CC BY
202
УДК 81.23
Т.В. Ларина, В.И. Озюменко, А.А. Горностаева
СКВЕРНОСЛОВИЕ В РЕЧИ НОСИТЕЛЕЙ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА: ФУНКЦИОНАЛЬНО-ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В статье речь идет об употреблении табуированной (обсценной) лексики образованными носителями английского языка, о степени толерантности к ней и ее функциях. Акцент делается на вежливое общение и на выражение позитивных эмоций, отношений и оценок. Признавая тот факт, что английский язык существует в различных вариантах, мы понимаем под ним Anglo English, объединяющий основные варианты английского языка и являющийся частью так называемой Anglo culture [Wierzbicka 2006], для обозначения которой в данной статье мы используем термин англосаксонская культура.
Ключевые слова: языковая норма, узус, сквернословие, табуированная лексика, обсценная лексика, прагматическая функция, ирония, коммуникативная толерантность.
Tatiana V. Larina, Vladimir I. Ozyumenko, Anna A. Gornostaeva
SWEAR WORDS IN ENGLISH COMMUNICATION: MEANING AND FUNCTIONS
The present paper deals with the problem of swearing in the communicative behavior of educated English speakers taking into account its pragmatic functions and acceptability. It focuses primarily on expressing positive emotions and attitudes in a friendly discourse. Since the English language exists in variations, we take that as English, which unites these variations and exists ( functions) as a part of the so-called Anglo-culture [Wierzbicka 2006]. In the present article we are using the term Anglo-Saxon culture.
Key words: language norm, language usage, swear words, taboo words, pragmatic functions, communicative tolerance.
оциальные изменения, происходящие в обществе, находят свое отражение в языке и накладывают отпечаток не только на его словарный состав, но и на культуру общения в целом, что сказывается на расширении границ языковой нормы. Будучи эталоном письменной и устной речи в конкретном обществе в определенную эпоху, норма со временем претерпевает изменения, чему мы все являемся свидетелями. Как отмечает Е.А. Земская, едва ли не основной чертой современного дискурса становится «функциональный динамизм» - перемещение элементов разного рода из периферийных слоев языка в центр системы [Земская 2004: 530]. Данное наблюдение касается не только русского, но и других языков.
Для понимания происходящих в языке процессов исследователи предлагают рассматривать норму в двух аспектах - как результат кодификации и как результат традиции - и различать кодифицированную норму и узуальную. Литературная норма, которая объединяет в себе и языковую традицию и кодификацию, противопоставлена, с одной стороны, системе (не все, что допускает языковая система, одобрено нормой), а с другой - речевой практике (узусу), где вполне обычны большие или меньшие отклонения как от традиционной нормы, так и от тех нормативных предписаний, которые содержатся в грамматиках и словарях [Кры-син 2011: 4]. Это объясняется гибкостью нормы, ее зависимостью от контекста, в котором происходит речевое общение, коммуникативной целесообразностью. В процессе коммуникации носители языка выбирают те средства, предлагаемые системой, и те их употребления, которые наилучшим образом способствуют реализации конкретных коммуникативных интенций, при этом они не всегда соответствуют существующей в данный период норме (см. [Озюменко 2007]).
В значительной степени это касается ненормативной лексики, расширение сферы употребления которой наблюдается в настоящее время во многих языках. Традиционно обсценная лексика, включающая грубейшие
вульгарные табуированные слова и выражения, используется как эмоционально-экспрессивная реакция на неожиданные и неприятные события, слова, действия и т.п. Однако в последнее время наблюдается ее использование в дружеском общении, при выражении не только отрицательных, но и положительных эмоций, отношений и оценок.
Сквернословие, как известно, имеет свою национально-культурную специфику, которая проявляется при сопоставительном анализе употребления бранных слов в различных культурах (см. [Жельвис 2001]). Толерантность к ним также культурно вариативна. Если сравнить русский язык с английским, то легко заметить, что сфера употребления ненормативной лексики, где она воспринимается как допустимая, в английской коммуникации значительно шире, чем в русской. Отсюда - многочисленные проблемы, связанные с адекватностью ее интерпретации в процессе коммуникации и в переводе.
Относительно свободное употребление ненормативной лексики характерно для всего англоязычного мира. К. Фокс пишет, что в английской культуре, которая отличается эмоциональной сдержанностью, мужчинам позволительно выражать три чувства - удивление, гнев и восторг - при условии, что они выражаются бранными восклицаниями, громкими возгласами и сквернословием [Фокс 2008: 70]. Далее она отмечает, что в мужских спорах сквернословие, насмешки и оскорбления позволительны и даже ожидаемы (это демонстрация притворного гнева, притворной ярости). Американский профессор С. Джонсон - автор книги English as a Second F*cking Language - заявляет, что в современном английском языке ругательства составляют неотъемлемую часть эффективной коммуникации - It's the best fucking way to communicate - и приводит многочисленные примеры в подтверждение этому [Джонсон 2004]. А. Вежбицкая отмечает, что употребление бранных слов вполне допустимо в австралийской культуре и является проявлением сильных мужских чувств
[Wierzbicka 1991: 95]. В романе современной ирландской писательницы Дженнифер Джонстон находим подтверждение широкого использования обсценной лексики как коммуникативной особенности ирландцев: 'I seem to remember I used a lot of four letter words. He always hated that. He never came to terms with the fact that the Irish swear in all circumstances. It is part of the pattern of our language (J. Johnston) (Помнится, я употребляла много слов на три буквы (в английском языке - это слова на четыре буквы). Он терпеть этого не мог. Он никак не мог понять, что ирландцы сквернословят всегда и всюду. Это - особенность нашего языка) [Ларина 2009: 387].
Многочисленные факты свидетельствуют о том, что и англичане, и ирландцы, в еще большей степени американцы довольно свободно используют бранные слова в дружеском общении равных собеседников, часто независимо от уровня их образования, социального положения, возраста или пола. Такие слова, как hell, bloody hell, bastard, shit, и даже самое грубое в английском лексиконе слово fuck, как и все его производные (fucker, fucking, fuck off, fuck about, fuck over, fuck-up и др.), не являются более столь шокирующими, как это было еще недавно. Они слышатся в разговоре интеллигентных людей, звучат с экранов телевизоров, встречаются в художественной литературе:
You look shit, my friend. You should have a rest (молодая женщина - подруге с заботой).
Where the fuck are you going? (обращаясь к другу в дружеском общении).
I'm sorry. I'm just so completely fucked off with myself (J. Colgan) (молодая женщина - своим друзьям).
Это так называемый «дружеский мат», который при соблюдении соответствующих условий места и времени не является нарушением языковой нормы [Жельвис 2003: 90], точнее - узуальной нормы.
Новое в сквернословии, на наш взгляд, состоит в том, что табуированные лексемы, используемые традиционно как эффективное ругательство, расширяют сферу своего
допустимого употребления, становятся все более нейтральными и часто используемыми, в том числе в дружеском дискурсе, в новых для них функциях.
Наши наблюдения подтверждают мнение исследователей о том, что в современном английском языке табуированная лексика является средством установления интимности, вовлеченности, присоединен-ности ('involvement', 'intimacy', 'affilation') наряду с формами обращения и сленгом: 'Involvement includes the use of vocatives, slang, anti-language and taboo words (bloody / shitty /fucking)' [Eggins & Slade 1997]. Такие слова являются маркером внутригрупповой принадлежности и средством устранения межличностной границы. Грубоватая фамильярность создает эффект «принадлежности к своим». Таким образом собеседники минимизируют дистанцию, демонстрируют близость и полное равенство (см. [Ларина 2003, 2009]).
Следующие примеры, услышанные в реальной коммуникации, подтверждают эту тенденцию:
What the fuck is wrong with you? (между друзьями).
You'll never guess what the little bollocks did last week (мать - подруге о своем трехлетнем ребенке).
What the bloody hell are you talking about? (между приятельницами).
Данные примеры свидетельствуют о том, что отношение к сквернословию у представителей англосаксонского мира иное, чем у русских. Дело здесь, прежде всего, в том, что английские 'swear words' практически утратили свое первоначальное значение и часто выполняют эмоционально-экспрессивную функцию, что зафиксировано в английских словарях. Так, например, слово fucking определяется как слово, используемое для выражения недовольства, которое утратило свое сексуальное значение (a common term of displeasure, which has lost most of its sexual connotation), bollocks - выражение гнева или уничижительное обращение к глупому человеку (an expression of anger, or used perjoratively in refeference to a
stupid person (DHE): Who's the old bollocks you were talking to? (Joyce, Ullysses); Oh bollocks, you have dropped my keys under the car. Словари отмечают также употребление слова bollocks в значении «чепуха»: You know that's a load of bollocks (MED).
В словарях бранные слова приводятся с пометами taboo, slang, impolite, offensive, однако сам факт их широкого присутствия в лексикографических справочниках в разных значениях и с примерами употребления свидетельствует, на наш взгляд, об их большей допустимости и меньшей табуиро-ванности, чем в русском языке. Mackmillan English Dictionary for Advanced Learners (MED), представляющий собой учебный словарь английского языка, приводит около двадцати словарных статей со словом fuck и его производными: fuck around - тратить время, занимаясь чем-то бесполезным; fuck off - убираться откуда-либо; fuck smb off в британском английском означает сильно рассердить кого-либо; fuck up - испортить что-либо, совершить серьезную ошибку, а также огорчить или вывести кого-либо из себя; fucked up - быть полностью разбитым; fucker, fuckface илиfuckwit - глупый или раздражающий человек и т.д. Во всех случаях дается помета, что это крайне оскорбительные (extremely offensive) слова. Не обходит его вниманием и Longman Dictionary of English Language and Culture (LDELC). Так, характеризуя слово fucking как табуи-рованное, данный словарь отмечает, что оно употребляется в двух случаях: для придачи силы выражению, особенно для выражения крайнего раздражения (You fucking idiot!), и как ничего не значащее слово (I got my fucking foot caught in the fucking chair!) . В последнем случае, судя по примеру, данное слово также выражает раздражение, только по отношению не к собеседнику, а к самому говорящему или к ситуации, в которой он оказался. В переводных англо-русских словарях данные слова представлены не столь широко, в русско-английских они и вовсе отсутствуют.
Наблюдения показывают, что десеман-тизация данных слов в современной ком-
муникации достигла еще большей степени, чем это зафиксировано в словарях. Во многих случаях употребления отмеченные слова выражают не только отрицательные эмоции (досаду, гнев, раздражение, презрение), как отмечают словари, но и положительные, подтверждением чему являются следующие примеры:
What fucking drink are you going to have? (предлагая напиток другу).
What the fuck are you doing here? (при неожиданной встрече друзей).
Nice suit. You look fucking beautiful (комплимент коллеге).
На тот факт, что слово fuck и его производные в современном английском языке имеют разные значения и выполняют разные функции, указывает С. Джонсон. Рассмотрим диалог из его книги с комментариями к нему, в котором муж приглашает жену сходить в оперный театр [Джонсон 2002: 19]:
John: Mary, would you like to attend the opera this evening?
Mary: Fucking-A (1). Should I wear my black dress?
John: Why the fuck (2) not?
Mary: Fucked (3) if I know - Oh, fuck! (4) I just remembered. It got fucked up (5) in the wash.
John: Well, fuck (6) the opera, let's stay home and fuck (7).
Mary: Good fucking(8) idea.
Как видим, слово fuck встречается здесь практически в каждой фразе. Но в своем прямом значении оно употреблено только один раз (употребление 7). В первом, втором и восьмом оно выполняет эмоционально-усилительную функцию. В четвертом выступает в качестве междометия. В пятом означает поврежденный, в шестом передает негативное отношение («К черту оперу!»). В первом и восьмом, как видим, напротив, оно выражает положительную оценку.
Приведем некоторые примеры из художественной литературы, где подобные слова также часто встречаются в дружеских диалогах друзей, коллег, членов семьи:
'I don't mind telling you, I've missed you like bloody hell, my love.'-' Oh, Shane darling.
Yes... I know what you mean' (из разговора мужа и жены) (B. Bradford).
A leery smile spreads across his face. 'Brilliant,' he said... 'Absolutely fucking brilliant. <...> You, my darling, are an absolute fucking genius' (H. Fielding) (режиссер ТВ студии, оценивая работу новой сотрудницы).
Как видим, ненормативная лексика используется здесь для усиления позитивных чувств (I've missed you like bloody hell, my love) и даже для усиления комплиментов (Absolutely fucking brilliant, absolute fucking genius).
Таким образом, несмотря на наличие словарных помет о том, что данные лексемы являются табуированными и крайне оскорбительными, в реальной речевой практике они часто выступают в дружеском дискурсе, где могут выражать не только отрицательные, но и положительные эмоции, отношения и оценки. Данный факт подтверждает процитированные выше слова Л.П. Крысина
0 том, что «в речевой практике вполне обычны большие или меньшие отклонения как от традиционной нормы, так и от тех нормативных предписаний, которые содержатся в грамматиках и словарях» [Крысин 2011: 4].
Утратив свое буквальное значение, данные слова выполняют эмоционально-экспрессивную функцию и выступают ин-тенсификаторами различных частей речи: существительных - You, my darling, are an absolute fucking genius' (H. Fielding); прилагательных - 'Oh, for Gods sake, man! Don't be so fucking stupid. Don't you understand what I've been trying to tell you?' (J. Asher) (молодая женщина - другу); наречий: 'Emily told me every single one of them was raising hell earlier' (муж - жене о детях) (B. Bradford); глаголов - 'You must please yourself, dear'. - 'I shall! I bloody shall' (D. Porter); причастий: 'I'd only known your mother for one hour when I realised
1 wanted to marry her, and I was hell bent on getting her' (M. Binchy). Еще раз подчеркнем, что во всех приведенных примерах бранные слова используются в ситуациях дружеского бесконфликтного общения как десеман-тизированные единицы, выступающие в эмоционально-экспрессивной функции.
Нами уже неоднократно отмечалось, что в неформальном общении равных собеседников обсценная лексика используется также в качестве форм обращений [Ларина 2003, 2009; Смит, Ларина 2003]. Среди образованной интеллигентной молодежи и людей среднего возраста широко распространенными в последнее время являются такие приветствия, как: Oh, you bastard you / How are things going, you sonuvabitch. Также в качестве обращений можно услышать bollocks, shiester, shithead, mother-fucker и другие слова, относящиеся к бранной лексике, которые используются в дружеском общении, являются нейтральными и выполняют функцию маркеров близких отношений.
Следует отметить, что значение, передаваемое бранным словом, выступающим в функции апеллятива, часто зависит от прилагательного, с которым оно употребляется. Так, если dirty усиливает отрицательную оценку (dirty bastard), то прилагательные little, poor, silly, stupid, употребляемые в сочетании с бранным словом, придают ему дружеское и даже ласкательное звучание (little bastard, little bollocks):
'You're right, little bastard' (девушка - парню с нежностью) (букв.: Ты прав, маленький ублюдок).
'Come here, you little bollocks' (мать -своему трехлетнему сыну с любовью) (букв. Иди сюда, маленькое яйцо).
'Oh, the little bitches' (девушка - подругам после розыгрыша) (букв.: О, маленькие суки).
Словари также иногда фиксируют эту особенность. Так, для слова bugger даются два значения: 1. груб. мерзавец, тип; You are a bugger! - Ах ты сволочь! 2. разг. ласк. шельмец (о мальчике, собаке); poor bugger - бедняжка (НБАРС). О том, что это слово употребляется в дружеском общении, свидетельствуют следующие примеры: The poor little bugger has broken his leg (выражение сочувствия) / You are a silly bugger (дружеское восклицание после прозвучавшей шутки).
Примеры подобных обращений можно встретить и в художественной литературе:
(из дружеского разговора двух подруг - образованных женщин тридцати лет):
'The phone's blipping. There's someone else trying to get through. I'll call you back.'
'OK. But remember, you, silly bitch, it's great news, yeah?' (J. Asher)
(неожиданная встреча двух друзей-бизнесменов):
' What the bloody hell are you doing in Washington, Harry?' muttered Chipchase through a cheesy grin.
'I told you. Business. Business my left buttock' (R. Goddard).
Как видим, данные формулы обращения употреблены в дружеских контекстах, что говорит об отсутствии в них инвективной функции, то есть намерения оскорбить собеседника, нанести урон его лицу, совершить в отношении него какие-либо «невежливые действия». Напротив, лексика с отрицательной эмоционально-оценочной семантикой (bastard - ублюдок, bitch - сука, bollocks -яйцо, buttock - ягодица, sonuvabitch - сукин сын и др.) используется для выражения позитивных эмоций и отношений и употребляется в «вежливых целях» как своеобразное средство сближения, знак неформальности отношений. Налицо десемантизация данных слов, в любом случае асимметрия семантического и прагматического значений, что говорит о невозможности их буквального перевода.
Данное явление, на наш взгляд, имеет непосредственное отношение к ироническому дискурсу. Здесь имеет место сознательная грубость, сознательное нарушение нормы, когда она нарушается в целях передачи эмоционального состояния, особого отношения к объекту речи или собеседнику или достижения юмористического или иронического эффекта [Озюменко 2007]. Для характеристики подобных случаев, когда формально невежливый речевой акт имеет вежливую цель (formally impolite acts with a polite purpose), исследователи используют термин положительная ирония (positive irony) [Alba-Juez (2000, 1996/2001], которая «не имеет никакой невежливой цели», то есть она не вступает в конфликт с вежливостью,
а напротив, является фрагментом вежливого дискурса. Позитивная ирония описана в литературе как один из случаев иронической грубости (ironic rudeness) или насмешливой невежливости (mock impoliteness) [Kasper 1990], а также как добродушное подшучивание или насмешливая ирония (banter or mock irony) [Leech 1983].
В нашем материале встретились и иные случаи использования ненормативной лексики для выражения иронии. Поскольку ирония - это мистификация, притворство, иронизирующий, как правило, временно надевает на себя маску, за которой стоит совсем другой человек. Маски иронизирующего могут при этом быть весьма разнообразны: дурак, глупец, невежда, скептик и др. (см. [Ермакова 2005]). По нашим наблюдениям, ненормативная лексика выступает одним из средств создания иронических масок, благодаря ей легко меняется стилистический регистр общения.
В качестве иллюстрации приведем несколько примеров из интервью популярного британского актера Хью Гранта программе Top Gear (BBC Worldwide 14.04.2008). В данном интервью он ведет себя в несвойственной ему роли, примеряя маску развязного и не очень воспитанного человека, что и позволяет нам говорить здесь об ироническом дискурсе. Так, рассказывая о своих машинах, он сразу же употребляет сквернословие, даже там, где это, с нашей точки зрения, не вполне уместно, если не сказать резче -недопустимо: 'I've got great big fucking cars' (букв.: У меня отличные большие е.. .ые машины). Далее он продолжает интервью рассказом об интимных проблемах, созданных машинами, о которых в обществе говорить не принято: 'With GT Continental I had terrible bollocks pain. All I want is comfy environment so that my balls wouldn't be hurt' (букв.: Когда я ездил на Джи Ти Континентал у меня страшно болели яйца. Поэтому для меня очень важно, чтобы автомобиль был удобный и чтобы мои яйца не страдали). В первом примере 'I've got great big fucking cars' табуированное слово fucking употребляется в эмоционально-экспрессивной функции
для выражения оценки автомобилей. Во втором слова bollocks pain, balls используются в своем прямом значении. В последнем случае шокирует не только употребляемая лексика, но и непристойная откровенность известного актера.
Мы попытались проанализировать, зачем Хью Гранту понадобилось выставлять себя на посмешище и надевать эту нелицеприятную маску. Можно лишь догадываться о личных причинах, скрытых за подобным поведением, но мы рискнем высказать свою гипотезу: возможно, актер, уставший от навязанного ему в кино образа рафинированного джентльмена, истинного англичанина до мозга костей, хочет разрушить эту иллюзию у зрителей, выступая в роли «своего парня», развязного и лишенного комплексов. Надо сказать, что эта цель достигнута - при помощи такой нехитрой техники Грант вызывает восторг и веселье приглашенных на программу гостей. Отметим, что Хью Грант не одинок. В проанализированных нами интервью со звездами ненормативную лексику (damn, fuck, ass и др.) широко употребляли ведущий программы Top Gear Джереми Кларксон, американский актер Марк Уолл-берг, английский телеведущий Майкл Пар-кинсон и другие. Сквернословие в данном случае - не самоцель, а способ стать ближе к аудитории, привлечь к себе внимание, поддерживать интерес публики, которая, судя по реакции зала, реагировала на него весьма положительно.
Можно предположить, что в диалоге «ведущий - гость» сквернословие использовалось с целью создания неформальной обстановки, эффекта «принадлежности к своим». Однако с позиций представителей русской культуры допустимость этого явления в передачах ВВС, которые транслируются на весь мир и предназначены для широкой разновозрастной аудитории, представляется весьма сомнительной. В некоторых моментах интервью использовалось «запикивание», что, на наш взгляд, создавало дополнительный юмористический эффект, так как недосказанность и двусмысленность часто вызывают больше смеха, чем прямая грубость.
Основное внимание мы уделили употреблению табуированных лексем в дружеском общении, где они выступают в эмоционально-экспрессивной функции и используются для передачи положительных эмоций, отношений и оценок. В ситуациях раздражения, гнева, ссоры подобные слова употребляются еще более свободно.
Фрагмент диалога двух друзей из романа "A Spot of Bother", автор которого - современный английский писатель Mark Haddon - многократно удостаивался литературных наград. В этом диалоге молодые мужчины спорят из-за нежелания одного из них пригласить другого на свадьбу своей сестры:
'So why don't you want me to come with
you?'
'Because you'll have a shit time,' said Jamie, 'andI'll have a shit time...'
'It's only a fucking wedding,' said Tony.
'How shit can it be?'
'It's not just a fucking wedding, 'said Jamie.
'It's my sister marrying the wrong person... It's hardly a course for celebration.'
'I don't give a fuck who she's marrying', said Tony.
'Well, I do,' said Jamie. (M. Haddon)
Для передачи негативного отношения к свадьбе и времени, которое будет испорчено, используются слова shit и fucking. Чуть позже, когда спор переходит в ссору, собеседники начинают оскорблять друг друга: Джеми называет Тони черствым г...ом (an unsympathetic shit), а Тони обзывает его эгоистичной п...й (self-centered cunt).
В качестве еще одной иллюстрации приведем любопытный диалог супругов, представителей высшего среднего класса, из романа современной английской писательницы Wendy Holden "The Waves of Bath". Разговор происходит ночью, когда они проснулись от крика их новорожденного ребенка: 'What's up?' She snarled.
'Theo. He's crying.'
'Oh, for fuck's sake.' Amanda snapped.
'What the fuck's the fucking matter with him now?!'
'He's a fucking baby, Amanda. That's what the fucking matter with him.'
'What's that fucking old bat doing then?' Amanda demanded furiously. 'She's supposed to fucking see to him in the fucking night.'
'Fuck knows,' groaned Hugo (W. Holden).
Как видим, в данном диалоге слово fuck и его варианты употреблены 9 раз, все они передают отрицательные эмоции и негативные оценки. Создается впечатление, что родители малыша соревнуются, кто больше употребит это слово. Досталось и новорожденному малышу, которого они называют fucking baby, и его няне - fucking old bat (bat - табуированное слово, которым называют женщину легкого поведения). Не будем пытаться перевести этот диалог на русский язык. Однозначно, что дословный перевод здесь невозможен.
Мы остановились лишь на некоторых аспектах употребления ненормативной лексики в современном английском языке. Но и приведенных фактов и примеров достаточно для того, чтобы увидеть, что для современных англоязычных культур характерна высокая коммуникативная толерантность к сквернословию, которое допустимо даже при вежливом общении в различных контекстах - среди друзей, коллег, членов семьи.
То, что сейчас происходит в современном английском языке, можно охарактеризовать как изменение языкового престижа. Если традиционно престижным был язык «верхов», язык образованной интеллигенции, то сейчас, как следствие демократизации общества, престижным становится язык «низов», то есть изменения в коммуникации происходят по направлению «снизу -вверх». В результате не только кодифицированная, но и традиционная норма, вступает в конфликт с узусом, где нередко наблюдается ее нарушение.
Проведенный анализ позволяет заключить, что обсценная лексика, получившая в современном английском языке широкое распространение, выступает в обновленных функциях: в эмоционально-экспрессивной функции, но для передачи не только негативных, но и позитивных эмоций, отношений и оценок; в контактно-устанавливающей
функции как средство обращения в дружеском общении; а также как средство выражения иронии (при более детальном анализе не исключены и другие функции). Перечисленные функции подчинены более общей коммуникативной цели - устранению интерперсональных границ и созданию неформального стиля общения. Расширение сферы допустимости данной лексики свидетельствует о повышении степени толерантности к ней в обществе, что сказывается на английском стиле коммуникации.
В русском языке, который, как известно, обладает богатым словарем ненормативной лексики, бранные слова в большей степени сохранили свое первоначальное значение и имеют более выраженный негативный оттенок. Они воспринимаются как непристойные, являются в большей степени табуированными и недопустимы в вежливом общении (в интеллигентной среде), особенно в присутствии женщин, что свидетельствует о меньшей терпимости к ним. На этот факт обращает внимание и бывший американский дипломат Yale Richmond, который в своей книге о России предупреждает читателей о том, что, хотя в русском языке есть много грубых и вульгарных слов, они не употребляются, как он говорит, «в вежливом обществе»: While Russian has its share of earthy and vulgar expressions, they are not used in polite society [Richmond 2009: 115].
Справедливости ради, следует признать, что явления, наблюдаемые в последнее время, к сожалению, свидетельствуют о том, что и в русской коммуникации все заметнее те же процессы, которые мы наблюдаем в англоязычных (и не только) культурах. Ненормативная лексика все чаще встречается в различных сферах общения, в том числе и в речи образованных людей. Она распространена в актерской, писательской, журналистской среде [Крысин 2004: 263]. При этом если раньше ненормативные слова использовали в основном мужчины, то теперь все чаще их можно услышать и из уст женщин. Как и в англоязычной коммуникации, в дружеском общении русских они используются в качестве средств экспрессивности и
как знаки принадлежности к группе. Тем не менее, у русских, по нашим наблюдениям, существует все же больше ограничений на употребление подобной лексики.
Приведенные в данной статье факты позволяют заключить, что грубость, которая проявляется прежде всего в нарушении общепринятых коммуникативных норм (в частности, в употреблении обсценной лексики), может быть как неосознанной, непреднамеренной, так и целенаправленной, в последнем случае она встречается не только в ситуациях конфликта с целью нанести ущерб лицу собеседника, но и в бесконфликтном общении, где она не противоречит вежливости. Вежливость и грубость - два противоположных аспекта одного и того же явления, «инструменты коммуникативного баланса», по определению В.И. Жельвиса, эффективные механизмы коммуникации, имеющие одну и ту же цель, но противоположные средства ее достижения [Жельвис 2009].
Точно так же, как чрезмерно вежливый речевой акт может звучать как насмешка или грубость, то есть быть по своей сути невежливым, грубый речевой акт может выполнять вежливую функцию. Другими словами, одно и то же высказывание, в том числе содержащее ненормативную лексику, в зависимости от контекста может быть как грубым, так и вежливым. Грубость, как и вежливость, — категории функционально-прагматического характера и должны рассматриваться только на уровне контекста, в том числе и культурного.
Отмеченные явления не могут игнорироваться лингвистами. Напротив, они
должны стать предметом серьезных научных исследований. Нравится нам то, что происходит в современном языке, или нет, но развивается он по своим законам, и наблюдения над происходящими в нем явлениями помогают нам понять эти законы, проследить связь между развитием языка и общества. Как отмечает В.И. Беликов, быть или не быть стилисту любителем обсценной лексики — дело частное, а вот знатоком он быть обязан [Беликов 2005]. Подобные знания могут дать интересную информацию, касающуюся этических, аксиологических, социальных, психологических, стилистических и иных аспектов коммуникации в разных культурах, помочь ответить на вопрос о причинах засорения языка и расширения нормативных рамок его использования.
Знание национально-специфичных особенностей употребления табуированной лексики имеет и чисто практическое значение. Оно необходимо для правильной интерпретации коммуникативных намерений собеседника, для понимания его отношения и оценки ситуации в целом, для предотвращения коммуникативных неудач. Их учет важен также при переводе. Поскольку внешне похожие английские и русские бранные слова часто имеют разное значение, они не должны переводиться буквально. Задача переводчика - передать эмоциональное звучание реплики, подобрав адекватные по тональности русские языковые средства, которые при этом являются допустимыми в подобных коммуникативных контекстах, что требует от переводчиков тонкого языкового чутья, хорошего вкуса и такта.
Литература
Беликов В. И. Национальная идея и культура речи // Отечественные записки. - 2005. № 2, - С. 47-66. http://www.strana-oz.ru/?numid=23&article=1035 Джонсон С. English as a Second F*cking Language. - М., 2002.
Ермакова О.П. Ирония и ее роль в жизни языка. - Калуга: Издательство КГПУ им. К.Э. Циолковского, 2005. - 204 с.
Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. - Изд. 2, переработ. и дополненное. - М.: Ладомир, 2001.
Жельвис В.И. Инвектива: объем и дефиниция // Языковое сознание: устоявшееся и спорное. XIV Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. Тезисы докладов. Москва, 29-31 мая 2003 г. / Редактор Е.Ф. Тарасов. - М., 2003. - С. 90.
Жельвис В.И. Вежливость и грубость как инструменты коммуникативного баланса // Этносоциолингвистика и теория коммуникации: XXI век: сб. науч. трудов конференции / под науч. ред. проф. В.И. Жельвиса. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2009. - C. 21-26.
Земская Е.А. Язык как деятельность: Морфема. Слово. Речь. - М.: Языки славянской культуры, 2004.
Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследование по современному русскому языку и социолингвистике. - М.: Языки славянской культуры, 2004.
Крысин Л.П. Вариативность нормы как естественное свойство литературного языка // Известия РАН. Серия литературы и языка. - 2011. - Т. 70. - №4. - С. 3-8.
Ларина Т.В. Категория вежливости в английской и русской коммуникативных культурах. - М.: Изд-во РУДН, 2003.
Ларина Т.В. Категория вежливости и стиль коммуникации: Сопоставление английских и русских лингвокультурных традиций. - М.: Языки славянских культур, 2009. - 512 с.
Озюменко В.И. Норма и узус: грамматический аспект // Кафедральный вестник. Первый профессиональный университет. Научный журнал. - М., 2007. - № 3. - С. 76-84.
Фокс К. Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения. - М.: Рипол классик,
2008.
Смит С., Ларина Т.В. Обращение в английской коммуникативной культуре (в сопоставлении с русской). // Вестник РУДН. Серия «Русский и иностранные языки и методика их преподавания». - 2003. - №1. - С. 79 - 81.
Alba-Juez, Laura. "Some discourse strategies used to convey praise and/or positive feelings in Spanish everyday conversation". In H. Campos, E. Herburger, A. Morales-Front & T. Walsh (Eds.), Hispanic Linguistics at the Turn of the Millennium. Somerville, MA: Cascadilla Press, 2000. P. 364-380.
Alba-Juez, Laura. The Functions and Strategies of Ironic Discourse: An Analysis. Madrid: Servicio de Publicaciones de la Universidad Complutense, 1996/2001.
Eggins, Suzanne and Diane Slade. Analyzing casual conversation. - London, Washington: Cassel, 1997.
Kasper, Gabrielle. Linguistic Politeness: Current Research Issues. In Journal of Pragmatics, North Holland: Elsevier.1990, 14. P. 193-218.
Leech, Geoffrey. Principles of Pragmatics. London: Longman. 1983.
Richmond, Yale. From Nyet to Da: Understanding the New Russia. Boston, London: Intercultural Press, 2009.
Wierzbicka, Anna. Cross-cultural Pragmatics: The Semantics of Human Interaction. - Berlin: Mouton de Gruyter, 1991.
СЛОВАРИ
НБАРС - Новый Большой англо-русский словарь: в 3 т. / Ю.Д. Апресян, Э.М. Медни-кова, А.В. Петрова и др. - М.: Русский язык, 1999.
DHE - A Dictionary of Hiberno-English. 1999.
LDCE - Longman Dictionary of Contemporary English. - Longman, 1995.
LDELC - Longman Dictionary of English Language and Culture. - Addison Wesley Longman, 1998.
MED - Macmillan English Dictionary for Advanced Learners: International Student Edition. - Macmillan Publishers Limited, 2002.
