CC BY
28
так и современных. Этот конгломерат скрепляла в подобие целостности официальная массовая идеология. Власть, социум, искусство, язык коммуникации должны изучаться совместно и ис-торико-типологически. Укоренились и два подхода к массовой культуре: она рассматривается либо как продукт мифологического массового сознания, либо как манипулятивная практика власти. Очевидно, оба подхода должны быть синтезированы в форме сложной
структуры социального мифа. Наконец, с советской мифологией должна быть увязана проблема массового и элитарного в советской культуре.
Таким образом, в проанализированных работах советская«художественная культура рассматривается как этап эволюции отечественной культуры и как культурный феномен, XX в. Нетривиальные подходы включают и сами исследования в современный научный контекст.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического ойыта: В 3 т. / Филос. о-во СССР. М., 1991. Т. 2. 378 с.
2. Голомшток И. Тоталитарное искусство. M.: Галарт, 1994. 295 с.
3. Гройс Б. Утопия и обмен: Стиль Сталина. M.: Знак, 1993. 374 с.
4. Иконников А. В. Архитектура и утопии XX века // Архитектура и культура: В 2 ч. / ВНИИТАГ. M., 1990. 4. 1. С. X — 14.
5. Паперный В. Культура "два" // Ann Arbor: Ardis Publishers, 1985. 330 с.
6. Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России. СПб.: Медуза, 1993. 464 с.
7. Яковлева Г. Н. Мифология преображения ландшафта страны в советской культуре 1930-х— начала 1950-х годов // Советское искусствознание. Вып. 27. M., 1991. С. 200 — 215.
8. Bolshevik culture. Experiment a ordre in the Russ Revolution. Bloomington: Univ Press, 1985. 304 p.
9. The Culture of Stalin Period. L.: Macmillan,
1990.214 р. ..
10. Tupitsyn M. Margins of Soviet Art: Socialist Realism till Now. N. Y.i Polity Press. 1989. 282 p.
% « Литературоведение
"ST
......
СКВОЗНЫЕ ОБРАЗЫ В ПОЭЗИИ Н П. ОГАРЕВА
Н. Б. ИППОЛИ ГОВА, кандидат филологических на^к
Индивидуальный стиль поэта определяется его мировосприятием, нравственными и эстетическими идеалами, философскими принципами, а также способностью видеть; "угадывать" глубокие ассоциативные связи между явлениями, предметами. Все это находит выражение в отборе и комбинировании языковых средств, в формировании образной системы. Ее основу составляют сквозные образы, представляющие собой многократно повторяющиеся (в различном контекстуальном окружении) определенные непрямые значения слов, становящиеся устойчиво-символическими в творчестве данного поэта, Сопровож-4
дающиеся постоянными атрибутами, которые в конце концов сами ло себе вызывают те же ассоциации, что и сквозной образ.
Символический смысл сквозного образа должен быть очень сильным, с тем чтобы слово, употребляясь и в прямом значении, вызывало в сознании
% »
читателя представление, заложенное в сквозном образе. Такое слово воспринимается не как непосредственная номинация, а как глубинное, не данное в очевидности, но обязательно предполагаемое обозначение некой поэтической "идеи".
Поэзия Н. П. Огарева — философ- ; ски-лирические размышления о жизни,
смерти, любви, верности, свободе, о месте человека в мире. Его лирический герой ^ в поисках ответа на вечные вопросы о смысле жизни, о таинстве любви. Эти мотивы пронизывают поэтическое творчество Огарева и реализуются в постоянно появляющихся сквозных образах.
Образная система Н: П. Огарева включает устойчивое обобщенно-метафорическое употребление таких слов, как сон, дом, небо, земля, путь и некоторые другие [ 1 ]. Их переносные значения традиционны для лирики, но именно Огарев пользуется ими настолько часто и в таких речевых ситуациях, что не только сами эти слова, но и семантически или тематически связанные с ними вызывают у читателяд устойчивые ассоциации.
Один из наиболее значимых в по-
л __?
эзии Огарева сквозных образов — образ дороги, пути как представление о жизни (жизненный путь). Он возникает в ранних стихах: Я по дороге жизни этой Скачу на черном скакуне...; Там было мне восьмнадцать лет, Я лишь пускался в путь далекий... (К друзьям, 1837 г.). Обращает на себя внимание создающий настроение тревожного ожидания 'метафорический контекст с образом черного скакуна.
В первых стихах образ пути сопровождался традиционным эпитетом — земной, а все сочетание воспринимается как устойчивая поэтическая метафора или символ человеческой жизни: ... Вы много мне послали Минут святых в моем пути земном (Левашовой, 1839 г.).
В более поздних стихах образ усложняется, включается в развернутый метафорический контекст, сопровождается эпитетами, конкретизирующими его символическое значение: Пред истиной исчез и образ Бога, и гордость личная, и сны любвиу А впереди лежит пустынная дорога..« (Монологи, 1844 — 1847 гг.); Светлого найти Что я, скажи мне, ради Бога, Могу на пройденном пути? (Грановскому, 1843 г.). Образ жизненного пути, дороги жизни возникает здесь в печальных размышлениях и усиливает (бла-
годаря эпитетам пустынная* пройденный) чувство разочарования, неудовлетворенности.
Развитие сквозного образа мы видим в замене слов путь, дорога более сниженным — колея. Сначала оно появляется в контексте, разъясняющем его переносное значение: ...Жизнь„все шла обыкновенно, Привычной колеей, которая Убита так, что ехать вечно гладко... (Книга любви, 1842 г.), затем — уже как синоним слову дорога (в образном осмыслении): На наш союз святой и вольный — Я знаю — с
-4
злобою тупой Взирает свет 1 самодовольный, Бродя обычной колеей (Тучковой, 1850 — 1852 гг.). Образный строй последних приведенных произведений более сложный и при этом более реалистичный: поэт спускается с высот созерцания жизненного пути до восприятий его как обычной, убитой" (т. е. заезженной, утоптанной) колеи.
Смысловая и эмоционально-экспрессивная значимость сквозного образа наиболее отчетливо проявляется тогда, когда он выполняет композиционно-стилистическую и сюжетообразу-ющую функцию. Именно в этих функциях образ пути встречается в лирике Огарева. Так, в одном из стихотворений "Книги любви" (XXXIX), представляющем собой воображаемую беседу лирического героя с любимой щиной, поэт воссоздает жизненный путь человека, который "с первыми лучами дом оставил" и чья молодость, подобно летнему утру, свежа, ясна, раскрыта навстречу будущему дню. Но вот утро жизни сменяется знойным полднем, и утомленный путник уже "ступает медленно и вяло": он обреченно продолжает путь с тем, чтобы закончить его одиноким, в пустыне под палящим солнцем и жгучим ветром ("жизнь сгорела").
Это образное описание, наполненное глубоким внутренним смыслом, включенное в авторское размышление о том, что есть жизнь без любви, без веры в будущее, имеет вид смыслового и композиционно-стилистического целого благодаря особой организации
текста: в нем используется прием обрамления (оно начинается вступлением, связывающим его с основным из-ложением: Давно хотелось мне стихами путь человека описать..., и заканчивается итоговой фразой: Про этот пуТь уж я давно хотел писать), прием метафорического лейтмотива (Я дале в путь!). Сам сквозной образ пути становится ключевым элементом текста: он повторяется во вступлении и в заключении, в лейтмотиве-рефрене: Кроме того, хотя сюжет в основном развивается как смена времени суток (утро — дейь), пейзажа {зеленый лес — степь — пустыня), сюжетообразу-ющими компонентами являются слова, в том числе глаголы движения,/ переносное значение которых обусловлено сквозным образом.
Более широкое и значительное образное повествование, в центре которого также образ пути, — в "Отрывках" (1861 -- 1862 гг.). Здесь
слово путь возникает лишь в конце, однако все произведение Одухотворено этим образом. Становясь сюжетообра-зующим фактором, оно вовлекает в процесс метафорического преобразования семантически связанные с ним сло-
ва: путь скитанья
путник движенье
скиталец (Всю жизнь мне кажется, что ты — Напрасный мученик движенья, скиталец в даль без возвращенья...). С точки зрения ком-позиционно-стилистического строения произведение представляет собой последовательное развертывание логической схемы (в воспоминаниях жизнь кажется человеку постоянным движением от потери к потере: этот меланхолически-скорбный мотив свойствен не только Огареву, но и многим его современникам), В "Отрывках" также используется прием обрамления: четко выделяется вступление с темой воспоминаний (День за днем... теряются воспоминанья...); основная часть развивается глаголами движения, которые, будучи тесно связанными с образом пути, воспринимаются одновременно в прямом и в переносном значении (выходишь, проходил, шаги направил, шел); затем смена событяй ус-
коряется, как и бывает в жизни (новый день с' иной страной; другие люди, новый дом; снова в йуть); в заключении — вопрос, в котором снова появляется тема воспоминаний, и ответ на него -- как логическое завершение порествования, итог пройденного пути (И что осталось от скитанья, Где, повторяясь шаг за шаг, Уходят вспять воспоминанья, Как тени скользкие во мрак? Глухая боль < сердечной раны Да жизни сказочные пла-
л
Н Ы* • •) ♦
Глубокое, интересное развитие получает образ пути в лучшей поэме Огарева — "Зимний путь" (1854 — 1855 гг.), где переплетение предметного и метафорического значений слова путь и связанных с ними более сложно. Самоназвание поэмы и сюжет ее настраивают на буквальное восприятие слова. Однако описание постоянно переходит.в рассуждение, в котором зимняя дорога лирического героя и жизненный путь русского человека, путь России сливаются воедино; картины, проходящие перед проезжающим путником, — это жизнь России того исторического периода, естественно, в восприятии поэта. Так создается динамика произведения — движение- в пространстве-и времени.
Взаимодействие прямого и переносного значений слов путь, дорога наблюдается во многих произведениях Огарева, например в поэме "Забытье" (1861 г.), стихотворении "Станция" (1839 г.), в котором восклицание лирического героя: "О одинокая дорога! Как ты мучительно скучна\" равно можно отнести и к однообразию зим-негоч пут#, и к тоскливой жизни, лишенной близости любимого человека.
Следует отметить употребление в лирике Огарева слов путь, дорога в несколько ином образном осмыслении. В ряде стихотворений они используются в качестве образных знаков направления деятельности человека или социальной группы. Поскольку и здесь их присутствие вызывает представление о движении, развитии — теперь самой человеческой личности по мере взросления, возмужания, приобрете-
ния жизненного опыта, данное обоб-щенно-символическое значение оказывается связанным с рассмотренным ранее и, вероятно, должно восприниматься как вариативная трансформация сквозного образа, который теперь сопровождается новыми эпитетами: И верю, что пробьюсь, как наш народ родной, На новый путь неведомой дорогой... (Упование, 1848 г.); ...Мужайся и расти... И действуя наперекор преградам, И не сходя с заветного пути... (Юноше, 1859 г.).
Итак, путь (дорога, колея) — один из центральных сквозных образов поэзии Огарева.
Довольно часто поэт обращается и к образу неба. В ранних романтических стихах небо выступает как символ высшего, духовного начала и противопоставляется всему земному, обыденному: О небе сладкие мечты, а на земле — разуверенья... (Другу Герцену, 1833 г.). Но сквозным образом это слово становится тогда, когда употребляется в несколько ином обобщенно-метафорическом значении —- как отражение душевного состояния лирического героя. Постоянными эпитетами при этом выступают прилагательные голубой и серый. Примером может служить небольшое стихотворение "Полдень" (1841 г.), которое можно было бы отнести к пейзажной лирике, если бы не явное и тесное сопряжение описываемого с эмоциональным настроем лирического героя. Это значительно больше лирическое переживание, чем пейзажная зарисовка. Само слово небо отсутствует, но его образ возникает в каждой строке: взоры тонут "в отдаленьи голубом", душа теряется "в синей вышине". Мы видим, как сквозной образ усложняется перифразами, обогащающими образный строй произведения. В результате создается настроение душевного покоя, умиротворения, когда человек чувствует себя единым с природой, растворяется в ней.
Мотивы скорби, тоски, так характерные для поэзии Огарева, сопровождаются образом серого или тусклого неба, неба в тучах, облаках: Ночное
небо было в темных тучах, И соловей в саду уныло пел. Мне было грустно (Книга любви, IV, 1842 г.). Образ тусклого неба появляется в финале печального стихотворения о свидании с некогда прекрасной, а теперь больной, увядающей женщиной: ... Трудно было оставаться — Поехал. Мокрый снег мне бил в лицо, и небо было тускло... (1842 г.).
Стилистическая значимость сквозных образов усиливается при их взаимодействии: один из них становится характеристикой другого (например, в сравнениях): Ишутро новый день приводит — Такой же скучный и пустой, И то же небо с облаками, Бесцветное как жизни путь (1836 г.); Нет, право, эта жизнь скучна, Как небо серое, бесцветна... (1836 г.). Очевидна привязанность поэта к излюбленным образам, краскам, мотивам Ддень скучный — жизнь скучна; небо бесцветное — жизнь бесцветна). Но, несмотря на повторяемость, впечатления однообразия, монотонности не возникает, видимо, в силу того, что автор убедителен в выражении своих переживаний и вызывает сочувствие читателя.
В заключение — некоторые выводы из наблюдений над лирикой Н. П. Огарева.
1. Постоянство мотивов поэзии Огарева рождает постоянство образов, наиболее значимые из которых становятся сквозными, составляющими центр образной системы его лирики (путь, небо, сон, дом, звуки и др.). Назначение их, как и любых символических образов в искусстве, — "дать непосредственное, чувственное изображение того, что в действительности не имеет единично-чувственной формы" [2, с. 72].
2. Сквозные образы сопровождаются постоянными эпитетами, вовлекают в процесс метафоризации слова, становящиеся их атрибутами и самостоятельно вызывающие образные ассоциации (так, представление о человеческой жизни создается не только словом путь, но и связанными с ним глаголами движения).
3. Особенностью сквозного образа является одновременное восприятие слова
Л
как обозначения реального явления 4. Системность в использовании и как символа (взаимодействие пря- сквозных образов проявляется в том, мого и переносного значений в ело- что они становятся основой микрообразов (сравнений, эпитетов).
ве).
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Семенкова Р. В. Слова с обобщенно-си м- 2. Сиротина В. А. Характеристическая и символическим значением в поэзии Н. П. Огаре- волическая функция слова: (На материале языка ва // Вопросы языкознания. Вып. 3. Опыт лин- произведений А. М. Горького) // Рус. яз. в школе, теистического анализа наследия Н. П. Огарева. 1974. № 6. С. 68 — 74. Саранск, 1977. С. 32 — 40.
РУСЬ И ПУРГАСОВА РУСЬ В РОМАНЕ К. Г, АБРАМОВА "ПУРГАЗ"
Е. А: ШАРОНОВА, аспирант
Из глубин многовекового прошлого исходят истоки общих типологических, генетических и историко-культурных основ развития эрзи, мокши и русского народа. Россия с момента своего возникновения многонациональная страна. Слово "русские" является собирательным понятием. Оно означает этнос, сформировавшийся в результате слияния славян, финнов и варягов на , славяно-финских землях. "Русские смешивались прежде всего с финно-угорскими народами, вместе с которыми, по легенде, они призывали братьев Рюрика, Синеуса и Трувора" [3, с. 8].
Мысль об изначальной общности русских и финнов, включая эрзю и мокшу, стала общепризнанной. В "Истории СССР" читаем: "В процессе становления древнерусского государства сыграли определенную роль и неславянские племена — финно-угорские (чудь, меря, весь, мещера и прочие)... Одни из них совершенно обрусели и в какой-то мере стали историческими предшественниками некоторых этнических групп русских, другие же развивались под сильным воздействием древнерусского языка и культуры, в свою очередь обогащая язык и культуру русского народа" [2, с. 55].
Историк М. Н. Покровский утверждал: иМы определенно знаем, что на той равнине (Восточно-Европейской) одновременно со славянами жили на-
роды других языков, и названия разных мест, рек и даже городов до сих пор об этом напоминают. Слова "Москва" "Ока", "Клязьма" — не славянские, а финские... Славянский язык еще не доказывает, что в наших жилах течет непременно славянская кровь: русский народ образовался из очень различных племен, живущих на Восточно-Европейской равнине..." [4, с. 19]. Д. С. Лихачев, подводя предварительные итоги тысячелетнего развития Руси в связи с принятием христианства, отмечает: "Русь была поразительной державой, в которой соединялись и финно-угорские народы ... и восточные славяне. Это видно по именам и по именам богов. Что такое Мо-кошь? Племя Мокошь. Что такое Перун? Это финно-угорский Перкун" [6, с. 9 ].
Своеобразным зеркалом, в котором отражаются межнациональные отношения и в котором народы видят и узнают друг друга, являются язык, фольклор, литература. А. М. Горький писал: "...Мне кажется, что литература всего легче и лучше знакомит народ с народом" [1, с. 115].
Лучшие умы российской интеллигенции — выдающиеся историки, фольклористы, этнографы интересовались бытом, нравами, национальными особенностями эрзян и мокшан. Во многих художественных произведениях рус-
