CC BY
57
ПЛЕНАРНОЕ ЗАСЕДАНИЕ
Б. Н. Флоря (Москва)
Славянская письменность в Европе раннего Средневековья
В статье раскрывается особое положение славянской письменности как явления культурной и религиозной жизни в Европе раннего Средневековья, охарактеризованы взгляды создателей славянской письменности на историческую роль письменности на «местном» языке и расхождение этих взглядов с воззрениями, господствовавшими в латинском мире. Ключевые слова: письменность на своем языке, латынь, Священное писание, литургия.
1150 лет назад Константин (в монашестве Кирилл) Философ завершил работу над созданием особого славянского алфавита и приступил вместе с братом Мефодием к созданию первых текстов на славянском языке. На протяжении 60-80-х гг. IX в. эта деятельность привела к целому ряду важных результатов, были заложены первые основы для существования и развития славянской письменной традиции. Главным источником сведений о деятельности Кирилла и Мефодия являются, как известно, их пространные Жития, созданные в 70-80-х гг. IX в.
Есть смысл сопоставить Жития Кирилла и Мефодия с житием создателя армянской письменности Месропа Маштоца, которое написал его ученик Корюн в середине V в. Обращает на себя внимание, что деятельность Месропа не сталкивается с серьезными внешними препятствиями. Ему оказывают поддержку и католикос Саак Партев, и царь Врамшапух. В византийской Армении, правда, ему первоначально не разрешили действовать, но после одобрения его трудов императором Феодосием II он смог свободно работать и там, подготовив целую группу учеников. Но дело не только в позиции правителей. Языками культуры в армянском обществе до создания армянского алфавита были греческий и сирийский. В этой связи представляет интерес, что работу над созданием алфавита Месроп Маштоц вел в сирийских городах Эдессе, Амиде и Самосате, а установить сами формы букв ему помогал греческий каллиграф. Работа по созданию армянского литературного языка была начата, по свидетельству Корюна, с перевода текстов Книги Притч Соломона, то
есть части Священного Писания, а завершили эту работу совместно Месроп Маштоц и Саак Партев. При создании алфавита для народа Агван (на территории современного Азербайджана) сам местный епископ стал переводить Библию на агванский язык1.
Совсем иная картина обрисовывается при обращении к Житиям Кирилла и Мефодия. Их деятельность неоднократно наталкивается на тяжелые препятствия, вызывает конфликты со значительными группами духовенства, а затем и с римской курией. Объяснение состоит в том, что в Европе раннего Средневековья славянская письменность представляла собой особое историческое явление.
Великая Моравия - одно из первых славянских государств, где протекала деятельность Кирилла и Мефодия, - находилась в зоне политического и культурного влияния наиболее крупной европейской державы - Империи Каролингов. Какое же место отводилось письменности на «местном» языке, то есть языке, на котором говорило местное население, в этом государстве? Существование такой письменности практически признавалось. Это было связано со стремлением участников церковных соборов IX в. добиться, чтобы все светское население империи усвоило начатки знаний о христианском вероучении и определенное представление об обязанностях христианина. Соборы предписывали всем верующим знать наизусть «Отче наш» и Символ веры, а священники были обязаны постоянно исповедовать свою паству2. Однако (в особенности в восточной, германской, части империи) было невозможно добиться, чтобы все люди знали латынь. Поэтому канон Майнцского Собора 813 г., содержавший ряд предписаний, как и где следует учить соответствующие латинские тексты, заканчивался словами: «Тот же, кто не может по-другому, пусть говорит их на своем языке»3. Поэтому тексты «Отче наш» и Символа веры, а также тексты формул, использовавшихся при покаянии верующего, были переведены с латыни на старонемецкий язык4, а затем эти тексты были переведены со старонемецкого на славянский, на славянских землях, входивших в состав Империи Каролингов (как, например, в Хорутании). Это были первые несовершенные записи славянских текстов, сделанные с помощью латинского алфавита5.
Вместе с тем уже на этом раннем этапе зарождения письменности на «местном» языке в германских землях Каролингской империи развитие письменной традиции вышло за намеченные рамки. Уже в IX в. появились переводы на старонемецкий язык таких больших и сложных литературных текстов, как «Диатессарон» Татиана или
трактат Исидора Севильского «De fide catholica», фрагменты проповедей Августина и Евангелия от Матфея. Однако обращает на себя внимание, что рукописи этих текстов содержат параллельный латин-ско-немецкий текст, к которому в одной из рукописей был приложен латинско-немецкий словарь. Анализ особенностей переводов показал стремление переводчиков к педантически точному воспроизведению порядка слов и грамматических конструкций латинского текста6.
Все это позволяет сделать вывод, что в крупных монастырях, где делались эти переводы, они должны были служить пособием для монахов, учащихся монастырских школ, чтобы овладеть чтением соответствующих, довольно сложных, латинских текстов. Создатели переводов вовсе не ставили своей целью заменить ими для читателя латинские оригиналы. Письменность на старогерманском языке, таким образом, существовала, но играла подчиненную, вспомогательную роль по отношению к господствовавшему языку письменности и культуры - латыни. К тому же эта деятельность не получила в эпоху раннего Средневековья серьезного продолжения. По оценке современного курса истории немецкой литературы, «столетие образования Немецкого государства (речь идет о Х в. - Б. Ф.) было одновременно столетием, когда не был создан ни один оригинальный памятник на немецком языке»7, количество переводов также резко сократилось8.
Важно отметить, что с самого начала появления на землях Каролингской империи письменности на «местном» языке постулировалось, что эта письменность заведомо не будет использоваться в некоторых особенно важных для средневекового человека сферах общественной жизни. Это касалось прежде всего текстов, читавшихся во время богослужения, когда устанавливалась мистическая связь общины верующих с Богом. И тексты литургии, и входящие в их состав отрывки из книг Священного писания читались по-латыни, и затем лишь священник в проповеди, «si Deus dat intellectum», мог объяснять эти тексты прихожанам на «местном» языке9. Не могло быть речи и о переводе на «местный», доступный светским людям, язык и всего текста «Библии» - «Священного писания», являвшегося для людей Средневековья абсолютным авторитетом.
Отклоняя в конце XI в. просьбу чешского правителя Вратисла-ва разрешить в Чехии богослужение на славянском языке, папа Григорий VII писал: «Всемогущий Бог нашел угодным, чтобы Святое писание в некоторых своих частях осталось тайной, ибо иначе, если бы было полностью понятно для всех, слишком низко бы его цени-
ли и утратили к нему уважение. Могло быть также неверно понято людьми недостаточно образованными и ввести их в заблуждение»10. В этих словах отразилось представление о том, что мудрость христианского учения может быть доступна пониманию лишь представителей духовенства благодаря той благодати, которая нисходит на принимающих священнический сан, и в полном виде не может быть передана светским людям, которые и не нуждаются в ее знании для своего спасения. Как говорил св. Ильдефонс толедский, светским людям для своего спасения достаточно знать «Отче наш»11.
Когда во второй половине XII в. еретики-вальденсы перевели Евангелие на старофранцузский язык, последовала серия постановлений церковных соборов Южной Франции и Испании, запрещавших и клирикам, и светским людям иметь у себя книги Ветхого и Нового Завета на «романском» языке12.
Гораздо более видные позиции занимала письменность на «местном» языке в англосаксонской Англии. Символ веры и «Отче наш» были переведены на староанглийский язык Бедой Достопочтенным еще в VII в.13 Уже в VII—VIII вв. был создан целый ряд поэм на христианские и языческие сюжеты на староанглийском языке14.
В последние десятилетия IX в. по инициативе короля Альфреда Великого были предприняты переводы ряда литературных произведений, занимавших видное место в культурной традиции латинской Европы. Это были такие сложные литературные тексты, как «Диалоги» и «Liber Pastoralis» папы Григория Великого, «Утешение философией» Боэция, один из последних памятников античной философской мысли, «История против язычников» Орозия. К ним Альфред и его сотрудники присоединили перевод важного «местного» памятника, «Церковной истории англов» Беды. К этому же времени исследователи относят создание одной из версий «Англосаксонской хроники». Исследователи отмечают свободный характер переводов этих памятников - сокращения, авторские вставки, пояснения. Они явно предназначались для самостоятельного чтения15.
И все же есть основания полагать, что в глазах Альфреда и его сотрудников письменность на «местном» языке должна была сосуществовать с латынью как главным языком христианской культуры и просвещения. В предисловии к «Liber pastoralis» Альфред с печалью писал, что, став королем, он не нашел ни одного священника к югу от Темзы, который знал бы латынь. В предисловии Альфред призывал молодых людей из народа англов учиться читать по-английски, но тот, кто хочет стать клириком, должен учить латынь16.
В Англии также существовали важные сферы общественной жизни, закрытые для письменности на «местном» языке. Богослужение здесь, как и в других странах Западной Европы, совершалось по-латыни. Когда в конце Х в. ряд высокопоставленных светских лиц обратился к клирику Эльфрику с предложением о переводе Библии, тот ответил, что Священное писание - «слишком сильное вино» для светских людей, которые не могут понять его тайного смысла. Эти желания не соответствуют тому предназначению, которое Бог определил для сословия рыцарей17. Еще в XV в. в Англии осуждали и наказывали людей, переписывавших и хранивших у себя тексты Библии на английском языке18.
Определенным своеобразием отличалось положение в Скандинавии. Здесь к IX в. существовала собственная руническая письменность, сохранявшаяся, как показывают результаты археологических раскопок, достаточно долго и после того, как народы Скандинавии приняли христианство. Однако тексты христианского содержания рунами не записывались, и эта система письма и в этом случае сосуществовала с латинской письменностью.
Позднее в Исландии, где не было сильного воздействия церковных инстанций, латинский алфавит был использован для письменной фиксации богатой фольклорной традиции скандинавских народов, но в сфере христианской культуры господствовала латынь. Перевод Нового Завета на местный язык появился здесь лишь в XVI в.19
На этом фоне заметно выступает своеобразие такого исторического явления, как славянская письменность. По свидетельству Пространного жития Кирилла, он начал свою деятельность с перевода евангелия-апракос - Сборника евангельских текстов, читавшихся во время богослужения20. Целый ряд исследователей полагают, что одновременно с евангелием-апракос была переведена одна из книг Ветхого завета - Псалтырь: сборник произведений древнееврейской религиозной поэзии21. По-видимому, позднее уже в Великой Моравии (по свидетельству 15-й главы Жития Мефодия) был переведен «Апостол» - сборник текстов из деяний и посланий апостолов, читавшихся во время церковных служб22. К этому же времени исследователи относят и перевод «Паремейника» - сборника читающихся на богослужении текстов из книг Ветхого Завета, так как в написанных в Великой Моравии житиях Кирилла и Мефодия ветхозаветные цитаты находят точное соответствие в текстах «Паремейника»23. Все это позволяет отнестись с доверием к свидетельству Пространного жития Кирилла, что в Великой Моравии он перевел «весь церков-
ный чин»24, т. е. все собрание текстов, читающихся в церкви во время богослужения. Таким образом, уже в первые годы деятельности кирилло-мефодиевской миссии славянская письменная традиция была создана в такой важной сфере общественной жизни, которая в латинской Европе была принципиально закрыта для письменности на «местном» языке. Эти действия вели к тому, что посетитель богослужения становился не пассивным зрителем, а участником происходящего. «И отверзлись по пророческому слову уши глухих, чтобы услышали слова книжные» (Житие Константина, гл. XV).
Работу, начатую Константином-Кириллом, продолжил после его смерти брат Мефодий. По свидетельству его пространного жития, Мефодием был выполнен славянский перевод основной массы библейских текстов (так называемых «канонических» книг Ветхого и Нового Заветов)25. От этого перевода сохранились отдельные фрагменты, но память о нем послужила стимулом для возобновления работы над переводами библейских книг в Первом Болгарском царстве.
Таким образом, славянская письменная традиция с самого начала формировалась как явление, сфера действия которого распространялась на те области общественной жизни, которые в латинской Европе были закрыты для письменности на «местном» языке. Широкое распространение переводы Библии на местные языки получили в латинской Европе лишь в эпоху Реформации, тогда же в протестантских странах Европы утвердилось и богослужение на «местных» языках (до наступления Реформации такое богослужение утвердилось лишь в гуситской Чехии). Католическим странам для этого пришлось ждать решений II Ватиканского собора в XX в.
Неудивительно, что формирование славянской письменной традиции происходило в обстановке острых конфликтов сначала с немецким духовенством, а затем с Римом, завершившихся изгнанием учеников Кирилла и Мефодия из Великой Моравии и запретом здесь богослужения на славянском языке.
Важно отметить еще раз, что славянская письменность уже на самом раннем этапе ее существования предназначалась для обслуживания самых разных сфер общественной жизни, и в этом плане за время 20-летней деятельности Кирилла и Мефодия в Великой Моравии было сделано очень много. Так, осуществленный Мефодием славянский перевод собрания церковных установлений, так называемого «Номоканона» Иоанна Схоластика, означал появление первых «юридических» текстов на славянском языке26. Созданное Кон-
стантином-Кириллом «Написание о правой вере» - перевод одного из разделов трактата константинопольского патриарха Никифора «Большой апологетик» - означало появление богословского текста на славянском языке27. Ко времени деятельности Мефодия в Моравии относится, по свидетельству Жития Мефодия, и перевод «Отеческих книг» или сборника житий святых, или сборника проповедей «отцов церкви» - ранних христианских писателей IV-V вв. Обе точки зрения могут быть подтверждены существованием переводных текстов, анализ языка которых позволяет отнести их ко времени деятельности Кирилла и Мефодия28. В итоге разносторонней переводческой деятельности был создан корпус текстов, охватывавших разные сферы общественной жизни и дававших славянскому читателю представление о многих нормах и проблемах нового для него христианского мира.
При всем важном и фундаментальном характере этой переводческой деятельности важно отметить, что уже на самом раннем этапе зарождения славянской письменной традиции был создан и ряд оригинальных произведений, опирающихся на творческое восприятие усвоенных традиций. Здесь прежде всего должно быть названо такое творение Константина-Кирилла, как «Проглас» - большое стихотворение, в котором его автор обращается к славянам со страстным призывом воспринять слово божественной Премудрости, пришедшее к ним на понятном для них языке и записанное славянскими буквами29. При участии Мефодия и его сотрудничестве с княжеской властью был создан и записан первый памятник славянского права -«Закон судный людям»30. И, наконец, следует сказать о созданных в Великой Моравии, то есть до 885 г., жизнеописаниях самих создателей славянской письменности - Пространных житиях Кирилла и Мефодия. В них созданы яркие образы героев и прослежены очертания их жизненного пути, показаны те тяжелые условия, в которых им приходилось отстаивать свое жизненное дело перед лицом немецкого духовенства, римской курии, в непростых отношениях с княжеской властью31.
Когда ученики Кирилла и Мефодия (главным из них был Климент Охридский) были изгнаны из Великой Моравии, они получили возможность продолжить дело своих учителей в Первом Болгарском царстве, работая над развитием славянской письменной традиции вместе с выходцами из местной болгарской среды. Была возобновлена работа по переводу тех частей Священного писания, для которых не сохранился перевод Мефодия32.
Был создан и целый ряд памятников, прямо адресовывавшихся приходившим в храм верующим. Это - многочисленные поучительные и похвальные слова Климента Охридского33, а также «Учительное евангелие» - цикл проповедей на тексты Евангелия, читающиеся во время воскресной службы, - которое создал Константин Преславский, опираясь на тексты Иоанна Златоуста34. Создание проповеди на славянском языке было дополнено развитием славянской гимнографии. Как показано в работах болгарских ученых, ученики Кирилла и Мефодия (прежде всего Климент Охридский и Константин Преславский) не ограничились переводом «Триоди» - цикла созданных византийскими гимнографами песнопений на подвижный круг церковного года, но и дополнили их многими оригинальными поэтическими текстами35. Таким образом, были приложены новые значительные усилия к тому, чтобы сделать верующего активным участником всего, что происходит в храме.
Наконец, подобно сотрудникам короля Альфреда, книжники Первого Болгарского царства предприняли переводы сочинений отцов церкви IV в. - «Слов против ариан» Афанасия Александрийского и «Шестоднева» Василия Великого36. Иоанн Экзарх перевел и наиболее авторитетное в эпоху средневековья изложение православной догматики, написанное Иоанном Дамаскиным37. Эти произведения высокого интеллектуального уровня адресовались самым образованным слоям общества.
Рассматривая факторы, способствовавшие появлению такого исторического явления, как славянская письменность, следует отметить, что закономерным было само появление такой идеи особой самодостаточной письменности для славян в регионе Восточного Средиземноморья, где в IX в. давно исторически сосуществовали многие народы со своими системами письма, обслуживавшими все сферы их общественной жизни. Решение задачи облегчили условия так называемого «Македонского ренессанса» второй половины IX в., связанные с ростом интереса к разного рода научным знаниям (в том числе едва ли не в первую очередь к знаниям филологии). Именно в этих условиях мог сформироваться выдающийся филолог, который мог взять на себя создание славянского алфавита, а затем и славянской письменной традиции. Но огромную роль сыграл и личный вклад братьев, проникшихся идеей создать письменность, которая могла бы стать мощным орудием религиозного просвещения недавних язычников-славян.
И, наконец, инициатива братьев могла бы оказаться бесплодной, если бы она не встретила самый живой отклик в славянском
обществе сначала в Великой Моравии, а затем в Первом Болгарском царстве. Если правители Великой Моравии не всегда и не во всем проявляли понимание дела братьев, то в среде молодого славянского духовенства они нашли многих самоотверженных помощников, сохранивших и продолживших их дело. К счастью, поддержали их работу и правители Первого Болгарского царства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Абегян М. История древнеармянской литературы. Ереван, 1975. С. 49-55, 58-59, 61-62.
2 Анализ соответствующих предписаний см.: Grafenauer J. Karolin-ska kateheza ter izvor Brizinskich spomenikov in Cina nadz ispovédaja-stiim s^ // Razprave znanstvenego druzstva v Ljubljani. Ljubljana, 1936. 13. Filolosko-lingvisticni odsek, 2.
3 Monumenta Germaniae Histórica. Legum sector III Concilia aevi Carolini I. Hannoverae-Lipsiae, 1906. T. I. P. 271.
4 Характеристику этих переводов см.: Geschiche der deutschen Literatur. Berlin, 1963. Bd. 1. Hb. 1. S. 233-241.
5 Об этих первых славянских текстах см.: Vondrak V Frisinské památ-ky, jich vznik a vyznam v slovanském písemnictví. Praha, 1896; Grafenauer J. Karolinska kateheza...; Isacenko A. V. Zaciatky vzdelanosti vo Vel'komoravskej rísi. Turciansky sv. Martin, 1948.
6 Ehrisman G. Geschichte der deutchen Litteratur. München, 1968. Bd. I. S. 263-271, 276, 291-292; Geschichte der deutschen Litteratur. Bd. 1. Hb. 1. S. 241-242, 245-246.
7 Ibid. S. 402.
8 The Cambridge History of the Bible. Cambridge, 1969. T. II. The West from Fathers to the Reformation. P. 422-423.
9 На всем латинском Западе для периода IX-XII вв. удалось выявить лишь одну рукопись евангельских чтений на «местном» языке - так называемое «Западносаксонское евангелие» 1072 г. - The Cambridge history of the Bible. T. II. P. 377.
10 Codex diplomaticus et epistolaris regni Bohemiae. Praha, 1904. T. I. № 81. S. 88.
11 Riché P. Éducation et culture dans l'Occident barbare. VI-VII siècles. Paris, 1962. P. 533.
12 См.: Средневековье в его памятниках / Под ред. Д. Н. Егорова. М., 1913. C. 250-251.
13 Эрлихманн В. В. Жизнь и труды магистра Беды // Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. СПб., 2001. C. 321.
14 Древнеанглийская поэзия / Изд. подг. О. А. Смирницкая, В. Г. Тихомиров. М., 1982.
15 Ли Б. А. Альфред Великий, глашатай правды, создатель Англии. СПб., 2006. С. 248-250, 254-276.
16 Laistner M. L. W. Thought and letters in Western Europe ad 506-900. London, 1957. S. 380.
17 The Cambridge history... T. II. P. 376.
18 Todd J. M. Reformacja. Warszawa, 1974. S. 44-45, 47-48.
19 Lange W. Studien zur Christlichen Dichtung der Nordgermannen (10001200). Göttingen, 1958. S. 287.
20 Magnae Moraviae Fontres historici (далее - MMFH). Brno, 1967. T. II. S. 100.
21 Vlasek J. Po stopach staroslovenskeho prekladu Zalmü // Studia palaeoslovenica. Praha, 1971.
22 MMFH. T. II. S. 160.
23 Kyas V Starozakonni citaty v Zivote Konstantinove a Metodejove ve srovnani se staroslovenskym parimejnikem // Slavia. 1963. R. 32.
24 MMFH. T. II. S. 102.
25 Ibid. S. 159-160. См. также: Павлов И. К вопросу о составе Кирилло-мефодиевского перевода Священного писания (комментарий к выражению «въся книгы исполнь разве Макавеи» из XV главы Жития св. Мефодия) // Международен симпозиум 1100 години от блажена-та кончина на св. Методий. София, 1989. T. II.
26 Издание памятника см. MMFH. Brno, 1971. T. IV. S. 243-363; здесь же опубликовано исследование памятника, принадлежащее перу И. Вашицы.
27 Юрченко А. К проблеме идентификации «Написания о правой вере» // Богословские труды. М., 1987. T. 28.
28 Blahova E. K otazce «otecskych Knih». См. также материалы симпозиума в Пече, посвященные истории славянского Патерика: Slovo. Zagreb, 1974. T. 24.
29 Топоров В. Н. Слово премудрости («логосная структура»): Проглас Константина Философа. Amsterdam, 1988.
30 Издание памятника см.: Закон судный людем краткой редакции. М., 1961; исследование памятника см.: Вашица Й. Кирилло-мефодиев-ские юридические памятники // Вопросы славянского языкознания. М., 1963. Вып. 7. С. 21-32; см. также его вводную статью к изданию памятника: MMFH. T. IV. S. 147-177.
31 Исследование этих памятников см.: Флоря Б. Н. Сказания о начале славянской письменности. СПб., 2000.
32 Таким образом, так называемое «Осьмикнижие» (сборник книг Ветхого завета, включавший Пятикнижие, книги Иисуса Навина и Судей) было переведено в конце IX в. пресвитером Григорием «повелением» князя Симеона - Евсеев И. Е. Григорий пресвитер, переводчик времени болгарского царя Симеона // Известия отделения русского языка и словесности. СПб., 1902. Т. 7. Кн. 3.
33 О нем см.: Станчев К., Попов Г. Климент Охридски. Живот и творчество. София, 1989. С. 59-86.
34 См.: Михайлов А. В. К вопросу об Учительном Евангелии Константина, еп. Болгарского // Древности. Труды Славянской комиссии ИАН 1895. Ч. 1; Зыков Э. Г. О литературном наследии Константина Преславского // Старобългарска литература, 1978. Вып. 3.
35 Попов Г. Триодни произведения на Константин Преславски. София, 1985 (Кирилло-Методиевски студии, кн. 2); Станчев К., Попов Г. Климент Охридски. Живот и творчество... С. 112-156.
36 Vaillant A. Discours contre les Ariens de Saint Athanase. Version slave et traduction en français. Sofia, 1954; Йоан Екзарх. Шестоднев. Пре-вод, послеслов и коментар Н. Кочев. София, 1981; Aitzemüller R. Der Hexaemeron des Exarchen Johannes. Graz, 1958-1975. Vol. 1-7.
37 Sadnik L. Des Hl. Johannes von Damaskus «"Е/беоц ä/piß^i ôp9o5oèou niSxeœç» in der Übersetzung des Exarchen Johannes. Wiesbaden; Freiburg, 1967-1983. Vol. 1-4.
Floria B. N.
Slavic Script in Europe in the Early Middle Ages
The article explores the special role of the Slavic script as a phenomenon of cultural and religious life in Europe of the Early Middle Ages, characterises the views of the creators of the Slavic script on the historic role of writing in the «local» language and divergence of these views from those spread in the Latin worls. Keywords: writing in the mother-tongue, Latin language, Holy Script, liturgy.
