняя природа: . весь этот безбрежный пустынный край смахивал на гиганта-мертвеца в белом саване (А. Кекильбаев. Купы джиды).
Заключение
Как показало исследование, в ближайшей перспективе картины мира русских и казахских писателей располагаются представления о человеке как биологическом существе и его теле, которое представлено определенным набором лексем-соматизмов.
В нашем исследовании наиболее частотными агентами-соматизмами явились лексемы голова, руки, волосы, кровь. Реже в качестве агентов сравнения выступают лексемы, номинирующие собой внутренние органы человека (вены, жилы, кишки и др.), а также наименования физиологических состояний (сон, смерть). Таким образом, происходит концептуализация Универсума по аналогии с телом человека. Содержательность соматического кода является универсальной, так как все люди на земле, на каком бы языке они ни говорили, устроены одинаково, их части тела выполняют одни и те же функции, обеспечивая жизнедеятельность организма. В то же время у разных народов одни и те же части тела вызывают разные ассоциации, чувства и эмоции, несут разное символическое значение, что делает соматический код культуры этноспеци-фичным. Изучение соматического кода позволяет глубже понять и описать наивную картину мира того или иного этноса.
Источники
1. Ауэзов М. Племя младое. - Алма-Ата «Жазушы», 1977.
2. Белая аруана. Казахские рассказы. - М: Худож. лит., 1976.
3. Досжанов Д. Серебряный караван: Повести и рассказы. - М.: Худож. лит., 1985.
4. Елубаев С. На свете белом. Повести и рассказы. - М.: Молодая гвардия, 1983.
5. Караван выходит на рассвете: Казахские исторические повести. - Алма-Ата: Жазушы, 1989.
6. Личутин В.В. Последний колдун. - М.: Издательство ИТРК, 2008.
7. Паустовский К. Повести и рассказы. - Л.: Худ. лит-ра, 1985.
8. Пришвин М. Собрание сочинений в 6 т. Том 4. Мои тетрадки. - М:. Худ. литература, 1957.
9. Русская проза первой половины XX века. В 2 т. - М.: Дрофа, 2003.
10. Русская проза второй половины XX века. В 2 т. - М.: Дрофа, 2003.
Список литературы
1. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. «Вертикальный контекст» как филологическая проблема // Вопросы языкознания. 1977, № 3. - С. 47.
2. Гак В.Г. Языковые преобразования. - М.: Языки русской культуры, 1998. - 768 с.
3. Гудков Д.Б., Ковшова М.Л. Телесный код русской культуры: материалы к словарю. - М.: Гнозис, 2007. - 288 с.
4. Каракузова Ж. Культурология: Учебник. - Астана: Фолиант, 2007. - 448 с.
5. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. - М.: Гнозис, 2002. - 284 с.
6. Мазалова Н.Е. Проект выставки «Изба севернорусской знахарки» (Из практики знающих) / Коллекции отдела Европы: Выставочные проекты. Каталоги. Исследования. - СПб.: Изд-во «Наука», 2008. - 214 с.
7. Орынбеков М.С. Генезис религиозности в Казахстане. - Алматы: Дайк-пресс, 2005. - 240 с.
8. Подгорная В.В. «Наивная анатомия» в английской языковой картине мира: дис. ... канд. филол. наук. - Санкт-Петербург, 2016. - 211 с.
9. Подгорная В.В. Телесность в языке // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. № 2 (44). Ч.1. - Тамбов: Грамота. - С. 160-162.
10. Синицына Н.В. Роль соматической лексики в формировании картины мира// Альманах современной науки и образования. 2011. №6. - С. 233-235.
11. Старых О.В. Соматизмы как особый класс слов в лексической системе церковнославянского языка // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия III. Филология. 2011. Вып. 2 (24). - С. 80-85.
12. Щирова В.С. Соматические фразеологизмы немецкого языка в когнитивно-дискурсивном аспекте (на материале периодической печати): Автореф. дисс... к. филол. наук. Тамбов, 2005. - 25 с.
13. Lakoff G., Johnson М. Metaphors We Live by. Chicago; London: University of Chicago Press, 2003. - 276 p.
14. Olza Moreno I. Aspectos de la semántica de las unidades fraseológicas. La fraseología somática metalingüística del español: Tesis Doctorales. Pamplona, 2009. - 579 p.
15. Yu N. Metaphor from Body and Culture // The Cambridge Handbook of Metaphor and Thought / ed. by R. W. Gibbs, Jr. New York: Cambridge University Press, 2008. -Pp. 247-261.
