Научная статья на тему 'События в Синьцзяне угроза международной безопасности в Центральной Азии'

События в Синьцзяне угроза международной безопасности в Центральной Азии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
1556
296
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ / ВОСТОЧНЫЙ ТУРКЕСТАН / СИНЬЦЗЯН / КАШГАРИЯ / ДЖУНГАРИЯ / ИСЛАМ / УЙГУРЫ / ТЕРРОРИЗМ / ЭТНОРЕЛИГИОЗНЫЙ ФАКТОР / СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ / CENTRAL ASIA / EAST TURKESTAN / XINJIANG / KASHGAR / DZUNGARIA / ISLAM / UYGHURS / TERRORISM / ETHNIC AND RELIGIOUS FACTORS / SOCIO-ECONOMIC STATUS

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Желобцов Ф. Ф.

Рассмотрены причины этнорелигиозного конфликта в Синьцзяне между уйгурами и китайскими властями. Конфликт чреват серьезными последствиями для стабильности в Центральной Азии.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Желобцов Ф. Ф.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Events in Xinjiang a threat to international security in Central Asia

The author considers the causes of ethno-religious conflict in Xinjiang between the Uighurs and the Chinese authorities. The conflict is fraught with serious consequences for stability in Central Asia.

Текст научной работы на тему «События в Синьцзяне угроза международной безопасности в Центральной Азии»

— История —

УДК 94(560) Ф.Ф. Желобцов

СОБЫТИЯ В СИНЬЦЗЯНЕ - УГРОЗА МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Рассмотрены причины этнорелигиозного конфликта в Синьцзяне между уйгурами и китайскими властями. Конфликт чреват серьезными последствиями для стабильности в Центральной Азии.

Ключевые слова: Центральная Азия, Восточный Туркестан, Синьцзян, Кашгария, Джунгария, ислам, уйгуры, терроризм, эт-

норелигиозный фактор, социально-экономическое положение.

События лета 2009 г. в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) Китая потрясли мир своей неожиданностью и жестокостью. Электронные средства массовой информации давали трагические картины беспорядков и погромов в столице провинции г. Урумчи, произошедшие на этнорелигиозной почве между уйгурами и китайцами

- ханьцами. Вместе с тем, реальную картину драматических столкновений в СУАР представить только по материалам китайских СМИ крайне сложно.

Усилиями Всемирного уйгурского конгресса, находящегося в изгнании, эти события получили за рубежом значительный международный резонанс. Акции протеста уйгурской диаспоры прошли перед китайскими посольствами в Нидерландах, Норвегии, Турции. В Мюнхене демонстранты сожгли китайский флаг [1].

Глубинные причины этих трагических событий таятся, прежде всего, в тяжелом социально-экономическом положении провинции. Политические и экономические реформы, начавшиеся с конца 1970-х гг. в КНР, привели к грандиозным переменам в стране, но практически мало отразились на улучшении социально-экономического положения населения окраинных территорий и особенно в Синьцзяне.

В СУАР свирепствует безработица, причем 90% безработных составляют уйгуры [2]. В районе полным ходом идет процесс китаизации. В уйгурских школах с первого класса вводится обязательное обучение на китайском языке, что чревато потерей уйгурами родного языка. Одновременно происходит интенсивное заселение в СУАР этнических китайцев. Резко усилилось количество китайских переселенцев во время «культурной революции» в 1960-х гг., которая сопровождалась уничтожением уйгурских исторических памятников [3]. В настоящее время

ЖЕЛОБцОВ Федот Федотович - доцент ФИЯ ЯГУ. E-mail: [email protected]

уйгуры составляют 8,3 млн человек из 21-миллионного населения СУАР. В столице района г. Урумчи проживает около 1,5 млн ханьцев и лишь 250 тыс. уйгуров. В этой переселенческой политике китайских властей невозможно не видеть открытого намерения вытеснить уйгуров из провинции.

Китайские власти, претворяя в жизнь государственную программу ограничения рождаемости, жестко преследуют тех, кто решился на незапланированного ребенка. Такую «этническую чистку» традиционно многодетная мусульманская уйгурская община решительно отвергает.

Поэтому нельзя объяснять чрезвычайно сложное политическое положение в СУАР только «этносепаратиз-мом» уйгуров. Причины их гораздо глубже и серьезнее. Они кроятся в бедности, неравноправии неханьского населения, в отсутствии позитивного влияния идущих в КНР социально-экономических реформ.

СУАР - крупнейшая административная единица КНР Район расположен на северо-западе страны и более известен в истории под названием Восточный Туркестан. Она занимает площадь 1,3 млн кв. км, что составляет почти шестую часть всей территории КНР и граничит с семью странами - РФ, Афганистаном, Казахстаном, Киргизией, Монголией, Пакистаном и Таджикистаном.

В настоящее время национальный состав населения, проживающего в этом регионе, представляют помимо ханьцев уйгуры, казахи, киргизы, татары, узбеки, таджики, монголы, сибо, маньчжуры, солоны, дунгане, русские. Большинство из них исповедует ислам. Уйгуры проживают также в сопредельных с СУАР странах - Казахстане, Киргизии, Узбекистане, Таджикистане.

Уйгуры - древнейший народ Центральной Азии, который сложился из союза тюркоязычных племен, чьими прародителями считаются воинственные гунны. Немногие исследователи истории кочевых народов Централь-

ной Азии (Зотов О.В., Дробышева Ю.И., Бармин В.А.) в своих работах не раз отмечали, говоря об уйгурах, их стремление к оседлости и редкое миролюбие в отношениях с соседними народами. Например, российский исследователь истории возникновения и падения уйгурского каганата Ю.И. Дробышева писала, что в уйгурском каганате в отличие от других кочевых государственных образований народов Центральной Азии имелось развитое земледелие и высокая степень урбанизации населения. «Обычная степная практика регулярных набегов на приграничные земли Китая, - пишет она, - сменилась относительно мирным сосуществованием» [4]. «Миролюбие и деликатность, высокая культура уйгуров, - пишет О.В. Зотов, - их приверженность к мирным занятиям вводят в заблуждение не только неопытных наблюдателей, но и китайцев» [2, с. 131]. Кстати, свою страну уйгуры издревле называли «Новым Чагатаем» (Чагатай - сын Чингис-хана, правивший в Средней Азии).

СУАР, безусловно, имеет свою длительную и сложную историю. Еще задолго до образования цинской империи в Китае (1644 г.) армии предыдущих китайских империй многократно вторгались в этот край, сея смерть и разрушения с целью укрепиться на Великом шелковом пути.

Этот регион был завоеван цинской империей Китая в XVIII в. Однако характерно то, что «колониализирован-ные» государства Восточного Туркестана «поддерживали с китайской империей отношения номинального вассалитета или псевдоданничества», а местные правители «практически не учитывали китайский фактор в своей внешней политике» [5]. Цинские власти, присоединяя Восточный Туркестан к своей империи, «стремились лишь к одному: к насильственному сохранению покорности «вассалов» и «данников», в качестве каковых рассматривались едва ли не все народы Центральной и Средней Азии» [6, с. 142-143].

Вся история установления китайского протектората над краем до возникновения уйгурского государства Йет-тишар в 1871 г. - это история яростного сопротивления местного населения против иноземной колонизации, когда «буквально каждые несколько десятилетий эта страна потрясалась мощными восстаниями» [6, с. 148]. Статус официальной провинции китайской империи Синьцзян получил только во второй половине XIX в. (1884 г.), являясь на протяжении более чем столетия обычным наместничеством [7].

Такое положение само по себе подтверждает один из выводов российских исследователей о том, что протекторат Синьцзян, как и протектораты Тибет и Монголия, созданные в эпоху завоеваний цинской империи «не ставили своей целью определить внешние рубежи китайской империи, а скорее защитить внутренний, за-стенный Китай» [6, с. 148]. Другими словами, история взаимоотношений цинского Китая с его соседями в «Новом пограничье» - это не покорение территории Восточного Туркестана (Синьцзяня), а, скорее, история спора-

дических контактов ханьцев с народами, населявшими Центральную Азию.

Колонизация Восточного Туркестана Китаем явилась крайне болезненным событием для местных народов, тесно связанных с исламом, так как к этому времени его население уже было исламизировано, причем доминировал ортодоксальный ислам суннитского толка.

К сожалению, громадный период истории народов стран Восточного Туркестана до второй половины XVIII в., многие из которых ныне составляют так называемое «ближнее зарубежье» России, в российской историографии совершенно не изучен. Например, В.А. Бармин пишет, что в изучении российско-китайских отношений в этом регионе «все еще остается много спорных вопросов, а то и прямо белых пятен» [7, с. 113]. Фактически научное исследование истории Восточного Туркестана у нас в стране начинается лишь с периода завоевания края китайской цинской империей в 1760 г., когда вместо Джунгарии и Кашгарии был создан новый протекторат Синьцзян («Новое пограничье»). Согласно официальным китайским источникам, история Синьцзяня как части Китая насчитывает два с половиной столетия, начиная с 1760 г. Об этом историческом периоде народов Восточного Туркестана, и в особенности уйгурского, нам практически ничего не известно - он исчез в тени сначала российско-китайских, а затем советско-китайских отношений.

Можно лишь с большой долей уверенности говорить о том, что Восточный Туркестан (Синьцзян) попал в геостратегическое поле зрения российской империи в период колониальной экспансии цинского Китая в Центральной Азии в конце XVIII - начале XIX вв.

Политика российской империи в Центральной Азии с самого начала диктовалась стремлением избежать столкновений с цинским Китаем и таким образом сохранить стабильность и безопасность у слабых южных границ российской империи. При этом учитывались и устоявшиеся прочные торговые связи с народами Центральной Азии. Этим можно объяснить оказанную военную помощь царской России Китаю в подавлении восстания уйгуров в Кашгарии во второй половине XIX в.

Такая политика признания со стороны царской России китайского суверенитета над Восточным Туркестаном сохранилась и после Великой Октябрьской социалистической революции. «Весьма выгодное экономическое сотрудничество с Синьцзянем в этот момент, - пишет

В.А. Бармин, - было для советского руководства предпочтительнее реализации сомнительных планов разжигания мировой революции» [7, с. 117].

Этот прагматичный расчет на доминанту экономического сотрудничества в отношениях с Китайской Республикой сохранялся вплоть до начала 1930-х годов. Он же стал главным фактором определения внешней политики Советского Союза во вспыхнувшем в 1933 г. в Синьцзяне новом национально-освободительном восстании мусуль-

манских народов против колониальной зависимости от Китая [8].

Советское правительство сразу заявило об отказе от вмешательства во внутренние дела Синьцзяня. Весной 1934 г. сюда были введены части Красной Армии, которые помогли китайским властям разгромить самопровозглашенную Тюрко-исламскую республику Восточный Туркестан. В апреле 1937 г. Советский Союз также оказал военную помощь губернатору Синьцзяня в подавлении военного мятежа мусульманских частей китайской армии [9]. Эти действия Советского правительства подтвердили существовавшую общую внешнеполитическую линию в отношении Синьцзяня. При этом на протяжении 1920-1930-х годов Советский Союз ни разу не ставил своей целью отторгнуть Синьцзян от Китая. В.А. Бармин подверг резкой критике имевшие место публикации, суть которых состояла в «оценке» действий СССР как вмешательство во внутренние дела Синьцзяня «как только представлялся удобный случай» [8, с. 217]. «История отношений между нашими странами применительно к Синьцзяню в период 1918-1941 гг., - пишет Ю.М. Гале-нович, - это положительный пример того, как нации и их лидеры умели учитывать интересы друг друга, согласовывать эти интересы и сотрудничать в интересах и той, и другой нации» [10].

В годы Второй мировой войны советско-китайское экономическое сотрудничество было особенно заметно на территории Синьцзяня [9, с. 91-93].

Новое национально-освободительное восстание, вызванное жестокими репрессиями гоминьдановского правительства, произошло в трех северных округах Синь-цзяня в ноябре 1944 г. После изгнания гоминьдановских войск здесь было создано Временное правительство Восточно-Туркестанской Республики (ВТР), которое просуществовало с 15 ноября 1944 г. по 26 июня 1946 г. Уйгурский язык был объявлен государственным языком.

Советский Союз на этот раз выступил в поддержку коренных жителей Синьцзяня. В июне 1945 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное постановление об отправке в Синьцзян 500 офицеров и двух тысяч сержантов и рядовых для укрепления армии ВТР. В помощь им была придана и авиация [9]. Успехи повстанческого движения в трех северных округах Синьцзяня в 19441945 гг. были во многом определены активной всесторонней помощью со стороны СССР [10, с. 89]. На территории провинции была образована специальная советская оперативная группа. Как отмечает В.А. Бармин: «Есть веские основания считать, что восстание рассматривалось советским руководством как реальная возможность сместить провинциальное правительство и привести к власти представителей коренного населения, лояльных к СССР» [9, с. 91].

Однако в июле-августе 1945 г. Советский Союз неожиданно приостановил поставки оружия и боеприпасов армии ВТР и отозвал значительную часть своих инструк-

торов. Следует отметить, что роль и степень участия СССР в этот период в российской историографии совершенно не изучены.

В этот сложный период советско-китайских отношений советское государство вновь подтвердило свою принципиальную позицию в отношении суверенитета и территориальной целостности Китая, «не откликаясь и на просьбы различных движений в Синьцзяне, ратовавших за отделение от Китая» [10, с. 90]. В октябре 1946 года части народно-освободительной армии коммунистического Китая вошли в Синьцзян, не встретив какого-либо серъезного сопротивления [11].

Таким образом, внешнеполитические действия России, начиная с 1871 г. , когда войска царской России разгромили уйгурский Илийский султанат в Кашгарии, сохранив суверенитет Китая над Восточным Туркестаном, до нынешней позиции официального невмешательства Российской Федерации во внутриполитические дела КНР, можно охарактеризовать, в целом, как нейтральную позицию, вполне учитывающую все нюансы сложного и неоднозначного исторического процесса в Синьцзяне. Такая позиция северного соседа Китая помогла в течение долгого времени сохранять территориальную целостность китайского государства, а значит и политическую стабильность у наших южных границ. Россия никогда не предпринимала попыток для присоединения этого района к себе. Об этой политике советского государства Ю.М. Галенович пишет: «Когда речь идет о том, как вершатся дела внутри Китая, целесообразно не вмешиваться в этот процесс» [10, с. 82]. А В.А. Бармин добавляет: «Межэтнические противоречия повстанцев, очевидное влияние на движение зарубежных сил, все нагляднее прослеживающийся антисоветизм, грозящий экономическим и политическим интересам Советского государства, определили позицию и логику действий руководства СССР» [8, с. 102].

Официальная позиция руководства советского государства была ясна и однозначна: урегулирование уйгурского вопроса - внутреннее дело Китая. Представляется, что именно такой подход во многом может облегчить общую задачу обуздания происков международного терроризма, который вознамерился превратить весь регион Центральной Азии в новый очаг мировой напряженности.

При этом одновременно нельзя не учитывать того, что разъединенные волей истории народы Восточного Туркестана чутко реагируют на социально-политические перемены не только в КНР, но и в Российской Федерации, особенно после распада Советского Союза и определенного «отдаления» новой России от Центральной Азии. Нельзя отрицать и того, что образование независимых государств на постсоветском пространстве в Центральной и Средней Азии послужило одним из стимулов усиления борьбы уйгурского народа за отделение от КНР и провозглашения собственного государства.

Начиная с 1980-х годов, наибольшую опасность для общества стала представлять деятельность мусульманских террористических организаций в СУАР, выступающих «за отделение от КНР и создание так называемого государства Восточный Туркестан» [12]. Согласно их представлению, это чисто исламское государство должно создаваться на территориях компактного проживания уйгуров в КНР и в ряде сопредельных стран [13].

На территории СУАР в настоящее время действует сеть ваххабистских подпольных организаций, которые объединяют 16 уйгурских оппозиционных организаций [2, с. 629]. Извне в район проникли и действуют «Восточно-Туркестанская исламская партия» и «Восточно-Туркестанское исламское движение» [12, с. 41]. «Восточно-Туркестанское исламское движение» во главе с Xасаном Махсумом непосредственно направляется Усамой бен-Ладеном, получая от него финансовую и кадровую помощь. Это движение открыто ставит своей целью «создание исламского теократического государства в Синьцзяне» [12, с. 42].

Все это привело к небывалому разгулу терроризма в СУАР. По свидетельству китайских СМИ, террористические акции «по размаху превзошли все инциденты в СУАР, начиная с 1949 г.» [13]. Также по информации китайских источников, «в отдельных районах Синьцзяня имеются базы террористов, где хранятся склады оружия и боеприпасов» [12, с. 42].

Китайские власти значительно ужесточили меры наказания за террористическую деятельность. Согласно действующему уголовному Кодексу КНР, «за организацию, руководство или активное участие в террористической организации устанавливалось лишение свободы от 3 до 10 лет» [14].

Одновременно КНР ведет постоянную борьбу с терроризмом, используя дипломатические каналы. Например, Китай добился того, чтобы Казахстан, Киргизия, Узбекистан на официальном уровне признали сепаратистские организации СУАР причастными к международному терроризму и запретили их деятельность на своей территории. По-видимому, этим решением можно объяснить невнятную позицию стран Средней Азии в отношении последних событий в Синьцзяне. Их позицию можно легко понять, так как, с одной стороны, они связаны дипломатическими обязательствами с КНР, с другой

- не могут игнорировать настроение многотысячных уйгурских диаспор у себя. Многие мусульманские страны, особенно центрально-азиатские, предпочли вообще не замечать происходящего в Китае. При создании Шанхайской Организации Содружества (ШОС) КНР добилась принятия общей конвенции «О борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом», сделавшей полностью невозможной существование в государствах ШОС официальных и даже мирных уйгурских организаций.

Безусловно, что рост терроризма не может не подпитывать национально-сепаратистское движение в СУАР

Как отмечает В.С. Бойко: «Специальная литература и СМИ (китайские) не уменьшают алармизма и предположений по поводу «исламского взрыва», уйгурского сепаратизма в Китае» [15, с. 158]. О.В. Зотов даже предостерегает, что там ныне «достаточно высокая вероятность перерастания в национально-освободительную войну типа афганской» [2, с. 131].

Таким образом, Синьцзян по существу стал той линией, где столкнулись совершенно разные цивилизации со своими родными языками и письменностью. И это столкновение, к сожалению, с самого начала приняло далеко не мирный характер. По определению О.В. Зотова: «Китайский Туркестан стал «ахиллесовой пятой» КНР, прежде всего, ввиду разности и несовместимости исламской культуры тюрок с китайской» [2, с. 128].

Синьцзян - по существу особый и отдельный мир. В свое время его выгодное географическое положение и важное геостратегическое значение сыграли судьбоносную роль в жизни народов края. В XX в. геостратегическая важность Синьцзяня еще более возросла. В годы Второй мировой войны район стал объектом пристального внимания разведки фашистской Германии. В 1930-1940-е гг. через его территорию шла всесторонняя помощь Советского Союза китайскому народу в борьбе против японской агрессии.

Конец XX и начало XXI вв. ознаменовались настойчивыми попытками США и НАТО проникнуть в Центральную и Среднюю Азию. Китайские эксперты и аналитики открыто говорят о том, что «американская политика в Центральной Азии нацелена «на вытеснение» России из этого региона» [12, с. 41]. Представляется, что целью США в стремлении осуществить свою политику установления однополярного мира является ослабление быстро крепнущей КНР путем занятия позиций рядом с ее слабыми границами на северо-западе страны. Многочисленные форумы в Интернете уверены в том, что за событиями в СУАР, «несомненно, стоит Вашингтон» [13].

Таким образом, в международном масштабе борьба за Синьцзян будет только усиливаться, особенно учитывая его геостратегическую важность на центральноазиатских подступах к Китаю. Одновременно нельзя не видеть того, что СУАР стал уже по существу одним из важнейших факторов глобального статуса самой КНР, ее выходом на всю Центральную и Среднюю Азию. «Синьцзян, - пишет О.В. Зотов, - является ключом ко всей мировой политике Китая» [2, с. 129].

Российское информационное агентство

«ФК-Новости», ссылаясь на мнения западных аналитиков, сообщает о том, что «если Пекину не удастся быстро урегулировать уйгурскую проблему, то события могут в ближайшее время перекинуться на Внутреннюю Монголию» [1]. А вот мнение А.В. Островского: «Беспорядки в СУАР построены по тому же сценарию, что и события в Тибете в марте 2008 г. Проблема Далай-ламы - это проблема вечная, проблема Синьцзяня тоже достаточно

длительная. Пока существуют разные сепаратистские организации, нацеленные на отделение Синьцзяня от Китая, проблема будет существовать, и те же события будут повторяться» [16].

Если это так, и эскалация конфликта будет продолжаться, усиливая его религиозно-экстремистский характер, не станет ли это причиной возникновения еще одного очага международной напряженности у наших южных границ. Нельзя не видеть того, что эта напряженность легко выплеснется в Среднюю Азию, а через нее афганский наркотрафик получит возможность еще более беспрепятственного проникновения в Россию. Эта же напряженность может поставить перед государствами-членами ШОС массу проблем, связанных с безопасностью во всем регионе Центральной и Средней Азии. Россия, как член ШОС, тоже может быть вовлечена в решение непростых региональных вопросов, причем координируя их сохранением стабильности в российско-китайских отношениях.

Руководство КНР не скрывает того, что оно «встревожено масштабами и глубиной сопротивления уйгуров» [2, с. 130]. Получив своего рода карт-бланш на использование силовых методов против террористических акций уйгурского сепаратистского подполья, по сведениям китайских СМИ, «на добровольные уступки Пекин решительно не пойдет по внутренним и внутриэкономиче-ским причинам» [3].

Вместе с тем надо отметить следующее: по сведениям китайских СМИ, власти КНР наряду с репрессивными методами подавления беспорядков в СУАР спешно принимают меры по повышению уровня жизни местного населения. Так, еще в конце 2007 г. Госсовет КНР принял документ об ускоренном социально-экономическом развитии Синьцзяня, чтобы сделать его «витриной и воротами Поднебесной» для выхода в Среднюю Азию [1].

Некоторые российские источники выражают определенную тревогу тем, что нынешние события в г. Урумчи

- это показатель наличия сил, которым не по душе планы китайского правительства по ускоренному социальноэкономическому развития Синьцзяня. «Такое совпадение, - например, пишет ИА «ФК-Новости», - не случайно. Нельзя исключать, что нынешние беспорядки в Урумчи - это первая фаза осуществления «широкого сценария» по дестабилизации обстановки в районе казахско-китайского приграничья» [1].

Из вышесказанного можно сделать следующие выводы:

1. Роль и значение Синьцзяня в международных отношениях в Центральной и Средней Азии ввиду его важного геостратегического положения будут только возрастать.

2. Усиливающиеся позиции ортодоксального ислама на фоне бездействия соседних государств, включая Россию, и крепнущие связи местных мусульманских организаций с международной исламистской террористической организацией «Аль-Каида» обусловят рост напряженно-

сти в регионе, толкая местные сепаратистские силы на путь террора.

3. В обозримом будущем этнорелигиозный фактор в Синьцзяне станет существенным во внутриполитическом положении КНР

4. Эскалация конфликта в Синьцзяне чревата серьезными испытаниями для единства государств-участников ШОС.

5. Единственный путь к решению уйгурского вопроса лежит в кардинальном улучшении социальноэкономического положения местных неханьских народов.

Кроме всего этого нельзя сбрасывать со счетов многовековые традиции китайского общества. В руководстве КНР, да и среди абсолютного большинства ханьского населения страны, воспитанного на догматах конфуцианства, необычайно сильна традиционная конфуцианская концепция единства и территориальной целостности Поднебесной, которая, по сути, отрицает какой-либо государственный суверенитет за национальными меньшинствами. Представляется, что подобное извечное религиозно-культурное понимание ханьцами государственного устройства, когда весь Китай рассматривается как одна семья, чревато самыми нежелательными последствиями для малочисленных народов неханьско-го происхождения. Популярный лозунг «Будь хозяином в своем доме» обращен ко всем национальным общностям, из которых состоит китайская нация.

Л и т е р а т у р а

1. Особый район Китая - Синьцзян-Уйгурский... «газовый синдром» // «ФК-новости». URL:http://www.fcinfo.ru/themes/ basic/map-print.asp?Ыder=1506&pm=218981o/o (дата обращения 26.12.2009).

2. Зотов О.В. Восточный Туркестан (Синьцзян): на весах истории и геополитики // Восток. - 2009. - № 2. - С. 129-130.

3. Уйгурский вопрос - только ли проблема Китая? // «Ореанда-новости».URL:http://www. oreanda.ru/ru/ news/20090709/common/popnews/artirie402384/ (дата обращения 26.12.2009).

4. Дробышева Ю.И. Уйгурский каганат - нетипичная кочевая империя // Восток. - 2009. - № 3. - С. 17-19.

5. Зотов О.В. Китай и Восточный Туркестан в XV - XVIII вв. Межгосударственные отношения. - М., 1991. - С. 136-137.

6. Границы Китая: история формирования. - М.: Памятники исторической мысли, 2001. - С. 142-143.

7. Бармин В.А. Синьцзян в истории советско-китайских отношений в 1918-1931 гг. // Проблемы Дальнего Востока. - 1999.

- № 4. - С. 113-118.

8. Бармин В.А. Синьцзян в истории советско-китайских отношений в 1931-1934 гг. // Проблемы Дальнего Востока. - 1999.

- № 6. - С. 97-101.

9. Бармин В.А. Синьцзян в истории советско-китайских отношений в 1937-1946 гг. // Проблемы Дальнего Востока. - 2001.

- № 1. - С. 85-89.

10. Галенович Ю.М. Оазис потенциальной нестабильности // Заметки китаеведа. - М.: Муравей, 2002. - С. 84-87.

11. История Китая / Под ред. А.В. Меликсетова. - М.: МГУ, 2004. - 619 с.

12. Волохова А. Положение в Центральной Азии и интересы КНР в регионе: оценки китайских политологов // Проблемы Дальнего Востока. - 2003. - № 3. - С. 41-46.

13. Глава правительства Синьцзян-Уйгурского автономного района Нур Бекри: Беспорядки в Урумчи планировались за рубежом // РИА «Новости» - URL: http://www.i-r-p.ru/page/ stream-event/index-23606.html (дата обращения 26.12.2009).

14. Ахметшин Н. О преступлениях против общественной безопасности в современном Китае // Проблемы Дальнего Востока. - 2000. - № 5. - С. 90-96.

15. Бойко В.С. Современный китайский национализм и транснационализм в фокусе международного научного сообщества // Восток. - 2002. - № 1. - С. 158-162.

16. Беспорядки в Китае копируют события в Тибе-

те 2008 года // РИА «Новости» - URL: http://www.rian.ru/ world/20090706/176461653-prшt/html (дата обращения

26.12.2009).

ЕЕ Zhelobtsov

Events in Xinjiang - a threat to international security in Central Asia

The author considers the causes of ethno-religious conflict in Xinjiang between the Uighurs and the Chinese authorities. The conflict is fraught with serious consequences for stability in Central Asia.

Key words: Central Asia, East Turkestan, Xinjiang, Kashgar, Dzungaria, Islam, Uyghurs, terrorism, ethnic and religious factors, socioeconomic status.

УДК 316.334.3 (571.56) «1941/1945»

С.И. Сивцева

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В ЯКУТИИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Прослеживаются наиболее значимые аспекты демографической истории Якутии в годы Великой Отечественной войны. На основе новых архивных источников анализируются численность, состав, а также естественное движение (смертность, рождаемость) населения республики. Рассматриваются некоторые аспекты ошибок руководства страны и Якутской АССР в социальноэкономической сфере, приведших к тяжелым потерям мирного населения далекого якутского тыла.

Ключевые слова: Великая Отечественная война, Якутия, численность населения, состав населения, естественное движение, рождаемость, смертность, социальная политика, социально-экономическое положение населения, неурожай 1939-1942 гг.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Для Советского Союза Великая Отечественная война стала одной из самых кровопролитных, унесших, по последним данным, 26,6 миллионов человек [1, 2]. По отношению ко всему населению СССР до начала войны, общие людские потери составили 12-13,5% [1]. Победоносное завершение Великой Отечественной войны стало возможным благодаря слиянию фронта и тыла, самоотверженности, высокому патриотизму солдат на фронтах, титаническим усилиям и жертвенности тылового населения.

Великая Отечественная война повсеместно, во всех регионах страны, вызвала чрезвычайное напряжение

СИВЦЕВА Саассътана Иннокентьевн - к.и.н., доцент ФЯФиК ЯГУ.

E-mail: [email protected]

сил. Поэтому демографическая история этого периода отличается резким повышением уровня смертности (на фронтах и в тылу войны), падением рождаемости, и, как следствие, снижением численности населения. Якутяне, находясь в глубоком тылу войны, испытали на себе всю тяжесть военного бремени. Численность населения республики с 1941 по 1945 гг. сократилась на 13%, или 54300 человек. Городское население незначительно выросло - на 9,8%, или на 13600 человек, а сельское, наоборот, сократилось. Притом убыль населения сельской местности оказалась больше, чем в целом по республике и составила 24,2%, или 67900 человек [3, 4].

Рост городского населения объяснялся, главным образом, преобразованием ряда поселков из сельских в рабочие (изменениями статуса), а также механическим (для работы в стратегически важных отраслях промышленности использовался труд приезжих, в том числе

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.