CC BY
11
Health and Society
Здоровье и общество
© Коллектив авторов,2019 УДК614.8:616-036.88[:312.2]
Хабриев Р. У.1, Кулакова С. В.2, Пертли Л. Ф.2, Спасенников Б. А.2 СМЕРТНОСТЬ ОТ ВНЕШНИХ ПРИЧИН У ЛИЦ ГРУППЫ РИСКА
'ФГБНУ «Национальный научно-исследовательский институт общественного здоровья им. Н. А. Семашко» Министерства науки и высшего
образования России, '05064, г. Москва; 2ФКУ «Научно-исследовательский институт Федеральной службы исполнения наказаний», '25130, г. Москва
Рассмотрена проблема смертности от внешних причин сотрудников уголовно-исполнительной системы Российской Федерации, которые в силу служебных обязанностей находятся в ситуации повышенного риска. Целью анализа стало определение специфических особенностей и выделение основных детерминант суицидов и обстоятельств, повлекших гибель сотрудников уголовно-исполнительной системы в 2017 г., с последующей разработкой рекомендаций по оптимизации профилактики такой смертности. Анализ смертности показал, что число суицидов составляет 0,12%о, гибель от внешних причин — 0,32%. Представлен обобщенный портрет сотрудника уголовно-исполнительной системы, совершившего суицид в 2017 г.: мужчина 31—35 лет, проходящий службу в подразделениях охраны или безопасности, со стажем службы в должности 1—5 лет, имеющий среднее профессиональное или высшее образование, состоящий в браке, имеющий детей, положительно характеризующийся по службе, не имеющий взысканий, неконфликтный, организованный, дисциплинированный, не состоящий на учете у врача-психиатра, психолога, не обращающийся по своей инициативе за помощью к врачу-психиатру или психологу, имеющий семейные проблемы, о которых он не сообщает. Получен обобщенный портрет сотрудника уголовно-исполнительной системы, погибшего в 2017 г.: мужчина 35 лет, из категории младшего начальствующего состава, служащий в должности младшего инспектора отдела (режима, охраны), со стажем службы около 8 лет, погибший в августе-сентябре. Сделан вывод о возможности снижения числа сотрудников, умерших от внешних причин, посредством усиления профилактических мероприятий.
Ключевые слова: смертность; смертность от внешних причин; суицид; уголовно-исполнительная система; сотрудник.
Для цитирования: Хабриев Р. У, Кулакова С. В., Пертли Л. Ф., Спасенников Б. А. Смертность от внешних причин у лиц группы риска. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2019;27(1):4—8. DOI: http://dx.doi.org/10.32687/0869-866X-2019-27-1-4-8
Для корреспонденции: Спасенников Борис Аристархович, д-р мед. наук, д-р юр. наук, профессор, главный научный сотрудник ФКУ НИИ Федеральной службы исполнения наказаний, e-mail: borisspasennikov@yandex.ru
Khabriev R. U.', Kulakova S. V.2, Pertli L. F.2, Spasennikov B. A.2 THE MORTALITY FROM EXTERNAL CAUSES IN INDIVIDUALS OF RISK GROUP
1The Federal State Budget Scientific Institution "The N. A. Semashko National Research Institute of Public Health",
105064, Moscow, Russia;
2The Federal Official Institution "The Research Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia", 125130,
Moscow, Russia
The article deals with the problem of mortality from external causes among the officers of the penitentiary system of the Russian Federation, who by virtue of their official duties, are in high-risk situations. The purpose of the analysis was to
identify specific features and identify the main determinants of suicides and circumstances that led to the death of the officers of the penitentiary system in 2017 with the subsequent development of recommendations for optimizing the preven-
tion of these adverse events. Such a study was conducted for the first time among the staff of the penitentiary system. Analysis of investigation materials on the deaths of officers from external causes shows that the level of suicide of officer was
0.12%, the death rate of officers from external causes — 0.32%. A generalized portrait of an officer of the penitentiary system committed suicide in 2017 is a 31—35 year old man who is serving in security or security units with a length of service of 1 to 5 years, with an average professional or a higher education, married, having children, positively characterized in the service, without penalties, non-conflict, organized, disciplined, not registered with a psychologist, not acting on his own initiative for help to a psychologist who has family problems, which he does not report was 0.32%. A generalized portrait of the officer of the penitentiary system, who perished in 2017, was established. He is a 35-year-old man who is classified as a junior commander, serving as a junior inspector of the department (regime, guard), with service for about
8 years, who perished in August-September. It is concluded that it is possible to reduce the number of officers who died from external causes through measures of prevention proposed by the authors of this article. Keywords: mortality; external causes; suicide; penitentiary system; officer.
For citation: Khabriev R. U., Kulakova S. V., Pertli L. F., Spasennikov B. A. The mortality from external causes in individuals of risk group. Problemi socialnoi gigieni, zdravookhranenia i istorii meditsini. 2019;27(1):4—8 (In Russ.). DOI: http:// dx.doi.org/10.32687/0869-866X-2019-27-1-4-8
For correspondence: Spasennikov B. A., doctor of medical sciences, doctor of legal sciences, the chief researcher of the Federal Official Institution "The Research Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia. e-mail: borisspasennikov@yandex.ru Conflict of interests. The authors declare absence of conflict of interests. Acknowledgment. The study had no sponsor support
Received 08.04.2018 Accepted 20.09.2018
Здоровье и общество
Согласно данным Всемирной организации здравоохранения, смертность населения от внешних причин занимает одно из первых мест, уступая лишь онкологическим и сердечно-сосудистым заболеваниям. Особую значимость данным причинам придает то обстоятельство, что речь идет о единственном классе смертей, обусловленных предотвратимыми причинами.
Самоубийства, производственный травматизм, транспортные происшествия, алкогольные, токсические и иные отравления, гибель в результате чрезвычайных ситуаций и другие причины внешних воздействий во всем мире ежегодно обрывают свыше 5 млн человеческих жизней [1—3].
Смертность от внешних причин рассматривается как результат одного из последствий социально-психологической дезадаптации личности и переживаемых конфликтов. С учетом высокой стрессогенности служебной деятельности сотрудники уголовно-исполнительной системы (УИС) находятся в группе повышенного риска, что создает объективную потребность в углубленном изучении и анализе этого явления [4—7].
Материалы и методы
Исследование причин и основных обстоятельств смертности сотрудников УИС в 2017 г. проводилось совместно ФКУ НИИ Федеральной службы исполнения наказаний и ФГБНУ «Национальный НИИ общественного здоровья им. Н. А. Семашко». Материалом служили ведомственная статистика, сведения из информационной карточки по форме Сцд (суицид сотрудника), карточки по форме Гс-ПС (гибель сотрудника), заключения на основании результатов служебных проверок по фактам суицида и гибели сотрудников; информация о чрезвычайных происшествиях, поступивших в дежурную службу Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) с 1 января по 31 декабря 2017 г. В процессе составления материала были проанализированы числовые, интервальные, номинальные и ранговые данные сотрудников, погибших от внешних причин. Результатами работы стали:
• обобщенная характеристика сотрудника УИС, совершившего суицид, обобщенная характеристика сотрудника УИС, погибшего от внешних причин;
• выделение типичных ошибок в профилактике самоубийств и гибели сотрудника;
• мероприятия, реализация которых позволит сократить ежегодные потери сотрудников.
Подобное исследование проведено впервые в отечественной пенитенциарной системе. Открытых данных за предшествующий период нет, что ограничивает возможность прослеживания динамики показателей. Данных по иным правоохранительным органам для сравнительного анализа в открытых источниках также нет, что подчеркивает новизну и уникальность проведенного исследования.
Результаты исследования
В 2017 г. число умерших от внешних причин сотрудников УИС составило 88 человек, из них 24 совершили суицид, 64 погибли. Уровень суицидов сотрудников составил 0,12%о, уровень гибели сотрудников от внешних причин — 0,32%.
Анализ суицидов сотрудников за 2008—2017 гг. показал, что количество самоубийств среди сотрудников УИС составило в 2008 г. 45 человек, в 2009 г. — 35, в 2010 г. — 43, в 2011 г. — 31, в 2012 г. — 45, в 2013 г. — 23, в 2014 г. — 23, в 2015 г. — 25, в 2016 г.— 23, в 2017 г. — 24 человека.
В 2012 г. была проведена переаттестация сотрудников УИС с участием медицинской (врач-психиатр) и психологической служб, что сопровождалось увольнением сотрудников, имеющих недостаточную психологическую годность к службе. Это позволило существенно снизить количество суицидов с 2013 г. Однако проблема профилактики суицидального поведения сотрудников УИС остается актуальной.
Из 24 суицидентов, по данным отчета ПС-1 за второе полугодие 2017 г., состояло на учете у психологов ФСИН России 10 (45,4%). Ни один из суицидентов не состоял на учете у врача-психиатра.
В большинстве случаев самоубийства сотрудников были обусловлены рядом таких взаимодействующих факторов, как семейные проблемы (конфликтная ситуация, развод), что часто сочеталось с алкоголизацией (п=13), материальные проблемы, финансовые задолженности и кредитные обязательства (п=3), аффективные реакции, связанные с лич-ностно значимыми событиями (п=9).
Значительная часть суицидентов положительно характеризовались на службе, не обращались за психологической или психотерапевтической помощью по поводу проблем, которые стали причиной совершения суицида, имели внешне благополучные бытовые условия. Наличие семьи и детей не послужило значимым антисуицидальным фактором. Состояли в браке 18, имели детей 12 суицидентов.
Анализ материалов позволил выявить социально-демографические характеристики сотрудников, совершивших суицид, имеющие значение для организации последующей профилактической работы.
Из 24 суицидов 23 совершены мужчинами, 1 — женщиной.
Возрастной диапазон суицидентов 2017 г. был следующим: 31—35 лет — 8; 21—30 лет — 7; 36— 40 лет — 7; до 20 лет — 1; 41—59 лет — 1. В 2016 г. максимальным было число лиц также в возрасте 31—35 лет.
По месту службы это были сотрудники исправительных колоний (45%), следственных изоляторов (21%), аппаратов управления (8%), воспитательных колоний (4%), лечебно-исправительных учреждений (4%), уголовно-исполнительной инспекции (4%).
По подразделению в системе, сравнительно с аналогичным периодом предшествующего года, увеличилось число суицидов сотрудников отдела охраны (33,3%), отдела безопасности (20,8%). В 2016 г. среди
суицидентов также преобладали сотрудники исправительных колоний и следственных изоляторов (отделы охраны и безопасности).
По сравнению с аналогичным периодом прошлого года резко (от 3 в 2016 г. до 8 человек в 2017 г.) увеличилось количество суицидов сотрудников, имеющих стаж службы в УИС 1—5 лет; 7 суицид ентов прослужили 6—10 лет; 6 человек — 11—15 лет; 2 сотрудника имели стаж 16—20 лет; 1 сотрудник совершил суицид, не прослужив и одного года.
Прослужили в должности 1—5 лет 15 суициден-тов; до 1 года — 5; 6—10 лет — 2. Один сотрудник прослужил в должности 16 лет. Таким образом, средний срок службы суицидента в 2017 г. составил 3,5 года (в 2016 г. результаты были аналогичными), т. е. большинство суицидов произошли после завершения процесса адаптации в новой должности.
Наибольшее количество суицидов (п=5) произошло в марте (в 2016 г. этот показатель составил 4 случая и пришелся на май). По 4 суицида произошло в январе и мае, 3 суицида в феврале, по 2 в апреле и октябре, по 1 суициду в сентябре, ноябре и декабре. В июне и августе 2017 г. суицидов не было.
Преимущественным способом совершения было повешение (п=17); в 2016 г. 15 суицидов осуществились аналогичным способом, данные за 2016 г., к сожалению, частично закрыты. На огнестрельное ранение пришлось 6 случаев, 5 из них — из личного оружия.
Основное место совершения суицида — место жительства (п=16); на втором месте — служба (п=3). По сравнению с 2016 г. увеличилось количество суицидов, совершенных на службе (от 2 до 3).
В 2017 г. произошло 64 (0,35%) случая гибели сотрудников УИС.
Анализ информации о чрезвычайных происшествиях, поступивших в дежурную службу ФСИН России, предоставленных информационных карточек по форме Гс-ПС, материалов служебных проверок позволил выявить следующие социально-демографические характеристики погибших сотрудников, имеющие значение для организации последующей профилактической работы.
Соотношение мужчин и женщин существенно не отличалось от 2016 г.: мужчин было 59, женщин — 5.
Средний возраст погибшего сотрудника составил 35 лет: средний возраст мужчин был равен 35 годам, женщин — 38. В 2016 и 2017 гг. погибали сотрудники преимущественно в возрасте 35—39 лет.
По занимаемой должности структура была следующей: младший инспектор отдела безопасности, режима, охраны (п=34), оперуполномоченный (п=2), начальник отдела (охраны, воспитательного) (п=5), инструктор-кинолог (п=5). В 2016 г. также преобладали лица из числа младших инспекторов отделов режима и охраны. Средний стаж службы погибших составил 8 лет.
Краткое описание наступления смерти (дата, место, обстоятельства):
• дорожно-транспортные происшествия (ДТП) — 36 (54,8%) случаев;
Health and Society
• огнестрельное ранение — 3 (4,65%);
• множественные колото-резаные ранения —
4 (6,25%);
• отравление угарным газом — 5 (7,8%);
• утопление — 7 (10,95%);
• удар током — 1 (1,55%);
• при невыясненных обстоятельствах (найдены без внешних повреждений) — 4 (6,25%);
• январь — 3 (4,65%), февраль — 5 (7,8%), март —
5 (7,8%), апрель — 5 (7,8%), май — 4 (6,25%), июнь — 2 (3,13%), июль — 6 (9,4%), август — 12 (18,82%), сентябрь — 8 (12,5%), октябрь — 5(7,8%), ноябрь — 3 (4,65%), декабрь —
6 (9,4%);
• утро — 15 (23,37%), день — 17 (26,63%), ночь — 22 (34,4%), вечер — 10 (15,6%).
Обсуждение
На основании анализа представленных информационных данных можно составить обобщенные портреты сотрудников УИС, совершивших суицид и погибших от внешних причин в 2017 г.
Суицидент — мужчина 31—35 лет, проходящий службу в подразделениях охраны или безопасности, имеющий стаж службы в должности от 1 года до 5 лет, имеющий среднее профессиональное или высшее образование, состоящий в браке, имеющий детей, положительно характеризующийся по службе, не имеющий взысканий, неконфликтный, организованный, дисциплинированный, не состоящий на учете у психиатра или психолога, не обращающийся по своей инициативе за помощью к психиатру или психологу, имеющий семейные проблемы, о которых он не сообщает.
Как следует из обобщенного портрета, суицидент — это сотрудник, не привлекающий внимания какими-либо внешне выраженными проблемами, а потому не оказавшийся под контролем руководства, кадровой, воспитательной, психологической, медицинской служб.
Необходимо обратить внимание на осуществление индивидуальной психотерапевтической работы с сотрудниками и адресного подхода к их психотерапевтическому сопровождению, в том числе в форме посещения в рамках индивидуально-воспитательной работы на дому с целью ознакомления с условиями проживания и взаимоотношениями в семье [8—11].
Обобщенный портрет сотрудника УИС, погибшего в 2017 г., выглядит следующим образом: это мужчина 35 лет, относящийся к категории младшего начальствующего состава, служащий в должности младшего инспектора отдела (режима, охраны), со стажем службы около 8 лет, погибший в августе-сентябре в ДТП.
Смертность от внешних причин среди сотрудников УИС — один из показателей общей обстановки в территориальном органе и учреждении, результат недостатков в медицинском, психологическом, кадровом сопровождении и невнимательного отношения к нуждам личного состава со стороны руководи-
Здоровье и общество
телей и сотрудников разных звеньев. Вместе с тем подобные ситуации выявляют недостатки в работе медицинской и психологической служб с сотрудниками УИС.
Выводы
На наш взгляд, эффективность профилактики смертности от внешних причин среди сотрудников УИС могут повысить:
1. Мероприятия организационно-управленческого характера: декларация и практическое воплощение ценности жизни и здоровья сотрудников УИС, признание важности укрепления их психического благополучия и разработка перечня ежегодных мероприятий в этом направлении кадровой работы, усиление медицинской, психологической и кадровой профилактической работы в территориальных органах и конкретных учреждениях УИС, где в течение последних 3 лет произошли суициды и гибель сотрудников, организация санитарно-просветитель-ных мероприятий, нацеленных на повышение суицидологической компетентности всех сотрудников конкретного учреждения УИС, включая руководство учреждения, в частности проведение специальных ежегодных занятий «Суицидальное (девиант-ное) поведение и его профилактика», повышение уровня психологической компетенции сотрудников всех отделов и служб путем проведения систематических занятий по психопрофилактике суицидального поведения в рамках служебной подготовки, внедрение форм и методов оптимизации взаимодействия между врачом-психиатром, психологом и начальниками отделов и служб в части, касающейся выявления признаков суицидального поведения, а также необходимости оказания психотерапевтической помощи отдельным сотрудникам, включение в план индивидуально-воспитательной работы с личным составом проведения индивидуальных бесед с владельцами транспортных средств по соблюдению ПДД, проведение систематических к занятий с личным составом по способам оказания первой медицинской помощи.
2. Мероприятия организационно-методического характера на уровне деятельности врачей-психиатров и психологов УИС: регулярное повышение квалификации врачей-психиатров и психологов УИС по вопросам суицидального поведения, способам и методам его профилактики; своевременная психодиагностика сотрудников и оперативное реагирование на их запросы об оказании психотерапевтической, психологической помощи; выстраивание оптимальной стратегии психотерапевтического, психологического сопровождения сотрудников, поставленных на учет; в случае необходимости — направление сотрудника к профильному специалисту (например, к психотерапевту, занимающемуся зависимостями, и др.), обязательное документальное отражение передачи информации о признаках суицидального поведения и склонности в аддитивному поведению сотрудника руководителю подразделения, инструктирование сотрудников и руководства о признаках су-
ицидального поведения отдельных сотрудников, находящихся в трудной жизненной ситуации, для согласования действий, нацеленных на оказание им социальной поддержки, психотерапевтической и психологической помощи, обязательное проведение индивидуальных консультаций по результатам психодиагностики со смещением акцента с диагностических мероприятий на проведение индивидуальной психотерапевтической, психологической работы с сотрудниками; повышение прогностического и кор-рекционно-профилактического уровня диагностических мероприятий, в том числе за счет использования проективных методик психодиагностики; обоснованное назначение психофармакологических средств [12, 13].
3. Мероприятия социально-психологического характера: всемерная поддержка позитивного имиджа врача-психиатра, психолога УИС в целях увеличения числа сотрудников, обращающихся к ним за психотерапевтической и психологической помощью, оказывающихся в трудной жизненной ситуации; изучение социально-психологического климата в учреждениях УИС, принятие мер по разрешению различного рода конфликтов и оказание медиативной психологической помощи их участникам.
Реализация предложенных мероприятий позволит сократить ежегодные потери квалифицированных сотрудников, опытных и положительно характеризующихся по службе.
Исследование не имело спонсорской поддержки.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Трунова И. Г., Елькин А. Б. Введение в ноксологию. Нижний Новгород: НГТУ им. Р. Е. Алексеева; 2014.
2. Спасенников Б. А., Спасенникова М. Г. Нервно-психическая патология и преступное поведение. Всероссийский криминологический журнал. 2016;10(4):665—70.
3. Golembiewski R. T., Munzenrider R. P., Stevenson J. G. Stress in organizations. New York: Praeger Publishers; 1986.
4. Фадеева К. Ф., Кулакова С. В., Федорова Е. М., Мешкова Л. В., Чурилова И. А. Психологическая профилактика суицидального поведения сотрудников уголовно-исполнительной системы. М.: ФКУ НИИ ФСИН России; 2014.
5. Хабриев Р. У., Спасенников Б. А., Пертли Л. Ф., Копыткин С. А. Развитие гигиены и санитарии в пенитенциарной системе России (конец XVIII-начало XX века). Гигиена и санитария. 2017; 96(8):789—92.
6. Lambert E. G. Stressors and burnout among correctional staff. Corrections Compendium. 2009;34(2):16—23.
7. Спасенников Б. А. Медицинская служба уголовно-исполнительной системы России. Исторический аспект (часть 1). Закон и право. 2018;(1):29—32.
8. Цветкова Н. А., Колесникова Н. Е. Интервенция, поственция и превенция суицидальных состояний у взрослых. Псков: ПЮИ ФСИН России; 2011.
9. Roy S., Novak T., Miksaj-Todorovic L. Job burnout among prison staff in the United States and Croatia: A preliminary comparative study. International J. of Criminal Justice. 2010;5(1):189—202.
10. Амбрумова А. Г. Теоретико-методологические и организационные проблемы суицидологической превенции. В кн.: Проблемы профилактики и реабилитации в суицидологии. М.: НИИ психиатрии;1984;1:8—26.
11. Сербо Е. А. Психологические детерминанты суицидальных намерений сотрудников уголовно-исполнительной системы. Вестник Барнаульского юридического института МВД России. 2017;1(32):98—100.
12. Спасенников Б. А., Спасенникова М. Г. Новая лекарственная форма феназепама. Медицинская сестра. 1991;(12):48—51.
Health and Society
13. Спасенников Б. А., Спасенникова М. Г. Новый отечественный транквилизатор — гидазепам. Фельдшер и акушерка. 1991;(9): 35—7.
Поступила 08.04.2018 Принята в печать 20.09.2018.
REFERENCES
1. Trunova I. G., Elkin A. B. Introduction to Noxology [Vvedenie v nok-sologiju]. Nizhny Novgorod: R. E. Alekseev NSTU; 2014 (in Russian).
2. Spasennikov B. A., Spasennikova M. G. Neuropsychiatric disorders and criminal behavior. Russian journal of criminology — Vserossijskij kriminologicheskij zhurnal. 2016;10(4):665—70 (in Russian).
3. Golembiewski R. T., Munzenrider R. P., Stevenson J. G. Stress in organizations. New York: Praeger Publishers; 1986.
4. Fadeeva K. F., Kulakova S. V., Fedorova E. M., Meshkova L. V., Churilova I. A. Psychological prophylaxis of suicidal behavior of employees of the penitentiary system [Psihologicheskaja profilaktika su-icidal'nogo povedenija sotrudnikov ugolovno-ispolnitel'noj sistemy]. Moscow: Research Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia; 2014 (in Russian).
5. Khubriev R. U., Spasennikov B. A., Pertli L. F., Kopytkin S. A. Development of hygiene and sanitation in the penitentiary system of Russia (late XVIII-early XX century). Gigiena i sanitarija. 2017;96(8): 789—92 (in Russian).
6. Lambert E. G. Stressors and burnout among correctional staff. Corrections Compendium. 2009;34(2):16—23.
7. Spasennikov B. A. Medical service of the penitentiary system of Russia. Historical aspect (Part 1). Lex and Law. Zakon iparvo. 2018;(1): 29—32 (in Russian).
8. Tsvetkova N. A., Kolesnikova N. E. Intervention, povstiya and prevention of suicidal conditions in adults [Intervencija, postvencija i prevencija suicidal'nyh sostojanij u vzroslyh]. Pskov: Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia; 2011 (in Russian).
9. Roy S., Novak T., Miksaj-Todorovic L. Job burnout among prison staff in the United States and Croatia: A preliminary comparative study. International J. of Criminal Justice. 2010;5(1):189—202.
10. Ambromova A. G. Theoretical and methodological and organizational problems of suicide prevention. In: Problems of prevention and rehabilitation in suicidology [Problemy profilaktiki i reabilitacii v suicidologii]. Moscow: Institute of Psychiatry; 1984;1: 8—26 (in Russian).
11. Serbo E. A. Psychological determinants of suicidal intentions of the staff of the penitentiary system. Bulletin of the Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia — Vestnik Barnaul'skogo juridicheskogo instituta MVD Rossii. 2017;1(32):98—100 (in Russian).
12. Spasennikov B. A., Spasennikova M. G. A new drug form of fenaze-pam. Nurse — Meditsinskaia sestra. 1991;(12):48—51 (in Russian).
13. Spasennikov B. A., Spasennikova M. G. The new Soviet tranquilizer — gidazepam. Feldsher and midwife — Fel'dsher i aku-sherka. 1991;(9):35—7 (in Russian).
