CC BY
93
дис. ... канд. филол. наук. Ярославль, 2008. 220 с.
2. Краснянский, В. В. Словоупотребление Бориса Зайцева // Язык как творчество : сб. ст. к 70-летию В. П. Григорьева. М., 1996. С. 261-267.
3. Кржижановский, С. Д. Тринадцатая категория рассудка. М., 2006. 640 с.
4. Моисеева, Е. В. Художественный мир прозы С. Кржижановского : автореф. . дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2002. 24 с.
5. Попова, Т. В. Неология и неография современного русского языка / Т. В. Попова, Л. В. Рацибурская, Д. В. Гугунава. М., 2005. С. 34.
6. Попова, Т. В. Словотворчество С. Д. Кржижановского: лексикографический аспект /
Т. В. Попова, Л. В. Промах // Вестн. Нижегород. ун-та им. Н. И. Лобачевского. 2012. № 5 (3). С. 97-101.
7. Промах, Л. В. Лексические новообразования как репрезентанты художествен-
ного мира (на материале произведений С. Д. Кржижановского) // Вестн. РУДН. Сер. Рус. и иностр. языки и методика их преподавания. М., 2009. № 4. С. 57-63.
8. Смирнова, Е. В. Окказиональные суб-стантиваты: структура, семантика, функционирование : дис. ... канд. филол. наук. Тюмень, 2007. 150 с.
9. Топоров, В. «Минус»-пространство Сигизмунда Кржижановского // Топоров, В. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического. М., 1995. С. 476574.
10.Улуханов, И. С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. М.,1996. 222 с.
11. Шестакова, Л. Л. Русская авторская лексикография: теория, история, современность. М., 2011. 464 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 2 (293).
Филология. Искусствоведение. Вып. 74. С. 147-151.
Л. М. Устюгова
СЛОВО В ДРЕВНЕРУССКОМ ТЕКСТЕ (на материале «Повести временных лет»)
Высказывается предположение о необходимости учитывать в будущем словаре «Повести временных лет» лексические разночтения, имеющиеся в основных списках памятника. По мнению автора, эти разночтения позволят определить перспективу семантического развития слова, а также факторы, тормозящие это развитие. Последнее положение касается прежде всего соотносительных книжнославянизмов и русизмов, в употреблении которых ведущую роль играли стилистические особенности контекста.
Ключевые слова: лексические разночтения, книжнославянизм, русизм.
Выдающемуся памятнику древнерусской письменности «Повесть временных лет» (далее ПВЛ), время создания которого датируется 1112 г., исполнилось 900 лет. Жанрово-стилистическая неоднородность ПВЛ (наличие документальных погодных записей, развернутых летописных рассказов, текстов конфессионального содержания, литературно обработанных народных легенд, элементов дружинной поэзии, документов древнерусского права
и др.), ее высокий художественный уровень, авторитетность для целых поколений последующих летописцев позволяют расценивать данный памятник как своеобразную творческую лабораторию, в которой закладывались основы древнерусского литературного языка, характеризующегося широким совмещением элементов высокой церковнославянской книжности и народно-поэтической (а также живой разговорной) восточнославянской речи. По-
этому вызывает недоумение факт отсутствия словаря этого памятника. О. В. Творогов, составивший словоуказатель к ПВЛ, отмечает, что в Межкафедральном словарном кабинете им. Б. А. Ларина на филологическом факультете ЛГУ (СПбГУ) хранится полная картотека данного памятника. Полный словоуказатель к ПВЛ составляется также в ФРГ [9. С. 8], однако полноценного словаря, подобного словарю «Слова о полку Игореве» [8] или словарю «Моления» Даниила Заточника [3], до сих нет. И это при тех значительных успехах, которых достигла историческая лексикография в советский и в меньшей степени в постсоветский периоды [см.: 6; 7 и др.].
Текст ПВЛ, как известно, представлен сравнительно большим количеством сохранившихся списков различной временной и территориальной приуроченности, что уже само по себе предполагает своеобразие словаря указанного памятника, который не может быть словарем только одного списка. В нем, по возможности, необходимо учитывать лексические разночтения хотя бы между основными списками. В данной статье мы затрагиваем одну проблему, имеющую, с нашей точки зрения, непосредственное отношение к будущему словарю ПВЛ, - проблему представления в нем соотносительных книжнославянизмов и русизмов. Ее актуальность предопределяется прежде всего тем, что для языка ПВЛ характерно «интенсивное смешивание», «сплав разных языковых стихий» [14. С. 12], поэтому исследование того, как в списках, различающихся местом и временем своего составления, преломлялись принципы отбора языковых средств, в какой степени отражалась семантическая дифференциация некогда соотносительных лексем и так далее, может дать достаточно надежный фактический материал для решения ряда общетеоретических вопросов, касающихся происхождения и развития древнерусского литера-
турного языка. В данной статье мы исходим из результатов проведенного нами исследования двух наиболее многочисленных групп соотносительных книжнославянизмов и русизмов -лексем с неполногласными и полногласными (далее —^та(-/-(ото(-) сочетаниями в корнях и приставках (основной корпус слов) и слов, различающихся по признаку щ / ч [10]. В табл. 1 представлены результаты количественного анализа лексем с неполногласными и полногласными корнями и приставками, зафиксированных в ПВЛ по Лаврентьевскому списку, самому раннему из сохранившихся (1377 г.). В таблице указывается количество корней и приставок с -Т^-/-^оо-сочетаниями, количество лексем с этими корнями и приставками (выделены полужирным шрифтом), а также количество их словоупотреблений, то есть общая частотность (эти данные в таблице разделены косыми линиями). В круглых скобках обозначена средняя частотность употребления лексем данной группы. В табл. 1 также разграничены соотносительные и несоотносительные лексемы с Атаи/^отоикорнями Кроме того, отдельно выделены существительные, являющиеся собственными именами (табл. 1).
Как видно из табл. 1, в ПВЛ имеется 179 лексем с -Т^-корнями (114+65) и 98 - с -^ото^-корнями (76+22), а также 72 лексемы с -Т^-приставками и 16 - с -^ото^-приставками, то есть в данном памятнике наблюдается явное преобладание неполногласных лексем - и по количеству (251 против 114), и по частотности их употребления (1408 против 382). Слова с полногласием доминируют только в группе имен собственных (40 против 5), включающей названия древнерусских городов и восточнославянские антропонимы (Новъгородъ, Володимеръ). Покажем на примере коррелятивной пары гладъ/голодъ «движение» соотносительных книжнославянизмов и русизмов в разных списках памятника [4]. Данные лек-
Таблица 1
Количество лексем с неполногласными и полногласными корнями и приставками в «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку
^\Огласовка Количе ство\^ Корни Приставки
соотносительные несоотносительные
-Ігаї- 4ого1;- -Ігаї- 4ого1;- -їхаї;- 4ого1;-
Нарицательные 39/114/674 (6) 39/76/291 (3,8) 22/65/476 (7) 16/22/47 (2) 2/72/258 (3,6) 1/16/ 44 (2,8)
Собственные 1/3/15 (5) 9/29/494 (17) 1/1/4 (4) 2/5/27 (5) 1/1/1 2/6/ 34 (5,7)
семы представлены в тексте ПВЛ 20-ю случаями своего употребления. Основное значение лексем гладъ/голодъ в ПВЛ - «голод, недостаток в продуктах питания», то есть преобладает квалификация голода как массового общественного явления, хотя в некоторых случаях можно выделить и значение «голод, чувство голода, голодание» (пример 3 в табл. 2) [6. Т. 2. С. 325-326]. Анализ пар соотносительных лексем типа гладъ/голодъ, для которых характерно семантическое тождество, позволяет более однозначно связывать причины многих разночтений со стилистическими факторами. Рассмотрим некоторые из них.
Во всех анализируемых списках преобладающим является книжнославянизм гладь, преимущественное использование которого связано прежде всего с тем, что типичным контекстом для этой лексемы, обозначающей грозное стихийное бедствие народа, являются морально-религиозные комментарии летописцев к излагаемым событиям. Например: богъ наводить по гркхомъ на куюждо землю гладомъ или моромъ... ли иною казнью Л-1024, 99 (Графика цитируемых примеров упрощена. При их паспортизации начальной буквой обозначается список Повести, далее указывается год летописной статьи в переводе на современное летоисчисление и страница фототипического издания списка или лист рукописи.); знаменья сица на зло бывають ли проявленье рати ли гладу Л-1068, 112; и так далее. Такие примеры, как правило, во всех анализируемых списках Повести сохраняются без изменений.
Широкому проникновению книжнославя-низма гладъ в текст анализируемого памятника способствовала известная стандартизация его словесного окружения. Ср.: бк гладъ великъ Л-971, 45; бысть гладъ великъ в городк Л-997, 87; изънемогаху же людье гладомъ и водою Л-968, 38; изнемогати начаша у городк людье жажою водною и гладомъ И-1093, 160. Ограниченный круг словосочетаний, в состав которых могла входить лексема гладъ, усваивался древнерусскими летописцами, видимо, из книжных источников, а затем эти словосочетания воспроизводились в оригинальных произведениях как устойчивые словосочетания-штампы (словосочетания-клише) с фиксированным компонентом гладъ. Последующие переписчики ПВЛ обычно редко допускали какие-либо замены в составе устойчивых сло-восочетаний-штампов[11].
Соотнесенность с контекстами книжнославянского типа древнерусского литературного языка [12], а также с ограниченным кругом устойчивых словосочетаний-штампов способствовала тому, что употребление лексемы гладъ претерпело мало изменений под пером позднейших переписчиков ПВЛ. Нами зафиксировано только 5 примеров разночтений в употреблении членов коррелятивной пары гладъ / голодъ. Они касаются в основном списков Ипатьевской группы (Ипатьевского, Хлебниковского и Погодинского), в которых представлено большее количество случаев употребления русизма голодъ по сравнению со списками Лаврентьевской группы (Лаврен-
Таблица 2
Разночтения в использовании лексем гладъ/голодъ в списках ПВЛ (Знаком ++, поставленным около слова справа, отмечены разночтения, не указанные в 1-м томе «Полного собрания русских летописей» [5])
№ п/п Лаврентьевский список Р-, А- Ипатьевский Х-, П-
1 Ольга... посла ко граду глаголющи... а вы хочете изъмерети гладомъ Л-346, 32; хощете измре-ти++ гладомъ 30 хощете голо-домъ измерети 43 хочете голо-домъ измерети 43
2 бысть гладъ великъ в городк Л-997, 87; гладъ 85 бк бо го-лодъ вь градк 92 бк бо голодъ в градк 108
3 (они рЬша) не стерпять людье глада Л-997, 87; глада 85 голода 93 голода 108
4 изнемагати начаша людье в градк водною жажею и го-лодомъ Л-1093, 146; гладомъ++ 126 угородк гладомъ 160 угородк гладомъ 197
5 людье... послаша къ Святополку глаголя... мы изнемагаемъ гладомь Л-1097, 182; гладомъ 180 голодомъ 184 голодомъ 216
тьевским, Радзивиловским и Московско-Академическим).
При цитировании примеров в лексемах с -ґгаґ-/-ґогоґ-сочетаниями мы отмечаем переносы, так как в местах перехода со строки на строку допускалась замена лексем с неполногласием на соотносительные полногласные лексемы и наоборот [1]. Ср. возможные варианты переносов: гла-ва, но го-лова, голо-ва.
Табл. 2 показывает, что русизм голодъ в списках И-группы в 3-х случаях из 4-х зафиксирован в составе прямой речи, что дает основание соотносить его употребление с тенденцией к преимущественному использованию -ґогоґ-лексем в «неолитературенных», претендующих на документальность речах летописи, наиболее последовательно реализуемой именно в списках И-группы. Сохранение книжнос-лавянизма гладъ в составе прямой речи в примере створиша вкче вь градк и ркша се хочемь помрети от глада а от князя помочи нктъ да луче ны умрети вдадимся печенкгомь... уже помираемъ от глада И-997, 93 обусловлено, видимо, тем, что древнерусский книжник, производивший в прямой речи замену книжнос-лавянизмов соотносительными русизмами, воспринимал данные слова горожан как выработанную формулу вечевого обращения, отличавшуюся известной степенью устойчивости компонентного состава.
Характерно, что в 3 из 5 представленных в табл. 2 примеров разночтений между Л- и И-списками в употреблении членов коррелятивной пары гладъ/ голодъ отмечены замены других имеющихся в этих контекстах лексем с явно выраженными чертами их языковой принадлежности (хочете / хощете, измерети / измрети, в городк/в градк), причем характер этих замен отличается однотипностью - в анализируемых контекстах сохраняется принцип соединения элементов различной языковой принадлежности. В целом нами выявлено достаточное количество примеров, свидетельствующих о том, что позднейшие переписчики, производя по каким-либо причинам замены русизмов соотносительными книжнославяниз-мами или наоборот, обращали внимание на количественное соотношение книжнославяниз-мов и русизмов в пределах ближайшего контекста, и часто замена одной лексемы, имеющей в своей структуре явно выраженную черту ее языковой принадлежности, влекла за собой замену другой представленной в данном контексте маркированной лексемы. Ср.: даеть ми
городъ свои а мои Требовль моя власть и ныне Л-1097, 178 - градъ... волость И-, 179; онъ же не внимаше того глаголя како азъ хочю инъ законъ прияти единъ Л-955, 36 - хощю++... одинъ Р-, 33; и бк володкя единъ в Руси И-977, 57 - владкя одинъ Х-61; вышедше изъ града деревляне Л-945, 28 - ишедше изъ города И-, 40; другу моему опочивающю передъ пещерою... Л-1091, 139 - предъ печерою Р-, 121; и так далее [13].
Всего в ПВЛ имеется 76 пар соотносительных -ґгаґ-/-ґогоґ-лексем (табл. 1), из которых члены 72 пар зафиксированы в разночтениях. И хотя в некоторых случаях уже наметилась явная семантическая дифференциация (ср. значения лексем власть/волость, градъ/городъ, плкнъ/полонъ, предъ/передъ, страна/сторона и др.), тем не менее члены таких пар выступают как взаимозаменяемые. Более того, в ПВЛ зафиксированы примеры гиперкоррекции, когда соотносительную пару образуют генетически не связанные лексемы (научение/наущение). О том, что семантический фактор не был главенствующим при разграничении соотносительных книжнославянизмов и русизмов, свидетельствуют также весьма показательные разночтения, зафиксированные между Л-списком, с одной стороны, и Р- и А-списками, с другой, в статье 1093 г. В целом данная статья, за исключением имеющегося в ней морально-религиозного комментария летописца, выдержана в традициях народно-литературного типа древнерусского литературного языка, то есть для нее характерно использование как книжносла-вянизмов, так и русизмов. Текст же, представленный в Р- и А-списках, отражает следы последовательного устранения русизмов. Ср.: сей же омиривая ихь раздавая власти имь Р-, 125 - в других списках волости; хотяше поступити чресъ ркку Р-, 125 - чересъ Л- и И-; идяше по десной странк Святополкъ Р-, 126 - в других списках сторонк; прешедъ на ону страну Днкпра Р-, 126 - перешедъ на ону сторону Л-; и так далее. Редакторская правка коснулась только части этой статьи. Создается впечатление, что редактор одного из промежуточных списков сам понял неуместность такой правки и прекратил ее. В связи с этим следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что ни в одном из 6 анализируемых списков ПВЛ не отмечено текстов, которые бы отражали последовательное устранение русизмов, а ведь каждый список содержит в себе текст данного памятника, прошедший через руки нескольких поколений
переписчиков. Следовательно, как отмечал В. Д. Левин, «уже само по себе наличие книжных старославянских элементов наряду с русскими живыми, их чередование и сосуществование, наличие каких-то традиций в этом отношении создает определенный стилистический рисунок» [2. С. 38], и переписчики ПВЛ с XIV по XVII в. в основных чертах сохраняли указанную особенность древнерусского текста.
Таким образом, при составлении словаря ПВЛ нельзя игнорировать эту уникальную ситуацию - сохранение памятника в сравнительно большом количестве списков. Учет лексических разночтений, с одной стороны, помогает определять перспективу семантического развития слова, а с другой, - выявлять факторы, тормозящие это развитие. Последнее положение касается прежде всего соотносительных книжнославянизмов и русизмов.
Список литературы
1. Кандаурова, Т. Н. Случаи орфографической обусловленности слов с полногласием в памятниках XI-XIV вв. // Памятники древнерусской письменности: язык и текстология. М., 1968. С. 7-18.
2. Левин, В. Д. Краткий очерк истории русского литературного языка : учеб. пособие. М., 1958. 170 с.
3. Лексика и фразеология «Моления Даниила Заточника». Л., 1981. 232 с.
4. Повесть временных лет (Летопись Нестора с продолжением до 1419 г.) рукопись б. Моск. духов. акад. // Рос. гос. б-ка. Отд. ру-коп. № 236 [Академ. сп. ПВЛ, А-сп.]; Нестерова Российская летопись // РГБ. Отд. рукоп. Р^ГУ^230 [Хлебник. сп. ПВЛ, Х-сп.]; ПВЛ по Ипат. сп. Изд. Археограф. комиссии (Фотолитограф. способом). СПб., 1871 [И-сп.]; ПВЛ по Лаврент. сп. Изд. Археограф. комиссии (посредством светопечати). СПб., 1872 [Л-сп.]; Погодин. собр. № 1401 // Рос. нац. б-ка. Отд.
рукоп. [Погодин. сп. ПВЛ, П-сп.]; Радзивилов-ская, или Кенигсбергская, летопись. Фототип. изд. Общ. любителей древ. письм. СПб., 1902 [Р-сп.]).
5. Полное собрание русских летописей. Т. 1. Вып. 1. Л., 1926.
6. Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. : в 10 т. / под ред. Р. И. Аванесова и др. Т. 1-8. М., 1988-2008.
7. Словарь русского языка XI-XVII вв. / под ред. С. Г. Бархударова и др. Вып. 1-26. М., 1975-2001.
8. Словарь-справочник «Слова о полку Иго-реве» : в 6 вып. / сост. В. Л. Виноградова. М. ; Л., 1965-1984.
9. Творогов, О. В. Лексический состав «Повести временных лет» : словоуказатели и частот. словник. Киев, 1984. 218 с.
10. Устюгова, Л. М. Характер различий в использовании книжнославянизмов и соотносительных русизмов в основных списках «Повести временных лет» (к проблеме становления норм русского литературного языка) : автореф. ... канд. филол. наук. М., 1975.
11. Устюгова, Л. М. Характер различий в использовании книжнославянизмов и соотносительных русизмов в списках «Повести временных лет» (лексемы брегъ / берегъ) // Актуальные проблемы вербальной коммуникации: язык и общество : сб. науч. тр. / под общ. ред. Л. А. Кудрявцевой. К., 2004. С. 491-497.
12. Устюгова, Л. М. Стандартизованные случаи использования русизмов в памятниках народно-литературного типа древнерусского литературного языка // Наук. вісн. Ужгород. ун-ту. Філологія. 2005. № 11. С. 90-98.
13. Устюгова, Л. М. Русизмы как средство языкового варьирования в памятниках древнерусской письменности // Наук. вісн. Ужгород. ун-ту. Філологія. 2005. № 12. С. 18-25.
14. Филин, Ф. П. Об истоках русского литературного языка // Вопр. языкознания. 1974. № 3. С. 3-13.
