CC BY
28
DOI: 10.31862/2500-2953-2018-4-50-71
А.А. Герасимова*' **, Е.А. Лютикова*' **' ***
* Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова,
119991 г. Москва, Российская Федерация
** Московский педагогический государственный университет,
119991 г. Москва, Российская Федерация
*** Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина,
117485 г. Москва, Российская Федерация
Согласуемые и субстантивированные прилагательные в русских конструкциях с малыми числительными: экспериментальное исследование1
В статье рассматривается варьирование падежного оформления прилагательного в конструкциях с малыми числительными в русском языке. Предыдущие исследования позволяют предположить, что выбор падежной формы прилагательного определяется структурным статусом именной группы. С помощью двух лингвистических экспериментов показывается, что дистрибуция падежных форм прилагательного в контекстах, в которых количественная конструкция занимает беспадежную позицию, отличается от дистрибуции падежных форм в случае, когда количественная конструкция занимает аргументную позицию и контролирует согласование сказуемого. Хотя результаты экспериментального исследования подтверждают гипотезу о различном структурном статусе именных групп в русском языке, они также показывают, что однозначной корреляции между падежом прилагательного и структурным контекстом нет: в частности, в беспадежной позиции оказываются допустимы обе падежные формы.
Ключевые слова: падеж, согласование, прилагательные, субстантивированные прилагательные, паукальные конструкции, варьирование, лингвистический эксперимент, русский язык.
^ 1 Исследование выполнено в рамках проекта РНФ № 16-18-02003 «Структура значения
1и ее отображение в системе лексических и функциональных категорий русского языка», реализуемого в Московском педагогическом государственном университете.
Rhema. Рема. 2018. № 4 DOI: 10.31862/2500-2953-2018-4-50-71
A. Gerasimova*, **, E. Lyutikova* **, ***
* Lomonosov Moscow State University, Moscow, 119991, Russian Federation ** Moscow Pedagogical State University, Moscow, 119991, Russian Federation *** Pushkin State Russian Language Institute, Moscow, 117485, Russian Federation
Agreeing and substantivized adjectives in Russian paucal constructions: An experimental study2
This paper addresses the issue of case variation in Russian paucal constructions. Previous studies claim that the choice of the case marking on the adjectival constituent depends on the syntactic category of the paucal construction. Using experimental data we show that the distribution of case marking strategies differs for paucal constructions in the quantificational position, where it does not receive structural case, and in the argumental position, where it receives case and agrees with the predicate. Although the experimental data support the hypothesis about the variable status of Russian noun phrase, it also shows the absence of the one-to-one correspondence between case marking and structural context: in particular, in quantificational positions both cases are acceptable.
Key words: case marking, agreement, adjectives, substantivized adjectives, paucal constructions, variation, linguistic experiment, Russian.
1. Падежные и числовые парадоксы в конструкциях с малыми числительными
Русские конструкции с малыми числительными, или паукальные конструкции, часто приводят в качестве примера непоследовательности и непредсказуемости морфосинтаксических правил. Наряду с общим для больших и малых числительных противопоставлением форм
2 The study has been supported by Russian Scientific Foundation (RSF), project #16-18-02003 "Structure of meaning and its mapping into lexical and functional categories of Russian" at Moscow Pedagogical State University.
прямых (номинатива и аккузатива) и косвенных (всех прочих) падежей как управляющих генитивом существительного vs. согласующихся с ним по падежу (увидел пять домов vs. владеет пятью домами), паукальные конструкции демонстрируют целый ряд дополнительных идиосинкразий. А.М. Пешковский пишет: «Существительные3 два, три и четыре в свою очередь резко отличаются от всех других счетных существительных тем, что управляют род. пад. единственного числа (два стола, три стола, четыре стола), тогда как при всех остальных счетных словах употребляется согласно смыслу множественное число (пять столов, сто столов, тысяча столов и т.д.). Единственное число при таких словах, как два, три и четыре, где ясно указана множественность, представляется на первый взгляд очень странным и является характерным примером того, насколько грамматическое мышление может расходиться с логическим» [Пешковский, 1914/1956, с. 438].
Несмотря на известное диахроническое объяснение - форма, в которой стоит существительное, представляет собой именительный падеж двойственного числа - это правило в синхронной системе языка создает значительные описательные сложности: «Странным представляется оно даже и в грамматическом отношении, так как управление ведь никогда не простирается на число управляемого существительного, а только на падеж его. Число у существительного, как мы уже знаем, -категория несинтаксическая. В данном же случае (и это единственный случай этого рода) она оказывается синтаксической, так как не имеет никакого самостоятельного значения, а употребляется исключительно по требованию слов два, три и четыре» [Там же]. Неудивительно, что относительно формальных характеристик существительного в конструкции с малыми числительными нет единого мнения: академическая «Русская грамматика» считает данную форму генитивом единственного числа [Русская грамматика, 1980], однако имеются и альтернативные предложения: генитив «паукального» числа [Pereltsvaig, 2010], «счетная форма» [Зализняк, 1967], «паукальный падеж» ряррароП, 2002], бесчисловой генитив, т.е. генитив «неопределенного» числа [Pesetsky, 2013].
Требование специальной (числовой) формы существительного в конструкциях с малыми числительными нейтрализуется в контексте косвенных падежей: в (1Ь) формальные характеристики компонентов количественной конструкции идентичны при больших и малых числительных.
^ 3 Пешковский относит все числительные, кроме один, к категории существительных;
1 паукальные числительные при этом представляют собой «идеальную помесь между прилагательным и существительным» [Пешковский, 1914/1956, с. 437].
С
(1) а. три стола / пять столов
Ь. с тремя столами / с пятью столами
Дополнительные описательные сложности создает выбор формы адъективных компонентов паукальной конструкции. Во-первых, в контексте прямых падежей прилагательное, в отличие от существительного, всегда выступает в форме множественного числа (увидел три новых дома / целых три гриба / последние три кадра). Во-вторых, прилагательное демонстрирует падежную вариативность. Выбор падежной формы прилагательного, предшествующего числительному, определяется семантико-синтаксическими связями прилагательного: если прилагательное семантически модифицирует числительное и относится к классу преквантификаторов [ВаЬЬу, 1987] - целых, добрых, каких-то три гриба, то оно имеет форму генитива; если же в сфере действия прилагательного находится вся количественная группа, то прилагательное демонстрирует прямой падеж: последние, другие, определенные три кадра. Значительно сложнее определить дистрибуцию двух падежных форм прилагательного, расположенного после числительного. Русская грамматика указывает, что согласуемое прилагательное может принимать форму или родительного, или именительного падежа. «Если в сочетание с числительным входит существительное мужского или среднего рода, то согласуемое прилагательное чаще ставится в форме родительного падежа множественного числа: два знакомых человека, три больших дерева, оба строящихся здания <...> Форма именительного падежа здесь возможна, но она отмечается реже и проявляет тенденцию к ограничению в употреблении: два спасительные маяка (Лермонтов); два дряхлые старичка (Тургенев); два помещичьи дома (Лермонтов); оба проголодавшиеся приятеля (Л. Толстой). Если в сочетание с числительным входит существительное женского рода, то нормальны обе формы прилагательного - и именительный, и родительный падеж: две молодые женщины - две молодых женщины [Русская грамматика, 1980, § 1817].
Субстантивированные прилагательные демонстрируют такие же формальные характеристики, как атрибутивные [Там же, § 1371]. В пау-кальных конструкциях они имеют форму множественного числа (три насекомых, два мороженых), субстантивированные прилагательные женского рода демонстрируют падежную вариативность (две прачечных/прачечные, две вожатых/вожатые).
На выбор между номинативом и генитивом в современном языке, согласно рекомендациям пособий по стилистике, влияют такие внутренние параметры паукальной конструкции, как морфологический разряд
прилагательного, акцентный тип существительного и некоторые другие [Граудина и др., 1976; Голуб, 1997; Розенталь, 1998; Былинский, Розен-таль, 2011]. Так, например, указывается, что если формы именительного падежа множественного числа существительных женского рода отличаются по ударению от формы родительного падежа единственного числа (горы - горы, скалы - скалы), то прилагательное ставится в родительном падеже множественного числа: две высоких горы, две огромных волны, две крупных слезы, две сильных мужских руки. Притяжательные прилагательные на -ин и -ов ставятся в генитиве, а притяжательные прилагательные на -ий, -ья, -ье демонстрируют номинатив: две медвежьи шкуры, две третьи премии.
Впрочем, в [Шкапа, 2011] на материале НКРЯ показано, что эти тенденции не подтверждаются количественными подсчетами. Единственная закономерность, которая отмечается в грамматических справочниках и явно прослеживается как в качественных, так и в количественных исследованиях [Граудина и др., 1976; Franks, Pereltsvaig, 2004; Шкапа, 2011], состоит в том, что при выборе формы номинатива в конструкции с малым числительным невозможно дефолтное предикативное согласование, ср. пример (2) из [Franks, Pereltsvaig, 2004]:
(2) В этом предложении ...
a. пропущены три запятые.
b. 'пропущены три запятых.
c. *пропущено три запятые.
d. пропущено три запятых.
М.В. Шкапа отмечает близкий к стопроцентному характер этой закономерности: «Синтаксически словосочетания с именительным падежом определения как минимум по одному параметру отличаются от словосочетаний с родительным падежом: первые в 97% примеров требуют от глагола формы множественного числа, тогда как вторые в 25% случаев допускают единственное число глагола». Примеров типа (2с) в НКРЯ встретилось всего 5 (один из них приводится в (3)).
(3) Как видно из рисунка, в оптимальном варианте топологии
к первоначальному каркасу присоединено три дополнительные
1 линии («Информационные технологии», № 10, 2003).
и
m Утверждение о связи наличия/отсутствия предикативного согласо-
вания с выбором номинатива/генитива прилагательного в паукальной
1 конструкции мы находим уже в грамматике А.Х. Востокова, где варьирование затрагивает и конструкции с существительными мужского
и среднего рода: «Числительныя два, три, четыре, въ падежЬ имени-тельномъ или винительномъ, когда сочинены съ глаголомъ безлич-нымъ и предшествуютъ существительному, при коемъ находится еще прилагательное, управляютъ родительным падежомъ прилагательнаго только имени, на вопросъ сколько, какихъ? а существительное остается в одномъ падежЬ съ числительнымъ; напр. тхало два Донскихъ казака. Поставлено два большихъ стола. Накрыто двт большихъ скатерти. У него есть четыре дома каменныхъ. Въ томъ домт было три круглыхъ окошка. Вылито полныхъ два ведра. Пройдетъ цтлыхъ три недтли. Но съ глаголомъ личнымъ, на вопросъ кто? что? каюе? прилагательное согласно въ падежЬ съ существительнымъ и съ числительнымъ; напр. Ъхали два Донсюе казака. Поставлены два большie стола. Накрыты двт большiя скатерти. Онъ купилъ четыре дома каменные. Велтлъ сдтлать три круглыя окошка. Пройдутъ цтлыя три недтли» [Восто-ков, 1831, § 127]. Корреляцию генитива с выражением количества отмечает и А.М. Пешковский: «в три красивые коня преобладает качественный оттенок, а в три красивых коня - количественный» [Пешковский, 1914/1956, с. 440]. В [Розенталь, 1998, § 193] указывается, что «на выбор формы определения может оказать влияние форма сказуемого; ср.: Разыграны три золотые медали. - Разыграно три золотых медали»; то же верно и для выбора формы субстантивированного прилагательного: Были зафиксированы две ничьи. - Было зафиксировано две ничьих.
Еще одно наблюдение, связанное с влиянием внешнего синтаксического контекста на выбор формы прилагательного, касается предпочтения формы генитива в предложной конструкции. В [Розенталь, 1998; Былинский, Розенталь, 2011] отмечается, что в контексте некоторых предлогов (например, дистрибутивного предлога по) предпочтительна форма генитива: по две чайных ложки. Поиск в НКРЯ, на первый взгляд, не подтверждает этой закономерности: из 150 конструкций, имеющих форму «по + два/три/четыре в форме именительного или винительного падежа + прилагательное в форме множественного числа + существительное женского рода»4, 85 содержат прилагательное в номинативе и 65 - в генитиве (табл. 1). Тем не менее, сравнение распределения форм прилагательных в контексте дистрибутивного предлога по и направительного предлога на позволяет говорить о том, что предлог по благоприятствует появлению генитива (критерий хи-квадрат, p < 0,001): из первых 152 полученных при поиске контекстов для направительно- н го на 127 содержат прилагательное в номинативе и 25 - в генитиве. m
4 Поисковый запрос: по на расстоянии 1 от два|три|четыре (nom | acc) на расстоянии 1 от A, pl на расстоянии 1 от S, f.
Таблица 1
Распределение падежных форм прилагательного в предложных паукальных конструкциях с существительными женского рода (НКРЯ)
Номинатив (большие) Генитив (больших) Всего
по дистрибутивное: по две/три/четыре ... ложки 85 65 150 (вся релевантная выдача)
на направительное: на две/три/четыре ... группы 127 25 152 (релевантная выдача с первых 16 страниц)
Определить влияние предложных контекстов на дистрибуцию падежных форм субстантивированных прилагательных женского рода по корпусу проблематично: соответствующие конструкции (по две вожатых/ вожатые) в НКРЯ практически не встречаются.
2. Падежная форма прилагательного и падеж количественной группы
В работах А.М. Перельцвайг и Е.А. Лютиковой развивается гипотеза о вариативном структурном статусе русских именных групп [Pereltsvaig, 2006, 2007; Franks, Pereltsvaig, 2004; Лютикова, 2010, 2015, 2018; Люти-кова, Перельцвайг, 2015]. В частности, предполагается, что, наряду с именными группами полной структуры, представляющими собой группу определителя (DP), в русском языке представлены и именные конструкции малой структуры (Small Nomináis), среди которых, в частности, группы лексического существительного (NP) и группы числа (QP).
В [Pereltsvaig, 2006] исследуется противопоставление DP и QP в одинаковых синтаксических позициях. Вопреки тезису Лонгобарди о заполнении аргументных позиций исключительно именными составляющими категории DP [Longobardi, 1994], в русском языке именные группы, меньшие, чем DP, возможны как минимум в двух аргументных позициях - подлежащего и прямого дополнения. Особенно показательно сопоставление ^ в позиции подлежащего контролирующих и не контролирующих преди-н кативное согласование количественных групп, которые Перельцвайг ассо-m циирует, соответственно, с DP и QP (4a-b). Основанием для такой ассоциации может послужить тот факт, что в присутствии элементов левой
1 периферии (например, указательных местоимений) слева от числительного предикативное согласование становится обязательным (4c).
(4) a. [dp[qP Пять хирургов]] оперировали Джеймса Бонда.
b. [qP Пять хирургов] оперировало Джеймса Бонда.
c. [DP Эти [qP пять хирургов]] оперировали / *оперировало Джеймса Бонда.
DP и QP в позиции подлежащего отличает целый набор семантических и синтаксических параметров. Так, QP, в отличие от DP, не могут иметь сферы действия более широкой, чем поверхностная (т.е. соответствующая их линейной позиции), специфической или партитивной интерпретации. С грамматической точки зрения QP ведут себя не вполне «как аргументы» - в частности, они не могут контролировать анафору и PRO в актантных и целевых инфинитивных оборотах, а также в деепричастных оборотах и малых клаузах, ср., например, (5):
(5) а. Пять бандитов лежали на земле [PRO убитые].
b. *Пять бандитов лежало на земле [PRO убитые].
Те же семантические и синтаксические особенности обнаруживают и QP-дополнения при глаголах с кумулятивным префиксом на-. Это значит, что семантико-синтаксическое своеобразие не вызывающих предикативного согласования подлежащих связано не с их позицией (как, например, у предглагольных vs. заглагольных подлежащих в испанском языке или у дополнений внутри и вне глагольной группы во французском языке), а с их собственной природой. Следовательно, составляющая пять бандитов в (5а) отличается от составляющей пять бандитов в (5b).
Сравнение примеров (4b-c) указывает направление, в котором можно продолжать поиски объяснения корреляции падежа согласуемого или субстантивированного прилагательного с предикативным согласованием (2a-d). Естественно предположить, что в (4b) сказуемое не согласуется с подлежащим, а происходит означивание признаков лица, числа и рода по умолчанию5. Учитывая существующую во многих языках, в том числе и русском, связь между предикативным согласованием и получением падежа подлежащим, можно задаться вопросом, какой падеж имеет подлежащее в (4b). Традиционная грамматика считает, что этот падеж именительный, однако, как мы видим в (4c), появление в именной группе любых преквантификаторов, сигнализирующих
5 Альтернативный вариант анализа, в соответствии с которым QP пять бандитов имеет признаки 3 лица единственного числа и среднего рода, должен быть отвергнут, поскольку при сочинении двух QP образующаяся конструкция по-прежнему способна сочетаться со сказуемым с признаком единственного числа (Пять бандитов и шесть полицейских лежало на земле), что невозможно при сочинении именных групп, обладающих признаком числа (Маша и Даша лежали / * лежала на земле).
К.
и
CD
об именительном падеже, исключает возможность дефолтного предикативного согласования. Остается заключить, что QP в (4с) является беспадежной.
Если предикативное согласование означает наличие DP, то парадигма в (2а^) показывает, что номинатив прилагательного возможен только в DP. Следовательно, он сигнализирует о наличии структурного падежа и отличает падежную форму номинатива от беспадежной6:
(6) В этом предложении ...
a. пропущены [рр [^ три запятые]].
b. 'пропущены [рр [ср три запятых]].
c. *пропущено [рр [ср три запятые]].
d. пропущено [ср три запятых].
Таким образом, в русской паукальной конструкции падеж согласуемого прилагательного с существительным женского рода или падеж субстантивированного прилагательного женского рода может служить внутренней диагностикой структурного статуса именной группы (рр^р) и наличия у нее структурного падежа.
Гипотеза об отсутствии синтаксического падежа у QP имеет интересные следствия для анализа конструкций с «исчезающей одушевленностью», таких как в (7):
(7) а. принял на два пациента / *двух пациентов больше
b. стоял через три человека / *трех человек от меня
c. заплатил за жену два барана / *двух баранов
d. численность составляет четыре ребенка / *четырех детей
e. в каждый отряд назначили по два вожатых / *двух вожатых
Примеры в (7а^) с синтаксической точки зрения объединяет то, что предлоги и глаголы в них обычно приписывают своим дополнениям аккузатив (принял на одного пациента больше), однако, если их дополнением оказывается конструкция с малым числительным, различающая «одушевленный» и «неодушевленный» аккузатив в других употреблениях (увидел три картины, но увидел трех девочек), в контексте данных лексем одушевленность не реализуется, и мы наблюдаем форму
со 6 Заметим, что Д. Песецкий также увязывает номинатив прилагательного с наличием
Ц D и приписыванием признака Dnom именной группе [Pesetsky, 2013]. У Песецкого за аль-
^ тернацию отвечает факультативный характер Quant-to-D передвижения в случае, если
1паукальное числительное (вернее, морфема паукального числа) перед этим передвинулось в Quant.
не генитива, а номинатива, как у неодушевленных именных групп [Яаррарой, 2003]. К этим предлогам и глаголам примыкает дистрибутивный предлог по, который также присоединяет количественную конструкцию с малым числительным в форме, которая может интерпретироваться как номинатив или неодушевленный аккузатив [Harves, 2002, 2003].
С семантической точки зрения выражения, заполняющие аргументную позицию этих предлогов и глаголов, нереферентны и выражают идею количества. И.А. Мельчук [Мельчук, 1980, 1985] объединяет такие предлоги, послелоги и глаголы при помощи особого синтаксического признака «колич(ественный)» и постулирует в таких конструкциях «обязательное рассогласование S и N по одушевленности» (полные списки этих единиц см. в работах [Мельчук, 1980, 1985; Микаэлян, 2012; Mikaelian, 2013]). Связь такого рассогласования и количественного (измерительного) значения конструкции, однако, при таком подходе необъяснима.
Если же гипотеза о допустимости беспадежных аргументных составляющих в русском языке верна, то мы получаем возможность объяснить связь между значением и формой конструкций в (7). Оперируя ярлыками фразовой структуры, можно сказать, что перечисленные вершины избирательны в отношении категориального статуса своего аргумента и имеют тенденцию соединяться с РР. Поскольку рР не обладает синтаксическим признаком падежа, она остается беспадежной. С морфологической точки зрения она выглядит как номинативная, однако это такая же беспадежная составляющая, как РР в (4Ь). Таким образом, конструкции с «исчезающей одушевленностью» на самом деле следует анализировать как конструкции с «исчезающим падежом».
Возвращаясь к обсуждавшимся в разд. 1 внешним контекстам, благоприятствующим выбору генитива прилагательного в паукальных конструкциях, заметим, что приводимые в справочных пособиях примеры с предложными группами включают как раз те предлоги, которые имеют количественное значение. Можно предположить, что дистрибуция падежных форм прилагательного в количественной конструкции, занимающей позицию подлежащего в предложении с дефолтными признаками сказуемого, и дистрибуция падежных форм прилагательного в количественной конструкции, занимающей позицию дополнения «количественного» предлога, будут одинаковы и при этом отличны от дистрибуции падежных форм прилагательного в количественной конструкции, занимающей позицию подлежащего в предложении с согласуемым сказуемым. н
Для проверки этого предположения и для уточнения данных о мор- т фосинтаксических характеристиках субстантивированных прилагательных в паукальной конструкции была проведена серия лингвистических экспериментов, описание которых предлагается в следующем разделе. 59
3. Экспериментальное исследование
Чтобы установить, какие параметры определяют выбор падежа прилагательного в паукальных конструкциях, было проведено два лингвистических эксперимента. Мы использовали две методики: дополнение предложения путем раскрытия скобок и методику извлечения суждений о приемлемости предложений.
В первом эксперименте мы исходили из предположения о том, что, когда респондент ставит конструкцию в падеж при выполнении экспериментального задания, он руководствуется теми же принципами, что и при самостоятельном порождении конструкции в устной речи. Основная критика методик дополнения предложения связана с тем, что при выполнении задания респондент оценивает вероятность того или иного варианта из ограниченного множества альтернатив. Другими словами, он оценивает приемлемость варианта в конкретных условиях [Stowe, Kaan, 2006]. Сторонники этой позиции утверждают, что такая оценка приемлемости не сопоставима с тем выбором, который респондент делает в ситуации общения. Однако в нашем случае задание было сформулировано таким образом, что возможный ответ респондента не ограничивался изучаемой конструкцией. В результате мы получили данные о частотном распределении номинатива и генитива для прилагательных в различных контекстах. Во втором эксперименте мы собирали оценки приемлемости для двух стратегий падежного маркирования. Таким образом, использование двух методик позволило нам получить данные как о порождении, так и о понимании конструкции.
В экспериментах мы исследовали падежное маркирование субстантивированных прилагательных женского рода, а также прилагательных, согласуемых с существительными женского рода. Список субстантивированных существительных был составлен на основании обратного словаря А.А. Зализняка [Зализняк, 1977] и был сбалансирован по частотности. Поскольку одушевленных субстантивированных существительных, которые употребляются только в женском роде, ограниченное количество (горничная, новобрачная), мы также использовали субстантивированные прилагательные, которые могут выступать в мужском роде 2 (знакомая, дежурная, служащая, ведущая). При этом мы исключили 5 из рассмотрения субстантивированные прилагательные - наименования ш животных (гончая, борзая и т.п.), поскольку они отличаются от наиме-1 нований людей в типологическом плане. И существительные, и субстан-
1тивированные прилагательные были сбалансированы по одушевленности. В экспериментах мы использовали следующие неодушевленные
субстантивированные прилагательные: закусочная, прачечная, ванная, запятая, кондитерская, гостиная.
Нас интересовало падежное маркирование прилагательных в конструкциях с малыми числительными в трех контекстах: аргументная позиция, в которой конструкция с малым числительным контролирует предикативное согласование (контекст DP); беспадежные позиции, а именно контекст с дефолтным предикативным согласованием (контекст QP) и контексты конструкций с «исчезающей одушевленностью»: дистрибутивного предлога по и сравнительного предлога на (контекст PP). Кроме того, мы контролировали параметр одушевленности существительного или субстантивированного прилагательного. Таким образом, в эксперименте было три фактора (тип прилагательного, контекст, одушевленность), 12 экспериментальных условий. Всего было составлено 24 стимульных предложения, по два предложения на условие. Все предложения были сбалансированы по длине.
В первом эксперименте респондентам были представлены предложения, в которых на месте конструкций с малыми числительными в скобках было число (от 2 до 4) и прилагательное с существительным или субстантивированное прилагательное в единственном числе. Единственное число прилагательного было выбрано, чтобы избежать эффекта прай-минга номинатива, который мог бы возникнуть в ситуации множественного числа. Поскольку в эксперименте на порождение мы не ограничивали интерпретацию числа, респонденты могли использовать в своих ответах собирательные числительные (напр., четверо дежурных, двое новобрачных). Отметим, что экспериментальное задание было составлено таким образом, чтобы в тех случаях, когда допускается использование субстантивированного прилагательного в мужском роде, респонденту было понятно, что требуется использовать женский род. Примеры стимульных предложений для двух типов прилагательных и различных контекстов представлены в (8)-(10):
(8) Контекст DP
a. (3, ведущая) приняли участие в благотворительном марафоне
b. (4, веселая подружка) на задней парте обсуждали планы на выходные.
(9) Контекст PP
a. В этом году в общежитии работает на (3, дежурная) больше, чем в прошлом.
b. На сцене было на (2, греческая богиня) больше, чем в пьесе.
(10) Контекст QP
a. На интервью для новостного сюжета было приглашено сразу (4, служащая).
b. На афише нового спектакля было нарисовано (2, прекрасная женщина).
Во втором эксперименте респондентам предлагалось оценить предложения с конструкциями с малыми числительными, в которых прилагательные стояли в номинативе или в генитиве, по шкале Ликерта от 1 до 5. Относительно предыдущего эксперимента набор условий увеличился в два раза за счет добавления фактора падежа. В эксперименте использовались все предложения из первого эксперимента, а также 24 предложения, составленные дополнительно.
В эксперименте на порождение приняло участие 106 респондентов (средний возраст: 21 год, минимальный - 15 лет, максимальный -49 лет; 82 женщины и 24 мужчины). В эксперименте на оценку приемлемости участвовало 57 респондентов - участников первого эксперимента (средний возраст: 21 год, минимальный - 17 лет, максимальный -37 лет; 43 женщины и 14 мужчин).
Результаты эксперимента на порождение показывают, что в аргументной позиции (контекст DP) прилагательные значимо чаще кодируются номинативом; в беспадежной позиции (контексты QP и PP) субстантивированные прилагательные допускают оба варианта, а согласуемые прилагательные кодируются преимущественно генитивом (для оценки различий использовался критерий хи-квадрат, p < 0,01) (рис. 1, 2). Другими словами, получается, что при дефолтном предикативном согласовании (QP) выбор формы номинатива с малым числительным оказывается допустимым (пропущено три запятые). Интересно, что такие результаты расходятся с результатами предыдущих исследований [Franks, Pereltsvaig, 2004; Шкапа, 2011]. Одушевленность влияет на выбор падежа только в контексте PP: неодушевленное субстантивированное прилагательное увеличивает вероятность маркирования номинативом (точный критерий Фишера, p < 0,01) (рис. 2). го При анализе результатов второго эксперимента были использованы
н нормализованные оценки приемлемости (рис. 3, 4). Ответы респонден-§ тов по-разному распределяются на шкале оценок приемлемости: напри-1 мер, некоторые респонденты могут последовательно избегать крайних
1 оценок, другие могут никогда не выбирать среднее значение. Чтобы избежать влияния шкалы каждого конкретного респондента, все ответы
были приведены к нормальной форме (z-score transformed). Нормализованная оценка вычисляется как разница текущей оценки и средней оценки по всем ответам респондента, деленная на стандартное отклонение для всех оценок респондента.
%
80 60 40 20 0
31,98
DP
53,97
PP
■ NOM □ GEN
46,47
QP
Рис. 1. Частотное распределение номинатива и генитива для субстантивированных прилагательных в паукальных конструкциях
80 60 40 20
■ NOM □ GEN
59,07 62,41
39,38 40,93 ■
■
DP
PP
QP
Рис. 2. Частотное распределение номинатива и генитива для прилагательных, модифицирующих существительные женского рода, в паукальных конструкциях
Согласно результатам эксперимента на извлечение суждений, в аргументной позиции (ЭР) номинатив оценивается как значимо более приемлемый вариант, нежели генитив (/-критерий Стьюдента, р < 0,01). В беспадежных позициях (РР и РР) оценки номинатива и генитива значимо не отличаются. Таким образом, в контекстах РР и РР для несубстантивированных прилагательных результаты двух экспериментов не совпадают. При порождении использовался преимущественно генитив; в то же время при оценке оба варианта оказались допустимыми, хотя для оценок номинатива в контексте РР отмечается большое значение дисперсии.
ISSN 2500-2953 _)
1,5
Рис. 3. Средние нормализованные оценки приемлемости
номинатива и генитива для субстантивированных прилагательных в паукальных конструкциях
Рис. 4. Средние нормализованные оценки приемлемости номинатива и генитива для прилагательных, модифицирующих существительные женского рода, в паукальных конструкциях
Отметим, что номинатив прилагательного оказывается наиболее приемлемым в аргументной позиции (контекст DP). Генитив оказывается наиболее приемлемым в контекстах с исчезающей одушевленностью (контекст PP). Заметим также, что в целом предложения с контекстом QP оцениваются как менее приемлемые по сравнению с предложениями с контекстом PP. Можно предположить, что это связано с лицензированием дефолтного предикативного согласования в этом контексте. Если рассматривать дефолтное согласование как не увенчавшуюся успехом попытку согласования (failed agreement, [Preminger, 2014]), то снижение оценок может быть следствием дополнительной нагрузки на когнитивную систему, связанной с необходимостью реанализа формы сказуемого как дефолтной, а не согласуемой.
Интересно, что в контекстах с «исчезающей одушевленностью» (контексты PP) одушевленность реализуется в 20% ответов в предложениях с дистрибутивном по и в 3,6% ответов в предложениях со сравнительным на: встретили на двух новобрачных больше, работает на четырех дежурных меньше, на четырех/четыре старательных учениц, на двух/две греческих богинь, посадил по три деревенских девчушек, встречал по две избалованных принцесс.
Поскольку обнаружилось несовпадение результатов двух экспериментов, мы решили оценить последовательность респондентов в двух экспериментах относительно экспериментальных условий. Чтобы оценить последовательность респондентов, мы учитывали следующие данные:
а) какой вариант респондент использовал в первом эксперименте (номинатив, генитив или нечто другое);
б) какой из двух вариантов респондент в среднем оценил как более приемлемый.
Оказалось, что респонденты непоследовательны в выборе падежного маркирования в эксперименте на порождение и выставлении оценок соответствующим вариантам (табл. 2). В частности, лишь в 39% случаев один и тот же вариант был использован при порождении и оценен как наиболее приемлемый.
Примечательно, что эксперимент на порождение допускал большую вариативность, чем эксперимент на оценку приемлемости. Тем не менее, расхождение в результатах, которое мы наблюдаем для прилагательных, модифицирующих существительные женского рода в кон- н текстах PP и QP, имеет обратную направленность: в эксперименте m на порождение предпочтение отдается одному варианту, а в эксперименте с извлечением суждений оценки для двух вариантов оказываются статистически неразличимы.
Таблица 2
Последовательность респондентов в двух экспериментах
Стратегия А. Вариант, используемый при порождении, оценивается как наиболее приемлемый 39%
Стратегия Б. В одном эксперименте используются/оцениваются как приемлемые обе альтернативы, в другом эксперименте предпочтение отдается какому-то одному варианту 37%
Оба варианта использованы при порождении 23%
Оба варианта равно приемлемы 14%
Стратегия В. В двух экспериментах предпочитаются различные варианты. 24%
4. Выводы
Итак, с помощью двух лингвистических экспериментов мы исследовали зависимость падежной вариативности прилагательного в паукаль-ной конструкции от синтаксического контекста. Поскольку в русском языке именные группы обладают вариативным структурным статусом, мы рассмотрели три контекста, в которых реализуется противопоставление именных групп полной и малой структуры. Мы предположили, что дистрибуция падежных форм прилагательного будет сходной в количественных конструкциях при дефолтном предикативном согласовании (ОР) и в предложных конструкциях с «исчезающей одушевленностью» (РР), т.е. контекстах, в которых паукальная конструкция занимает беспадежную позицию. Кроме того, мы предположили, что дистрибуция падежных форм прилагательного в двух названных случаях будет отлична от дистрибуции падежных форм в аргументной позиции с согласуемым сказуемым (ЭР).
Экспериментальное исследование подтвердило наши предположения. Эксперимент на порождение показал, что частотное распределение вариантов значимо отличается для контекста ЭР и контекстов ОР и РР: если в первом случае преобладает употребление номинатива, то в двух других контекстах для согласуемых прилагательных чаще ка используется генитив, а для субстантивированных прилагательных н альтернативы оказываются равновероятными. Результаты эксперимен-виг та по извлечению суждений также демонстрируют противопоставле-1 ние контекстов: в контексте ЭР предпочтение отдается номинативу,
1в то время как в контекстах ОР и РР падежные формы получают равные оценки приемлемости.
Полученные результаты не совпадают с данными корпусных исследований. В частности, наши данные показывают, что форма номинатива прилагательного оказывается допустима при дефолтном предикативном согласовании. Таким образом, мы можем критически оценить тезис о том, что падежная форма прилагательного могла бы служить диагностикой наличия у именной группы структурного падежа. Связь между падежной формой и контекстом оказывается не столь тривиальной: контексты с дефолтным предикативным согласованием, в которых именная группа находится в беспадежной позиции и имеет малую структуру, допускают как генитив, так и номинатив прилагательного.
В части предыдущих исследований также предполагалось, что на выбор между двумя падежными формами согласуемого прилагательного влияет акцентный тип существительного. В экспериментальном исследовании мы использовали только существительные с неподвижным ударением на одном и том же слоге основы (напр. ученица, девушка, ошибка, дорога). Заметим, что постоянство акцентного типа существительных не исключило вариативность падежных форм прилагательных.
Кроме того, подтвердилось предположение об особом статусе именной группы в контексте «количественных» предлогов - дистрибутивного по и сравнительного на. Результаты эксперимента показали, что распределение падежных форм и оценки их приемлемости при дистрибутивном предлоге по и сравнительном предлоге на значимо не отличаются.
Важно отметить, что хотя грамматики предсказывают, что грамматическое поведение субстантивированных прилагательных не отличается от поведения атрибутивных прилагательных в паукальных конструкциях, результаты эксперимента показывают, что это не так. В частности, отличия наблюдаются в беспадежных позициях (РР и QP) в эксперименте на порождение: в случае прилагательных, согласуемых с существительными женского рода, носители чаще использовали генитивную форму, в то время как в случае субстантивированных прилагательных два падежа встречаются с равной частотой. Это наблюдение, несомненно, будет востребовано как одна из возможных диагностик лексикали-зации субстантивированных прилагательных.
Наконец, в рамках экспериментального исследования мы столкнулись с интересной методологической проблемой, которая касается н сопоставления результатов двух экспериментальных методик. Оказа- т лось, что результаты двух экспериментов не совпадают для согласуемых прилагательных в паукальных конструкциях в беспадежных позициях ^Р и РР). Поскольку мы предполагаем, что и при порождении
языкового выражения, и при вынесении суждения носитель оперирует одним и тем же множеством грамматических ограничений, подобное несовпадение результатов двух методик может свидетельствовать о происходящих в языке изменениях.
При вынесении суждения о приемлемости у респондента, помимо языковых когнитивных механизмов, задействуются когнитивные механизмы, отвечающие за осознание собственной реакции на предложение и проекцию этой реакции на некоторую шкалу. В связи с этим процесс вынесения суждения может быть более контролируемым, чем порождение языковых выражений. Хотя мы не обладаем достаточными диахроническими данными, можем предположить, что генитив постепенно становится более употребительным для согласуемых прилагательных, но этот факт пока не осознается носителями языка. Такое направление изменений не является обязательным, но оно соответствует общему поведенческому принципу экономии: наличие в языковой системе нескольких конкурирующих вариантов требует больше ресурсов, чем существование единственного способа выражения значения.
Библиографический список / References
Былинский, Розенталь, 2011 - Былинский К.И., Розенталь Д.Э. Литературное редактирование: Учеб. пособие. 3-е изд., испр. и доп. М., 2011. [Bylinskii K.I., Rozental' D.E. Literaturnoe redaktirovanie [Standard correction]. Study guide. 3rd ed. Moscow, 2011.]
Востоков, 1831 - Востоков А.Х. Русская грамматика Александра Восто-кова: по начерташю его же сокращенной Грамматики полнее изложенная. СПб., 1831. [Vostokov A. Kh. Russkaya grammatika Aleksandra Vostokova: po nachertaniyu ego zhe sokrashchennoi Grammatiki polnee izlozhennaya [Russian grammar by Aleksander Vostokov: based on his concise grammar, its more complete presentation]. Saint-Petersburg, 1831.]
Голуб, 1997 - Голуб И.Б. Стилистика русского языка: Учеб. пособие. М., 1997. [Golub I.B. Stilistika russkogo yazyka [Stylistics of Russian language]. Study guide. Moscow, 1997.]
Зализняк, 1967 - Зализняк А.А. Русское именное словоизменение. М., 1967. [Zaliznyak A.A. Russkoe imennoe slovoizmenenie [Russian nominal inflection]. Moscow, 1967.]
Зализняк, 1977 - Зализняк А.А. Обратный (инверсионный) словарь русского го языка. М., 1977. [Zaliznyak A.A. Obratnyi (inversionnyi) slovar' russkogo yazyka s [Reversed dictionary of Russian language]. Moscow, 1977.]
Лютикова, 2010 - Лютикова Е.А. К вопросу о категориальном стату-^ се именных групп в русском языке // Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. 2010. № 6. С. 36-77. [Lyutikova E.A. Towards the question
Iof categorial status of noun groups in Russian. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 9. Filologiya. 2010. No 6. Pp. 36-76.]
Лютикова, 2015 - Лютикова Е.А. Согласование, признаки и структура именной группы в русском языке // Русский язык в научном освещении. 2015. № 30. С. 44-74. [Lyutikova E.A. Features, agreement, and structure of the Russian noun phrase. Russkiiyazyk v nauchnom osveshchenii. 2015. No. 30. Pp. 44-74.]
Лютикова, 2018 - Лютикова Е.А. Структура именной группы в безартикле-вом языке. М., 2018. [Lyutikova E.A. Struktura imennoi gruppy v bezartiklevom yazyke [Noun phrase structure in articleless languages]. Moscow, 2018.]
Лютикова, Перельцвайг, 2015 - Лютикова Е.А., Перельцвайг А.М. Структура именной группы в безартиклевых языках: универсальность и вариативность // Вопросы языкознания. 2015. № 3. С. 52-69. [Lyutikova E.A., Perel'tsvaig A.M. Noun phrase structure in articleless languages: Universality and variation. Voprosy yazykoznaniya. 2015. No. 3. Pp. 52-69.]
Мельчук, 1980 - Мельчук И.А. О падеже числового выражения в русских словосочетаниях типа (больше) на два мальчика или по трое больных // Russian Linguistics. 1980. Vol. 5. No. 1. С. 55-74. [Mel'chuk I.A. About the case of numeral phrase in Russian collocations (bol'she) na dva mal'chika orpo troe bol'nykh. Russian Linguistics. 1980. Vol. 5. No. 1. Pp. 55-74.]
Мельчук, 1985 - Мельчук И.А. Поверхностный синтаксис русских числовых выражений // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 16. Vienna, 1985. [Mel'chuk I.A. Surface syntax of Russian numeral expressions. Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 16. Vienna, 1985.]
Микаэлян, 2012 - Микаэлян И.Л. О категории одушевленности в конструкциях с числительными в русском языке // Смыслы, тексты и другие захватывающие сюжеты: Сб. статей в честь 80-летия И.А. Мельчука. М., 2012. С. 429-447. [Mikaelyan I.L. About the category of animacy in numeral constructions in Russian. Smysly, teksty i drugie zakhvatyvayushchie syuzhety: sb. statei v chest' 80-letiya I.A. Mel'chuka. Moscow, 2012. Pp. 429-447.]
Пешковский, 1914/1956 - Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М., 1956. [Peshkovskii A.M. Russkii sintaksis v nauchnom osveshchenii [Russian syntax from the scientific point of view]. 7th ed. Moscow, 1956.] Русская грамматика, 1980 - Русская грамматика / Под ред. Н.Ю. Шведовой. Т. 1, 2. М., 1980. [Russkaya grammatika [Russian grammar]. Shvedova N.Yu. (ed.). Vol. 1, 2. Moscow, 1980.]
Розенталь, 1998 - Розенталь Д.Э. Справочник по правописанию и литературной правке. 5-е изд., испр. и доп. М., 1998. [Rozental' D.E. Spravochnik po pravopisaniyu i literaturnoi pravke [Guide on orthography and standard correction]. 5th ed. Moscow, 1998.]
Шкапа, 2011 - Шкапа М.В. Согласование определения с существительным при числительных два, три, четыре // Проблемы русской стилистики по данным НКРЯ. 2011. URL: https://www.ruscorpora.ru/stylistics/numagr.html [Shkapa M.V. The agreement of adjective with numerals dva, tri, chetyre. Problemy russkoi stilistikipo dannym NKRYa. 2011. URL: https://www.ruscorpora.ru/stylistics/ numagr.html] ro
Babby, 1987 - Babby L. Case, prequantifiers, and discontinuous agreement in Russian. Natural Language and Linguistic Theory. 1987. No. 5. Pp. 91-138.
Franks, Pereltsvaig, 2004 - Franks S., Pereltsvaig A. Functional categories in the nominal domain. Proceedings of Formal Approaches to Slavic Linguistics 12. The Ottawa Meeting 2003. Arnaudova O., Browne W., Rivero M.-L., Stojanovic D. (eds.). Ann Arbor, MI, 2004. Pp. 109-128.
Harves, 2002 - Harves S.A. Unaccusative syntax in Russian, general and Slavic linguistics. Ph.D. diss. Princeton University, 2002.
Harves, 2003 - Harves S. Getting impersonal: Case, agreement, and distributive po-phrases in Russian. Brown W., Kim Ji-Yung, Partee B., Rothstein R. (eds.). Formal Approaches to Slavic Linguistics 11: The Amherst meeting. Ann Arbor, MI, 2003. Pp. 235-254.
Longobardi, 1994 - Longobardi G. Reference and proper names: A theory of N-movement in syntax and logical form. Linguistic Inquiry. 1994. Vol. 25. No. 4. Pp. 609-665.
Mikaelian, 2013 - Mikaelian I. Cardinal numeral constructions and the category of animacy in Russian. Russian Linguistics. 2013. Vol. 37. No. 1. Pp. 71-90.
Pereltsvaig, 2006 - Pereltsvaig A. Small Nominals. Natural Language and Linguistic Theory. 2006. Vol. 24. No. 2. Pp. 433-500.
Pereltsvaig, 2007 - Pereltsvaig A. On the universality of DP: A view from Russian. Studia Linguistica. 2007. Vol. 61. No. 1. Pp. 59-94.
Pereltsvaig, 2010 - Pereltsvaig A. As easy as two, three, four? Formal approaches to Slavic linguistics 18: The Cornell Meeting. Wayles B., Cooper A., Fisher A., Kesici E., Predolac N., Zec D. (eds). Ann Arbor, MI, 2010. Pp. 417-434.
Pesetsky, 2013 - Pesetsky D. Russian case morphology and the syntactic categories. Cambridge, MA, 2013.
Preminger, 2014 - Preminger O. Agreement and its failures. Cambridge, MA, 2014.
Rappaport, 2002 - Rappaport G. Numeral phrases in Russian: A Minimalist approach. Journal of Slavic Linguistics. 2002. Vol. 10. No. 1-2. Pp. 327-340.
Rappaport, 2003 - Rappaport G. The grammatical role of animacy in a formal model of Slavic morphology. American contributions to the thirteenth Iinternational Congress of Slavists. Vol. 1: Linguistics. Timberlake A., Schenker A. (eds.). Bloomington, IN, 2003. Pp. 149-166.
Stowe, Kaan, 2006 - Stowe L.A., Kaan E. Developing an experiment: Techniques and design. Unpublished.
Статья поступила в редакцию 27.08.2018 The article was received on 27.08.2018
Герасимова Анастасия Алексеевна - магистрант кафедры теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова; лаборант-исследователь лаборатории общей семантики Института современных лингвистических исследований, Московский педагогический государственный университет
Gerasimova Anastasia А. - MA student at the Department of Theoretical and Applied Linguistics of the Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University; research assistant at the Laboratory of General Linguistics and Grammar Theory of the Institute for Modern Linguistic Studies, Moscow Pedagogical State University
E-mail: anastasiagerasimova432@gmail.com
Лютикова Екатерина Анатольевна - доктор филологических наук, доцент; доцент кафедры теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова; профессор кафедры компьютерной лингвистики и формальных моделей языка, заведующая лабораторией общей лингвистики и теории грамматики Института современных лингвистических исследований, Московский педагогический государственный университет
Lyutikova Ekaterina A. - Dr. Phil. Hab.; associate professor at the Department of Theoretical and Applied Linguistics of the Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University; professor at the Department of Computer Linguistics and Formal Language Models, head at the Laboratory of General Linguistics and Grammar Theory of the Institute of Modern Linguistic Research, Moscow Pedagogical State University
E-mail: lyutikova2008@gmail.com
