CC BY-NC-ND
51
Трибуна молодого ученого
В.А. Цыгановкин
СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ РЕГУЛЯЦИИ: ГОСУДАРСТВЕННЫЙ И ПРАВОВОЙ РЕЖИМЫ
В статье анализируются и обобщаются представления о государственном и правовом режимах в отечественной юридической теории. Рассматривается вопрос о соотношении данных явлений как подсистем регуляции общественных отношений, а также оценивается целесообразность использования термина «го сударственно-правовой режим».
Ключевые слова: государственный режим, политический режим, правовой режим, государственно-правовой режим, подсистема регуляции.
Рассмотрение вопроса о соотношении таких регулятивных подсистем общества, как государственный и правовой режимы, а также оценка теоретической состоятельности понятия «государственно-правовой режим» сегодня значительно усложнены вследствие их интерпретации как смешанных политических и правовых понятий - «гибридных» категорий политологии и юридической науки. Многосторонний взгляд на социальную реальность в свете междисциплинарного характера современной науки, безусловно, ценен возможностью получения взаимодополняющего знания о разных сторонах того или иного явления и создания объемного его изображения, целостной научной картины. Однако такой подход не должен означать утрату относительной автономии (в том числе категориально-понятийной) и собственного предмета отдельными, пусть и весьма близкими по объекту своего изучения, научными дисциплинами.
Поскольку наиболее распространенным в отечественной юридической теории является понимание государственного режима как органической части режима политического1, то, как правило, все, что говорится о втором (а именно он обычно является объектом
© Цыгановкин В.А., 2011
внимания исследователей как наиболее целостное явление), будет справедливым и в отношении первого.
Основанием структурно-содержательного разграничения двух указанных категорий являются прежде всего субъекты политической власти. Так, к негосударственной части политического режима обычно относят методы, способы и средства политического регулирования общественных отношений, применяемые международным сообществом, автономными социальными общностями, субъектами территорий с негосударственным статусом, негосударственными политическими организациями, муниципалитетами2. При этом немаловажно, что государство «координирует, интегрирует и дополняет реализацию власти другими, негосударственными ее носителями»3.
В отечественной науке сложилась традиция рассматривать государственный режим прежде всего как элемент формы государства4. Однако имеется и точка зрения, указывающая на ошибочность подобного подхода5. Так, по мнению Д.А. Керимова и Д.В. Шумкова, данная категория «характеризует не только форму государственного правления и форму государственного устройства, но и содержание всей деятельности государства», «охватывает не только формы, но и содержание деятельности государства, тем самым "выходя" на характеристику его сущности»6.
Ряд авторов предлагает понимать государственный режим в более узком значении - исключительно как «форму правления»7 или определенный «порядок функционирования и взаимодействия высших органов государства», в частности - парламентаризм8. Другие резонно возражают им, указывая, что «парламентаризм неправомерно рассматривать исключительно как... определенный государственный режим»9. Последний, в свою очередь, «не ассоциируется напрямую... с порядком формирования высших и местных органов государственной власти или организацией верховной власти в государстве как формы правления»10.
Важнейшую роль государственного режима (как части политического) в характеристике государства отмечали еще в советский период, подчеркивая, что он «не может быть признан понятием однопорядковым с понятием формы правления и формы государственного устройства, тем более рассматриваться после них», что он «является по отношению к ним определяющим фактором»11. Позднее А.Б. Венгеров отмечал, что поскольку именно режим воплощает основные характеристики государственного властвования, то «по виду режима подчас обозначают и само государство»12.
Интерпретация государственного режима преимущественно как совокупности методов осуществления государственной власти, ре-
гулятивного воздействия на общество присуща значительной части отечественных и зарубежных ученых современности13.
Таким образом, следует констатировать, что в юридической литературе нет единства мнений относительно понятия государственного режима. Соответственно, нет и единой классификации режимов. Это вполне объяснимо, ведь режимы отличаются большим разнообразием, в каждом конкретном государстве порядок осуществления власти уникален. Однако несмотря на многообразие и специфику сочетания методов и средств публично-властного регулирования, образующих режимы, в литературе принято объединять их в две основные группы: (1) методы либерализма, компромисса, уступок и (2) методы насилия, подавления и диктатуры14.
Таким образом, обобщая изложенное выше, можно предложить следующую дефиницию данного понятия: государственный режим -это устойчивый порядок функционирования публично-властных институтов общества, имеющий общую, т. е. доминирующую в рамках данной подсистемы, направленность регулирования общественных отношений (направленность в данном случае понимается как целеустремленная сосредоточенность на том или ином типе методов публично-властного социального регулирования).
Исходя из распространенной в литературе модели анализа категорий политического и государственного режимов, можно было бы предположить, что, конструируя теоретическую (а не законодательную) категорию правового режима, исследователи аналогичным образом будут рассматривать в этом качестве особую социальную регулятивную подсистему, т. е. систему способов и средств структурирования и реализации норм права, имеющую определенную регулятивную направленность в рамках государства в целом. В пользу такого предположения свидетельствует и то обстоятельство, что исследование правового режима в отечественной литературе почти всегда начинается с рассмотрения его соотношения с категориями политического и государственного режимов как однопорядко-вых с ним15. Но, как правило, такую исходную соположенность основывают исключительно на внешнем сходстве понятий, а именно на использовании слова «режим». Ведь если в случае с первыми двумя категориями речь идет об особой системе способов и средств осуществления публичной власти (политической или государственной), то под правовым режимом чаще всего понимается достаточно узкое по охвату явление, характеризующее работу механизма правового регулирования16 или особое сочетание обязываний, дозволений и запретов17, отражающее, как правило, отраслевую специфику. Под правовым режимом также подразумевается «отношение (деятельность или действие), урегулированное особым образом»18.
Но обычно этим термином обозначают особый порядок работы (модель) механизма правового регулирования или его проекцию на конкретную социальную ситуацию19. Очевидно, что в этом вопросе отечественные исследователи отдают «приоритет отраслевым задачам, а не выявлению сложных связей общеправового характера»20. Ограниченность охвата правовой реальности категорией правового режима, где основанием ограничения выступает сфера деятельности или объект правоотношений, делает сомнительной постановку данного понятия в один ряд с иными режимами - политическим и государственным. Если и уместно в данном случае говорить именно о «режиме», то следует подчеркнуть, что речь идет об узко специальной его трактовке.
О более широком значении научной категории «правовой режим», характеризующей общую направленность осуществления норм права как подсистемы социальной регуляции в отдельном государстве, речь в отечественных исследованиях (за редким исклю-чением21), практически не идет. Отчасти это объясняется тем, что для общей характеристики права уже существует такая фундаментальная категория, как «правовая система общества», понимаемая в виде совокупности правовых явлений и процессов, исторически сложившейся и действующей в определенный период в конкретном обществе22.
И все же представляется необходимым использование категории «правовой режим» в более широком смысле, при котором она, во-первых, более объемна по сравнению с традиционной (узкой) ее трактовкой, а во-вторых, не тождественна «правовой системе общества». Таким образом, под правовым режимом в широком значении предлагается понимать устойчивый порядок функционирования правовых институтов общества, имеющий общую (т. е. доминирующую в рамках данной области общей социально-регулятивной системы) направленность.
Предлагаемой теоретической конструкции намерено придается максимально универсальный и в определенном смысле формальный характер, не привязывающий ее к определенному типу правопонимания. Конкретное содержательное наполнение данной категории, разумеется, будет зависеть от парадигмы видения права, которой придерживается познающий субъект. Но придание правовому режиму более широкого общеправового значения позволит с полным основанием ставить его в один категориальный ряд с другими режимами - политическим и государственным.
Важно подчеркнуть при этом то, что политический, государственный и правовой режимы, хотя и весьма тесно связаны друг с другом, тем не менее обладают существенной спецификой. Первые
два режима отражают методы и средства осуществления публичной власти, прежде всего как силового корректора (регулятора) социального поведения, и поэтому имеют значительное генетическое сходство23. Правовой режим, хотя и относится к той же сфере социальной реальности, выражает существенно иную ее грань - правовую, а не властно-силовую24.
Распространенное в отечественной литературе представление о соотношении этих явлений хорошо отражает звучащее лейтмотивом во многих новейших исследованиях и ставшее почти общепризнанным утверждение о том, что правовой режим «является органической частью политического режима» и «неотъемлемым свойством власти»25. Такое подчеркивание обусловленности правового режима «волей законодателя» и акцент на значении права как «средства политического управления»26 имеет явное сходство с марксистской концепцией правопонимания, трактовкой права как инструмента властвования господствующего класса. Подобное понимание сущности права имплицитно отрицает либо значительно принижает его собственную социальную ценность и относительную самостоятельность от власти в качестве надындивидуального социального регулятора, обладающего определенно иной природой.
Как показывает мировая практика, при одинаковом типе государственного режима в разных странах имеют место различные правовые режимы. Еще Б.А. Кистяковский утверждал, что та или иная форма осуществления публичной власти не определяет природы правового государства. Все зависит от того, как та или иная система использует и развивает ценности правового государства27. В пользу подобной формальности политического режима говорят исторические примеры, когда, по словам Ф. Хайека, «правление однородного, догматичного большинства может сделать демократию более невыносимой, чем худшая из диктатур»28. В.С. Нерсесянц также подчеркивал, что «сама по себе демократия как власть большинства - вне правовой формы... имеет существенные недостатки и нередко вырождается во вспомогательное средство деспотизма, в форму массовой поддержки и легитимации тоталитаризма»29. Примеры таких стран, как Чили, Сингапур, Китай и др., показывают, что и в первоначальных условиях недемократических политических режимов возможно создание правового режима, эффективно защищающего права граждан, в первую очередь экономические права и важнейшее из них - право собственности, которое, как известно, относят к числу фундаментальных гражданских прав.
Переходя к оценке целесообразности и обоснованности существования в научном юридическом языке термина «государственно-правовой режим» в качестве самостоятельной теоретической кате-
гории, необходимо обратить внимание, как минимум, на три момента, когда такое использование представляется возможным.
Во-первых, утверждение реальности такого явления, как «государственно-правовой режим», может исходить из отрицания дуализма права и государства, т. е. признания их сущностного единства, государственно-правого монизма. Но поскольку государство в принципе может существовать и как антиправовое явление, т. е. осуществлять суверенную публичную власть как в противоречии с собственным позитивным правом, так и с правом естественным, то следовательно, не право будет выражать сущность данного государства, а именно власть. Таким образом, во многих случаях при помощи права можно оценивать государство, соотносить их, определять степень соответствия одного другому, но право не может выразить сущности государства. Многие авторитетные ученые не исходят из того, что государство - это действующий правопорядок, и не считают выражение «правовое государство» плеоназмом. Подобные утверждения основываются на том, что государство и право - это самостоятельные, хотя и тесно взаимодействующие явления. Еще больше оснований так полагать появляется в случае отхода от чисто позитивистского понимания права как неотъемлемого свойства власти.
Во-вторых, исходя из дуализма государства и права, можно говорить о реальности государственно-правового режима, подразумевая под ним некое согласованное взаимодействие государственного и правового режимов в социально-регулятивном функциональном единстве. И хотя все многообразие социальных регуляторов в конечном счете составляет единую общественную функциональную систему, задачи рассматривать «общество в целом» у юридической науки в отличие от социологии нет.
И, в-третьих, государственно-правовой режим часто рассматривается как «идеальный демократический режим»30, как характеристика исключительно правового государства, т. е. как близкое к абсолютному состояние подчиненности всей организации и деятельности государственной власти правовым законам. Полагаю, что в таком контексте уместнее говорить о «правовом государственном режиме», т. е. о правовом типе публично-властного режима31.
Некоторые российские авторы, признавая только за определенными видом публично-властных ассоциаций право именоваться государством, полагают, что все «различные формы государственного (политического) режима, будучи правовыми по своей сущности, вместе с тем отличаются друг от друга уровнем и степенью своей правовой развитости»32. Другие, не соглашаясь с ними, указывают также на «диктаторские, тоталитарные государственно-
правовые (курсив мой. - В. Ц.) режимы»33. Примечательно определение, данное государственно-правовому режиму в одной из последних работ на данную тему, в которой он определяется как «государственный режим, наделенный правовыми способами воздействия на управляемых и имеющий своей основой их добровольное его признание в качестве законного и правового»34. На мой взгляд, автор совершенно необоснованно исключает из определения правовые способы взаимодействия властных субъектов между собой, сосредотачиваясь на необходимости наличия таковых только в отношении объектов властного управления.
Несмотря на высказанные замечания, представляется необходимым рассматривать государственный режим не самостоятельно и изолированно (режим как таковой), а именно в соотношении с правовым режимом. Очевидно, что преобладание определенных методов в порядке построения и функционирования системы права (т. е. в правовом режиме) влечет неизбежные изменения в системе методов осуществления государственной власти, т. е. в государственном режиме, и наоборот.
Такой взгляд на государственный и правовой режимы, предполагающий их функциональную включенность в единое пространство социального регулирования, может способствовать в практическом плане принятию обоснованных и эффективных решений в процессе поэтапной социальной инженерии (прежде всего, в насущных социально-экономических и политических вопросах). Путь к решению этих проблем во многом зависит от понимания того, в какой из регулятивных подсистем общества в первую очередь должны быть произведены необходимые (а может быть и достаточные) изменения - в сфере государственного или все-таки правового режима. Это в свою очередь предполагает раскрытие их соотношения, степени самостоятельности, глубины и характера взаимодействия.
Примечания
1 См., напр.: Марченко М.Н. Теория государства и права. М.: Проспект, 2004. С. 318-319.
2 Тирских М.Г. Соотношение политического, государственного и государственно-правового режимов // Сибирский юридический вестник. 2005. № 1. С. 35.
3 Was ist und wie misst Wandel von Staatlichkeit? // Der Staat. В., 2008. No. 3. P. 325-358.
4 См.: Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права. М., 2001. С. 204; Теория государства и права / А.В. Малько, В.В. Нырков, К.В. Шундиков. М., 2009. С. 39.
5
6
См.: Голушков Д.И. Политический режим России: особенности формирования и правового регулирования: Дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2006. С. 15-16.
Керимов Д.А, Шумков Д.В. Основы учения о праве и государстве. М., 2008. С. 206.
7 Traite de science politique. 4 Vol. P., 1985. Vol. 1. Regimes politiques contemporain.
8 Онишко Н.В. Парламентаризм как конституционно-правовой институт // Журнал российского права. 2003. № 4. С. 38.
9 Керимов Д.А. Понимание парламентаризма и перспективы его развития в России // Гражданин и право. 2002. № 7/8. С. 23.
10 Общая теория государства и права. Академический курс / Отв. ред. М.Н. Марченко. Т. 1. М., 2001. С. 301.
11 Теория государства и права. Л., 1987. С. 269.
12 Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1998. С. 432.
13 См., напр.: Морозова Л.И. Теория государства и права. М., 2010. С. 94; Керимов Д.А, Шумков Д.В. Указ. соч. С. 209; Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 2001. С. 125; Черданцев А.Ф. Теория государства и права. М., 2001. С. 133; Macridis R.C. Modern Political Regimes. Patterns and Institutions. Boston; Toronto, 1986. P. 3, 10.
14 Малько А.В., Нырков В.В., Шундиков К.В. Указ. соч. С. 39-41; Цыганков А.П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. М., 1995. С. 198-203.
Бычек Т.В. Политико-правовой режим социального государства: вопросы теории и практики в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2007. С. 82-89; Сташ З.К. Политический режим современного Российского государства: Дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2009. С. 21-26.
Малько А.В. Правовые режимы: вопросы теории и практики // Правоведение. 1996. № 4. С. 17.
Алексеев С.С. Право: Азбука. Теория. Философия. М., 1998. С. 171. Шамсумова Э.Ф. Категория «правовой режим» в юриспруденции. Екатеринбург, 2003. С. 56-57.
Шундиков К.В. Механизм правового регулирования. Саратов, 2001. С. 45. Родионов О.С. Механизм установления правовых режимов российским законодательством: Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 19. Шамсумова Э.Ф. Указ. соч. С. 59.
МатузовН.И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 26; БержельЖ.-Л. Общая теория права / Пер. с фр. М., 2000. С. 300. Чиркин В.Е. Государствоведение. М., 1999. С. 195.
Четвернин В.А., Яковлев А.В. Институциональная теория права. М.: ГУ-ВШЭ, 2009. С. 5.
15
25 Бычек Т.В. Указ. соч. С. 82; Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 7; Шанин А.А. Политический режим: сущность, содержание и типология: дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 1999. С. 89.
26 Тирских М.Г. Трансформация политических режимов: государственно-правовые аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2005. С. 72; Шанин А.А. Указ. соч. С. 87.
27 Кистяковский Б.А. Государство и личность // Власть и право. Л., 1992. С. 152.
28 Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005. С. 88.
29 Нерсесянц В.С. Общая теория государства и права. М., 2010. С. 254.
30 Керимов Д.А., Шумков Д.В. Указ. соч. С. 209.
31 Именно в таком ключе рассуждал, например, Л. Дюги, когда отмечал, что, несмотря на некоторую недостаточность законов, охраняющих во Франции индивидуальную свободу, в принципе страна «подчинена правовому режиму» (Дюги Л. Конституционное право. Общая теория государства. М., 1908. С. 725).
32 Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 254.
33 Бережнов А.Г. Правовой статус и фактическое положение человека // Теория государства и права / Под ред. М.Н. Марченко. М., 2004. С. 285.
34 Сташ З.К. Указ. соч. С. 28.
