CC BY
140УДК 39:395.3 ББК 63.3(2)6-28
А. Н. Демидов
СЛУЖИЛАЯ МОРДВА В ХУП-ХУШ ВЕКАХ
Ключевые слова: служилая мордва, мордовские мурзы, мордовские князья, татарские мурзы, татарские князья, служилые люди, Казанское царство, дворянство.
Проблемой исследования является изучение этносоциальной группы мордовского народа - служилой мордвы (мордовские мурзы). Основными аспектами проблемы выступают происхождение служилой мордвы (этническая принадлежность, территориальная локализация, социальный! статус служилой мордвы в татарских государствах - Золотой Орде и ее наследниках), взаимоотношения служилой мордвы и татар, социальное положение в системе служилого населения Московского царства XVI-XVU вв. (особенности службы, верстания, участия в управлении, дифференциация русской администрацией служилых мордовских князей и мурз среди татарских служилых князей и мурз и т. п.), социальная структура служилой мордвы (в источниках упоминаются различные категории: служилая мордва, тарханы, мордовские мурзы, мордовские князья, казаки из служилой мордвы), социальная роль служилой мордвы в истории мордовского народа, взаимоотношения служилой и ясачной мордвы (политические, экономические (например, взымание княжеского ясака) и правовые особенности), эволюция служилой мордвы в XVIII в.: христианизация, аноблирование в среде российского дворянства в XVIII в, стремление сохранить свое обособленное положение служилых людей, социальное опускание и вхождение в состав крестьянства (категорий государственных или удельных кретсьян), этносоциальное самосознание, самочувствование и самоидентификация.
A. N. Demidov
SLUZHILAYA MORDVA IN THE XVII-XVin CENTURY
Keywords: mordovian servicemen, mordovian mourza, mordovian knyazya (ргшсе), Marian mourza, Marian knyazya (prince), sluzhilye liudi (servicemen), Khanate of Kazan, nobility.
The research focuses on the study of the ethnic and social group of the Mordovian people, viz. the Mordovian servicemen (Mordovian mourza). The main aspects of the problem are the origin of the Mordovian servicemen (ethnic identity, territorial localization), social status of the Mordovian servicemen, social position in the system of servicemen of the Moscow rule of the XVI-XVII centuries (specifics of service and recruitment, participation in the government etc.), social structure of the Mordovian servicemen (the sources mention different categories: servicemen, princes, Tarkhans, Mordovian mourza, Mordovian princes, Cossacks of the Mordovian servicemen), social role of the Mordovian servicemen in the history of the Mordovian people, relations between the servicemen and Yasak-paying Mordovians (political, economic (e. g. charging the prince's Yasak) and legal specifics), evolution of the Mordovian servicemen in the XVIII century: christianization, ennoblement in the envitonment of the Russian nobility, social downcasting and descent to peasantry, ethnic and social self-identification and self-perception.
В современной российской историографии тема «служилых людей» вновь становится актуальной. В дореволюционной историографии данной проблеме уделяли много внимания крупные российские ученые: В. О. Ключевский, Н. П. Павлов-Сильванский, К. Г. Победоносцев, В. Н. Сторожев, Н. П. За-
госкин, К. А. Благовещенский и др. [3; 14; 17; 22; 23]. Основное внимание дореволюционные историки уделяли вопросам землевладения служилых людей и их правовому статусу в системе законодательства Российской империи. Понятие «служилые люди», возможно, не совсем корректно, так как объединяет в себе и
служилых людей, прошедших через процессы аноблирования при императоре Петре Великом, и оставшихся вне «благородного шляхетства». С Петровскими реформами и прекращением прежнего порядка верстания изменился состав российского служилого люда: значительные категории были вытеснены за пределы «благородного шляхетства» (однодворцы, пахотные солдаты, городовые дворяне, в том числе и служилое татаро-поволжское население: татарские и мордовские мурзы и князья, чувашские мурзы, служилые татары, служилые чуваши, марийские князья и др.).
Последние отлучались от благородного сословия еще и по религиозным причинам. Христианизация и последующая дискриминация не принявших крещение татароказанских служилых людей продолжалась на протяжении всего XVII в., наиболее известными являются мероприятия царя Федора Алексеевича и его преемника царя Петра Алексеевича. Указом от 3 ноября 1713 г. царь Петр Алексеевич повелел мурзам принять крещение в течение полугода, в противном случае они лишались своих крепостных, а с 1718 г. татароказанские служилые люди по сути уравнивались с ясачными и переводились в ведомство Адмиралтейства и должны были исполнять корабельную (лаш-манную) повинность [4, с. 58].
Действия царя Петра Алексеевича не имели целенаправленного антиисламского или антитатарского или антимордовского характера, вряд ли русское правительство ставило задачи тотальной русификации. Следует рассматривать решения царя Петра Алексеевича в русле проводимой им политики унификации российского общества, выстраивания его по образу ньютоновского механизма, где каждый элемент должен быть функционален. Действительно, русское служилое население постигла похожая участь годом позже, в 1719 г., когда они составили новое сословие государственных крестьян. Поэтому очевидно, что христианизация была лишь приемом утилитарной унификации российского общества, но не самоцелью.
В правление императрицы Анны Иоан-новны происходит некоторое возрождение прежнего порядка службы служилых людей в связи со строительством новых укрепленных районов, в том числе и на юго-востоке России. Правительство впервые употребляет вместо установленного императором Петром Вели-
ким «государственные крестьяне», выражение «старых служб служилые люди», или «прежних служб служилые люди» [8; 18; 29]. Несмотря на громоздкую конструкцию это наиболее подходящее определение служилых людей, не охваченных петровским аноблированием. Служилые люди старых служб, т. е. допетровской эпохи, это определение очень подходит и тата-роказанскому служилому люду, ведь они вместе с русскими людьми и на сходных условиях проходили службу и верстались.
Категории служилого населения народов Поволжья, к сожалению, обойдены вниманием профессиональных историков. Описание категорий служилой мордвы или определение статуса в среде категорий отсутствует. Как правило, служилое население территории бывшего Казанского ханства рассматривается в рамках историко-этнографических исследований. Одним из исследователей служилых людей бывшего Казанского царства был русский историк и этнограф Н. А. Фирсов. В своей работе «Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России до 1762 года и колонизация закамских земель» Николай Алексеевич определяет данную категорию как «служилые иноверцы», причисляя к ним татар, черемису, мордву, чувашей и вотяков, «доставшихся ей [России] в силу завоевания от Казанского царства» [30, с. 326]. В работе подробно рассматриваются законодательные источники, регулирующие права состояния инородческого населения, фискальная политика империи по отношению к служилым иноверцам, политика православного прозелитизма связывается с просветительской деятельностью. Служилые иноверцы описываются обобщенно, нисходящая мобильность данной группы констатируется без интерпретации, указания причин и характеристики самого процесса.
Наиболее подробное и раннее упоминание в научной литературе служилой мордвы мы встречаем у известного российского историка и этнографа И. Н. Смирнова в сочинении «Мордва». Он упоминает мордовских тарханов и эрзянских князьков, мордовских мурз, в их числе известные дворянские фамилии князей Еделевых и Баюшевых, которые обладали всеми правами феодальных землевладельцев, например пользовались специальными княжескими ясаками с мордовских земель и бортных ухожаев.
Смирнов подробно перечисляет поселения мордовских мурз и описывает такую категорию служилой мордвы, как станичные мордовские мурзы, но не ставит вопрос о происхождении мордовской служилой аристократии и ее взаимоотношениях с татарской аристократией, которая проживала с ней в непосредственной близости [28, с. 67-82].
Русский историк и археолог С. К. Кузнецов во многом повторяет выводы И. Н. Смирнова, но формулирует особенную концепцию происхождения мордовских мурз: «Увлекаясь их [татарских мурз] примером, мордовские князьки и старейшины старались укрепить за собой свои земельные владения, вступая в подчиненное отношение к татарским мурзам, получая клочки мордовской земли в наследственное владение; такие клочки назывались беляк» [19, с. 35]. Таким образом, он отмечает вторичный характер мордовской аристократии в отношении к татарской.
А. А. Гераклитов, изучавший историю мордовского народа, неоднократно упоминает о служилой мордве в своих работах, в его хрестоматии отведен раздел, наполненный многочисленными и разнообразными источниками, посвященными служилой мордве. Материалы А. А. Гераклитова свидетельствуют о наличии не единичных примеров, а целого класса служилой мордвы [5, с. 22-32].
Приблизительный анализ источников по служилой мордве позволяет выделить следующую номенклатуру служилой мордвы: служилая мордва, мордовские князья, мордовские мурзы, тарханы, младшие мордовские мурзы [5, с. 22-32; 26, л. 236].
Среди исследователей служилой мордвы можно выделить несколько мордовских историков, к сожалению, не сложившихся в единую историческую школу изучения служилой мордвы. В мордовской историографии одним из первых, кто вновь поставил проблему существования мордовской национальной аристократии, был историк XX в. Н. В Заварюхин. В своих работах «Очерки по истории Мордовского края периода феодализма» и статьях: «Были ли у мордвы князья?» и «Мордовские мурзы Саранского уезда в первой четверти ХУШ века» он актуализирует проблему исследования служилой мордвы [11-13].
В числе мордовских князей он упоминает знаменитого деятеля Смутного времени князя Баюша Разгильдеева, одержавшего победу над ногайцами и за это получившего подтверждение своего титула от царя Михаила Федоровича. Помимо него Н. В. Заварюхин приводит около двадцати мордовских княжеских фамилий, обращая наше внимание на их преобладающее расположение в Ала-тырском, Симбирском и Пензенском уездах в одноименных центрах княжений: князья Баюшевы в Княжьей, князья Андреевы в Ан-дреево, князья Павловы в Павлово, князья Ромодановы в Ромоданово, князья Ичаловы в Ичалках, князья Сабановы в Сабанове и др. Н. В. Заварюхин отмечает значительный вклад служилой мордвы в охрану и колонизацию юго-восточных рубежей Российского государства, несение ими сторожевой и казачьей службы на Дону и вдоль Белгородско-Симбирской укрепленной линии.
Мордовский историк О. И. Марискин в статьях «Укрепление Алатырской сторожевой черты мордовскими станицами в первой половине XVII в.» и «Переселение мордовского народа в Башкирию в XVШ-XIX вв.», рассматривает процессы переселения мордовских мурз с территории Алатырского уезда на земли современной Башкирии, в деревни Кожай-Андреево и Кожай-Максимово, перечисляет поселения мордовских мурз в Ала-тырском уезде начала XVII в. ссылаясь на книгу Д. Пушечникова, упоминает о службе мордовских мурз на Симбирских укрепленных линиях [20; 21]. Он отмечает редкий факт трансформации социального самосознания служилой мордвы в этносоциальное, подобное русским однодворцам: потомки служилой мордвы по-прежнему предпочитают называть себя «мурза», а свой язык мурзин-ским. Подобная сохранность самосознания носит уникальный характер и практически отсутствует у потомков мордовских мурз За-сурья и Самарского края. Работа О. И. Мари-скина, несомненно, открывает перспективы социально-антропологических исследований служилой мордвы, переводит данный объект изучения из плоскости значимого исторического конструкта в культурный контекст живого мордовского этноса. Продолжение изучения башкирских групп мордовских мурз позволит нам не только реконструировать
особенности материальной и духовной культуры мордовских мурз, опираясь на данную группу как историко-культурный реликт, но, возможно, и оценить историческое место и культурно-ценностное значение мордовских мурз в истории мордовского этноса.
Продолжая описание работ, посвященных служилой мордве, выделим две статьи источниковедческого характера. Первая статья принадлежит крупнейшему специалисту по социально-экономической истории русских средневековых монастырей и монашества М. С. Черкасовой - «Алатырские акты и вотчинное право в Среднем Поволжье в первой четверти XVII в.», в ней рассматриваются источниковедческие особенности монастырских актов [34]. В процессе анализа актов автор выделяет мордовских мурз как самостоятельную социальную группу, отмечая что «наличие князей и мурз свидетельствует об иерархичности внутри высших страт мордовского общества», упоминает о групповом и личном преимущественно вотчинном землевладении служилой мордвы, затрагивает вопросы христианизации служилых мордовских мурз, обнаруживает зависимых крестьян мордовских мурз, пытается выяснить природу мордовских знамен. Вторая статья мордовской исследовательницы О. А. Еремкиной «Землевладение и землепользование мордовских мурз в XVII в. На примере деревни Мордовская Кандарать [По материалам писцовой книги «Симбирск и Корсун»]» посвящена «Книге писцовой, письма и меры стольника Ивана Вельяминова да подьячего Афонасея Андреева 193-194 годов», на примере описания книги автор пытается дать характеристику процесса наделения и пользования землей служилой мордвы [9].
Обе статьи имеют важное значение для прочтения и анализа русских источников XVII в. по истории служилой мордвы.
На сегодняшний день практически единственное направление, в рамках которого ведется систематическое изучение нерусского служилого населения Поволжья, в том числе мордвы, - исследования по истории татарской знати Мещерского региона и Казанского царства. К ним следует отнести работы М. М. Акчурина «О мордовских князьях Ала-тырского края», «Институт власти татарских князей в Российском государстве», совмест-
но с М. Р. Ишеевым «Татарские княжеские роды в Арзамасе и на Алатыре», «Татарские князья и их княжества» и др. [1; 2; 16].
В работах наибольшее внимание уделено татарскому служилому населению, но поскольку в числе служилых людей Казанского царства присутствовали не только этнические татары, то вполне естественно, что в исследованиях затрагиваются вопросы служилой мордвы.
Происхождение наименования «мордовские мурзы» М. М. Акчурин объясняет нечувствительностью русской администрации к этническим различиям нерусских народов Казанского царства, можно было бы согласиться с справедливостью данной версии, но возникает вопрос, почему в источниках ХУП—ХУШ вв., таких, как десятни и ревизские сказки, речь преимущественно идет о «мордовских» мурзах и почти никогда о чувашских или черемисских мурзах. Автор считает мордовских мурз служилым населением Казанского царства. Различия, по мнению М. М. Акчурина, между служилыми татарами и мордвой были «не всегда уловимые» - действительно в десятнях и других документах XVII в. не всегда легко понять различия, обращает на себя внимание сходство имен татарского и мордовского служилого люда, а иногда их трудно дифференцировать настолько, что если убрать указание «татарские» или «мордовские» мурзы, то невозможно понять, о какой категории идет речь. В книге Д. Пу-шечникова татарские поместья перечислены наряду с мордовскими, в Арзамасских поместных актах представители татарских и мордовских мурз часто указываются вместе как соседи и сослуживцы. История князя Баюша Разгильдеева явялется наглядным примером «не всегда уловимых различий» татарских и мордовских мурз, источники позволяют равным образом толковать его происхождение и как мордовское и как татарское, примечательно, что его потомки полагали его татарским князем, вопрос о его «этносослов-ной принадлежности остается открытым». На социальное значение термина «служилые татары» указывали такие историки, как С. Б. Сенюткин, И. Л. Измайлов, И. Р. Габдул-лин [4; 15; 27]. И. Л. Измайлов, ссылаясь на И. П. Ермолаева и Д. М. Исхакова, полагает, что под термином «служилые татары» современники понимали не этнос, а «феодальную
прослойку всех нерусских (татарских, марийских и мордовских) феодалов», резко противопоставлявших себя тягловым слоям населения («ясачные чуваши» и «ясачные татары»)» [15, с. 66].
Вероятно, сводить понимание понятия «служилые татары» только к социониму неверно, безусловно, татарский этнический компонент играл в нем решающую роль, но и отрицать влияние нетатарских этносов не стоит.
Существенным вкладом в изучение проблемы является постановка М. М. Акчури-ным проблемы происхождения собственно «мордовских князей» и их дифференциация со сходным наименованием группы татарской аристократии, владевшей западно-мордовскими землями. Он обращает на эпизодическое упоминание в источниках понятия «мордовские князья» в первой половине XVII в., информация о мордовских князьях как о служилых князьях наиболее полным образом представлена в Пензенских десятнях, а в XVIII в. даже крещенные мордовские мурзы не используют этот титул. Автор затрагивает проблему конфессиональной принадлежности мордовских мурз, отмечая мусульманское вероисповедание князя Баюша и мусульманское влияние среди ось-кинских мордовских мурз [1].
Подводя итоги изучению служилой мордвы в рамках татарской национальной истории, необходимо говорить о существовании на территории бывшего Казанского ханства единого субстрата татаро-поволжского служилого населения. Конечно, татаро-мусульманский элемент играл в нем ведущую роль, также как в среде российского служилого люда ведущее значение принадлежало православно-российскому, но это не означает присутствие исключительно таких элементов. Территория проживания служилой мордвы, Алатырский и восточная часть Арзамасского уездов, входила в состав или зону влияния Казанского ханства, проживавшая в ней мордва не утратила собственной государственности, но испытала, в части мордовских мурз, серьезное влияние татарской и исламской политической и культурной традиции. Земли восточной мордвы наряду с сохранением традиционного уклада и системы управления стали объектом ранней прямой колонизации татарских мурз задолго до прихода русского населения. Именно ран-
ней домосковской колонизацией татарским населением мордовских земель можно объяснить длительное совместное проживание, службу и испомещение татарских и мордовских мурз. Думается, что имел место не только процесс отатаривания и исламизации мордвы, но и процесс мордвинизации служилых татар, особенно вследствие социального опускания младших мурз и сближения их со своими ясачными крестьянами в конце XVII-XVIII вв. Нисходящая социальная мобильность старых служб служилых людей длилась в течение почти сотни лет до второй половины XIX в. Татароказанская знать не смирилась со своим новым положением и продолжала борьбу, сохранилось большое количество наказов мурз в связи с созывом Уложенной комиссии 1767 г. В них они просят служилых князей и мурз не равнять с ясачными. Следует выделить и особенные наказы мордовских мурз из деревни Оськиной Пензенского уезда, они жалуются, что несут тяготы наравне с мурзами и служилыми татарами «с немалыми обидами» [7, с. 160].
Императрица Екатерина II приняла во внимание многочисленные жалобы мурз и издала именной указ от 22 февраля 1784 г. «О позволении Князьям и Мурзам Татарским пользоваться всеми преимуществами Российского дворянства», согласно которому мурзам дозволялось просить о восстановлении утраченного дворянства: «По разным обстоятельствам не пользовалися они [мурзы] в течении многаго времени сиими выгодами, и были поверстаны в число подать личную платящих; но как непременное Наше желание есть дабы всяк, какого бы он рода и закона ни был пользовался неотъемлемо преимуществами, к коим порода его, от заслуженных предков происходящая, или же отменны лич-ныя заслуги дают ему право; то, следуя сеему, Весмилостивейшую волю нашу объявляем, чтоб все те, кои из так называемых Князей и Мурз Татарского происхождения, в каком бы законе от праотцов своих не осталися, предъявят жалованныя предкам их Государския грамоты на недвижимыя имения и другие письменные виды, утверждающие благородство, с явным доказательством, что они от тех родов произошли, возстановлены были в состояние им свойственное, и по написании их в Герольдии особым списком, воспользовалися всеми
теми вольностями, выгодами и преимуществами, каковые от щедроты предков Наших и Нашей императорской российское дворянство пожаловало, исключая только право покупать, приобретать и иметь крепостных или подданных Христианского исповедания, коим никто в Империи Нашей, не будучи в Христианском законе, пользоваться не может» [25, с. 51].
Вышедшая 21 апреля 1785 г. «Жалованная грамота благородному дворянству Российской империи» прояснила процедурные вопросы восстановления в правах дворянского состояния. В части Г были сформулированы возможные доказательства благородного происхождения, в их числе «верстание поместьями по Дворянской службе» и «Доказательства поко-ленныя и наследственныя, восходящие сыну от отца, деда, прадеда, и так выше, сколько показать могут или пожелают, чтоб быть внесену в которую часть родословной книги с их родом» [10, с. 21-22]. Иными словами, проситель прав дворянского состояния должен был собрать доказательства благородного состояния предков и выстроить от данной благородной персоны до себя, просителя, документированную родословную. Требование собрать документированную родословную на практике оказывалось более трудно выполнимым, чем розыск указов о верстании поместьями.
Первоначально дела должны были отправляться в Департамент Геральдии, но с организацией местных Дворянских собраний дела стали передаваться в них. Вероятно, правительство Екатерины Великой не рассчитывало на такой большой объем прошений. Показательно, что мордовские мурзы последовали за указом, хотя в нем нет конкретного упоминания категории «мордовских мурз». Полагаем, что этот факт подтверждает версию об общности служилого населения бывшего Казанского ханства в его собственном восприятии, т. е. в указе речь шла о татарском служилом населении, что в данном контексте означало не только татар, но и всех бывших казанских служилых людей.
О сохранении самосознания мордовских мурз мы можем судить по материалам дел о восстановлении утраченного дворянства. В дворянских фондах региональных архивов отложились прошения служилой мордвы. В фонде Самарского дворянского депутатского собрания ЦГАСО сохранилось дело «По прошению Симбирского наместничества
Ставропольской округи сельца Сухого Оврага из мордовских мурз Ермолая, Спиридона, Егора, Михаила и Лазаря Осиповых детей о возвращении им утраченного предками их дворянского достоинства» [33].
Первоначально дело находилось в архиве Симбирского дворянского депутатского собрания и было в числе 25 дел передано в новообразованное Самарское дворянское депутатское собрание в 1851 г. Факт их передачи отражен в «Деле Самарского дворянского депутатского собрания с перепиской с Симбирским дворянским депутатским собранием от 25 апреля о препровождении 23 дел относящихся до дворян однодворцев и татарских мурз вошедших в состав Самарской губернии» [32]. Территориально дела охватывают Самарский и Ставропольский уезды. Список переданных дел отражен в деле, состоит он из двух частей - А и Б, в части Б - «Дела однодворческия» - содержится десять дел с нумерацией от № 16 до 25. Все дела - это прошения о восстановлении в дворянском достоинстве, среди них 5 дел собственно старых служб служилых людей-однодворцев, под № 23 дело татарских мурз из Сентимира, под № 24 дело мордовских мурз Мокшадеевых из Сухого Авраля, под № 25 дело мордовских мурз Атяевых из Ко-бельмы [32]. Из приведенного списка можно заметить, что татарские и мордовские дела составляют заметную часть прошений, почти половину, и примечательно отсутствие в обозначении дел понятия «мордовские мурзы», вместо него - «татарские мурзы» как объединяющее для всех нерусских служилых людей бывшего Казанского царства.
В современный фонд Самарского дворянского депутатского собрания ЦГАСО «симбирские» дела вошли разрозненно, с искаженными названиями и не полностью, из части Б удалось обнаружить лишь девять из десяти дел. Дела под № 24 и 25 в настоящее время представлены в форме компиляции в составе одного дела, первое - прошение князей и мурз Мокшадеевых из села Сухого Оврага (современное село Сухие Аврали Ставропольского района Самарской области), второе прошение мурз Атяевых князей Ичаловых из Богоявленского, Кобельмы тож (современного села Калиновка Красноярского района Самарской области). Возмож-
но, просители объединены в одном деле по причине общности происхождения из села Сабанова (современное село Сабаново Никольского района Пензенской области).
Прошение состоит из ходатайства на имя императрицы, родословной просителей, копий отказных книги (наличие верстания, как известно, являлось признаком благородного состояния), копий ревизий с указанием просителей для установления родства с представленными в родословной легенде и отказных книгах предках.
Мурзы Мокшадеевы предоставили выпись из отказной книги 1677 г., где указано верстание их предка Мамкая Васильева сына Мок-шадеева поместным и денежным окладом. Однако при составлении родословной была допущена ошибка, пропущено одно колено в лице Матвея Мамкаева мурзы Мокшадеева, на что и было указано в решении Симбирского дворянского собрания: «находит представляемые от просителей доказательствы недостаточными, то по силе высочайшей Грамоты 85 статьи и полагает просителям в прозбе отказать (подчеркивание в деле)» [33, л. 27 об].
Мурзы Атяевы князья Ичаловы представили выпись о верстании поместьем в 1674 г. В указе царя Алексея Михайловича приказано предоставить по челобитью Безсону Михайлову сыну Атяеву поместье его отца Михайлы Атяева [33, л. 12]. Примечательно, что действительно, в Книге письма и меры Д. Пушечникова и А. Костяева указывается: «Деревня Ичалы на речке на Евлейке Казабе-левсково беляка, а в ней служилые мордовские мурзы: во дворе Михайло мурза Отяев, во дворе Тумайко да Ведюшка Текюшевы, да на их же усаде живет неверстаной мурза: во дворе Собай мурза Розгильдеев» [24, с. 70].
В документах мурз Атяевых сохранился документ из Самарского нижнего земского суда, подтверждающий, согласно требованиям Жалованной грамоты дворянству 1785 г., добродетельность мурз Атяевых: «ни в каких пороках и подозрениях и за то в наказаниях не бывали а состояния они доброго» [33, л. 18].
Однако, несмотря на документированную родословную, мурзам Атяевым князьям Ича-ловым было отказано в удовлетворении прошения. Решение Симбирского дворянского собрания по мурзам Атяевым в деле отсутствует. На отсутствие копий с постановлени-
ями по многим делам обратили внимание в Самарском дворянском собрании при приеме дел, о чем был сделан запрос в Симбирское дворянское депутатское собрание. Из Канцелярии Симбирского дворянского депутатского собрания последовал ответ: «копии с определениями и постановлений имеются, потому по ним были суждения в Предводительском и Депутатском собраниях» [32, л. 6-6 об]. Поскольку в полном составе копии так и не были обнаружены, потребовалось специальное решение Самарского Дворянского собрания, и нем свидетельствует выписка из Журнала присутствия Самарского дворянского депутатского собрания от 1 августа 1851 г. приложенная к делу «...о препровождении 23 дел.». Текст выписки следующего содержания: «Слушали: Симбирское Дворянское депутатское собрание от 25 апреля за № 414 препроводило при описи решенные дела, относящиеся до дворян, однодворцев и татарских мурз Самарского и Ставропольского уездов, вошедших в состав Самарской губернии <перечислены названия 25 препровожденных дел>. Определили: как значущиеся здесь дела, присланы из Симбирского Дворянского депутатского собрания окончательно решенными, а потому составив их опись сдать к хранению в Архив» [32, л. 8]. Так окончательно, с формально-юридической точки зрения, была завершена длительная история о восстановлении дворянских прав мордовских мурз Ставропольского и Самарского уездов.
Дела о восстановлении в правах дворянского состояния велись продолжительное время, например князей и мурз Мокшадеевых и мурз Атяевых и князей Ичаловых в течение десяти лет, - с 1789 по 1799 г., а первые положительные решения по возвращению дворянского достоинства появились спустя одиннадцать лет после опубликования Жалованной грамоты дворянству, в 1796 г., еще в правление императрицы Екатерины Великой. Род князей Мокшадеевых и князей Ичаловых показан в Пензенских десятнях как княжеский, но потомки добиваются восстановления в правах дворянства и не упоминают о княжеском титуле. Встречаются среди мордовской части знати бывшего Казанского ханства и случаи возвращения княжеского титула, например князем Баюшевым в 1875 г. [6]. Дальнейшая
судьба самарских мордовских мурз схожа с социальное самосознание и идентификация; положением однодворцев, в VIII ревизии они взаимоотношения мордовской и татарской показаны как новокрещены и ясачные, в IX и аристократии, процессы исламизации, отата-X ревизиях - удельными крестьянами [31]. ривания, соотношение понятий служилых та-В завершении необходимо выделить на- тар и постказанских служилых людей; статус метившиеся проблемы в изучении служилой мордовской аристократии в Казанском царстве мордвы: происхождение мордовской аристо- и татарских мещерских княжествах; статус кратии, вопросы ее этнического происхожде- мордовской аристократии в Московском цар-ния, дифференциация и типология служилой стве, особенности верстания, характер службы мордвы, территориальная локализация, этно- и роль в обществе.
Библиографический список
1. Акчурин М. М. Институт власти татарских князей в Российском государстве / М. М. Акчурин, М. Р. Ишеев // Исторические судьбы народов Поволжья и Приуралья / отв. ред. И. З. Файзрах-манов. - Казань : Ин-т истории АН РТ. - 2014. - Вып. 4. - С. 5-27.
2. АкчуринМ. М. О мордовских князьях Алатырского края // Средневековые тюрко-татарские государства / отв. ред. Б. Р. Рахимзянов. - Казань : Ин-т истории АН РТ. - 2012. - Вып. 4. - С. 8-11.
3. Благовещенский К. А. Четвертное право / К. А. Благовещенский. - М. : Тип.-лит. товарищества И. Н. Кушнерева и Ко, 1899.
4. Габдуллин И. Р. От служилых татар к татарскому дворянству / И. Р. Габдуллин. - М. : Изд-во Р. Ш. Кудашев, 2006.
5. Гераклитов А. А. Материалы по истории мордвы : сборник выписок из печатных источников (X-XVIII вв.) / А. А. Гераклитов. - М. ; Л. : Соцэкгиз, 1931.
6. Государственный архив Ульяновской области. - Ф. 845. - Оп. 1. - Д. 21.
7. Документы и материалы по истории Мордовской АССР / НИИЯЛИ при Совете Министров Мордовской АССР. - Саранск, 1939. - Т. III, ч. 1.
8. Дубман Э. Л. Новая Закамская линия: проект, строительство, судьба / Э. Л. Дубман. - Самара : Офорт, 2004.
9. Еремкина О. А. Землевладение и землепользование мордовских мурз в XVII в. На примере деревни Мордовская Кандарать [По материалам писцовой книги «Симбирск и Корсун»] // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. - 2001. - № 1. - С. 73-77.
10. Жалованная грамота благородному российскому дворянству. - СПб. : Сенат. тип., 1817.
11. Заварюхин Н. В. Были ли у мордвы князья? / Н. В. Заварюхин // На перекрестке мнений / отв. ред. Ю. Ф. Юшкин, В. А. Юрченков. - Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1990. - С. 67-74.
12. Заварюхин Н. В. Мордовские мурзы Саранского уезда в первой четверти XVIII века / Н. В. Заварюхин // Российская провинция: история, культура, наука : материалы II—III Сафаргалиев. науч. чтений / отв. ред. Н. М. Арсентьев. - Саранск, 1998. - С. 51-58.
13. ЗаварюхинН. В. Очерки по истории мордовского края периода феодализма / Н. В. Заварюхин. -Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2009.
14. Загоскин Н. П. Очерки организации и происхождения служилого сословия в допетровской Руси / Н. П. Загоскин. - Казань : Тип. ун-та, 1875.
15. Измайлов И. Л. Этносословная структура Казанского ханства / И. Л. Измайлов // Средневековые тюрко-татарские государства / отв. ред. Б. Р. Рахимзянов. - Казань : Ин-т истории АН РТ, 2012. - Вып. 4. - С. 62-68.
16. Ишеев М. Р. Татарские княжеские роды в Арзамасе и на Алатыре / М. Р. Ишеев, М. М. Акчурин // Татарские мурзы и дворяне: история и современность / отв. ред. Ф. Г. Тарханова. - Казань: Ин-т истории АН РТ, 2010. - Вып. 1. - С. 109-115.
17. Ключевский В. О. История сословий в России / В. О. Ключевский. - М. : Книга по требованию, 2012.
18. Кузнецов В. А. Новая Закамская линия и образование Ландмилиции / В. А. Кузнецов // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - 2009. - Т. 11. - № 2. - С. 35-41.
19. Кузнецов С. К. Русская историческая география. Мордва / С. К. Кузнецов. - М. : Печатня А. И. Снегиревой, 1912.
20. Марискин О. И. Переселение мордовского народа в Башкирию в XVШ-XIX вв / О. И. Мари-скин // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитариной науки и образования. - 2014. -№ 2 . - С. 24-31.
21. Марискин О. И. Укрепление Алатырской сторожевой черты мордовскими станицами в первой половине XVII в. I О. И. Марискин II Исторический вестник. - [Чебоксары]. - 2012. - № 1. - С. 50-59.
22. Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства I
H. П. Павлов-Сильванский. - СПб. : Гос. тип., 1898.
23. Павлов-Сильванский Н. П. Феодальные отношения в удельной Руси I H. П. Павлов-Сильванский. - СПб. : Тип. «В. С. Балашевъ и К», 1901.
24. Писцовая книга татарским поместным землям Алатырского уезда 1624-1626 годов : публ.тек-ста I сост.: В. Кочетков, М. Акчурин. - М. ; H. Иовгород : Медина, 2012.
25. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. - СПб., 1830. - Т. XXII. - № 15936.
26. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 350. - Оп. 2. - Д. 2537.
27. Сенюткин С. Б. История татар нижегородского Поволжья с последней трети XVI до начала XX в. I С. Б. Сенюткин. - М. ; H. Ыовгород : Медина, 2009.
28. Смирнов И. Н. Мордва : историко-этногр. очерк I И. H. Смирнов. - Казань : Тип. Императ. ун-та, 1895.
29. Смирнов Ю. Н. Оренбургская экспедиция [комиссия] и присоединение Заволжья к России в 30-40-е гг. XVIII века I Ю. H. Смирнов. - Самара : Самар. ун-т, 1997.
30. Фирсов Н. А. Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России до 1762 года и колонизация закамских земель I H. А. Фирсов II Ученые записки Казанского университета. - Казань : Тип. Казан. ун-та, 1870. - Вып. III, IV, V, VI.
31. Центральный государственный архив Самарской области (ЦГАСО). - Ф. 150. - Оп. 1. - Д. 86-89а.
32. ЦГАСО. - Ф. 430. - Оп. 1. - Д. 137.
33. ЦГАСО. - Ф. 430. - Оп. 1. - Д. 2.
34. ЧеркасоваМ. С. Алатырские акты и вотчинное право в Среднем Поволжье в первой четверти XVII в. I М. С. Черкасова II Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. - 2013. -№ 1. - С. 59-70.
References
1. Akchurin M. M. Institut vlasti tatarskih knjazej v Rossijskom gosudarstve I M. M. Akchurin, M. R. Isheev II Istoricheskie sud'by narodov Povolzh'ja i Priural'ja I otv. red. I. Z. Fajzrahmanov. -Kazan' : In-t istorii AN RT. - 2014. - Vyp. 4. - S. 5-27.
2. Akchurin M. M. O mordovskih knjaz'jah Alatyrskogo kraja II Srednevekovye tjurko-tatarskie gosudarstva I otv. red. B. R. Rahimzjanov. - Kazan' : In-t istorii AN RT. - 2012. - Vyp. 4. - S. 8-11.
3. Blagoveshhenskij K. A. Chetvertnoe pravo I K. A. Blagoveshhenskij. - M. : Tip.-lit. tovarishhestva
I. N. Kushnereva i Ko, 1899.
4. Gabdullin I. R. Ot sluzhilyh tatar k tatarskomu dvorjanstvu I I. R. Gabdullin. - M. : Izd-vo R. Sh. Kudashev, 2006.
5. Geraklitov A. A. Materialy po istorii mordvy : sbornik vypisok iz pechatnyh istochnikov (X-XVIII vv.) I A. A. Geraklitov. - M. ; L. : Socjekgiz, 1931.
6. Gosudarstvennyj arhiv Ul'janovskoj oblasti. - F. 845. - Op. 1. - D. 21.
7. Dokumenty i materialy po istorii Mordovskoj ASSR I NIIJaLI pri Sovete Ministrov Mordovskoj ASSR. -Saransk, 1939. T. III, ch. 1.
8. Dubman Je. L. Novaja Zakamskaja linija: proekt, stroitel'stvo, sud'ba I Je. L. Dubman. - Samara : Ofort, 2004.
9. Eremkina O. A. Zemlevladenie i zemlepol'zovanie mordovskih murz v XVII v. Na primere derevni Mordovskaja Kandarat' [Po materialam piscovoj knigi «Simbirsk i Korsun»] II Vestnik NII gumanitarnyh nauk pri Pravitel'stve Respubliki Mordovija. - 2001. - № 1. - S. 73-77.
10. Zhalovannaja gramota blagorodnomu rossijskomu dvorjanstvu. - SPb. : Senat. tip., 1817.
11. Zavarjuhin N. V. Byli li u mordvy knjaz'ja? I N. V. Zavarjuhin II Na perekrestke mnenij I otv.red. Ju. F. Jushkin, V. A. Jurchenkov. - Saransk : Mordov. kn. izd-vo, 1990. - S. 67-74.
12. Zavarjuhin N. V. Mordovskie murzy Saranskogo uezda v pervoj chetverti XVIII veka I N. V. Zavarjuhin II Rossijskaja provincija: istorija, kul'tura, nauka : materialy II—III Safargaliev. nauch. chtenij I otv. red. N. M. Arsent'ev. - Saransk, 1998. - S. 51-58.
13. Zavarjuhin N. V. Ocherki po istorii mordovskogo kraja perioda feodalizma I N. V. Zavarjuhin. - Saransk : Izd-vo Mordov. un-ta, 2009.
14. Zagoskin N. P. Ocherki organizacii i proishozhdenija sluzhilogo soslovija v dopetrovskoj Rusi / N. P. Zagoskin. - Kazan' : Tip. un-ta, 1875.
15. Izmajlov I. L. Jetnososlovnaja struktura Kazanskogo hanstva / I. L. Izmajlov // Srednevekovye tjurko-tatarskie gosudarstva / otv. red. B. R. Rahimzjanov. - Kazan' : In-t istorii AN RT, 2012. - Vyp. 4. -S. 62-68.
16. Isheev M. R. Tatarskie knjazheskie rody v Arzamase i na Alatyre / M. R. Isheev, M. M. Akchurin // Tatarskie murzy i dvorjane: istorija i sovremennost' / otv. red. F. G. Tarhanova. - Kazan': In-t istorii AN RT, 2010. - Vyp. 1. - S. 109-115.
17. Kljuchevskij V. O. Istorija soslovij v Rossii / V. O. Kljuchevskij. - M. : Kniga po trebovaniju, 2012.
18. Kuznecov V. A. Novaja Zakamskaja linija i obrazovanie Landmilicii / V. A. Kuznecov // Izvestija Samarskogo nauchnogo centra Rossijskoj akademii nauk. - 2009. - T. 11. - № 2. - S. 35-41.
19. Kuznecov S. K. Russkaja istoricheskaja geografija. Mordva / S. K. Kuznecov. - M. : Pechatnja A. I. Snegirevoj, 1912.
20. Mariskin O. I. Pereselenie mordovskogo naroda v Bashkiriju v XVIII-XIX vv / O. I. Mariskin // Gumanitarij : aktual'nye problemy gumanitarinoj nauki i obrazovanija. - 2014. - № 2 . - S. 24-31.
21. Mariskin O. I. Ukreplenie Alatyrskoj storozhevoj cherty mordovskimi stanicami v pervoj polovine XVII v. / O. I. Mariskin // Istoricheskij vestmk. [Cheboksary]. - 2012. - № 1. - S. 50-59.
22. Pavlov-Sil'vanskij N. P. Gosudarevy sluzhilye ljudi. Proishozhdenie russkogo dvorjanstva / N. P. Pavlov-Sil'vanskij. - SPb. : Gos. tip., 1898.
23. Pavlov-Sil'vanskij N. P. Feodal'nye otnoshenija v udel'noj Rusi / N. P. Pavlov-Sil'vanskij. - SPb.: Tip. «V. S. Balashev# i K», 1901.
24. Piscovaja kniga tatarskim pomestnym zemljam Alatyrskogo uezda 1624-1626 godov : publ.teksta / sost. : V. Kochetkov, M. Akchurin. - M.; N. Novgorod : Medina, 2012.
25. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii s 1649 goda. - SPb.: 1830. - T. XXII. - № 15936.
26. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov. - F. 350. - Op. 2. - D. 2537.
27. Senjutkin S. B. Istorija tatar nizhegorodskogo Povolzh'ja s poslednej treti XVI do nachala XX vv / S. B. Senjutkin. - M. ; N. Novgorod : Medina, 2009.
28. SmirnovI. N. Mordva : istoriko-jetnogr. ocherk / I. N. Smirnov. - Kazan' : Tip. Imperat. un-ta, 1895.
29. Smirnov Ju. N. Orenburgskaja jekspedicija [komissija] i prisoedinenie Zavolzh'ja k Rossii v 30-40-e gg. XVIII veka / Ju. N. Smirnov. - Samara : Samar. un-t, 1997.
30. Firsov N. A. Inorodcheskoe naselenie prezhnego Kazanskogo carstva v novoj Rossii do 1762 goda i kolonizacija zakamskih zemel' / N. A. Firsov // Uchenye zapiski Kazanskogo universiteta. - Kazan' : Tip. Kazan. un-ta, 1870. - Vyp. III, IV, V, VI.
31. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Samarskoj oblasti (CGASO). - F. 150. - Op. 1. - D. 86-89a.
32. CGASO. - F. 430. - Op. 1. - D. 137.
33. CGASO. - F. 430. - Op. 1. - D. 2.
34. CherkasovaM. S. Alatyrskie akty i votchinnoe pravo v Srednem Povolzh'e v pervoj chetverti HVII v. / M. S. Cherkasova // Ezhegodnik po agrarnoj istorii Vostochnoj Evropy. - 2013. - № 1. - S. 59-70.
Поступила в редакцию 15.02.2016.
Сведения об авторе
Демидов Александр Николаевич - кандидат философских наук, доцент кафедры философии, истории и теории мировой культуры Самарского государственного социально-педагогического университета. Сфера научных интересов: социальная антропология служилой мордвы, история философии. Автор более 20 научных и учебно-методических работ.
Тел.: 8(846) 999-77-44
E-mail: demidov@pgsga.ru
Demidov Alexandr Nicolaevich - candidat of philosophical sciences, associate professor at the chair Philosophy, History and Theory World Culture of Samara State University of Social and Pedagogical Sciences. Research interests: social anthropology the Mordovian servicemen, history philosophy. The author has more than 20 scientific and educational publications.
