CC BY
47Учебные заведения и студенчество в истории
УДК 271.2:37 ББК 86.372
Е.А. Туманова
Система обучения в духовных семинариях в 1801-1861 гг.
Статья посвящена рассмотрению системы образования в духовных семинариях в 1801-1861 гг. Как правило, выпускники духовных семинарий стояли перед нелегким выбором своего дальнейшего пути -поступать на обучение в Духовную академию, начинать заниматься преподавательской деятельностью в семинарии либо вовсе оставлять духовную стезю и поступать на гражданскую службу. Также бывший семинарист мог получить дьяконское место в городе или учительское место в училище. Таким образом, выходя из семинарии, человек должен был обладать внушительным багажом знаний для того, чтобы достойно выполнять возложенные на себя обязательства. Однако не всегда затраченное на обучение время соответствовало качеству подготовки: существовали серьезные проблемы с учебными пособиями, с методикой преподавания дисциплин, а также с профессионализмом самих наставников. Рассмотреть все вышеперечисленное позволяет обращение к мемуарам, проливающим свет на особенности системы обучения в духовной семинарии.
Ключевые слова: духовные семинарии, учащиеся-семинаристы, история церковного образования, повседневная жизнь, преподаватели, учебная дисциплины, успеваемость
В наши дни, когда в условиях возрождения церковной жизни многие обращаются к опыту прошлого, особенно актуально изучение системы духовного образования времени ее развития и активного реформирования (1801-1861 гг.). Опираясь на дореволюционные свидетельства о подготовке служителей церкви, представляется возможным выявить ошибки и преимущества духовной школы XIX в. по сравнению с современной системой образования.
В основе исследования - сочинения и воспоминания бывших учеников духовных семинарий. Одним из центральных источников является «Описание сельского духовенства» священника
© Туманова Е.А., 2020
Тверской епархии И.С. Беллюстина (1819-1890)1, анонимно опубликованное за границей в конце 1850-х гг. Автор подходил к вопросу достаточно критически, рассказывал о бедственном положении духовенства. Обращение к данной книге позволяет выявить отношение к воспитанию будущих служителей церкви на основе взгляда современника событий.
Помимо этого, к источникам исследования относятся воспоминания: архиепископа Саввы (И.М. Тихомирова) «Хроника моей жизни. Автобиографические записки высокопреосвященного Саввы Архиепископа Тверского и Кашинского»2; мемуары богослова и философа Н.П. Гилярова-Платонова (1824-1887) «Из пережитого»3; «Дневник семинариста» поэта И.С. Никитина (1824-1861)4; «Дневник» писателя и историка В.И. Аскоченского (1813-1879)5. Данные источники позволяют расширенно рассмотреть события из жизни учащихся семинарий на основе их личных впечатлений.
Для изучения рассматриваемой темы большое значение имеет труд Б.В. Титлинова (1879-1944) «Духовная школа в России в XIX столетии»6. Книга содержит богатый фактический материал и предоставляет возможность детально узнать об учебном и воспитательном деле в духовной школе, а также об ее экономическом положении.
Тема нашей статьи ограничивается системой образования в семинариях - третьей ступени духовного образования (после цер-ковно-приходской школы и духовного училища), так как после окончания семинарии учащиеся либо продолжали обучение в Академии, либо приступали к работе на духовной или светской стезе. А значит, именно семинария, как правило, являлась той отправной точкой, которая определяла дальнейшую судьбу учащихся.
Возраст поступающих в семинарию был различным - от 12 до 18 лет, срок обучения составлял шесть лет. Уставы 1808-1814 гг. большое внимание уделяли нравственному управлению. Так же, как и в духовных училищах, в основу педагогики они ставили повиновение, благочестие и страх перед Богом.
Каждую субботу (всенощная) и воскресенье (обедня) семинаристы посещали церковь, а в первую и последнюю неделю Великого поста говели. Время каникул и отдыха соответствовало училищному (отдыхали с 24 декабря по 7 января, с 15 июля по 1 сентября, в последнюю неделю великого поста, неделю Пасхи, масленичную неделю)7. Распространены были маевки (рекреации). Архиепископ Савва рассказывал, что в назначенный майский день учащиеся оправлялись на прогулки за город и играли в мяч с молодыми наставниками и иногда инспектором8. А в некоторых семинариях начальство, как и в училищах, устраивало пышные празднества для подростков. По рассказам И.С. Никитина, на поляне собирались преподаватели с ректором, который пробовал играть с ребятами в лапту. К месту отдыха приезжали торговцы мороженым и квасом9.
Учебный год заканчивался первого июня, в течение двух недель проводились экзамены, а после них - публичный экзамен. О прохождении обычного экзамена мы читаем в «Дневнике семинариста» И.С. Никитина. Так, перед экзаменом «по полу прошла метла,
[Беллюстин И.С.] Описание сельского духовенства // Русский заграничный сборник. IV. Berlin: A. Asher & Co; Paris: A. Franck; London: Trubner & Co, 1858. 166 с. Савва (Тихомиров И.М.), ар-хиеп. Хроника моей жизни. Автобиографические записки высокопреосвященного Саввы Архиепископа Тверского и Кашинского. В 9 т. Сергиев Посад: 2-я тип. А.И. Снегиревой, 1898. Т. 1. 512 с.
Гиляров-Платонов Н.П. Из пережитого. В 2 т. СПб.: Наука, 2009. Т. 1. 612 с. Никитин И.С. Дневник семинариста. СПб.: Деятель, 1912. 109 с.
Аскоченский В.И. Дневник Виктора Ипатьевича Аско-ченскаго. Гл. I / С предисл. и объяснениями Ф.И. Булгакова // Исторический вестник. Историко-литературный журнал. 1882. Т. 7. С. 79-106.
Титлинов Б.В. Духовная школа в России в XIX столетии. Вып. 1. Время Комиссии Духовных Училищ. К столетию духовно-учебной реформы 1808-го года. Вильна: Русский почин, 1908. 383 с. Там же. С. 263. Савва (Тихомиров И.М.), ар-хиеп. Указ. соч. С. 101-102. Никитин И.С. Указ соч. С. 97-101.
2
3
4
5
5
7
8
9
по столам тряпка. Печь истопили с вечера и дров, разумеется, не пожалели». Экзаменовали учеников по билетам. Семинаристов, затрудняющихся с ответом, преподаватели порой называли «дураками». И, злясь, говорили ученикам: «Вы просто городите безобразную чепуху», а ректор добавлял: «Ну что ж, дурак! Вот я тебе и поставлю нуль. Пошел!..», если же экзамен принимал сам инспектор, то учеников он нередко поливал ядовитыми речами10.
Согласно воспоминаниям архиепископа Саввы, публичный экзамен происходил почти как в училище. Приветственную речь произносил один из учеников богословия, в качестве подарков выдавались не похвальные листы, а книги. А затем почетные посетители приглашались к ректору на чай11. На другой день публичного экзамена и благодарственного молебна ребят отпускали на каникулы.
Наблюдение за поведением учащихся осуществлялось преподавателями в период занятий и инспектором в неурочное время. Делать это ему помогали «старшие», которые отчитывались перед инспектором ежедневно. Однако за «ничтожную взятку, или и просто во имя принципа товарищества, они оказывали всевозможные послабления вверенным им ученикам и полагаться на этих учеников - надзирателей так же было невозможно»12. С 1828 г. существовала должность помощника инспектора, в качестве которых назначались несколько преподавателей (в случае необходимости - все преподаватели). К примеру, так случилось во Владимирской семинарии в 1834 г., когда все наставники обязывались следить за поведением квартирных учеников13.
Семинарский курс подразделялся на два отделения - низшее и высшее. Целью образования являлось внушение подросткам мысли о том, что священническое служение выше гражданской службы. При этом программа образования была обширной и сложной.
Первое место занимали науки богословские, которые в основном преподавал ректор. В первую треть первого года изучалось изъяснительное богословие, далее - богословие догматическое. В первую треть второго года - богословие нравственное, во вторую - археология, в три месяца последней трети - чтение Священного Писания14. Недостаток учебников или недостаточное владение преподавателями словом приводили к необходимости «записок». Они представляли собой развернутый план, опираясь на который семинаристы могли восстановить в памяти содержание курса. О подобных записках говорил архиепископ Савва. Он утверждал, что преподаватель богословия составлял записки, которые ученики заучивали15.
В качестве домашней работы семинаристы писали сочинения на русском и латинском языках. Архиепископ Савва приводит примеры тем сочинений и оценки их преподавателями. Так, его сочинение «О крещении христианских младенцев» было охарактеризовано как «Очень похвально», а сочинение «О бессилии человека грешника в деле своего спасения» - как «Обстоятельно, очень хорошо» и др.16 Как видно, темы сочинений, над которыми приходилось размышлять подросткам, были достаточно сложными.
10 Там же. С. 68, 72, 30.
11 Савва (Тихомиров И.М.), архиеп. Указ. соч. С. 103.
12 Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 277.
13 Там же. С. 265.
14 Там же. С. 126.
15 Савва (Тихомиров И.М.), архиеп. Указ. соч. С. 129.
16 Там же. С. 130.
Важное место отводилось изучению наук философских, призванных «раскрыть рассудок учащихся и научить их постоянно и основательно мыслить»17. В состав философских наук входили логика, всеобщая философия, наука о мире, наука о духах и умозрительной психологии, естественное богословие, философская история.
В первую половину первого года изучалась логика, во вторую половину - онтология, психология и космология. На следующий год в первом месяце преподавали естественное богословие, в следующие пять месяцев - нравственную философию, в оставшиеся три месяца - историю философии, в последний месяц повторялся пройденный материал. В качестве учебных пособий использовались труды Бруккера и Геллерта, Галича, Ф. Надеждина «Очерк истории философии по Рейнгольду». Нередко прибегали к «запис-кам»18. Преподавание философии предписывалось осуществлять на латинском языке. Помимо этого, семинаристов заставляли учить наизусть учения философов. И.С. Беллюстин утверждал, что если в процессе ответа ученик одну фразу заменял другой равносильной, то профессор, держа в руках тетрадь, приказывал отвечать так, как было написано в ней. Поэтому на философские науки очень часто ученики смотрели как «на что-то темное, непроницаемое, где нет Божьего света»19. Высказывания И.С. Беллюстина подтверждает Б.В. Титлинов, писавший о том, что одобрительные отзывы о преподавании философских наук в первой половине XIX в. были весьма редки20. После классных уроков вновь писали сочинения. К примеру, архиепископ Савва однажды писал сочинение на тему «При каких условиях возможно раскрытие характера нравственно-доброго?», охарактеризованное преподавателем «Весьма хорошо» и одобренное ректором для произнесения на собрании21.
Словесным наукам также уделялось большое внимание. В первую половину первого года изучалась часть риторики и объяснялись правила стихосложения. Во вторую половину года рассказывалось о речи вообще и писались сочинения. В первую половину второго года повторялся изученный материал и рассказывалось о родах поэзии. В последнюю половину второго года давались наставления, касающиеся церковного красноречия. Обучение поэзии предполагало изучение механизма российского и латинского стихотворства. В.И. Аскоченский вспоминал, что латинской поэзией он начал заниматься из-за соперничества с товарищем и, изучая труды Вергилия, Горация и Овидия, упражнялся в стихосложении и встал наравне со своим «противником»22. Писали ребята стихи на заданные темы и на русском языке. К примеру, архиепископ Савва вспоминал, что писал белые стихи (на тему «Потоп» и др.)23. А первым стихотворением на русском языке В.И. Аскоченского было стихотворение на тему «Зима»24.
Не всегда обучение было шаблонным. Тот же В.И. Аскоченский утверждал, что учитель риторики новые темы объяснял при помощи примеров. «Возьмет, бывало, какое-нибудь сочинение, положим, Анастасия, Карамзина или Феофана, и начнет его разбирать по суставчикам, указывая нам, где тут винословный, где разделительный период, где там торчит синекдоха, где метонимия»25. Благодаря такому разбо-
17 Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 145.
18 Там же. С. 151-152.
19 Беллюстин И.С. Указ. соч. С. 34.
20 Титлинов Б.В. Указ соч. С. 156.
21 Савва (Тихомиров И.М.), ар-хиеп. Указ. соч. С. 113-114.
22 Аскоченский В.И. Указ. соч. С. 102.
23 Савва (Тихомиров И.М.), архиеп. Указ. соч. С. 96.
24 Аскоченский В.И. Указ. соч. С. 103.
25 Там же. С. 101.
ру ученики получали возможность постигать стили и учиться подобному написанию. Это не всегда давалось легко. Архиепископ Савва вспоминал, что простое предложение «Бог всемогущ и правосуден» ставило его в такое затруднение, что он не мог выполнить перевод26.
История русской литературы в основном не изучалась. Не изучались произведения А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова. Лишь иногда случались исключения. Например, в Рязанской семинарии учащиеся проходили краткую историю отечественной словесности, остановившись на творчестве В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова и др.27 Иногда читали «Мертвые души» Н.В. Гоголя. Однако не на всех обитателей семинарии это произведение оказывало приятное впечатление. И если ученики, в частности И.С. Никитин, понимали главных героев, то учителя отмечали, что творение Н.В. Гоголя пахнет «кухней и конюшней, что им выведены на сцену какие-то обжоры и разная сволочь, что все это уродливо и безобразно»28.
Помимо прочего, на учениках словесности лежала повинность облегчать труды старших учеников-богословов и учителей. Архиепископ Савва рассказывал, как он переписывал проповеди главного наставника Я.И. Владыкина, диктующего текст, держа в зубах трубку с табаком. Кроме того, будущий архиепископ переписывал диссертацию и краткую мифологию Г.Е. Вознесенскому29.
Остальные науки считались менее важными. К ним относилась церковная история. Она изучалась по уставу 1814 г. в богословских отделениях. В первую половину первого года изучалась ветхозаветная история до построения храма иерусалимского, во вторую половину года - ее окончание и первые три века истории христианства. В первую половину второго года - 1У-Х вв. новозаветной истории, во вторую половину второго года - остальная новозаветная история и повторение пройденного материала30. В качестве первоисточников использовались тексты Священного Писания и отдельные античные авторы. «При обозрении истории русской церкви в виде руководства указывалась История преосв. Платона [Левшина], с дополнениями из первоисточников»31. Но успехи учеников были, как правило, слабыми. Так, в 1822 г. в Черниговской семинарии лучшие ученики отвечали на вопросы о церковной истории неудовлетворительно, в Тобольской семинарии в 1837 г. из девятнадцати человек ответили правильно на вопросы не более трех, а в Пензенской семинарии в 1821 г. ученики вообще не знали предмет32.
Второй вспомогательной дисциплиной была математика с физикой. На их изучение выделялось по шесть часов в неделю. Однако при довольно обширной программе семинаристы не успевали изучить ее полностью33. Поэтому было принято решение о сокращении физико-математического курса. Согласно планам, семинаристы изучали в первый год алгебру и геометрию, во второй год - приложения алгебры в геометрии, плоскую тригонометрию и конические сечения, физику и пасхалию. Упоминание об учебниках алгебры и геометрии присутствуют в мемуарах Н.П. Гилярова-Платонова. Он утверждал, что формат книги ему казался глупым, шрифт - нескладным, а строки - неуклюжими. Поэтому мемуарист не желал вникать в науку34. Архиепископ Савва вспоминал, что преподава-
26 Савва (Тихомиров И.М.), архиеп. Указ. соч. С. 95.
27 Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 160.
28 Никитин И.С. Указ. соч. С. 45.
29 Савва (Тихомиров И.М.), архиеп. Указ. соч. С. 98-99.
30 Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 166.
31 Там же.
32 Там же. С. 169.
33 Там же. С. 171.
телем математики и физики был у него М.М. Соловьев, способный разрешать алгебраические и геометрические задачи только при помощи учебника и не всегда без ошибок. Такое преподавание не могло расположить учеников к внимательному слушанию. Поэтому преподаватель был вынужден убеждать семинаристов начать занятия математикой примером Иисуса Христа, который, занимаясь древоделием, не мог не знать математики. Но и такие слова не увенчивались успехом35.
Еще одним второстепенным предметом являлась гражданская история. Она преподавалась в низшем отделении. Главной целью являлась необходимость добиться от ученика способности охарактеризовать событие и выделить его причины и следствия, научить анализировать достижения и неудачи прошлого. В первую половину первого года проходили историю до Александра Македонского, во вторую - до Карла Великого. В первую половину второго года заканчивался курс всеобщей истории, во второй половине изучалась русская история. Иногда случалось так, что русская история не была отделена от всеобщей (к примеру, в первую половину второго года изучалась история от Карла Великого до Магомета II и Иоанна Грозного)36. Таким образом, программа не являлась идеальной, русская история изучалась бегло, а иногда вовсе обрывалась.
Из языков главное место занимала латынь, предполагалось изучение языческих и христианских авторов. Учащиеся должны были научиться «не только переводить с латинского, но перелагать самые красоты их на язык российский»37. Знание латыни, выносимое из училища, было теоретическим знанием грамматики и синтаксиса38, в семинариях же от учеников требовалось знание практическое, они должны были мертвый язык знать, как разговорный, поэтому приходилось зубрить материал. Н.П. Гиляров-Платонов утверждал, что латынью занимались спустя рукава39.
Изучался и греческий язык. Он должен был преподаваться по шесть часов в неделю ежегодно. Класс разделялся на высшее и низшее отделение. В качестве пособий в основном использовались греческая грамматика Ляшевского и хрестоматия Каченовского, иногда Геснера, а с 1823 г.- святоотеческая хрестоматия. Б.В. Титлинов утверждал, что успехи в изучении греческого языка были выше по сравнению с успехами в латыни, потому что преподавание шло без уровневых скачков. Однако в среднем успехи эти выше удовлетворительных назвать было нельзя40. Слова Б.В. Титлинова подтверждает архиепископ Савва, писавший о том, что на преподавание греческого языка учителя не обращали должного внимания41. Н.П. Ги-ляров-Платонов передает такую историю. Однажды на экзамене ученик не мог перевести слова «уар». Ему подсказали перевод: «ибо», а профессор не расслышал и посчитал, что «уар» означает «рыба»42.
В семинариях ученикам предлагались для изучения на выбор три языка: еврейский, немецкий или французский. С 1814 г. еврейский язык был объявлен обязательным. Семинаристы изучали еврейскую грамматику и пытались переводить тексты (как правило, Пятикнижие). Однако знания их были слабыми43, что подтверждают и мемуаристы44.
34 Гиляров-Платонов Н.П. Указ. соч. С. 252.
35 Савва (Тихомиров И.М.), архиеп. Указ. соч. С. 115.
36 Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 180.
37 Там же. С. 185.
38 Там же. С. 188.
39 Гиляров-Платонов Н.П. Указ. соч. С. 250.
40 Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 193.
41 Савва (Тихомиров И.М.), архиеп. Указ. соч. С. 96.
42 Гиляров-Платонов Н.П. Указ. соч. С. 250.
43 Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 195-196.
44 Гиляров-Платонов Н.П. Указ. соч. С. 250; Савва (Тихомиров И.М.), архиеп. Указ. соч. С. 132.
Французский и немецкий языки, согласно уставу 1814 г., должны были изучаться шесть лет. Каждый семинарист самостоятельно выбирал дополнительный язык. Однако количество времени, отводимое для изучения языка, было кратким, знания наставника - недостаточными, поэтому успехов ученики часто не достигали.
В некоторых семинариях изучались местные языки. Например, в Тамбовской семинарии - мордовский язык, в Иркутской - монгольский, бурятский и якутский языки, а в Подольской - польский язык. Главной проблемой в их изучении были отсутствие грамматики и недостаток учителей либо их плохое образование. К примеру, в 1838 г. в Тамбовской семинарии учитель татарского языка сам по-татарски говорить не умел45.
По утверждению И.С. Беллюстина, семинаристы изучали агрономию, которую сам автор считал лишней, утверждая, что священники, заботясь о спасении человеческих душ, не будут иметь сил и времени для посторонних дел. Напротив, одним из необходимых предметов, по его мнению, должна была являться медицина, ведь «Спаситель не только учил, но исцелял»46. Знание основ медицины было необходимо священнику, так как селения не имели лекарей, из-за чего там процветал институт ворожбы и знахарства. Поэтому «врачуя тело, священник насквозь бы проник в душу пасомого, навсегда открыл бы в нее свободный доступ для себя, легко мог бы направить ее на путь спасения и неуклонно вести по нему»47. Н.П. Гиляров-Платонов утверждал, что из-за присутствия в программе агрономии и медицины «внимание учащихся было раздроблено, постепенность утрачена, из прежних наук самые главные ослаблены, а нововведенные и не привились, и остались без следа»48.
Таким образом, процесс обучения в духовной семинарии в рассматриваемое время оценивался современниками неоднозначно, был сложным и противоречивым. С одной стороны, учащиеся получали возможность приобретать универсальное гуманитарное образование: они должны были владеть древними и новыми языками, хорошо разбираться в философии, богословии и истории, легко ориентироваться в общественно-политических движениях и получать опыт литературного и ораторского искусства. С другой стороны, из-за некомпетентности педагогов, их незаинтересованности в учебном процессе и непродуманности преподавания далеко не всегда семинаристы достигали успехов в учении. Такими были главные ошибки в организации духовного образования в первой половине XIX в. (нельзя отрицать тот факт, что подобное происходило во многих, но не во всех семинариях). Однако не будем забывать о том, что семинарскую школу прошли очень разные люди, многие из которых реализовались в духовной или светской сфере. Среди тех, кто выбрал гражданские профессии: историки А.П. Щапов, В.О. Ключевский, Е.Е. Голубинский, Е.В. Барсов, Н.Ф. Каптерев, основатель Музея изящных искусств И.В. Цветаев, почвовед В.В. Докучаев, физиолог И.П. Павлов и многие другие. Все это говорит о том, что опыт преподавания в дореволюционных духовных семинариях во многом полезен и в наши дни, позволяя совершенствовать систему подготовки учеников в области духовных и светских наук.
45 Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 200.
46 Беллюстин И.С. Указ. соч. С. 37.
47 Там же. С. 39.
48 Гиляров-Платонов Н.П. Указ. соч. С. 239-240.
