CC BY
154
Язык художественной литературы
СМЫСЛОВАЯ ДИХОТОМИЯ СВОЙ - ЧУЖОЙ И ЕЕ СМЫСЛОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОЯЗЫЧНЫХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТОВ)
В. В. Соломина
Статья раскрывает содержание концептуальных понятий «свой - чужой» в контексте эмигрантской прозы. В работе акцентируется, что смысловая дихотомия «свой :: чужой» представляет собой сложное, многомерное ментальное образование, которое отражает способы интерпретации действительности, основываясь на двойной актуализации амбивалентного компонента «свой» в его противопоставлении амбивалентным понятием «чужой». Выводится две стратегии поведения эмигранта и составляющие компоненты его языковой картины мира.
Ключевые слова: смысловая дихотомия свой, чужой, понятие эмиграции, картина мира, категоризация своего, чужого.
Бинарная оппозиция «свой - чужой» является универсальной категорией, присущей человеческому обществу на каждом этапе его исторического развития, одна из острейших общечеловеческих проблем, имеющая специфические причины и формы своего существования. В современном обществе отчуждение становится почти всеобъемлющим. Оно пронизывает отношение человека к его труду, к предметам, которыми он пользуется, распространяется на государство, на окружающих людей, на него самого [2. С. 3].
Одним из ярких примеров, иллюстрирующих проявление данной оппозиции, является процесс эмиграции. Исследователи эмиграции как явления мировой культуры, в частности Эдвард Сайд, понимают эмиграцию, с одной стороны, как действительное актуализированное состояние изгнания, ссылки; с другой стороны, в более широком смысле, как метафорическое состояние жизни вне привилегий, соблазнов и влияния определенной культуры [6. С. 373]. В какой-то степени это добровольная смерть для воскрешения в новом качестве с непредсказуемыми последствиями - вполне возможно, что тот заново родившийся человек будет иметь совершенно другую
27
Lingua mobilis № 5 (31), 2011
иерархию ценностей, и при этом ценности, которые вынудили его на такую страшную операцию над собой, не будут иметь прежнего значения [10].
Однако существуют и другие точки зрения, так, к примеру, согласно Бугаевой, эмиграция не означает тотального отчуждения от прошлого, от прежнего места обитания, от прежней культуры, в том числе и от привилегий прежней культуры. Быть изгнанным, исключенным не означает «to be outside», но означает «to be alone in the hole, imprisoned under the open sky: precluded» [7. С. 122]. Эмиграция, в результате, становится промежуточным существованием, в котором in-betweenness пронизывает все сферы бытия эмигранта [8]. Иначе говоря, происходит выделенная нами раннее реализация принципа «чужой среди чужих» [4. С. 195], т.е. отчуждение от родины и в то же время неприятие новой средой.
В своем диссертационном исследовании О. А. Косова выделяет следующие типы коммуникативных стратегий отчуждения: коммуникативная стратегия власти и подчинения; коммуникативная стратегия аргументирования; аксиологическая коммуникативная стратегия. Данный подход к исследованию позволяет максимально полно описать языковую картину мира эмигранта с позиции «свой - чужой».
С точки зрения речевого воздействия коммуникативная стратегия реализуется только с помощью коммуникативных тактик, представляющих собой приемы или способы достижения какой-либо цели, линию поведения коммуникантов.
Фактический материал исследования показал, что коммуникативная стратегия власти и подчинения реализуется посредством двух коммуникативных тактик: тактики дистанцирования и тактики оскорбления.
Данное утверждение подтверждается представленным ниже примером, в котором беседа происходит между делопроизводительницей ведомства по работе с эмигрантами и советским эмигрантом, желающим сдать необходимые для получения вида на жительство документы уже не в первый раз:
Г1 - А где же у вас форма FUR- 1980-X - 551?
Г2 - Форма FUR - 1980- X -551 мною утрачена, но для получения соответствующей информации можно обратиться к компьютеру.
Г1 - Вы что, учить меня собираетесь моему делу?
28
Язык художественной литературы
Вся моя пачка бумаг была переброшена мне назад с рекомендацией (сквозь зубы) для уточнения отправиться в другой отдел, то есть все начинать сначала.
Не успев еще даже спросить самого себя, почему я вызываю такие негативные чувства, но, все еще пытаясь спасти положение, я бормотал что-то еще о компьютере и о том, что раньше эту форму от меня не требовали.
Делопроизводительница тут взорвалась, как вулкан Кракатау:
Г - Что это вы тут разговорились, мистер?! У вас тут нет никаких прав, чтобы так разговаривать! Вы просто беженец, понятно?! Правительство США вовсе не настаивает на том, чтобы вы жили в этой стране!
Такого, надо признаться, я еще в Америке не встречал, да и не ожидал встретить.
Впрочем, может быть и хорошо, что нас с этой чиновницейраз-деляли кое-какие языковые экраны, иначе мы бы сказали друг другу гораздо больше: у нее, без сомнения, многое еще было в запасе.
Г2 - Что с вами? Вы не слушаете меня, леди...Мне кажется, не принято в порядочном обществе...
Г - Если вы считаете, что с нами трудно иметь дело, можете убираться из нашей страны! [2. С. 102].
В анализируемом примере демонстрируется реализация двух коммуникативных тактик. Тактика дистанцирования проявляется одновременно на нескольких уровнях и, прежде всего, на уровне организации структуры высказывания. Маркерами рассматриваемого уровня выступают: количественное соотношение и протяженность реплик коммуникантов. Количественная и качественная диспропорциональность структуры высказываний коммуникантов свидетельствует о том, что первый говорящий (Г1), пытаясь указать второму говорящему (Г2) на его положение просителя - человека, судьба которого находится в руках делопроизводительницы и зависит от «формуляра», преднамеренно не дает Г2 ни малейшего шанса опомниться и отстоять свою позицию, то есть с самого начала разговора Г1 выстраивает коммуникацию по типу «начальник - проситель» [Косова 2спользует личные местоимения [2. С. 16].
Учитывая данную интерпретацию, мы видим, что и на уровне языка с самого начала коммуникации Г1 очерчивает свое пространство и всячески пытается не впустить в него Г2, в своих репликах делопроизводительница использует личные местоимения мой (бу-
29
Lingua mobilis № 5 (31), 2011
дете меня моему делу учить?); наш (можете убираться из нашей страны). Более того она с нескрываемым пренебрежением относится к эмигранту, указывает на его социальную позицию (у вас тут нет никаких прав, вы просто беженец), что вызывает у него негативную реакцию и помещает его в ситуацию отчуждения.
Коммуникативная стратегия аргументирования прослеживается в размышлениях героя Алферова в романе «Машенька». Этот роман принадлежит к литературе русской эмиграции первой волны, которая в течение многих лет в нашей стране находилась под запретом ввиду политических причин. Эмигрировали же писатели тоже в основном из-за политических разногласий и гонений. Этим и объясняются размышления писателей-эмигрантов о противостоянии политических систем и идеологий, и соответственно, политически ориентированы мысли их героев.
Довольно негативно по отношению к политической власти и родине в целом относится русский эмигрант, проживающий в пансионе для русских в Германии, Алферов.
«Полно вам большевика ломать. Вам это кажется очень интересным, но поверьте: это грешно с вашей стороны. Пора нам всем открыто заявить, что России капут, что «богоносец» оказался как, впрочем, можно было ожидать, серой сволочью, что нашаро-дина, стало быть, навсегда погибла». Данный отрывок подчеркивает желание Алферова показать, что его «бывшая» родина находится в упаднеческом состоянии и даже использует для этого иностранное слово капут и не нормативное существительное сволочь. Возможно, он делает это для того, чтобы в какой-то мере оправдать себя, выместить свое зло, и поставить себя выше; он скорее доказывает себе, что, несмотря на обиду, не принятие его новой властью и разочарование, он смог выжить и приспособиться вне родины, а она погибла. Другими словами, Алферов прибегает к стратегии вписывания в пространство эмиграции в противовес состоянию безместности.
«Напрасно хаете, Антон Сергеевич. Культурнейшая страна. Не чета нашей сторонушке... Я советую вам здесь остаться. Чем тут плохо? Это так сказать, прямая линия. Франция скорее зигзаг, а Россия наша, та - просто загогулина. Мне очень нравится здесь: и работать можно, и по улицам ходить приятно». В этом эпизоде мы видим, как герой сравнивает Родину то с Францией, то с Германией, в которой он на данный момент проживает. При сравнении использует превосходную степень сравнения, чем подчерки-
30
Язык художественной литературы
вает факт полного противопоставления России и Германии, в пользу последней. Однако называет Россию уменьшительно ласкательным наша сторонушка, но делает это скорее в шутку, одновременно она загогулина, т.е. непонятна и отвратительна даже для своих жителей, не то, чтобы для иностранцев.
Еще один пример из романа иллюстрирует отчуждение от Родины, от прошлой жизни «Очень все правильно, - закивал Алферов,
- так и должно быть в порядочной стране. Тут вам не российский кавардак». Используя противопоставление «порядочная страна»
- «российский кавардак», герой снова указывает на запутанность и неясность, несправедливость, приводящую в полное отчаяние и разочарование и как следствие нелюбовь и желание покинуть свою страну, Россию навсегда.
«- Чем вы тогда были, Алексей Иванович?
- Не помню. Разве можно помнить, чем был в прошлой жизни,
- быть может устрицей или, скажем, птицей; а может быть, учителем математики. Прежняя жизнь в России так и кажется мне чем-то довременным, метафизическим, или как это...другое слово,
- да, - метампсихозой...» Описывая свою «предыдущую» жизнь на родине, Алферов употребляет прилагательное довременный с префиксом -до-, обозначающим незаконченность действия, ожидание, т.е. для него его прошлая жизнь, профессия там являются абсолютно не значительной, промежуточной фазой к прекрасному будущему.
«А главное, - все тараторил Алферов, - ведь с Россией - кончено. Смыли ее, как вот знаете, если мокрой губкой мазнуть по черной доске, по нарисованной роже.». В данном примере мы наблюдаем проявление феномена отчуждения в смысловом отношении. Эмоциональность, и грубое разговорное слово рожа, показывают не только нелюбовь к стране, а даже крайнюю ненависть по отношению к ней. Более того, Алферов не просто говорил, а тараторил, т.е. часто повторял, твердил, что говорит о сильном эмоциональном напряжении героя, о его желании доказать свою точку зрения перед окружающими, подчеркнуть слабость и недееспособность страны, из которой ему пришлось уехать.
Маслоу выделяет три высшие потребности: потребность принадлежности и любви, присоединения и принятия; потребности самоуважения, значимости, компетентности; потребности самоактуализации и реализации потенциала [1. С. 95]. В случае с Алферовым невозможность удовлетворения данных потребностей из-за жестко-
31
Lingua mobilis № 5 (31), 2011
го политического режима в стране и стали основными мотивами в принятии решения об эмиграции.
Лоре из романа «Иностранка» также удалось найти удовлетворение своих потребностей за рубежом, вследствие чего у нее сформировалось позитивное отношение к иностранцам и презрение к соотечественникам. «Русских мы практически не обслуживаем. Для этого у нас слишком высокие цены».
«По-моему, он дурак! Лора возмутилась: Просто Джи Keй - типичный американец со здоровыми нервами. Если русские вечно страдают и жалуются, то американцы устроены по-другому. Большинство из них - принципиальные оптимисты...». Использованная частица слишком создает барьер между уже ставшими для Лоры своими американцами и чужими неудачниками русскими, подчеркивает не равную позицию и практическую не досягаемость услуг из салона для русских людей.
Хотя стоит отметить, что не все герои бывают столь однозначны в своих суждениях, у некоторых из них эмигрантская жизнь протекает по иному пути, т.е. они не смогли вписаться в новые условия жизни, им дискомфортно в них, они «чужие среди чужих». У них нет ярко выраженного негативного отношения к родине, напротив они стараются бережно сохранить те положительные моменты их прошлой жизни в памяти, которые помогают им в трудные минуты.
«Казалось, что эта прошлая, доведенная до совершенства жизнь проходит ровным узором через берлинские будни. Что бы Ганин не делал в эти дни, та жизнь согревала его неотступно». Ганин, никак не может найти гармонию в его «новой» жизни, и воспоминания являются единственным утешением для него, антитеза доведенная до совершенства жизнь - берлинские будни четко подчеркивает контраст и неудовлетворенность своей эмигрантской судьбой.
Или пример из романа «Иностранка» «За минуту до посадки он решительно направился к газону. Хотел увезти на чужбину горсточку русской земли. Милиционеры прогнали его с газона. Тогда Зарецкий воскликнул: - Я уношу Россию на подошвах сапог!..» [9] Данный эпизод показывает нежелание героя отказываться от родины и всеми способами он пытался сохранить хоть какую-нибудь память о ней.
Другой пример, высказывание молодой девушки Клары («Машенька»), вынужденной скитаться на чужбине. «Мне уже двадцать шесть лет, - сказала Клара, - я целое утро стучу на машинке, и пять раз в неделю работаю до шести. Я очень устаю. Я совершен-
32
Язык художественной литературы
но одна в Берлине» [3. С. 42]. У нее нет ничего другого, кроме серых будней и необходимости много работать. Она одинока, и понимая, насколько важно находиться в социальной группе и идентифицировать себя с каким-либо определенным коллективом, у нее наступает разочарование и легкая депрессия. Можно заключить, что осознание коммуникантами своего статуса и роли как психосоциальной личности, предопределяет порождение и развитие коммуникативной ситуации отчуждения.
Сегодняшние писатели-эмигранты размышляют все больше не о политике, а о противостоянии национальных менталитетов и созданных этими менталитетами миров.
Это противостояние эмигрант ощущает буквально во всем. Чуть ли не каждая черта нового для него быта обдает холодом разрыва с собой прежним. Разумеется, живя в России, они многое знали о себе или, по крайней мере, догадывались. Но так отчетливо, так полно и почти сокрушительно познается это только в условиях эмиграции. [10]. Присутствует ежедневная борьба и прежде всего это борьба с самим собой, в результате чего развивается внутриличностный конфликт эмигранта, ситуации, в которых на субъекта одновременно воздействуют противоположно направленные силы примерно одинаковой величины. Появляется острая необходимость идентифицировать себя с группой подобных. Во многом эти факты объясняют создание многочисленных сообществ и братств за рубежом, как один из способов построения своего пространства. «Нас мало. Мы разобщены и одиноки. Мы должны объединиться на почве русской культуры, нас объединяет многое! Язык, культура, образ мыслей, историческое прошлое...» [9].
Но это осознание проблемы приходит, лишь, когда человек является эмигрантом, а когда он живет на родине и его жизнь кажется ему скучной и монотонной он, наоборот стремиться вырваться и стать чужаком. Как случай в романе «Иностранка». «Уезжали писатели, художники, артисты, музыканты. Причем уезжали не только евреи. Уезжали русские, грузины, молдаване, латыши, доказавшие наличие в себе еврейской крови. Короче, проблема эмиграции широко обсуждалась в творческих кругах. И Маруся все чаще об этом задумывалась. В эмиграции было что-то нереальное. Что-то, напоминающее идею загробной жизни. То есть можно было попытаться начать все сначала. Избавиться от бремени прошлого».
33
Lingua mobilis № 5 (31), 2011
Хотя ее мечты быстро рассеялись, незнакомый город для нее был ежедневной порцией страха. «Нью-Йорк был дня Маруси происшествием, концертом, зрелищем. Городом он стал лишь месяц или два спустя. Постепенно из хаоса начали выступать фигуры, краски, звуки. Шумный торговый перекресток вдруг распался на овощную лавку, кафетерий, страховое агентство и деликатесный магазин. Череда автомобилей на бульваре превратилась в стоянку такси. Запах горячего хлеба стал неотделим от пестрой вывески «Бекери». Образовалась связь между толпой ребятишек и кирпичной двухэтажной школой...».
На смену страху пришла зависть: «Маруся завидовала детям, нищим, полисменам - всем, кто ощущал себя частью этого города. Она завидовала даже пану Глинскому, который спал в метро и не боялся черных хулиганов...». А затем и полное разочарование, эмиграция не стала тем спасением от скучной жизни дома, ей так и не удалось стать его частью. «Я не знаю. Я только знаю, что хочу домой. Хочу, чтоб обо мне заботились. Хочу туда, где папа с мамой... А здесь? Испанец, попугай, какая-то дурацкая свобода... Я, может быть, хочу дворнягу, а не попугая...».
«Я Америку не хаю. Мне здесь нравится. Великая страна! Да мыто здесь чужие, независимо от убеждений».
Ради возвращения героиня готова пойти на все «Жила я хорошо, материально и вообще. Уехала по глупости. Хочу, как говорится, искупить свою вину. Вплоть до лишения свободы...».
Таким образом, в результате нашего исследования, мы пришли к выводу о том, что эмигрант реализует свое поведение согласно двум стратегиям. Во-первых, наиболее распространенный случай, человек уезжает, но его потребности и желания остаются неудовлетворенными, его не принимает новая среда и это вполне естественно, так как каждая культура имеет свою «иерархию защиты», и члены каждого конкретного общества эксплуатируют по преимуществу определенные защитные свойства своей психики [1. С. 92]. Однако острая необходимость идентифицировать себя с группой только усиливается, чем и объясняет создание многочисленных сообществ и братств как один из способов построения своего пространства. Картина мира эмигранта в данном случае состоит из следующих составляющих: желание вернуться, ностальгические настроения, страх, зависть, отчуждение, данная стратегия может быть представлены в виде схемы I (см. Приложение).
34
Язык художественной литературы
Второй путь - это следование стратегии вписывания себя в пространство эмиграции как способа защиты, которое вырастает из общего ощущения бездомности, которое дает свободу в выборе пространства вписывания и раздвигает его границы [5. С. 15]. Картина мира характеризуется интересом, неизвестностью, скукой/однооб-разием прошлой жизни, запутанностью, гибелью себя прошлого, разочарованием и отречением от прошлой жизни. Данная стратегия проиллюстрирована в схеме 11(см. Приложение).
Приложение I.
Схема I. Первая стратегия иллюстрирует неприятие новой средой, однако острая необходимость идентифицировать себя с группой объясняет создание многочисленных сообществ и братств как один из способов построения своего пространства. Картина мира эмигранта в данном случае состоит из следующих составляющих: желание вернуться, ностальгические настроения, страх, зависть, отчуждение
Чужой
Схема II. Вторая стратегия вписывания себя в пространство эмиграции как способа защиты, которое вырастает из общего ощущения бездомности, которое дает свободу в выборе пространства вписывания и раздвигает его границы. Картина мира характеризуется интересом, неизвестностью, скукой/однообразием прошлой жизни, запутанностью, гибелью себя прошлого, разочарованием и отречением от прошлой жизни.
ЧуиюЙ
35
Lingua mobilis № 5 (31), 2011
Список литературы
1. Гуревич, А. М. Мотивация эмиграции [Текст] / А. М. Гуревич. -СПб. : Речь, 2005.
2. Косова, О. А. Коммуникативная ситуация отчуждения : автореф. дис. ... канд. филол. наук [Текст] /
О. А. Косова. - Иркутск, 2010.
3. Набоков, В. В. Сборник романов [Текст] / В. В. Набоков. - В., 1990.
4. Соломина, В. В. Языковая объективация смыслового поля «свой :: чужой» лексическими средствами английского и русского языков [Текст] / В. В. Соломина // Вестник студенческого научного общества №26. - Волгоград Перемена, 2010. - С. 195-198.
5. Bock, Martin. Crossing the Shadow-Line: the Literature of Estrangement [Текст] / Martin Bock. - Columbus : Ohio State University Press, 1989.
6. Said, Edward. Intellectual Exile: Expatriates and Marginals [Текст] / Edward Said // The Edward Said Reader / Ed. by Moustafa Bayomi and Andrew Rubin. - New York, 2000.
7. Фромм, Э. Бегство от свободы [Электронный ресурс] / Э. Фромм. - http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/Psihol/Fromm/_ Beg.php
8. Бугаева, Л. Д. Мифология эмиграции: геополитика и поэтика [Электронный ресурс] / Д. Д. Бугаева. - http://ec-dejavu.ru/e/ Emigration.html
List of Literature
1. Gurevich, A. M. Motivacija jemigracii [Tekst] / A. M. Gurevich. - SPb. : Rech', 2005.
2. Kosova, O. A. Kommunikativna-ja situacija otchuzhdenija : avtoref. diss. ... kand. filol. nauk [Tekst] / O. A. Kosova. - Irkutsk, 2010.
3. Nabokov, V. V. Sbornik romanov [Tekst] / V. V. Nabokov. - V., 1990.
4. Solomina, V. V. Jazykovaja ob#ektivacija smyslovogo polja «svoj :: chuzhoj» leksicheskimi sredstvami anglijskogo i russkogo jazykov [Tekst] / V. V. Solomina // Vestnik studencheskogo nauch-nogo obwestva №26. - Volgograd Peremena, 2010. - S. 195-198.
5. Bock, Martin. Crossing the Shadow-Line: the Literature of Estrangement [Tekst] / Martin Bock.
- Columbus : Ohio State University Press, 1989.
6. Said, Edward. Intellectual Exile: Expatriates and Marginals [Tekst] / Edward Said // The Edward Said Reader / Ed. by Moustafa Bayomi and Andrew Rubin. - New York, 2000.
7. Fromm, Je. Begstvo ot svobody [Jelektronnyj resurs] / Je. Fromm.
- http://www.gumer.info/bib-liotek_Buks/Psihol/Fromm/_Beg. php
8. Bugaeva, L. D. Mifologija jemigracii: geopolitika i pojetika [Jelektronnyj resurs] / D. D. Bugaeva. -http://ec-dejavu.ru/e/Emigration. html
36
Язык художественной литературы
9. Довлатов, С. Д. Иностранка [Электронный ресурс] / С. Д. Довлатов. - http://lib.ru/ DOWLATOW/inostranka.txt
10. Костырко, С. П. О феномене «новой эмигрантской литературы», о розе Виталия и Михаила Федотова; от интернетовских литературных журналах [Электронный ресурс] / С. П. Костырко. URL:http://magazines. russ.ru/novyi_mi/2000/6/netlib.html
9. Dovlatov, S. D. Inostranka [Jelektronnyj resurs] / S. D. Dovla-tov. - http://lib.ru/DOWLATOW/ inostranka.txt
10. Kostyrko, S. P. O fenomene «novoj jemigrantskoj literatury», o roze Vitalija i Mihaila Fedotova; ot internetovskih literaturnyh zhurnalah [Jelektronnyj resurs] / S. P. Kostyrko. URL:http://maga-zines.russ.ru/novyi_mi/2000/6/ netlib.html
37
