CC BY
13
ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
МЕМОРИАЛЬНЫЕ СТРАНИЦЫ
Год назад ушёл из жизни литературовед и поэт, доктор гуманитарных наук, доцент кафедры русской филологии Вильнюсского университета, сопредседатель Открытого международного научного сообщества «Русская словесность: духовно-культурные контексты» Александр Григорьевич Лысое (1947-2009% тесно связанный в своей научной деятельности с кафедрой «Филология, издательское дело и редактирование» гуманитарного факультета УлГТУ. Работы А. Г. Лысова в 2002-2009 гг. постоянно публиковались на страницах «Вестника УлГТУ» в разделе «Гуманитарные пауки». В 2005 году издательство УлГТУ выпустило в свет, монографию А. Г. Лысова «Берёзовый меридиан. Леонид Леонов и Сергей Есенин». Кафедрой издана книга «Ш МЕМ0Я1АМ: А. Г. Лысое» (сост., отв. ред. А. А. Дырдин).
Публикуемые ниже статьи посвящены годовщине со дня смерти учёного и поэта.
А. А. ДЫРДИН СЛОВО О ДРУГЕ
Недалека печальная дата - годовщина смерти учёного и поэта Александра Лысова. Трудно примириться с потерей человека, общение с которым доставляло душевную радость...
Привычной стала мысль об осознанном стремлении поэтически одарённых натур заглядывать за последнюю черту. Тема смерти у многих стихотворцев входит в самый строй их поэзии, открывая глубинный ход стиха. Место смерти в человеческом бытии, причины земной человеческой боли - постоянные мотивы творчества А. Г. Лысова. В одном из поздних своих произведений («Кто судьбой посмертной правит ...»), он писал о том, что хотел бы после кончины вернуться и посмотреть на тех, кто «задержался» в дольнем мире. С лёгкой бравадой автор говорит здесь о неподвластности смертным законам: «Сто смертей в моих стихах!». Образ «избытой» судьбы появляется уже в стихотворении 1968 года, обращённом, как и многие другие его яркие строки, к другу и жене Зинаиде Лысовой:
Ах, что там быто-позабыто За заповедною чертой: Мечта ль судьбиною избыта, Судьба ли выжжена мечтой?
Александр Григорьевич родился 3 марта 1947 года в Москве. С 1951 года жил в Литве, в г.Каунасе, где в 1964 году закончил среднюю школу. Здесь начинает складываться его биография, рождаются первые стихи (поэма «Ночные сторожа» опубликована в каунасском альманахе «Верность» в 1961 году). В 1970 году Александр
©Дырдин А. А., 2010
Григорьевич завершает обучение на историко-филологическом факультете Вильнюсского университета, в котором на кафедре русской филологии он проработает почти четыре десятка лет. Избрав стезю университетского преподавателя и исследователя-литературоведа, он лишь в некоторой степени соответствовал представлениям об учёном академического склада. В университетской филологической среде он всегда был «на особицу», часто высказывал мысли необыкновенные - о сорастворении человека, и природы, о судьбах мира, мысли, приоткрывавшие масштаб его культурно-исторических познаний и свободный размах поэтического воображения. Он ведёт курсы русского фольклора, истории, теории словесности, читает лекции по литературе русского зарубежья.
«Вечные темы в современной русской поэзии», «Проблемы культурологического анализа», «Классические традиции в творчестве Леонида Леонова», «Русская литература в контексте религиозного кризиса», «Творчество А. П. Платонова и русская литература». Это были специальные (альтернативные) курсы, чтение которых имело результаты и отзвуки в виде опубликованных статей в литовских научных изданиях, в славистических сборниках и журналах Восточной Европы, в российской периодике и сборниках научных трудов. И всё это - на фоне отрешения от формальных сторон вузовского быта, с погружением - если не с уходом - в лесные, озёрные убежища с их третьей (грибной) и четвёртой (ягодной) охотами: Змейкино озеро в окрестностях Зарасая, Свят-озеро, Тракайские озёра.
Нелёгкий жизненный путь, необходимость самостоятельно решать свою судьбу, несколько тяжёлых операций, перенесённых в пору творческой зрелости, сформировали недюжинный характер Александра Григорьевича, выработали в нём замечательные качества: доброту, способность стойко выдерживать удары судьбы, быть прямым и искренним в отношениях с товарищами и учениками. Его отличала мировоззренческая глубина, твёрдость убеждений. Довольно поздно приняв православное вероисповедание, он на всём протяжении жизни был человеком совести, открытым и отзывчивым на горести и боли людей. Александр Григорьевич Лысов, как творческая личность, доверял непосредственному житейскому опыту, вынашивая представление о многообразных связях бытия, гармоничном сочетании в слове первородных начал с нетленными ценностями духа.
А. Г. Лысов жительствовал вне столиц, как говорится, «к земле и народу поближе», выдерживая многие бытовые тяготы. Он умел за полминуты развести огонь в печке, удивительно ловко обходясь при своих недугах с пилой и топором, с другим рабочим инструментом на собственном небольшом подворье. Однако особенно вольно он чувствовал себя за рулем машины. Сначала на «Запорожце», а позже на далеко не новых европейских автомобилях, он добирался не только в отдалённые уголки Литвы, но и совершал тысячекилометровые поездки в Россию (Санкт-Петербург, Москва, в последнее время - Ульяновск). Целью одной из них, как оказалось последней (ноябрь 2007 года), стало очередное выступление на конференции в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, бывшем, по словам Александра Григорьевича, его «научным гнездовьем».
Научные работы А. Г. Лысова в своём большинстве посвящены творчеству Л. М. Леонова, с которым он не раз встречался в 1980-е годы. Публикации бесед с классиком литературы XX века и крупная работа «Апокриф XX века. Миф о «размолвке начал» в концепции творчества Леонида Леонова (из бесед с писателем)», помещённая на страницах «Русской литературы», приносят ему известность в леоноведческой среде. Защита кандидатской диссертации «Раннее творчество Леонида Леонова. Концепция культуры» (1988) в Ленинграде, в Пушкинском Доме, знаменовала вхождение А. Г. Лысова в науку и предваряла его неизменное участие в работе санкт-петербургс-кого (Пушкинский Дом) и московского (ИМЛИ РАН) семинаров по творчеству Платонова и Леонова. В Пушкинском Доме и произошло
наше знакомство, переросшее в долголетнюю крепкую дружбу.
В последние годы жизни он - координатор научных связей кафедры русской филологии Вильнюсского университета с российскими вузами и академическими институтами, сопредседатель Международного открытого сообщества «Русская словесность: духовно-культурные контексты».
А. Г. Лысов успел опубликовать лишь одну монографию («Берёзовый меридиан». Леонид Леонов и Сергей Есенин. - Ульяновск, 2005), которая сложилась на основе его многолетних размышлений о непрерывности духовно-культурного развития народа, традициях светоносного русского слова, движении форм лиризма, путях литературной библеистики, творческих судьбах крупнейших художников XX века. В значительной мере убеждения и взгляды учёного-мыслителя проявились в статьях, объединённых темами символического мышления, устойчивой взаимосвязи между высшими и низшими слоями культуры, общности разделённых временем и пространством духовно-эстетических феноменов.
Стихи Александр Лысов начал писать в отрочестве. Публиковался в местной периодике («Вильнюс», «Лад», «Русское Слово», «Эхо Литвы», «Литовский курьер», «Вечерние новости») и в литератур но-хуцожественных журналах России: «Новый журнал». Санкт-Петербург. 1998. № 4, «Кубань», 2001, «Новый Карфаген», 2005, № 3). В 2000 году в издательстве Союза писателей Литвы вышла его первая поэтическая книга («Сорокодум. Лирическое Штикнижие. 1965-2000»), а через несколько лет-вторая («Косиножка. Новые стихи». - Вильнюс: «Petro ofsetas». 2004). Испытывал он своё творческое дарование и в переводах литовских поэтов А. Балтакиса и Саломеи Нерис. С литовского языка на русский переведена книга о Вильнюсском университете (1979) - его alma mater. Им подготовлены десятки статей в Литовскую Энциклопедию, в хрестоматии для средних школ Литвы. Став в сентябре 2001 года членом Союза писателей Литвы, он выступает с чтением своих стихов в Вильнюсе и в небольших литовских городах. Забывая о собственных болезнях, занимается благотворительной и культурно-просветительской работой в Утенском уезде - в знаменитом озёрном крае Литвы, который он прославил в поэзии: в Зарасае, в Висагинасе.
Александру Григорьевичу была присуща ещё одна замечательная черта. Все его начинания, как правило, претворялись в жизнь, будь то
создание русского литературного объединения «РусЛО», творческим руководителем которого
он был в 1996-1999 гг. (см.: «РУСЛО» есть. Раздумье на берегу // «Эхо Литвы». 6 ноября 1997 г. № 217) или собирание и редактирование научных изданий. В 2005 г. в Ульяновске издаётся коллективная монография «Духовное завещание Леонида Леонова. Роман "Пирамида" с разных точек зрения». Только благодаря самоотверженному труду А. Г. Лысова, который сплотил российских леоноведов, эта книга, вышедшая под эгидой Института филологии СО РАН, Вильнюсского университета и гуманитарного факультета Ульяновского технического университета, увидела свет. Три года спустя он возглавит работу над новым изданием. Сборник материалов II-III Кирилло-Мефодьевскиих чтений (Даугавпилс, 2008), ставший итогом сотрудничества ученых-русистов европейских стран и России, был посвящен памяти известного исследователя русского литературного слова И. В. Трофимова. Работоспособности Александра Григорьевича можно было только позавидовать.
Принадлежа к типу людей, которые сохраняют собственную позицию независимо от внешних веяний и обстоятельств, Александр Григорьевич был поразительно отзывчив на всё действительно новое в науке о литературе. Он запомнился как яркая творческая личность, наделённая огромным духовным потенциалом и неисчерпаемой энергией самореализации в многомерном культурном и научном пространстве, в высоком мире поэзии. Его неизбывная любовь к русскому слову, основанному на природной образности, рождала умение проникать в тайны человеческого бытия:
Ах берёзы, берёзки, берёзоньки! Знать, затем я на свете живу, Чтобы с вами на дрожи стрекозьей Кроткой ветвью держать синеву.
Чтоб из высей, под облачным крошевом,
Узнавать средь незримых дорог По пресветлым разбросанным рощицам
Богородицын лёгкий следок.
Александр Лысов обладал редкостным поэтическим талантом. Объёмная и чрезвычайно точная характеристика его поэзии (со ссылкой на отзыв Инны Ростовцевой) дана в издательском предисловии к первому собранию стихов «Сорокодум»: «У Лысова есть свой "зелёный луч - своеобразие мысли и чувства, выражающееся в особой "повадке" стиха - взвихрённой, динамичной, источенной вопросами, с неожи-
данными перепадами ритма, с рифмами, говорящими о том, что автор слышит слово, -через звук, игру звучаний, отдалённых созвучий» (А. Лысов. Сорокодум. - Vilnius: Lietuvos pasytojq s^jungos leidykla, 2000. С. 5). Г. Д. Гачев считает ключевым признаком его поэтических произведений «самодостоверность творчества». В дневнике именитого автора «Национальных образов мира», созданном в жанре эссе, впечатление от знакомства со стихами А. Лысова воссоздаётся с помощью образных ассоциаций и метафор. «И подъёмно-взлётная сила Духа реактивно пропорциональна-надрезу в веществе... (торможу автоматику -"существования", инерцию, что выносит на термин Платонова "вещество существования"). И какая густота: каждый стих - сгусток, волевое стяжение элементов. Вникай, разгадывай, думай - и поумнеешь. И восхи'щен будешь в неведомые дотоле созерцания и миропонимания» (Там же. С. 208). Мало что можно присовокупить к этим суждениям.
Последний раз мы встретились с Александром Григорьевичем в ноябре 2007 года на конференции «Писатели русской традиционной школы в контексте современности (к юбилеям В. Белова, А. Вампилова, В. Распутина)», проходившей в Пушкинском Доме. С трудом поднимаясь по знаменитой пушкинодомской лестнице, он задерживается на одной из ступенек и, словно невзначай, роняет фразу, которой я тогда не придал особого значения: «А ведь сейчас я прощаюсь с дорогими мне людьми, которых помнят эти стены, с Петербургом». Но потом, ещё почти полтора года, вплоть до последних чисел прошлого февраля, мы едва ли не ежедневно обменивались электронными посланиями (в шутку им наречёнными «новейшей 4 перепиской из двух углов»), задумывали проведение в Ульяновске юбилейной леоновской конференции, обсуждали новые главы «Бесед с Леонидом Леоновым» - книги Александра Григорьевича, которая так и не была издана.
Годы, венчающие жизнь Александра Григорьевича, были нелегки. Наваливались обыденные заботы. Не хватало воды для полива огорода (см. - образное решение этой бытовой темы в философском стихотворении «Копаем колодец» из книги «Косиножка») (С. 67). Требовал внимания дом, постоянного ремонта -старенькая «Ауди». Изводил сухой кашель, часто приходилось прерывать работу, чтобы, как он говорил, «продышаться». До своих последних дней Александр Григорьевич оставался жизнелюбцем: радовался рождению внучки, в которой души не чаял, с присущей ему самоиронией обсуждал замысел нового поэтического цикла.
Когда разросшаяся семья переехала в Палангу, он, мужественно выносивший недомогание, часами просиживал на берегу, сетуя, что нет сил искупаться в море...
Александр Григорьевич, появившийся на свет в самом начале весны, с особым вниманием относился к судьбе писателей, поэтов и мыслителей, которые родились или умерли в вешнюю пору. Время первого появления ранних растений - первоцветенье - было его излюбленным временем года, а первоцвет, примула (от латинского primus - «первый»), наверно, - любимым цветком. С ним связан сюжет публикуемого на страницах сборника стихотворения «Ключи св. Петра (Примула):
Воскресая, обмирая, В белом яблоневом сне, Отомкну калитку рая, Распахну пути весне.
По поверью, апостол Пётр - хранитель дверей, ведущих в рай, - обронил связку ключей. Переданные Христом ключи от неба падают на грешную землю. Пётр отправляет за ними быстрокрылого ангела. Посланный св. Петром ангел, смог подхватить ключи, однако там, где они коснулись земли, расцвели золотистые цветы. Вот почему приземистые кусты примулы с белыми, ярко-жёлтыми, сиреневыми соцветиями называют ключами лета, цветами, несущими человеку свет и тепло. В древнескандинавской легенде, богиня плодородия,
весны, любви и красоты Фрейя открывала дверь теплу цветками примул - золотистыми ключиками лета.
У А. Лысова мифические мотивы приобретают лирико-философское звучание. Он воплотил в поэтическом слове идею природной красоты, мысль о естественном ходе земной жизни, которую он так понимал и ценил:
- И зачем ты, Петр-привратник, Радость держишь на замке? Я-то знаю: ключ упрятан У любимой в кошельке!
Чуть менее года назад - 7 марта 2009 года -Александр Григорьевич Лысов ушёл из жизни. Но он - в сердцах тех, кто знал его, любил, с кем он работал, был рядом. Все, кому выпало счастье знать этого щедрого душой человека, вспоминают о нём с добрыми чувствами.
Александр Александрович Дырдин, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой «Филология, издательское дело и редактирование» Ульяновского государственного технического университета, председатель Открытого международного научного сообщества « Русская сл овесност ь: духовно-культурны е контексты».
В. И. МАТУШКИНА
С ЛЮБОВЬЮ К ЖЕНЩИНЕ И БОГУ
1
Александр Григорьевич Лысов...
Судьба всего четырежды удостоила меня чести видеть и слышать этого человека. Порой долгие десятилетия общения не даруют столько впечатлений, не обогатят дом твоей души, как эти короткие встречи с человеком особого духовного мира.
Помню 1989 год, огромный зал МГУ им. М. В. Ломоносова, юбилейная Международная конференция, посвященная 90-летию великого классика русской литературы Л. М. Леонова, где впервые я увидела А. Г. Лысова, имя которого знала по его научным публикациям, подкупающим уже тогда каким-то трудно определяемым ароматом мысли и души. В них узнавался чело-
© Матушкина В. И., 2010
век со всей ответственностью сознающий ценность слова, жизни, добра и света.
Тем и притягательно всё оставленное людям, поколениям, грядущему этим человеком, литературоведом, поэтом. Это тот духовный багаж, который не взвесить материальными мерками.
На секционных заседаниях этой конференции мы оказались в одной аудитории. Мой доклад вызвал интерес Александра Григорьевича. Помню его вопрос о деталях-символах на картине «Лыжники», созданной героем романа Л. М. Леонова «Скутаревский». Смущение на лице А. Лысова дало понять, что он не разделяет моей пафосной интонации. Реплики не последовало. Подойти в перерыве со своим недоумением к этому человеку я не решилась. Только долгое вхождение в леоновские художественные коды со временем всё прояснило.
