CC BY
25
А. Н. Горяинов (Москва)
Славянская идея и русская эмиграция в Болгарии (по материалам журнала «Славянски глас», 1920-1933 гг.)
Появившиеся в последние десятилетия работы о «славянской идее» в странах Центральной и Юго-Восточной Европы мало затрагивают Болгарию. Между тем можно предположить, что страну, где значительные политические и общественные силы всегда относились к России и русским с уважением и любовью, не могло обойти славянское движение и идеи «славянского братства». Одним из изданий, подтверждающих такое предположение, является журнал «Славянски глас».
Журнал, выходивший в 1902-1940 гг. в Софии (с перерывом в 1915-1918 гг.) 1, издавало Славянское общество Болгарии, председателем которого в течение многих лет являлся последовательный защитник идей культурного, экономического и политического сотрудничества между славянскими народами, сторонник тесных связей с Россией, один из организаторов Славянского съезда 1910 г. в Софии 2 Стефан Бобчев. Редактировал «Славянски глас» его брат Николай. В 1922 г. тираж журнала доходил до 4 тыс. экземпляров, объем каждой книги составлял около трех авторских листов 3. Издание было ежеквартальным, но из-за финансовых трудностей не всегда выходило регулярно, поэтому часто появлялись сдвоенные номера журнала.
Братья Бобчевы сумели привлечь к сотрудничеству в «Славянском гласе» видных болгарских писателей И. Вазова, К. Христова, К. Величкова. В нем печатались болгарские и зарубежные ученые А. Теодоров-Балан, Б. Пенев, X. Вакарел-ски, Й. Скерлич, А. Муха, М. Вейнгарт и др. Из русских славистов активно сотрудничал в журнале Г. А. Ильинский, поместивший там, в частности, без сокращений статью «Что такое славянская филология», купюры в которой были сделаны советской цензурой при первоначальной публикации в Саратове 4.
Задачей, официально заявленной «Славянским гласом», было содействие славянской взаимности и сближению под главенством России. Накануне вступления Болгарии в первую мировую войну на стороне Центральных держав журнал продолжал ориентироваться на Россию. Так, например, с сочувствием
в нем излагались взгляды русского религиозного философа С. Н. Трубецкого: «Нам нужна такая победа, которая сделает Россию вершительницей славянских судеб» 5. Естественно, что подобная позиция привела к тому, что, как уже упоминалось, в 1915-1918 гг. журнал не выходил. Когда же спустя четыре года издание возобновилось, в первом его номере была опубликована редакционная статья под названием «К полному осуществлению славянской идеи», подписанная псевдонимом В. Сис В ней провозглашалось, что после обретения всеми славянскими странами независимости «славянская идея может быть реализована в своей полной программе» и что Россия, пережив свою «ужасную болезнь», объединившись на федеративной и демократической основе вновь «встанет во главе славянского мира...», изменив свою не вызывавшую доверия славянскую политику. «Одно ясно, — утверждал автор, — без России будущее славян подвергается угрозе, их сила навсегда парализована, жизнь их неустойчива».
Наиболее развернуто взгляды руководства журнала и Славянского общества на идею славянской взаимности были высказаны в статье С. Бобчева, опубликованной в номере 1/2 журнала за 1928 г. 7. По убеждению автора, в основании славянской идеи лежат не антропологические и географические факторы, не политическая история, религия или азбука, а «сознание, глубокое убеждение славянских народов в том, что они - члены одной великой семьи, одного широкого содружества, отдельные части которого существуют раздельно, но которые чувствуют свою общность не только в языке, не только в душе народа, но и в том, что могущество этой семьи и польза от ее сотрудничества для славянства и для человечества могут проявиться только при этой взаимности».
Остановившись в начале статьи на истории интерпретации «славянской идеи», Бобчев подчеркнул значение учения нео-славизма для практического воплощения принципов культурно-хозяйственного единения славян. Он утверждал, что Россия в мировой войне проявила «самопожертвование и готовность служить делу освобождения и объединения славянских народов». Однако после установления мира Э. Бенеш и некоторые другие славянские политики сделали ошибочный вывод, будто бы в условиях кризиса русской государственности и взаимных территориальных претензий ряда славянских государств «славянская идея» изжила себя и трансформировалась в общегума-
нитарную идею демократии и человечности, а ее практическое воплощение слилось с внешней политикой славянских стран.
Ссылаясь на впечатления от интеллектуального движения у разных народов, на встречи и беседы с их видными общественными, культурными деятелями и финансистами, Бобчев заявлял, что «славянская идея» продолжает существовать, что «она жива, действенна и направлена в своих наиболее существенных чертах на самые благородные цели: культурно-хозяйственный, духовный и человеческий прогресс путем сотрудничества с цивилизованными народами». Сделав обзор конкретных проявлений «славянской взаимности», Бобчев выдвинул программу воплощения «славянской идеи» в жизнь. Программа предусматривала установление тесных политических связей между славянскими государствами и создание на этой основе содружества славянских народов по образцу Лиги наций; налаживание между этими странами интеллектуального, хозяйственного и культурного сотрудничества; всемерное сохранение национальных особенностей отдельных народов в качестве элементов великой общеславянской культуры; воплощение в жизнь идеи славянского равенства, братства и взаимопомощи; запрет на заключение договоров и союзов, направленных против других славянских народов; осуждение внутриславянского сепаратизма и партикуляризма; сближение славянства как целого с неславянским культурным миром, со всем человечеством. Автор подчеркивал, что в его понимании «славянская идея» не только не имеет ничего общего с панславизмом, но «исключает любой империализм, любую агрессивность, любые попытки присвоения чужого. Наоборот, идея славянской взаимности — воплощение наиболее светлых идеалов человечества: добра, справедливости, мира и всемирной безопасности».
В программе Бобчева нашел свое место и тезис о потенциальном значении в славянском мире России. «В настоящее время, — писал он, — у славянских народов нет и не должно быть какого-либо суверена, на которого они смотрели бы как на высшего начальника и покровителя. Однако нельзя отрицать, что великая Россия по своему положению самой большой, самой многолюдной и самой заслуженной в деле славянской самопомощи державы имеет право рассматриваться как первая среди равных». Сейчас, по мнению Бобчева, в «славянском концерте» место России пустует, но она должна занять его в будущем. Пока же господство «большевизма и Комин-
терна» не дает возможности проявляться «славянской идее» в пределах России, ее знамя несет русская эмигрантская интеллигенция, которая в многочисленных публицистических и научных работах обращает внимание на «славянскую идею» как на жизненную необходимость.
Подтверждением мысли С. Бобчева о внимании русской эмиграции к разработке «славянской идеи» является само содержание журнала. Статьи эмигрантов в «Славянском гласе» касались многих аспектов «славянской взаимности». В 1923 г. в нем был на-печатан текст речи профессора международного права П. М. Богаевского «Аксаков и Берлинский конгресс», произнесенной на торжественном заседании Славянского общества в честь 100-летнего юбилея И. С. Аксакова 8. По оценке Богаевского, само заседание свидетельсьвовало об осознании необходимости для всех славян быть верными национальным идеалам. Аксаков, по его мнению, выступил в период Берлинского конгресса как истинный защитник интересов славян, но не смог, располагая единственным оружием — свободным словом, победить интриги зарубежных дипломатов и русских сторонников соглашательства с Западом. Проанализировав речь Аксакова о Берлинском конгрессе, Бо-гаевский утверждал, что идеолог славянофильства «был охвачен скорбью и ужасом перед тем, что хоронят великое дело», но не мирился с совершившимся, а требовал «дальнейшей борьбы и новых жертв». Свой взгляд на Берлинский конгресс Богаевский развил в другой статье, опубликованной в 1928 г., посвятив ее полувековому юбилею конгресса. Он считал, что история показала: его решения благоприятствовали «интересам только наиболее сильных держав, а на Балканах... он вызвал самую непримиримую борьбу за порушенную правду» 9.
Годом ранвше , в 1927 г., «Славянски глас» перепечатал из журнала «Nova Evropa» статью A. JI. Погодина «Россия и славянство» 10. Тогда же по случаю юбилея русско-турецкой войны 1877-1878 гг. была опубликована публицистическая работа П. М. Богаевского «Шипка, Плевна, Сан-Стефано» 11 и небольшая статья В. А. Францева о восприятии войны за освобождение балканских славян в чешском обществе 12.
В 1932 г. один из номеров «Славянского гласа» был целиком посвящен столетию со дня рождения Н. П. Игнатьева. В статье генерала В. П. Никольского он назван как «великим сыном» Российской империи 13, внесшим свой вклад в освобождение славянских народов. О роли графа в заключении
Сан-Стефанского мирного договора писал историк А. М. Ону. Высоко оценив дипломатические успехи Игнатьева, он использовал страницы журнала для резкой критики взглядов на славянство советского коллеги М. Н. Покровского. «Он избрал самый безопасный для себя путь, — писал Ону о Покровском, — всегда и за все без разбора ругать царскую Россию... Вертгеймер (немецкий историк, автор фантастической теории о российском вероломстве. — А. Н.) радуется, что Берлинский конгресс посадил Россию на скамью подсудимых, а товарищ Покровский радуется, что Россию «потащили в участок». И да будет Покровскому стыдно...» 14.
Сильным в «Славянском гласе» был отдел хроники. Под рубрикой «Славянская летопись» регулярно печатались заметки о деятелях Славянского общества, других славянских организаций Болгарии и зарубежных стран, о важнейших событиях культурной и политической жизни славянских народов. Наряду с ними помещались более или менее подробные информационные и кри-тико-библиографические материалы. Среди этих «мелочей» рассеяно немало сообщений о различных мероприятиях, направленных на практическое воплощение в жизнь принципов славянского единства в интерпретации Славянского общества.
В конце 1910-х — первой половине 1920-х годов «Славянски глас» сообщал о возникновении в Болгарии и других государствах обществ, ставивших своей задачей укрепление связей между славянскими странами — «Болгарско-чешской взаимности» и «Польско-болгарского общества» в Софии (1918) Славянского комитета в Париже (1924) 10 и др. Среди них значительное место занимали организации русских эмигрантов -Общество единения русских в Болгарии 17 и Русско-болгарский благотворительный комитет в Софии (1920)18, Литературно-художественный кружок культурного единения славянской молодежи (создан русскими и болгарскими студентами, 1922) 19 и т. д. Сообщалось также о лекциях и выступлениях русской эмигрантской профессуры с такими, например, сообщениями, как «К вопросу о роли славян в мировой истории» (М. Г. Попруженко, 1920) 20, «Вечное и преходящее в учении славянофилов» (А. В. Флоров-ский, 1921 г.) 21, «Кючук-Кайнарджийский мир как основа славянской политики» (П. М. Богаевский, 1921 г.) 22.
5 марта 1920 г. Славянское общество провело в рамках празднования Дня освобождения Болгарии от османского ига «Славянскую культурную встречу» 23. На ней выступали рус-
ские профессора Софийского университета Н. П. Кондаков, М. Г. Попруженко, В. В. Завьялов, А. Д. Агура. Они затрагивали преимущественно проблемы славянского единения, в том числе русско-болгарских культурных связей, роли Славянского общества в их поддержании, помощи русским "беженцам. В начале 1924 г. годичное Общее собрание Славянского общества решило проводить такие встречи регулярно 24. «Славянские встречи» могли посещать только члены Славянского общества. На них предполагалось заслушивать совбщения по «текущим культурно-просветительным и культурно-хозяйственным вопросам». «Политика и еще в большей степени партийность исключаются из наших встреч», — заявил на открытии первой встречи 3 февраля 1924 г. С. Бобчев.
До февраля 1933 г., как видно из хроникальных заметок «Славянского гласа», было проведено 97 «славянских встреч». Русские эмигранты принимали в них активное участие. В их выступлениях освещалась деятельность русских политиков и ученых, имевших отношение к славянофильству и другим проявлениям «славянской идеи», — А. С. Шишкова, М. П. Погодина, Н. П. Игнатьева, В. А. Черкасского. В сентябре 1926 г. состоялась встреча с посетившим Болгарию известным писателем и общественным деятелем Вас. Ив. Немировичем-Данченко25, в 1932 г. на 90-й встрече рассказал о своих впечатлениях от Болгарии поэт А. М. Федоров 2е. 15 января 1933 г. с сообщением «Русская культура в эмиграции» на 95-й «славянской встрече» выступил профессор П. М. Бицилли. В кратком изложении реферата, опубликованном в «Славянском гласе», было отмечено: Бицилли подчеркнул, что на эмиграции лежит долг сохранить русскую культуру, подвергшуюся в России опасности уничтожения «ввиду'"абсолютного отсутствия свободы слова и совести», обеспечить ее развитие и преемственность. На той же встрече профессор В. А. Мякотин рассказал о результатах своих разысканий о Кирилло-Мефодиевском обществе. В журнале отмечалось, что он говорил об интерпретации членами этого общества славянского единства как идейной основы создания славянского федеративного государства и назвал их предшественниками нео-славизма 27. В 1925 г. на двух заседаниях «славянских встреч» выступали П. М. Богаевский и профессор богословия М. Э. Пос-нов, говорившие в связи с 200-летием кончины Петра I о его деятельности 28. Театральный критик и режиссер П* М. Ярцев поде-лилися воспоминаниями о монастыре Оптина Пустынь 29.
Участникам «славянских встреч» далеко не всегда удавалось удержаться в рамках аполитичности и беспартийности, что наиболее ярко, например, проявилось на шестой и восьмой встречах при обсуждении реферата болгарина П. Ценова о книге французского исследователя Р. Лебри «Вокруг мужика» 30. Свои возражения против отношения Лебри и Ценова к российскому крестьянству высказали бывший глава русского военного духовенства протопресвитер Г. И. Шавельский и П. М. Бо-гаевский. Критическим духом была пронизана и 50-я «славянская встреча» 6 июня 1926 г. 31, на которой все тот же Богаев-ский разоблачал антиславянские фальсификации, содержавшиеся в некоторых немецких изданиях. Ряд «славянских встреч» был посвящен крупнейшим русским писателям -
32 33 34
А. С. Пушкину , Л. Н. Толстому , Ф. М. Достоевскому .
В информационных материалах «Славянского гласа» определенное место занимают отклики на политические выступления русских эмигрантов в печати. С сочувствием писал журнал о деятельности М. Г. Попруженко в связи с опубликованием им в декабре 1920 - феврале 1921 г. в парижском журнале «Общее дело» трех писем из Болгарии. В первом письме Попруженко информировал о деятельности Славянского общества, во втором знакомил с работами о болгарской литературе и истории, а в третьем писал о славянском сознании и сочувственном отношении болгарского общества к России. «Славянски глас» отметил также статью Попруженко в эмигрантской газете «Россия», в которой он выступил за подписание соглашений между славянскими странами, в том числе за скорейшее заключение договоров между Болгарией и Югославией 35.
Высокую оценку журнал дал сборнику, посвященному памяти скончавшегося в декабре 1921 г. профессора физиологической химии медицинских факультетов сначала Одесского, а затем Софийского университетов А. К. Медведева 36. В рецензии, написанной известным болгарским филологом академиком С. Младеновым, сборник характеризовался как «памятник русско-болгарской литературной взаимности», объединивший работы свыше 40 представителей русской и болгарской интеллигенции о покойном ученом, русско-болгарских отношениях, духовной жизни России и Болгарии 37. В другой рецензии 38 положительно оценивался сборник в честь 50-летнего юбилея окончания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. со статьями А. А. Кизеветтера, И. И. Лаппо, В. А. Францева, П. М. Би-
дилли, М. Г. Попруженко и других представителей русской научной эмиграции 39.
Болгарские материалы, относящиеся к «славянской идее», нуждаются в дальнейшем выявлении и изучении. Они могут стать важным источником не только по истории «славянской идеи» в Болгарии, но и по истории формирования взглядов на «славянскую взаимность», складывавшихся у русских эмигрантов «первой волны».
Примечания
1 Краткую характеристику этого издания см.: Речник на българ-ската литература. София, 1982. Т. 3. С. 301-302. Автор статьи X. Балабанова совершенно правильно определяет профиль журнала как культурно-популяризаторский и общественно-информационный, но вряд ли справедлива ее однозначная оценка «Славянского гласа» как консервативного и стоящего на официальных позициях издания. Подробный обзор содержания «Славянского гласа» и его наиболее взвешенная характеристика даны в недавно вышедшей книге Е. Лаза-ровой «Славянското движение в България» (София, 1997).
2 См. например о нем: Ненашева 3. С. Софийский славянский съезд 1910 г. / Славянское движение Х1Х-ХХ веков: Съезды, конгрессы, совещания, манифесты, обращения. М., 1998. С. 200-225.
3 Славянски глас. 1922. Кн. 1. С. 22.
4 Ильинский Г. Д. Что такое славянская филология? Ц Славянски глас. 1926. Кн. 2. С. 8-18. Кн. 2/3. С. 15-22. Подробнее об истории публикации этой статьи в СССР и Болгарии см.: Горяинов А Н. Из забытых «мелочей» журнала «Славянски глас» (1919-1933)/ Славяноведение. 1992. № 4. С. 56-67.
5 Бобчев Нт Днешната война и всесветскита задача на Русия / Славянски глас. 1915. Кн. 6/7. С. 135.
6 Сис В. Към пълно осуществяване на славянската идея Ц Славянски глас. 1919. Кн. 6-7. С. 135.
7 Бобчев С. Славянската идея след Световната война Ц Славянски глас. 1928. Кн. 1/2. С. 1-17.
8 Богаевский П. М. Аксаков и Берлинский конгресс Ц Славянски глас. 1923. Кн. 4. С. 18-22.
8 Богаевский П. М. Половин век след Берлинския конгрес / Славянски глас. 1928. Кн. 3. С. 81-85.
10 Погодин А Л. Русия и славянството / Славянски глас. 1927. Кн. 2/3. С. 97-102.
11 Богаевский П. М. Шипка, Плевна, Сан-Стефано / Славянски глас. 1928. Кн. 1/2. С. 27-33.
12 Францев В. А. Руско-турската освободителна война (1877-1878) и чешкото общество / Славянски глас. 1928. Кн. 1/2. С. 34-43.
1'' Никольский В. П. Граф Николай Павлович Игнатьев / Славянски глас. 1932. Кн. 1. С. 22-28.
14 Ону А. Граф Н. П. Игнатьев в Сан-Стефано / Славянски глас. 1932. Кн. 1. С. 45-57.
15 Славянски глас. 1919. Кн. 1/2. С. 30-31.
16 Там же. 1924. Кн. 3/4. С. 14-15.
17 Там же. 1920. Кн. 3/4. С. 110.
18 Руско-българския културно-благотворителен комитет в София Ц Славянски глас. 1921. Кн. 5/6. С. 40-41. Подп.: А.
19 Славянски глас. 1922. Кн. 1/2. С. 25.
20 Там же. 1920. Кн. 3/4. С. 109-110.
21 Там же. 1920/1921. Кн. 5/6. С. 164.
22 Там же. 1921. 1921. Кн. 5/6. С. 42.
23 Там же. 1920. Кн. 1/2. С. 28.
24 Бобчев С. Нашите «Славянски срещи» Ц Славянски глас. 1924. Кн. 1. С. 3-5.
26 Славянски глас. 1926. Кн. 3. С. 47.
26 Там же. 1932. Кн. 1/2. С. 77.
27 Из нашите славянски срещи / Славянски глас. 1933. Кн. 2. С. 86-90.
28 Славянски глас. 1925. Кн. 2. С. 42.
29 Там же. 1925. Кн. 1. С. 29.
30 Там же. 1924. Кн. 2. С. 34.
31 Там же. 1927. Кн. 2/3. С. 177.
32 Там же. 1925. Кн. 2. С. 42.
33 Там же. 1926. Кн. 1/2. С. 59.
34 Там же. С. 60.
35 Руски професор за културния общност в България Ц Славянски глас. 1920/1921. Кн. 5/6. С. 155-156.
36 Възпоменателен сборник на проф. А. К. Медведев. София, 1923.
37 Младенов С. Един паметник на руско-българската взаимност Ц Славянски глас. 1923. Кн. 1. С. 14-23.
38 Доросиев Л. И. Един паметник на руско-българското братство / Славянски глас. 1930. Кн. 1/2. С. 69-75.
39 Прослава на Освободителната война 1877-78 гг. София, 1929.
%
