CC BY
237
УДК 81'37
Т.Ю. Сазонова, И. С. Бороздина
СОДЕРЖАНИЕ ПРОСТРАНСТВЕННЫХ КОНЦЕПТОВ КАК ОТРАЖЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО ЗНАНИЯ
В статье рассматриваются проблемы изучения культурного знания в языке с позиций когнитивного подхода. Специфика концептуализации пространственных объектов и отношений носителями различных языков находит свое отражение в содержании пространственных концептов, закрепленных за отдельными лексическими единицами, и часто имеет культурные корни. Синхроническое и диахроническое исследование семантики пространственной лексики позволяет установить и сопоставить эволюцию культурно обусловленного знания в различных языках.
Ключевые слова: культурное знание, пространственная концептуализация, когнитивная семантика, синхронический/диахронический подход.
Одной из задач современных исследований в области языкознания и коммуникативистики является определение того, каким образом культура представлена в языке, сознании его носителей и речевой практике. В центре интереса многих исследователей оказываются культурные ценности, культурные нормы поведения, культурно-специфичные формы мышления и образы картины мира. Различные формы культурно-специфичной концептуализации реальной действительности служат основанием для самых разнообразных манифестаций культурного знания в языке, поведении людей, артефактах и т. д.
Изучение культурных аспектов языка и коммуникации находятся в центре внимания многих отечественных и зарубежных лингвистов [Булыгина, Шмелев 1997; Вежбицкая 1996; Гачев 1997; Яковлева 1994; Fauconnier, Turner 2002; Jackendoff 1983; Lakoff 1987; Langacker 1987 и др.]. Причиной такого высокого интереса к данному объекту исследования является тот факт, что культура и язык тесно взаимосвязаны, влияют друг на друга и в определенной степени зависят друг от друга. В то же время многие вопросы относительно характера этой взаимосвязи до сих пор остаются без ответа.
Культурные различия, отраженные в языке и закрепленные языком, часто ведут к неверному толкованию воспринимаемой информации в процессе межкультурной коммуникации. Изучение содержания концептов, отраженных в различных языках, позволяет установить универсальные и культурно-специфичные черты закрепленных в них знаний, «поскольку слово как достояние человека не только содержит всю фонологическую,
морфологическую, семантическую и синтаксическую информацию, которой должен владеть носитель соответствующего языка, но и выводит на индивидуальную картину мира как базу для взаимопонимания при общении» [Сазонова 2000: 7].
Выделяют три основных подхода, которые рассматривают неразрывную связь языка и культуры: социальный, семиотический (знаковый) и когнитивный [см. подробнее: Сазонова 2008а]. В основе социального подхода лежит тот факт, что люди не рождаются с определенной культурой, а приобретают ее в процессе социализации, в процессе общения и социальной деятельности, причем особое место здесь занимает речевая деятельность. Семиотический подход рассматривает культуры как знаковые системы, репрезентирующие мир с его значениями. Как отмечает Г.И. Елизарова, «семиотические аспекты культуры (лингвистические выражения, графические презентации, переживаемые события) являются воплощением культурной практики в той степени, в которой они либо предполагают, либо устанавливают какие-то контекстуально значимые культурные аспекты, которые не отражаются формальной стороной знака, однако понимаются всеми носителями данной культуры» [Елизарова 2005: 8-9].
Когнитивный подход рассматривает культуру в терминах знания мира и о мире, в терминах мыслительных реалий, репрезентации структур знаний и моделей процессов, что позволяет считать его одним из наиболее перспективных в изучении содержания культурного знания, представленного в языке [Кубрякова 1994, 1997]. По словам Е.С. Кубряковой, весь смысл когнитивного подхода заключается в постоянном соотнесении
разных форматов знания с языковыми формами. Обыденное и научное познание мира, реализующееся в процессе его (мира) концептуализации и категоризации, «выливается в языковое оформление разных структур знания, т. е. связано с объективацией последних в соответствующие языковые формы, включая объединения указанных структур в определенные целостные единства, называемые форматами знания [Кубрякова 2009: 5].
Особую роль в изучении содержания и форм репрезентации культурного знания в языке играют когнитивные исследования семантики отдельных лексических единиц и высказываний. Когнитивная семантика, являясь одним из разделов когнитивной лингвистики, представляет собой общую теорию концептуализации и категоризации, теорию того, как человек воспринимает и осмысливает окружающий мир и как его опыт познания реализуется в значениях языковых выражений.
Как отмечает H.H. Болдырев, «когнитивная семантика - это определенная теория значений, специфика которой заключается в том, что в ней значительное место отводится антропоцентрическому фактору - человеку как наблюдателю, «кон-цептуализатору» и «категоризатору». В рамках этой теории человеку как познающему субъекту -носителю когниции - приписывается активная роль в формировании значений языковых единиц: человек формирует значения, а не получает их в готовом виде, - а также активная роль в выборе языковых средств выражения для описания той или иной языковой ситуации и в понимании мотивов этого выбора» [Болдырев 2001: 18].
H.H. Болдырев подчеркивает, что семантическая характеристика языкового явления с точки зрения когнитивной семантики предполагает учет не только объективных характеристик описываемой ситуации, но и учет специфики ее восприятия, наличия соответствующих знаний, выделенности конкретных единиц и выбора точки зрения, концентрации внимания на отдельных эпизодах. Все это влияет на формирование у человека в процессе его познавательной деятельности конкретных концептов и категорий [Болдырев 2001, 2004].
Широкое поле для исследовательской деятельности представляют собой вопросы, связанные с изучением культурного знания, репрезентированного в пространственных концептах. Особенно, если учесть, что лингвистическое пространство отражает не только физическое пространство, каково оно есть на самом деле, но, главным образом, представление об этом пространстве, способ его восприятия носителями
языка. При этом в каждом отдельном языке существует специфика содержания пространственных концептов, обусловленная факторами культуры. Особую важность при этом имеет исследование истоков и эволюции существования пространственных концептов [Богданова 2007; Бороздина 2003; Корнева 2008; Маляр 2002; Jackendoff, Landau 1991; Talmy 1983; Tyler, Evans 2003 и др.].
Современный этап развития когнитивной лингвистики характеризуется, как отмечает Е.С. Кубрякова, переходом от «нежелания когни-тологов рассматривать языковые явления в их широкой исторической перспективе» к осознанию «явных преимуществ синхронно-диахронического изучения фактов языка как позволяющего придать всему анализу очевидный объяснительный характер» [Кубрякова 2009: 6].
Одним из новых, развивающихся направлений когнитивных исследований, которое фокусирует свое внимание на изучении эволюции содержания различных концептов, опираясь на лингвистические данные разных временных этапов существования языка, является диахроническая сопоставительная концептология. Особый интерес представляет сопоставительное исследование исторического развития концептов в различных языках. Как указывает В.Г. Кузнецов, главная задача диахронических сопоставительных концептологических исследований - установление содержательной и структурной организации сравниваемых концептов с целью выявления и объяснения причин межкультурных различий составляющих их элементов в определенный период времени [Кузнецов 2007].
Бесспорно, являясь основной формой всякого бытия, пространство представляло собой объект осмысления и познания со стороны человека еще в древние времена, а результаты этого познания находили отражение в языке. Как считает Е.Г. Брунова: «Процесс моделирования разнообразных отношений в пространственных терминах уходит своими истоками в глубокую древность. Многие пространственные метафорические модели сохраняют свой реликтовый характер, несмотря на существенные изменения в научной картине мира, поскольку язык фиксирует в своих базовых семантических категориях обыденную картину мира, понятную его носителям независимо от уровня образования. Следовательно, истоки языковой концептуализации многообразной действительности в пространственных терминах нужно искать именно в архаичном (чувственном) восприятии пространства» [Брунова 2007: 3].
Представления о пространстве начинают формироваться на основе простейших ощущений и врожденных (подсознательных) реакций человеческого мозга на окружающую среду, таких как ощущение силы тяжести и различение верха и низа, ощущение равновесия, осознание целостности своего тела и его поверхности как границы, выделение в окружающем мире отдельных пространственных объектов и действий и их восприятие как источников действий, а также территориального инстинкта, проявляющегося в стремлении к обороне своего пространства и к его расширению.
Элементарной и универсальной познавательной моделью для человека служит его собственное тело, взаимодействующее со средой. Еще в древних мифах встречается идея о происхождении частей космического или земного пространства из членов тела Первочеловека. В ми-фопоэтическом сознании для описания пространства использовался антропоморфный код, своеобразное «очеловечивание» вселенского пространства через его связь с частями человеческого тела (,подножье горы, горный хребет, устье реки, глава горы, горловина и т. д.).
На антропоцентризм пространственной концептуализации обратил особое внимание Т. Штольц, исследуя употребление названий частей человеческого тела в мезоамериканских языках [Stolz 1992]. Идея Т. Штольца нашла свое продолжение в исследованиях P.C. Кимова, которые посвящены изучению особенностей использования кабардинской лексемы пэ {нос) при концептуализации пространственного и временного континуума. В соответствии с наблюдениями P.C. Кимова, кабардинская лексема пэ {нос) от обозначения части тела человека переходит в пространственный домен, а затем и во временной, и является яркой иллюстрацией такой продуктивной метафоры, как «сома-тизм - пространство - время» и несет в себе специфику знания (познания) отдельного народа [Кимов 2008].
Деление тела человека на правую и левую часть также нашло свое отражение в лексике различных языков. Как отмечает В.М. Пивоев, «... правое полупространство ассоциируется с правильностью, истиной, логичностью, ясностью, посюсторонним светлым миром, добром, рациональным началом. Левое полупространство наделяется противоположными свойствами, являясь областью неправильности, ложности, местом нахождения потустороннего темного мира, иррациональных сил, местом пребывания демонов и стихий, не поддающихся обычному рационально-
му управлению и требующих для контакта с ними специально ритуализованных психических и поведенческих приемов...» [Пивоев 1991: 78]. Соответствующие знаковые ассоциации зафиксированы в языковых формах многих народов мира и несут в себе культурную специфику восприятия окружающей действительности (ср.: правое дело, быть правым, но левые доходы, сходить налево; англ. - left-handed (неуклюжий), righteous (праведный) и т. д.). Позднее установилось деление на четыре стороны света, и все больше развивался аксиологиеский смысл пространственных высказываний: юг и восток (откуда восходит солнце) обычно оценивались в положительном смысле, а север и запад в отрицательном.
По мнению Е.Г. Бруновой, антропоцентризм пространственной категории, очевидно, прослеживается в древних языках и непосредственно связан с присущим человеку инстинктом территориальности, выражающимся в стремлении к освоению пространства, закреплению на нем, его ограждению и защите в знаковых формах [Брунова 2007]. Одним из важнейших пространственных архетипов является граница. Первыми символами границы были объекты природного ландшафта (река, берег моря, кромка леса и т. п.), затем стали использоваться специально предназначенные предметы (камень) или специальные сооружения (изгородь, ров, крепостная стена). Для границы как знака решающее значение имеет фактор наблюдателя, точка отсчета: то, что является своим и благоприятным для одной стороны, может быть чужим и неблагоприятным для другой и наоборот. Указанные пространственные архетипы находят свое отражение в современной лексической системе и, например, системе пространственного дейксиса.
Интересные результаты исследования национально-культурной специфики категории пространственного дейксиса представлены в работе С.Х. Шихалиевой, где автор рассматривает лексические способы выражения пространственного дейксиса на материале дагестанских языков и говорит о пространственном дейксисе как о «симбиозе языка и сознания» [Шихалиева 2008: 236]. Тот факт, что носители дагестанских языков испокон веков населяют область сильно пересеченного ландшафта, характеризующуюся резкими перепадами высот, объясняет наличие в дагестанских языках многоступенчатой дейктической системы. В этой системе отражены такие параметры как степень удаленности объектов от говорящего на разных уровнях (нахождение предмета или лиц
рядом с говорящим и слушающим, выше или ниже их, на одном уровне с ними). Кроме того, учитываются такие параметры ситуации, как видимость/невидимость объекта, его важность/неважность для говорящего. Языковым средством выражения такой многоступенчатой системы пространственного дейксиса выступают указательные местоимения.
Исследование пространственных концептов в диахронии позволяет воссоздать элементы архаичной языковой модели мира, и реконструировать историю ментальности того или иного народа [Брунова 2002]. По мнению Е.Г. Бруновой, язык все еще продолжает хранить следы архаичных верований и представлений, формировавших картину мира в сознании носителей языка в определенный исторический период: ср. англ .farewell «прощай(те)» < ср.-англ. faren wel «хорошего пути» < др.-англ. faran «идти, ехать, путешествовать» + др.-англ. wel «хорошо». Автор отмечает, что, по-видимому, англ. farewell восходит к словесному сопровождению некоторого ритуала, ср. May you fare well! «хорошего пути»; Farewell, and may we meet again in happier times «Счастливого пути, и да встретимся мы снова в лучшие времена». Другое ритуальное пожелание сохранилось в англ. good-bye «до свидания» < godbwye < God be with ye «Да пребудет с вами Бог!». В то же время носители современного английского языка вряд ли осознают религиозно-магическую основу слов, используемых при прощании, равно как и носители современного русского языка при использовании слова спасибо < Спаси Бог. Таким образом, язык выступает как самая долговечная оболочка архаичного мифопоэтического мировосприятия [Брунова 2007: 24].
Пространственные концепты, как и другие культурные концепты, характеризуются определенной национально-этнической спецификой и исторически изменчивы, поскольку существуют в коллективном и индивидуальном сознании, эволюционирующем во временном плане. Движущими факторами этой эволюции являются изменение окружающего мира и человеческих отношений в этом мире, а также расширение человеческого опыта и углубление знаний о мире. Особый интерес в этой связи представляет собой исследование исторического изменения содержания пространственных концептов, выражаемых предлогами того или иного языка.
Так, например, исследование этимологических значений английских предлогов 'above/over', 'around/round' позволяет установить содержание
древних пространственных концептов, которые были составными по своей структуре и выражали базовые пространственные характеристики. Например, Around - prep, and adv. (Modern English and French = Latin), from Middle English around; put for on round. On - from Middle English on; Anglo-Saxon on + Dutch aan; Danish an, Russian na. Round - (French = Latin), Old French roond, French rond, Latin rotundus, round = Latin rota, a wheel [Skeat 2007: 19]. Исторически сложилось так, что свои корни предлог around берет от древне французского roond и латинского rotundus. Кроме того, в латинском языке вначале этот предлог был существительным rota, что в английском означает a wheel (русское - колесо). Данный факт имеет важное значение для понимания природы пространственной концептуализации объектов и отношений, так как среди множества форм объектов окружающего мира человек выбирает именно те, которые для него имеют особое функциональное значение и затем описывает пространственное отношение, опираясь на сформировавшийся концепт.
Совокупность концептов образует концеп-тосферу нации. Национальная концептосфера складывается из индивидуальных, групповых, классовых, национальных и универсальных концептов, то есть концептов, имеющих общечеловеческую ценность. К числу универсальных относится ряд пространственных концептов, так как они входят в базовую философскую категорию пространства. Именно наличие общих, универсальных концептов обеспечивает возможность взаимопонимания между народами.
В то же время, несмотря на то, что мы живем в одном мире, каждая нация имеет собственное национальное мировоззрение, собственную шкалу ценностей. Это находит свое отражение как в существовании уникальных концептов, характеризующих отдельную нацию, так и в различной значимости тех или иных концептов в менталитете нации, их различным местом на шкале ценностей в национальной концептосфере.
По степени вербальной представленности того или иного концепта в языке можно судить о его месте на шкале ценностей в данной культуре. Если концепт является значимым для культуры, язык (вернее, нация, говорящая на данном языке) буквально осаждает данный концепт лексически и грамматически. Именно поэтому в каждом языке выделяются, так называемые, ключевые слова, в которых представлены ядерные ценности культуры, особенности менталитета нации. Огромный
вклад в изучение данной проблемы внесли исследования А. Вежбицкой [Вежбицкая 1996; 1999].
Национальная концептосфера представляет собой не статическую, раз и навсегда сложившуюся, а динамическую, постоянно изменяющуюся структуру. С изменением исторических, географических, социальных и других условий меняется значимость тех или иных концептов, их место на шкале ценностей, и это находит свое отражение в языке, в частотности, в популярности тех или иных слов, идиом, пословиц и афоризмов.
Анализ группы английских и русских прилагательных, описывающих форму объектов, показывает, что пространственные концепты, актуализируемые значением данных лексических единиц, демонстрируют не только черты, характерные для человека как биологического вида, но и черты, характерные для определенного лингво-культурного сообщества [Бороздина 2008]. Так, например, английское прилагательное round, также как и русское прилагательное круглый, имеет достаточно обширную семантическую структуру и встречается в целом ряде устойчивых выражений {круглый дурак, круглый невежда, круглый сирота, круглый год, круглые сутки, совещание за круглым столом, the whole year round/ all year round, a round table conference, round brackets, round hand и т. д.) [Большой англо-русский словарь 1988; The BBI Combinatory Dictionary of English 1990]. Это - устоявшиеся выражения, полученные в результате многолетнего повседневного опыта.
Можно предположить, что такое явление в языках наблюдается из-за особенности восприятия и концептуализации человеком окружающего мира. Так, в отношении распространенности и частоты использования прилагательного круглый в обоих языках вполне оправданным представляется предположение о том, что с древних времен человек с самого рождения воспринимает различные жизненно важные круглые природные объекты (солнце, луна, плоды некоторых растений и т. д.), и их форма представляется как наиболее существенная и идеальная. Именно по этой причине происходит перенос наименования формы круглый на другие предметы, не представляющие собой форму круга.
Несмотря на некоторую общность в отношении наименования формы предметов, наблюдаются и специфические черты, характерные для русского или английского языков. Такие выражения как круглый год, круглые сутки, совещание за круглым столом, круглые скобки, круглый почерк
соответствуют английским the whole year round/all year round, round the clock, a round table conference, round brackets, round hand. В то же время метафоры круглый невежда, круглый сирота получают в английском языке иное языковое выражение - ignoramus, a child who has lost both parents, которое не связано с геометрическим понятием формы.
В отличие от прилагательного круглый, которое характеризуется многозначностью и широкой сферой употребления, такие прилагательные формы как овальный, треугольный, ромбовидный, кривобокий, серповидный и некоторые другие имеют только одно значение и ограничены в употреблении. Такое явление можно объяснить тем, что данный вид формы объектов не имеет большой значимости для представителей данной культуры.
Что касается прилагательных треугольный, ромбовидный и соответствующих им английских прилагательных, то эти слова описывают геометрическую форму объектов, которая редко встречается в естественной природе, что, возможно, объясняет их редкое употребление и узкое семантическое содержание.
Русское прилагательное серповидный соответствует по значению английскому прилагательному crescent. Интересно отметить, что для носителей русского языка данная изогнутая форма предмета напоминает такое орудие труда как серп, т. е. само прилагательное серповидный образовалось от существительного серп. В английском языке прилагательное crescent по типу описываемой формы соотносится с другим объектом экстралингвистической реальности - луной. В данном случае мы видим некоторые отличия в содержании концептов, описываемых русским прилагательным серповидный и английским прилагательным crescent, так как в основу пространственной концептуализации данной формы в русском и английском языковых сознаниях легли разные объекты экстралингвистической реальности.
Значение прилагательного продолговатый в русском языке совпадает со значением английского прилагательного oblong. Однако в содержании английского концепта есть указание на непременное положение соприкасающихся сторон описываемого объекта под углом 90°, чего нет в семантике русского прилагательного [Ожегов, Шведова 2000: 587; Oxford Student's Dictionary of Current English 1984: 439].
Проведя сопоставительный анализ английских и русских прилагательных, обозначающих формы объектов, можно сделать вывод о том, что не все исследуемые прилагательные одинаково значимы в языках. Они отличаются не только сферой употребления, но и передаваемыми ими концептами. Способы описания формы объектов в основном совпадают в английском и русском языках. Например, носители обоих языков выбирают наиболее важные для них с точки зрения культуры и жизнедеятельности объекты окружающего мира в качестве «эталона формы» и затем переносят данный признак на другие объекты. К отличиям можно отнести то, что в различных лингвокультурных сообществах в качестве базового объекта концептуализации формы выбираются различные предметы и явления, что определяется разной степенью их значимости для представителей различных культур. Например, серповидный - от существительного серп (артефакт); crescent - молодая, зарождающаяся луна (натур-факт). Содержание аналогичных пространственных концептов в различных языках может существенно отличаться, как по объему, так и по содержанию передаваемой информации.
Дальнейшие перспективы исследования специфики культурного знания, отраженного в пространственных концептах, видятся в экспериментальном исследовании ментальных репрезентаций пространственных объектов и отношений с привлечением носителей различных языков. Экспериментальные данные обеспечат основания для разграничения универсальных и культурно-специфичных знаний.
Список литературы
Богданова С.Ю. Концептуализация и рекон-цептуализация пространственных отношений: на материале английских фразовых глаголов: дис. ... докт. филол. наук. Иркутск, 2007.
Болдырев H.H. Когнитивная семантика (курс лекций по английской филологии): учеб. пособие. Тамбов: Изд-во Тамб. гос. ун-та им. Г.Р. Державина, 2001.
Болдырев H.H. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопр. когнитивной лингвистики. 2004. №1. С. 18-36.
Большой англо-русский словарь / под общ. рук. И.Р. Гальперина и Э.М. Медниковой: в 2 т. Т. 2. 4-е изд., испр. и доп. М.: Рус. яз., 1988.
Бороздина И.С. Семантика пространственных предлогов (на материале английского и рус-
ского языков): дис. ... канд. филол. наук. Курск, 2003.
Бороздина И.С. Когнитивные основания наименования пространственных характеристик объектов // Язык и личность в контексте гуманистической парадигмы образования: материалы межвуз. науч.-практич. конф. 14-15 октября 2008 г. / под ред. Т.А. Благодарной. Борисоглебск: ГОУ ВПО «Борисоглебский ГПИ», 2008. С. 27-32.
Брунова Е.Г. Особенности архаичной пространственной модели мира (на материале древнеанглийского языка) // Языки мира - мир языка: материалы международной научно-методической конференции. М.: Редакционно-издательский центр «Альфа», 2002. С. 38-41.
Брунова Е.Г. Архаичные пространственные отношения в англосаксонской языковой модели мира: автореф. дис. ... докт. филол. наук. М., 2007.
Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира. М., 1997.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / под ред. Т.В. Булыгиной. М.: Языки русской культуры, 1999.
Гачев Г. Национальные образы мира: Америка в сравнении с Россией и славянством. М., 1997.
Елизарова Г.И. Когнитивные аспекты культуры и их отражение в речевой практике // Когнитивная лингвистика: Ментальные основы и языковая реализация. Ч. 2. Текст и перевод в когнитивном аспекте: сб. ст. к юбилею проф. H.A. Кобриной / отв. ред. H.A. Абиева, Е.А. Беличеснко. СПб.: Тригон, 2005. С. 4-17.
Кимов P.C. Пространство и время через призму соматической лексики // Вопр. когнитивной лингвистики. 2008. № 2. С. 122-126.
Корнева В.В. Наречие как специализированное средство объективации испанской пространственной картины мира: автореф. дис. ... докт. филол. наук. Воронеж, 2008.
Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика - психология -когнитивная наука // Вопр. языкознания. 1994. № 4. С. 34-47.
Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. М.: Наука, 1997.
Кубрякова Е. С. В поисках сущности языка // Вопр. когнитивной лингвистики. 2009. № 1. С. 5-12.
Кузнецов В.Г. Предмет и задачи диахронической сопоставительной концептологии (на при-
мере морально-ценностных концептов) // Вопр. когнитивной лингвистики. 2007. № 2. С. 26-34.
Маляр Т.Н. Концептуализация пространства и семантика английских пространственных предлогов и наречий: автореф. дис. ... докт. филол. наук. М., 2002.
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд. М., 2000.
Сазонова Т.Ю. Моделирование процессов идентификации слова человеком: психолингвистический подход: монография. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000.
Сазонова Т.Ю. Культурная метафора как способ репрезентации культурного знания // Меж-дунар. конгресс по когнитивной лингвистике: сб. материалов / отв. ред. H.H. Болдырев. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. С. 131-133.
Сазонова Т.Ю. Модели репрезентации культурного знания // Теория языка и межкультурная коммуникация: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. Т.Ю. Сазоновой. Курск: Курск, гос. ун-т, 2008а. С.77-86.
Шихалиева С.Х. Когнитивный анализ слов пространственного дейксиса в дагестанских языках // Междунар. конгресс по когнитивной лингвистике: сб. материалов / отв. ред. H.H. Болдырев. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. С. 234-236.
Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира. М., 1994.
Fauconnier G. & Turner M. The way we think: Conceptual blending and the mind's hidden complexities. N. Y: Basic Books, 2002.
Jackendoff R. Semantics and Cognition. Cambridge; Massachusetts: The MIT Press, 1983.
Jackendoff R., Landau B. Spatial Language and Spatial Cognition. Hillsdale, N. Y.: Lawrence Erlbaum, 1991.
Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things. Chicago; L., 1987.
Langacker R. W. Foundations of Cognitive Grammar: Theoretic Prereguisites. Stanford: Stanford University Press, 1987.
Oxford Student's Dictionary of Current English. Moscow, Oxford, 1984.
Skeat W. W. The Concise Dictionary of English Etymology. Wordsworth Ltd. (Eds.) 2007.
Stolz T. On Turning Bellies into Locatives // Papiere sur Linguistik, Nr. 47 (Heft 2). Gunter Narr Verlag Tübingen, 1992. P. 165-189.
Talmy L. How Language Structures Space. Spatial Orientation. Theory, Research and Application. N. Y.; Oxford: Oxford University Press, 1983. P.225-281.
The BBI Combinatory Dictionary of English. M.: Pye. as., 1990.
Tyler A. & Evans V. The Semantics of English Prepositions: Spatial Scenes Embodied Meaning and Cognition. N. Y.: Cambridge University Press, 2003.
T.Yu. Sazonova, I.S. Borozdina
THE CONTENTS OF SPATIAL CONCEPTS AS A REFLECTION OF CULTURAL KNOWLEDGE
The article deals with the problems of the study of cultural knowledge in the language from a cognitive point of view. The peculiarity of conceptualization of spatial objects and relations by speakers of different languages is reflected in the content of spatial concepts, expressed by lexical items, and often has cultural roots. Synchronic and diachronic study of the meaning of spatial words helps to define and compare the evolution of culturally rooted knowledge in different languages.
Key words: cultural knowledge, spatial conceptualization, cognitive semantics, synchronic/diachronic approach.
