CC BY
69
УДК 32.019.5
Иванов Андрей Сергеевич
студент исторического факультета
Вертинский Александр Владимирович
кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории
ФГБОУ ВО «Пермский государственный гуманитарно-педагогический
университет», г. Пермь, Россия
614990, г. Пермь, ул. Сибирская, 24, e-mail: [email protected]
СМЫСЛОВЫЕ РАМКИ ИСЛАМОФОБИИ
Andrey S. Ivanov,
Student of the Historical Faculty
Alexander V. Vertinsky
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of General History
Federal State-Financed Educational Institution of Higher Education 'Perm State Humanitarian Pedagogical University'.
614990, Perm, Russia, 24, Sibirskaya Str., e-mail: [email protected]
THE SEMANTIC FRAMEWORK OF ISLAMOPHOBIA
Аннотация. Выявляются смысловые рамки, создающие негативный образ ислама и его последователей, на материале текстов средневековых философов, хроник и современного публицистического дискурса; выявляется, что исламофобия на протяжении всей истории культуры функционирует как вербальный конструкт, в котором создается негативный образ ислама, исламских сообществ и образ мусульманина как личности с низким интеллектуальным и общекультурным потенциалом.
Ключевые слова: исламофобия, ислам, мусульманин, «Другой», негативный образ.
© Иванов А.С., Вертинский А.В., 2018
Abstract. The semantic framework creating a negative image of Islam and its followers on material of texts of medieval philosophers, chronicles and a modern publicistic discourse comes to light; it is proved that Islamophobia throughout all cultural history functions as a verbal construct in which the negative image of Islam, Islamic communities and an image of the Muslim as people with low intellectual and common cultural potential is created.
Key words: Islamophobia, Islam, Muslim, "Other", negative image.
Вся история взаимоотношений христианства и ислама - это непрерывный процесс этнической, конфессиональной, социальной, политической и другой идентификации обществ. Таким образом, исламофобию можно представить как вторичный продукт вышеперечисленных сфер человеческой деятельности. Цель данного исследования состоит в выявлении архаичного восприятия ислама и мусульман. Мы исходим из положения, что воспроизводство этого восприятия является основным каналом возникновения исламофобии как одного из ведущих конструктов современной политической философии.
Для реализации этой цели обратимся к анализу вербальных источников, которые охватывают временной промежуток с VIII-XII веков и XXI века Соответственно, имеем две группы источников: средневековые тексты и современную публицистическую литературу двух последних десятилетий. Поскольку речь идет об универсальных алгоритмах создания образа «Другого», считаем возможным анализировать переводные тексты, не обращаясь к языкам оригиналов этих источников.
1. Средневековые тексты: О ста ересях вкратце (И. Дамаскин); Песнь о Роланде; Деяние франков в Иерусалиме; Песнь о Гильоме.
В первом случае исходим из того, что Иоанн Дамаскин - христианский святой, почитаемый в лике преподобных, один из Отцов Церкви, он написал ряд полемических произведений, в том числе критикующих ислам. «Песнь о Роланде -древнейшее крупное произведение французской литературы, повествующее о битве в Ронсевальском ущелье между армией Карла Великого и войском басков, представленным в тексте мусульманами. «Деяния франков и прочих иерусалимцев» - латинская хроника, написанная около 1100 г., ее автор был непосредственным участником Первого Крестового похода. Во французской эпической поэме XI века «Песнь о Гильоме» повествуется о нескольких битвах франков и сарацин (мусульман).
2. Современная публицистика. Тексты Евгения Сатановского, Романа Силантьева, Раиса Сулейманова - российских ученых, религоведов и востоковедов, а также проведенная нами расшифровка радиопрограммы с участием Семена Багдасарова, российского политического деятеля, эксперта по проблемам стран Ближнего Востока и Центральной Азии.
Теоретико-методологические установки работы связаны с современной когнитивно-семиотической парадигмой, в рамках которой анализируются инструменты репрезентации и создания культурных образов и концептов. В качестве конкретных инструментов репрезентации рассматриваются дескриптивные описания, позволяющие выявить уровень нетерпимости христианской и постхристианской (общеевропейской) культуры к исламу.
В данной работе выделяются следующие методологические этапы:
1. Выделение негативных характеристик ислама и его приверженцев. Эти характеристики могут быть представлены отдельными лексемами, развернутыми дескрипциями и даже текстовыми фрагментами. Все эти характеристики, имеющие ярко негативный образный характер, имеют форму свернутых или развернутых дескрипций.
2. Систематизация дескрипций. Выделенный дескриптивный материал распределяется прежде всего по временному признаку. Это связано с тем, что средневековые тексты построены на стилистике воспроизведения, тогда как современные тексты демонстрируют большую степень индивидуально -стилистической свободы.
3. Выводы, показывающие, что культура транслирует страх и непринятие ислама посредством двух стилистических установок. Первая связана с абстрактностью, неизвестностью мусульман и архаичным восприятием их, выражающимся абстрактным воспроизведением негативных коннотаций этой религии, тогда как вторая расширяет число репрезентативных инструментов за счет максимально точного воспроизведения этой религии и информационных поводов.
Мы привыкли к тому, что сегодняшние общества состоят из людей
различных взглядов, внешности и вероисповедания. Когда эти различия
подчеркиваются какими-то атрибутами, человек может обнаружить пристальное
внимание к себе. Это внимание чаще всего носит не более чем познавательный
характер. Общество состоит из множества других. Однако, когда мы видим, что
свою идентичность подчеркивает мусульманин, это вызывает чувство
настороженности, опасности, страха [12, p. 42]. Мусульман в этом контексте
66
рассматривают как однородную группу, которая разделяет одну и ту же радикальную идеологию, угрожающую привычному бытию. Если возникает, хоть и необоснованная, но угроза - возникают и меры ее предотвращения. Так, например, в Швеции в течение 2007 года в полицию было подано около 200 заявлений, квалифицированных как проявление исламофобии [11]. Таким образом, мусульманин сегодня - конституированный «Другой» для европейского обывателя. Однако смысл этого понятия нуждается в уточнении.
«Другой» в разные исторические периоды мог рассматриваться как иноплеменник, политический противник, представитель иной культуры или цивилизации. Становится очевидным, что «Другой» может существовать вне нашего общества или являться его частью. По определению Ц. Тодорова, «Другой» - это «специфическая группа, к которой мы не принадлежим... -женщины для мужчин, богатые для бедных, сумасшедшие для нормальных, аутсайдеры, чей язык и обычаи я не понимаю» [13, p. 8]. Как всякая культура осознает себя в общении с другой культурой, так и всякое общество осознает себя посредством того, что она исключает: сформировать группу - значит создать «Другого». Чтобы возникла общность «Мы», должны быть «Другие». Как это ни парадоксально, «Другой» является единственным зеркалом, в котором мы можем рассмотреть себя. Чем больше мы делаем мир вокруг нас странным, чуждым и непроницаемым, тем более полным становится наше постижение самих себя. Так конструируется идентичность индивида, социокультурной общности, нации; при этом закрепляются определенные маркеры на зеркальных индивидах, общностях и нациях.
Маркеры, закрепляющие за группой людей определенные стереотипы, мифы и мнения, существуют на основе инаковости и информированности субъекта об инаковости «Другого». Инаковость - это то, что за пределами рефлексии индивида; другими словами, то, что индивид или группа не может осмыслить и принять. Разумеется, качество инаковости бывает различным. Оно зависит от близости взаимодействия субъектов, их информированности друг о друге и коммуникации.
Архаичное восприятие характеризуется плохой информированностью
субъекта об объекте познания, и зачастую его знания подкрепляются
культурными мифами, стереотипами и собственными домыслами. Но при этом
субъекта всегда наполняют переживания и страх при упоминании объекта или
встрече с ним. Истоки этих ощущений конструируются на негативных
политических, экономических, религиозных и других взаимодействиях, которые
67
репрезентируются субъекту как акты невежества, варварства, насилия и агрессии со стороны объекта. Для того чтобы это увидеть, мы выделили текстовые фрагменты, негативно характеризующие ислам и мусульман в разновременные периоды.
«О ста ересях вкратце» (И. Дамаскин): «Есть же еще и доныне усиливающаяся, вводя народ в заблуждение, вера измаильтян, являющаяся предтечей антихриста»; «И вот до времени Ираклия сарацины явно служили идолам; от его же времени и до сих пор возник у них лжепророк...» [2].
«Песнь о Роланде»: «Пусть каждый рубит нехристей сплеча, чтоб не сложили песен злых про нас. За нас господь - мы правы, враг не прав»; «Пусть синагоги жгут, мечети валят. Берут они и ломы, и кувалды, бьют идолов, кумиры сокрушают, чтоб колдовства и духу не осталось» [6].
«Деяния франков и прочих иерусалимцев»: «Но не пожелавшие отречься от Бога были приговорены к смерти. Тех, кого схватили живыми, они разделили на части, словно овец. Одних ставили наподобие изваяний и стреляли в них из лука» [4, с. 151]; «Они похоронили их у мечети, что находится за мостом у ворот города. Вместе с ними они похоронили покрывала, золотые бизанты, луки, стрелы и множество другого, чего мы не в силах перечислить. Наши, услышав, что турки предали земле своих умерших, приготовились и поспешно отправились к обиталищу дьявола» [Там же, с. 175].
«Песнь о Гильоме»: «Захватывает замки, жжет селенья, святыни из церквей выносит дерзко, заковывает рыцарей в железо» [5, с. 225]; «Я Богом заклинаю тех, кто жив: взгляните на коварных сарацин, кем ваши братья, сыновья, отцы и родичи другие сражены. Вовеки мира от таких не жди!» [Там же, с. 239].
Основываясь на приведенных фрагментах, мы можем установить конкретные маркеры отчуждения ислама и мусульман. Во-первых, предметом маркеров выступает принадлежность к конкурирующей религии («нехристи», «лжепророк», «язычники» и т. д.). Во-вторых, мусульманам приписываются жестокость, богохульство, подлость («разделили на части, словно овец», «жжет селенья», «святыни из церквей выносит» и т. д.). В-третьих, им приписывают связь со злыми силами («обиталище дьявола», колдовство и т. д). Далеко не каждый маркер-стереотип соответствует реальности и, конечно же, не каждый реально применим ко всем «Другим»-мусульманам, но отождествляется со всеми.
Эти маркеры появляются в момент познавательной деятельности человека или общности. От контекста познания зависит характер маркеров и качество инаковости в целом. В случае со средневековыми источниками познанию предшествовали политические, религиозные, экономические конфронтации (захват мусульманами земель Византийской империи, начало Реконкисты и Крестовые походы). Это означает, во-первых, что эти тексты крайне идеологизированны, а во-вторых, познавательная деятельность носит ускоренный, ситуативный характер, а потому стереотипы дополняются домыслами негативных черт, несвойственных «Другому». Но это нельзя назвать исламофобией в современном смысле слова, поскольку исламофобия возникает, когда «Другой»-мусульманин находится внутри «нашего» общества [См.: 10, р. 24; 12, р. 38].
Обратимся к современным текстам.
Е.Я. Сатановский: «"Ваххабизация" мусульман в ходе получения ими образования в исламских университетах арабского мира и участия в хадже, являющегося неотъемлемым долгом каждого правоверного, представляет собой серьезный вызов для России»; «Готово ли российское общество противостоять терроризму? Этот вопрос возникает сам собой, когда эмоционально или сдержанно, в досужих беседах или перед объективом телекамер, в парламентских выражениях или с применением непечатной лексики политики, эксперты, журналисты и обыватели обсуждают события в Беслане, Будённовске, Москве и прочих «местах встреч» страны и террористов» [7].
С.А. Багдасаров: «Я буду по-всякому это называть, но я дам более точное название, я бы сказал так - это высокоидеологизированный радикальный терроризм салафитского толка. Это очень опасное явление, зародившееся в религии, оно существует уже не 50 и не 100 лет, я не хочу в глубину веков углубляться, но скажу, что основы этого явления были заложены в XVI веке»; «А что, для кого-то секрет, что на Северном Кавказе есть целые селения, которые поддерживают эту идеологию терроризма, и вы хотите, чтобы там отличать чего-то от кого» [1].
Р.А. Силантьев: «.заинтересовавшийся исламом интернет-пользователь рано или поздно выйдет на какое-то лицо, которое начнет вербовку в террористическую группировку». Особую роль играют мечети и халяльные кафе, где экстремисты пристально наблюдают за людьми, находящимися в сомнениях, пытающимися найти духовный путь. «Поэтому на сегодняшний
день можно дать только общую оценку количества граждан России, ставших
69
мусульманами. По нашим данным, таковых несколько десятков тысяч. В Мордовии насчитывается около 70 новообращенных. А ведь из ста новообращенных - 40 становятся террористами» [3].
Р.Р. Сулейманов: «Специфической особенностью миграционных процессов в России является увеличение организованной преступности по этническому принципу, а также приток совместно с криминальными элементами и сторонников радикальных течений ислама, признанных таковыми не только в России, но и у себя на исторической родине»; «Ситуация также усугубляется тем, что второе поколение мигрантов, т. е. детей мигрантов, родившихся в России, в культурном плане мало интегрируется в российский социум. Этническая идентичность у молодых мигрантов отступает на последний план, а на первый выходит сугубо религиозная самоидентификация ("мы -мусульмане"), причем исламское вероучение они трактуют в радикальном его понимании» [9].
Выделим маркеры отчуждения ислама и мусульман. Во -первых, разделение мусульман на «своих» и «чужих». В «чужом» исламе агрессия и насилие заложены изначально (получение образования в университетах арабского мира, основы этого явления, заложенные в XVI веке, поиск духовного пути, ведущий к попаданию в террористическую группировку и т. д). Во-вторых, неспособность мусульман интегрироваться в «наше» общество и их приверженность радикальным взглядам («на первый план выходит сугубо религиозная самоидентификация... причем исламское вероучение они трактуют в радикальном его понимании»). В-третьих, ассоциативный ряд «мусульманин -преступник/террорист» и вместе с тем фальсификация статистики. Например, по официальным данным МВД РФ, в 2012 г. доля преступлений мигрантов из стран СНГ составила 3,1 % от числа всех преступлений в России [8].
Несмотря на то что «Другой»-мусульманин стал частью «нашего» общества достаточно давно, познание, направленное на этот объект, до сих пор носит ситуативный характер. Авторы связывают свои публикации с конкретными событиями, будь то теракты, преступления, войны и т. д. Конечно, знание об исламе расширяется, но это расширение происходит с целью борьбы, а не сосуществования. Потому «наше» познание остается все таким же идеологизированным и формируется посредством экстраполяции исторических событий на конкретные политические, социальные, экономические, религиозные конфронтации сегодняшних дней. Таким образом, мы можем
очертить понятийные рамки исламофобии (см. схему).
70
Схема. Смысловые рамки исламофобии
Совершенно очевидно, что «Другой» существовал и будет существовать всегда. Такова человеческая природа, следствием которой является его конструирование. В частности, это формирует социальный порядок, является фактором сплачивания общества и необходимым условием действительного признания существования увлекательных для общности тайн. Но если при наличии множества каналов познания сохраняется лишь ситуативный, то восприятие остается на уровне архаики: стереотипирование, мифотворчество, представление о монолитности и неизменности. Следствиями попадания
71
архаично воспринимаемого объекта в «нашу» повседневную жизнь являются развитие фобии, возникновение идеологии, ее легитимация и легализация.
Выявление и лечение «болезни» - единственный путь жизнеспособного общества.
Список литературы
1. Багдасаров С.А. Есть несколько направлений в борьбе с терроризмом // новости политических партий России и стран СНГ. URL: http://www.qwas.ru/russia/sr/Semen-Bagdasarov-Est-neskolko-napravlenii-v-borbe-s-terrorizmom/ (дата обращения: 27.10.2018).
2. Иоанн Дамаскин. О ста ересях вкратце: [Электронный ресурс]. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Damaskin/o_100_eresyax/#p100 (дата обращения: 28.10.2018).
3. Исламовед Роман Силантьев: «"Из 100 новообращенных мусульман - 40 становятся террористами." // stolica-s.su. URL: https://stolica-s.su/news/religion/19602 (дата обращения: 22.10.2018).
4. Мякин Т.Г., Пиков Г.Г., Портных В.Л. Деяния франков и прочих иерусалимцев: пер. и коммент.: учеб.-метод. пособие / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2010. 249 с.
5. Песнь о Гильоме // Песни о Гильоме Оранжском / пер. и коммент. Ю.Б. Корнеева, А.Д. Михайлова; М.: Наука, 1985. С. 225-312.
6. Песнь о Роланде: [Электронный ресурс]. URL: http://www.fbit.ru/free/myth/texty/proland/home.htm (дата обращения: 25.10.2018).
7. Сатановский. Е.Я. Компромиссы бессмысленны. Россия и мусульманский мир // Россия в глобальной политике. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/n_3943 (дата обращения: 27.10.2018).
8. Состояние преступности. Январь - октябрь 2012 года // Сайт МВД РФ. URL: http://www.webcitation.org/6CcZX9MsF (дата обращения: 29.10.2018).
9. Сулейманов Р.Р. Мигранты и их роль в распространении радикальных течений ислама в России: причины, проявления и последствия // АПН. URL: https://www.apn.ru/publications/article32901.htm (дата обращения: 28.10.2018).
10. Allen C. Islamophobia. Ashgate e-book, 2010. 210 p. URL: https://books.google.ru/books?id=RI9DTBMHCM4C&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q& f=false (дата обращения: 12.11.2018).
11. Muslims in the EU: cities report : Preliminary research report and literature survey. Sweden. 2007 / Open Society Institute. EU Monitoring and Advocacy Program. 67 p. URL: http://muslimpopulation.com/pdf/Sweden%20Islam.pdf (дата обращения: 12.11.2018).
12. Noor F.A. How Washington's «War on Terror» Became Everyone's Islamophobia and the Impact of September 11 on the Political Terrain of South and Southeast Asia. // Human Architecture Journal of the Sociology of Self-Knowledge. 2006. V.1. P. 29-50.
13. Todorou T. The conquest of America. The Question of Other. University of Oklahoma Press, 1999. 274 p.
