CC BY
151
А. М. Чирнинов
СОБИРАНИЕ И ИССЛЕДОВАНИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В КОНСТИТУЦИОННОМ СУДЕБНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ И США*
В статье предпринимается попытка критического осмысления деятельности по собиранию и исследованию доказательств в конституционном судебном процессе России и США. На основе сравнительно-правового анализа практики Конституционного суда РФ и Верховного суда США показывается, что содержание обозначенных элементов конституционно-судебного доказывания в значительной степени обусловливается спецификой судебного контроля за конституционностью нормативных правовых актов.
Делается вывод о том, что конституционное правосудие в России тяготеет к инквизиционным началам, тогда как американское конституционное правосудие, отправляемое судами первой инстанции, носит состязательный характер. В то же время в ходе конституционного производства в апелляционных судах и Верховном суде США можно наблюдать явные отхожде-ния от принципа состязательности и фиксировать следственные черты, которые так чужды американским представлениям о правосудии. Кроме того, в обоих государствах наблюдается схожая негативная тенденция, связанная с использованием судами доказательств, которые не были исследованы сторонами в ходе конституционно-судебного разбирательства.
Ключевые слова: доказывание, собирание доказательств, исследование доказательств, состязательность, конституционность, конституционный судебный процесс
Введение
Исследуя доказательственную деятельность в динамике, нетрудно заметить, что она имеет сложную структуру, складывающуюся из организационно-технических и познавательных элементов (операций), сочетание которых позволяет правильно устанавливать фактические обстоятельства дел. Поскольку судебное доказывание подчинено универсальным гносеологическим закономерностям, оно алгоритмично, а его структура без особого труда поддается формализации и описанию. В отечественной теории судебных доказательств в качестве базовых элементов структуры доказывания принято выделять собирание, исследование и оценку доказательств1.
* Статья подготовлена в рамках реализации научного проекта № 17-03-50274 «Доказывание и доказательства в конституционном судебном процессе России и США: сравнительно-правовое исследование», поддержанного Российским фондом фундаментальных исследований.
1 В отечественной юридической литературе упомянутые структурные элементы также предлагают именовать стадиями доказывания [Решетникова 2014 и др.] или этапами доказывания [Коваленко 2004; Сахнова 2014 и др.]. М. К. Треушников оперирует термином «структура доказывания» и выделяет в ней следующие элементы: утверждение о фактах, указание заинтересованных лиц на доказательства, представление и раскрытие доказательств, истребование доказательств судом, исследование и оценку доказательств
[Треушников 2016: 47-61].
Следует подчеркнуть, что указанные элементы получают логико-процессуальное воплощение лишь в контексте конкретных видов судопроизводства, поскольку их содержание во многом определяется характером фактов, подлежащих установлению для разрешения дела. Это, кстати, отчетливо прослеживается при сопоставлении подходов к раскрытию структуры доказывания, которые встречаются, с одной стороны, в уголовно-процессуальной и криминалистической науке и, с другой стороны, в доктрине ци-вилистического процесса. Например, в структуре уголовно-процессуального доказывания принято выделять элемент фиксации доказательств [Рос-синский 2017: 24-27]. Надо полагать, это связано с наличием такой стадии уголовного процесса, как предварительное расследование, которое предполагает, помимо прочего, работу со следами преступлений и требует их закрепления с помощью следственных действий. По той же причине в отечественной доктрине уголовного процесса принято, наряду с собиранием доказательств выделять формирование доказательств2.
2 Кроме того, сопоставляя уголовно-процессуальное доказывание и доказывание в цивилистическом процессе, можно обнаружить некоторые терминологические отличия. Например, представители уголовно-процессуальной науки предпочитают вместо понятия «исследование» использовать понятие «проверка», выделяя в структуре доказывания собирание, проверку и оценку доказательств [Балакшин 2013: 97; Шейфер,
Напротив, доктрина цивилистического процесса этапа фиксации доказательств не признает, поскольку частноправовые споры не отягощены уголовно-правовыми и следственными элементами. Она смещает акценты на иные, не встречающиеся в уголовно-процессуальном пространстве аспекты доказывания, например связанные с раскрытием доказательств1, их обеспечением или истребованием судом и т. д. Следовательно, содержание и степень конкретизации базовых элементов доказывания зависят не только и не столько от вкуса конкретного исследователя, как иногда указывается в научной литературе [Лазарева 2009; цит. по: Россинский 2017: 39-50], сколько от особенностей того или иного юрис-дикционного процесса. В этом смысле структура конституционно-судебного доказывания в целом укладывается в рамки общепринятой структуры доказывания, однако ее отдельные элементы получают особое содержательное наполнение, которое обусловливается спецификой конституционно-контрольной деятельности. Поэтому интересно на примере России и США рассмотреть особенности таких элементов конституционно-судебного доказывания, как собирание и исследование доказательств.
Собирание доказательств в конституционном судебном процессе России и США
Формирование доказательственного материала является одним из важнейших этапов судебного доказывания, от уровня организации которого зависят количество и качество собранных дока-
Николаева 2016]. Подобный подход также воспринят Уголовно-процессуальным кодексом РФ (ст. 85-88). Вместе с тем один из виднейших представителей криминалистической науки Р. С. Белкин [1966: 44-64, 96] писал именно об исследовании доказательств.
1 В частности, в гражданском процессе США стороны наделены обширными доказательственными возможностями в рамках процедуры раскрытия доказательств (discovery), которая позволяет тяжущимся самостоятельно выявлять и собирать доказательства, находящиеся в распоряжении противоположной стороны. Однако многие элементы данного механизма, будучи крайне эффективными при разрешении гражданских споров, оказываются практически непригодными для выяснении фактов, характеризующих правотворческие решения. При оспаривании конституционности, например, федерального закона или закона штата направление органу публичной власти запроса о предоставлении документов (request for production of documents) будет не совсем уместным, поскольку вся необходимая информация и так содержится в общедоступных материалах правотворческого процесса. Но сам орган публичной власти не может прибегать к процессуальным инструментам по раскрытию доказательств, поскольку в распоряжении лиц, инициирующих конституционный судебный процесс, априори не может быть доказательств, свидетельствующих о конституционности нормативного акта.
зательств [Молчанов 1991: 29]. Это долгий процесс, и по большей части он протекает на стадии подготовки дела к слушанию [Решетникова, Куликова, Царегородцева 2016: 41]. Тем не менее это не мешает лицам, участвующим в деле, собирать доказательства как до возбуждения дела, так и на стадии судебного разбирательства2. К основным формам собирания доказательств принято относить представление доказательств лицами, участвующими в деле, и истребование доказательств судом [Молчанов 1991: 55]. Кроме того, формированию доказательственного материала способствуют назначение экспертизы, вызов свидетелей, дача судебных поручений и т. д. [Справочник по доказыванию в гражданском судопроизводстве 2015: 30].
Важно подчеркнуть, что именно субъектный состав процессуальной деятельности по собиранию доказательств определяет тип процесса конкретного государства. Так, если задача формирования доказательственного материала возлагается исключительно на стороны, а суд обязан принимать решение, руководствуясь лишь теми доказательствами, которые они представили, то правосудие именуется состязательным. Если же суду в обязанность вменяется установление объективной истины (когда выводы о фактических обстоятельствах дела корреспондируют действительности), то процесс становится следственным (инквизиционным), поскольку суд бывает вынужден оставить позицию пассивного наблюдателя, беспристрастного арбитра и начать самостоятельно собирать доказательства3.
Конституционный Суд РФ проявляет заметную доказательственную активность. Как следует из ч. 2 ст. 49 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» (далее - ФКЗ о КС), «при изучении обращения и подготовке дела к слушанию судья-докладчик... истребует необходимые документы и иные материалы, поручает производство проверок, исследований, экспертиз, пользуется консультациями специалистов, направляет запросы». Следовательно, процессуальное законодательство изначально настраивает Консти-
2 Например, в гражданском процессе это может быть связано с тем, что в ходе судебного разбирательства меняется предмет или основание иска, заявляется встречный иск и т. д. [Справочник по доказыванию в гражданском судопроизводстве 2015: 31].
3 Любопытно, что в текст действующего Закона о Конституционном Суде принцип состязательности мог и не попасть. Судья Б. С. Эбзеев пытался убедить своих коллег в том, что закреплять данный принцип без каких-либо содержательных изъятий не совсем корректно, с чем трудно не согласиться. Однако его аргументы не возымели должного эффекта [Митю-ков 2010: 58-59].
туционный Суд на доминирование в процессе формирования доказательственного материала.
Кроме того, высший орган конституционного правосудия России наделен обширными полномочиями по истребованию доказательств. Так, он вправе адресовать практически любым субъектам требование о предоставлении текстов «правовых актов, документов и их копий, дел, сведений и других материалов; о заверении документов... об установлении определенных обстоятельств; о даче разъяснений, консультаций и об изложении профессиональных мнений по рассматриваемым делам» (ч. 1 ст. 50 ФКЗ о КС) и т. д. Этими полномочиями Суд активно пользуется. Занимаясь изучением обращения и подготовкой дела к слушанию, он направляет в различные учреждения и государственные органы запросы о предоставлении информации1, просит уточнить их правовые позиции, предлагает научно-исследовательским организациям ответить на поставленные вопросы, истребует иные материалы и т. д. В литературе подобную доказательственную активность суда, как правило, оправдывают тем, что доказательств, представленных сторонами, обычно «недостаточно для всестороннего, полного и объективного разрешения дела» [Комментарий к Федеральному конституционному закону 2012: 287].
О главенствующей роли Конституционного Суда в собирании доказательств свидетельствует и то, что он «по собственному усмотрению назначает экспертизы и выбирает экспертов» [Блохин, Кряжкова 2015: 117], а стороны не имеют процессуальной возможности повлиять на этот выбор. Кроме того, тяжущиеся не вправе «поставить или скорректировать вопросы» [Кротов 2006: 20] к экспертам, поскольку их формулирует судья-докладчик либо сам суд (ст. 63 ФКЗ о КС). Конечно, стороны могут заявить ходатайство о привлечении конкретных экспертов или о постановке тех или иных вопросов (тем более что ч. 2 ст. 38 ФКЗ о КС даже приветствует приложение к обращению списка экспертов и свидетелей, которых предлагается вызвать в заседание). Однако на практике Конституционный Суд, формально, конечно, не давая поручения о проведении экспертизы, нередко просит конкретных лиц, обладающих специальными познаниями, высказать свое профессиональное мнение (ответить на вопросы
1 К примеру, Конституционный Суд направлял в Верховный Суд РФ запрос о предоставлении информации об имеющейся судебной практике относительно помещения лиц без гражданства в специальные учреждения в целях их депортации (см. абз. 3 п. 4.2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 23 мая 2017 г. № 14-П).
судьи-докладчика или суда) уже на стадии предварительного изучения обращения судьей, когда еще неизвестно, будет ли оно принято к рассмотрению (статья 42 ФКЗ о КС). Поэтому заявление такого ходатайства лицом, участвующим в деле, до решения процессуальной «судьбы» обращения может выглядеть не совсем оправданно (со стороны заявителя это было бы как минимум самонадеянно, а со стороны органов или должностных лиц, издавших или подписавших оспариваемые акты, - несколько преждевременно). Кроме того, как верно замечает М. В. Кротов, даже «если такое ходатайство будет заявлено, возможно, Суд его удовлетворит, а может и нет» [Кротов 2006: 21].
Напротив, в конституционном судебном процессе США используется модель состязательной экспертизы, в рамках которой каждая сторона привлекает собственных экспертов и самостоятельно формулирует вопросы к ним. Поэтому задача американского суда заключается в том, чтобы на основе высказанных профессиональных мнений, зачастую диаметрально противоположных (см., например: Cornwell v. Hamilton, 80 F. Supp. 2d 1101 (S.D. Cal. 1999), установить либо опровергнуть факты, на которые стороны ссылаются как на основания своих конституционных требований и возражений. Действующее процессуальное законодательство США детально регламентирует порядок привлечения экспертов и обязывает стороны заблаговременно раскрывать сведения о них. В частности, сторона должна раскрыть заключение эксперта за 90 дней до начала судебного разбирательства (правило 26(a)(2) Федеральных правил гражданского судопроизводства). Такое требование способствует обеспечению равноправия сторон и делает судебный процесс более предсказуемым.
В то же время Федеральные правила о доказательствах (правило 706) позволяют судам первой инстанции самостоятельно назначить эксперта2, что сегодня, кстати, уже не расценивается как отход от состязательных начал правосудия [Ginsburg 2010: 310]. Тем не менее суды первой инстанции прибегают к этой возможности не очень часто [Cheng 2007: 1271]. Любопытно, что в комментариях Консультативного совета по правилам о доказательствах отмечается, что возможность суда назначить своего эксперта призвана «оказывать отрезвляющее воздействие на эксперта, привлеченного сторо-
2 Интересно, что при рассмотрении обычных правоприменительных споров с привлечением присяжных заседателей судьи должны стараться не раскрывать факт «аффилированности» эксперта с судом, с тем чтобы не придавать ему «ауры непогрешимости» [Giannelli 2006: 327].
ной, и на лицо, обращающееся к его услугам»1. Что касается конституционного производства в судах апелляционной инстанции и Верховном Суде США, то экспертиза, разумеется, не назначается. Видимо, именно этим объясняется столь высокая востребованность меморандумов amicus curiae в американском конституционном судебном процессе: они выступают своеобразным «суррогатным» средством доказывания, благодаря которому экспертные заключения попадают в суды вышестоящих инстанций. По этой причине можно предположить, что в российском конституционном судебном процессе, где всегда существует возможность назначения полноценной экспертизы, инициативные научные заключения не имеют шанса приобрести такую же значимость, как меморандумы «друга суда» в конституционном судебном процессе США.
Кроме того, в конституционном судебном процессе России задача по определению круга лиц, которые подлежат приглашению и вызову в заседание, и решению вопроса о необходимости вызова экспертов и свидетелей на слушание дела возлагается именно на Конституционный Суд РФ в лице судьи-докладчика и председательствующего в заседании (ч. 2 ст. 49 ФКЗ о КС, § 43 Регламента Конституционного Суда РФ). А при производстве в федеральном суде первой инстанции в США определение круга свидетелей для их последующего вызова является прерогативой тяжущихся2. Это свидетельствует о видной роли сторон в организации судебного процесса: как известно, задача суда в условиях состязательности заключается лишь в рассмотрении и разрешении дела [Решетникова 1997: 26].
Рассматривая конституционно-судебные споры, федеральные суды первой инстанции в целом не склонны заниматься формированием доказательственного материала (если они и проявляют активность, то строго в пределах, установленных доказательственными правилами). Однако совсем иначе обстоят дела с апелляционным производством и производством в Верховном суде США. Как показывает практика, вышестоящие судебные инстанции нередко разрешают конституционно-судебные споры, опираясь на доказательства, которые отсутствовали в материалах истребованного судебного дела, не были представлены сторонами и не озвучивались ими в апелляционном обращении (ap-
1 Advisory Committee Notes on Federal Rules of Evidence // URL: https://www.law.cornell.edu/rules/fre/ rule_706 (дата обращения: 14.10.2017).
2 Кстати, в американском доказательственном
праве любой субъект, дающий показания в суде, рассматривается в качестве свидетеля, в том числе стороны [Freer 2006: 351].
pellant's and appellee's briefs) либо в обращении в Верховный суд США. Это свидетельствует о самостоятельном собирании судом доказательств (in-house research). По подсчетам Э. Ларсен, более сотни решений Верховного суда США, принятых за последние полвека (в том числе более 56 % из 120 самых знаковых решений, принятых в 2000-2010 гг.), содержат ссылки на законодательные факты, о которых ни одно лицо, участвующее в деле (в том числе в статусе «друга суда»), не заявляло [Larsen 2012: 1262]. Почему так происходит? И как это соотносится с принципом состязательности?
Думается, возможность самостоятельного собирания доказательств органами конституционного судебного контроля обусловливается в основном тем, что в силу генерализированной (обобщенной) природы законодательных фактов получить сведения о них не составляет особого труда3. Особенно в сравнении с правоприменительными фактами, о которых известно, как правило, узкому кругу лиц: очевидцам, самим тяжущимся. Последние, будучи субъектами спорных правоотношений, располагают сведениями о них в большинстве своем единолично. Напротив, в конституционном судебном процессе «фактические сведения... могут быть получены органом конституционного контроля помимо сторон» [Кокотова 2015: 145]. Что касается мотивов «закулисной» доказательственной деятельности, то она бывает связана с неполнотой представленных сторонами доказательств или с желанием вышестоящих судов обосновать такой конституционно-правовой вывод, к которому невозможно прийти с имеющимися материалами дела [Gorod 2011: 11]. Безусловно, суды вправе это делать, особенно принимая во внимание юридическую силу конституционно-судебных актов и необходимость обеспечения публично-правового интереса.
Разумеется, собиранием доказательств занимаются не только сами судьи Верховного суда США. Им помогают их клерки и даже сотрудники библиотеки суда [Larsen 2012: 1289]. Любопытно, что примерно такую же картину можно наблюдать в российском конституционном судебном процессе, где субъектами деятельности по собиранию доказательств, помимо судей-докладчиков и самого Конституционного Суда, де-факто выступают его секретариат и аппараты судей, отвечающие за оформление
3 Данная проблема стала еще более насущной в связи с бурным развитием информационно-коммуникационных технологий, предоставляющих судьям возможность без особых усилий черпать необходимые фактические сведения из Интернета («electronic research») [Schauer 2013: 56].
судебного дела (§ 37 Регламента Конституционного Суда Российской Федерации). В частности, достоверно известно, что Конституционный Суд или судья-докладчик нередко дают профильным управлениям секретариата Суда поручения, например, изучить состояние правоприменительной практики или обобщить иностранный правовой опыт [Блохин, Кряжкова 2015: 89, 156]. В материалах конституционно-судебного дела - кроме доказательств, полученных Конституционным Судом по его запросу либо представленных сторонами или иными субъектами в инициативном порядке, включая инициативные научные заключения, - можно обнаружить материалы законодательного про-
Конституционное правосудие в России тяготеет к инквизиционным началам, тогда как американское конституционное правосудие, отправляемое судами первой инстанции, носит состязательный характер
цесса, обзоры научной литературы, выдержки из доктринальных источников, отдельные судебные акты, служащие примером правоприменения, аналитические материалы и статистические сведения [Блохин 2015: 174, 224; Чирнинов 2018: 60, 65]. Показательно, что в электронном деле, администрируемом в рамках автоматизированных информационных систем Конституционного Суда, они обозначаются как «справочные материалы».
Конечно, самостоятельное собирание судами доказательств чревато серьезными издержками, особенно если полученные доказательства так и остаются «за кулисами» конституционно-судебного разбирательства и попадают в судебные акты, не будучи исследованными сторонами. Это повышает риск допущения фактологических ошибок, создает условия для предвзятого отношения и в целом подрывает доверие к суду ^агееп 2012: 1291-1305]. Однако на чем основывается принципиальная возможность проявления органами конституционного судебного контроля США доказательственной активности в ходе апелляционного производства?
Если бы суды апелляционной инстанции и Верховный суд США при решении вопросов права были лишены возможности устанавливать законодательные факты заново и ограничены имеющимися материалами дела, то, по сути, это превращало бы их в процессуальных «заложников» судов первой инстанции. При недостаточности доказательств им приходилось бы каждый раз отправлять дело на новое
рассмотрение, что, кстати, еще не гарантирует установления всех фактов, имеющих существенное значение для решения вопроса о конституционности нормативных положений, ибо формирование доказательственного материала в судах первой инстанции - исключительная прерогатива спорящих сторон. Это неизбежно поставило бы под сомнение институциональную независимость Верховного суда США и подрывало бы его положение как судебной инстанции, призванной создавать прецеденты и развивать юриспруденцию. Поэтому доказательственная «вольность», которую вышестоящие суды могут позволить себе в части установления законодательных фактов и которая, безусловно, ведет к отхождению от принципа состязательности, - это та цена, которую приходится платить американской судебной системе за возможность принимать обоснованные конституционно-судебные решения.
Итак, конституционное правосудие в России тяготеет к инквизиционным началам, тогда как американское конституционное правосудие, отправляемое судами первой инстанции, носит состязательный характер. В то же время в ходе конституционного производства в апелляционных судах и Верховном суде США можно наблюдать отхождения от состязательных начал и фиксировать следственные черты, которые так чужды американским представлениям о правосудии.
Исследование доказательств в конституционном судебном процессе России и США
1. Важнейшим элементом судебного доказывания, призванным обеспечить проверку качества собранных доказательств и выявление их способности демонстрировать существование искомого факта, выступает исследование доказательств. Под ним следует понимать непосредственное изучение судом процессуальных источников сведений о фактах. При этом сами средства доказывания, которые могут содержать важные фактические данные, имеют собственный режим исследования1. Так, объяснения сторон, заключения экспертов и показания свидетелей заслушиваются, письменные и вещественные доказательства осматриваются, аудио- и видеозаписи воспроизводятся и т. д. Поэтому исследовать доказательства оз-
1 А. Г. Коваленко [2004: 76] верно отмечает, что исследованию подлежат не сами доказательства, а средства доказывания. Поэтому «в адекватной терминологии речь может идти об исследовании средства доказывания».
начает совершить «процессуальные действия, с помощью которых [сведения о фактах] становятся доступными для непосредственного восприятия их в судебном заседании судом и всеми участниками процесса» [Треушников 1982: 31].
На исследование доказательств оказывают серьезное влияние два важнейших процессуальных принципа. С одной стороны, это принцип непосредственности исследования доказательств, который означает, что судьи должны воспринимать доказательства лично. Кроме того, их внутреннее убеждение должно формироваться под влиянием сведений, полученных из первоисточников, а между чувственным восприятием судей и непосредственными носителями фактических данных должно быть как можно меньше звеньев (посредников). С другой стороны, речь идет о принципе устности судебного разбирательства, который требует, чтобы исследование доказательственного материала происходило в процессе судоговорения и участники судебного процесса могли взаимодействовать друг с другом1. Как нетрудно догадаться, указанные требования направлены на создание максимально благоприятных условий для проверки достоверности доказательств.
В российском конституционном судебном процессе исследование доказательств осуществляется в заседаниях Конституционного Суда2 на стадии судебного разбирательства, которое начинается с сообщения судьи-докладчика и продолжается до окончания слушания по делу (ст. 60-67, 69 ФКЗ о КС). Предваряя исследование вопросов дела по существу, судья-докладчик озвучивает поводы и основания к рассмотрению дела, содержание имеющихся в распоряжении суда материалов и доводит до сведения участников судебного процесса меры, которые были предприняты им при подготовке дела к рассмотрению. По окончании его выступления другие судьи могут задать ему вопросы.
Затем Конституционный Суд должен заслушать предложения сторон и принять решение
1 Примечательно, что страны общего права отдают безусловный приоритет устным доказательствам (oral evidence) [Решетникова 1997: 152], тогда как страны с континентальной правовой традицией тяготеют к письменным [Медведев 2004: 102-111].
2 Регламент Конституционного Суда выделяет пять видов заседаний. Исследование доказательств, касающихся существа рассматриваемых конституционно-судебных споров, осуществляется только на двух из них: на заседании по слушанию дела и на заседании по разрешению дела без проведения слушаний (см. подп. 3 и 5 п. 1 § 1 Регламента Конституционного Суда Российской Федерации), которые обозначаются как организационные формы конституционного судопроизводства (ст. 20 ФКЗ о КС).
о порядке исследования вопросов дела (ч. 2 ст. 60 ФКЗ о КС). Действующее процессуальное законодательство не закрепляет конкретный порядок исследования доказательств, он определяется индивидуально в каждом деле. Как правило, председательствующий после сообщения судьи-докладчика предлагает сначала заслушать объяснения сторон (заявителей и лиц, принявших и подписавших оспариваемые акты; государственных органов, компетенция которых оспаривается), заключения экспертов и показания свидетелей (если они были вызваны в заседание), затем предоставить слово приглашенным лицам (представителям государственных органов, общественных объединений и т. д.), огласить документы и т. д. Нужно подчеркнуть, что эксперты и свидетели могут выступать в заседании только после приведения их к присяге и предупреждения об ответственности за дачу ложных заключений или показаний (ч. 2 ст. 63, ч. 2 ст. 64 ФКЗ о КС). Данные процессуальные действия направлены на обеспечение достоверности сведений, получаемых от указанных субъектов. Решение о порядке исследования вопросов дела оформляется «в виде протокольного определения» [Комментарий к Федеральному конституционному закону 2012: 341].
Закон о Конституционном Суде предусматривает важную гарантию, согласно которой объяснения стороны должны выслушиваться в полном объеме (ч. 3 ст. 62 ФКЗ о КС). По окончании выступления стороны другая сторона и судьи вправе задать ей вопросы. С разрешения Конституционного Суда такая же возможность может быть предоставлена экспертам. Кроме того, стороны и судьи вправе задавать экспертам и свидетелям дополнительные вопросы.
Нужно обратить внимание на то, что после переезда в Санкт-Петербург Конституционный Суд практически перестал вызывать экспертов на заседания, ограничиваясь получением письменных ответов на поставленные вопросы [Блохин, Кряжкова 2015: 125]. Думается, что подобная практика не способствует повышению достоверности устанавливаемых обстоятельств дел, поскольку стороны и судьи фактически лишаются возможности задать экспертам вопросы, уточнить методологию их исследования, определить достаточность использованных эмпирических материалов и т. д. Более того, не получив статуса эксперта, лицо, подготовившее профессиональное заключение, не приводится к присяге и не несет ответственности за достоверность излагаемых выводов.
Также в практике Конституционного Суда сложилось обыкновение, согласно которому су-
дьи и стороны не могут задавать вопросы приглашенным лицам. Представляется, что такое ограничение не имеет разумного основания, особенно с учетом того, что указанные лица нередко озвучивают именно фактологические сведения. Поскольку основная задача стадии судебного разбирательства состоит в проверке доказательств на предмет их достоверности, то не совсем понятно, каким образом участвующие в деле лица и суд должны определять степень корректности информации, которая поступает от лиц, приглашенных в заседание.
В ходе конституционно-судебного разбирательства исследуются и письменные доказательства. Документы, направляемые в Конституционный Суд, должны быть представлены в подлинниках либо в заверенных копиях (ч. 2 ст. 65 ФКЗ о КС). Что касается порядка их исследования, то в судебном заседании документы могут не оглашаться, если они были представлены для ознакомления судьям и сторонам либо их содержание излагалось в заседании по данному делу (ч. 2 ст. 32 ФКЗ о КС). Отказ от оглашения документов обычно связывают с необходимостью обеспечения «процессуальной экономии» и большим объемом материалов, имеющихся в деле [Мазуров 2009]. Представляется, что такой подход не следует расценивать как отхождение от принципа непосредственности исследования доказательств, особенно если в них содержатся исключительно юридические сведения либо правовой анализ. Вместе с тем если суждения о конституционности нормативных положений базируются на фактических данных или сведениях о законодательных фактах, имеющихся в письменных доказательствах, то их, безусловно, следует оглашать.
Надо заметить, что к оглашению документов Конституционный Суд прибегает нечасто. В качестве примера можно привести дело о возможности исполнения постановления ЕСПЧ по делу «ОАО „Нефтяная компания "Юкос"" против России» (Постановление Конституционного Суда РФ от 19 января 2017 г. № 1-П), в ходе рассмотрения которого оглашались письменные замечания адвоката Дж. П. Гарднера, представленные в интересах акционеров нефтяной компании «ЮКОС»1. Примечательно, что Конституционный Суд не только огласил документы, но и опубликовал все поступившие материалы на своем сайте, объяснив это резонансным характером дела2. Конечно, такое решение Суда
1 Заседание Конституционного Суда по рассматриваемому делу, 02:19:42-03:00:25 // URL: mms:// media.ksrf.ru/Archive/Archive_20121025.asf (дата обращения: 03.05.2017).
2 Заседание Конституционного Суда Российской Федерации // URL: http://www.ksrf.ru/ru/Sessions/
можно только приветствовать, однако с точки зрения определения достоверности содержащихся в материалах сведений было бы гораздо лучше, если бы они были опубликованы до начала судебного разбирательства. В этом контексте нужно положительно оценить внесение в Регламент Конституционного Суда последних изменений, которые легализовали так называемые инициативные научные заключения и предусмотрели возможность их размещения на сайте Конституционного Суда (п. 3 § 34.1).
После заслушивания всех участников конституционно-судебного разбирательства и по окончании исследования вопросов дела стороны имеют право на заключительное выступление. При этом они не вправе ссылаться на материалы и обстоятельства, которые не были исследованы в заседании (ч. 2 ст. 66 ФКЗ о КС).
Что касается конституционного судебного процесса США, то исследование конституционно-судебных доказательств в федеральном суде первой инстанции существенно отличается от исследования доказательств в процессе рассмотрения правоприменительных споров, поскольку проверка конституционности нормативных правовых актов не предполагает участия присяжных заседателей [Chapman 2015: 192]. В связи с этим судьи начинают более активно участвовать в организации судебного разбирательства, поскольку ответственность за решение вопросов факта начинают нести именно они. В научной литературе было замечено, что в стремлении оптимизировать судебный процесс и сэкономить время американские судьи нередко предпочитают не заслушивать вступительные речи сторон (либо предлагают изложить их максимально кратко), призывают тяжущихся избегать повторов, не проявлять чрезмерной эмоциональности, которую уместнее демонстрировать в присутствии присяжных заседателей, задают уточняющие вопросы правового и фактологического плана по ходу выступлений сторон [Mauet 2002: 15].
Поскольку нарушение требований о допустимости доказательств является безусловным основанием для отмены судебного акта вышестоящей судебной инстанцией, суды первой инстанции практически неукоснительно соблюдают все требования к исследованию доказательств. Например, судья должен удостовериться в том, что привлекаемый эксперт обладает необходимыми знаниями, навыками, квалификацией или образованием и что он подготовил такое заключение, которое основано на достаточных фактах и сведениях и получено в результате использования
Pages/ViewItem.aspx?ParamId=154 (дата обращения: 23.04.2017).
надежных принципов и методов (правило 702 Федеральных правил о доказательствах).
Более того, в силу правила 611(а) Федеральных правил о доказательствах суд наделен разумной возможностью контролировать режим и порядок допроса свидетелей (экспертов) и представления доказательств. В комментариях Консультативного совета по правилам о доказательствах отмечается, что детальное регулирование порядка исследования доказательств не является ни желательным, ни осуществимым, а ответственность за эффективную организацию судебного процесса в конечном счете должен нести именно судья1. Свидетели и эксперты допрашиваются в режиме основного допроса (когда сторона допрашивает своих свидетелей и экспертов) и перекрестного допроса (когда сторона допрашивает свидетелей и экспертов процессуального оппонента). Кроме того, в конституционном судебном процессе - в отличие от судебных процессов, имеющих правоприменительную природу, - активное участие в их допросе принимают сами судьи.
Что касается исследования письменных доказательств, то по правилу 1002 для подтверждения содержания документа требуется его оригинал. Копия документа признается допустимой в том случае, если не возникает реального вопроса об ее аутентичности и если ее принятие не будет считаться несправедливым (правило 1003). Федеральные правила о доказательствах предусматривают упрощенный порядок исследования объемных документов: если они не могут быть успешно изучены в судебном процессе, то сторона вправе использовать конспекты, диаграммы или расчеты (правило 1006).
Стадия конституционно-судебного разбирательства завершается заключительными речами сторон (closing arguments). Общей особенностью рассмотрения дела без участия присяжных заседателей является то, что после окончания процесса судья обязан в письменной форме изложить все установленные по делу факты (правило 52(а) Федеральных правил гражданского судопроизводства).
Если говорить о процессуальных особенностях рассмотрения дел в Верховном суде США, которые оказывают существенное влияние на порядок исследования конституционно-судебных доказательств, то сразу же обращает на себя внимание положение о продолжительности выступлений сторон: по общему правилу,
1 Advisory Committee Notes on Federal Rules of Evidence // URL: https://www.law.cornell.edu/rules/fre/ rule_611 (дата обращения 10.10.2017).
она не должна превышать 30 минут (правило 28(3) Правил Верховного суда США). Из этого следует, что на рассмотрение одного дела отводится всего один час. Подобные временные ограничения обычно объясняют необходимостью рассмотрения большого количества дел. Безусловно, в исключительных случаях Верховный суд США может отходить от указанного правила и устанавливать иные временные рамки. Например, заслушивание аргументов по известному делу о конституционности Закона о реформе системы здравоохранения 2010 г. продолжалось более шести часов на протяжении трех дней (National Federation of Independent Business v. Sebelius, 567 U.S. 519 (2012).
Анализируя действующий порядок рассмотрения дел в Верховном суде США, Р. Познер подвергает его серьезной критике и указывает, что в былые годы сторонам предоставлялось больше времени для выступлений (45 минут), задавалось меньшее количество вопросов, а дел разрешалось почти в два раза больше [Posner 2017: 245]. Поэтому он считает, что порядок рассмотрения дел нуждается в совершенствовании [Там же: 247].
В целом же нужно признать, что правила производства в судах апелляционной инстанции и Верховном суде США не рассчитаны на исследование каких-либо доказательств и пригодны лишь для озвучивания правовых аргументов. Это становится очевидным на фоне того, что судьи Верховного суда США воспринимают публичные слушания прежде всего как возможность поставить перед сторонами вопросы и как альтернативный способ коммуникации со своими коллегами [Phillips, Carter 2010: 103]. При этом вопросы задаются сразу же по ходу выступления представителей. Судьи постоянно перебивают выступающих, нередко лишают их возможности ответить на вопросы, поставленные другими судьями [Gorod 2011: 4], что, конечно, не может способствовать надлежащему, с точки зрения стороны, исследованию конституционно-судебных доказательств. Поэтому неудивительно, что важные, по ее мнению, сведения могут и вовсе не получить должного внимания в ходе публичных слушаний.
2. Этап исследования доказательств для состязательного правосудия принципиально важен, поскольку судебное решение должно основываться на тех доказательствах, которые были проверены не только судом, но и сторонами [Решетникова 2000: 192]. Тем не менее как в российской, так и в американской конституционно-судебной практике нередко возникают ситуации, когда конституционно-судебные ор-
ганы, самостоятельно собрав необходимый доказательственный материал, предпочитают не «делиться» им со сторонами или находят материалы, содержащие важные фактические данные, уже после окончания слушания по делу, т. е. по ходу работы над проектом конституционно-судебного решения. В результате конституционно-судебные акты могут базироваться на фактах, не исследованных сторонами.
Подобная практика не согласуется с принципом общности доказательств. Дело в том, что доказательственные материалы, попадающие в распоряжение суда независимо от субъекта их предоставления, «становятся общими для обеих сторон» [Васьковский 1917: 236], а тяжущиеся должны получить возможность ссылаться на них и оперировать ими в своем интересе [Там же]. Именно в этом состоит суть приобщения доказательств к материалам дела. Кроме того, участие сторон в исследовании доказательств способствует максимально достоверному установлению фактов, поскольку тяжущиеся, действуя в своем интересе, при первой же возможности укажут на недостатки доказательственного материала своего процессуального оппонента или даже суда. Состязательные начала правосудия проявляются здесь наиболее ярко.
Поскольку факты, которые составляют предмет конституционно-судебного доказывания, не являются уникальными и носят в основном обобщенный характер, у судей действительно может возникнуть соблазн установить все факты самостоятельно. То, с какой легкостью они могут прибегать к этому, свидетельствуют решения Верховного суда США, в которых ответы на вопросы о том, «сколько времени проявляются симптомы синдрома запястного канала», «какие заболевания можно объяснить ожирением», «может ли природный ил ослабить поток реки и ограничить функционал плотины», «к каким эмоциональным последствиям приводит отбывание наказания в тюрьме», «оказывает ли смертная казнь сдерживающее воздействие», «учитывают ли люди расовую принадлежность человека при выборе присяжных заседателей» и т. д., были получены судьями самостоятельно ^агееп 2012: 1278-1279].
Кстати, с формальной точки зрения от возникновения подобных ситуаций не застрахованы и участники конституционно-судебного разбирательства в России. Дело в том, что ст. 74 ФКЗ о КС, которая определяет требования, предъявляемые к его решениям, предписывает, что конституционно-судебные акты «должны основываться на материалах, исследованных
Конституционным Судом Российской Федерации». Следовательно, по своему буквальному смыслу Закон не запрещает основывать судебное решение на доказательствах, которые не были проверены сторонами в ходе судебного разбирательства. Косвенным свидетельством обоснованности высказанных опасений выступает мнение судьи К. В. Арановского, в котором он делает некоторые выводы со ссылкой на материалы, полученные Конституционным Судом Российской Федерации, в том числе из открытых источников (мнение судьи К. В. Арановско-го к Постановлению Конституционного Суда РФ от 5 июля 2016 г. № 15-П). Следовательно, есть резон внести изменения в упомянутую статью, изложив ее в следующей редакции: «Решения Конституционного Суда Российской Федерации должны основываться на материалах, исследованных Конституционным Судом Российской Федерации и сторонами».
Представляется, что одним из способов вовлечения сторон в исследование доказательств, самостоятельно собранных Конституционным Судом, может стать постановка определенных вопросов перед тяжущимися и получение их комментариев во время слушания дела (если дело разрешается без проведения слушания, то с помощью направления сторонам вопросов в письменном виде). В качестве удачного примера вовлечения в конституционно-судебный оборот фактических данных можно привести дело о предоставлении студентам магистратуры, достигшим восемнадцатилетнего возраста до завершения обучения в общеобразовательной организации, отсрочек от военной службы (Постановление Конституционного Суда РФ от 17 апреля 2018 г. № 15-П). В ходе рассмотрения дела судья Г. А. Гаджиев просил полномочного представителя Государственной Думы прокомментировать тот факт, что в сельской местности дети нередко получают диплом о среднем общем образовании уже по достижении совершеннолетия, поскольку из-за территориальной отдаленности образовательных учреждений родители предпочитают отдавать своих детей в школу на восьмом году их жизни1.
Кроме того, чтобы не было соблазна использовать не исследованные с участием сторон до-
1 Вопрос судьи Г. А. Гаджиева к полномочному представителю Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Т. В. Касаевой по делу о проверке конституционности положений подпункта «а» пункта 2 статьи 24 ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», 01:10:15-01:11:06 // URL: mms://media.ksrf.ru/Archive/Archive_20180329.asf (дата обращения: 01.04.2018).
казательства, представляется разумным предусмотреть возможность возобновления судебного разбирательства - проведения дополнительных судебных заседаний с участием сторон и после окончания слушания дела, если в ходе совещания судей по принятию итогового решения обнаружится необходимость исследования новых доказательств.
Так, в американской конституционно-судебной практике нередко возникали ситуации, когда Верховный суд США принимал решение о проведении повторных публичных слушаний (reargument), хотя его правила такой возможности не предусматривают [Hoekstra, Johnson 2003: 353]. Тем не менее Суду приходилось назначать повторные слушания, например, для того чтобы получить ответы на вопросы, которые не были исследованы в ходе публичных слушаний [Wermiel 2014], из-за невозможности достижения компромиссного решения (см., например, Dun & Bradstreet, Inc. v. Greenmoss Builders, Inc., 472 U.S. 749 (1985), либо из-за желания принять единогласное решение по делу. В частности, в деле об отмене школьной сегрегации судьи Верховного суда США осознавали, что судебное решение может вызвать неприятие в американском обществе, поэтому считали крайне важным вынести его единогласно [Tushnet, Lezin 1991: 1872, 1876, 1909].
С точки зрения исследования доказательств в конституционном судебном процессе России интерес также вызывает то, что заявитель не может отзывать обращение после начала рассмотрения дела в заседании Конституционного Суда (ст. 44 ФКЗ о КС). Подобное ограничение процессуального принципа диспозитивности можно объяснить стремлением обеспечить публично-правовой интерес1, поскольку сам факт принятия Конституционным Судом обращения к рассмотрению уже свидетельствует о неопределенности в вопросе о том, соответствуют ли оспариваемые нормативные положения конституционным требованиям (ч. 2 ст. 36 ФКЗ о КС). Следовательно, если заявитель, дойдя до стадии судебного разбирательства, потеряет интерес в исходе дела, перестанет проявлять доказательственную активность или, например, не явится на заседание, то Конституционный Суд волей-неволей будет вынужден заполнять образовавшийся состязательный «вакуум»2.
1 Такое же объяснение указанному правилу дает М. А. Кокотова, проводя наглядные параллели с российским уголовным процессом и обращая внимание на механизм прекращения уголовных дел публичного и частно-публичного обвинения [Кокотова 2014: 133].
2 В связи с этим нельзя не вспомнить случай, когда однажды судья-докладчик, озвучивая сообще-
Кстати, любопытно, что в ситуациях, когда сторона после принятия обращения к рассмотрению Верховным судом США отказывается от своих аргументов, соглашаясь со своим процессуальным оппонентом, и не желает являться на судебное заседание, высшая американская судебная инстанция в целях обеспечения состязательности направляет адвокатам, имеющим право выступать перед Верховным судом США (в основном бывшим клеркам верховных судей), предложение представить правовую позицию, обосновывающую (не)конституционность того или иного нормативного акта [Shaw 2016: 1547, 1556, 1565-1568].
3. Особенность конституционного судебного процесса - как российского, так и американского - состоит в том, что в отдельных случаях конституционность нормативных положений может быть проверена без проведения слушаний. Данную организационно-правовую форму судопроизводства иногда именуют письменным производством [Арановский, Князев 2012; Ми-тюков, Станских 2005 и др.], поскольку судебное решение принимается по результатам исследования только письменных доказательств. Безусловно, такая форма отправления правосудия не может не идти вразрез с принципом непосредственности исследования доказательств.
Тем не менее в американской процессуальной доктрине письменное производство не расценивается как нарушение принципа состязательности в том случае, если в ходе рассмотрения дела без участия сторон не требуется устанавливать новые факты. Верховный суд США нередко отменяет судебные решения нижестоящих судов без проведения слушаний (summary reversal), в том числе по делам о проверке конституционности нормативных положений, если правовой вопрос уже «разрешен и позиция по нему остается неизменной, отсутствуют споры относительно фактов и решение нижестоящего суда носит явно ошибочный характер» (см., например,
Pavan v. Smith, 582 U.S. _ (2017); Schweiker
v. Hansen, 450 U.S. 785 (1982) и др.). В связи с этим, возможно, есть смысл в качестве дополнительного основания для отказа от применения процедуры разрешения дела без проведения
ние по делу, на рассмотрение которого заявитель не явился, начал более подробно, чем обычно, излагать позицию отсутствовавшей стороны, на что последовала немедленная реакция председательствующего (см. заседание Конституционного Суда по рассмотрению дела о проверке конституционности части первой статьи 2418 Федерального закона «Об оценочной деятельности в Российской Федерации», 10:25-13:59 // URL: mms://media.ksrf.ru/Archive/ Archive_20160602.asf (дата обращения: 03.02.2017).
слушания в России закрепить условие о необходимости назначения экспертизы, вызова свидетелей либо исследования письменных доказательств при непосредственном участии сторон.
Подводя итоги, следует заметить, что в целом этап исследования конституционно-судебных доказательств не лишен недостатков ни в России, ни в США. Очевидно, что основная проблема связана с использованием органами конституционного судебного контроля доказательств, которые не были исследованы
сторонами в ходе судебного разбирательства. Безусловно, в силу особой правовой природы конституционно-судебных решений органы конституционной юстиции не могут быть связаны основаниями и доводами сторон. Однако это не должно означать полного отстранения тяжущихся от установления фактических обстоятельств. В противном случае будет подорвана легитимность конституционно-судебных решений и увеличится риск допущения фактологических ошибок.
Список литературы
Chapman N. S. The Jury's Constitutional Judgment // Alabama Law Review. 2015. Vol. 67. No. 1. P. 189-245.
Cheng E. K. Independent Judicial Research in the «Daubert» Age // Duke Law Journal. 2007. Vol. 56. № 5. P. 1263-1318.
Freer R. D. Introduction to Civil Procedure. N. Y.: Aspen Publishers, 2006. 806 p. Giannelli P. C. Understanding Evidence. Newark: LexisNexis; Matthew Bender, 2006. 731 p. Ginsburg D. H. Appellate Courts and Independent Experts // Case Western Reserve Law Review.
2010. Vol. 60. № 2. P. 303-324.
Gorod B. J. The Adversarial Myth: Appellate Court Extra-Record Factfinding // Duke Law Journal.
2011. Vol. 61. № 1. P. 1-79.
Hoekstra V., Johnson T. Delaying Justice: The Supreme Court's Decision to Hear Rearguments // Political Research Quarterly. 2003. Vol. 56. № 3. P. 351-360.
Larsen A. O. Confronting Supreme Court Fact Finding // Virginia Law Review. 2012. Vol. 98. № 6. P. 1255-1312.
Mauet T. A. Bench Trials // Litigation. 2002. Vol. 28. № 4. P. 13-19.
Phillips J. C., Carter E. L. Oral Argument in the Early Roberts Court: A Qualitative and Quantitative Analysis of Individual Justice Behavior // The Journal of Appellate Practice and Process. 2010. Vol. 11. № 2. P. 101-175.
Posner R. A. Legal Research and Practical Experience // The University of Chicago Law Review. 2017. Vol. 84. № 1. P. 239-248.
Schauer F. The Decline of the Record: A Comment on Posner // Duquesne Law Review. 2013. Vol. 51. P. 51-66.
Shaw K. Friends of the Court: Evaluating the Supreme Court's Amicus Invitations // Cornell Law Review. 2016. Vol. 101. № 6. P. 1533-1596.
Tushnet M., Lezin K. What Really Happened in Brown v. Board of Education // Columbia Law Review. 1991. Vol. 91. № 8. P. 1867-1930.
Wermiel S. SCOTUS for Law Students: Rearguments. 2014 // URL: http://www.scotusblog. com/2014/10/scotus-for-law-students-rearguments/ (дата обращения: 22.11.2017).
Арановский К. В., Князев С. Д. Еще раз о письменном отправлении конституционного правосудия в Российской Федерации // Журнал конституционного правосудия. 2012. № 4. С. 8-15.
Балакшин В. С. Допустимость доказательств: понятие, правовая природа, значение и алгоритм оценки: науч.-практ. пособие. Екатеринбург: Изд-во УМЦ УПИ, 2013. 316 с.
Белкин Р. С. Собирание, исследование и оценка доказательств. Сущность и методы. М.: Наука, 1966. 295 с.
Блохин П. Д. Роль аппарата органов конституционной юстиции в судебном процессе: сравнительно-правовой анализ: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015. 325 с.
Блохин П. Д., Кряжкова О. Н. Как защитить свои права в Конституционном Суде: практическое руководство по обращению с жалобой в Конституционный Суд России. М.: Ин-т права и публичной политики, 2015. 208 с.
Васьковский Е. В. Учебник гражданского процесса. 2-е изд., перераб. М., 1917. 429 с. Коваленко А. Г. Институт доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводстве. М.: Норма, 2004. 208 с.
Кокотова М. А. Осуществление принципа состязательности в деятельности органов конституционного контроля (на примере последующего нормоконтроля в Конституционном Совете Франции) // Вестник Омского университета. Сер. Право. 2014. № 4. С. 131-135.
Кокотова М. А. Проверка конституционности законов по обращениям граждан органами конституционного контроля России и Франции: сравнительно-правовое исследование: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2015. 247 с.
Комментарий к Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде Российской Федерации» (постатейный) / Ю. А. Андреева, В. В. Балытников, Н. С. Бондарь и др.; под ред. Г. А. Гаджиева. М.: Норма; Инфра-М, 2012. 672 с.
Кротов М. В. Конституционное судопроизводство нуждается в формализации // Закон. 2006. № 11. С. 19-21.
Лазарева В. А. Доказательства и доказывание в уголовном процессе: учеб.-практ. пособие. М.: Высш. образование, 2009. 352 с.
Мазуров А. В. Комментарий к Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде Российской Федерации» (постатейный). М.: Частное право, 2009. 544 с.
Медведев И. Г. Письменные доказательства в частном праве России и Франции. СПб.: Юрид. центр «Пресс», 2004. 407 с.
Митюков М. А. Принципы конституционного судопроизводства (по материалам подготовки проекта ФКЗ о КС) // Актуальные проблемы теории и практики конституционного судопроизводства: сб. науч. тр. Казань, 2010. Вып. V. С. 56-61.
Митюков М. А., Станских С. Н. Письменное разбирательство в конституционном судопроизводстве: Россия и опыт зарубежных стран // Государство и право. 2005. № 10. С. 5-13.
Молчанов В. В. Собирание доказательств в гражданском процессе. М.: МГУ, 1991. 96 с.
Решетникова И. В. Доказательственное право Англии и США. Екатеринбург: Издат. дом «УрГЮА», 1997. 240 с.
Решетникова И. В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М.: Норма; Инфра-М, 2000. 288 с.
Решетникова И. В., Куликова М. А., Царегородцева Е. А. Справочник по доказыванию в административном судопроизводстве. М.: Норма; Инфра-М, 2016. 128 с.
Россинский С. Б. О структуре уголовно-процессуального доказывания // Законы России: опыт, анализ, практика. 2017. № 5. С. 39-50.
Россинский С. Б. Собирание, формирование и исследование доказательств в уголовном судопроизводстве: проблемы разграничения // Российская юстиция. 2017. № 5. С. 24-27.
Сахнова Т. В. Курс гражданского процесса. М.: Статут, 2014. 784 с.
Справочник по доказыванию в гражданском судопроизводстве / под ред. И. В. Решетниковой. М.: Норма; Инфра-М, 2015. 496 с.
Треушников М. К. Доказательства и доказывание в советском гражданском процессе. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. 160 с.
Треушников М. К. Судебные доказательства. М.: Городец, 2016. 304 с.
Чирнинов А. М. Нетипичные доказательства в конституционном судебном процессе России и США // Сравнительное конституционное обозрение. 2018. № 3. С. 47-71.
Шейфер С. А., Николаева К. А. К вопросу о структуре доказывания // Вестник Томского государственного университета. Право. 2016. № 2. С. 82-87.
Алдар Мункожаргалович Чирнинов - аспирант кафедры конституционного права Уральского государственного юридического университета (Екатеринбург). Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21. E-mail: chir-aldar@yandex.ru.
Gathering and Examination of Evidence in Russian and American Constitutional Litigation
This article attempts to critically assess the gathering and examination of evidence in Russian and American constitutional litigation. With references to case law of the Russian Constitutional Court and the United States Supreme Court, the author demonstrates that the properties of judicial review of legislation have significantly shaped the basic elements of constitutional fact-finding.
The general idea of the article is that owing to the practice of «in-house» research conducted by the Russian Constitutional Court, constitutional justice in Russia tends to be inquisitorial, whereas judicial review of legislative actions exercised by American trial courts basically complies with the adversarial principle. At the same time when it comes to constitutional litigation in federal appellate courts and the United States Supreme Court, one can observe a clear deviation from the adversarial principle and notice investigative traits that appear to be at odds with the American concept of justice. Also in both countries there exists a similar negative trend associated with constitutional reasoning based on evidence that was not tested by parties in the course of constitutional proceedings.
Keywords: gathering evidence, examination of evidence, adversarial principle, constitutionality, constitutional litigation
References
Aranovskii K. V., Knyazev S. D. Eshche raz o pis'mennom otpravlenii konstitutsionnogo pravosudiya v Rossiiskoi Federatsii [Once Again on Written Constitutional Proceedings in the Russian Federation], Zhurnal konstitutsionnogo pravosudiya, 2012, no. 4, pp. 8-15.
Balakshin V. S. Dopustimost' dokazatel'stv: ponyatie, pravovaya priroda, znachenie i algoritm otsenki [Admissibility of Evidence: the Concept, Legal Nature, Significance and Evaluation Algorithm], Ekaterinburg, UMTs UPI, 2013, 316 p.
Belkin R. S. Sobiranie, issledovanie i otsenka dokazatel'stv. Sushchnost' i metody [The Gathering, Examination and Assessment of Evidence. The Essence and Methods], Moscow, Nauka, 1966, 295 p.
Blokhin P. D. Rol' apparata organov konstitutsionnoi yustitsii v sudebnom protsesse: sravnitel'no-pravovoi analiz [The Role of a Constitutional Review Organ's Secretariat in Constitutional Proceedings: A Comparative Legal Analysis]: cand. jur. sc. thesis, Moscow, 2015, 325 p.
Blokhin P. D., Kryazhkova O. N. Kak zashchitit' svoi prava v Konstitutsionnom Sude: prakticheskoe rukovodstvo po obrashcheniyu s zhaloboi v Konstitutsionnyi Sud Rossii [How to Defend One's Rights before the Constitutional Court: A Practical Handbook on Filing a Complaint in the Constitutional Court of Russia], Moscow, In-t prava i publichnoi politiki, 2015, 208 p.
Chapman N. S. The Jury's Constitutional Judgment, Alabama Law Review, 2015, vol. 67, no. 1, pp. 189-245.
Cheng E. K. Independent Judicial Research in the «Daubert» Age, Duke Law Journal, 2007, vol. 56, no. 5, pp. 1263-1318.
Chirninov A. M. Netipichnye dokazatel'stva v konstitutsionnom sudebnom protsesse Rossii i SShA [Non-Traditional Evidence in Russian and American Constitutional Litigation], Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie, 2018, vol. 124, no. 3, pp. 47-71, DOI: 10.21128/1812-7126-2018-3-47-72.
Freer R. D. Introduction to Civil Procedure, New York, Aspen Publishers, 2006, 806 p.
Gadzhiev G. A. (ed.) Kommentarii k Federal'nomu konstitutsionnomu zakonu «O Konstitutsionnom Sude Rossiyskoi Federatsii» [Commentary to the Federal Constitutional Law «On the Constitutional Court of the Russian Federation»], Moscow, Norma, Infra-M, 2012, 672 p.
Giannelli P. C. Understanding Evidence, Newark, LexisNexis, Matthew Bender, 2006, 731 p.
Ginsburg D. H. Appellate Courts and Independent Experts, Case Western Reserve Law Review, 2010, vol. 60, no. 2, pp. 303-324.
Gorod B. J. The Adversarial Myth: Appellate Court Extra-Record Factfinding, Duke Law Journal, 2011, vol. 61, no. 1, pp. 1-79.
Hoekstra V., Johnson T. Delaying Justice: The Supreme Court's Decision to Hear Rearguments, Political Research Quarterly, 2003, vol. 56, no. 3, pp. 351-360.
Kokotova M. A. Osushchestvlenie printsipa sostyazatel'nosti v deyatel'nosti organov konstitutsionnogo kontrolya (na primere posleduyushchego normokontrolya v Konstitutsionnom Sovete Frantsii) [Realization of the Principle of Adversariality in the Activity by the Organs of Constitutional Control (on the Example of the Follow-Up Norms Control in the Constitutional Counsel of France)], Vestnik Omskogo universiteta. Ser. Pravo, 2014, vol. 41, no. 4. pp. 131-135.
Kokotova M. A. Proverka konstitutsionnosti zakonov po obrashcheniyam grazhdan organami konstitutsionnogo kontrolya Rossii i Frantsii: sravnitel'no-pravovoe issledovanie [The Rview of the Constitutionality of Laws on Citizens' Appeals by Constitutional Review Organs of Russia and France: A Comparative Study]: cand. jur. sc. thesis, Ekaterinburg, 2015, 247 p.
Kovalenko A. G. Institut dokazyvaniya v grazhdanskom i arbitrazhnom sudoproizvodstve [The Institute of Evidence in Civil and Commercial Proceedings], Moscow, Norma, 2004, 208 p.
Krotov M. V. Konstitutsionnoe sudoproizvodstvo nuzhdaetsya v formalizatsii [Constitutional Proceedings Need to Be Formalized], Zakon, 2006, no. 11, pp. 19-21.
Larsen A. O. Confronting Supreme Court Fact Finding, Virginia Law Review, 2012, vol. 98, no. 6. pp. 1255-1312.
Lazareva V. A. Dokazatel'stva i dokazyvanie v ugolovnom protsesse [Proof and Evidence in Criminal Procedure], Moscow, Vyssh. obrazovanie, 2009, 352 p.
Mauet T. A. Bench Trials, Litigation, 2002, vol. 28, no. 4, pp. 13-19.
Mazurov A. V. Kommentarii k Federal'nomu konstitutsionnomu zakonu «O Konstitutsionnom Sude Rossiiskoi Federatsii» (postateinyi) [Commentaries on the Federal Constitutional Law «On the Constitutional Court of the Russian Federation» (article-by-article)], Moscow, Chastnoe pravo, 2009, 544 p.
Medvedev I. G. Pis'mennye dokazatel'stva v chastnom prave Rossii i Frantsii [Written Evidence in Private Law of Russia and France], Saint Petersburg, Yurid. tsentr «Press», 2004, 407 p.
Mityukov M. A. Printsipy konstitutsionnogo sudoproizvodstva (po materialam podgotovki proekta FKZ o KS) [The Principles of Constitutional Proceedings (on the Preparation Materials of the Federal Constitutional Law «On the Constitutional Court of the Russian Federation»)], Aktual'nye problemy teorii i praktiki konstitutsionnogo sudoproizvodstva [Vital Problems of Theory and Practice of Constitutional Proceedings]: collection of research papers, Kazan', 2010, iss. 5, pp. 56-61.
Mityukov M. A., Stanskikh S. N. Pis'mennoe razbiratel'stvo v konstitutsionnom sudoproizvodstve: Rossiya i opyt zarubezhnykh stran [Written Proceedings in Constitutional Litigation: Russia and the Experience of Foreign Countries], Gosudarstvo i pravo, 2005, no. 10, pp. 5-13.
Molchanov V. V. Sobiranie dokazatel'stv v grazhdanskom protsesse [The Gathering of Evidence in Civil Procedure], Moscow, MGU, 1991, 96 p.
Phillips J. C., Carter E. L. Oral Argument in the Early Roberts Court: A Qualitative and Quantitative Analysis of Individual Justice Behavior, The Journal of Appellate Practice and Process, 2010, vol. 11, no. 2, pp. 101-175.
Posner R. A. Legal Research and Practical Experience, The University of Chicago Law Review, 2017, vol. 84, no. 1, pp. 239-248.
Reshetnikova I. V. Dokazatel'stvennoe pravo Anglii i SShA [The Law of Evidence of England and the USA], Ekaterinburg, Izdat. dom «UrGYuA», 1997, 240 p.
Reshetnikova I. V. Kurs dokazatel'stvennogo prava v rossiiskom grazhdanskom sudoproizvodstve [A Course in Evidence Law in Russian Civil Procedure], Moscow, Norma, Infra-M, 2000, 288 p.
Reshetnikova I. V. (ed.) Spravochnik po dokazyvaniyu v grazhdanskom sudoproizvodstve [The Handbook of Evidence in Civil Procedure], Moscow, Norma, Infra-M, 2015, 496 p.
Reshetnikova I. V., Kulikova M. A., Tsaregorodtseva E. A. Spravochnik po dokazyvaniyu v administrativnom sudoproizvodstve [The Handbook of Evidence in Administrative Proceedings], Moscow, Norma, Infra-M, 2016, 128 p.
Rossinskii S. B. O strukture ugolovno-protsessual'nogo dokazyvaniya [About the Structure Working with Forensic Evidence in the Criminal Procedure], Zakony Rossii: opyt, analiz, praktika, 2017, no. 5, pp. 39-50.
Rossinskii S. B. Sobiranie, formirovanie i issledovanie dokazatel'stv v ugolovnom sudoproizvodstve: problemy razgranicheniya [The Gathering, Formation and Study of Evidence in Criminal Proceedings: Problems of Differentiation], Rossiiskaya yustitsiya, 2017, no. 5, pp. 24-27.
Sakhnova T. V. Kurs grazhdanskogo protsessa [A Course in Civil Procedure], Moscow, Statut, 2014, 784 p.
Schauer F. The Decline of the Record: A Comment on Posner, Duquesne Law Review, 2013, vol. 51, pp. 51-66.
Shaw K. Friends of the Court: Evaluating the Supreme Court's Amicus Invitations, Cornell Law Review, 2016, vol. 101, no. 6, pp. 1533-1596.
Sheifer S. A., Nikolaeva K. A. K voprosu o strukture dokazyvaniya [On the Structure of the Burden of Proof], Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Pravo, 2016, vol. 20, no. 2, pp. 82-87, DOI: 10.17223/22253513/20/10.
Treushnikov M. K. Dokazatel'stva i dokazyvanie v sovetskom grazhdanskom protsesse [Evidence and Proof in Soviet Civil Procedure], Moscow, Izd-vo Mosk. un-ta, 1982, 160 p.
Treushnikov M. K. Sudebnye dokazatel'stva [Judicial Evidence], Moscow, Gorodets, 2016, 304 p.
Tushnet M., Lezin K. What Really Happened in Brown v. Board of Education, Columbia Law Review, 1991, vol. 91, no. 8, pp. 1867-1930.
Vas'kovskii E. V. Uchebnik grazhdanskogo protsessa [A Manual on Civil Procedure], 2nd ed., rev., Moscow, 1917, 429 p.
Wermiel S. SCOTUS for Law Students: Rearguments, available at: http://www.scotusblog.com/2014/ 10/scotus-for-law-students-rearguments/ (accessed: 22.11.2017).
Aldar Chirninov - post-graduate student of the Ural State Law University (Yekaterinburg). 620137, Russia, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: chir-aldar@yandex.ru.
Дата поступления в редакцию / Received: 05.05.2018
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 30.06.2018
