Смута в контексте мир-системных отношений

Попов Григорий Германович

JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 4, №4. 2013

www.hjournal.ru

СМУТА В КОНТЕКСТЕ МИР - СИСТЕМНЫХ ОТНОШЕНИЙ

ПОПОВ ГРИГОРИЙ ГЕРМАНОВИЧ,

кандидат экономических наук, доцент кафедры мировой экономики, Московская академия экономики и права, e-mail: [email protected]

События Смуты начала XVII в. рассматриваются в контексте истории формирующейся капиталистической мир-системы, в которую Россия активно включилась в XVI в. после открытия прямой торговли с Западной Европой через Архангельск. Раздираемая гражданской войной Россия оказалась одной из «пешек» в глобальном противоборстве протестантских и католических держав, а также Османской империи с Западной Европой. В статье рассматриваются экономические причины активного участия в Смуте казаков и планов агрессии со стороны Англии.

Ключевые слова: экономическая история; капиталистическая мир-система; международная торговля; казачество.

THE TIME OF TROUBLES IN THE CONTEXT OF THE WORLD-SYSTEM RELATIONSHIPS

POPOV GREGORY, G.,

Candidate of Economic Sciences (PhD), Associate Professor of the Department «World economy», Moscow Academy of Economy and Law, e-mail: [email protected]

The Time of Troubles events in early XVII century are considered in the context of the history of the emerging capitalist world-system, in which Russia was actively involved in the XVI century after the opening of direct trade with Western Europe via Arkhangelsk. Torn apart by civil war, Russia was one of the "pawns" in the global confrontation of Protestant and Catholic powers, as well as the Ottoman Empire and Western Europe. The author examines the economic causes of active Cossacks participation in the Time of Troubles and aggression plans by England.

Keywords: economic history; the capitalist world-system; international trade; the Cossacks.

JEL: N43.

4 ноября 1612 года вошло в официальную российскую историографию как день освобождения Москвы от польских интервентов. Это событие интерпретировалось в императорской России как объединение русского народа против иноземных захватчиков.

Изначально Смута начала разгораться как ответ крестьянства на крепостное право, которое начало устанавливаться в эпоху Ивана Грозного. Тлевшее в народной массе десятилетиями недовольство вылилось в восстание, которое приняло форму поддержки, так называемого, Лжедмитрия. Масла в огонь подлила политика Бориса Годунова в отношении казачества, когда статус казака попытались приравнять к статусу крепостного крестьянина.

Если проводить аналогии с другими странами, то в России происходили

социально-экономические процессы, схожие с теми, что были в Польше, Германии и ряде стран Восточной Европы. В марксистской литературе эти процессы получили название Второго издания крепостного права, только в России это было первое издание. Сутью Второго издания крепостного права была адаптация постсредневековых государств к появившейся в результате Великих географических открытий мир-системе, во главе которой стояли Англия и Голландия, а также долгое время Испанская империя вместе с зависимыми от нее европейскими странами. Россия не могла избежать участия в этом глобальном процессе.

Целью исследования в настоящей статье является выяснение внешнеполитических факторов этого сложного политического процесса, обозначенного в отечественной историографии как формирование Второго ополчения. Мы считаем Смуту начала XVII в. конфликтом элит, в который вмешались внешние силы, включая и польских авантюристов. Центральной гипотезой является тезис, что Второе ополчение создавалось во многом при политической и экономической поддержке Англии и Швеции, которые были прямо заинтересованы в изгнании поляков из Москвы. Кроме того, конечной целью англо -шведской политики в отношении Московского государства было превращение Северо-Восточной Руси в британскую колонию. В этом свете история Второго ополчения предстает как один из эпизодов столкновения России с еще молодой капиталистической мир-системой.

Включение России в периферию мир-системы - завязка Смуты

Экономические факторы Смуты в российской историографии можно свести к одному общему выводу: экономические противоречия между боярством и

дворянством достигли такого обострения, что единственным исходом в этой ситуации могла быть только гражданская война. К этому добавлялись противоречия между крестьянством и помещиками, вызванные крепостным правом. Таким образом, мы видим три основные социальные страты, заинтересованные в политических переменах, - это боярство, дворянство и крестьянство.

Однако мы не можем найти ни одного политического деятеля времен Смуты, кроме разве что Болотникова, которому хоть одна из перечисленных страт отдавала бы стойкое предпочтение. На самом деле, наиболее активными участниками Смуты были казаки, с которых, собственно, и начался данный процесс.

Казачество стало наследием «монгольского» периода. Еще при Дмитрии Донском (а, вероятнее всего, и раньше) они выполняли функции охраны русских границ со степью. В условиях отсутствия огнестрельного оружия и регулярных войск казаки стали незаменимой силой в решении проблемы защиты молодого Московского государства от набегов номадов.

По мере развития самого Московского государства казаки стали играть все меньшую роль в обороне страны. Царям они стали обузой, потому что казачество подчинялось реально только своим атаманам, требуя при этом помощи от Москвы в виде оружия и боеприпасов. По сути, казаки и не рассматривались как часть государства, поскольку отношения с ними поддерживались через Посольский приказ.

Другой проблемой, связанной с казаками, была сама их военная организация. Они не могли надолго уходить от своих сел, так как последние нуждались в защите. Нередко для дальних походов у казаков просто не было средств, поскольку поместное землевладение в казачьих станицах, естественно, не практиковалось. Строительство укреплений в зоне степей не осуществлялось казаками. Когда же это делало царское правительство, то возникали проблемы разграничения юрисдикции на территории казачества между царскими чиновниками и казачьими атаманами.

Московскому государству была необходима сильная и мобильная кавалерия, которая могла появиться в основном на базе поместного землевладения. Но вмешался еще один фактор в развитие военного дела на Руси — пороховая

JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 4, №4. 2013

революция в Европе. Кроме кавалерии, нужна была еще и регулярная пехота, т.е. солдаты, постоянно живущие на казарменном или полуказарменном положении. В эту новую военную организацию свободолюбивые казаки никак не вписывались.

Усиление закрепощения и рост численности дворянства, естественно, вел к ухудшению жизни крестьянства. Последнее реагировало бегством на Дон, что вело к росту численности казачества. Очевидно, в недрах казачества всвязи с процессом инкорпорации беглых крестьян и сформировалась идея оказачивания Руси, которую в разное время попытаются реализовать на практике атаманы Иван Заруцкий и Степан Разин, а также (хотя и более локально) украинский гетман Богдан Хмельницкий.

Главными ресурсами, повышавшим в то время мобильность армии, были деньги и порох. Получить то и другое в условиях аграрной экономики было достаточно сложно. Вспомним, что могущественную Испанскую империю убили сделанные для финансирования военных нужд долги. Селитра добывалась вплоть до революционных войн начала XIX в. в основном в Латинской Америке. Поэтому обладателем наибольшей огневой мощи долгое время выступала Испания, являясь, по сути, «пушечной империей», если следовать терминологии макросоциологов.

Россия вплоть до разгара петровской эпохи имела слабое пороховое производство, сконцентрированное в основном вокруг Москвы. Огнестрельное оружие частично импортировалось. Закрытие Московской Руси Иваном III из-за конфликта с Западом вокруг Новгорода Великого надолго осложнило получение русскими войсками вооружений из других государств. При Иване Грозном ситуация изменилась — открылся Северный морской путь через Архангельск. Монополистами северной торговли стали английские купцы. Однако посылка мушкетов и пороха русским четко контролировалась Елизаветой I. В Англию из России в основном шел мех, а оттуда в Архангельск поступали порох, стрелковое оружие и вина.

Таким образом, к началу XVII в. в Московском государстве возникли два фактора, обуславливавшие выживание этого государства: это — поместное

землевладение и «английская торговля».

Фоном развития политической ситуации в России после смерти Ивана Грозного стали религиозные войны в Европе, где образовались две партии — католическая и протестантская. Московское государство с его людскими и земельными ресурсами не могло не привлечь внимания обеих партий. Поэтому присоединение Восточной Руси к Речи Посполитой могло привести к образованию на Востоке Европы враждебного протестантам католического государства, которое обречено было бы стать военным монстром с огромной армией. Этот «монстр» вполне мог разгромить Османскую империю и превратить в свой протекторат Персию, а затем взять под свой контроль столь вожделенную для англичан и голландцев Индию. Такие геополитические перспективы нельзя было не увидеть в то время, когда Польша и Московское государство стали активно сближаться во время правления Лжедмитрия I. Разумеется, такие перспективы были далеко неприятны Лондону и Амстердаму.

Позиция Восточной России в мир-системе четко определилась уже в конце

XVI в.: она стала поставщиком меха и пеньки для Англии и Голландии. Заморская торговля давала северным регионам Руси большие прибыли, что привело к дисбалансу в распределении денежных доходов между внутренними и северными регионами страны. Поэтому северные города Руси были очень заинтересованы в сохранении «английской торговли». Была в этом заинтересована и тесно связанная с этой торговлей определенная часть боярства.

«Английская торговля» и русские финансы в канун Смуты

Северная торговля, условно назовем ее «английской», была очень масштабной, если посмотреть документы того времени. Нас интересует в первую очередь влияние этой торговли на денежное обращение в Московском государстве.

Возможно, «английская торговля» и стала одной из причин кризиса в России начала XVII в.

Несмотря на денежную реформу 1535 г., призванную унифицировать деньги в Московском государстве, вплоть до времен опричнины русские города чеканили свои «местные» деньги для обеспечения денежного обращения. Известно, что до погрома северо-западных волостей опричниками в 1570-1572 гг. в Твери функционировал монетный двор, который был заведен еще в монгольский период. Русь всегда испытывала дефицит денег, переход к единой монетной системе только усложнял экономические условия хозяйствования. Финансовый кризис 1570-1580-х гг. во многом был связан именно с наступлением царской власти на местные монетные дворы. До опричнины чеканка монеты осуществлялась также под заказ частных лиц, после репрессивных мероприятий Ивана Грозного этот заказ резко сократился.

То, что Россия в середине XVI в. переживала тяжелый финансовый кризис, подтверждается данными по приписке дворов к податным единицам — сохам. С «монгольского» периода «соха» являлась единицей налогообложения, к которой могло быть приписано определенное количество дворов. Обычно при монголо-татарах это — 2-4 крестьянских двора либо 1-2 городских (Попов, 2011). Но для эпохи Ивана Грозного мы встречаем поразительные факты: к сохе могло быть приписано 50-52 дворов, причем, в Серпухове, в зоне Черноземья. В Опочке 172 двора были положены всего в 2 сохи (Перхавко, 2006. С. 450).

Низкая платежеспособность населения Московского государства была, очевидно, связана с высокими военными расходами царского правительства. Эти расходы спровоцировали финансовый кризис в государстве. Правительство Ивана Грозного отреагировало на этот кризис опричниной, насильственными переселениями купцов и ремесленников во внутренние регионы страны.

Судя по летописным сведениям, Иван Грозный применял к купцам и ремесленникам жесткие репрессивные меры, что укладывалось в стратегию «выколачивания денег» из населения. Например, в 1555 году царские власти устроили массовую казнь торговых людей в Москве; судя по описанию летописца, торговавшим в Москве людям была устроена просто резня (Перхавко, 2006. С. 464465). Это событие можно считать прелюдией к более крупным погромным акциям против посадского населения, которые устроит Иван Грозный уже в период опричнины.

Посмотрим теперь на ситуацию уже во времена Бориса Годунова. Когда Борис был избран на царство, он ввел на целый год «налоговые каникулы» для всего населения страны (Скрынников, 1988. С. 40). Ко времени воцарения Федора Иоанновича численность конного войска, состоявшего в значительной степени из дворян, увеличилась в 3-4 раза по сравнению с началом правления Ивана Грозного (Нефедов, 2010. С. 284). Большинство дворян получали жалование, и во времена Бориса Годунова оно было значительным — только новик получал 14 рублей в год, когда годовое жалование стрельца составляло порядка 3 рублей в год. Кроме того, Борис Годунов часто отправлял заграничные посольства, активно строил и расширял крепости, привлекая в их гарнизоны «своих» казаков, что также стоило немалых денег. С каких это средств царь Борис стал таким щедрым, когда еще недавно государство страдало от нехватки денег? По нашему мнению — во многом именно благодаря северной торговле.

В 1587 г. правительство Федора Иоанновича, фактическим регентом при котором был Борис Годунов, упразднило монополию английской Московской компании на торговлю в устье Сев. Двины. Это решение было принято в пользу голландских купцов, которые давно имели виды на русскую торговлю. Секрет успеха голландцев заключался в том, что они готовы были продавать русским серебро, в то время как англичане, будучи ограничены в этом аспекте своим законодательством, старались не вывозить драгоценные металлы из своей страны. Таким образом, голландцы стали источником притока серебра в Россию.

JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 4, №4. 2013

В 1604 г. (у нас есть данные только за этот год) голландцы, англичане и французы ввезли в Россию через Архангельск серебра на 43.505 руб., из них голландская доля составила 27.113 руб. (Велувенкамп, 2006. С. 51). Это огромная сумма, однако мы можем предположить, что в предыдущие годы масштабы ввоза серебра были еще большими, так как Россия в 1601-1604 гг. пережила тяжелый аграрный кризис. Если в Россию с 1587 г. по 1604 г. включительно ввозилось по 40 тыс. руб. серебра в среднем за год, то Россия получила вброс почти 700 тыс. рублей за 17 лет. Общие же доходы казны Московского государства составляли в конце XVI в., уже после смерти Ивана Грозного, 1,43 млн. рублей в год, из которых около 800 тыс. руб. приходилось на таможенные сборы, судебные пошлины и кабацкие сборы (Нефедов, 2010. С. 284).

Правительства Федора Иоанновича и Бориса Годунова, а потом и просто правительство Годунова смогли снизить налоги еще задолго до 1600 года, что должно было иметь под собой финансовый базис. Вина, ткани, драгоценные металлы, жемчуг и т.д. как готовые товары либо просто как сырье расходились по Московской Руси. Через Архангельск на Русь попадали практически все шерстяные ткани дорогих сортов, которые везли голландцы. Это намного позднее лидерами в торговле сукном станут англичане, а тогда первенство было именно за Нидерландами.

Покупательная способность населения Московской Руси была низкой и понижение налогов при регентстве Годунова стимулировало в первую очередь потребление знати. Обогащение части боярства и рост потребления в отдельных сегментах общества не могло не привести к росту цен в городах.

У нас мало данных о ценовой ситуации в Московском государстве перед воцарением Бориса Годунова. Однако у С. А. Нефедова приводятся данные, что реальная зарплата монастырских работников упала к началу XVII в. в 1,5 раза (Нефедов, 2010. С. 289). Правда, С. А. Нефедов связывает это падение с ужесточением крепостного права. Но если закрепощение крестьянства (которое, впрочем, имело место и ранее) и могло повлиять на стоимость рабочей силы, то только в сторону ее роста, так как свободных рабочих рук на рынке становилось все меньше. Кроме того, номинальная зарплата рабочих при монастыре не изменялась, росли только цены, поэтому данный факт едва ли вообще можно связывать с трансформациями на рынке труда. Сам же С. А. Нефедов приводит сведения, что монастырские работники имели возможности воздействовать на монастырские власти в вопросах установления оплаты труда.

Закрепощение крестьян и увеличение ренты помещиков при Борисе Годунове должны были стимулировать ослабление аграрной миграции в зоны Черноземья, а с другой стороны, взвинтить цены на труд в аграрном секторе экономики. Также рост ренты должен был стимулировать потребление элиты, в частности, импортных товаров. В 1604 г. через один Архангельск в Россию было завезено товаров на сумму в 105.344 рубля (Велувенкамп, 2006. С. 51), и это только по ввозным ценам непосредственно в порту.

Если посреднические надбавки купцов внутри страны порой составляли несколько сотен процентов, а право на торговлю от Годунова получило много иностранных купцов, то можно представить масштабы расходов знати на потребление и объемы доходов иностранцев в России. Но эти деньги едва ли шли в аграрный сектор и промышленность. Они снова пускались в оборот и в закупку экспортируемого в Англию и Голландию сырья, включая особо ценную пушнину. Этим, на наш взгляд, и можно объяснить сельскохозяйственный кризис в России начала XVII в.

Нам трудно сказать сегодня точно, имела ли Россия на рубеже XVI-XVII вв. отрицательный либо положительный торговый баланс. Но мы готовы утверждать, что все-таки он был положительным. Такую уверенность дают нам сведения о сибирском ясаке, который начал собираться еще даже до похода Ермака против Сибирского ханства. Разумеется, данные о выплатах народами Сибири дани

пушниной носят для эпохи Ивана Грозного скорее всего эпический характер и не могут быть приняты всерьез для исследования, но уже в эпоху первых Романовых сибирский ясак уже был хорошо статистически обработан.

По данным Сибирского приказа от 1637 г., сумма сибирской пушной дани составила 150 тыс. руб. в государственных ценах (Милюков, 1905. С. 153). По нашим оценкам, Иван Грозный в конце своего правления мог получить от Сибири пушнины максимум на 105 тыс. руб. (Попов, 2011).

Большая часть сибирского ясака шла на экспорт. Шкурки соболя стали в конце XVI в. даже местной валютой в Архангельске. Мы можем предположить, что до 90% пушнины Московская Русь отправляла на экспорт, поэтому доходы только от пушной торговли могли составить для экономики порядка 100 тыс. руб. Но русские торговали с англичанами и голландцами также пенькой, салом и некоторое время даже хлебом. Русский хлеб голландцы реэкспортировали из Архангельска в Венецию.

Надо также учесть, что, помимо ясачного сбора, русский экспорт пушнины включал и добытые частным образом шкурки. Главными поставщиками пушнины в Архангельск были купцы Строгановы. Известно, что именно дом Строгановых долгое время выступал главным внутренним кредитором правительства Ивана Грозного. Только налогов они давали царю порядка 23 тыс. руб. в год (Бессолицын, Кузьмичев. 2005. С. 50). Если Строгановы могли делать такой объем выплат Московскому государству, то можно представить масштабы пушной торговли, которую они осуществляли.

Вероятно, полученная Строгановыми при Иване Грозном и Борисе Годунове прибыль от пушной торговли была очень крупной, если за период Смуты Строгановы пожертвовали государству, в том числе рати Дмитрия Пожарского, 841.762 рубля. Это больше, чем годовые сборы государства от прямого налогообложения в то время.

Гипотетически можно сказать, что Россия при Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове получала от внешней торговли более 100 тыс. рублей чистого экспорта, что не могло не изменить ценовую ситуацию в экономике. Разумеется, деньги от торговли попадали в основном в северные волости и в крупные города страны, где концентрировались торговые капиталы. Возникла ситуация, очень похожая на ту, что сложилась в Испании в те же времена, приток серебра там вызвал рост цен и снижение объемов инвестиций в материальное производство.

Кризис отношений государства с казачеством

Рост от внешней торговли бюджетных доходов государства делал ненужными иррегулярные формирования в войсках, в первую очередь казаков. Москва могла теперь нанимать больше стрельцов и строить крепости вдоль границ. Данный фактор политически дестабилизировал казачью массу.

Казаки, на наш взгляд, стали мир-системным фактором в развитии политической ситуации в России в XVI-XVII вв.

Казачество явилось результатом кризиса Золотой Орды и других государств Чингизидов в XIV-XV вв. В Средней Азии казаками называли людей, не признающих власть ханов. Собственно, так оно было везде — непризнание над собой государственной власти было присущей казакам чертой. Изначально казаки, судя по всему, формировались из числа слабых и потерявших связь с ханской властью кочевых родов.

К середине XV в. в результате эпидемий чумы и войн степи Евразии обезлюдели, и экологическую нишу стали заполнять казаки, по сути, те же самые кочевники, только жившие по архаическим законам. К ним примыкали беглые из Московского государства и Литвы, что, собственно, укладывалось в традиционное поведение номадов — принимать к себе чужеземцев.

Естественно, приток мигрантов из земледельческих районов и внутренний демографический рост спровоцировали демографическое давление на

JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 4, №4. 2013

экологическую нишу уже к концу XVI в. Первыми проблему перенаселения стали испытывать запорожские казаки.

Запорожцы начали переселяться на земли, номинально подконтрольные Московскому государству, то есть, в район излучины Дона. В 1600 году правительство Бориса Годунова издало указ, требовавший от донских казаков изгнать пришлых запорожцев со своей территории. К правлению царя Бориса также относится запрещение казакам въезжать в русские города, а также запрет на свободную торговлю с ними московских людей (Станиславский, 1990). Это означало, что казачество Дона полностью попадало в зависимость от воли царских чиновников. Но хлебная торговля с Москвой для казаков имела первостепенное значение — это был вопрос выживания.

Другим поводом для недовольства казаков Борисом Годуновым были попытки Москвы их переписать (Станиславский, 1990), что выходило за рамки сложившейся правовой традиции отношений вольного казачества с царскими властями. Тех, кто добровольно шел на службу царю, разумеется, переписывали, но казаки, жившие за пределами полосы московских укреплений, переписям не подлежали. У нас нет точных сведений, какую реально реакцию вызвали планы переписи среди казаков, но однозначно они не могли не спровоцировать неприязни к новому царю. Тем более, что Иван Грозный никогда не притеснял казаков.

Нетрудно представить, какие затруднения вызвал запрет Бориса Годунова на свободную торговлю с Доном. Мы предполагаем, что царь Борис решился на этот шаг под влиянием идей меркантилизма, которые могли проникнуть в Россию вместе с английскими и голландскими купцами. Прекратить свободную торговлю с Доном могли желать и особо приближенные к царю бояре. С одной стороны, бояре получали полный контроль над ситуацией с бегством крестьян в степи: теперь через хлебную монополию они были в состоянии легко давить на атаманов, чтобы те выдавали беглых. С другой стороны, это давало дополнительный сильный политический аргумент в переговорах с лидерами казачества о прекращении ими набегов на Крым, поскольку от крымцев неминуемо следовал ответ в виде атак уже на территорию Московского государства, от чего страдали в первую очередь богатые боярские вотчины. Монополия на хлебную торговлю с Доном сулила также и значительные барыши тем боярам, которые взяли бы над ней контроль от имени государства, как это случилось с «английской торговлей» в Архангельске.

Мотивы действий Бориса Годунова могли быть и более глубокие, нежели просто предоставление дополнительных источников обогащения группе чиновников. Царь Борис повел наступление на новую знать, то есть тех, кто получил боярский статус при Иване Грозном. Старое московское боярство никогда не было довольно притоком в государство всяких пришлых князей, например, черкесов. Тем более, как это случилось с князьями Черкасскими, иммигранты часто получали положение в государстве гораздо более высокое, нежели коренная знать, поскольку цари использовали пришлых князей как фактор укрепления своей власти. Сам Борис Годунов был выходцем из старой московской, а точнее владимиро-суздальской, аристократии, его предок служил еще Александру Невскому. Таким образом, у Годунова были все основания проводить политику, направленную против пришлых князей, что будет иметь трагические последствия.

Казачество прочно ассоциировалось у коренной знати именно с этими пришлыми, поскольку привилегии от Ивана Грозного получали не только князья из «черкас», «ногаев» и прочих пришлых, но и простые инородцы. Кроме того, казачье землевладение ограничивало распространение боярских поместий в зоне Черноземья, так как Иван Грозный позволил казакам свободно селиться в обороняемой полосе, которая начиналась сразу за Серпуховым.

Экономические последствия давления на казачество были для Руси достаточно тяжелыми. Здесь мы выдвинем гипотезу, что голод 1602-1603 гг. был вызван, скорее всего, нарушением нормального товарообмена между земледельцами и степными скотоводами, то есть казаками Руси.

Казачество, повторимся, это не просто пограничные стражи, а куда более сложное социальное явление, уходящее своими корнями в процессы монгольского периода, происходившие преимущественно за пределами Руси. Мы идентифицируем казачество как «степную Русь», в которой воплотилась частично Золотая Орда. Между русскими и народами европейских степей исторически существовал интенсивный товарообмен.

Вызванный похолоданием 1600-1602 гг. аграрный кризис во всей Европе оказался столь драматичным только в Московском государстве и в меньшей степени в Великом княжестве Литовском. Как считает Р. Скрынников, мягкие последствия похолодания, самого сильного за второе тысячелетие, для остальных европейцев можно объяснить их способностью к тому времени создавать крупные запасы продовольствия и достаточно крупные резервы семян для посева. Однако в то же время он вынужден признать факты и спекуляции хлебом в Московской Руси в период голода 1601-1603 гг., и также затоваривание зерном перед наступлением кризиса.

То, что у государства и бояр были резервы зерна, не вызывает сомнения, если хотя бы обратиться к мерам правительства Бориса Годунова по борьбе с голодом. В 1601 г. в Москве начались раздачи хлеба из государственных запасов, чем занимался приказ Большого прихода (Скрынников, 1988. С. 40). Но, помимо хлебных пайков, чиновники раздавали также и деньги, как пишет современник «в будний день по полушке, по деньге в воскресенье». Соответственно, цены в 16011602 гг. не были еще столь высокими, если бедным хватало максимум одной деньги на пропитание. Факт денежных выплат наводит на следующую мысль: проблема голода заключалась не только в неурожаях, а еще в неплатежеспособности населения. Вероятно, последнее и было главным катализатором голода. Во время голода царь Борис обратился к князьям, боярам и монастырям продать свои излишки зерна по сниженным ценам. Потом царские чиновники поехали по стране переписывать старый хлеб, хранившийся в скирдах (Скрынников, 1988. С. 43).

Затоваривание и последовавшее за ним сокращение запашки в уже товарном сегменте аграрного сектора постредневековой России стало, на наш взгляд, результатом внешней политики Бориса Годунова, направленной на разрыв равноправных отношений с казачеством.

Историк казачества Е. Савельев утверждает, что торговые отношения казаков с украинными городами Московского государства не носили масштабного характера. Тем не менее, этот вывод мы считаем не соответствовавшим действительности. Во времена Смуты казаки ставили свои лавки в русских городах, что говорит в пользу их заинтересованности в торговле. Другое дело, что московские купцы, жестко связанные с царской властью, не отваживались на торговлю с Доном.

Другим важным аспектом московско-донской торговли был сбыт казаками военных трофеев, взятых в землях Крымского ханства и Порты. Собственно, эта часть торговли в украинных городах и была важным стимулом для донских казаков совершать набеги на Крым. Это, очевидно, и было одной из центральных причин царского запрета на торговлю московских людей с казаками в начале XVII в. И здесь надо искать корни не только недовольства казачества Борисом Годуновым, но и более глубокие причины Смуты в Московском государстве, мир-системные причины.

Загадочное молчание Бахчисарая

Удивительным эпизодом событий Смутного времени является достаточно нейтральная позиция Крымского ханства и Османской империи по отношению к Московскому государству. Логично было бы со стороны крымских татар и турок активно вмешаться в русские дела, хотя бы совершив крупные набеги на украинные города. Московское государство после убийства Лжедмитрия I настолько ослабло, что не могло сопротивляться фактически разрозненным отрядам авантюристов из Литвы и Запорожья. Имея под своим началом до 20 тыс. сабель, крымские ханы

JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 4, №4. 2013

вполне могли исполнить свою мечту — захватить (или, как они считали, отвоевать) татарские территории, присоединенные к Москве Иваном Грозным. В союзе с турками крымцы вполне были в состоянии взять Москву и другие крупные города Руси. Но этого не произошло. Почему?

В конце XIX в. замечательный востоковед В.Д. Смирнов реконструировал историю Крымского ханства по татарским и турецким документам. Насчет событий Смуты получилась интересная картина внешней политики Крыма и Порты в отношении Москвы.

После смерти в марте 1608 г. хана Гази Герая в Крыму наступила своя небольшая смута. Два брата царских кровей Мухаммед-Герай и Шагин-Герай отказались признавать власть Порты и после достаточно успешных для них столкновений с турецкими войсками все-таки вынуждены были откочевать в ногайские степи, откуда они стали совершать набеги на Московское государство, царем в котором тогда был В. Шуйский.

Набеги двух братьев, о которых потом долго в Крыму и Турции слагали легенды, продолжались до тех пор, пока официальный Стамбул не повелел покончить с этим (Смирнов, 2005. С. 351). Самое интересное, что правительство Шуйского практически никак (даже дипломатически) не реагировало на создавшуюся у южных рубежей страны проблему. Инициатива подавить своевольных братьев-разбойников исходила от, вроде бы, исторически враждебных Москве Турции и Крымского ханства.

Против братьев хан Крыма Джаны-бек-Герай выставил почти все наличные войсковые силы своего государства, но даже тогда официальному Бахчисараю не удалось полностью разгромить мятежников, последние стали искать милости султана, правда, неудачно (в конце концов оба брата оказались в турецких тюрьмах).

Разумеется, Стамбул не волновала судьба русских крестьян, которых мятяжники-братья сотнями (если не тысячами) продавали на невольничьих рынках. Мотив оберегать русские рубежи скрыт в более ранних событиях. Нам надо вернуться на несколько лет назад, в эпоху Гази Герая II по прозвищу Буря, правителя Крымского ханства в 1588-1607 гг. Гази Герай слыл талантливым полководцем, грозой венгров, однако при нем Крым уже не сохранял и намека на политическую независимость. Правда, татарские историки пытались приписать хану Гази сепаратистские устремления. Возможно, это — правда, но реальность была такова, что крымские татары в конце XVI в. были просто пушечным мясом в руках султана. Ни одна из крупных войн не велась крымцами без согласия Порты, а точнее, все войны Бахчисарай вел исключительно по приказам султана.

Практически весь конец XVI в. крымские татары воевали за турецкие интересы в Молдавии и на севере Балкан. О знаменитом походе на Москву в 1591 г. ни у турецких хронографов, ни у татарских историков того времени нет сведений. (Очевидно, битва за Москву 1591 г. была выдумана биографами Бориса Годунова. Возможно, где-нибудь под Серпуховым была стычка с каким-то татарским отрядом, но никак не сражение с участием главных сил московского войска.) Таким образом, с подписания унизительного для Московского государства мира 1571 г. (на время Иван Грозный согласился на восстановление ордынского «выхода») крымские татары не имели столкновений непосредственно с царскими войсками. Стычки происходили лишь между татарами и казаками.

Причина затишья на русско-татарской (а точнее надо было бы сказать, русско-турецкой) границе заключалась в том, что Османской империи необходимо было высвободить татарские контингенты для борьбы с венграми, молдованами и поляками. Турция все более увязала в войнах против католических государств и беспокойных молдавских князей. 7 октября 1571 г. произошла знаменитая битва при Лепанто, событие, имевшее мир-системные последствия, - турки лишились преимущества на море. Поэтому центр тяжести в борьбе за господство в Юго-Восточной Европе между христианами и мусульманами теперь перешел на сушу,

где туркам противостояла достаточно сильные польская и венгерская кавалерии.

Мир с Москвой был необходим туркам, поскольку любые крупные военные поражения в борьбе с католиками могли спровоцировать смуту внутри Османской империи. Русским царям тоже был необходим мир на южных рубежах, чтобы высвободить силы для борьбы с Польшей.

Разумеется, жалобы Бахчисарая на набеги донских казаков должны были сильно раздражать Бориса Годунова. А переселения исторически враждебных туркам запорожцев (ушедших в XV в. с Северного Кавказа на Днепр черкесов-христиан) на Дон категорически не устраивало Москву, это открывало уже перспективы большой войны с Портой.

В данных геополитических условиях Москва невольно становилась союзником Османской империи и Крыма. А казачество получало мотив встать на сторону Речи Посполитой, что в конечном счете и получилось.

В контексте геополитики начала XVII в. вполне понятны действия Шуйского и заговор его группировки против Лжедмитрия I. Массовое убийство подданных Речи Посполитой на свадьбе Лжедмитрия I и Марии Мнишек выглядит настоящим безумием, поскольку Москва после голода и гражданской войны не имела достаточно сил для обороны от поляков. Возможно, в случае с заговором мая 1606 г. мы имеем дело с международным заговором, за которым вполне могла скрываться Порта. Известно, что Лжедмитрий I собирался организовать поход против крымцев и турок; собственно, это и было главным условием для него со стороны короля Сигизмунда.

Теперь посмотрим, что же произошло после майских событий 1606 г. в Москве на другом конце Европы. 11 ноября 1606 г. в деревне Житваторок был подписан мир между Австрией и Турцией, положивший конец Пятнадцатилетней войне за Венгрию. Инициаторами конфликта в конце предыдущего столетия стали боснийские мусульмане, которые очень хотели овладеть хорватской крепостью Сисак, бывшей ключом ко всей Австрийской империи. К 1604 г. военная удача стала более сопутствовать австро-венгерским войскам, когда в Трансильвании вспыхнуло восстание Бочкаи. Это восстание носила чисто религиозный характер: протестантам Трансильвании не нравилась антиреформаторская политика императора Рудольфа II, и они были готовы войти в состав Османской империи. Чаша весов склонилась в пользу Порты, турки вернули важную крепость Эстергом. Австрийцам в этой ситуации оставалось надеяться только на внешнюю поддержку в лице поляков, конечно же, и их ревностного короля-католика Сигизмунда III.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В 1603 г. в Малой Азии вспыхнуло восстание недовольных новым султаном Ахмедом I. Вскоре восстанием воспользовалась Персия, напав на Османскую империю. Положение Стамбула стало критическим, поскольку мятежники в Малой Азии и персы угрожали лишить империю экономического базиса существования, восточных провинций.

Ударь тогда поляки совместно с русским корпусом Лжедмитрия I с севера, и Османской империи вполне мог прийти конец. Но в мае 1606 г. в Москве заговорщики устроили массовую резню поляков, приехавших на свадьбу Лжедмитрия I и Марии Мнишек. Русско-польская коалиция распалась. Началась затяжная война Речи Посполитой с Москвой.

Английский след в истории Второго ополчения

Английский след в истории разгрома Семибоярщины мы находим при анализе биографий некоторых знаменитых во времена Смуты личностей и их семей.

Обратим внимание на знаменитый род Татищевых. Этот род славился тем, что ряд его представителей в допетровской Руси выполнял высоко ответственные функции по обороне границ государства, служа воеводами в приграничных крепостях. Трое Татищевых — Юрий Игнатьевич, Григорий Игнатьевич и Владимир Игнатьевич — были современниками событий 1612 г. и вполне могли находиться недалеко от Москвы, когда Второе ополчение очищало столицу от войск

JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 4, №4. 2013

боярского правительства.

Григорий Игнатьевич Татищев участвовал в избрании на царство Бориса Годунова. Известно, что в конце 1612 года он был воеводой в Ваге, соответственно, назначен туда раньше. Городок Вага располагался почти в 400 км к юго-востоку от Архангельска. Но кто его туда отправил? Мог, конечно, Пожарский во время пребывания еще в Ярославле. Но едва ли Григорий принял бы такое назначение из рук главы непризнанного правительства, это не похоже на человека, участвовавшего в выборах Годунова. Вероятнее всего, в Ваге Григорий оказался по назначению либо Шуйского, либо боярского правительства. Конечно, это было не самое лучшее назначение в карьере Григория Татищева, но регион Архангельска имел для Московского правительства стратегическое значение — через него шла в основном очень выгодная торговля с Англией и Голландией.

Самый интересный персонаж — это Владимир Игнатьевич Татищев, соратник Скопина-Шуйского, единственный из этих трех, кто отказался признавать боярское правительство и принимал участие во Втором ополчении. Он интересен как автор письма вычегодцам с призывом собрать средства для ополчения. Но почему именно он обращался к жителям далекого края? Дело в том, что Вычегда принимала участие в приносившей высокие доходы «английской торговле», которая оказалась парализована в результате действий атамана Заруцкого в районе Ярославля.

Род Татищевых был каким-то тесным образом связан с Англией. Известно, что Юрий Игнатьевич, воевода в Курске, был вызван специально из Курска в 1616 году встречать английское посольство в Москве, где и остался. Вспомним, вскоре был заключен Столбовский мир. Григорий Татищев «сторожил» Вагу, пункт в сфере «английской торговли». А Владимир Игнатьевич призывал жителей Вычегды финансировать ополчение Минина и Пожарского.

Когда Заруцкий и сторонники тушинцев в Верхнем Поволжье перекрыли путь к Москве, заняв уже после смерти Лжедмитрия II Ярославль как важный транспортный узел, английские купцы сидели с товарами в Вологде. Можно представить их положение и положение русских купцов районов Вычегды и Архангельска, это — состояние затоваривания вследствие отсутствия сбыта и очень мрачные перспективы на будущее. Возможно, пропольская партия в Кремле ничего не имела против торговли с Англией и Голландией, но русско-английские отношения были под большой угрозой, поскольку за боярским правительством стояли поляки, которые были, как и все католики, против протестантских государств. К тому же, новое правительство в Москве было не в состоянии унять Заруцкого и его казаков, да и польские отряды ему фактически были неподконтрольны. Поляки (а точнее в большинстве своем украинцы и белорусы) упорно стремились прорваться к Вологде и Устюгу. Это вполне становится понятно, если вспомнить, что именно там с товарами и деньгами застряли английские и прочие иностранные купцы.

Вероятнее всего, Татищевы как-то экономически были тесно связаны с «английской торговлей», а, значит, могли вполне образовывать наряду с другими заинтересованными лицами проанглийскую, или пропротестантсткую, партию в Московском государстве.

Вспомним, что было тогда в Англии, в начале XVII в. Только недавно умерла Елизавета I, сделавшая из своего королевства оплот протестантизма в Европе. Между скандинавами и англичанами налаживаются экономические и политические отношения, те и другие были ревностными протестантами. В Европе образовалась антипротестантская лига во главе с Испанией. Назревал большой конфликт, который должен был вылиться вскоре в Тридцатилетнюю войну. Шведам было крайне невыгодно усиление практически у себя в тылу Речи Посполитой за счет ее унии с Московией. Это могло означать существенную перетасовку сил в Европе в пользу католических радикалов, поскольку именно таковым слыл король Сигизмунд III. Отсюда в интересах всех протестантов было сохранение выгодной «архангельской торговли», а также хотя бы военного нейтралитета Москвы.

Собственно, эти задачи и осуществляет князь Пожарский.

У Д. Иловайского указано, что первыми на призыв Пожарского отозвались вяземские и дрогобужские дети боярские, которым не было дано испомещения боярским правительством, что стало и мотивом антипольского движения в этом сегменте служилого сословия. Вторыми пришли коломенцы и рязанцы, а затем уже казаки и стрельцы из украинных городов. У Иловайского указана интересная деталь: каждый ратник ополчения получал жалование 50 рублей по первому разряду и 30 — по второму (Иловайский, 2003. С. 248). Очевидно, это — годовой оклад, так как пушкарь получал на Руси в среднем жалование максимум 3 рубля в год. Столь огромные оклады дворянам, пришедшим на службу к Пожарскому, сами говорят за себя — речь идет о серьезной материальной мотивации военных (очевидно, чисто моральные мотивы работали слабовато). Соответственно, чтобы поставить под ружье 1000 бойцов, Пожарскому надо было годовой бюджет порядка 40 тыс. рублей, учитывая дифференциацию оплаты военнослужащих по разряду.

Можно ли было собрать такую сумму? В 1612 году таможенные сборы одного Нижнего Новгорода составили всего 6 тыс. рублей. В Ярославле таможенные сборы давали обычно на треть меньше. Чистые доходы средней городской семьи в России того времени едва ли достигали максимум одного рубля, более половины населения жило в ужасной нищете. Накопления городских обывателей и крестьян в средние века обычно не были значительными, богатыми нельзя назвать даже нижегородских купцов того времени. Собрать большие суммы с крестьян в конце Смуты было практически невозможно, поскольку сельская экономика была основательно демонетизирована.

Из всего сказанного выше следует, что Пожарский мог собрать под свои знамена (по крайней мере, первоначально) максимум 1000 бойцов из числа служилых людей, хотя мы склоняемся к оценке порядка 500 человек. Тот факт, что дети боярские и дворяне снаряжались и кормились не за свой счет, а на деньги казны ополчения, говорит в пользу того, что большинство городских обывателей едва ли могло снарядить в то время себя на войну. Поэтому наша оценка численности Второго ополчения колеблется в пределах примерно одной тысячи человек. Атаковать с такими малочисленными силами Москву мог только безумец. Поэтому Пожарский и сидел несколько месяцев в Ярославле, ожидая изменения ситуации в самой Москве и прекрасно понимая, что Сигизмунд тоже стеснен в средствах и не может содержать в Московском княжестве большое войско.

Не исключено, что Пожарский ждал шведской финансовой поддержки. Именно в июле 1612 г. в Новгороде действовало посольство от ярославского правительства, которое возглавлял Степан Татищев — еще один представитель рода Татищевых. Сложность ситуации со шведами заключалась в том, что их король Карл IX умер, когда туда уже была отправлена миссия Степана Татищева. Возможно, смерть шведского короля внесла замешательство в действия Второго ополчения, поскольку было не очень хорошо известно о намерениях нового короля — Густава Адольфа — относительно дел в России. По мнению Д. И. Иловайского, идея избрать в русские цари принца Филиппа исходила от участников посольства игумена Геннадия и князя Оболенского (Иловайский, 2003. С. 250). Тем не менее, мы предполагаем, что шведский вариант изначально был в перспективах и самого князя Дмитрия Пожарского.

В 1612 г. произошло также еще одно очень любопытное событие, на котором надо подробнее остановиться. В июле в Архангельск прибыл небольшой (менее 150 человек) отряд английских наемников. Представитель английского отряда в августе встретился с князем Д. Пожарским и предложил услуги наемников, заявил, что «пошли де они с ведома английского короля». Вероятно, если бы это предложение было принято, то в Архангельск быстро пришли бы новые, более многочисленные отряды англичан. Однако Пожарский, наученный горьким опытом «помощи» шведов под руководством Делагарди, предложение англичан категорически отверг.

В российской историографии этот английский отряд рассматривается как

JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 4, №4. 2013

группа наемников, хотя реально это была, видимо, либо военная помощь, либо авангард оккупационного корпуса под видом военной помощи (как это проделали англичане в том же Архангельске в 1918 г.). Советские историки утверждали, что Д. М. Пожарский к помощи англичан сам не обращался и вообще был против иностранцев в своем войске и против использования иностранной помощи. Но тогда не совсем понятно, откуда он взял столько пороха и денег для ведения затяжной войны. Версия о народных пожертвованиях как о единственном источнике финансирования Второго ополчения кажется очень сомнительной.

Дискуссия об английском «ограниченном контингенте» стихла к концу советского периода (Любименко, 1941; Солодкин, 2012). В императорской России этот вопрос вообще было не принято обсуждать. Позиция историков режима Романовых вполне понятна: концепция «царь, вера и основная народность» базировалась во многом именно на официальной интерпретации событий XVII в., в которой не было места сюжетам о помощи извне. Н. Карамзин лишь вскользь упомянул о планах правительства английского короля Якова I превратить Россию в колонию. Реально такой план существовал и исходил от английских купцов, торговавших в Архангельске. (По сути, такой же план был в скором будущем осуществлен англичанами в Индии.)

Попробуем разобраться в возможном смысле прихода в Россию английских солдат. Действительно, едва ли англичане могли предложить своего короля Якова I как реального претендента на русский престол, это было бы слишком необычно. Но был шведский принц Филипп, вполне подходящая кандидатура — он принадлежал к династии, максимально лояльной Англии. Дмитрий Пожарский даже после освобождения Москвы был на стороне этой кандидатуры. Поэтому несколько тысяч английских солдат могли стать веским «аргументом» в пользу избрания на престол не Михаила Романова (избранного тоже во многом под угрозой применения оружия — оружия казаков), а шведского принца. В этом случае Московское государство включилось бы в глобальный общеевропейский конфликт католиков и протестантов на стороне протестантских государств, а торговля англичан через Архангельск была бы надежно защищена.

В реальной истории надежды англичан на подчинение Московского государства не оправдались. Правительство Михаила Романова сохранило за английской Московской компанией право беспошлинной торговли, но заставило компанию поставлять в царскую казну товары по низким ценам, запретив ей к тому же вывозить шёлк. По итогам Смуты, таким образом, России в целом удалось сохранить самостоятельность как пусть и периферийного, но самостоятельного актора капиталистической мир-экономики.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бессолицын А. А. и Кузьмичев А. Д. (2005). Экономическая история России. Очерки развития предпринимательства. М.: Издательский дом ГУ-ВШЭ.

Велувенкамп Я. В. (2006). Архангельск. Нидерландские предприниматели в России. 1550-1785. М.: «Российская политическая энциклопедия».

Иловайский Д. И. (2003). Новая династия. М.: Издательство Астрель.

Любименко И. И. (1941). Планы английской интервенции в России в начале XVII столетия // Советская наука, № 2.

Милюков П. Н. (1905). Государственное хозяйство и реформа Петра Великого. СПб.

Нефедов С. А. (2010). История России. Факторный анализ. Т. I. С древнейших времен до Великой Смуты. М.: Издательский дом «Территория будущего». (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»).

Перхавко В. Б. (2006). Торговый мир средневековой Руси. М.: Academia.

Попов Г.Г.(2011). Социально-экономическое развитие и историческая демография Руси IX — начала XV вв. М.: «Издательство МГОУ».

Скрынников Р. Г. (1988). Россия в начале XVII в. «Смута». М.: «Мысль».

Смирнов В. Д. (2005). Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты в 2-х томах. Т. I. М.: Издательский дом «Рубежи XXI».

Солодкин Р. Я. (2012). Проект установления английского протектората на Севере России (начало XVII столетия) в российской историографии // Вестник Тюменского государственного университета, № 2.

Станиславский А. Л. (1990). Гражданская война в России XVII в. Казачество на переломе истории. М.: «Мысль».

REFERENCES

Bessolitsyn A. A. and Kuz'michev A. D. (2005). Economic history of Russia . Essays on the entrepreneurship development. M.: Publ. House of HSE. (in Russian).

Veluvenkamp J. W. (2006). Arkhangelsk. Dutch entrepreneurs in Russia. 15501785. M.: "Russian Political Encyclopedia". (in Russian).

Ilovajskiy D. I. (2003). New dynasty. M.: Publ. House Astrel. (in Russian).

Lyubimenko I. I. (1941). Plans for British intervention in Russia in the early

XVII century. Soviet science, no. 2. (in Russian).

Miliukov P. N. (1905). State economy and reform of Peter the Great. St. Petersburg. (in Russian).

Nefedov S. A. (2010). History of Russia. Factor analysis. Vol. I. From ancient times to the Great Troubles. M.: Publ. House "Territory of the future". (Series "Alexander Pogorelsky University Library"). (in Russian).

Perhavko V. B. (2006). Commercial world of medieval Russia. M.: Academia. (in Russian).

Popov G. G. (2011). Social-economic development and historical demography of Russia in IX - beginning of the XV century. M.: Publ. House MGOU. (in Russian).

Skrynnikov R. G. (1988). Russia at the beginning of the XVII century. "The Time of Troubles". M.: "Thought". (in Russian).

Smirnov V. D. (2005). Crimean Khanate under the rule of the Ottoman ports in 2 vols. Vol. I. M.: Publ. House "Frontiers XXI". (in Russian).

Solodkin R. J. (2012). The project of British protectorate establishing in the northern Russia (the beginning of the XVII century) in Russian historiography. Bulletin of the Tyumen State University, no. 2. (in Russian).

Stanislavsky A. L. (1990). Civil war in Russia in XVII . Cossacks at the turn of history. M.: "Thought". (in Russian).

JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 4, №4. 2013

Смута в контексте мир-системных отношений Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Попов Григорий Германович

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Попов Григорий Германович

The time of troubles in the context of the world-system relationships

Текст научной работы на тему «Смута в контексте мир-системных отношений»