CC BY
183
Л. А. ВАСИЛЬЕВА
СМИ ПЕРИОДА «ЗАСТОЯ»: ОСОБЕННОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОГО МИФОТВОРЧЕСТВА
Ключевые слова: СМИ, политический миф, культ личности, административно-командная система
Key words: mass media, political myth, personality cult, command administrative system
Осуществлена попытка анализа выстраивания политических мифов, транслируемых СМИ во второй половине 50-х — середине 80-х гг. в СССР, а также существовавшего информационно-пропагандистского аппарата.
The paper presents an attempt to analyze formation of political myths broadcast by mass media in the second half of 1950's — mid 1980's in the USSR, as well as the then existing information and propaganda machinery.
Легитимирующей основой курса реформ второй половины 50-х гг. ХХ в. стали «критика культа личности» и возвращение к так называемым ленинским нормам, в понимание которых входили: демократизация политической жизни, отмена системы массового террора, реабилитация жертв репрессий. Н. С. Хрущев, восходя на вершину властной пирамиды в борьбе с другими сталинскими наследниками, повторил ряд этапов пути, который прошел его предшественник. Например, по сталинским принципам было сфабриковано дело «антипартийной группы». Все очевиднее становилось, что в партийном и государственном руководстве утверждается волюнтаризм — принцип принятия единоличного, необоснованного решения. Волюнтаризм Н. С. Хрущева, подаваемый официальной пропагандой как исторические действия выдающейся личности, находил отражение в СМИ.
На I Всесоюзном съезде советских журналистов Н. С. Хрущев назвал журналистов «подручными партии». Рассматривая с этих позиций свое положение в обществе, центральные и
ВАСИЛЬЕВА Людмила Алексеевна, профессор кафедры сервиса и туризма Школы экономики и менеджмента Дальневосточного федерального университета, кандидат исторических наук.
местные СМИ настаивали на обязательном и немедленном выполнении данных поспешно указаний свыше без всестороннего их обсуждения. Негативной стороной деятельности СМИ стало создание нового культа — культа личности Хрущева. Разоблачив на ХХ съезде культ личности И. В. Сталина, Н. С. Хрущев нарушил баланс влияния. По мнению В. В. Журавлева, «использование репрессивно-деспотических методов в процессе реализации вождем функции гаранта системы было осуждено и таким образом признано не легитимным. Особенно при этом подчеркивалось, что речь идет не о репрессиях вообще, а о тех, которые были направлены против "профессиональных революционеров", ставших аппаратчиками»1.
Осудив террор как способ социального регулирования внутри партии, ее элиты, новое руководство не создало других гарантий от узурпации власти. Правящий слой (номенклатура) оказался единственным слоем, обладающим монополией на власть и собственность. Разоблачение культа личности не только способствовало десакрализации фигуры вождя, но и привело к эрозии официальной идеологии. Программа КПСС, принятая в 1961 г., обещавшая народу построение коммунизма, оказалась мифоутопией, но при этом она на долго стала главной темой СМИ. Если в советском мифе советская действительность опиралась на мифологизацию «Октября 1917 года» (прошлая точка) и лозунг «Вперед, к победе коммунизма!» (будущая точка), то в период «застоя» таких опор для мифоинтерпретаций не было. Сакральная формула «Сталин — Ленин» была разрушена, мифосостав-ляющая советской идеологии, ее несущие опоры рухнули. Столь необходимые для общества оракульные начала были возложены целиком на плечи политиков (Н. С. Хрущев, Л. И. Брежнев), пророков несколько упрощенного качества. При Н. С. Хрущеве формула «Мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем» меняется на прагматическую потребительскую категорию «Догнать и перегнать Америку», «Нынешнее поколение будет жить при коммунизме». Поэтому ожидания Н. С. Хрущева породили новую веру и позволили более или менее мягко пережить развенчание культа предшествующего вождя»2.
Советская система широко внедряла в сознание трудящихся категорию оптимизма в виде символов побед на трудовом фронте. Предмет отражения СМИ — героика про-
изводственного труда. Приоритеты по-прежнему оставались за рабочим классом, идущим рука об руку с крестьянством3. Их композиция определялась структурой того или иного технологического процесса.
Противоречия между трудовым энтузиазмом масс и все нараставшей волной беззакония требовали перемен, иных подходов к оценке фактов близкого прошлого. Сформировавшийся журналистский авангард, ядро которого составляли социологи, экономисты, журналисты, это понимал и отстаивал демократические позиции. Тематика ведущих центральных изданий была повернута в сторону экономических проблем. На страницах газет появился ряд публикаций, в которых проводилась мысль об отказе от централизованного планирования натуральных показателей государственных заготовок и замене их стоимостными показателями4. Другие издания указывали на ошибочность позиций популярных экономистов В. Венжера, Л. Кассирова, М. Лемешева, Г. Лисичкина и др.5 ЦК КПСС в связи с этим отмечал, что «в некоторых органах печати считают чуть ли не зазорным публиковать статьи, пропагандирующие проверенные жизнью положения марксистско-ленинской политэкономической науки». Все новации молодой школы экономистов расценивались как вызов старой экономической системе, неуважение к объективным законам социализма. Инакомыслящим было отказано в сотрудничестве со СМИ6.
В сложных условиях некоторые СМИ пытались формировать новое сознание людей, расходящееся с официальной точкой зрения. Г. Лисичкин писал: «Мы в какой-то степени помогаем людям, если нам удается сообщать: "Ребята, там рифы есть, осторожнее". Это максимум, что мы можем сде-лать»7. Система сопротивлялась, по образному определению Л. Карпинского, она «зависла исключительно на собственных "блоках" и "стропилах", на своем аппарате самовластия, без всякого серьезного фундамента — над размытой почвой»8.
Идеологический схематизм, его предопределенность не давали системе возможности адаптироваться к изменениям мира. Власть начала репрессии по отношению к представителям литературы, искусства, журналистики9. Такая политика вела к общественно-политическому застою. К тому же выяснилось, что у людей смутные представления о коммунизме и о коммунистическом труде. Это говорило о том,
что пресса, несмотря на гигантский прессинг на массовое сознание, со своими задачами не справлялась. «Значит, сама пресса или сама идеология не имели четкой концепции»10. Показательно в этом плане размывание архетипов героизации и жертвенности, которые реализовывались в движениях «За коммунистический труд», «Ударник коммунистического труда», основа которых — коммунистические субботники 1918 г. Реанимация мифа «коммунистический субботник» принадлежала тогдашнему редактору «Комсомольской правды» А. Аджубею. Официальная оценка явления, представленная на страницах СМИ, была достаточно высокой. Но итоги опроса, проведенного в 1961 г., показали, что коммунистическое движение — явление формальное и несостоятельное. «Статистика утверждала, что двадцать миллионов человек борются за звание бригад коммунистического труда или ударника, но на деле их оказалось всего 1 290 человек. Огромная масса людей не только не участвует в этом движении, но не хочет его обсуждать. Для них оно просто не существует, как не существует и само строительство коммунизма как таковое»11.
В этот период исследование проблем политического мифа, их трансляция каналами СМИ становятся самостоятельными направлениями. По мнению Н. И. Шестова, «доказательство правильности «своей идеологии» должно было, по научным стандартам того времени, сопровождаться разоблачением враждебных идеологических доктрин путем отождествления элементов их структуры с «расхожими» политическими мифами. Самым эффективным приемом такого разоблачения чаще всего становится сведение понятия «политический миф» с научного уровня на уровень обыденного сознания, т. е. простое отождествление его с понятиями «сказка» или «басня»12. Разоблачению враждебных идеологических доктрин путем отождествления элементов их структуры с «расхожими» политическими мифами было посвящено значительное количество монографий и теоретических работ13.
Период «застоя» также определялся тем, что общество стремилось к стабильности, политический консерватизм партийно-государственных структур эту стабильность обеспечивал. Но при этом СМИ призывали общество к подвигу и жертвенности. Невиданные масштабы приобретала широко транслируемая мифологема героя, которая постоянно
дополнялась новыми поворотами, деталями, сюжетами, на смену Героям Советского Союза пришли Герои Социалистического Труда. Тексты о героях не сходили со страниц газет, звучали по радио, Героями Социалистического Труда были практически все члены ЦК Партии. «Образ героя, вождя и "спасителя", считает Н. И. Шестов, — выступает постоянным сосредоточием некоторых важных для общества и его политических институтов норм мышления и поведения»14. Мифологическая организация общества заменяется рациональными структурами. Прав Э. Кассирер, утверждая, что «в спокойные, мирные времена, в периоды относительной стабильности и безопасности эта рациональная организация общества устанавливается естественным путем. Кажется, что она способна выдержать все атаки, но в политике никогда не бывает полного спокойствия. Здесь всегда присутствует скорее динамическое, нежели статическое равновесие»15.
Попытки демократизации общества слабо влияли на общее состояние СМИ еще и потому, что они были ограничены системно-координатными установками, постановлениями партии и правительства. Подконтрольным пространством легче управлять, именно оно является оптимальным вариантом для формирования новых архетипов, символов, мифов и существования прежних: герои великих строек коммунизма, герои целины, жертва и жертвенность во имя светлого будущего и др. В обозначенных матрицах появляется еще одна координата — «смещение в будущее» («Коммунизм — светлое будущее человечества», «Вперед, к победе коммунизма!», «СССР — на стройках коммунизма» и т. д.).
СМИ, целиком и полностью подчиняющиеся системе, в соответствии с ее требованиями формировали необходимый идеологам режима взгляд на мир, их категоричность и ортодоксальность не давала возможности гражданам адаптироваться к новому, передовому, прогрессивному. Идеологические метаморфозы периода «застоя» заключались в том, что советская система утрачивала символико-мифиче-скую привлекательность. Революционный дух из идеологии вытравливала сама система, сохранялась лишь внешняя, ритуальная форма. Но параллельно с этим создавалась новая, более изощренная система мифоконцептов. В этой ситуации функционирование СМИ исключало «прорастание снизу», советская элита активно насаждала и отстаивала
свои права, широко используя возможности СМИ. Периоду «застоя» был свойствен свой подход к интерпретации политических мифов. В основании этих толкований находились определенным образом организованные представления человека о мире, ценностях и нормах поведения. Речь шла о порождении неограниченного количества интерпретаций мифов в соответствии с правилами экспликации их из ограниченного числа базовых мифологических схем, а также о переосмыслении уже существующих мифологических сюжетов в соответствующих современным реалиям формах.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Аксютин Ю.В., Журавлев В.В. От Сталина к Брежневу : авторитарно-бюрократическая система: генезис, эволюция, механизмы функционирования // Куда идет Россия? Формальные институты и реальные практики: Междунар. симпозиум, 18—19 янв. 2002 г. М., 2002. С. 330.
2 Цуладзе А. Политические манипуляции, или Покорение толпы. М.: Книж. дом «Университет», 1999. С. 89.
3 См.: Борзенко С., Яхневич В. Люди великой стройки // Правда. 1951. 14 мая; Журавский В. Великая стройка на Волге // Там же. 1956. 20 нояб.; Разбаш Л. На льдине все в порядке // Комсом. правда. 1955. 10 февр. и др.
4 См.: Кассиров Л., Карлюк И., Морозов М. Мартовские всходы // Комсом. правда. 1967. 31 янв.; Бронштейн М. Земля и экономические рычаги // Правда. 1966. 26 июля; Леонтьев Л. О товарном производстве при социализме // Там же. 1966. 31 авг.; Лисичкин Г. Два подхода к хозрасчету // Там же. 1966. 19 дек. и др.
5 См.: К вопросу о плане и рынке // Сел. жизнь. 1966. 22 сент.; Экономические методы — в основу руководства хозяйством // Там же. 1966. 29 нояб. и др.
6 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 25. Л. 16—27.
7 Цит. по: Пресса в обществе. М., 2000. С. 80.
8 Карпинский Л. Слово тоже дело // Там же. С. 567.
9 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 6. Д. 25. Л. 218—219.
10 Грушин Б. Институт общественного мнения — отдел «Комсомольской правды» // Пресса в обществе. М., 2000. С. 57.
11 Там же. С. 56—57.
12 Шестов Н.И. Политический миф теперь и прежде. М., 2004. С. 59.
13 См.: Артемов В.Л. Объективная природа стереотипов и их использование империалистической пропагандой // Проблемы социальной психологии и пропаганды: сб. М., 1971; Анатомия лжи. М., 1973; Власов А.И. В конфликте с реальностью. М., 1972; Воронцов Ю. Основное направление и механизм буржуазной пропаганды. М., 1972 и др.
14 Шестов Н.И. Политический миф теперь и прежде. С. 49.
15 Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестн. Моск. ун-та. Сер.: Философия. 1990. № 2.
Поступила 17.10.2013.
L. A. Vasilieva. Mass Media in the «Stagnation» Period: Features of Political Myth-Making
The Soviet system of the period of «stagnation» widely inculcated the category of optimism in the minds of workers in the form of symbols of the labor front victories by means of the central and local media. The object reflected by the media was the heroics of production labor. The priorities were still set on the working class. Regional media transmitted it illustrating with local examples. The ideological sketchiness and its predetermination did not give the system the ability to adapt to the changing world. In 1967 the activity of the central and local media in the Far East was exemplified by the newspapers «Amurskaya Pravda» (Blagoveshchensk), «Red Banner» (Primorsky Krai), «Pacific Star» (Khabarovsk Krai), «Magadanskaya Pravda») (Magadan Region), «Kamchatka Truth» (Kamchatka Krai), was indicated by the headings «Towards the 50th Anniversary of the October», «50 Flaming Years», «Our Achievements», «The Generation's Biography, 1967», etc. Contradictions between the labor enthusiasm of masses and the increasing wave of lawlessness demanded for changes, different approaches to evaluation of facts of the recent past. Attempts at democratization of the society in the centre and in the regions had little effect on the general condition of mass media also because they were limited by system and coordinate guidelines, by resolutions of the Communist party and the government. Mass media being entirely under the command of the system, in accordance with its requirements, formed the necessary for the regime's ideologist view of the world; their rigidity and orthodoxy did not allow citizens to adapt to everything new and progressive. Ideological metamorphoses of the period of «stagnation» were in the fact that the Soviet system was loosing the symbolic and mythical attractiveness. In parallel with this, a new and more sophisticated system of meta-concepts was being created. In this situation, the Soviet elite actively promoted and defended their rights widely using the capabilities of the mass media.
VASILIEVA Lyudmila Alekseyevna, Candidate of Historical Sciences, Professor at the Department of Service and Tourism at the School of Economics and Management, Far Eastern Federal University (Vladivostok, Russian Federation).
