CC BY
48
Рассмотренные имена называют различных по отношению к человеку животных. Бабочка - экзотичное насекомое, яркое, легкое, живущее в параллельном с человеком мире, единственное метафорическое значение этого зоонима, эксплуатирующее внешний вид насекомого, встречается только в границах фразеологизма ночная бабочка. Правда, имя часто употребляется в компаративных конструкциях, но они пока не стали стимулом для развития у слова новых значений. Множество переносных значений наблюдается у слов баран и бык. Возможно, это связано с тем, что животные делятся на домашних и диких, что предполагает различное их поведение и соответственно широкий разброс характерологических свойств, иногда семантически противоположных. Баклан имеет большое количество переносных значений, что, возможно, объяснимо его созвучием с более знакомым именем баран. Интересно, что метафора от этого имени наиболее распространена в арго, авторы которого удачно используют некий экзотический характер имени в целом, наиболее отвечающий характеру скрываемого от обычных носителей языка лексикона. Реализованную и потенциальную склонность рассмотренных лексем к развитию многозначности можно объяснить многообразием признаков, свойственных денотату прямого номинативного значения.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений / Н. Д. Арутюнова. - М.: Наука, 1988. - 240 с.
2. Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. - М.: Наука, 1985. - 225 с.
3. Жельвис, В. И. Инвективная стратегия как национально-специфическая характеристика // Этнопсихолин-гвистика. - М.: Наука, 1988. - С. 79-87.
4. Жельвис, В.И. Слово и дело: юридический аспект сквернословия // Юрислингвистика - 1: проблемы и перспективы / под ред. Н. Д. Голева. - Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1999. - С. 223-235.
5. Катлинская, Л. П. Словообразовательная синхрония в новой лингвистической парадигме // Русский язык: исторические судьбы и современность: мат-лы Международ. конгресса исследователей русского языка. -М.: Изд-во Москов. гос. ун-та, 2001. - 520 с.
6. Лукьянова, Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. Вопросы семантики / Н. А. Лукьянова. - Новосибирск, 1986. - 227 с.
7. Никитин, М. В. Заметки об оценке и оценочных значениях // Когнитивно-прагматические и художественные функции языка. - СПб.: Тригон, 2000. - С. 6-22.
8. Скляревская, Г. Н. Метафора в системе языка / Г. Н. Скляревская. СПб.: Наука, 1993. - 150 с.
9. Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. / под ред. В. И. Чернышева. - М.; Л.: АН СССР, 1950-1965.
10. Словарь современного русского литературного языка: в 20 т. 1991-1993.
11. Степанов, Ю. С. Имена, предикаты, предложения / Ю. С. Степанов. - М.: Наука, 1981. - 360 с.
12. Ульман, С. Семантические универсалии // Новое в лингвистике. - 1972. - Вып. V. - С. 293-299.
13. Шмелев, Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка / Д. Н. Шмелев. - М.: Просещение, 1964. - 243 с.
УДК 801.56 ББК 81.00
Г. Т. Поленова СЛЕД В ИСТОРИИ НАУКИ
Аннотация. Статья посвящена обзору научного наследия выдающегося ученого Таганрогского государственного педагогического института П. В. Чеснокова. В статье дается подробный анализ двух монографий, отражающих основной вклад П. В. Чеснокова в лингвистику.
Ключевые слова: язык и мышление, слово, семантические формы мышления, аспект, план, логическая цепь, языковая картина мира.
G. T. Polenova TRACE IN THE HISTORY OF SCIENCE
Abstract. The article provides an overview of the scientific heritage of the outstanding philologist of Taganrog State Pedagogical Institute, P. V. Chesnokov. The article provides a detailed analysis of the two books that reflect the main contribution of P. V. Chesnokov in linguistics.
Key words: language and thought, word, semantic forms of thinking, an aspect, a plan, the logic circuit, language world picture.
Светлой памяти П. В. Чеснокова
В 2011-м году не стало заслуженного деятеля науки России, доктора филологических наук, профессора, заведующего кафедрой общего языкознания Таганрогского государственного педагогического института имени А. П. Чехова.
Он прожил славную жизнь, оставив нам, знавшим его близко, большое наследие, которым необходимо бережно распорядиться, изучив все, что он опубликовал, что получило дальнейшее развитие в диссертационных работах его многочисленных учеников.
П. В. Чеснокова можно с полным правом назвать философом языка, так как все его работы так или иначе связаны с логикой и мышлением. Ср.:
1. Логическая фраза и предложение. Ростов н/Д., 1961.
2. Основные единицы языка и мышления. Ростов н/Д., 1966.
3. Слово и соответствующая ему единица мышления. М., 1967.
4. Соотношение чувственного и рационального (абстрактного) познания при исследовании языка, соотношение редукции и индукции // Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. М., 1970.
5. Неогумбольдтианство // Философские основы зарубежных направлений в языкознании. М., 1977.
6. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог, 1992.
7. Спорные проблемы курса «Общее языкознание». Таганрог, 2008.
На устоявшиеся классификации, традиционно используемые языковедами, у П. В. Чес-нокова свой взгляд, свой подход к исследованию языка. Так, он ввел три измерения структуры языка: измерение уровней, измерение аспектов и измерение планов. В первом измерении он выделяет уровень фонем, уровень морфем, уровень слов, уровень словосочетаний, уровень предложений и уровень сверхфразовых единств. Под последними он понимает «определенные логико-грамматические объединения предложений» [1, 4]. Во втором измерении он выделяет два аспекта: субстанциальный и формальный. «Первый охватывает единицы языка как целостные образования, как конкретные данности, второй - формы их построения, способы их организации, их внутреннюю структуру, причем оба касаются как семантики, так и ее материальных манифестаций» [1, 5]. Две сферы разграничивает П. В. Чесноков и в третьем измерении: сфера идеальных фактов, воспроизводимых средствами языка (мысли, эмоции, волевые импульсы) и материальные средства для передачи этих фактов. Так представляет автор план содержания и план выражения, столь привычные для любого лингвиста.
Подробное описание каждого измерения является, по сути, руководством к исследованию языка. «Благодаря наличию трех измерений, - пишет П. В. Чесноков, - в структуре языка возможны три общих направления в его исследовании и описании» [1, 8].
Сам же ученый берет за исходный пункт определенное смысловое содержание, устанавливая различные средства выражения этого содержания, принадлежащие к любым уровням и аспектам. Основой его исследования является измерение планов, а именно, план содержания субстанциального аспекта. Его интересуют формы мышления, воплощенные в грамматических формах в качестве плана их содержания, т.е. совокупности их значений.
П. В. Чесноков опирается на общечеловеческий характер логических форм мышления. Анализ конкретных языков, однако, позволяет ему заключить, «что различия между языками в грамматических формах не ограничиваются материальными средствами образования этих форм, но касаются и их семантики, проявляясь также в различии форм выражаемых мыслей» [1, 15].
Он вырабатывает 10 основных параметров семантических форм, единых для всех языков:
1. Степень расчлененности содержания при отражении действительности.
2. Степень самостоятельности отражаемого содержания.
3. Распределение совокупного содержания мысли между ее компонентами.
4. Характер охвата отражаемого содержания.
5. Порядок следования компонентов мысли.
6. Система отношений между компонентами мысли.
7. Направленность отношений между компонентами мысли.
8. Собственно отношения между компонентами мысли.
9. Степень структурной полноты мысли.
10. Степень повторяемости содержания.
Основной структурной единицей языка, по П. В. Чеснокову, является слово, которое он определяет следующим образом: «Слово - это единица языка, обладающая свойствами семантической выделимости и цельнооформленности и воспроизводящая благодаря этому нерасчлененную (минимальную) единицу мышления» [1, 49]. Слову ученый посвящает целый раздел цитируемой книги, подробно описывая свое видение свойств слова, перечисленные им в приведенном определении, и подчеркивая разницу слова и словосочетания, переходный характер сложных слов и фразеологизмов.
Во втором разделе П. В. Чесноков излагает свою позицию по отношению к грамматике текста, подробно останавливаясь на характеристике сверхфразового единства как логической цепи.
«Логическая цепь - это форма мышления, характеризующаяся двуступенчатостью мыслительного процесса, при которой на низшей ступени сочетаются несколько отдельных логических
единиц (логем), образующих самостоятельные мыслительные акты с различными объектами, а на высшей ступени происходит объединение этих единиц в одну единицу высшего уровня, составляющую единый мыслительный акт с одним общим объектом» [1, 68].
Подобным образом он определяет сверхфразовое единство как синтаксическое построение с двумя ступенями коммуникативного процесса. На низшей ступени речь идет о сочетании нескольких отдельных коммуникативных единиц, т.е. предложений, образующих самостоятельные минимальные акты общения. На высшей ступени происходит объединение предложений в единый коммуникативный акт, оформленный по закону того или иного языка.
С точки зрения семантических форм мышления П. В. Чесноков проанализировал грамматические (морфологические) категории русского языка по характеру охвата отражаемого содержания (четвертый параметр, см. выше), по степени самостоятельности отражаемого содержания (второй параметр), а также по всем остальным параметрам, прежде всего, по параметру «Система отношений между компонентами мысли».
С этих позиций П. В. Чесноков выделил грамматическое значение как отражение определенного отношения факта, отраженного в лексическом значении слова, к чему-то иному (действия к моменту речи, предмета или явления к предмету или явлению, названному зависимым словом, и т.п.). Морфологические формы у него «материальные разновидности (варианты, видоизменения) слова, которые выражают разные грамматические значения, пронизанные общей идеей отношения, совместно с неизменным (единым для них) лексическим значением» [1, 73]. И, наконец, сама грамматическая категория - это «общая идея, пронизывающая все однотипные грамматические значения, в единстве со всем рядом морфологических форм, воссоздающих ее всякий раз совместно с одним из конкретных грамматических значений и образующих так называемую морфологическую парадигму» [там же].
Грамматическую категорию П. В. Чесноков характеризует по второму параметру как обладающую наименьшей самостоятельностью, «поскольку ее содержание лишено отдельности отражения, не оформляясь в виде особой (даже структурно несамостоятельной) единицы мышления (отдельного сегмента мысли), а сливаясь в одной нерасчлененной единице мышления вместе с лексическим значением» [1, 73-74].
В следующей главе автор рассмотрел части речи в современном русском языке с точки зрения семантических форм мышления. Части речи в семантическом плане различаются формой отражения фактов окружающего мира. По характеру охвата отражаемого содержания ученый различает два аспекта: характер охвата основного содержания и характер охвата отношений этого содержания. По первому аспекту все знаменательные слова он делит на имена и глаголы. «Имена отражают факты действительности в их наличии (бытии, существовании), глаголы отражают факты действительности в их проявлении» [1, 105]. По второму аспекту он рассматривает субстантивные (дом, доброта, восемь, мы, работать) и несубстантивные слова (смелый, быстро). Субстантивные слова отражают формы действительности сами по себе, а несубстантивные слова изображают факты действительности как соотнесенные с другими фактами.
Анализируя полученную им систему частей речи, П. В. Чесноков обнаружил периодическую повторяемость признаков, связанных с характером охвата отношений основного содержания слов к содержанию других единиц, в пределах всех классов слов, которые он выделил в аспекте охвата основного содержания [см. табл. 1, 115].
Такая периодичность повторения признаков обнаружена Д. И. Менделеевым в системе химических элементов и Н. И. Вавиловым в сфере изменения наследственности у живых организмов, что позволило автору заключить, что такая периодичность повторения признаков является общим законом природы.
Соответственно данным таблицы П. В. Чесноков дал определение каждой выделенной им части речи.
Заключительная глава анализируемой работы автора посвящена синтаксическим формам современного русского языка с точки зрения семантических форм мышления.
Наименьшие структурные компоненты синтаксических построений, «базовые компоненты» (словосочетания), ученый квалифицирует в параметрах, касающихся общих смысловых отношений между компонентами мысли: восьмом, седьмом, четвертом и третьем (см. выше).
Компоненты мысли и синтаксической структуры различаются непосредственным и опосредованным характером смысловых отношений между ними. Этот факт обусловливает существование двух типов взаимодействия между синтаксическими единицами - словоформами и синтаксическими конструкциями - в плане выражения: «синтаксическая связь» (опосредованное смысловое и синтаксическое отношение: книга Петра) и «синтаксическое соприкасание» (Я вас любил).
Далее автор выделяет различные уровни в системах отношений между компонентами мысли и синтаксических построений. Низший уровень - отношения между базовыми компонентами. Более высокий уровень наблюдается в системе отношений между компонентами простой логемы и простого предложения. При этом отношения более низкого уровня снимаются. Еще более высокие уровни отмечаются при переходе к сложным предложениям и логемам. Здесь снима-
ются предикативные отношения уровня структуры простого предложения. В простом предложении совпадают предикативный и коммуникативный акты, а в сложном предложении они разобщены, так как в качестве наименьшей предикативной единицы выступает каждая предикативная часть сложного предложения, а в качестве наименьшей коммуникативной единицы - сложное предложение в целом.
Наиболее высокий уровень в системе отношений между компонентами мысли и компонентами синтаксических образований отмечается у логических цепей и сверхфразовых единств.
Автор подробно излагает свой взгляд на семантические формы предикативности и модальности предложения.
Рассматривая критически два подхода к изучению семантической структуры предложения: формально-семантический и содержательно-семантический (ситуационный), П. В. Чесноков отмечает, что первый подход «непоследовательно осуществляется в традиционном учении о членах предложения. ... Субъектно-предикатная структура мысли и отличительные свойства субъекта и предиката в рамках этой структуры - результат особого способа отражения объективной ситуации, т.е. лишь особая форма отражения. . Разграничение же второстепенных членов предложения проводится в другом аспекте - содержательно-семантическом, т.е. на основе отражения определенных объективных отношений, существующих в самой отображаемой ситуации» [1, 149]. На многочисленных примерах автор демонстрирует роль каждого члена предложения с точки зрения идеи отношения и выделяет два вида второстепенных членов предложения: комплетивные и не-комплетивные. Помимо этого он останавливается на синкретичности членов предложения при содержательно-семантическом (ситуационном) анализе предложения (Дети едут к бабушке - куда? / к кому?). Второй случай синкретизма членов предложения - это дуплексивы: «В содержательно-семантическом аспекте синкретизм членов предложения может возникать тогда, когда один член предложения оказывается подчиненным одновременно двум разным членам предложения. ... Такой член предложения получил название дуплексива» [1, 160]. Например: Брат пришел усталым.
В учебном пособии «Спорные проблемы курса "Общее языкознание"» (1996, 2008) П. В. Чесноков выделил ряд проблем, так или иначе затрагивающих вопрос о соотношении языка и мышления и входящих в круг философских проблем языкознания:
1. Система и структура языка.
2. Природа и сущность языка.
3. Знаковая теория языка.
4. Проблема языкового значения.
5. Строй языка и строй мышления.
6. О двух языковых картинах мира - статической и динамической.
Рассматривая перечисленные проблемы, автор излагает свой взгляд на их решение, критически анализируя различные точки зрения, существующие в науке, прежде всего, с позиций взаимоотношения языка и мышления. Мышление, по П. В. Чеснокову, есть «социально обусловленное нечувственное, обобщенное, абстрагированное и опосредствованное отражение объективной реальности с помощью человеческого мозга» [2, 43]. Термин «мышление» автор закрепляет за логическим отражением мира. Термин «чувственное познание», считает он, можно использовать для обозначения познавательной, интеллектуальной деятельности человека.
В связи со знаковой теорией языка П. В. Чесноков дает свое определение знаку: «Знак -это чувственно воспринимаемое материальное явление, передающее информацию о другом явлении, материальном или идеальном, в силу условной связи между ними» [2, 63]. Языковой знак -это материальная единица языка [2, 66]. Языковым знаком являются слова, словосочетания, предложения и даже сверхфразовые единства [2, 84-85]. Синтаксические единицы автор причисляет к речевым знакам. «Но и слова, - пишет П. В. Чесноков, - реализуют себя . только в речевом потоке (в конкретном коммуникативном и мыслительном акте)» [2, 85].
Можно продолжить анализ работ П. В. Чеснокова, но и изложенное здесь достаточно убедительно говорит об огромном вкладе этого замечательного ученого в теорию языка, в философию языкознания.
Учение о семантических формах мышления, установление и исследование их основных характеристик (параметров) следует признать выдающимся вкладом П. В. Чеснокова в лингвистику. Это учение, по сути, связывает все структурные уровни языка, синтезируя лексику, словообразование, морфологию и синтаксис. Именно поэтому оно стало методологической основой целого направления лингвистических исследований, оказалось плодотворным для многочисленных функционально-семантических работ его учеников и последователей. Параметры, выделенные ученым, позволили многое понять в механизме порождения речи.
В последнее время П. В. Чесноков интересовался проблемами языковой картины мира, в описании которой проявилась его широкая лингвистическая энциклопедичность и строгий системный подход, учитывающий синхронный и диахронный аспекты языка.
П. В. Чесноков справедливо считает, что ни одна языковая система, какой бы развитой она ни была, не в состоянии удовлетворить потребности вечно развивающегося и усложняющегося процесса общения и познания. Поэтому он выделяет две языковые картины мира: статическую, воплощенную в системе языка, и динамическую, связанную с процессом живой коммуникации.
В трудах П. В. Чеснокова каждый лингвист, ведущий исследования в области теории языка, найдет для себя много отправных моментов и исходных мыслей. К научному наследию П. В. Чеснокова будут обращаться все новые поколения языковедов, обеспечивая бессмертие делу всей жизни ученого.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Чесноков, П. В. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления / П. В. Чесноков. -Таганрог, 1992.
2. Чесноков, П. В. Спорные проблемы курса «Общее языкознание» / П. В.Чесноков. - Таганрог, 1996.
УДК 4-Р ББК 81.411.2-2
Е. В. Половина
ДЕТЕКТИВНЫЙ ЖАНР КАК ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ ТЕНДЕРНОГО ИДИОСТИЛЯ
(К ПОСТАНОВКЕ ВОПРОСА)
Аннотация. В статье представлена краткая история изучения детективного жанра в зарубежном литературоведении, а также ставятся задачи изучения текстов детективных романов в ген-дерном аспекте.
Ключевые слова: гендер, идиостиль писателя, детективный жанр.
E.E. Polovina
THE JENRE OF CRIME FICTION AS THE SOURSE OF GENDER IDIOSTYLE INVESTIGATION (TO THE DECREEING OF THE PROBLEM)
Abstract. The article represents the brief history of crime fiction investigation in foreign literature study and lays bare the investigation problems of crime fiction texts due to gender reproach.
Key words: gender, idiostyle of a writer, crime fiction jenre.
Детективный жанр представляет большой интерес для лингвистического анализа с точки зрения тендерного аспекта, так как, несмотря на невероятно широкую популярность детектива у читателей практически всех слоев населения, жанр этот недостаточно изучен специалистами вследствие пренебрежительного отношения к нему: многие литературоведы полностью игнорируют или не воспринимают его как литературный жанр. Так, например, критик Г. А. Андапаридзе в предисловии к книге Т. Кестхейна «Анатомия детектива» отметил, что «в наших редакциях и издательствах к детективам относятся с некоторым пренебрежением, не говоря уже о литературоведах, большинство которых считают изучение детективов делом несерьезным» [1, 6].
В 1995 в России появились детективные романы А. Марининой. Нужно отметить, что жанр детектива до этого момента принадлежал только мужчинам-писателям (Ю. Семенов, братья А. и Г. Вайнеры). Однако романы-«первопроходцы» А. Марининой имеют огромное значение в российской культуре, особенно с точки зрения гендерного подхода. Романы А. Марининой совершили решительный переворот в отечественной литературе, а затем последовали книги П. Дашковой, Н. Корниловой, М. Серовой, Т. Поляковой, А. Малышевой, Д. Донцовой, Т. Устиновой, которые тоже стали пользоваться огромной популярностью.
«Маринина со своей Настей Каменской сделали для изменения патриархатного менталитета в России много больше, чем все феминистские движения и научные работы», - считает американская славистка Елена Гощило (цит. по [3]).
В западном литературоведении жанр детектива начали признавать в 1928 году после выхода книги С. С. ванн Дайна «20 правил для пишущих детективы», где были даны первые попытки классификации жанра. Впоследствии зарубежные филологи определили особенности этого жанра и объединили разнообразные жанры криминальной литературы под термином «детектив». Так, Джон Скэгз в монографии «Crime Fiction» («Детективная литература») [6] выделяет следующие его разновидности: «armchair detection» - расследование в кресле, «locked-room mystery» - тайна
