CC BY
217
ИННОВАЦИОННАЯ ЭКОНОМИКА
л/
www.hjoumal.ru
DOI: 10.17835/2078-5429.2015.6.1.037-045
СКОЛКОВО КАК ИННОВАЦИОННЫЙ ЦЕНТР: ОБЩЕЕ И
W
ОСОБЕННОЕ (ИСТОРИКО - КОМПАРАТИВИСТСКИЙ ПОДХОД)*
ЛАТОВ ЮРИЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ,
доктор социологических наук, кандидат экономических наук, доцент, ведущий научный сотрудник, Академия управления МВД РФ, г. Москва, e-mail: [email protected]
ЛАТОВА НАТАЛИЯ ВАЛЕРЬЕВНА,
кандидат социологических наук, научный сотрудник, Институт социологии РАН, г. Москва, e-mail: [email protected]
Для системного понимания достоинств и недостатков проекта «Сколково», а также первых результатов его реализации в 2010-2014 гг., необходим компаративистский подход. В статье используется метод исторической компаративистики: «Сколково» сравнивается с
«горнозаводской цивилизацией» XVIII в. и с советскими наукоградами 1940-1980-х гг. (как, например, Арзамас-16). Сформулированы основные трудности, с которыми связаны все попытки создания инновационных кластеров в современной России - прежде всего, слабый спрос бизнеса на технологические новации.
Ключевые слова: внедрение инноваций; инновационный центр; инновационный кластер; социально-экономическая история; государственное регулирование.
SKOLKOVO AS AN INNOVATION CENTER: GENERAL AND SPECIAL (HISTORICAL COMPARATIVE APPROACH)
LATOV YURI, V.,
Doctor of Sociology, Candidate of Economic Sciences (PhD), Associate Professor, Senior Researcher, Academy of the Interior Ministry of the Russian Federation, Moscow,
e-mail: [email protected]
LATOVA NATALIA, V.,
Candidate of Sociological Sciences, Researcher, Institute of Sociology, Russian Academy of Sciences, Moscow,
e-mail: [email protected]
Comparative approach is important for systemic understanding of the strengths and weaknesses of the project "Skolkovo", as well as the first results of its implementation in the 2010-2014. The historical
* Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 13-03-00015а «Непрерывное образование и трансфер наукоемких технологий: модели взаимодействия учреждений образования и науки с предприятиями реального и финансового секторов». При подготовке статьи использованы некоторые материалы д.э.н., проф. Р. М. Нуреева.
© Латов Ю. В., Латова Н. В., 2015
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
38
Латов Ю. В., Латова Н. В.
comparative method is used in the paper: "Skolkovo" is compared with "the mining civilization» in XVIII century, and Soviet science cities of 1940-1980 (such as Arzamas-16). The basic difficulties connected with all the attempts to create innovation clusters in modern Russia are formulated - first of all, the weak business demand for technological innovation.
Keywords: innovation; innovation center; innovation cluster; social-economic history; government regulation.
JEL: B25, G38, O31, Q55.
В сентябре 2015 г. можно будет отмечать пятилетие реализации инновационного проекта «Сколково»1. Хотя с самого начала официально заявлялось, что данный проект даст полноценные результаты лишь через 10-15 лет1 2, однако и 5 лет — это достаточный срок, чтобы проект проявил хотя бы в первом приближении свои основные сильные и слабые стороны.
Для оценки перспектив инновационного проекта «Сколково» авторы данной статьи намерены использовать историко-компаративистский подход — сравнить данный проект с историей других российских инновационных кластеров.
1. Сколково на фоне далеких предшественников: «горнозаводская цивилизация» XVIII века
Когда в ХУП-ХУШ вв. Россия вступила на путь догоняющего развития и начала сознательно «подтягиваться» к Западной Европе, то быстро обнаружилось, что, перефразируя М. В. Ломоносова, «земля российская» может в принципе порождать не только «собственных платонов и невтонов» (т.е. академических ученых), но и «собственных картрайтов и уаттов» (т.е. изобретателей). Другое дело, что поскольку Россия не Америка и не Англия, судьба технологических инноваций в нашей стране оказывалась долгое время не очень успешной.
Как ранее авторы данной статьи уже отмечали (Латов и Латова, 2014. С. 142-156), необходимо различать техническое изобретение как таковое и его внедрение в производство. Первое во многом зависит от личных качеств изобретателя, в то время как второе — от качеств общества в целом. Поэтому нас интересуют в первую очередь сюжеты отечественной истории, связанные с пионерными успехами в производстве современной конкурентоспособной продукции. Эти сюжеты обычно связаны с формированием инновационных кластеров — группы предприятий, совместно осваивающих какую-либо новую технологию.
Первый такой успех состоялся еще в XVIII в. и связан с феноменом так называемой «горнозаводской цивилизации», красочно описанной в последней научно-популярной фотокниге Алексея Иванова (Иванов, 2014)3. Речь идет о системе так называемых горных заводов Урала и Алтая — частновладельческих (знаменитые Демидовы) и государственных предприятий, специализирующихся на добыче руд и плавке металлов. По меркам XVIII в. металлургическая отрасль играла во многом ту же роль, какую во второй половине ХХ в. играла микроэлектроника, — роль «локомотива» экономического развития, который «тянет» за собой многие сопряженные отрасли (энергетику, машиностроение,
железнодорожный транспорт, судостроение и т.д.).
1 Федеральный закон Российской Федерации № 244-ФЗ «Об инновационном центре „Сколково“» был подписан президентом России Дмитрием Медведевым 28 сентября 2010 г. Впрочем, с некоторой натяжкой пятилетие этого проекта можно отмечать уже в конце 2014 г., поскольку сама идея создания современного технологического центра (a la Силиконовая долина) официально публично высказана президентом еще в ноябре 2009 г. в очередном ежегодном послании Президента России Федеральному собранию. С другой стороны, реальное строительство инновационного центра «Сколково» началось только в декабре 2010 г
2 Еще на стадии разработки проекта в марте 2010 г. Владислав Сурков, руководитель рабочей группы разработки, указывал, что одно только строительство центра технологий в Сколкове займёт 3-7 лет, а научная среда там сможет сформироваться лишь через 10-15 лет.
3 Сам термин «горнозаводская цивилизация», как указывает Иванов, предложен в 1920-е гг. историков-краеведом П. Богословским (Богословский, 1927).
Сколково как инновационный центр: общее и особенное ...
39
В середине XVIII в. система горных заводов Урала и Алтая стала одним из крупнейших промышленных районов мира, выдвинув императорскую Россию на второе (после Швеции) место в мире по выплавке металлов. В это же время на Невьяновском заводе была построена крупнейшая во всем мире «царь-домна». Иностранцы, посещавшие «горнозаводскую цивилизацию», оценивали горные заводы как соответствующие самым передовым техническим стандартам Западной Европы того времени. О высокой конкурентоспособности уральского железа свидетельствует тот факт, что значительная его часть шла на экспорт (во второй половине XVIII в. Великобритания примерно 60% импортного железа получала именно из России). В социальной организации заводского производства уральцы тоже находились на передовом уровне: «мониторинг» собственником своих предприятий при помощи регулярных отчетов заводской администрации, система премиальных вознаграждений для мастеров — такие «правила игры», принятые в «кластере Демидовых», стали в Западной Европе нормой лишь в следующем веке4. Еще одним важным социальным фактором успеха стало широкое привлечение старообрядцев, чья трудовая этика частично компенсировала негативные последствия использования труда закрепощенных работников.
Об инновационных достижениях горных заводов России XVIII в. вспоминают чаще всего в связи с историями паровой машины И.И. Ползунова (1760-е гг., Барнаульский завод) и паровозом братьев Черепановых (1830-е гг., Нижнетагильский завод). В первом случае «наш» изобретатель оказывается едва ли не конкурентом знаменитого британского изобретателя парового двигателя Джеймса Уатта (хотя, конечно, машина Ползунова была менее совершенной, чем машина Уатта). Во втором случае «наших» можно рассматривать как самых ближайших последователей британского же изобретателя паровоза Джорджа Стефенсона: «подсмотрев» новинку во время поездки в Англию, уральские умельцы на редкость оперативно смогли ее скопировать. Однако как раз эти примеры показывают не столько успехи, сколько провалы инновационной деятельности в «горнорудной цивилизации».
Действительно, паровая машина Ползунова как своего рода государственный инновационный проект5 была создана примерно за 20 лет до паровой машины Уатта. Однако через полтора месяца новая машина прекратила работать, а отремонтировать ее никто не мог, поскольку талантливый изобретатель умер накануне пуска машины. Самое главное, заводское руководство и не желало ее ремонтировать, поскольку считало вполне достаточным использование в качестве заводских двигателей традиционных водяных колес. В результате когда в начале XIX в. горные заводы начали все же оснащать более производительными паровыми двигателями, то их конструировали иностранные специалисты. Похожая судьба ожидала и паровоз братьев Черепановых: их изобретение не нашло спроса, гужевые (на лошадях) перевозки казались руководству завода более выгодными. Серийное паровозостроение в России поэтому тоже начиналось с импортных технологий и отнюдь не на горных заводах. Надо ли говорить, что если Уатт и Стефенсон стали благодаря своим изобретениям уважаемыми и состоятельными людьми, то Ползунов и Черепановы получили известность лишь у отдаленных потомков.
Таким образом, первая в России попытка создать инновационный кластер дала ограниченный эффект. На начальной стадии удалось создать хорошую систему государственно-частного партнерства, благодаря которой «кластер Демидовых» надолго обеспечил России мировое первенство в ключевой отрасли. Однако в этой системе не было встроенных стимулов к обновлению. В результате европейскую промышленную революцию Россия «прозевала», и в начале XIX в. наша страна потеряла и первенство в металлургии, и значительную часть внешних рынков сбыта металлургической продукции.
4 См., например: (Гаврилов, 2005; Порталь, 2003).
5 Конструирование машины осуществлялось на государственном заводе, инженером (по современной терминологии) которого был Ползунов, и за казенный счет, о результатах опытов докладывалось самой императрице Екатерине II.
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
40
Латов Ю. В., Латова Н. В.
2. Сколково на фоне недавних предшественников: советские
наукограды
Если инновационная «горнозаводская цивилизация» XVIII в. является в некотором смысле «русской Атлантидой», которая известна даже не всем историкам, то советский опыт создания инновационных кластеров известен гораздо лучше. Речь идет о серии так называемых наукоградов/наукополисов, созданных в СССР 1950-1960-х гг. и которые можно рассматривать как своего рода «архипелаг» инновационных кластеров.
Формально статус наукограда в настоящее время имеют 14 городов, которые обладают высоким научно-техническим потенциалом и градообразующим научнопроизводственным комплексом (первым из них в 2000 г. стал Обнинск). Однако фактически их гораздо больше. Среди примерно 70 населенных пунктов, входящих в «Союз развития наукоградов России», есть некоторые наукограды, сформировавшиеся в постсоветские времена (например, то же Сколково), но в основном это именно советские научно-производственные центры. Их ядро образуют 10 «атомных» городов, имевшие в СССР статус ЗАТО (закрытых автономных территориальных образований): Арзамас-16 (современный Саров), Красноярск-26 (Железногорск), Челябинск-70 (Снежинск) и т.д.
Если в России XVIII в. главной инновационной отраслью была металлургия, то в послевоенном Советском Союзе такой отраслью стала ядерная промышленность. Обе эти отрасли являлись одновременно основой национальной системы военной защиты (литье пушек три века назад, изготовление компонентов ядерного оружия в прошлом веке) и стимулом развития гражданских отраслей (машиностроения в XVIII в. и атомной энергетики в ХХ в.).
Успехи советского атомного проекта достаточно широко известны: СССР смог получить атомную бомбу в 1949 г. на 4 года позже, чем в США, а водородную бомбу Советский Союз испытал в 1953 г. даже раньше Америки. Ряд «царь-пушка, царь-колокол, царь-домна» требовал логичного продолжения, и действительно, советская «царь-бомба» в октябре 1961 г. стала самой крупной за всю историю человечества. Для экономики важнее, конечно, успехи в атомной энергетике, которая изначально являлась своего рода побочным продуктом военных разработок, но с течением времени стала приобретать существенное экономическое значение. В этой области советские успехи еще внушительнее: самая первая в мире АЭС запущена в 1954 г. в Обнинске (который, таким образом, вполне заслуженно самым первым получил статус наукограда), в то время как на Западе первые АЭС были введены в эксплуатацию на 2 года позже в Великобритании и на 3 года позже в США.
Если «горнозаводская цивилизация» XVIII в. смогла обеспечить только инновационный старт, но не воспроизводство инноваций, то советские наукополисы сделали шаг вперед, соединив новаторское производство с прикладной наукой. В частности, градообразующим предприятием знаменитого Арзамаса-16 являлся Российский федеральный ядерный центр (Всероссийский научно-
исследовательский институт экспериментальной физики), а у Челябинска-70 — Всероссийский научно-исследовательский институт технической физики. В результате продукция советской ядерной отрасли, насколько известно, вполне соответствовала мировым стандартам не только в 1950-е, но и в 1980-е. К сожалению, пользователи этой продукции, как показали события на Чернобыльской АЭС, этим стандартам соответствовали «не совсем». О международной конкурентоспособности продукции советских атомных
наукополисов тоже можно говорить с долей условности, поскольку по соображениям международной безопасности эта продукция принципиально не могла идти на экспорт.
Проблема заключается в том, что советские наукограды оказались гораздо слабее встроены в национальную экономику, чем «горнозаводская цивилизация»
Сколково как инновационный центр: общее и особенное ...
41
императорской России. Отчасти это связано с режимом секретности ЗАТО, которые по соображениям безопасности сознательно были максимально изолированы от обычных советских городов. Режим строгого контроля исключал и какие-либо «подозрительные» социальные инновации. Однако на анклавность «атомных» наукополисов работали и более объективные факторы.
Производство металлов, на котором базировался «кластер Демидовых», влияет на практически все другие отрасли, значение этого производства очень высоко и в наши дни6. Значение же ядерной энергетики оказалось более ограниченным. Хотя в настоящее время она дает примерно 20% энергии в США и России, а во Франции вообще является основой национальной энергетики (74%), однако серия катастроф на АЭС (в США в 1979 г., в СССР в 1986 г. и в Японии в 2011 г.) серьезно покачнула популярность «мирного атома». Возможно, атомная энергетика переживет «второе рождение», однако за первые 60 лет своей истории «локомотивом» развития она определенно стать не смогла — не только в нашей стране, но и за рубежом.
В целом при сравнении советских наукоградов с «заводской цивилизацией» XVIII в. можно заметить шаг вперед (соединение производства с наукой и образованием), но и шаг назад (передовая отрасль слабее интегрирована с национальной экономикой). Общий результат оказался похожим: «горнозаводская цивилизация» сохраняла первенство примерно
полвека, советские «атомные» наукограды — примерно 40 лет.
Спрос на производственные инновации в СССР существовал в отраслях, связанных с ВПК, где сохранялась заочная конкуренция с зарубежными производителями (именно так было в «атомных» наукополисах). Однако в чисто гражданских отраслях конкуренция отсутствовала, поэтому в них не было и особого спроса на инновации.
В результате в 1960-1980-е гг. советские наукополисы оказались передовыми анклавами в море советских предприятий, где инновационная активность развивалась гораздо хуже. Систематически повторялась та закономерность, которая видна еще на примере «горнозаводской цивилизации» XVIII в.: если в момент открытия нового предприятия его стараются напитать более-менее новыми технологиями, то затем регулярного качественного обновления уже не производят. Иначе говоря, во внедряемых технологиях не закладывали предпосылки для постоянного обновления выпускаемой продукции и методов выпуска.
В зарубежной экономической советологии давно укрепилось мнение об анти-инновационности как главном недостатке советской экономики. Американский экономист Джо Берлинер еще в 1970-х гг. писал об этом: «Основная проблема старой [советской] экономической структуры заключается в том, что она максимально поощряла руководителей отдавать предпочтение признанным продуктам и процессам и препятствовать внедрению инноваций, бояться нового, как черт ладана» (Berliner, 1976).
В сравнении с императорской эпохой в советскую эпоху
институциональные условия для производственных инноваций в некоторых аспектах даже ухудшились. В частности, в XVIII в. горные заводы Урала и Алтая находились частично в государственных, но в основном все же в частных руках, поэтому всегда сохранялась в той или иной степени конкуренция между ними. В советскую же эпоху мотивы конкуренции сильно ослабли, поскольку монополия государственной собственности дополнялась монополией многих предприятий на выпуск конкретной разновидности продукта. Внедрение инноваций на предприятии увеличивало риск недовыполнения плана (тем более высокий, чем капитальнее была внедряемая инновация), а полученную в случае успеха финансовую выгоду забирали в бюджет (Ольсевич и Грегори, 2000. С. 13).
6 Симптоматично в этой связи, что Нижнетагильский завод, где Черепановы построили первые в России паровозы, непрерывно работал более 260 лет до 1987 г., после чего получил статус уникального завода-музея. Невьяновский завод - родина «царь-домны» - работает и по сей день, уже более 300 лет.
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
42
Латов Ю. В., Латова Н. В.
В результате такого институционального дестимулирования в 1980-е гг. 85% всех изобретений внедрялись лишь в рамках одного предприятия, 14,5% — на двух и только 0,5% изобретений были внедрены на 3-5 предприятиях (Соловьев, 1987. С. 65). К тому же, как отмечал Р. Кэмпбелл, военные министерства СССР «поглощали львиную долю прироста научно-исследовательского потенциала на протяжении десятилетия, предшествовавшего 1985 г., тем самым лишая ресурсов сферу гражданских инноваций»7.
Итак, советские «атомные» наукограды смогли создать своего рода постиндустриальный отраслевой анклав. Однако комплексно осуществлять постиндустриальную модернизацию в рамках советской командной экономики было принципиально нельзя. В результате СССР в значительной степени «прозевал» развертывание научно-технической революции, и в последнее десятилетие советского режима успехи атомной отрасли мало компенсировали отставание в микроэлектроники, в информационных технологиях и т.д.
3. Постсоветская экономическая система как контекст проекта
«Сколково»
События рубежа 1980-1990-х гг. ликвидировали как свойственные СССР препятствия к инновациям, так и свойственные ему стимулы к ним. Исчез советский монополизм, исчезли и советские программы государственной поддержки передовых отраслей. А новая система стимулирования инноваций до сих пор «не совсем» сложилась.
Одним из главных «провалов» экономики постсоветской России являются именно неудачи в формировании экономики инноваций. Государство по самой своей природе неэффективно в генерировании производственных инноваций (по крайней мере, в качестве главного «генератора»), а частный бизнес упорно не желает их разрабатывать и внедрять. Даже в 2000-2010-е гг. большая часть исследований и разработок в предпринимательском секторе осуществляется за счёт средств государственного бюджета. Государственный проект технопарка Сколково является лишь частным проявлением этой общей тенденции: согласно информации начала 2000-х гг., вложения в Сколково со стороны государства составляли 89%, а со стороны частного бизнеса — только 11% (Водопьянова, 2012). Такой «паразитизм частного сектора на ресурсах госсектора» (Гохберг, 2003. С. 28) контрастирует не только с американской Силиконовой долиной, но даже с индийским Бангалором, где хотя и есть господдержка, но все же доминирующую роль играет частное предпринимательство.
Сложившаяся в постсоветской России система инноваций сильна на входе и относительно слаба на выходе. Россия по традиции тратит заметную долю ВВП на исследования и разработки. Однако значительная часть этих ассигнований идёт на содержание большого количества государственных исследовательских учреждений, по-прежнему (как в СССР) слабо связанных как с системой подготовки кадров, так и с предпринимательской деятельностью. Коммерческие же организации вкладывают пока очень мало средств в науку. Их вполне устраивают возможности экстенсивного роста — роста, основанного больше на расширении рынка, чем на его интенсификации. Поэтому не удивительно, что большинство российских разработок патентуется в других странах (в том числе в США), которые начинают более активно использовать российские научные ресурсы, чем отечественные компании.
Институциональная слабость производственного инноваторства в российской экономики может служить основанием для отрицания развития в России предпринимательства. Действительно, «нормальный» предприниматель (по Й. Шумпетеру) — это инноватор, который создает новые виды товаров, внедряет новые производственные методы, создает новые организационные структуры etc.,
7
Цит. по: (Аллен, 2013. С. 276).
Сколково как инновационный центр: общее и особенное ...
43
в результате чего повышается как личное благосостояние предпринимателя, как и благосостояние общества в целом. Такие предприниматели в постсоветской России, конечно, есть, но не они задают тон. Ведь трудно сказать, какие новые виды товаров изобрел Ходорковский или какие новые производственные методы разработал Березовский.
Однако на самом деле предпринимательская деятельность в предпринимательской России развита очень широко. Только для правильного понимания этого предпринимательства надо вспомнить очень важное дополнение, которое современный американский экономист В. Баумоль предложил сделать к шумпетерианской теории предпринимателя-новатора. «Шумпетерский перечень [видов] предпринимательской деятельности можно серьезно расширить, включив в него инновации в процедурах рентоискательства, например, открытие ранее не используемой легальной комбинации, которая эффективно приносит рентные доходы... — писал В. Баумоль. — Может показаться странным... предлагать включить деятельность такой сомнительной с точки зрения общества ценности (я называю ее «непроизводительным предпринимательством») в перечень шумпетерских инноваций. Если предпринимательство определяют как способность изобретать и находить новые пути увеличения своего благосостояния, власти и престижа, то следует ожидать, что не все предприниматели будут слишком заботиться, создает ли их деятельность дополнительный. общественный продукт или, наоборот, она является серьезной помехой производству. [...] Деятельность предпринимателя может быть иногда непроизводительной или даже разрушительной, и какое направление он предпочтет, зависит от структуры платежей (payoffs) в экономике — от правил игры» (Baumol, 1990. P. 897-899).
Эта «поправка Баумоля» заставляет вспомнить полемику столетней давности между немецкими социологами Максом Вебером и Вернером Зомбартом о «духе капитализма». Как известно, если один из оппонентов видел истоки капитализма в законопослушной протестантской этике, то другой — в безудержной жажде наживы (в т.ч. путем спекуляций, военных и уголовных грабежей, политических махинаций и т.д.). В этой дискуссии по-своему правы обе стороны. Эффективное рыночное хозяйство образуется только при таких правилах игры, когда непроизводительное предпринимательство решительно вытесняется производительным. Однако страсть к инновациям ради прибыли может существовать и в полном отрыве от веберовского духа капитализма — вспомним хотя бы Великого Комбинатора из романов И. Ильфа и Е. Петрова.
Можно согласиться с остроумным замечанием А.В. Бузгалина и А.И. Колганова, что пока на российском рынке «побеждают не те, кто умеет лучше бегать, а те, кто лучше бегает в мешках» (Бузгалин и Колганов, 2014). Для такого «бега в мешках» тоже нужны инновации — новые «относительно законные» методы уклонения от налогов, новые методы установления близких связей с обладателями административного ресурса и т.д. Но подобные инновации скорее сокращают национальное богатство, чем увеличивают его.
Завершая историко-компаративистский обзор проблемы Сколково, следует сформулировать некоторые общие выводы. Проект «Сколково» делает второй важный шаг в истории развития российских инновационных кластеров: он не только соединяет производство с наукой и образованием (как в советских наукоградах), но и нацеливается на такие отрасли, которые могут «потянуть» за собой всю российскую экономику (см. табл.). Но дамокловым мечом над Сколковым (как раньше над советскими наукоградами и еще раньше над «горнозаводской цивилизацией») висит постоянный «русский» вопрос о том, кто же будет генерировать постоянный эффективный спрос на инновации. Проект «Сколково», по нашему мнению, вряд ли следует рассматривать как ключ к модернизации России; скорее, социальная модернизация России — ключ к эффективной реализации проекта «Сколково».
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
44
Латов Ю. В., Латова Н. В.
Таблица
Сравнение институциональных характеристик российских инновационных кластеров
Характеристи- ки «Горнозаводская цивилизация» «Атомные» наукограды СССР Проект «Сколково»
Период подъема 1720-1790-е гг. 1940-1980-е гг. С 2010-х гг.
Отраслевая специализация Черная и цветная металлургия Атомное оружие, атомная энергетика Телекоммуникации и космос, информационные технологии; биомедицина; энергоэффективность, ядерные технологии
Интегрированность в национальную и мировую экономику Высокая Низкая в национальную экономику, нулевая в мировую экономику Пока не ясно
Соединение производства с наукой Отсутствует Присутствует Является главной целью проекта
Акторы спроса на инновации В основном частный бизнес (Демидовы и др.) при поддержке государства Исключительно государство Пока не ясно
Факторы, тормозящие инновации Рентоискательство (использование дешевого сырья, дешевой рабочей силы, правительственных привилегий) Политические и идеологические ограничения Рентоискательство (использование дешевого сырья, правительственных привилегий)
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аллен Р. С. (2013). От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции. М.: РОССПЭН.
Богословский П. С. (1927). О постановке культурно-исторических изучений Урала // Уральское краеведение. Вып. 1. Свердловск.
Бузгалин А. В. и Колганов А. И. (2014). Реиндустриализация и/или приоритетное развитие креатосферы (к вопросу о целях социально-экономической стратегии). (http ://www.alternativy.ru/ru/node/10219).
Водопьянова Е. (2012). Фантом Сколково // Современная Европа, № 3.
Гаврилов Д. В. (2005). Горнозаводской Урал. XVII-XX вв. Избранные труды. Екатеринбург.
Гохберг Л. М. (2003). Статистика науки. М.: ТЕИС.
Иванов А. (2014). Горнозаводская цивилизация. М.: АСТ.
Латов Ю. В. и Латова Н. В. (2014). Становление технонауки как высшей стадии развития наукосферы // Общественные науки и современность, № 5, с. 142156.
Ольсевич Ю. Я. и Грегори П. (2000). Плановая система в ретроспективе: анализ и интервью с руководителями планирования СССР. М.: ТЕИС.
Порталь Р. (2003). Урал в XVIII веке. Социально-экономическая история. Издательство Institut d’tudes slaves.
Соловьев А. (1987). Экономические и организационные условия внедрения новой техники в производство // Плановое хозяйство, № 12.
Baumol W. J. (1990). Enterpreneurship: Productive, Unproductive and Destructive // Journal of Political Economy, vol. 98. no. 5. part 1. pp. 897-899. (http:// corruption.rsuh.ru/magazine/6/n6- 11.html).
Сколково как инновационный центр: общее и особенное ...
45
Berliner J. S. (1976). The Innovation Decision in Soviet Industry. Cambridge; Mass.: The MIT Press.
REFERENCES
Allen R. C. (2013). From farm to factory. A new Interpretation of the Soviet Industrial Revolution. Moscow, ROSSPEN Publ. (In Russian).
Bogoslovsky P. S. (1927). On the formulation of cultural and historical studies of the Urals. Ural Regional Studies, vol. 1. Sverdlovsk. (In Russian).
Buzgalin A. V. and Kolganov A. I. (2014). Reindustrialization and/or priority development of kreatosphere (to the issue of social-economic strategy purpose). (http:// www.alternativy.ru/ru/node/10219). (In Russian).
Vodopiyanova E. (2012). Phantom Skolkovo. Modern Europe, no. 3. (In Russian).
Gavrilov D. V. (2005). Ural mining and metallurgy. XVII-XX centuries. Selected Works. Ekaterinburg. (In Russian).
Hochberg L. M. (2003). Statistics of science. Moscow, TEIS Publ. (In Russian).
Ivanov A. (2014). Mining and metallurgy civilization. Moscow, AST Publ. (In Russian).
Latov Yu. V. and Latova N. V. (2014). Formation of technoscience as the highest development stage of science-sphere. Social Science and Modernity, no. 5, pp. 142-156. (In Russian).
Ol'sevich Yu. Ya. and Gregory P. (2000). Planning system in retrospect: analysis and interviews with the heads of the planning of the USSR. Moscow, TEIS Publ. (In Russian).
Portal R. (2003). Ural in XVIII century. Social-economic history. Publ. House Institut d'tudes slaves. (In Russian).
Soloviev A. (1987). Economic and organizational conditions for the introduction of new technology in production. Planned Economy, no. 12. (In Russian).
Baumol W. J. (1990). Enterpreneurship: Productive, Unproductive and Destructive. Journal of Political Economy, vol. 98. no. 5. part 1. pp. 897-899. (http:// corruption.rsuh.ru/magazine/6/n6- 11.html).
Berliner J. S. (1976). The Innovation Decision in Soviet Industry. Cambridge; Mass., The MIT Press.
JOURNAL OF ECONOMIC REGULATION (Вопросы регулирования экономики) • Том 6, №1. 2015
