CC BY
75
_I
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО:
состояние и пути совершенствования
с.в. бурмагин,
профессор кафедры уголовного права и процесса, кандидат юридических наук (Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова)
s.v. burmagin,
Candidate of Law, Professor, Department of Criminal Law and Process (North (Arctic) Federal University named after Lomonosov M.V.)
уДк 343.135 (045)
Соблюдение баланса частных и публичных интересов при освобождении от уголовной ответственности в связи с примирением
Maintenance of Balance of public and private interests for Relief of criminal punishment Resulting from reconciliation of the parties
Настоящая статья посвящена проблеме равноценной защиты в уголовном судопроизводстве общественных и личных интересов при прекращении уголовного дела в связи с примирением. В статье обращается внимание на различие в подходах органов уголовного преследования и суда к решению вопроса об освобождении от уголовной ответственности по ст. 76 УК РФ, отсутствие единообразия в судебной практике. Сделан вывод о необходимости в соответствии с назначением уголовного судопроизводства при решении вопроса о прекращении уголовного дела за примирением сторон в равной степени учитывать и публичные, и частные интересы.
Суд, органы уголовного преследования, публичные интересы, примирение сторон, прекращение уголовного дела.
The paper is devoted to the protection of public and private interests when the criminal case is terminated because of reconciliation of the parties. The author draws the attention to the difference of approaches used by criminal investigation agencies and court to make decisions regarding the relief from criminal punishment on the base of the Art. 76 of the Criminal Code of Russia, lack of unified legal practice. The author concludes that there is a need to take equally into account public and private interests when court terminates the criminal case on the base of reconciliation of the parties.
Court, criminal investigation agencies, public interests, reconciliation of parties, termination of criminal case.
Уголовное законодательство России допускает примирение лица, совершившего преступление, с потерпевшим и предусматривает данное обстоятельство в качестве основания для освобождения виновного от уголовной от-
ветственности [1, ст. 76], которое означает отказ от уголовного преследования и публичного судебного порицания преступника и его наказания за содеянное, а также аннулирование иных уголовно-правовых последствий совершенного
К S
I
<
м
0 03
н и
1
и
а
а и оэ
0 и
S
н
^
с S
И
5
1 к
о н
и о и
6 03
н
и
л
<
и
н
$
0
1
о
а
<
14
преступления [18]. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением сторон происходит в форме прекращения уголовного дела [2, ч. 2 ст. 20, ст. 25].
Законодатель вполне разумно поставил решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности и прекращении уголовного дела за примирением сторон в зависимость от степени общественной опасности совершенного преступления и ряда условий, тем самым учел необходимость защиты не только частных интересов потерпевших и обвиняемых (подозреваемых), но и интереса публичного, который видится в ограждении общества от иных преступных посягательств, а значит в достижении целей общей и частной превенции, а также в утверждении социальной справедливости, которая не может быть обеспечена при широкомасштабном освобождении от уголовной ответственности или ее произвольном применении без учета характера и степени общественной опасности преступного деяния и личности преступника.
Освобождение от уголовной ответственности за примирением сторон возможно только по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести. УПК РФ дифференцирует примирение, состоявшееся: 1) по делам, основанным на частном обвинении; 2) по делам, по которым обвинение осуществляется в публичном и частно-публичном порядках. В первом случае речь идет о делах частного обвинения [1, ст.ст. 115, 116, 128.1], возбужденным по жалобам потерпевших или его законных представителей. В таком уголовно-правовом конфликте, возникающем исключительно в сфере частной жизни и имеющем незначительную степень общественной опасности породившего его преступления, публичный интерес настолько мал, что обвинение по делу осуществляется частным порядком и государство в лице органов обвинительной власти не участвует в уголовном преследовании виновного, за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ, либо когда данное деяние совершено лицом, в отношении которого применяется особый порядок производства по уголовным делам [2, ст. 447]. Поскольку публичный интерес по делам частного обвинения не задействован и не защищается органами уголовного преследования, примирение сторон — их частное дело, не ограниченное никакими условиями и рамками, и влечет обязательное прекращение уголовного дела мировым судьей в соответствии с волеизъявлением сторон [2, ч. 5 ст. 319].
Иное значение и последствия примирение имеет по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, по которым осуществляется публичное уголовное преследование, а также по делам частного обвинения, возбужденным и рас-
следованным органами предварительного расследования в случаях, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ. Поскольку лежащий в основе этих дел уголовно-правовой конфликт явно выходит за рамки межличностных отношений и существенным образом затрагивает общественные (публичные) интересы, примирение виновного лица с потерпевшим автоматически его не исчерпывает и не устраняет полностью общественного вреда, а потому может служить основанием (нереаби-литирующим) для прекращения уголовного дела по ст. 25 УПК РФ только при наличии дополнительных условий: а) преступление, в котором подозревается или обвиняется лицо, совершено им впервые; б) о примирении заявил потерпевший; в) обвиняемый (подозреваемый) загладил причиненный потерпевшему вред и согласен на прекращение дела по данному основанию.
На практике освобождение от уголовной ответственности вследствие примирения виновного лица с потерпевшим осуществляется весьма неоднозначно, о чем свидетельствуют статистические данные о деятельности правоохранительных органов. По сведениям о следственной работе и дознании, в 2013 г. (форма федерального статистического наблюдения № 1-Е) органами предварительного расследования Российской Федерации за примирением сторон прекращено 1743 уголовных дела, в 2014 г. (без учета Крымского федерального округа) 1578 дел. В то же время согласно статистическим отчетам Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации [10] судами первой инстанции РФ за 2013 г. в связи с примирением сторон уголовные дела прекращены в отношении 184 763 лиц, из них по ст. 25 УПК РФ, т. е. по делам, по которым осуществлялось досудебное производство и публичное уголовное преследование, в отношении 158 340 лиц, а в 2014 г. — в отношении 173 377 и 149 492 обвиняемых соответственно. Как видим, суды значительно чаще, чем органы предварительного расследования, прекращают уголовное преследование и уголовные дела ввиду примирения сторон (имеет место почти стократное превышение данного показателя).
Столь существенная количественная разница применения по уголовным делам рассматриваемого правового института объясняется, на наш взгляд, наличием различных подходов правоприменителей — органов уголовного преследования и судов — в определении соотношения публичного и частного интересов при решении вопроса о прекращении уголовных дел вследствие примирения сторон. Органы предварительного расследования как представители публичной обвинительной власти склонны преувеличивать значение общественных интересов, ассоциируя себя с их защитниками, противо-
стоящими частным, эгоистическим, нередко узкокорыстным устремлениям обвиняемого и потерпевшего, пришедших к согласию вопреки общественному благу. Суды, напротив, осознавая свою правозащитную роль, чаще отдают приоритет правам личности и нередко пренебрегают публичным интересом, демонстрируя излишне формальный подход в решении вопроса о допустимости прекращения дела за примирением сторон.
Немалую роль в сложившемся противоречии играют и сугубо ведомственные интересы, не афишируемые нашими правоприменителями, но выступающие в качестве скрытого мотива принимаемых решений. Известно, что следователи и дознаватели, стимулируемые к этому органами прокуратуры, весьма неохотно прекращают уголовные дела (прекращение возбужденного дела — брак в работе!) и стремятся успешно расследованные дела непременно направить в суд, что более благотворно отражается на показателях их деятельности. В одном из обзоров судебной практики следователи и дознаватели критикуются за то, что «нередко оставляют без ответа ходатайства о прекращении уголовного дела при наличии юридических и фактических оснований к их удовлетворению (в нарушение ст. 159 УПК РФ) и направляют дела в суд, где они прекращаются в предварительном слушании, в судебном заседании или на более поздних стадиях уголовного процесса» [16].
У судей для прекращения уголовных дел либо уголовного преследования в части предъявленного обвинения свои резоны. Прекращение уголовного дела возможно в ходе предварительных слушаний, на протяжении судебного разбирательства до его завершения, что значительно упрощает рассмотрение дела и ускоряет завершение судебного производства. В условиях значительной, а иногда и непомерной служебной нагрузки такой исход дела видится судье более предпочтительным и становится тем привлекательней, чем раньше заявлены соответствующие ходатайства, поскольку избавляет судью от необходимости полномасштабного судебного следствия, скрупулезной оценки доказательств и вынесения более сложного, чем решение о прекращении дела, судебного акта — приговора, отмена или изменение которого учитывается при оценке профессиональной деятельности соответствующего судьи.
Несмотря на конкретную формулировку ст. 25 УПК РФ, вопрос о дискреционности полномочий органов, осуществляющих уголовное судопроизводство, по прекращению дела в связи с примирением сторон в правоприменительной практике до сих пор решается неоднозначно. Обязательно ли такое примирение для органов расследования и суда? По
мнению профессора Б.Т. Безлепкина, прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон, даже при соблюдении всех требуемых законом условий, не является обязательным исходом данного дела. Суд, прокурор, следователь и дознаватель вправе принять решение о таком прекращении, но и вправе направить его для судебного рассмотрения в обычном порядке, и такое решение, по мнению Б.Т. Без-лепкина, может быть мотивировано любым соображением публичного свойства [12]. Аналогичную позицию высказывают и иные авторы [17, 19]. Однако судебная практика по данному вопросу весьма противоречива.
Так, суды Архангельской области длительное время исходили из обязательности прекращения уголовного дела при достигнутом между потерпевшим и обвиняемым примирении в силу требований ст. 381 УПК РФ, согласно которой непрекращение уголовного дела при наличии к тому оснований, предусмотренных УПК РФ, влечет отмену приговора. И такая позиция была подкреплена определенной практикой Верховного Суда Российской Федерации [7]. Другие судебные органы, например суды Республики Татарстан, решения о прекращении уголовного дела принимают избирательно, не основываясь только на факте примирения [13].
Буквальное толкование ст. 76 УК РФ, в которой говорится, что «лицо может быть освобождено от уголовной ответственности», приводит к выводу о том, что такой исход не является обязательным последствием примирения. О праве, а не обязанности органом расследования и суда прекращать уголовное дело в связи с примирением сторон сказано и в ст. 25 УПК РФ. Но возникает вопрос, чем руководствоваться органам публичной власти, какими критериями при решении вопроса, влечет ли состоявшееся примирение обвиняемого с потерпевшим освобождение его от уголовной ответственности?
В одном из своих определений Конституционный Суд Российской Федерации [3] высказал позицию, согласно которой указание в ст. 25 УПК РФ на то, что суд вправе, а не обязан прекратить уголовное дело, не предполагает возможность произвольного решения судом этого вопроса исключительно на основе своего усмотрения. Рассматривая ходатайство о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон, орган или должностное лицо, осуществляющее производство по делу, не просто констатирует наличие или отсутствие указанных в законе оснований для этого, а принимает соответствующее решение с учетом всей совокупности обстоятельств конкретного дела, включая степень общественной опасности совершенного деяния, личность обвиняемого, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность.
к S
X
<
м О 03
н и X
и
а
а и оэ
О и
S
н
^
с S
И
5 X К
о н
и о и
6 03
н
и
л
<
и
н
$
о X
о
а
<
15
К S
I
<
аз
0 03
н и
1
и
а
а и аз
0 и
S
н
^
с S
И
5
1 к
о н
и о и
6 03
н
и
л
<
и
н
$
0
1
о
а
<
16
В последние годы и позиция Верховного Суда Российской Федерации стала более четкой и последовательной по рассматриваемому вопросу. В п. 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 декабря 2008 г. № 25 [4] разъяснено судам, что прекращение уголовного дела о преступлении, предусмотренном ст. 264 УК РФ, за примирением сторон является правом, а не обязанностью суда. При принятии решения о прекращении уголовного дела в связи с примирением лица, совершившего преступление, с потерпевшим суду надлежит всесторонне исследовать характер и степень общественной опасности содеянного, данные о личности подсудимого, иные обстоятельства дела. Принимая решение, следует оценить, соответствует ли оно целям и задачам защиты прав и законных интересов личности, общества и государства. Аналогичного рода разъяснения содержатся и в более поздних постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации [5, 6]. Таким образом, в настоящее время судебная практика прекращения дела за примирением сторон демонстрирует более избирательный подход в вопросе принятия или отклонения примирения сторон, нацелена не только на соблюдение личных прав участников процесса, но и защиту общественных (публичных) интересов.
Камнем преткновения в судебной практике стал также вопрос о возможности примирения обвиняемого с потерпевшим и прекращения уголовного дела по делам о так называемых двухобъектных преступлениях, например, против общественной безопасности и общественного порядка, против государственной власти и правосудия и т. д. В.А. Давыдов полагает, что поскольку ст. 76 УК РФ не предусматривает ограничений для освобождения лица от уголовной ответственности в зависимости от объекта преступления, положения данной статьи могут применяться и к лицу, совершившему двухобъектное преступление [15]. Аналогичную позицию занимают судебные органы, которые, исходя из буквального толкования ст. 25 УПК РФ, по делам о любых преступлениях небольшой и средней тяжести [1, ч. 1 ст.ст. 213, 285, 286; ч. 1 и 2 ст.ст. 306, 307; ч. 1 ст.ст. 318, 296 и др.] при наличии формально признанного потерпевшего прекращают уголовное преследование и (или) производство по делу в целом по его заявлению о примирении с обвиняемым. Так, Новодвинским городским судом Архангельской области прекращено уголовное дело в отношении Л., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1. ст. 318 УК РФ, и примирившегося с потерпевшим — инспектором службы отдельного
взвода ППС ОВД по г. Новодвинску [9]. Данная практика судов общей юрисдикции была неоднократно поддержана Верховным Судом Российской Федерации.
Иную позицию занимают А.П. Анисимов, А.В. Смирнов, Е.Б. Калиновский, которые считают, что прекращение уголовного дела за примирением сторон недопустимо при совершении преступления, основной объект которого — государственные или общественные интересы [11, 14]. И такой подход, предполагающий учет общественных и государственных интересов, на которые было направлено преступное посягательство, также находит поддержку в судебной практике [8].
Д. Гарбатович, проанализировав ряд судебных дел, отмечает, что прокуроры, активно возражая в судебном заседании против прекращения уголовных дел по заявлениям потерпевших о примирении, ссылаются на различные обстоятельства, в том числе на те, которые по рекомендациям Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует учитывать при решении вопроса о возможности применения ст. 76 УК РФ, однако их аргументы не воспринимаются судами [13]. Представляется, что существующую коллизию правоприменительной традиции возможно устранить законодательным путем, предусмотрев в процедуре прекращения дела по ст. 25 УПК РФ обязательное согласие на прекращение в суде уголовных дел о двухобъектных преступлениях со стороны прокурора (государственного обвинителя), призванного не только защищать права личности, но и отстаивать публичный интерес.
В заключение следует заметить, что в равной степени порочными и не соответствующими задачам уголовного права и уголовного судопроизводства являются практики, которые создают искусственные препятствия для завершения уголовно-правового конфликта миром, когда это предусмотрено законом, чем нарушают индивидуальные права граждан и ущемляют частный интерес, так и, напротив, при наличии формального примирения «автоматически» ведут к прекращению дела без учета общественных (публичных) интересов по делам, по которым, в силу характера совершенного преступления и объекта преступного посягательства, такой интерес очевиден. В соответствии с задачами уголовного законодательства [1, ст. 2] и двойственным назначением уголовного процесса [2, ст. 6] в основе практики прекращения уголовных дел за примирением сторон должен лежать гармоничный учет как общественных, так и личных интересов, способствующий достижению разумного сочетания публичных и частных начал в отечественном уголовном судопроизводстве.
Список литературы:
1. Уголовный кодекс Российской Федерации.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации.
3. Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Ленинского районного суда города Махачкалы о проверке конституционности статьи 25 УПК РФ (документ опубликован не был): определение Конституционного Суда Российской Федерации от 4 июня 2007 г. № 519-О-О // СПС КонсультантПлюс.
4. О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 декабря 2008 г. № 25 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2009. № 2.
5. О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 июня 2010 г. № 17 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2010. № 9.
6. О применении судами законодательства, регламентирующего порядок и основания освобождения от уголовной ответственности: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 19 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2013. № 8.
7. Надзорное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 24 мая 2005 г. № 57-Д05-9 (документ опубликован не был) // СПС КонсультантПлюс.
8. Бюллетень судебной практики по уголовным делам Свердловского областного суда (третий — четвертый кварталы 2007 г.) // СПС КонсультантПлюс.
9. Постановление Новодвинского городского суда Архангельской области по делу от 23 ноября 2011 г. № 1-134/2011. URL:
https://rospravosudie.com/court-novodvinskij-gorodskoj-sud-arxangelskaya-oblast-s/act-101387347 (дата обращения: 03.11.2015).
10. Сводные статистические сведения о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей за 2013 и 2014 годы (форма № 1). URL: http://www.cdep.ru/index. php?id=79 (дата обращения: 03.11.2015).
11. Анисимов А.П. Прекращение уголовных дел в связи с примирением сторон // Законность. 2009. № 10.
12. Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). М., 2006.
13. Гарбатович Д. Освобождение лица от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим // Уголовное право. 2014. № 2.
14. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под общ. ред. А.В. Смирнова // СПС КонсультантПлюс.
15. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.М. Лебедев. М., 2012.
16. Обзор нарушений процессуального закона, допускаемых органами предварительного расследования: обзор судебной практики Рязанского областного суда от 1 июля 2003 г. // Буква закона. 2003. № 3—4.
17. Практика применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: практ. пособие / под ред. В.П. Верина. М., 2007.
18. Российское уголовное право. Общая часть: учебник: в 2 т. / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. М., 2011. Т. 1.
19. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Главы 1—32.1. Постатейный научно-практический комментарий / отв. ред. Л.А. Воскобитова. М., 2015.
E-mail: s.burmagin@narfu.ru
к S
X
<
аз О вэ н и X и
а
а и аз
О и
S
н
^
с S
И S X К
о н
и о и
О 03
н
и
л
<
и
н
$
о X
о
а
<
17
