CC BY
145
УДК 616-053.2-058.862
СИРОТСТВО ДЕТЕЙ В РОССИИ КАК КОМПЛЕКСНАЯ МЕДИКО-СОЦИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА Обзор литературы
©2009 г. В. А. Плаксин, Н. Ю. Плаксина
Северный государственный медицинский университет, г. Архангельск
Проблема сиротства в России всегда была актуальной. Всю первую половину XX столетия страну потрясали катаклизмы, которые приводили к повальному увеличению количества детей-сирот. В период с 60-х по 80-е годы это количество уменьшилось, что объясняется стабилизацией в политической и экономической жизни страны, официальной политикой государства. Очередная волна роста количества детей-сирот приходится на начало 90-х годов. На начало 1993 года в Российской Федерации учтено 426,2 тыс. детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Из них под опекой находились 190,4 тыс. детей-сирот, 135,8 тыс. были усыновлены. В течение следующего десятилетия численность детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, продолжала увеличиваться и к концу 2004 года достигла 734,1 тыс. человек, что почти на 50 % больше, чем 10 лет назад. Это составляет 2,53 % от числа всех детей. Почти 250 тыс. из них воспитываются в интернатах, в том числе около 20 тыс. — в домах ребенка. Две трети из них устроены в семьи — опекунские, приемные, переданы на усыновление. Каждый третий ребенок имеет недостатки умственного и физического развития [3, 9].
В разное время факторы, влияющие на рост количества оставшихся без родителей детей, существенно отличаются. До 1950 года основной причиной были войны и репрессии, уносившие жизни взрослого населения и насильственно разлучавшие детей с родителями. После 1985 года причинами стали глобальный экономический спад и дестабилизация экономики, рост числа нежелательных беременностей, особенно среди несовершеннолетних матерей. Особо следует отметить отказ от родительских прав по причине рождения детей с врожденными умственными или физическими неизлечимыми увечьями. По результатам статистических данных общественного фонда «Дети Отечества» на 2000 год, около 29 % отказов от родительских прав аргументированы наличием у новорожденных врожденных умственных и физических отклонений, 21 % — по экономическим причинам, 22 % — рождением от нежелательной беременности. Дети наркоманов составили 9 %; дети родителей, лишенных судебным порядком родительских прав, — 9 %; найденные при невыясненных обстоятельствах — 6 %, ставшие сиротами в результате гибели родителей — 4 %. Дети, занимавшиеся бродяжничеством, приравнены к брошенным по экономическим причинам [9, 14].
На учете в органах социальной защиты населения в 2007 году состояло 274,8 тыс. семей в трудной жизненной ситуации, в них воспитывалось 489,5 тыс. детей. Катастрофически растет количество детей,
В работе представлено современное состояние проблемы сиротства в России. Приведены причины отказа матерей от детей сразу после рождения и даны их социальные характеристики. Указаны особенности состояния здоровья детей, воспитывающихся в интернатных учреждениях. Разъяснено понятие «деинституционализация» в отношении детей-сирот. Введен новый термин - «экология сиротства».
Ключевые слова: дети-сироты, интернатные учреждения, состояние здоровья, деинституционализация, экология сиротства.
оставшихся по разным причинам без попечения родителей. Численность детей, отобранных у родителей, лишенных родительских прав, достигла в 2007 году 77,4 тыс., что составило 145,9 % к уровню 2000 года.
Общее число детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, на конец 2007 года составило 712,1 тыс. Это примерно 2,5 % от численности всех детей в стране, а в некоторых регионах их значительно больше. По этому показателю Россия лидирует среди других стран. Поданным Всемирного банка развития, например, в Великобритании таких детей 0,5 %, в США — 0,6 %, в Германии — 0,89 %. Примерно 3/4 этих детей (более 570 тыс.) воспитываются в семьях усыновителей, опекунов, приемных родителей, а четверть — в интернатных учреждениях, что лишает их возможности успешной социализации [9].
В России существует официальное определение понятий детей, нуждающихся в помощи государства:
• дети, находящиеся в трудной жизненной ситуации, — дети, оставшиеся без попечения родителей; дети-инвалиды; дети, имеющие недостатки в психическом и (или) физическом развитии; дети-жертвы вооруженных и межнациональных конфликтов, экологических и техногенных катастроф, стихийных бедствий; дети из семей беженцев и вынужденных переселенцев; дети, оказавшиеся в экстремальных условиях; дети-жертвы насилия; дети, отбывающие наказание в виде лишения свободы в воспитательных колониях; дети, находящиеся в специальных учебно-воспитательных учреждениях; дети, проживающие в малоимущих семьях; дети с отклонениями в поведении; дети, жизнедеятельность которых объективно нарушена в результате сложившихся обстоятельств и которые не могут преодолеть данные обстоятельства самостоятельно или с помощью семьи [17];
• дети-сироты — лица в возрасте до 18 лет, у которых умерли оба или единственный родитель;
• дети, оставшиеся без попечения родителей, — лица в возрасте до 18 лет, которые остались без попечения единственного или обоих родителей в связи с отсутствием родителей или лишением их родительских прав, ограничением их в родительских правах, признанием родителей безвестно отсутствующими, недееспособными (ограниченно дееспособными), находящимися в лечебных учреждениях, объявлением их умершими, отбыванием ими наказания в учреждениях, исполняющих наказание в виде лишения свободы, нахождением в местах содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений; уклонением родителей от воспитания детей или от защиты их прав и интересов, отказом родителей взять своих детей из воспитательных, лечебных учреждений, учреждений социальной защиты населения и других аналогичных учреждений и в иных случаях признания ребенка оставшимся без попечения родителей в установленном законом порядке [16].
В Российской Федерации стало массовым явление социального сиротства. Социальные сироты — это
дети-сироты при живых родителях [3]. Истинные сироты составляют лишь 17,4 % от числа всех детей, оставшихся без попечения родителей. Ежегодно регистрируются более 130 тыс. детей, которые лишаются родительского попечения. На протяжении ряда лет сохраняется стойкая тенденция жизнеустройства брошенных детей. В дальнейшем 70 % детей окажсутся в семьях (будут взяты на семейные формы воспитания), а 30 % — в детских интернатных учреждениях на полном государственном обеспечении. При этом в 46 регионах России число детей, передаваемых в государственные учреждения, превышает 30 %, а в 14 из них — оно больше 40 %. Несмотря на увеличение числа детей, переданных на воспитание в семейные условия, количество детей, помещенных в интернаты, не уменьшается. Сравнительный анализ показывает, что число детей, ежегодно получающих статус оставшихся без попечения родителей, примерно равно числу устраиваемых в семьи. Это подтверждает сведения о постоянной численности контингента воспитанников в учреждениях и означает, что в целом эффективность работы государственных и региональных систем защиты прав детей-сирот близка к минимальной [9].
Продолжает увеличиваться число детей, оставшихся без попечения родителей в раннем возрасте. Среди ежегодно поступающих в дома ребенка 3/4 составляют дети первого года жизни. Особое внимание необходимо уделить проблеме раннего социального сиротства. Поданным государственной отчетности по медицинской статистике (форма № 41 «Сведения о доме ребенка»), в 2006 году в дома ребенка РФ поступили 14,4 тыс. детей, из них 79,3 % относятся к группе детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, а 20,7 % имеют родителей [10].
Раннее социальное сиротство остается актуальной медико-социальной проблемой как для государства в целом, так и для секторов здравоохранения и образования. Ее значение определяется сравнительно высокой частотой оставления новорожденных детей в родильных домах, отсутствием единой медикосоциальной концепции по профилактике неплани-руемой беременности, недостаточным вниманием органов и учреждений здравоохранения к данной ситуации, низким уровнем гигиенического воспитания населения [21 ]. Это принципиально отличает Россию от развивающихся стран [26].
Отказ от ребенка в родильном доме является одной из основных причин прекращения женщиной выполнения своих социальных материнских обязанностей и приводит к пополнению рядов социальных сирот. Ближайшие и отдаленные социально-психологические последствия этого поступка отрицательно сказываются на соматическом и психическом здоровье брошенных детей [23—29]. Нарушается и процесс их социализации. Кроме того, раннее социальное сиротство как массовое явление приводит к негативным экономическим последствиям для государства в
связи с необходимостью обеспечивать социальную защиту детей-сирот и вкладывать в этот процесс значительные финансовые ресурсы [21].
Матерей, отказавшихся своих новорожденных детей в родильном доме, по данным Ю. Г. Элланского с соавт. [21], можно классифицировать следующим образом:
Первая группа — женщины, которые не могут справиться с выполнением материнских функций по состоянию здоровья или в связи с асоциальным поведением. К этой группе относятся женщины с выраженной алкогольной и наркотической зависимостью, а также лица, имеющие психические расстройства или другие хронические заболевания. Их удельный вес среди всех «отказниц» составил примерно 1/3 (30,3 %).
Вторая группа — это женщины или семьи, в которых родился ребенок с врожденными пороками развития. Сдельный вес этой группы составил порядка 25,2 %.
Третья группа — женщины, попавшие в трудную жизненную ситуацию. Это роженицы, находящиеся в юном возрасте (до 18 лет) либо проживающие за чертой бедности. Эта группа составляет 44,5 %.
Более точную характеристику матери-«отказницы» дали в своих работах В. Ю. Альбицкий с соавт. [ 1 ] и О. М. Филькина [20]. Социальный портрет матерей, отказавшихся от ребенка в родильном доме, имеет следующие черты: возраст 23—25 лет (38,5 % опрошенных); не замужем (69,2 %); имеет неполное среднее образование (53,8 %); имеет временную работу (53,8 %), не работает (15,4 %) или школьница (7,7 %); проживает с родителями (53,8 %) или снимает жилье (15,4 %); имеет случайные или временные половые связи (40,4 %); беременность нежеланная (100 %); поздно узнала о своей беременности (после 12 недель) (69,3 %); имеет вредные привычки во время беременности (78 %); желает прервать настоящую беременность (92,3 %); воспитывает старших детей (76,9 %) или мать-одиночка (58,3 %).
Причинами отказа от ребенка в роддоме большинство женщин (59,5 %) назвали плохое материальное положение, отсутствие жилья и искреннюю веру в то, что ее ребенку будет лучше в интернате (46,2 %).
Психологическое тестирование «отказниц» показало, что в личностно-эмоциональном плане для них характерны социальная дезадаптация с тенденцией к агрессии, отсутствие самоконтроля, эгоцентричность в сочетании с поведенческими проблемами. Наиболее важными в структуре ценностей для них оказались материальное благополучие, микроклимат в семье и почти никогда такие понятия, как «любовь» и «дети» [ 1 ].
В. Ю. Альбицкий с соавт. [ 1 ] установили причины поступления детей в дома ребенка: в трети случаев это лишение родителей родительских прав или ограничение в них, пятую часть составили отказы родителей от воспитания ребенка и «подкидыши»; менее 10 %
— болезни родителей и безнадзорность. На долю истинных сирот, т е. тех, чьи родители умерли, приходилось всего 5,2 %.
Причины, по которым дети и подростки попадают в детские дома иные. Поданным И. Ю. Болотникова [5], только 14,3 % воспитанников — сироты, у 62,0 % родители были лишены прав на воспитание ребенка (из них у 3,6 % мать умерла, отец был лишен прав на воспитание ребенка; у 28,7 % отца в семье не было, мать была лишена прав на воспитание ребенка; у 29,7 % оба родителя были лишены прав на воспитание детей), у 5,9 % детей родители находились после совершения преступления в тюрьме, от 13 % детей матери отказались в родильном доме,
4,8 % воспитанников поступили в интернат после рейдов милиции по подвалам, чердакам, вокзалам. Единственной причиной лишения родителей прав на воспитание ребенка было их асоциальное поведение из-за хронического алкоголизма (89,7 % случаев) или наркомании (10,3 %). Родители в таких семьях были склонны к воровству, бродяжничеству (36,9 % случаев), отцы отличались жестокостью по отношению к жене и детям (41,1 %), матери были равнодушны к собственным детям, многие из них оставляли детей голодными несколько дней.
Если дома ребенка — это учреждения здравоохранения и основной акцент делается на состояние здоровья ребенка, то детские дома — учреждения образовательные и главным становится педагогическое и психологическое воздействие. В подходе к проблеме воспитания детей в детских учреждениях закрытого типа наблюдаются две крайности: с одной стороны, существует представление, что дети из детских домов и школ-интернатов ничем не отличаются от растущих в семьях, с другой — считается, что в детских домах и интернатах практически нет здоровых детей, все воспитанники имеют соматические и психические заболевания, обусловленные прежде всего тяжелой наследственностью [14].
При анализе комплексной оценки состояния здоровья детей закрытых учреждений выявлены особенности и негативные тенденции. Так, уже на стадии оформления документов детей в интернатное учреждение выявлялось на каждого ребенка 6,4 заболевания, что в 2,2 раза выше, чем в контрольной группе (дети, воспитывающиеся в семье). Ведущие ранговые места занимали отдельные состояния, возникающие в перинатальном периоде, болезни органов пищеварения, инфекции, болезни органон дыхания и костно-мышечной системы. Уровень психических и поведенческих расстройств был в 3,5 раза выше, чем в контрольной группе. Среди отклонений в психическом здоровье лидировали расстройства психологического развития, эмоциональные расстройства и расстройства поведения, начинающиеся обычно в детском и подростковом возрасте, распространенность которых в 2,5—3 раза превышала таковую в контрольной группе [ 1, 2, 4, 6, 7, 18].
Отклонения в физическом развитии детей-сирот в большинстве случаев наблюдались за счет дефицита массы тела (72,7 %) и низкого роста (66,2 %). Согласно проведенной комплексной оценке состояния здоровья, большинство детей, оставшихся без попечения родителей (71,6 %), составляют III группу здоровья, а каждый пятый ребенок-сирота имеет хронические заболевания в стадии суб- или декомпенсации [ 1 ].
По данным, М. Г. Дьячковой, В. И. Макаровой (Архангельск, Северодвинск) [8] в домах ребенка региона детей с I группой здоровья нет. Группа здоровья ПА отмечена у 11,7 % детей, ПБ — у 27,7 %. Большинство детей до трех лет имели III группу здоровья (59,5 %), 1,1 % — IV группу.
Одним из показателей здоровья является физическое и нервно-психическое развитие (НПР)детей. Эти данные особенно важны в раннем возрасте. Анализ физического развития воспитанников домов ребенка северного региона показал, что нормальные массоростовые показатели имеют всего 17,1 % детей. Дефицит массы тела зафиксирован у 31,9 %, дефицит роста — у 8,5 % детей. Оценка гармоничности физического развития воспитанников домов ребенка показала, что развитие является гармоничным у 48,9 %, дисгармоничным — у 25,5 %, атипичным — у 29,7 %. Дисгармоничность развития обусловливалась изолированным дефицитом массы тела (17,9 % детей), недостаточностью роста (7,6 %), снижением показателей роста и массы тела (25,6 %), особенностями развития грудной клетки (5,1 %). Отставание в НПР хотя бы по одной из ведущих линий имеется у 98,0 % детей, при этом преобладают (77,6 %) дети с отставанием по большинству показателей [8].
При оценке заболеваемости детей раннего возраста, воспитывающихся в домах ребенка, отмечено следующее: на первом году жизни частота заболеваний и отклонений составила 4921 %0, на втором — 4000 %о, на третьем — 3378 %0. В структуре острой заболеваемости на первом году жизни 1-е место занимают болезни органовдыхания, 2-е место — болезни нервной системы и органов чувств, 3-е — расстройства питания. На втором и третьем году жизни 1-е место в общей структуре заболеваемости детей этой возрастной группы принадлежит также заболеваниям органовдыхания, 2-е — болезням нервной системы и органов чувств, 3-е — инфекционным и паразитарным болезням [8, 19]. Таким образом, заболевания нервной системы были основными из хронической патологии в этой группе детей.
В дошкольном возрасте у детей, находящиеся в детских домах, продолжали дебютировать заболевания как эндогенной, так и экзогенной природы. В работах Н. К. Перевозчиковой с соавт. (Кемерово) [12] III группа здоровья у этих детей встречалась в
3,8 раза чаще, чем у детей, проживающих в семьях. В структуре заболеваемости воспитанников детского дома в возрасте 2—3 лет наибольшее распростра-
нение имели фоновая патология (рахит, анемия, расстройства питания — 89,0 %), неврологическая симптоматика (98,0 %), аллергические проявления (35,0 %), тогда как у детей, проживающих в семьях, данные патологические состояния регистрировались по отдельным нозологическим формам в 2—4 раза реже. Среди воспитанников детского дома отмечено в
1,5 раза больше часто и длительно болеющих острыми респираторными заболеваниями (35,2 % против 23,0), почти в 5 раз больше среди них было детей с аденоидными вегетациями (190,5 против 40,5 на 1 000). В 2 раза чаще у таких детей встречались хронический тонзиллит (70,5 против 32,7 на 1 000), болезни почек и мочевыделительной системы (82,4 и 40,8 на
1 000). У каждого третьего ребенка-воспитанника детского дома диагностировано отставание в росте, тогда как у детей, проживающих в семьях, удельный вес низкорослых не превышал 5 %.
В школьном возрасте у воспитанников детского дома продолжала преобладать неврологическая патология. Симптом минимальной мозговой дисфункции диагностирован почти у каждого третьего ребенка, тогда как у их сверстников, проживавших в семье, данный показатель не превышал 10 %. Почти в 2 раза чаще у воспитанников детского дома выявляли неврозоподобные состояния, в 1,5 раза чаще — цереброастенический синдром. У каждого десятого воспитанника отмечено психопатоподобное поведение, при этом учащиеся общеобразовательной школы грубых отклонений в поведении не имели. Примечателен и тот факт, что неврологическая патология у воспитанников детского дома нередко сочеталась с нарушением зрения (миопия, стробизм, гиперметропия, астигматизм, амблиопия, ангиопатия сетчатки и др.). Так, патология глаз у воспитанников детского дома встречалась более чем в 7 раз чаще по сравнению с аналогичными показателями у детей, проживающих в семьях (310,8 против 41,1 на 1 000). Орган зрения человека — один из самых чувствительных индикаторов поражения головного мозга. Серьезную проблему в детском доме представлял ночной энурез, распространенность которого в дошкольном возрасте составляла 216,7 на 1 000. У детей, воспитывавшихся в семье, рассматриваемый показатель был в 3 раза меньше (66,7 на 1 000). С возрастом удельный вес детей с ночным недержанием мочи уменьшался, однако энурез встречался у каждого десятого воспитанника детского дома 10— 12 лет, тогда как среди учащихся общеобразовательной школы таких проблем у подростков не было. Сочетание неврологической патологии с депривацией и педагогической запущенностью приводило к задержке психомоторного и речевого развития воспитанников. Даже к началу обучения в школе задержка психического развития сохранялась у подавляющего большинства обследованных — у 89,0 %. В среднем на одного воспитанника детского дома 12—13 лет приходилось больше 3 заболеваний (3,2 + 0,9), а
на школьника, проживавшего в семье, практически в 2 раза меньше (1,7) [12, 13, 15].
По данным И. Ю. Болотникова (Астрахань) [5], в группе детей от 7 до 18 лет почти полностью отсутствовали здоровые дети: I группа здоровья — 1,4 %;
II группа — 17,3 %; наиболее многочисленна (58,1 %)
— III группа; IV группа — 23,2 %. Среднее количество хронических заболеваний у воспитанников интерната составило 3,4—3,5 случая на ребенка. Структура хронической патологии у этих детей была следующей: на 1-м ранговом месте — психические расстройства (44,7 %), на 2-м месте — болезни нервной системы (27,5 %), на 3-м — инфекционные заболевания (9,8 %), в основном ранний период туберкулезной инфекции; на 4-м — болезни костно-мышечной системы (4,2 %). Каждый пятый ребенок страдал энурезом или другими проявлениями неврозов; у 6,7 % воспитанников наблюдалась неврастения. Частота общей заболеваемости воспитанников интернатных учреждений 7—18 лет была равна 4 978,9 %0.
У воспитанников интерната были отмечены существенные отклонения в физическом развитии. В большинстве (82,7 %) случаев наблюдалась его дисгармоничность, один из показателей которой — низкий (ниже среднего) рост, отмечавшийся у 56,3 % учеников, что можно считать ретардацией физического развития. Нарушение осанки и сколиозы обнаруживались у 18,9 % воспитанников. Установлено, что физическое развитие (рост, масса тела) в основном тем лучше, чем длительнее время проживания ребенка в интернате. Относительно благоприятная динамика физического развития объясняется хорошим медицинским обслуживанием и сбалансированным питанием, предоставляемым детям в этих учреждениях. Но уровень интеллекта оказывался в противоречии с динамикой физического развития: чем раньше дети поступали в интернатные учреждения, тем заметнее было запаздывание развития их интеллекта [5, 22].
Если в дошкольном возрасте превалировали отклонения со стороны нервной системы, то в школьном начинают явно проявляться симптомы нарушения психической сферы детей интернатных учреждений [4, 6, 11, 15]. По данным ряда авторов [7, 13, 23, 26-29], даже у взрослых, воспитанных в приютах, оставались особенности психического функционирования, которые отличали их от остальных одновозрастных людей.
В эмпирических исследованиях [ 11, 13, 14] обоснованно доказано, что институциональные условия воспитания негативно влияют на развитие ребенка, что у детей формируется так называемый депривационный личностный симптомокомплекс, который включает: базисные нарушения Я-концепции и социальных взаимодействий; пассивно-зависимый тип приспособления в микросоциальной среде; ограниченность и бедность эмоционального сопереживания и эмпатичности; низкий уровень побуждений и самосознания; выраженные расхождения между реальным и идеальным «Я»;
низкий уровень самоконтроля и рентная ориентация на социальную поддержку.
Задержка НПР детей первого года жизни проявлялась в выраженной задержке предречевого развития и локомоторных функций. На втором году у детей отмечалась бедность эмоциональных навыков общения, слабая предметная деятельность. Нарушения на третьем году характеризовались снижением ситуативноделового и внеситуативно-познавательного общения. Это обусловлено дефицитом эмоционального общения со взрослыми, бедностью впечатлений и постоянным пребыванием в коллективе [8].
Оценка функционирования отдельных сфер психической деятельности показала, что в половине случаев дети, лишившиеся родительского попечения, отставали в развитии по всем линиям. Среди отклонений лидировали задержка развития активной речи и нарушения в познавательной сфере. При психологическом тестировании детей, оставшихся без попечения родителей, выявлены следующие личностные характеристики: замкнутость (42,6 %); тревога, вызванная социальным окружением и потребностью в общении (19,7 %); неуверенность в себе (70,5 %); поиск самоутверждения, контактов характерен для каждого второго ребенка (45,9 %). Необходимо особо отметить, что укрепление и усиление этих негативных симптомокомплексов в новых микросоциальных условиях может привести к нарушению адаптации ребенка [3, 23, 27, 29].
Для профилактики депривационных нарушений психических функций сегодня, в начале XXI века, Россия делает очередную, пятую с XVII века, попытку деинституционализации детей-сирот. Еще совсем недавно сама идея о сокращении количества детских домов, о необходимости вывода детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, из институциональной системы воспитания, т. е. из детских домов и школ-интернатов, в замещающие семьи воспринималась в штыки многими чиновниками и специалистами. В настоящее время государство и гражданское общество переживают разочарование в институциональной системе воспитания детей-сирот, т. к. она «пробуксовывает» как в части своего процесса (воспитание, развитие ребенка), так и в части своего результата (социализация выпускников) [11].
Под политикой деинституционализации, как показывает анализ международных и российских документов, понимается, во-первых, существенное сокращение численности детей, находящихся в учреждениях интернатного типа (упразднение системы, основой которой являются крупные детские учреждения). Во-вторых, развитие семейных форм устройства детей, оставшихся без попечения родителей (поиск альтернативных форм замещающей заботы). Деинституционализация предполагает перепрофилирование детских домов, в частности, в службы сопровождения и создания более благоприятных условий проживания, воспитания, образования, реабилитации для детей,
которые не могут быть переданы на воспитание в семьи. Самым важным здесь является обеспечение ребенка замещающей заботой высокого уровня с учетом его индивидуальных потребностей [11].
Сиротство в России — это комплексная медикосоциальная проблема. Деятельность во всех сферах общества, которые соприкасаются с детством, прямым или косвенным образом влияет на социальное сиротство: увеличивает или уменьшает его. Из этого следует, что в обществе практически нет структур и людей, не причастных к проблеме сиротства детей. Таким образом, сиротство — это многогранная, многокомпонентная и межведомственная проблема. В ней задействованы семьи социального риска, представители органов социальной защиты, медицинский и педагогический коллективы домов ребенка и детских домов, психологи и социальные работники, которые непосредственно общаются с детьми сиротами и с детьми, оставшимися без попечения родителей, а также представители замещающих семей. Все эти организации и люди образуют непосредственное окружение детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, влияют на их социальную адаптацию, здоровье, дальнейшую судьбу. Это и формирует понятие «экология сиротства».
Только решение комплекса проблем, связанных с детьми-сиротами, позволит уменьшить их количество, улучшить показатели их социальной реабилитации, устройства в семью, профориентации, определения места в этой сложной жизни.
Список литературы
1. Альбицкий В. Ю. Результаты комплексной клиникосоциальной характеристики детей-сирот, оформляющихся в интернатные учреждения / В. Ю. Альбицкий, Т. А. Гаси-ловская, А. И. Ибрагимов // Российский педиатрический журнал. — 2004. — № 5,— С. 44—46.
2. Атрошенко И. Г. Диспансеризация детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, как важнейший фактор восстановления здоровья ребенка / И. Г. Атрошенко, И. Л. Кудряшова, Т. М. Французова // Сборник материалов XVI съезда педиатров России. — 2009. — С. 15—16
3. Баранов А. А. Социальные и организационные проблемы педиатрии. Избранные очерки / А. А. Баранов,
B. Ю. Альбицкий. — М. : Изд. дом «Династия», 2003. —
C. 272-320.
4. Барашкова А. Б. Состояние здоровья подростков, воспитывающихся в стационарных учреяадениях / А. Б. Барашкова, Э. С. Акопов, Ю. А. Алексеева. // Сборник материалов XVI съезда педиатров России. — 2009. — С. 27.
5. Болотников И. Ю. Медико-социальная характеристика состояния здоровья воспитанников интернатных учреждений, оставшихся без попечения родителей / И. Ю. Болотников // Здравоохранение Российской Федерации. - 2008. - № 6. - С. 40-43
6. Витрук Е. Л. Особенности интеллектуального развития дошкольников, воспитывающихся в детских домах / Е. Л. Витрук, О. М. Филькина, Е. А. Воробьева, О. Ю. Кочерова // Сборник материалов XVI съезда педиатров России. — 2009. — С. 72—73
7. Депутат И. С. Психофизиологический анализ
структуры интеллекта детей младшего школьного возраста при синдроме дефицита внимания с гиперактивностью / И. С. Депутат, А. В. Канжин, А. В. Грибанов // Экология человека. - 2006. - № 12. - С. 38-41.
8. Дьячкова М. Г. Особенности здоровья и развитие детей, воспитывающихся в домах ребенка / М. Г. Дьячкова,
B. И. Макарова, Л. И. Меньшикова и др. // Российский педиатрический журнал. — 2004. — № 3. — С. 57—58.
9. Зеленская Д. И. Медицинские проблемы социального сиротства / Д. И. Зеленская // Социальная педиатрия и организация здравоохранения. — 2009. — Т. 8, №1. —
C. 5-9.
10. Огрызко Е. В. Анализ динамики движения контингента детей, воспитывающихся в домах ребенка Российской Федерации / Е. В. Огрызко // Здравоохранение Российской Федерации. - 2008. - № 5. - С. 27-30.
11. Ослон В .Н. Новый взгляд на психологическую службу / В. Н. Ослон //Детский дом. - 2008. - № 2(27). -
С. 2-7.
12. Перевозчикова Н. К. Состояние здоровья детей-сирот и возможности их реабилитации в учреждениях интернатного типа / Н. К. Перевозчикова, Е. Д. Басманова, А. Л. Айнетдинова // Российский педиатрический журнал.
- 2007. - № 3. - С. 10-13.
13. Присяжная Н. В. Дети-сироты: постинтернатное жизнеустройство / Н. В. Присяжная // Социологические исследования. — 2007. — № 1 1(283). — С. 54 — 63.
14.ПрихожанА. М. Психология сиротства/ А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых. — СПб. : Питер, 2005. — 400 с.
15. Соломатина Г. Н. Психологические барьеры, возникающие в патронатной семье в период адаптации / Г. Н. Соломатина // Вопросы психологии. — 2008. — № 3. - С. 155-160.
16. Федеральный закон от 21 декабря 1996 г. № 159-ФЗ «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» (с изменениями от 8 февраля 1998 г., 7 августа 2000 г., 8 апреля 2002 г., 10 января 2003 г., 22 августа 2004 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. - № 52. - Ст. 5880.
17. Федеральный закон от 24 июля 1998 г. №124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» (с изменениями на 23 июля 2008 года) // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2008. — № 30. — Ст. 3616.
18. Филькина О. М. К вопросу о профилактике социального сиротства / О. М. Филькина, Л. А. Пыхтина, Е. А. Воробьева и др. // Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. — 2008. — № 2. - С. 13-14.
19. Филькина О. М. Коррекция иммунологических нарушений у часто болеющих детей раннего возраста, воспитывающихся в домах ребенка / О. М. Филькина, Н. Ю. Сотникова, Е. А. Матвеева Е. А. Воробьева // Сборник материалов XVI съезда педиатров России. — 2009. - С. 412-413
20. Филькина О. М. Социальный портрет матерей, отказавшихся от воспитания ребенка в родильном доме / О. М. Филькина, Е. А. Воробьева, Л. А. Пыхтина и др. // Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. — 2008. — № 1. — С. 19—20.
21. Элланский Ю. Г. Профилактика «социального сиротства» в современных условиях / Ю. Г. Элланский, А. Я. Маар // Здравоохранение Российской Федерации.
- 2008. - № 5. - С. 25-27.
22. Al-Adili N. Survival, family conditions and nutritional status oí motherless orphans in the West Bank, Palestine / N. Al-Adili Shaheen, S. Bergstrom, A. Johansson // Scand. J. Public. Health. — 2008. — Vol. 36, N 3. — P. 292-297.
23. Behen M. E. Incidence oí specific absolute neurocognitive impairment in globally intact children with histories oí early severe deprivation / M. E. Behen, E. Helder, R. Rothermel, K. Solomon, H. T. Chugani // Child Neuropsychol. — 2008.
- N 14(5). - P. 453-469.
24. Mangoma J. An enumeration oí orphans and analysis oí the problems and wishes oí orphans: the case oí Kariba, Zimbabwe / J. Mangoma, M. Chimbari, E. Dhlomo // SAHARA J. - 2008. - Vol. 5(3). - P. 120-128.
25. Perry J. C. Seven institutionalized children and their adaptation in late adulthood: the children oí Duplessis / J. C. Perry, J. J. Sigal, S. Boucher, N. Paré // Psychiatry.
- 2006. - Vol. 69(4). - P. 283-301.
26. Richter L. M. Targeting AIDS orphans and child-headed households? A perspective from national surveys in South Africa, 1995-2005 / L. M. Richter, C. Desmond // AIDS Care. - 2008. - Vol. 20(9). - P. 1019-1028.
27. Ruiz-Casares M. The association of single and double orphanhood with symptoms oí depression among children and adolescents in Namibia / M. Ruiz-Casares , B. D. Thombs,
C. Rousseau // Eur. Child Adolesc. Psychiatry. - 2009. -N 6. - P. 325-327.
28. ScottK M. Childhood adversity, early-onset depressive / anxiety disorders, and adult-onset asthma / K. M. Scott, M. Von Korff, J. Alonso, et al. // Psychosom. Med. — 2008.
- Vol. 70(9). - P. 1035-1043.
29. Simçek Z. Epidemiology of emotional and behavioral problems in children and adolescents reared in orphanages: a national comparative study / Z. Sim§ek, N. Erol,D. Oztop,
O. Ozer Ozcan // Turk. Psikiyatri Derg. — 2008. — Vol. 19(3). - P. 235-246
CHILD ORPHANHOOD IN RUSSIA AS COMPLEX MEDICAL-SOCIAL PROBLEM
Literature review
V. A. Plaksin, N. Yu. Plaksina
Northern State Medical University, Arkhangelsk
In the article, the current status of the orphanhood problem in Russia has been shown. There have been shown the reasons why mothers abandoned children after birth, and their social characteristics have been given. Health features of children educated in boarding schools have been indicated. The notion «de-institutionalization» regarding orphaned children has been explained. A new term has been introduced — «orphanhood's ecology».
Key words: orphaned children, boarding schools, health status, de-institutionalization, orphanhood's ecology.
Контактная информация:
Плаксин Владимир Александрович - доцент кафедры пропедевтики детских болезней и поликлинической педиатрии Северного государственного медицинского университета
Адрес: 163000, г. Архангельск, пр. Троицкий, д. 51. Тел.: (8182) 20-90-1 1, факс: 20-09-23 E-mail: [email protected]
Статья поступила 23.03.2009 г.
