CC BY
169
УДК 398.61 (=161.1): 21
«СЛЕДЫ» ЯЗЫЧЕСТВА В РУССКИХ НАРОДНЫХ ЗАГАДКАХ © Н.В. Шестеркина
Представлена классификация русских народных загадок с отгадкой «месяц» по кодам культуры (зооморфному, антропомофному, гастрономическому, артефактному и др.). Делается вывод о сохранении в языке элементов тотемизма, анимизма, антропоморфизма как «вербализованных следов» языческого сознания.
Ключевые слова: мифологическое (языческое) сознание; код культуры; зооморфный; антропо-мофный; гастрономический; артефактный.
При исследовании загадок ученые-языковеды выявляют множество анахронических следов язычества. Фольклористы считают, что истоком загадок являлась тайная речь людей, табуирование, которое применялось с целью скрыть истинную информацию от сил природы, врагов, нечистой силы. В основе загадки лежит метафора. Табу было бы невозможным, если бы архаичное сознание не было склонно к метафоризации [1].
О магическом значении загадок свидетельствовала система запретов на их загадывание. У белорусов был запрет на загадки во время Святок: начинают котиться овцы; у украинцев - во время Рождественского поста (связь с окотом домашних животных). У русских запрет на загадки существовал днем. летом и в пост, что также связано с содержанием скота. Время загадывания загадок -осенью, по окончании полевых работ, и по вечерам [1, с. 305].
В русской культуре, земледельческой и поэтому ориентированной на солнце, большую роль играли Святки. Наибольшей значимостью в Святки отмечено темное время суток - вечер и ночь, на которые приходилось большее количество действий и обрядов. Основным смыслом святочного периода, по народным представлениям, являлось рождение нового года, в рамках которого формировались судьбы природы, общества и каждого конкретного человека на следующий год. Святочное время воспринималось как особая пространственно-временная точка, в которой соединялись прошлое, настоящее и будущее. В это же время предполагались возможными контакты живых и мертвых, людей и мифологических существ, общества и природы. Это было время гаданий, колядования и ряжения. Такое положение отмечено признаками хаоса. Противопоставлялось
этому озвучивание фольклорных текстов и совершение действий, содержащих представления об устройстве мира. «С точки зрения мифологического сознания, произнесение таких текстов и совершение таких действий рассматривалось как магическое «подкрепление» для осуществления процесса ми-ротворения. Поэтому в святочный период вечерами было принято загадывать загадки и рассказывать сказки, что при свойственной мифологическому сознанию вере в магическую силу произнесенного слова и в возможность его материализации должно было способствовать акту «рождения» мира» [2].
Истоки формирования самого жанра восходят к глубокой древности, само занятие носило ритуальный характер. Построенные на приеме иносказания, сравнения, метафоры, аллегории загадки содержат закодированную информацию о явлениях природы, свойствах и качествах предметов. Загадки играют определенную роль при описании культуры того или иного народа.
Невыделение древнего человека из природы тесно связано с другим элементом ми-фосознания - неразличением природы и культуры. Уже само происхождение культурных объектов в мифе прямо связано с природой. Они либо творятся, либо появляются в результате трансформации из явлений природы. Весь видимый мир воспринимался как собрание культурных ценностей. К культурным объектам относился огонь, полезные в хозяйстве или домашние животные и птицы, огородные растения, орудия труда, охоты или войны, одежда, жилища, ритуальные и сакральные предметы, музыкальные инструменты и т. д. Культура мифологического общества была природоподобна. Культурное творчество способствовало преодолению древним человеком страха перед Вселенной,
Вечностью и Природой. Поняв это, мы сможем признать, что непосредственно выходящая из природы культура являлась ее осознанием и освоением, способствовала установлению гармоничных отношений между человеком и природой [3].
В.И. Карасик [4] считает, что существуют концепты, отражающие специфическую логику, свойственную носителям определенной лингвокультуры, это «своеобразные коды - ключи к пониманию этой культуры, условий жизни людей, стереотипов их поведения». В.В. Красных определяет «культурный код» как «сетку», которую культура «набрасывает» на окружающий мир, членит, кате-горизует, структурирует и оценивает его [5]. По Д.Б. Гудкову и М.Л. Ковшовой, культурный код - это «система знаков (знаковых тел) материального и духовного мира, ставших носителями культурных смыслов» [6]. Коды культуры являются универсальным явлением и свойственны человеку как homo sapiens. Но их проявления, удельный вес каждого из них в определенной культуре, а также метафоры, в которых они реализуются, всегда национально детерминированы и обусловливаются конкретной культурой.
Под термином «код культуры» в рамках языкового кода понимается совокупность самых разных кодов: природно-ландшафтный, зооморфный, временной, количественный, цветовой, соматический, вещный и другие. Между кодами не может быть жестких границ. Коды культуры образуют систему координат, т. е. систему ценностей, которая содержит и задает эталоны культуры. Эти эталоны участвуют в структурировании и оценке материального мира, содержат нормы и правила поведения, принятые в данном социуме, определяют особенности языковой личности [7].
Целью статьи является классифицирование загадок с отгадкой «месяц / луна» по языковым кодам культуры. А.Н. Афанасьев утверждает, что загадки о небесных светилах ближе всего касаются старинных верований; «в них сохранилось наиболее оттенков древности» [8]. Для анализа мы использовали материал загадок из сборника В.В. Митрофановой [9]. Исследуемые нами загадки подтверждают превалирующую роль следующих кодов культуры.
1. Зооморфный код. Человек не выделял себя из окружающей природы. В мифах не существовало различий между человеком и животным, они были равны во всех отношениях. Герои таких мифов - единая нерасчле-ненная животно-человеческая масса. Конкретным проявлением такого мировосприятия стал тотемизм, который подразумевает полное единство человеческого и животнорастительного мира, он основан на представлении о наличии прямых кровнородственных связей между человеком и окружающими его феноменами нашего мира. Считалось, что каждое племя и конкретный человек имел своего собственного тотемного первопредка из животного или растительного мира. Тотемным предком племени мог быть волк, лиса, медведь, орел, дерево, камень и т. д. В мифах действовал закон проекции: человек не просто считал себя потомком какого-то животного, но и на самом деле проецировал на себя его качества, привычки, образ жизни [3].
В зооморфном коде встречаются следы тотемизма.
Птицы, насекомые. Птица архетипиче-ски является образом духа, души. Птицы помещаются на вершине мирового дерева и нередко связываются с богом-громовержцем. Две птицы в верхних ветвях мирового дерева по разные стороны ствола символизируют солнце и луну, а также плодородие и богатство. Птицы считаются связующим началом между двумя мирами. В системе стихий они соотносятся с воздухом, а в пространственной символике - с верхом [10].
А.Н. Афанасьев пишет по поводу птиц, с которыми сравнивались небесные явления, что впечатление быстроты сблизило стихии и с птицею, и с конем; поэтому все небесные явления, которые представлялись птицами, в то же время олицетворялись и в образе чудесных коней [11] (об образе коня см. ниже): Без крыльев летит, без кореньев растет (месяц и камень) [9, № 127]; Стоит дуб-стародуб, / На том дубе-стародубе / Сидит птица-веретеница, / Никто ее не поймает: / Ни царь, ни царица, ни красна девица (солнце / месяц) [9, № 145] - образ птицы-веретеницы многофункционален, он одновременно связан также и с солнцем. В синем небе светляки, / Не дотянешь к ним руки, / Один большой светляк, / Загнулся как червяк (небо, месяц, звезды) [9, № 64]. Полна
поветка воробышек, а один петушок (небо, месяц, звезды) [9, № 60]; (поветь - вообще крытое место, простор с верхом; крыша, кровля, обвершка нежилого строения; верх, чердак, подволока на холодном, надворном строении; хлев, сарай; сенник, сеновал; крыша над скотным двором; крыша над всем двором, крытый, теплый двор [12]).
Образ петуха связывается с солнцем, огнем, возрождением. Он выступает в качестве символа рассвета, пробуждения, активности, бдительности. Считается, что рассветное пение петуха отгоняет нечистую силу. Петух связывается с солнцем как всевидящим и все-ведающим светилом, а также считается бдительным стражем [10, с. 147]. Червяк (червь) не относится к числу типичных русских мифологических образов, не является типичным персонажем русского фольклора [13]. В загадке, однако, только отмечается сходство изогнутой формы месяца с червяком.
Животные. В мифологических традициях животные выступают как олицетворение космических сил и в положительном, и в отрицательном аспекте: они воспринимаются как средоточие творчества или же хаоса. Существует ряд космогонических мифов, в которых используются образы животных [10, с. 57-58].
Чаще всего в загадках распространен месяц в образе коня (жеребца). Конь - символ мощи, жизненной силы. В сравнении с быком, «образ коня отмечен большей «возвышенностью», возможно, потому, что непосредственно связан с человеком» [10, с. 84]. Образ коня в мифологии связывается с солнцем (конь везет Божественную колесницу, в которой также передвигается Солнце). Лошадь (конь) относится к числу типичных русских мифологических образов, одно из самых мифологизированных животных -Конь белый или огненный - атрибут Ильи Пророка, разъезжающего по небу, соответственно, гром - топот копыт и ржание коней. В сказках конь часто выступает не только как атрибут положительного героя, но и как его помощник (Сивка-Бурка) [13, с. 115].
Ел, ел конь, да и в ясли упал (нож/месяц) [9, № 3959]; Сивка море перескочил, / А копытца не смочил (месяц) [9, № 88]) - эту загадку А.Н. Афанасьев считает загадкой сербского происхождения: «Сербская загадка говорит о месяце: «сивко море перескочил, а
копыта не смочил», т. е. месяц свободно движется над безднами моря» [11, с. 152]. Исследователь отмечает, что «эпитет сивобурый означает шерсть темнорыжую с проседью; каурая шерсть та же, что и бурая, только с черным ремнем на спине. Рыжий цвет постоянно придается олицетворениям стихии света» [11, с. 156]. Сивка-Бурка - необыкновенный конь с серебристо-золотистой шерстью, чудесный помощник главного героя сказки Ивана-дурака [13, с. 221].
Атрибут сивый часто встречается в загадках, посвященных месяцу: С вечера сивый жеребец через кровлю бежит (месяц) [9, № 87]; Выйду на крыльцо, взгляну на поветь: стоит сивый жеребец (месяц) [9, № 85]; На поляне синей пасется конь сивый (месяц) [9, № 83]; Сивый жеребец под во-ротней увяз (месяц) [9, № 82]; Вышел на крылец, / Смотрит сивый жеребец (месяц) [9, № 84]. А.Н. Афанасьев отмечает: «Слово глядит, смотрит употреблено здесь в смысле глагола светит, так как зрение и свет в незапамятную старину были отождествлены и филологически, и мифически» [11, с. 152]. К. Бланшу также считает, что месяц ассоциируется с понятием «взгляда» (так же, как часто намекают на косой взгляд зайца как на причину пожара), в частности, в ряде загадок с отгадкой «месяц». «Взгляд светил означает свет» [14].
Еще ряд примеров: Матушкину скатерть не собрать, / Батюшкина коня не поймать (небо, месяц, звезды) [9, № 76]; Лысый жеребец с белыми глазами, круглый, как венец, своими очами на все он глядит (месяц) [9, № 86].
Следующие загадки связаны с образами других, менее распространенных животных: Осел через ворота глядит (месяц) [9, № 90]; Девка коровку доит, а медведь в подворотню глядит (месяц) [9, № 81]. Образ осла не относится к числу типичных русских мифологических образов, хотя часто встречается в баснях, выступая в них символом глупости и невежества [13, с. 135], однако может быть связан одновременно и с терпением, кротостью, смирением, умеренностью, мудростью. В Библии образ осла наделяется положительным значением [10, с. 138]. Медведь относится к типичным русским мифологическим образам, является тотемным зверем многих восточнославянских племен, часто
воспринимается как символ России вообще [13, с. 120]. Символика медведя связывается с силой, стойкостью, но также и с жестокостью, яростью [10, с. 112].
В мифологических представлениях индоевропейских племен встречается олицетворение светил и небесных явлений в форме быков (волов) и коров. «Основанием такому олицетворению послужило то наивное воззрение младенческого народа, по которому все небесное он представлял себе в образах простых, непосредственно его окружавших. Для народа пастушеского скот означал богатство; он доставлял человеку и пропитание, и одежду, он доставлял земле удобрение и, следовательно, возбуждал ее плодородие; шерсть, руно его, сохраняет ту же теплоту, какая возбуждается лучами солнца. Оттого и небесные светила, как источник света и теплоты, представлялись покрытые руном, шерстью» [8, с. 140]. О подобных олицетворениях светил у славян сохранились разрозненные предания, но особенно важно в этом случае свидетельство народных загадок, в которых многие небесные явления метафорически называются волами/быками и коровами.
Бык является одним из древнейших мифологических образов, в народной традиции -особо почитаемое животное [13, с. 59]. Бык может выступать как в качестве лунного, так и солнечного символа. В древнеиндийской культуре бык является образом лунного божества. В ассирийской мифологии бык считается сыном солнца. В Греции богу солнца Гелиосу посвящались быки [10, с. 15]. Вол входит в число русских мифологических образов, в мифологии является образом терпеливого служения и миролюбивой силы. В отличие от быка вол исключительно домашнее животное [13, с. 63]. Вол рассматривается как лунное животное и ассоциируется с тьмой и ночью. Подобно быку, вол воплощает космические силы [10, с. 24]. Корова относится к числу русских мифологических образов, особо почитаемое в традиционной культуре животное [13, с. 88]. Корова соотносится с образами земли, луны, матери и связывается со сферой плодородия. Подобно быку, корова может выступать в качестве олицетворения космических сил [10, с. 86-87].
Все упомянутые животные имеют рога. Практически во всех первобытных традици-
ях рог символизирует силу и власть. Рога, украшавшие боевые шлемы, призваны были демонстрировать непобедимую мощь их владельцев. В христианстве, однако, рога являлись атрибутом дьявола и связывались с преисподней [10, с. 169]. В загадках рога месяца сравнивают с рогами животных: Родится с рогами, потом их потеряет (месяц) [9, № 95]; Поле не меряно, овцы не считаны, пастух рогат (небо, месяц, звезды) [9, № 70]; Без головы, а с рогами (месяц) [9, № 122]; По высокой дороге идет бычок круторогий (месяц) [9, № 80]; Бык во дворе - рога на стене (месяц) [9, № 79]; Белогривая корова в подворотню смотрит (месяц) [9, № 77]; Лысый, белый в окошко глядит (месяц) [9, № 91]; Лысый бык под ворота глядит (месяц) [9, № 78]. А.Н. Афанасьев отмечает, что эпитет лысого придается месяцу и когда его представляют быком. «Лысиною у лошадей называется белое продолговатое пятно на голове. Сербы называют месяц старым лысым дедушкою» [11, с. 152].
2. Гастрономический код. Концепто-сфера «Пища» входит в число наиболее универсальных, присущих концептуальной картине мира любой этнической группы, вне зависимости от ее численности и сроков существования [15]. Подобная универсальность обусловлена биовитальной (а следовательно, исторически непреходящей, этнически и социально независимой) ценностью пищи как средства поддержания жизни [16]. Высокая аксиологическая и онтологическая значимость, ее облигаторная включенность в сферу деятельности человека, а следовательно, и его социальных отношений, ее природа и специфика существования (пища существует как таковая не только для человека, но и для всех других живых существ и проистекает, в большинстве своем, из природы) неизбежно привели к тому, что в сознании языкового коллектива представления о пище оказались тесно связанными с самыми различными фрагментами сложившейся системы знаний. Подобное положение вещей не могло не найти своего отражения в национальных концептуальных и языковых картинах мира [15, с. 418-419].
В нашем исследовании большое количество небесных образов связано с пищей. Процесс поглощения пищи в символическом плане соотносится с поглощением духовной
силы, энергии, с одной стороны, и с совокуплением - с другой. В результате ритуального поглощения пищи обретается жизненная сила [10, с. 51]. Духовную пищу олицетворяет хлеб, который выступает также как основа жизни, в этом качестве он устойчиво соотносится в различных традициях с сакральной сферой, с божественным началом. В Библии манна именуется «хлебом небесным»; Христос называет себя «истинным хлебом с небес» (Ин. 6). Символика хлеба связана с образом зерна - умирающего, воскресающего и дарующего жизнь. У славян издревле было принято «крестить» хлеб, ставить на нем знак солнца, чтобы уберечь от нечистой силы: круглый хлеб - каравай - являлся у них символом плодородия и солярным символом, оба аспекта соответствуют этимологии слова: «каравай» происходит от названия коровы, являющейся символом с тем же значением [10, с. 213]. Корова в индоевропейском мире символизирует изобилие прежде всего как источник молока (ср. образ молочных рек в русском фольклоре) [10, с. 87]. Молоко в соответствии с космогоническим сюжетом о пахтании молочного океана выступает как образ первоначала [10, с. 116].
Хлеб всегда являлся основным продуктом питания русского народа. Являясь главным средством существования, хлеб одухотворяется, наделяется магическими свойствами, становится предметом воспитания, восхваления. Хлеб как обобщенное изделие из зерна, как родовое понятие подразделяется на множество видовых, которые приобретают и свои собственные названия, и специфику использования в определенных ритуалах [17]. Черному, ржаному хлебу В.И. Даль противопоставляет белый хлеб, пшеничный, который называется калач, пирог, булка. Название калач дано по внешнему признаку -по круглой форме. Но калач - это не любой хлеб круглой формы. В одной старинной кулинарной книге И.С. Лутовинова прочла, что «калачи напоминают по форме и размеру большой прадедовский висячий замок» [17, с. 86-87].
Уже многие сотни лет блины - непременное и обязательное кушанье на русскую Масленицу. Вот как пишет о блине А.И. Куприн: «А сегодня (первый день Масленицы) настоящий царь, витязь и богатырь Москвы -тысячелетний блин, внук Дажбога. Блин
кругл, как настоящее щедрое солнце. Блин красен и горяч, как горячее всесогревающее солнце, блин полит растопленным маслом -это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин -символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей. - О, языческое удельное княжество Москва! Она ест блины горячими, как огонь, ест с маслом, со сметаной, с икрой...» [17, с. 75-76]. Изделие из теста блин - очень древнее, древнее хлеба, т. к. благодаря своей примитивной форме проще по изготовлению. Блины являются также обязательной принадлежностью поминальной трапезы. Вероятно, как считает И. С. Лутовинова, блин связан с образом смерти, сложившимся в народе, который сохраняет двоякий характер возрождающего начала (смерть - жизнь) [17, с. 80, 82] (ср. связь луны со смертью).
Словом пирог называется любое печеное изделие из раскатанного теста с начинкой, это может быть и ватрушка, и оладья, но основное в названии этого изделия - то, что пирог приготовлен (испечен) для праздника (для пира), т. е. является праздничным вы-печным изделием. Достаточно фактов употребления в пищу разнообразных пирогов со всевозможными начинками [17, с. 114, 116]. У слова каравай (вариант коровай) значение во всех словарях - ‘большой круглый хлеб’. Каравай участвует во многих ритуалах (свадьба, встреча высоких гостей и т. д.). Интересна этимология этого слова. Его происхождение связывают со словом корова (М. Фасмер, О.Н. Трубачев) (см. выше). А. Преображенский - со словом коровяк ‘куча коровьего навоза’. П. Горяев связывает этимологию слова Коровай с коло ‘колесо, круг’. Его можно связать и с символикой солнца. Итак, каравай - это круглый хлеб; в свадебном ритуале представляет собой символ плодородия, он украшается знаками солнца и луны, а также фигурками домашних животных, прежде всего быка и коровы. Это как раз и соответствует мифологическим символам, присущим мировому древу [17, с. 138-140].
Слово лепешка в современном русском языке обозначает плоское круглое изделие из печеного теста. Возможно, первоначально слова лепеха и лепешка подразумевали небрежность, неумение приготовить что-то. Но впоследствии, по этнографическим данным и
по данным некоторых говоров, слово лепешка стало употребляться как ритуальное выпечное изделие (по окончании жатвы, в Радоницу приносят на кладбище и др.) [17, с. 98-99].
Слово коврига известно всем русским народным говорам. По данным В.И. Даля: коврига - «цЪльный хлЪб, коровай, чел-панъ»; а также «ломоть во весь хлЪб, или круглый». В современном языке коврига -‘большой круглый хлеб: каравай’ [17, с. 110].
Чаще всего образ месяца в гастрономическом коде связан:
а) с хлебом и изделиями из муки: То блин, то полблина, то та, то эта сторона (месяц) [9, № 103]; Над домом у дорожки повисло пол-лепешки (месяц) [9, № 102] (номинации полблина, пол-лепешки указывают на полумесяц); Над поповой клетью коврига висит (месяц) [9, № 101] (клеть -холодная половина избы через сени; под нею подклеть; чулан, амбар, кладовая; летом спят в клетях, там же устраивают новобрачных [12, с. 421]); За дедушкиной клетушкой висит хлеба краюшка (месяц) [9, № 100] (клетушка - маленький покойчик [12, с. 421]); Над бабушкиной избушкой висит хлеба краюшка (месяц) [9, № 99]; Как за нашим за двором / Висит ватрушка с творогом (месяц) [9, № 98]; Взгляну я в окошко, раскину рогожку, / Посею горошку, положу хлеба краюшку. / Всякой видит, да не всякой чует. / Кому светло, кому темно, а мне голубо (небо, месяц, звезды) [9, № 63]; Вокруг коро-вашка - пирожки (небо, месяц, звезды) [9, № 61]; Раскину я рогожку, насыплю горошку, / Поставлю квасу кадушку, положу хлеба краюшку (небо, месяц, звезды, дождь) [9, № 56]; Полна печка пирожков, по середке мяконькой (небо, месяц, звезды) [9, № 57]; По всей сковородке оладьи, по середке каравай (небо, месяц, звезды) [9, № 58]; Печь-перепечь, полна печь пирогов, / Промежу пирогов - большой каравай (небо, месяц, звезды) [9, № 59]; Постелю рогожку, посею горошку, /Положу калач, никому не взять (небо, месяц, звезды) [9, № 62];
б) с другой пищей и напитками: За нашим домом висит кусочек сыру (месяц) [9, № 104]; Над двором, двором / Стоит чашка с молоком (месяц) [9, № 97] - все это простая крестьянская пища, способная насытить, и тем она ценится. Сыр в Словаре современного русского литературного языка опреде-
ляется как ‘пищевой продукт - твердая или полутвердая масса, получаемая путем специальной обработки молока‘. В многочисленных древних источниках слово сыр употребляется также в значении ‘творог’ (ср. «сырник») [17, с. 159-160]. У русского народа творог был и остается пищей, которую наряду с сыром не только едят повседневно, но и придают ему обрядовое, ритуальное значение в определенные дня, связанные как с религиозным праздником Пасхой, так и со свадьбой [17, с. 165].
3. Артефактный (предметный) код. Слово «артефакт» происходит от латинского агґе/аеґит - «искусственно сделанное».
Р.Д. Керимов считает обобщенную концептуальную сферу «Артефакт» неоднородным и сложным по структуре концептом. Она состоит из трех концептуальных сфер, объединяющих разные виды артефактов. К первой группе исследователь относит артефакты, составляющие концептуальную сферу «Техника», ее номинируют механизмы и виды транспорта, которые представляют соответственно концептуальные субсферы «Механизмы» и «Транспорт». Эти лексемы объединены в одну группу по принципу номинации различных механизмов, которые использует человек для совершения какой-либо полезной работы и для передвижения в пространстве. Вторая группа - артефакты из концептуальной сферы «Архитектура», которые объединяют номинации дома и других сооружений и объектов коммунального хозяйства, репрезентирующих соответственно концептуальные субсферы «Дом» и «Коммунальное хозяйство». Третья группа представлена артефактами из сферы «Быт», к которым относятся гастрономические (субсфера «Кухня») и текстильные (субсфера «Одежда») артефакты. Эти единицы номинируют объекты лично-бытовой сферы человека: продукты питания и одежду [18]. Мы в нашем анализе гастрономические артефакты выделили в качестве отдельного кода, который встречается в различных исследованиях пищевых продуктов и культурных кодов (см. выше).
Очень часто среди загадок о месяце встречаются предметы, необходимые человеку в быту: посуда, деньги в виде монет, хозяйственная утварь и т. д. Некоторые из этих вещей обладают определенной симво-
ликой, например, сосуд уподобляется душе, сердцу, человеку в целом как вместилищу чувств [10, с. 190]. Корзина (лукошко) - символ женского лона, хранилища жизни [10, с. 86]. Котел - символ трансформации, а также возрождения и омоложения. Различные субстанции изменяются в ходе варки и превращаются в пищу или чудесное снадобье. Из-за своей формы, напоминающей перевернутый свод, и функции переработки элементов котел соотносится с нижним миром и землей [10, с. 88-89]. Плеть соотносится с идеей управления, верховной власти [10, с. 152]. Монета (в нашем контексте одна копейка) тесно связана с символикой власти. Монеты чеканили властители, монеты должны были символизировать их политическую и социальную мощь [10, с. 117]. Все эти артефакты антропоцентричны, они связаны с человеком, его жизнью, с социальными отношениями между людьми.
Итак, среди артефактов «хозяйственная утварь» выделяем:
а) сосуды-вместилища: Золотое корытце по льду катится (месяц) [9, № 108]; По синему небу тарелка плывет (месяц) [9, № 107]; Шел я мимо, видел диво: / Висит котел девяносто ведер (месяц) [9, № 105]; Погляжу в окошко: висит лукошко (месяц) [9, № 106]; Золота кубышка на море не тонет и в огне не горит (месяц) [9, № 113];
б) другие предметы хозяйственной утвари, изготовленные человеком: Катится катушка, / Ни зверь, ни пташка, / Ни камень и ни вода, / Не отгадаешь никогда (месяц) [9, № 141]; На воротах, воротах лежит чурка золота (месяц) [9, № 119]; Выгляну в окошко: стоит репы лукошко, / Выгляну в другое: стоит плеть с дугою (небо, месяц, звезды) [9, № 65];
в) прочие артефакты: Среди польца хохолок сенца (месяц) [9, № 120]; Двенадцать богатырей одну копейку тянули и не оттянули (месяц) [9, № 116] - в этой загадке речь, вероятно, идет о фазах луны: в полнолуние луна напоминает круглую монету. Богатыри - это, скорее всего, двенадцать месяцев (годовых).
4. Природный (ландшафтный) код. Природа предстает как образ иерофании, проявление сакрального, божественного начала: в качестве таковых воспринимаются и отдельные ее формы. Аналогия микрокосма и макрокосма, человека и природы, является
универсальной для человеческой культуры на всех ее этапах. В рамках противопоставления природы и культуры (цивилизации) природа может быть рассмотрена как в позитивном (как образ изначального, естественного существования, неиспорченности), так и в негативном (как средоточие хаотических, враждебных человеку сил) ключе [10, с. 157].
Среди анализируемых загадок встречаются явления неживой природы: лес, облака, звезды, плес, поле, камень, стихии (вода, огонь). Символика леса связана преимущественно с оппозицией хаос - космос, принимающей вид природа - культура. Лес рассматривается как часть первозданного хаоса материи, он связывается с женским началом и со стихией земли. В лесу обитают враждебные человеку силы [10, с. 99]. Облако есть символ теофании - явления Бога. Также облака ассоциируются с небесными водами [10, с. 127]. Камень является символом высшего, абсолютного бытия, символизирует стабильность, постоянство, прочность. Камень связывается с иерофанией, становится образом божественного явления, является одним из символов матери-земли. На архаических этапах культа сакральность камней связана с представлением о том, что в них воплощаются души предков [10, с. 73-74] (ср. связь месяца со смертью). Природа связана со стихиями, из них огонь противопоставляется воде и земле и сближается с воздухом в способности символизировать духовные и божественные явления. Огонь считается персонифицированной, одушевленной, живой силой. Огонь предстает и как небесный, и как земной по своему происхождению. В целом огонь имеет амбивалентную символику, подобно воде. Огонь - грозная и опасная стихия; однако укрощенный и поставленный на службу человеку огонь очага - символ семейного благополучия и мира. У Гераклита огонь - то, что лежит в основе всего сущего, и то, из чего все возникает. Миф об обретении огня фиксирует выделение человека из мира природы [10, с. 129-130]: Что у нас выше леса стоячего, / Выше облака ходячего, /Краше мелких звезд? (месяц) [9, № 124]; Идет лесом - не треснет, / Идет плесом -не плеснет (месяц) [9, № 89]. Плес в словаре [19] определяется как «широкое водное пространство между островами». А.Н. Афанасьев отмечает, что свет его [месяца], отражаясь
в воде, нисколько не теряет своего блеска [11, с. 152]. На небе огонь ясно горит (месяц) [9, № 109]; Камень - пламень (месяц) [9, № 117]; И на огне не горит, и на воде не тонет (месяц) [9, № 112].
5. Антропоморфный код. Природа может выступать как подобие человека: она и сама мыслится в человеческом образе. На этом основан принцип антропоморфизма, который позволяет видеть в тех или иных природных явлениях аналог человеческих действий [10, с. 157]. Антропоморфизм появляется в поздний родовой период. Старые мифологические представления вытесняются реалистическими элементами. «Окружаю-
щий мир расширяется. Умственный взор все больше и все глубже начинает видеть земного человека. <...> Нарождаются человековидные боги; нарождаются человековидные герои. нарождается первый мир человека, уже не слитого ни с космосом, ни с животным или растительным царством» [20]. Это эпоха антропоморфности, внешнего челове-кообразия. Антропоморфными становятся боги, антропоморфными становятся воображаемые люди [20, с. 112].
Человек - это прежде всего микрокосм как образ и подобие макрокосма. Космические законы связывают человека и космос, микрокосм и макрокосм. В средневековье человек предстает как сжавшаяся вселенная, микрокосм, во всем подобный макрокосму. Четыре элемента, составляющие универсум, пронизывают человеческое тело: плоть -земля, кровь - вода, дыхание - воздух, жизненная сила - огонь. Голова человека может быть уподоблена небесной сфере в своей круглой форме; глаза человека - это солнце и луна. Подобно тому, как мир состоит из семи планет, порождающих семизвучную гармонию, человек состоит из семи частей: четырех элементов и трех способностей души. Миф об эволюции от человека к космосу и наоборот является универсальным [10, с. 220-221].
Для антропоморфного кода характерно выражение различных социальных отношений. Люди встречаются, беседуют и т. д.: Хоть и видятся, а не сойдутся (солнце и месяц) [9, № 131]; Друг друга догоняют и один от другого прячется (солнце и месяц) [9, № 132]. Проявляются и родственные отношения: Сестра к брату в гости идет, а он от сестры прячется (солнце и месяц) [9, № 133].
Месяц может характеризоваться и как перцептивный образ Наблюдателя: Заря-
заряница по городу ходила, ключи обронила, / Месяц видел, солнце вскрало, а земля схоронила (роса) [9, № 198]; Долгая Орина по мосту ходила, ключи обронила, / Месяц видел, солнце взяло (роса) [9, № 201]; Пошла баба в танец, потеряла гребенец, /Месяц видел, солнце украло (роса) [9, № 202]; Заря-заряница, красная девица, врата запирала, по полю гуляла, ключи потеряла, месяц видел, а солнце скрало (роса) [21]; Заря зарянка, ключи потеряла, месяц пошел, не нашел, солнце взошло, ключи нашло (роса) [21].
Месяц имеет внешнее сходство с человеком и сходство с его действиями, занятиями: Круглолицый, светлоокий /Ходит, гуляет, людей утешает (месяц) [9, № 123]; Круглолица, белолица, во все зеркала глядится (месяц) [9, № 96]; Маленький, курбатень-кий всему миру свет (месяц) [9, № 107]; Выше сараю две куклы играют (солнце и месяц) [9, № 134] (кукла изначально выступает как вместилище души, жизненной силы человека. Впоследствии кукла становится символом человека, являющегося марионеткой во власти не зависящих от него внешних сил [10, с. 94-95]); Деревни, города спят, один бабай не спит (месяц) [9, № 115]; Без рук, без ног через тын ползет (месяц) [9, № 121]; Не стоит, не бежит, я всех обгоняет (месяц) [9, № 111]; Два стоят, два ходят и два минуются (небо и земля, солнце и месяц, день и ночь) [9, № 4]; Два стоят, два ходят, двое промеж них часы стерегут (небо и земля, солнце и месяц, день и ночь) [9, № 5]; Двое стоячих, двое ходячих, да два здорни-ка, два разбойника, разорителя (небо и земля, солнце и месяц, день и ночь, огонь и вода) [9, № 3] (А.Н. Афанасьев отмечает, что, несмотря на родство, в которое ставит фантазия день и ночь, они в преданиях, как и в самой природе, друг другу враждебны; народная загадка называет их (ра)здорниками (т. е. ссорящимися) [22]).
Ни стук, ни бряк к окну подошел (месяц) [9, № 180] (перцептивно - акустический образ); День спит, ночь глядит, / Утром умирает, другой сменяет (месяц) [9, № 126]. Кто двенадцать раз в году родится и двенадцать раз умирает? (месяц) [9, № 114] (в данной загадке опять подчеркивается связь с фазами луны).
Основное занятие месяца - пастушество (звезды сравниваются с овцами). В архаических культурах пастух связывается с защитой, покровительством, предводительством, высшей властью. Пастух - владыка стад, которые традиционно олицетворяют космические силы; и тогда он предстает как символ верховного божества. В ряде мифологий фиксируется связь образа пастуха с лунной символикой. Образ пастуха подразумевает связь с небесами и нижним миром [10, с. 142-143]. Овца во многих традициях выступает как жертвенное животное. Стадо овец, беспомощных и постоянно подвергающихся опасностям, - это образ общины верующих, паствы, нуждающейся в руководстве пастыря. Часто звезды представляются как стадо овец, а луна - как их пастух [10, с. 128]. Овца не входит в число типичных русских мифологических образов [13, с. 131]: Золот хозяин - на поле, / Серебрян пастух - с поля (солнце и месяц) [9, № 129]; Велико поле романовское (Роман здесь - небо), / Много скотины фа-раоновския, / Один пастух патриарховский (небо, месяц, звезды) [9, № 71]; Велико поле Романово, / Много скота рогатого, / Пас пастух, / Спрятался за ракитов куст (небо, месяц, звезды) [9, № 75]; Один пастух тысячи овец пасет (небо, месяц, звезды) [9, № 74]; Около города городчанского / Много скота литвянского, / Один пастух, как ягодка (небо, месяц, звезды) [9, № 72].
Возрастные признаки: Когда я молод был, светло светил, / Под старость стал меркнуть стал (месяц) [9, № 110]; Младший уходит, а старший приходит (солнце и месяц) [9, № 130]; Лысый старик через заплот смотрит (месяц) [9, № 92] (заплот (сиб.) -забор, деревянная сплошная ограда, из досок или бревен [12, с. 332]). Месяц также предстает в образе человека с конкретным именем, антропонимом: Погляжу я за окошко: / Стоит долгий Антошка (месяц) [9, № 94]; Микитка хохотнул, / Под повитку заглянул (месяц) [9, № 93].
Итак, использованный метод анализа позволяет достаточно убедительно описать определенный фрагмент языковой картины мира, особенности национального мировиде-ния, способ познания мира. Проведенное на его основе исследование подтверждает следующее: древние представления русского человека о месяце сформировались в русле
зооморфного, гастрономического, антропоморфного, артефактного и природного кодов культуры, что нашло выражение в формировании одноименных метафорических образов в русских загадках. Данный факт позволяет говорить о сохранении в языке элементов тотемизма, анимизма, антропоморфизма как «вербализованных следов» языческого сознания.
1. Шафранская Э.Ф. Устное народное творчество. М., 2008. С. 302-303.
2. Русская мифология / сост. Е. Мадлевская. М.; СПб., 2006. С. 48-50.
3. Телегин С.М. Словарь мифологических терминов. М., 2004. С. 6-7.
4. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004. С. 137.
5. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лин-гвокультурология. М., 2002. С. 232.
6. Гудков Д.Б., Ковшова М.Л. Телесный код русской культуры: материалы к словарю. М., 2007. С. 9.
7. Филичкина Т.П. Языковая личность и культурный код // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах. Челябинск, 2008. Т. 2. С. 361.
8. Афанасьев А.Н. Рецензия на книгу «Малорусские и галицкие загадки, изданные А. Се-ментовским» // Афанасьев А. Происхождение мифа. М., 1996. С. 140.
9. Загадки / изд. подгот. В.В. Митрофанова. Л., 1968.
10. Словарь символов и знаков. М.; Мн., 2006. С. 159.
11. Афанасьев А.Н. Зооморфические божества у славян: птица, конь, бык, корова, змея и волк // Афанасьев А. Происхождение мифа. М., 1996. С. 152.
12. Даль В.И. Толковый словарь русского языка: современное написание. М., 2005. С. 657.
13. Русское культурное пространство: Лингво-культурологический словарь / Брилева И.С. [и др.]. М., 2004. Т. 1. С. 167.
14. Бланшу К. Концепт внешней души в зеркале русского фольклора // Заговорный текст: генезис и структура. М., 2005. С. 489.
15. Морель Д.А. Пища в системе знаний о мире и человеке (на материале русской и французской концептуальных картин мира) // Новое в когнитивной лингвистике. Кемерово, 2006.
С. 418.
16. Анисимов С.Ф. Введение в аксиологию. М., 2001. С. 73.
17. Лутовинова И.С. Слово о пище русской. СПб., 2005. С. 82-83.
18. Керимов Р.Д. Артефактная концептуальная метафора в немецком политическом дискурсе: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2005. С. 9.
19. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1987. С. 423.
20. Фрейденберг О.М. Введение в теорию античного фольклора: лекции // Миф и литература древности. М., 1978. С. 111.
21. Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 2004. С. 718.
22. Афанасьев А.Н. Поэтические предания о небесных светилах // Афанасьев А. Происхождение мифа. М., 1996. С. 323.
Поступила в редакцию 12.01.2009 г.
Shesterkina N.V. “Traces” of paganism in Russian folk riddles. The article presents a classification of Russian folk riddles with the answer “crescent” according to culture codes (zoomorphous, anthropomorphous, gastronomic, artifact, etc.). A conclusion that the language preserves some elements of totemism, animalism, anthropomorphism as “verbalized traces” of pagan consciousness is drawn.
Key words: mythological (pagan) consciousness; culture code; folk riddles; zoomorphous; anthropomorphous; gastronomic; artifact.
УДК 82.09+811.161.1
ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ РУССКИХ ПУБЛИЦИСТОВ-ДЕМОКРАТОВ XIX в. В КОНТЕКСТЕ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ОЦЕНОК © Е.В. Ширина
В статье изложены принципы конструирования текста по речемыслительным формулам концептуальных оценок и суждений публицистов XIX в. Ключевые концепты ‘личность’, ‘народ’, ‘Россия’, ‘власть’ были связаны с центральными проблемами их статей и вошли в состав языкового политического универсума по общим идеологическим взглядам и творческим способностям как способы эффективного воздействия на адресата.
Ключевые слова: дискурс; ключевые концепты; прагматика; языковой политический универсум; языковая личность.
В системе филологических наук на рубеже последних двух веков утвердился новый принцип изучения языка: нельзя говорить о языке любого создателя текста, не обратившись к его личности, не раскрыв особенностей психологического и мировоззренческого восприятия им реальной действительности. Фундаментально эта ориентация определила инновационную тему - «языковая личность», она стала «сквозной идеей, которая пронизывает все аспекты изучения языка и одновременно разрушает границу между дисциплинами» [1]. В рамках общей проблематики появилась неисчерпаемая возможность обращения к индивидуальному творчеству писателей и публицистов, рассмотрения его с двух позиций: язык - взгляды, идеология, мировоззрение. Исключение одной из сторон делает невозможным воспроизвести языковую личность в полном объеме. На основе интегрированного подхода в данном материале поставлен вопрос о приемах структурирования коллективного языкового
автопортрета А.И. Герцена, Н.А. Добролюбова и Д.И. Писарева, самой яркой группы журналистов исторически знаменательной эпохи 60-х гг. XIX столетия.
Интерес к теме обоснован рядом причин: во-первых, отсутствием подобных научных изысканий, несмотря на интенсивное изучение их творчества в прошлом; во-вторых, возможностью на убедительном материале раскрыть уникальные процессы текстообразо-вания; в-третьих, использованием особой методики анализа языковой личности по структурно-семантическим формулам-концептам.
Публицистов-демократов объединяли
общественно-политические взгляды на
власть и самодержавное правление, соотнесенность в способах выраженности личности «через свое имя», духовные ценности, культуру, мораль, «энергию сущности» [2]. Осуществление этих задач возможно лишь в тексте, который воспринимается в качестве функционально-прагматической единицы
«как инструмент и продукт познавательно-
