CC BY
353
УДК 393.05
А. В. Стручкова
СКИФО-ХУННСКИЙ КОМПОНЕНТ В ПОГРЕБАЛЬНОМ ОБРЯДЕ ТЮРКОЯЗЫЧНЫХ НАРОДОВ СИБИРИ
Рассмотрено влияние скифо-хуннского периода на формирование культуры тюркоязычных народов Алтае-Саянского региона и якутов. В первую очередь, это проявляется в погребальной обрядности указанных народов Сибири. По данным археологических раскопок, территорию Горного Алтая и Минусинской котловины в VII-III вв. до н. э. заселяли скифы - ираноязычные племена. Они оставили после себя следы уникальной культуры ранее не распространенной на территории Южной Сибири. Со II в. до н. э. и до второй половины II в. н. э. территорию Алтая заселили кочевые племена хунну. Хунну были потомками древних номадов, известных в китайских источниках под собирательным названием «северных варваров ху». Характерные элементы хуннского предметного комплекса были заимствованы последующими кочевыми народами Центральной Азии.
В ритуальной практике тюркоязычных народов Сибири сохранились древние традиции, характерные для культуры древних номадов. Ярким примером могут служить захоронения с конем, столь распространенные на территории Горного Алтая и Минусинской котловины в I тыс. до н. э.
Параллели в погребальной обрядности якутов и народов Саяно-Алтайского региона отражают единый генезис, восходящий к одной древней кочевой культуре. В связи с отдаленностью территории Якутии возможно сохранение в материальной культуре пережитков древнего очага цивилизации, ранее локализированного на территории Саяно-Алтая.
Ключевые слова: этногенез, надмогильные сооружения, скифы, хунну, погребения, сэргэ, мифология, кочевая культура, тюркязычные народы.
A. V. Struchkova
Scythian-Xiongnu Component in the Funeral Ceremony of Turkic-Speaking Peoples of Siberia
In this article, we examine the effect of the Scythian-Xiongnu period on creating a culture of Turkic peoples of the Altai-Sayan region and Yakutia. In particular, this manifests itself primarily in the funeral rites of these peoples of Siberia. According to archaeological excavations, the territory of Gorny Altai and Minusinsk depression in the VII-III vv. do BC, the Scythians settled - Iranian tribes. They left behind traces of a unique culture previously common in South Siberia. Further, with the II century BC and until the second half of II century AD Altai territory inhabited by nomadic tribes of the Xiongnu. Xiongnu were descendants ancient nomads, known in Chinese sources under the collective name of «northern barbarians hu». Characteristic elements of a complex subject Xiongnu were borrowed followed the nomadic peoples of Central Asia. Among the loans from this period include underlay leather cushions late. Custom installations of the Yakuts-Serge has a resemblance to a horse's post in the Rig Veda, which tied the horse sacrificed to the sun god. Ancient Altai as well as Yakutian sacrificial horses on his stomach, head to the west. In the Saks burials in the Pamirs and the Seven Rivers, as the Yakuts XVII constructed two graves: one - the human burial, and the other - horse.
These parallels in the funeral rites of the Yakuts and the peoples of the Sayano-Altai region, reflect a common genesis goes back to an ancient nomadic culture. Due to the remoteness of the territory of Yakutia may preserve remnants of the material culture of the ancient centers of civilization, previously localized in the Sayano-Altai.
Keywords: ethnogenesis, grave structures, Scythians, Xiongnu, burial, serge, mythology, nomadic culture, Turkic-speaking peoples.
СТРУЧКОВА Анна Васильевна - аспирант каф. всемирной истории и этнологии Исторического факультета СВФУ им. М. К. Аммосова.
E-mail: [email protected]
STRUCHKOVA Anna Vasilyevna - Postgraduate Student of World History and Ethnology Department in the Faculty of History, North-Eastern Federal University named after M. K. Ammosov. E-mail: [email protected]
Введение
Истоки тюркской этнической культуры уходят своими корнями в общую региональную культуру ранних кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Эта культура оказала большую роль в становлении современных тюркоязычных народов, связанных между собой общим генезисом. Для указанного круга народов условной точкой отсчета этногенеза стала эпоха ски-фо-сибирского культурного единства, фактически про-
должавшаяся в последующее гунно-сарматское время (конец III в. до н. э.-V в. н. э.). Условно этот компонент можно назвать «скифо-хуннским» [1]. Единые параллели в ритуальной практике прослеживаются у народов Южной Сибири и Центральной Азии. В ходе долгого исторического процесса становления современных тюркоязычных народов Сибири большую роль сыграли территория расселения и природно-климатические условия. Исследователи указывают на тот факт, что наличие единых традиций в культурах различных народов не указывает на единые культурно-генетические корни. В результате влияния природно-географических факторов у народов, ведущих единый тип хозяйства, но располагающихся на отдаленных друг от друга территориях, могут возникнуть похожие традиции в ведении хозяйства, а также сходство в элементах материальной культуры. Современные народы Южной Сибири, Казахстана, Монголии претерпели множество изменений в процессе ассимиляции с различными пришлыми этническими компонентами, но, не смотря на это, в традиционной культуре данных народов, а также в духовной культуре сохранились единые компоненты, указывающие на истоки, которые берут начало с культуры древних номадов.
Актуальность данного исследования обусловлена тем, что впервые дана попытка обобщения опубликованных материалов по погребальной обрядности тюр-коязычных народов Сибири, а также на основе анализа обобщенных данных выделены скифо-хуннские истоки в погребальной обрядности якутов и народов Саяно-Ал-тайского региона.
Круг источников по изучению погребальной обрядности тюркоязычных народов довольно широк и разнообразен. Сведения о погребальной обрядности тувинцев были подробно исследованы В. П. Дьяконовой [2]. В работах Н. Ф. Катанова собраны материалы, касающиеся смерти человека в представлениях хакасов [3]. В монографии «Традиционные черты народной культуры алтайцев» Е. М. Тощакова рассматривает погребальные обряды южных и северных алтайцев. Следует выделить монографию В. Л. Серошевского «Якуты», где скомпонованы данные информаторов о ритуальных традициях якутов. И. В. Константинов в своей монографии подробно изучил способы погребений у якутов в XVIII веке. В работах Н. А. Алексеева освещены представления и обряды, связанные с рождением и смертью человека. Параллели в погребальной обрядности тюркоязычных народов Сибири рассмотрены в исследованиях А. И. Гоголева [4], Р. И. Бравиной, В. В. Попова [5], В. Е. Васильева [6].
Отражение религиозно-мифологических представлений древних номадов в погребальной обрядности тюркоязычных народов Сибири
Впервые скифо-хуннский пласт в палеоэтнографии якутов был изучен А. И. Гоголевым. Исследователь от-
мечает, что погребальный обряд во всем его комплексе является одним из устойчивых элементов традиционной культуры любого народа и менее всего подвержен модернизации [7].
Вид погребального сооружения во многом определялся господствующей религиозно-мифологической концепцией [8]. Следует отметить, что тюркоязычные народы Сибири придавали большое значение почитанию солнца, обожествляли его. Все ритуальные действия напрямую были связаны с обрядовым поклонением солнцу. Данные обычаи восходят к древней культуре племен скифского времени, о чем свидетельствуют открытые на территории Тувы и Западной Монголии храмы Солнца, сооруженные ранними кочевниками [7]. Значимое место в мифологии древних номадов уделялось культу коня. Конь в религиозно-мифологической концепции ранних кочевников имел божественное происхождение. А. И. Гоголев считает, что почитание солнца и лошади является частью ритуально-мифологических представлений, существовавших у древних индоевропейских племен. В «Авесте» эта связь выражается следующими словами: «Солнце сияющее, бессмертное богатое... быстрыми конями мы почитаем» [7]. Религиозные представления тюркоязычных народов Сибири о рождении и смерти человека были построены на обрядовом поклонении солнцу и напрямую отражались в погребально-поминальной обрядности.
К сохранившимся пережиткам культа солнца у народов Южной Сибири и Центральной Азии можно отнести обычай сожжения надмогильных сооружений, разведения кострищ над могилами и засыпки их горящим костром, углями, золой. При этом погребенные сильно обгорали, не исключено, что в идеологических представлениях этих кочевых племен, объединенных савроматской культурой, центральное место занимал комплекс «солнце-свет-огонь» [9]. Существуют сведения о трупосожжении у якутов вплоть до XVII века. И. В. Константиновым были обнаружены останки коня, а также обожженных стремян, удил, крюка передней луки седла в захоронении Тюнгюлюнского наслега Мегино-Кангаласского района [10]. Р. И. Бравина ссылается на архивные данные XVII-начала XVIII вв., где приведены сведения о наличии обряда трупосожжения убитых у хакасов. Исследователь приводит сведения о существовании обряда трупосожжения на территории Якутии еще до прибытия Омогой Бая и Эллэй Боотура на Лену. Р. И. Бравина считает, что традицию трупо-сожжения якуты восприняли у курыкан Прибайкалья. Курыканы в свою очередь, вероятнее всего, переняли эту традицию у енисейских кыргызов [5].
Генезис погребальных сооружений якутов и народов Саяно-Алтайского региона.
М. Г. Мошкова связывает постройку надмогильных сооружений с культом предков у савромато-сарматских племен. Явственно выступающая по археологическим
данным забота об умершем члене семейно-родового коллектива свидетельствует о бытовании представления о посмертном существовании умершего. С этими представлениями связано сооружение сложных погребальных камер, напоминающих иногда жилища кочевников (шатровые деревянные перекрытия над могилой). Погребальные сооружения кочевников Алтая в виде четырехугольной срубной избушки В. Д. Кубарев связывает с племенами «теле» и «тугю». С. Ю. Гуцалов считает, что к погребальным традициям кочевой элиты относятся мощные надмогильные деревянные сооружения, сопровождающие человеческие погребения, захоронения в насыпях лошадей [11].
К следующему виду погребального сооружения относятся сооружения околомогильного пространства (ограды, коновязи сэргэ, ритуальные деревья куочай). Первые археологические данные о существовании коновязей свидетельствуют о том, что их использовали в погребальном обряде ранних кочевников, начиная с первой половины I тыс. до н. э. Сэргэ - коновязь, играла роль, прежде всего, связанную с ее основной семантикой как символ очага - дома - семьи, утверждающего право владельца на территорию, где она поставлена. С. С. Сорокин отмечает, что камни и стелы являлись археологическими аналогами сэргэ как символа очага, дома и свидетельства права на территорию. На могильных полях такого рода памятники фиксировали присутствие семейных, родовых или племенных групп на похоронах и поминках и располагались на местности в соответствии со строго установленным иерархическим порядком [12]. Обычай сооружения сэргэ в погребальном комплексе у якутов А. И. Гоголев сравнивает с индоарийским обрядовым обычаем привязывания коня к конскому столбу в Ригведе, приносимого богу солнца, функционально отождествляется с мировым деревом (др. инд. asvatha, буквально «дерево коня»). При этом части тела конской жертвы ассоциировались с элементами космоса: передняя часть с востоком, задняя - с западом, четыре ноги - четыре угла света, голова - небо, тело - земля, хвост - нижний мир [7]. Аналоги сэргэ существуют у алтайцев и казахов. Р. И. Бравина считает, что термин «сэргэ покойника» выступает в роли непременного элемента загробного «жилья» мертвого. Якутские надмогильные сатанах сэргэ носили ритуальную функцию в совершении похоронного обряда. По некоторым сведениям, к надмогильному сатанах сэргэ привязывалась жертвенная лошадь, которую после забивания с лучшей сбруей закапывали рядом с покойником [13]. С. В. Иванов приводит значение слов сэргэ (якут. сэргэ - ряд; бурят. зэргэ - ряд; монг. ергэ -ряд, порядок; тюрк. арга - круг, ряд) [14].
Следующим типом сооружений околомогильного пространства является куочай. Куочай - палка длиною в сажень, отделанная в виде стрелы и надетая высоко над землей на сучок между ветвями какой-либо старой
ветвистой лиственницы, на которой шаманы вешают шкуру жертвенной скотины. Куочай ставили около захоронения шаманов. Аналоги сооружению куочай встречаются у кумандинцев, северных алтайцев, бурят, монголов. В местности Алаас Эбэ в Кытанахском наслеге Чурапчинского улуса вокруг надмогильного сооружения человека были обнаружены останки 12 выставленных чучел лошадей белой масти. А. И. Гоголев сопоставляет данное захоронение с захоронениями скифской знати, которые описал Геродот: на могилах устанавливались чучела умерщвленных лошадей, которых привязывали за конец повода к столбам коновязи.
[7].
В погребальных сооружениях одно из центральных мест занимают могильные ямы. Р. И. Бравина отмечает возведение над местом погребений насыпи из камней, но это не подтверждается ни этнографическими, ни археологическими памятниками.
Якутские надмогильные сооружения в старину обозначались словом мэнэ (вечный; памятник), которое имеет древнетюркскую параллель бэнгу, мэнгу (эр мэн-гу - памятник герою, бэнгу - вечный памятник) [13]. В родовом кладбище Ат Дабаан расположение камней в захоронении носило подчеркнуто ритуальный характер. Использование овальных камешков-галек встречается в захоронениях савромато-сарматов, саков, в некоторых могилах хунну в Забайкалье, в могильниках Кудыргэ и Кокэль. Камень выступал своеобразным символом скотоводческой культурно-исторической общности. К. Ф. Смирнов отмечает, что в Поволжье, где камня почти нет, в савроматское время встречается обычай сооружения каменных курганов. Обнаружены насыпи каменных куч в курганном могильнике у с. Аксенова (1У-Ш вв. до н. э.) в междуречье Волги и Дона, в данных ритуальных действиях прослеживается связь с савро-матскими обычаями возложения камней [5].
У тюркоязычных народов Сибири был широко распространен обычай погребения умершего в колоде. Р. И. Бравина относит ящик-гроб и колоду к древнейшему варианту внутримогильных конструкций хунну [5].
Одним из важных элементов погребального комплекса народов Южной Сибири и Центральной Азии является сопроводительный инвентарь. Наличие отрезанных кос в якутских погребениях отмечает Р. И. Бра-вина. Р. И. Бравина соотносит обычай оставлять косы в погребениях с традицией обрезания волос у хуннских женщин, похоронивших мужа [5]. В. Е. Васильев считает, что данная традиция является видоизменившимся обрядом трепанации черепа у алтайских скифов. Для проведения этой операции саки брили голову покойника, а волосы клали в могилу [6].
В скифских захоронениях распространен ритуал помещения под голову умершего седла, уложенного наподобие подушки. Следует отметить, что седло играло важную роль в культуре скотоводческих народов и
являлось обязательным атрибутом сопроводительного инвентаря. Тувинцы в качестве подушки использовали «сыртык», изготовленные из кожи и материи. К тому же тувинцы хранили в сыртыках семейные реликвии и ценные вещи: пуповины, первые срезанные детские волосы, огниво, бусины. Как отмечает ряд исследователей, корни обычая уходят в скифскую эпоху Сая-но-Алтая. Именно для этого периода в Туве археологи зафиксировали размещение черепов погребенных на плоских камнях или плитках, иногда обложенных травой. В то же время, как отмечает Г. В. Кубарев, на Алтае в курганах были найдены настоящие бытовые вещи: войлочные, кожаные и берестяные подушки, а также аккуратно сделанные деревянные подголовники, порой помещенные в чехлы из кожи и меха. Позднее в хуннских и средневековых погребениях Тувы каменные «подушки» отмечаются уже эпизодически [15]. Дьяконова отмечает, что «подушки» фигурировали при похоронах детей, шаманов и сильных лам. Эта особенность, по-видимому, отражает исключительность данного элемента в погребальной обрядности тувинцев. Со временем, с проникновением буддизма, архаичные обычаи дотюркского времени перестали пользоваться широкой популярностью у населения и были вытеснены новыми буддистскими ритуалами погребения, стали применяться только к определенным группам людей. Укладывание головы умершего на седло или буддистскую книгу, без сомнения, является поздней трансформацией ранней традиции, когда усопшим под-кладывались каменные или деревянные подголовники. На основании археологических исследований можно заключить, что обычай использования седел в качестве подголовника покойного был принесен в Туву монголами в XIII в. Данный обряд практиковался в узком кругу и имел особое значение.
В якутских захоронениях также был распространен обычай подкладывания подушки покойному. Якутские подушки представляли собой прямоугольные обрубки дерева. В словаре Э. К. Пекарского приводится специальный термин «сыттык» в значении подушка в гробу, состоящая из куска дерева. В отличие от тувинцев якуты сохранили традицию, заложенную скифами, -подкладывать подушку под голову покойного.
Захоронения с конем тюркоязычных народов Сибири, как часть поминально-ритуальной обрядности древних номадов
К отдельным структурным компонентам погребений следует отнести захоронения животных. В данном случае мы будем рассматривать захоронения с конем, получившие широкое распространение у тюркоязыч-ных народов Сибири. Начиная с УП-У вв. до н. э. археологические памятники свидетельствуют о чрезвычайно развитом скотоводстве и о кочевом образе жизни основной части населения степных и горно-степных районов Казахстана и Сибири [16]. Мировоззрение индоиранцев оказало существенное влияние на духовный мир наследников степной культуры ранних кочевников. А. И. Гоголев почитание коня у тюркоязычных народов Сибири относит к древней культуре индоиранских племен (I тыс. до н. э.). Массагеты, по сообщениям Геродота,
объясняли конское жертвоприношение солнечному божеству тем, что «быстрейшему божеству полагается быстрейшее животное» [7]. Характерно, что верхового коня, которого отдавали умершему, якуты, хакасы и алтайцы называли общим термином хайлага, холдьуга (як.), хойлага ^хак.), хойло ат (алт.) [10]. Всего на территории Якутии обнаружено 25 захоронений с конем, из них 23 - в отдельной яме [5]. В якутских захоронениях преобладает трупоположение лошади на левом и правом боку. В двух погребениях кони лежат на боку с подогнутыми ногами. Схожий способ захоронения коня был распространен в среде скифо-сакских кочевых племен Евразии в УШ-Ш вв. до н. э., где аналогичным способом коня помещали в могильную яму на животе с подогнутыми ногами [7].
По заключению Н. А. Алексеева, все тюркоязычные этносы, за исключением северных алтайцев и шорцев, наделяли умершего верховым конем. Коня хоронили в земле, в отдельной от покойного могиле якуты, южные алтайцы и тувинцы. Причем все они хоронили их без седла, поскольку клали его в могилу умершего [10]. Следует отметить, что сооружение отдельных могил для лошадей было характерной чертой Майэмирского этапа эпохи ранних кочевников (УП-У вв. до н. э.) [16].
Р. И. Бравина приводит сравнение якутского погребения, где на крыше гроба была положена шкура лошади (с. Ханалас Нюрбинского улуса), с уйгурскими погребениями, где аналогичным образом помещена шкура лошади периода возвышения Уйгурского каганата (УП-УШ вв.) [5]. По мнению В. П. Дьяконовой, якутские и южно-алтайские погребения с конем свидетельствуют об участии в этногенезе данных народов древних тюрков - тугю [2].
В. Е. Васильев приводит сведения о сохранившемся по настоящее время ритуальном убийстве коня во время похорон у верхоянских якутов. Сельчане во время похорон забивают коня, череп с копытами вешают на деревьях [17].
Заключение
Таким образом, пережитки древних культур скифов и хунну сохранились в погребальной обрядности тюркоязычных народов Сибири. Следует отметить, что существовавшая с УШ по У! вв. до н. э. культура ранних кочевников оставила неизгладимый след в культуре последующих скотоводческих народов Сибири и Средней Азии. В ритуальной практике данных народов сохранились древние традиции, характерные для древних номадов. Ярким примером могут послужить захоронения с конем, распространенные на территории Горного Алтая и Минусинской котловины в I тыс. до н. э. Следует отметить, что обычай возведения надмогильных и околомогильных сооружений у тюркоязычных народов Сибири является феноменом, характерным для древнего кочевого сообщества скифской культуры. Характерное для якутов захоронение покойных в гробах - колодах берёт своё начало с хуннского периода.
Некоторые предметы сопроводительного инвентаря, отражающие компоненты скифо-хуннского этапа, сохранились в палеоэтнографии вышеуказанных народов. Следует отметить, что подкладывание косы покойному
является пережитком традиции ранних кочевников Алтая. Обычай подкладывания подушки в погребение, как отмечает ряд исследователей, является древним обычаем, уходящим корнями в скифское время. В отличие от алтайцев, тувинцев, хакасов, в погребальной обрядности якутов сохранились обряды, не претерпевшие существенных изменений, в частности к данному явлению можно отнести сохранившееся обрядовое почитание солнца и лошади вплоть до XIX века. Данные параллели в погребальной обрядности якутов и народов Саяно-Ал-тайского региона через древнетюркское преломление отражают единый генезис, восходящий к одной древней кочевой культуре. В связи с отдаленностью территории Якутии возможно сохранение в материальной культуре пережитков древнего очага цивилизации, ранее локализированного на территории Саяно-Алтая.
Таким образом, сформировавшаяся скотоводческая модель культуры ранних кочевников скифо-сибирского мира стала базовой основой в формировании тюркоязыч-ных народов Сибири через древнетюркское преломление. Это особенно наглядно проявляется, прежде всего, в погребальной обрядности данных народов как наиболее архаической части традиционной культуры.
Л и т е р а т у р а
1. Гоголев А. И. Скифо-сибирские истоки // Якуты. Саха.
- М. Наука. 2012. - 49 с.
2. Дьяконова В. П. Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник. - Л., 1975, с. 45
3. Катанов Н. Ф. Образцы народной литературы тюркских племен, т. IX - С. 212, 529.
4. Гоголев А. И. Археологические памятники Якутии позднего Средневековья Х1У-ХУШ вв. - Иркутск, 1990. - 192 с.
5. Бравина Р. И., Попов В. В. Погребально- поминальная обрядность якутов: памятники и традиции (ХУ-Х1Х вв.). - Новосибирск: «НАУКА», 2008. - 294 с.
6. Васильев В. Е. Скифские истоки якутских жертвоприношений «кэрэх» // Полярная звезда - №4, 1997. - С. 88-92.
7. Гоголев А. И. Якуты (проблемы этногенеза и формирования культуры). Якутск, 1993. -С. 20, 200.
8. Ольховский В. С. Погребально-поминальная обрядность наседения степной Скифии УП-Ш вв. до н. э.
9. Смирнов К. Ф. Савроматская и раннесарматская культуры / Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. - М.: «НАУКА», 1989. - С. 165.
10. Алексеев А. Н. Ранние формы религии тюкроязычных народов Сибири. - Новосибирск, 1980. - С. 320.
11. Гуцалов С. Ю. Скифы на Южном Урале. /%'%гмгЛапа1-online.ru/2003_4/guzalov.shtml
12. Сорокин С. С. К вопросу о толковании внекурганных памятников ранних кочевников Азии // АСГЭ. Л., - 1981. № 22.
- С. 32, 34.
13. Бравина Р. И. Погребальный обряд якутов (ХУП-Х1Х
вв.). - Якутск, 1996. - С. 232.
14. Иванов С. В. Якутские коновязи // Материальная культура народов Сибири и Севера. - Л., 1976. - С. 213-232.
15. Вайнштейн С. И. Мир кочевников центра Азии. - М., 1991. - С. 296.
16. Грязнов М. П. Ранние кочевники Западной Сибири и Казахстана // История СССР с древнейших времен до образования древнерусского государства (макет издания АН СССР).
- М., Л. 1939. Ч. I-II. - С. 400.
17. Васильев В. Е. Этнографические этюды Верхоянья // Северо-Восточный гуманитарный вестник, 2011, № 2 (3). - С. 125-130.
R e f e r e n c e s
1. Gogolev A. I. Skifo-sibirskie istoki // Iakuty. Sakha. - M. Nauka. 2012. - 49 s.
2. D'iakonova V. P. Pogrebal'nyi obriad tuvintsev kak istoriko-etnograficheskii istochnik. - L., 1975, s. 45
3. Katanov N. F. Obraztsy narodnoi literatury tiurkskikh piemen, t. IX - S. 212, 529.
4. Gogolev A. I. Arkheologicheskie pamiatniki Iakutii pozdnego Srednevekov'ia XIV-XVIII vv. - Irkutsk, 1990. - 192 s.
5. Bravina R. I., Popov V. V. Pogrebal'no- pominal'naia obriadnost' iakutov: pamiatniki i traditsii (XV-XIX vv.). -Novosibirsk: «NAUKA», 2008. - 294 s.
6. Vasil'ev V. E. Skifskie istoki iakutskikh zhertvoprinoshenii «kerekh» // Poliarnaia zvezda - №4, 1997. - S. 88-92.
7. Gogolev A. I. Iakuty (problemy etnogeneza i formirovaniia kul'tury). Iakutsk, 1993. -S. 20, 200.
8. Ol'khovskii V. S. Pogrebal'no-pominal'naia obriadnost' nasedeniia stepnoi Skifii VII-III vv. do n. e.
9. Smirnov K. F. Savromatskaia i rannesarmatskaia kul'tury / Stepi evropeiskoi chasti SSSR v skifo-sarmatskoe vremia. - M.: «NAUKA», 1989. - S. 165.
10. Alekseev A. N. Rannie formy religii tiukroiazychnykh narodov Sibiri. - Novosibirsk, 1980. - S. 320.
11. Gutsalov S. Iu. Skify na Iuzhnom Urale. /www.darial-online.ru/2003_4/guzalov.shtml
12. Sorokin S. S. K voprosu o tolkovanii vnekurgannykh pamiatnikov rannikh kochevnikov Azii // ASGE. L., - 1981. № 22.
- S. 32, 34.
13. Bravina R. I. Pogrebal'nyi obriad iakutov (XVII-XIX vv.).
- Iakutsk, 1996. - S. 232.
14. Ivanov S. V. Iakutskie konoviazi // Material'naia kul'tura narodov Sibiri i Severa. - L., 1976. - S. 213-232.
15. Vainshtein S. I. Mir kochevnikov tsentra Azii. - M., 1991.
- S. 296.
16. Griaznov M. P. Rannie kochevniki Zapadnoi Sibiri i Kazakhstana // Istoriia SSSR s drevneishikh vremen do obrazovaniia drevnerusskogo gosudarstva (maket izdaniia AN SSSR). - M., L. 1939. Ch. I-II. - S. 400.
17. Vasil'ev V. E. Etnograficheskie etiudy Verkhoian'ia // Severo-Vostochnyi gumanitarnyi vestnik, 2011, № 2 (3). - S. 125-130.
