CC BY
63
УДК 81'362 А. О. Манухина
кандидат филологических наук, доцент кафедры классической филологии МГЛУ; e-mail: [email protected]
СОБЫТИЯ АЛЬБИГОЙСКОЙ ВОЙНЫ (1201-1229) ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ СУБЪЕКТИВНОГО ВОСПРИЯТИЯ ЕЕ УЧАСТНИКОВ (на материале латинской хроники и провансальской поэмы XIII в.)
Статья посвящена изучению языковых средств представления событий Альбигойского Крестового похода его участниками. В работе анализируются (на материале хроники католического монаха Петра Сернейского и поэмы трубадура Гийома Тудельского) особенности субъективного авторского восприятия действительности в сопоставлении с общепринятыми этическими стереотипами XIII в. Проводится анализ ценностной составляющей латинского и провансальского текстов с учетом специфики периода Средневековья.
Ключевые слова: нравственные стереотипы рыцарства; латинские и провансальские письменные памятники эпохи Крестовых походов; оценочные конструкции.
Manukhina А. О.
Ph. D. (Philology), Associate Professor, Department of Classic Philology, MSLU; e-mail: [email protected]
THE ALBIGENSIAN WAR (1201-1229) IN THE LIGHT OF THE SUBJECTIVE PERCEPTION OF ITS PARTICIPANTS (Based on a Latin Chronicle and a Provençal Poem of the 13th Century)
The article is devoted to analysing the means of linguistic representation of the events of the Albigensian Crusade by its participants. The paper considers the interaction of the author's evaluative perception of reality (based on catholic monk Petrus Sarnensis's chronicle and the poem of troubadour Guillaume de Tudèle) and common ethic stereotypes of the 13th century. The value component in the Latin and the Provençal texts is investigated through the specific features of the Middle Ages texts.
Key words: moral stereotypes of chivalry, Latin and Provençal written monuments of the epoch of Crusades, evaluative constructions.
Vi veri vniversum vivus vici1
Крестовый поход против Альбигойцев (1201-1229), одно из самых неоднозначных событий в истории Европы, запечатлен в двух исторических документах, написанных в одну эпоху, авторами - непосредственными участниками и современниками похода. Это латинская хроника XIII в. Historia Albigensium et sacri belli («История Альбигойцев и Священной войны») католического монаха Петра Сер-нейского [10] и провансальская поэма того же периода La cansos de la crozada contr'els eres d'albeges («Песнь о Крестовом походе против еретиков-альбигойцев»), приписываемая трубадуру Гийому Тудель-скому, сочувствующему еретическим течениям Прованса [8]. Рассматриваемые западноевропейские документальные источники как наиболее авторитетные [3] составили корпус исследования.
Цель статьи - выявить своеобразие авторского восприятия событий Альбигойского похода, которое реализовалось в суждениях об истине и лжи, о Боге и ереси, о добре и зле.
Необходимо отметить, что при анализе средневекового текста современный читатель невольно переносит и на древние памятники представления, свойственные нашему субъективному восприятию действительности. Вследствие этого искажается истинная событийная картина, лежащей в основе любого письменного памятника. Изложенные средневековыми авторами факты о Крестовом походе против еретиков требуют от современного исследователя детального критического анализа и понимания экстралингвистических реалий.
Данная работа представляет собой попытку осмыслить, насколько истинными являются события, изложенные в письменных источниках авторами, принадлежавшими к разным социальным группам, которые были антагонистами по религиозным взглядам и писали на разных языках (монах Петр - на «выученной книжной» латыни, а трубадур Гийом - на провансальском языке).
Оба хрониста в начале своего труда заявляют о знании уникальной истины, которую они стремятся сообщить миру. Для этого, по мнению авторов, есть серьезные основания. Так, монах Петр лично участвовал в военных походах и имел возможность подробно описать
1 «Силой истины я, живущий, покорил вселенную» - фраза, приписываемая Кристоферу Марло (1564-1593); ее подтекст заключается в том, что всей правды не знает никто, а есть лишь легенды, мнения и некоторые документы.
походы крестоносцев [10, с. 167], о чем он и сообщает в прологе к своей хронике:
Nihil unquam apposuerim, nisi Ничего другого я когда-либо не
quod viderim oculis meis vel audiverim предлагал, кроме того, что я видел
a magnae auctoritati spersonis et своими глазами или слышал от лю-
plenissima fide dignis. Non studuerim дей, заслуживающих величайшего
superfluis verbis ornare codicem, уважения и достойных полнейшего
sed simplicem exprimere simpliciter д°верия. Я буду стараться не укра-
veritatem [10, с. 543]. шать свиток лишними словами, а
просто излагать простую истину1.
Автор провансальской «Песни о Крестовом походе» Гийом Тудель-ский, говоря о себе в третьем лице (что типично для средневековых произведений), также говорит о своем намерении поведать истину:
Que el fesez un libre que fospel И что он создал книгу, которая mon auzit, Qu'en foz sa saveiza e son будет услышана по миру, чтобы ее sen espandit.Adonc feaquest libre es el мудрость и ее смысл были распро-meteish l'escrit [8, с. 340]. странены. И он создал эту книгу,
которую сам предал письменам.
Подобные заверения авторов о готовности «говорить правду и ничего, кроме правды» объясняются в литературоведении употреблением типичного для многих средневековых жанров топоса. В действительности особенности описания исторического события в тексте зависят от точки зрения автора и той «сверхзадачи», которая перед ним стоит.
На самом деле при изложении одних и тех же фактов Петр Сер-нейский и Гийом Тудельский далеки от объективности и дают противоположные характеристики исторических эпизодов, персонажей и их поступков.
В связи со сложностью изучаемого вопроса мы ограничились сравнительным анализом описания предводителя крестоносцев Симона де Монфора, которое присутствует у обоих авторов и где наиболее ярко проявляется их антагонизм.
Так, в «Истории» Петра Сернейского Симон де Монфор занимает центральное место: вокруг этой личности сосредоточен интерес изложения. Он преподносится как воплощение человеческих
1 Зд. и далее перевод наш. - А. М.
достоинств, чему посвящена отдельная глава хроники De praeclaris animi et corporis dotibus Simonis comitis Montis-fortis - «О прекрасных достоинствах тела и души Симона графа де Монфора» [10, с. 570]. Там описываются:
- его достоинства как рыцаря: genere praeclarus, virtute robustus, in armis plurimum exercitatus («известнейшего рода, силен в доблести, очень опытен в оружии») [там же, с. 570];
- достоинства христианина: totus in divinis servitiis mancipatus («полностью преданный Господнему служению») [там же, с. 571].
Автор прославляет подвиги Симона де Монфора, а его смерть уподобляет мучению и смерти Христа:
Vulnera receperat ad similitudinem Он получил раны наподобие Спа-Salvatoris, pro quo mortem patienter сителя, во имя которого он терпели-sustinuit [там же, с. 712]. во принял смерть.
По мнению хрониста, трагические обстоятельства смерти Симона де Монфора (он погиб при осаде Тулузы от камня, брошенного из катапульты альбигойцами-еретиками) сближает его с великомучеником Стефаном:
Mortem imitatus Beati Stephani, Он уподобился смерти святого et ipsius lapidatus in urbe [там же, Стефана, забитого камнями в гос. 712]. роде.
Как можно видеть из приведенных примеров, этот военачальник представлен исключительно как положительный герой. О подобной идеализации персонажей у средневековых писателей, известной нам по эпическим поэмам и куртуазным романам, медиевист Поль Зюм-тор писал: «У любого автора той эпохи был арсенал стереотипных портретов (descriptiones personarum), которые он использовал при построении своего произведения» [2, с. 90].
Для большего эффекта Петр Сернейский преподносит образ Мон-фора, противопоставляя его предводителю альбигойцев. В сознании католика-монаха все описанные добродетели рассматривались как обязательный атрибут рыцаря, считалось нормой их соблюдение. Однако полное торжество нормы в принципе невозможно, в этом случае она лишается смысла. Естественным коррелятом нормы будет ее нарушение. Между тем, стереотипы поведения существуют
не только для выражения нормы, ее соблюдения, но и ее нарушений, т. е. «неправильное» поведение тоже имеет свои стандарты.
В противоположность Монфору, граф Тулузский показан как человек, нарушивший все религиозные и этические нормы своего времени, о чем свидетельствует название главы: Descriptio vitae corruptae atque morum comitis Tolosani erga Deum et ejus Ecclesiam [10, с. 551] -«Описание испорченной жизни и нравов графа Тулузского по отношению к Богу и его Церкви». Отрицательная оценка заключена здесь в самой семантике латинского прилагательного corruptus («испорченный, бесчестный, развращенный, порочный, обесчещенный, опозоренный» [1, с. 266]) и ниже приводится основание для такой негативной оценки:
A primis cunabilis semper haereti- C раннего детства он всегда ере-cos dilexit et fovit, et eos, in terra sua тиков почитал и лелеял и, имея их habens, honoravit [10, с. 551]. на своей земле, уважал.
В данном отрывке нет эксплицитно выраженной оценки: оценочная и эмоциональная лексика отсутствует. Однако мы знаем, что в период Средневековья благочестие всегда было обязательным для рыцаря. В средневековой французской культуре того времени «еретиком» считали «человека, сознательно уклоняющегося от истинной веры, отступающего от общепринятых взглядов, норм и правил» [9, с. 1190], «адепта доктрины или утверждения, противоречащего догмам католической церкви» [7, с. 265]. В этом контексте существительное haereticus («еретик, последователь ереси» [1, с. 467]) приобретает негативную оценку.
Для усиления воздействия на читателя далее Петр Монах описывает богохульные, с точки зрения человека XIII в., поступки графа Тулузского:
Adorabat hereticos flexis inter Он почитал еретиков, преклонив ragenibus, et petebat ab eis benedictionem на земле колена, и просил у них бла-et osculabatur eos [10, с. 551]. гословления и целовал их.
Исследователями отмечается, что рыцарство было «военизированным, строго иерархическим обществом с непреложными сакральными ценностями» [2, с. 475]. С этим связано особо трепетное отношение крестоносцев к религиозным таинствам и обрядам, и их нарушение или недостойное отношение считалось позором.
Отрицательная оценка еретику выражена и эксплицитно:
$роНаЬа! есс1еБ1аБ, топаБ1епа Он грабил церкви, разрушал ёеБй-иеЪа^ omnesque уюшоб quos монастыри, и всех своих соседей, ро1ега1 ехЬаегеё11аЪа1 [10, с. 554]. кого мог, обездолил (букв. 'лишил
наследства').
Оппозиция Симон де Монфор (благочестивый и доблестный рыцарь) / граф Тулузский (бесчестный еретик) представляет собой своего рода отражение в сознании современника существующей религиозной картины мира эпохи, причем определяющим моментом здесь станет совокупность ценностных ориентиров. Как известно, в средневековом мышлении восприятие человеком событий окружающей действительности происходило на основании их соотнесения с тем или иным полюсом бинарной оппозиции: делении мира на силы «Добра» (Бога) и «Зла» (Дьявола). Под влиянием религиозного мировоззрения той эпохи оценка в средневековых текстах обязательно связывается с прескрипцией, т. е. рассуждение не может остановиться на констатации факта «это хорошо» или «это прекрасно». Необходим вывод: это хорошо, и так надлежит поступать; это прекрасно, потому что так угодно Богу [5, с. 132].
Назидательный тон высказываний дает возможность судить о том, что автор находился под влиянием распространенной в то время моралистической и религиозно-дидактической литературы.
Однако истинность выражаемой Петром Сернейским оценки вызывает сомнение после рассмотрения другого исторического документа - провансальской поэмы Гийома Тудельского, в которой Симон де Монфор также занимает одно из центральных мест в повествовании.
Провансальский трубадур, принявший сторону альбигойцев, напротив, проклинает Симона де Монфора как врага и радуется его смерти.
Однако его негативная оценка проявляется опосредованно, через специфику описания факта его гибели:
E venc tot dreit la peira lai on era mestiers E feric si lo comte sobre qu'elm qu'es d'acers Quels olhs e las cervels els caichals estremiers, El front e las maichelas li partic a cartiers. Els coms cazec en terra morts e sagnens e niers [8, c. 342].
И упал камень там, где было нужно, прямо на его шлем и ударил так сильно, что глаза и мозг выскочили, а лоб и челюсть разбились в куски. И упал граф на землю мертвый окровавленный и черный.
Здесь авторское «я» не вербализовано. Поэт рассказывает о событиях как бы беспристрастно - «объективный взгляд» со стороны. Но жестокий натурализм, «смакование подробностей» и детализация в изложении сцены трагической гибели однозначно свидетельствует о позиции автора. Подобное описание скорее напоминает убийство мифологического чудовища, нежели смерть благородного рыцаря. В логике повествования Гийома Тудельского со всей определенностью обнаруживается политический подтекст, выражающий позицию рассказчика, проявляющего ненависть к атакующим крестоносцам и сочувствующего осажденным альбигойцам.
Также автор выражает свое личное отношение и непосредственно, через эмоционально-оценочную лексику. Например, трубадур открыто радуется известию о смерти Монфора:
El coms qu'era malignes et Граф был нечестивец и убий-
homicidiers, Es mortz ses penedensa, ца, поэтому и умер без покаяния,
car eraglacierz [8, с. 343]. в наказание за свою жестокость.
Рассказчик для придания повествованию большей объективности приводит мнение жителей осажденной Тулузы по поводу смерти графа:
A totzcels de la vila car en Simos Для всех в городе смерть Симона moric vencaitals aventura que l'escurs была счастливой случайностью, из esclarzic [8, с. 343]. мрака сделавшей свет.
Выявленные в обоих сочинениях оценочные конструкции формируют на лексико-семантическом уровне систему оценочных оппозиций, и данную взаимосвязь можно представить в виде схемы.
При сопоставлении видно, что каждой из цитат, содержащей положительную оценку у Петра Сернейского, соответствует отрывок с диаметрально противоположным содержанием и негативной оценкой в провансальском тексте Гийома Тудельского.
Таким образом, латинская Historia Albigensium et sacri belli («История Альбигойцев и Священной войны») и провансальская La cansos de la crozada contr'els eres d'albeges («Песнь о Крестовом походе против еретиков-альбигойцев») противопоставлены по содержанию, идейной направленности и характеру изложения. При исследовании этих произведений мы пришли к выводу, что изучаемые письменные памятники представляют собой, по сути, образцы ярко выраженных
политически тенденциозных произведений, что нисколько не умаляет их документальной и исторической ценности как свидетельств Альбигойского крестового похода. Они особенно интересны для исследования, тем более что впервые служат материалом лингвистического анализа и требуют дальнейшего серьезного исследования.
Лативская хроника Петра Сернейского:
Tolas in di vinis senil i is mancipatus ((Целиком преданный Господнему служению»
Mortem i mita tus В eat i Stephan i
«0¡i уподобился смерти святого Стефана»
Vulnera receperat üd similitudmem Sulvatorís, pro í/uo morían palien te r sustinuit
«Он получил рапы наподобие Спасителя, во имя которого он терпеливо принял смерть»
Провансальская поэма П i й о маТудел ьского
Cuius qii 'era malignes et immicidiers «Граф был нечестивец и убийца»
Es mort- ses penedensa, car eraglacierz «Умер бет покаяния, r наказание за свою жестокость»
Quels olhs е las verreis els cat eh id s est rentiers-, El front e las mate he las li partie a carders. Els eomscazec en terra morts e sagnens e (tiers «Глаза и мозг выскочили, а лоб и челюсть разбились в куски. II упал граф на землю мертвый окровавленный и черный»
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. - М. : Русский язык, 1976. -1096 с.
2. Зюмтор Поль. Опыт построения средневековой поэтики / пер. с фр. И. К. Стаф. - СПб. : Алетейя, 2003. - 544 с.
3. Осокин Н. А. История Альбигойцев и их времени. - М. : АСТ, 2003. -896 с.
4. Поло де Болье М.-А. Средневековая Франция. - М. : Вече, 2006. - 384 с.
5. Челышева И. И. Выражение ценностной ориентации в средневековом тексте // Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность // In memoriam Е. М. Вольф. - М. : РАН, 1996. - С. 126-137.
6. Dictionnaire provençal-français ou dictionnaire de langue d'oc ancienne et moderne, suivi d'un vocabulaire français-provençal par S. J. Honnorat. -Digne : Repos, Imprimeur-libraire-éditeur, 1846. - 786 p.
7. Dubois Jean. Dictionnaire étymologique et historique du français. - Paris : Larousse, 2000. - 821 p.
8. La Chanson de la Croisade contre les Albigeois, commencée par Guillaume de Tudèle et continuée par un poète anonyme. Editée et traduite pour la société de l'histoire de France par Paul Meyer. - Paris : Librairie Renouard, 1875. -576 p.
9. Le Grand Robert de la langue française. Un nouvel espace pour le plus grand dictionnaire actuel de la langue française ! Le nouveau CD-ROM du Grand Robert restitue l'intégralité des 6 volumes du Grand Robert de la langue française, dans sa dernière édition. - Paris, 2001. - 2220 p.
10. Petri Monachi Coenobii Vallium Cernaii Historia Albigensium et sacri belli in eo sanno 1209 suscepti duce et principe Simone de Monteforti // Patrologiae cursus completus. Tomus CCXIII. - Paris : Apud J.-P. Migne editorem, 1855. - 528 p.
