CC BY
153
УДК 94(470+571.513)
Е.В. Тышта*
СИНТЕЗ КОНЦЕПЦИЙ МОДЕРНИЗАЦИИ И ТРАНЗИТА В СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ
Дан анализ использования научного синтеза концепций модернизации и транзита при исследовании региональной истории. Приводятся различные трактовки терминов «транзит» и «модернизация». Исследуя классические философские и политологические подходы, автор делает вывод о возможности научного применения категории «модернизации» для анализа новейшей истории России. Помимо этого в статье приводятся два подхода к соотношению теории модернизации и транзита, выделяются основные этапы транзитного состояния системы в период модернизации.
Ключевые слова: модернизация, политическая модернизация, многофакторность, исторический процесс, трансформация, теория транзита.
Synthesis of modernization and transit concepts in modern history. ELENA V. TYSHTA (Khakas State University named after N.F. Katanov).
The article is aimed at methodological analysis of modernization and transit concepts in the study of regional history. The author names two basic approaches to the theory of transit and the theory of modernization. The first is considering transit as an integral part of the process of modernization. The second treats political modernization as a transformation of institutions and practices in a short period of time, while political transit is seen as a long process of transition of political systems in a new state. The author concludes that approaches to modernization and its results vary in different countries depending on factors of religion, nationality, climate etc.
Key words: political modernization, multifactor model, historical process, transformation, theory of transit.
Концепция модернизации как научная методологическая теория познания динамики развития общества возникла в 1960-1970 гг. в США. В России она стала активно использоваться после круглого стола, проведенного на страницах журнала «Вопросы философии» в 1994 г. Данная научная теория стала популярна и среди профессиональных историков. В этот период отечественными учеными был выработан ряд авторских концепций, исследовавших отечественную историю с позиции модернизационной теории. Одним из первых свою трактовку данной категории предложил А.С. Ахи-ерзер, который в своих исследованиях исходил из положения о социокультурном расколе общества, когда различные социальные группы по-разному понимали цели модернизации, в результате чего в России возникает
«псевдомодернизация» [2, с. 4]. Интересна так же позиция другого основоположника модернизационной теории в России - А.Н. Медушевского. При исследовании исторической реальности конца XIX - начала ХХ вв. данный автор часто прибегает к использованию названной концепции для трактовки исторических фактов [8]. Но для анализа событий рубежа 1980-1990-х гг. автор предпочитает использовать когнетивно- информационную теорию [11].
Популярность теории модернизации и частое её использование для трактовки исторических событий, тем не менее, не позволяют полностью оценить возможность её применения для анализа всех этапов истории России, в частности периода распада СССР и образования новой российской государственности.
*ТЫШТА Елена Владимировна, доцент кафедры истории и теории государства и права Института истории и права Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова.
E-mail: [email protected] ©Тышта Е.В., 2013
Вторая половина 1980-х гг. - время коренного перелома в российской истории. Модернизационные процессы, начавшиеся в этот период, кардинальным образом изменили политическую и социальноэкономическую сферы общества. Сложные политические и социально-экономические условия, в которых оказался Советский Союз, фактически привели к смене типа общества. Советское общество, которое характеризовалось наличием специфических черт во всех сферах его жизни, претерпело кардинальные изменения. В связи с этим в отечественной историографии спорным является вопрос о том, возможно ли рассматривать процесс данной трансформации как модернизацию, под которой понимается многофакторный процесс перехода от одного типа общества к другому (от советского к постсоветскому), или употребление данного термина к периоду распада СССР является некорректным. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать трактовку данного понятия различными учеными.
Модернизация - это одна из самых популярных категорий как современной науки, так и общественной жизни России. В частности, основные направления модернизации страны были проанализированы бывшим Президентом РФ Д.А. Медведевым в статье «Россия, вперед!» [7], а затем ее обоснование было дано в Послании Президента РФ Федеральному собранию в 2009 г. [14]. Идеологи кремлевской администрации, разработавшие концепцию современной модернизации, определяют её главную задачу как переход страны на другой уровень - инновационного развития. С точки зрения содержания, модернизация является многовекторным и многоплановым явлением. В соответствии с этим в ходе проведения модернизации должен быть коренным образом преобразован весь спектр общественных отношений - от материальных условий общества до ментального сознания человека.
Большинство современных учёных при описании исторической действительности использует категорию «модернизация» как наиболее общее понятие для характеристики определенных процессов и явлений. Поэтому, на наш взгляд, необходимо проанализировать, какие подходы использовали историки, применяя данную категорию.
Модернизация как общественно-политическое явление представляет собой не стихийный процесс. Она, как полагает Ю.Н. Никифоров, инициируется, организуется, управляется и контролируется государством и политической властью [12, с. 62]. На самом деле, подобное утверждение, как нам кажется, весьма спорно. В современных науках, как философской, так и в исторической, дискуссионным является вопрос о движущих силах модернизационного процесса. Мо-
жет ли модернизация быть стихийной, или она всегда направляема? И если да, то какая сфера жизни общества детерминирует данный процесс? На основе обобщения опыта постиндустриальных стран, можно сделать вывод о том, что в современных условиях модернизация - это феномен, скорее всего не технологический и даже не экономический, а политический. Кардинальные изменения, которые происходят в процессе модернизации, - это не просто структурные изменения в экономике, а изменения в системе ценностей, которыми живет общество.
Российская история неоднократно демонстрировала нам, что именно политическая модернизация, под которой мы понимаем детерминирование политических факторов развития (главенствующая роль политической власти как субъекта деятельности), является её движущей силой. Отмена крепостного права и «великие реформы», индустриализация С.Ю. Витте и И.В. Сталина - все это примеры модернизационных процессов в российском обществе в различные исторические эпохи, когда главенствующую роль играла государственная власть. Но можем ли мы говорить
о том, что именно государство, как элемент политической системы, стало основным фактором трансформации общественных отношений в период распада СССР, или главную роль в этом процессе играло гражданское общество?
Существует два основных подхода в трактовке категории «модернизация». С позиции исторического познания, модернизация рассматривается как уникальное конкретно-историческое событие. С позиции исследования модернизации как философской категории, данное понятие рассматривается как прогрессивное развитие по восходящей линии, в процессе которого происходит «осовременивание» общества, его переход в новое качественное состояние, соответствующее новым требованиям общества [6, с. 66]. П.К. Гончаров полагает более предпочтительной вторую трактовку, так как подобное понимание модернизации позволяет охватить процесс прогрессивного развития различных стран и регионов мира во всей его полноте и многообразии.
В период своего становления теория модернизации исследовала анализ процессов, происходивших в странах, отстававших в своем развитии от более передовых государств. Как считает А.И. Соловьев, «теория модернизации представляет собой совокупность различных схем и моделей анализа, позволяющих описывать и раскрывать динамику преодоления отсталости от более передовых государств» [18, с. 297]. В данной трактовке теория модернизации выступает в качестве научной основы концепции «догоняющего развития». Так как в качестве образца, к которому необходимо было стремиться, выступали
прежде всего страны Запада, этот процесс получил название «вестернизация», то есть внедрение образцов западного устройства общественной жизни.
В современных общественных науках существует более широкое толкование данной теории. Так, В.А. Ачкасов под теорией модернизации понимает «совокупность процессов индустриализации, бюрократизации, секуляризации, урбанизации, становления систем всеобщего образования, представительной политической власти, общественной и социальной мобильности, которые ведут к формированию «современного открытого общества» в противоположность «закрытому, традиционному» [3, с. 84]. Таким образом, в данном случае речь идет о конкретном историческом социальном процессе, который имел место в различных странах при определенных условиях (становление капитализма или, другими словами, индустриального общества). В этом случае модернизация носит спонтанный, естественный характер [3, с. 84].
Историческая социология рассматривает модернизацию как неотъемлемую составляющую социальноисторического процесса, коррекцию параметров, в которых имеется отставание, с целью обеспечения устойчивости социальной системы перед лицом экзогенных и эндогенных факторов [13, с. 96].
Политическая модернизация является составной частью общесоциального явления перехода от традиционного общества к современному [6, с. 60]. Если же объектом анализа выступают процессы политической модернизации, то они, как правило, анализируются на фоне социально-экономической модернизации той или иной страны.
С позиции классической политологии, политическая модернизация трактуется как совокупность определенных процессов, происходящих в системе модернизированного общества. Данное направление предполагает наличие двух базовых подходов. Сторонники первого исследуют основные изменения политической системы, возрастание политической активности гражданского общества и формирование новых политических институтов (разделение властей, возникновение многопартийности, местного самоуправления и т. д.). Авторы, придерживающиеся второго направления, считают, что данные процессы относятся скорее к созданию политической системы в полном смысле, а не к ее изменению. По мнению
А.И. Гончарова, политическую организацию можно определить как процесс изменений в политической сфере модернизируемого общества, в ходе которой формируется многокомпонентная и многофункциональная политическая система общества [6, с. 61].
Принципиальные различия данных подходов заключаются в следующем: исследователи первого на-
правления рассматривают процесс политической модернизации как узконаправленное действие, то есть те или иные изменения в конкретной сфере. Авторы второго подхода считают, что под политической модернизацией можно понимать только многофакторный и полинаправленный процесс целостного изменения политической системы.
Большое количество различных методологических подходов в рассмотрении категории «модернизация» ставит под сомнение возможность корректного использования данного термина в ходе познания исторической реальности. Тем не менее для современного учёного-историка важно определить, возможно ли научно обоснованное использование данного термина при анализе событий и процессов новейшей истории России, так как среди них встречается мнение, что «... проблемы модернизации касаются, прежде всего, периода XIX -XX веков» [5, с. 82].
К концу ХХ в. в России стала назревать новая мо-дернизационная ситуация. В начале 1980-х гг. экономическая и духовная деятельность в стране была ограничена идеологическими догмами, которые утратили свое легитимизирующее значение. К концу советской эпохи политическая элита потеряла доверие общества. Это и стало сигналом к началу нового системного кризиса и изменений, которые объективно возникли внутри старого режима. Началась ломка старой системы, что стало стимулом для начала мо-дернизационных процессов.
Одним из первых стал исследовать события перестройки в СССР с позиции теории модернизации В.В. Согрин. Само обращение автора к вышеуказанной концепции это попытка объяснить зигзагообраз-ность отечественной истории ХХ в. Под термином «модернизация» автор понимает процесс освоения теми или иными странами и регионами рыночных механизмов и демократических политических мыслей, получивших классическое воплощение в западной цивилизации и позволяющей ей в конце ХХ в. занять ведущее место в мире по основным показателям, которыми определяются благополучие и прогресс общественного развития [17, с. 4]. Потребность модернизировать политические, экономические и социальные институты явилась мощным стимулом ускоренного развития многих стран мира. Совокупный опыт человечества показывает, что действительно успешной, обеспечивающей стабильное развитие, модернизация бывает при ее поступательном осуществлении во всех сферах общественной жизни. Неоспоримым достоинством работы В.В. Со-грина, стала актуализация автором двух научно- методологических проблем. Первая проявилась в сравнении процесса модернизации начала ХХ в. и его
конца. Вторая проблема заключается в анализе особенностей модернизационных процессов новейшего времени. Автор рассматривает процессы, которые происходили в СССР, как левоавторитарную модернизацию и говорит о необходимости проведения впоследствии праворадикальной модернизации [17, с. 14].
Если исходить из понимания модернизации как постепенного и неравномерного перехода отдельных стран и культур от традиционного, аграрного, ориентированного на неизменность общества, к обществу современному, индустриальному (а сейчас уже
- постиндустриальному) [5, с. 80], то применение категории «модернизация» относительно событий конца 1980 - первой половины 1990 гг. некорректно. Советский Союз даже самый большой недоброжелатель не может назвать аграрным обществом, из чего можно сделать вывод о невозможности использования классической теории модернизации для исследования истории России новейшего времени. Но если подойти к использованию категории «модернизация» с более широкой позиции, рассматривая её как многофакторный процесс перехода от одного типа общества к другому, без учёта характеристик первоначального состояния, то применение данного термина в исторических исследованиях представляется возможным. Распад Советского Союза стал следствием глубоких социально-экономических и политических изменений в обществе и первопричиной дальней его трансформации. Советское общество имело свои специфические черты как в духовно-идеологической, экономической, так и в политической сферах, что позволяет охарактеризовать его как уникальный тип общества. Крупные трансформационные процессы, последовавшие после распада СССР, на наш взгляд, можно расценивать как модернизационные (то есть переход от советского общества к постсоветскому).
С нашей точки зрения, главной особенностью модернизации как процесса изменения общества является его многофакторность. Если формационный подход концентрируется на развитии производственных сил и производственных отношений, то теория модернизации охватывает, помимо этого, все стороны социального и культурного развития.
По мнению В.И. Спиридоновой, в соответствии с логикой структурного характера модернизация по-слегорбачевского периода унаследовала слабую легитимность властных структур советского общества. Децентрализация создала большее количество издержек, затормозила развитие, привела страну к потере исторического и экономического времени [19, с. 61].
Изучение и анализ литературы позволили выявить кризисную, либеральную, традиционалистскую, западно-евразийскую, социологическую и
циклическую концепции модернизационных изменений. Полемизируя с учеными, заменяющими понятие «модернизация» на понятие «трансформация», В.И. Спиридонова отрицает такие характеристики модернизации, как «верхушечная», «периферийная», «мнимая», «ложная».
Несмотря на политическую волю, присутствующую во всяком измерении, модернизация носит скорее структурный характер. Можно сказать, что модернизации не делаются, они происходят. Это означает, что они вызваны к жизни насущными изменениями, которые объективно созрели внутри старого политического режима или системы. Структурная задан-ность модернизационного процесса во внутреннем плане предполагает определенную преемственность развития [19, c. 64].
А.Н. Медушевский предлагает исследование консервативной программы модернизации в форме постсоветской реставрации, которая включает в себя три главных части - культурное и национальное возрождение; социально-экономическую трансформацию общества; политические и конституционные изменения [9, c. 12]. В своей статье, рассуждая на тему модернизационных изменений в постсоветской России, автор употребляет в качестве синонимов термины «трансформация» и «модернизация». Так, говоря о стратегиях «политической модернизации в переходный период», он выделяет «идею трансформировать систему в нормальное государство западного типа»
[9, c.12].
Попытка методологического синтеза теории модернизации и имперской революции осуществлена в работе В.В. Алексеева и Е.В. Алексеевой, посвященной анализу распада СССР. Эти учёные рассматривают гибель Российской (советской) империи в теоретической плоскости, координаты которой заданы имперскими и модернизациоными векторами. Определяя суть империи, авторы указанной работы дают следующее толкование данного термина: «Империя прежде всего этнически гетерогенная великая держава, стремящаяся к максимальному увеличению своей мощи и расширению идеологической, политической, экономической, культурной власти над другими территориями» [1, c. 5]. Исследователи рассматривают модернизацию как «комплекс социальных, политических, экономических, культурных и интеллектуальных трансформаций традиционного общества, происходивших в мире с XVI в. и достигших своего апогея в XX в. в облике современности (modernity)» [1, c. 5].
Рассматривая модернизационный переход как совокупность таких субпроцессов, как индустриализация, урбанизация, демографический рост, эрозия традиций, бюрократизация, профессионализация, демократизация, диверсификация, плюрализм и т. д.,
авторы в качестве критериев модернизации традиционно выделяют основные сферы жизни общества, лишь переименовав духовную сферу в область культуры, что, по нашему мнению, не имеет принципиального значения. Проводя многовекторный анализ, они приходят к выводу, что оба процесса (модернизация и образование империи), будучи «сложнейшим историческим явлением, сосуществуют в многофакторной взаимосвязанной динамике, нередко, особенно на начальных этапах, придавая друг другу мощные импульсы для дальнейшего обоюдного развития. В то же время теоретическая рефлексия убеждает в том, что традиционный имперский и модернизационный векторы по многим параметрам оказываются равнонаправленными [1, с. 7]. Таким образом, модернизация может стать катализатором развития общества, возникновения механизмов, в конечном счете уничтоживших традиционную империю.
Заслуживает внимания попытка авторов соотнести имперский цикл на шкале модернизации, в соответствии с градациями, предполагаемыми В.А. Кра-сильщиковым, в результате которой авторы приходят к выводу об «исчерпанности традиционной империи как исторического явления . (которая) обусловлена, прежде всего, введением новых, неимперских механизмов мондиализации, наиболее адекватно описываемой теорией модернизации» [1, с.5].
Таким образом, в современной исторической науке существует ряд работ, использующих категорию «модернизация» для анализа событий и процессов, происходивших в нашей стране на рубеже 19801990 гг. На наш взгляд, выбор теории модернизации в качестве основного методологического подхода может быть обусловлен тем, что данная концепция позволяет оценить и систематизировать различные факты, тенденции, процессы российской истории и дает возможность рассматривать советский период как отдельную эпоху, характеризующуюся специфическими чертами.
Концепция модернизации идеально подходит для характеристики крупных макропроцессов, к которым, безусловно, можно отнести процесс распада Советского Союза и становления новой российской государственности. На наш взгляд, теория модернизации не является догмой. Это весьма «подвижная теория», во многом объединяющая различные методологические подходы к историческому познанию. Использование теории модернизации в чистом виде, на наш взгляд, весьма неэффективно, так как происходит разброс как в оценках, так и в работе с эмпирическим материалом (слишком большой объем). Данная теория задает некие рамки исследования, характеризуя главным образом трансформационность исследуемого объекта. Поэтому при использовании
теории модернизации, на наш взгляд, наиболее эффективным является перекрестное научное исследование, включающее в себя два основных методологических подхода, базового - теория модернизации, которая задает базовые критерии исследования (процессы трансформации в основных сферах общественной жизни исследуемого общества), и уточняющего - дополнительный методологический критерий, «сужающий» объект исследования или уточняющий конкретный аспект модернизации. В данном аспекте для нас представляет большой интерес научное исследование В.В. Алексеевой и Е.В. Алексеевой, в котором использован синтез модернизации и имперской эволюции. Данный методологический синтез, на наш взгляд, весьма удачен при исследовании истории России, но для изучения региональной истории является весьма неэффективным. Для выбора наиболее приемлемого методологического синтеза, основанного на теории модернизации для изучения региональной истории, необходимо рассмотреть подходы к использованию категории «регион» в современной историографии.
Самое общее определение категории «регион» дает А.Н. Медушевский, который полагает, что отличительной чертой любого региона является его относительная самостоятельность по отношению к существующим, и часто закрепленным формально, системным параметрам территориального деления [10, с. 3].
Регионализация это обратная сторона интеграционных процессов. Региональный подход традиционно связан с исторической географией, интерпретацией ее методов исследований и понятийного аппарата. Процесс регионализации России не из тех, которые можно остановить или повернуть вспять, - у него своя движущая сила и своя логика. Как показатель демократизации общества и государства этот процесс требует тщательного и объективного исследования. Регионалистика - одно из самых актуальных направлений исследований и истории, и других общественных наук, изучающих проблемы региональной структуры государства и общества, регионального развития и межрегионального взаимодействия. Данное научное течение базируется на изучении исторических источников, позволяющих судить об особенностях политического и социально-экономического развития регионов, о характере и расстановке политических сил, о своеобразии и проблемах взаимодействия центра и периферии.
В дореволюционный период основным направлением в работах сибирских исследователей являлись история и этнография. В советское время в научных трудах преобладали проблемы экономической географии. В последнее десятилетие ХХ в. внимание ре-
гиональных исследователей в большей степени было сфокусировано на исследовании этносоциальных и этнополитических процессов. Но до сих пор не сложился комплексный подход в изучении региона как единого объекта исследования.
В связи с тем что в 1990-х гг. в российских регионах наблюдались эффекты диверсификации, то наиболее оптимальным приемом исследований выступает кросс-региональный и кросс-темпоральный анализ, на основе изучения разных типов исторических источников.
В настоящее время региональные исследования весьма актуальны. В современной историографии сформировалась научная школа, исследователи которой в своих трудах важное место отводят обоснованию критериев регионального деления и изучению его экономических, социальных, национально-этнических и культурно-антропологических составляющих. Основоположниками этой школы стали А.И. Андреев,
В.К. Яцунский, О.М. Медушевская [10, с. 5] .
Ключевая проблема для данной группы исследователей это определение границ региона. Для этого используется несколько подходов. Первый подход можно назвать онтологическим. Он характеризуется отражением эмпирической реальности, которую можно описать и выразить в категориях разных общественных дисциплин (географии, этнологии, политологии, экономики и т. д.). Второй подход (конвенцио-налистский) рассматривает результат субъективного конструирования реальности. Данный подход подразумевает «идеологическое конструирование границ», их относительность и изменчивость в истории. Третий подход, социально-психологический, еще называют «ментальной географией», то есть в самооценке принадлежности населения к определенному региону. Естественно, объединить все три подхода невозможно, поэтому необходимо использовать междисциплинарные подходы по созданию объемного образа региона.
Основываясь на вышесказанном, следует выделить следующие принципы (особенности) регионального исследования:
Системность. Рассмотрение региона как подсистемы более крупной (национальной системы) развития общества. Системный подход позволяет моделировать региональное развитие с различных позиций: формирование границ, взаимоотношения «центр-пе-рефирия», социопсихологические особенности, так как системный подход во многом объясняет смену устойчивых стереотипов сознания.
Ситуационность. В основе данного принципа лежит ситуационный анализ. Исторический мир - это мир событий. Там, где они не существуют, нет изме-
нения, движения, развития, поэтому история рассматривается как совокупность фактов. Историческая реальность - это прежде всего область научных исследований. Одно событие в истории может иметь различные результаты. Исторический процесс состоит из двух субпроцессов: «сверху» - базовые события (например, ГКЧП) - и субпроцесс «снизу» - факторы местного развития. Каждый из субпроцессов может доминировать в определенный период истории. Иными словами, события федерального уровня оказывают влияние на социально-экономическое и политическое развитие регионов.
Принцип централизации и децентрализации как функциональных составляющих социальной динамики на региональном уровне. Эти процессы актуализируют субъектную составляющую исторического процесса и отвечают на вопросы, в какой мере региональные интересы соответствовали государственным приоритетам; как центр обеспечивал реализацию своей политики в регионе; как, в свою очередь, регион стремился отстоять свою самостоятельность (или, как минимум, культурную самобытность).
Принцип конструирования образа региона, формирования его культурной идентичности, что не в последнюю очередь формирует будущее региона.
С учетом вышеуказанных принципов (особенностей), на наш взгляд, наиболее перспективным для исследований региональной истории новейшего времени является синтез теории модернизации и теории транзита. Данный подход хоть не является распространенным, но все же не нов для современной отечественной историографии. Так, в работе В.А. Харитоновой разводятся понятия «модернизация» и «транзит», под последним понимается перенос политических институтов западных стран, то есть процесс вестернизации [21, с. 49]. С.А. Величко объясняет процесс и сущность общественно-политических преобразований в СССР в период перестройки с позиции транзитологии, на примере всего Сибирского региона [4, с. 19]. Теория транзита как метод научного познания является междисциплинарным, имеющим глубокие корни в политической науке. На сегодняшний день он, на наш взгляд, не достаточно используется учеными для анализа общественной действительности трансформирующегося общества. С позиции теоретико-методологических основ исторического исследования на сегодняшний день весьма актуальным является исследование транзитных состояний общества. Транзитивные этапы периодически повторяются в истории каждой страны. Однако если в прошлые века после этапа социальных революций следовали длительные периоды замедленной динамики, то в современных условиях транзиты завершаются не
стабилизацией и консервацией социального устройства, а новыми социальными транзитами. По мнению П.К. Гончаренко, глобальная перманентная транзитивность стала одной из основных характеристик развития мирового социума в ХХ-ХХ1 вв. [6, с. 78].
В контексте изучения современной транзитивной реальности, в любой из ее проявлений, особое место занимает анализ политической системы общества. Именно политическое руководство и властные политические институты принимают решение о национальном транзите, вырабатывают модель будущего, определяют пути и средства ее достижения. В научной литературе существует ряд концептуальных подходов к анализу типологии транзита политических систем и их терминологическому определению. Одним из них является концепция модернизации.
Теория модернизации как метод познания исторической действительности является весьма популярной в современных исследованиях. Действительно, концепция У. Ростоу имеет много общего с отечественной исторической традицией: линейный характер (так как она не допускает, а следовательно, не объясняет никаких девиаций) и механистичность (не показывает скрытые движущие силы изменений). В классическом виде модернизация - это многофакторный процесс перехода от одного типа общества к другому. Столь широкое определение приводит к пониманию данного процесса как естественного явления для многих стран в различные времена. Можно долго рассуждать, была ли модернизация в России XVШ в., применимо ли употребление данной категории к исследованию постсоветской России, в любом случае мы становим перед собой вопросы: что стало первопричиной данных изменений?; что выступило в качестве «сдвига» [15]?; каким образом модернизацион-ные процессы преломляются в рамках регионального развития? Для того чтобы ответить на поставленные вопросы, попытаемся проанализировать возможность научного использования концепта «транзит» как составного элемента модернизации.
Итак, если объединить все методологические подходы и проанализировать различные типологии, можно выделить два основных типа модернизации: спонтанную и догоняющую - и их различные комбинации. Именно при характеристике наиболее спорной категории, такой как догоняющаяся модернизация, возникла теория транзита. Наиболее популярна данная теория стала в 1980-1990-х гг., когда процесс демократизации как составная часть перехода к постиндустриальному обществу охватил многие страны мира. Причем содержание процессов демократизации политической жизни и политических систем в большинстве из них состояло не в создании демокра-
тических политических институтов, а в восстановлении последних в процессе перехода от тоталитарного или авторитарного общества к демократическому [22, с. 17]. На наш взгляд, данное утверждение не аксиоматично. Процесс демократизации является одновременно частью процедур и так называемых политических технологий, целью модернизации. Правда, стоит признать, что далеко не все институциональные изменения приводят к желаемым результатам. Иногда чрезмерная демократизация становится первопричиной отказа от продолжения модернизации и переходом к контрмодернизации.
Пределы возможностей концепции модернизации требуют поиска новых перспективных методологических конструкций. Так, в качестве современного методологического подхода к изучению событий новейшей истории, С.В. Гончаров предлагает новое научное направление - транзитологию [6], ее он рассматривает как некий методологический синтез, с помощью которого можно охарактеризовать различные типы переходных состояний общества. Таким образом, концепция транзита включает теории частных видов переходов (модернизации, демократизации, постмодернизации и т. д.), анализирующие общее и особенное между ними, а также национальную специфику в каждого из них [6, с. 61].
Г.В. Федотова рассматривает транзитологию как упрощенную модель модернизации, требующей достижения лишь двух параметров, - построение рыночной экономики и демократизации политического режима. Она разделяется на четыре ступени: появление демократических идей, лидеров и движений; раскол элит и общества по вопросу о необходимости демократии; либерализация; консолидированная демократия [20, с. 10].
В реальности явление транзитивности намного шире и многограннее. Переход от традиционного к современному обществу - это тоже один из видов социального и политического транзитов. На практике невозможна только политическая модернизация, в форме транзита или нет, без социального и экономического изменения общества. После введения демократических политических институтов должен произойти транзит к социальному государству. Такой транзит обладает всеми признаками модернизации как процесса замены одного типа общества другим.
С позиции исторического познания представляется более уместным использование типологии, разработанной американскими авторами Г. Мунком и
С. Лефом на основе анализа сопоставления групп элит, осуществляющих транзит [16, с. 188]. Она включает в себя революцию сверху, революцию снизу, социальную революцию, консервативную рефор-
му, реформу посредством разрыва, реформу через компромиссы. Согласно данной теории, существенное влияние на характер политических транзитов, на поведение старой политической элиты и ее взаимоотношение с нарождающейся демократической оппозицией оказывают условия, в которых они начинаются в той или иной стране. По этому критерию, все транзиты условно делятся на кризисные и некризисные. В то же время все переходы происходят под воздействием кризисных состояний социальной системы, поэтому речь должна идти о преимущественном характере кризиса - экономического или кризиса авторитарной системы [16, с. 188].
Итак, исследования транзитов как составной части процессов догоняющей модернизации весьма распространены в научном сообществе. Но в среде профессиональных историков, несмотря на популярность использования категории «модернизация», данный подход практически не представлен.
С позиции микросистемного анализа, транзит -это совокупность четырех акций: транзитивная идея, транзитивная практика, транзитивное действие и институализированный результат транзита. В качестве исторического примера возьмем деятельность ГКЧП в августе 1991 г.
Транзитивная идея. В данном контексте можно выделить две основные идеи. Основная цель ГКЧП
- не допустить распада СССР. Противники ГКЧП за дальнейшую демократизацию общества.
Транзитивная практика. В отсутствие президента СССР был учрежден Государственный комитет по чрезвычайному положению в стране (ГКЧП). Заявления ГКЧП были подкреплены вводом войск в Москву. Их дальнейшее фактическое бездействие привело к переходу инициативы в руки оппонентов.
Транзитивное действие. В Хакасии образование ГКЧП вызвало лишь идеологическое противостояние, когда лидер «Демократической группы» в областном совете народных депутатов XXI созыва
A.Н. Корчимский обвинил В.Н. Штыгашева в антидемократической политике. В частности, несмотря на то что Хакасия не вошла в список регионов, поддержавших ГКЧП, ее руководство не было лояльно к деятельности российских властей. Многие обвиняли власти республики в том, что они проявили выжидательную политику. Критика обрушилась на
B.Н. Штыгашева со всех сторон. Демократы считали его членом консервативного крыла облсовета, представители национальных обществ обвиняли в демократическом центризме, в частности в преобладании юридических требований (согласование государственно-правовых норм с законами РСФСР и СССР) над политическими, в отсутствии полити-
ческой инициативы, стратегического мышления и новаторства.
Результат транзита. Среди политической элиты Хакасии сложилось мнение, что в результате августовских событий 1991 г. появился удобный момент для того, чтобы повысить государственнополитический статус региона и провести выборы в новый Верховный Совет ХССР согласно российскому законодательству. Институализация транзита
- «Декларация о правах и обязанностях Республики Хакасия в составе Российской Федерации».
Таким образом, с позиции исследования теоретикометодологических основ исторического познания, на сегодняшний день актуальным является исследование транзитных состояний общественного развития. В широком смысле слова под транзитом мы понимаем все виды переходов общественных систем в новое качественное состояние. Это все типы переходов не только по восходящей, но и по нисходящей линиям (деградация, распад). Как показывает практика, они тоже представляют собой достаточно сложные и зачастую длительные по времени процессы. Так, ослабление федеративного устройства России в начале 1990-х гг., несмотря на колоссальные усилия федеральной власти, в течение длительного времени не способствовало стабильному политическому и социально-экономическому развитию регионов.
В узком значении под категорией «транзит» мы понимаем процесс трансформации региональных систем под воздействием общеисторических (в нашем случае общероссийских) факторов и в соответствии с региональными социокультурными и политическими ценностями данного общества. Иными словами, «транзит» - это процесс применения практик модернизации в исторических условиях конкретного региона. Для данного процесса характерно сочетание авторитарных и демократических элементов, объективно складывающееся на конкретном историкополитическом фоне. Транзит - это ситуация неустойчивого равновесия с преобладанием тех или других элементов, это временный процесс, протекающий в период между падением одного типа власти и моментом, когда сфера властных отношений оказывается под полным контролем другого властного субъекта.
Несмотря на возрастающую взаимозависимость мира, она не ведет к его упрощению и унификации. В каждой стране общие подходы к проблеме модернизации и ее результатов в большей или меньшей степени трансформируются под воздействием национальных, религиозных, природно-климатических факторов. Таким образом, существует два базовых подхода к соотношению теории транзита и теории модернизации. Первый осуществляется тогда, когда
транзит рассматривается как составная часть процесса модернизации, то есть это более узкое понятие. Второй - политическая модернизация - трансформация властных институтов и практик в достаточно короткий период (концентрированный во времени процесс, но широкий по форме). Политический транзит
- длительный процесс перехода политических систем в качественно новое состояние, некий завершающий этап, который допускает одновекторность преобразований.
Основываясь на методологических принципах научного познания, историзма и используя теорию модернизации, необходимо выделить следующие условия (принципы) исследования транзитивного состояния общества:
1) точное определение начального состояния системы, то есть научная характеристика того, с чего начинается транзит; характеристика социальноэкономического и политического развития региона в последние годы существования Советского Союза;
2) определение модели будущей системы (к чему она движется), оптимального пути ее достижения; анализ общественного мнения, воззрений общества на будущее своей страны.
3) анализ хода транзита: осуществляется ли он в избранном официальном курсе, или эта система движется к хаосу; анализ путей, средств и целей развития для каждого региона;
4) исследование транзита во взаимосвязи всех сфер общественной жизни; то есть невозможность частичного транзита при условии обязательного доминирования какой-либо одной сферы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алексеев В.В., Алексеева Е.В. Распад СССР в контексте теории модернизации и имперской эволюции // Отечественная история. 2003. № 5. С. 3-20.
2. Ахиерзер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало? М. : Новое издательство, 2005. 708 с.
3. Ачкасов В.А. Россия как разрушающееся общество // Полис. 2001. № 3. С. 84-89.
4. Величко С.А. Общественно-политическая жизнь в Сибири (1985- 1991 гг.): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Кемерово, 2007. 44 с.
5. Голубев А.В. Россия, век XX. // Отечественная история. 1997. № 5. С. 80-92.
6. Гончаров П.К. Политический транзит: от концепции модернизации к парадигме транзитологии // Вестн. МГУ. Сер. 18. 2006. № 2. С. 59-78.
7. Медведев Д.А. Россия, вперед! //http://www.gazeta.ru/ соттейз/2009/09/10_а_3258568^Ыш1 (дата обращения:
1.03.2013).
8. Медушевский А.Н. Великая реформа и модернизация России // Российская история. 2011. № 1. С. 3-27.
9. Медушевский А.Н. К критике консервативной политической романтики в постсоветской России // Российская история . 2012. № 1. С. 3-16.
10. Медушевский А.Н. Когнетивно-информационная теория в современном гуманитарном познании. // Российская история. 2009. № 4. С. 3-22.
11. Медушевский А.Н. Перестройка и причины крушения СССР с позиции аналитической истории // Российская история. 2011. № 6. С. 3-30.
12. Никифоров Ю.Н. Идеология и политика модернизации в России // Современное развитие регионов России: политико-трансформационные и культурные аспекты: материталы Всерос. конф. (Уфа, 27 октября 2009 г.). Уфа, 2010. С. 61-25.
13. Погосян В.Г. Модернизация в дискурсе исторической социологии // Вестн. МГУ. Сер. 18. 2004. № 4. С. 81-96.
14. Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ 2009 г. // Российская газета. 2009. 13 декабря.
15. Ростоу У Стадии экономического роста // Megabook. AID-668479. Последнее посещение 11.05.2013.
16. Сморгунов Л.В. Современная сравнительная политология. М. : РОСПЕН, 2002. 449 с.
17. Согрин В.В. 1985-1995: реалии и утопии новой России // Отечественная история. 1995. № 2. С. 3-24.
18. Соловьев А.И. Политология: политическая теория и политические технологии. М. : Аспект-Пресс, 2003. 559 с.
19. Спиридонова В.И. Революционный лик российской модернизации // Философские науки. 2011. № 1. С. 60-71.
20. Федотова Г.В. Неклассические модернизации и альтернативы модернизационной теории // Вопросы философии. 2002. № 12. С. 8-10.
21. Харитонов В.А. Теория политической модернизации: проблемы соотношения традиции и современности России // Россия в процессе политической модернизации: сб. науч. тр. Саранск, 2005. С. 49-54.
22. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М. : Прогресс - Традиция, 2004. 480 с.
REFERENCES
1. Alekseev, VV, Alekseeva, E.V, 2003, Konec sovetskogo sojuza v kontektse teorii modemizatsii i imperskoi evolucii [Collapse of the Soviet Union in the context of the theory of modernization and the imperial evolution], Otechestvenaya istoriya, no 5, pp. 3-20. (in Russ.)
2. Ahierzer, A., Klamkin, I., Yakovenko, I., 2005, Istoriya Rossii: Konez ili novoye nachalo? [History of Russia: the end or a new beginning?], Moskwa: Novoye izdatelstvo. (in Russ.)
3. Achkasov, V.A., 2001, Rossiya kak razrushaushee obshestvo [Russia as fatigue society], Polis, no. 3, pp. 84-89. (in Russ.)
4. Velichko, S.A., 2007, Socialno-politicheskaya zhizn Sibiri (1985-1991) [Socio-political life in Siberia (1985-1991)], Kemerovo. (in Russ.)
5. Golubev, A.V, 1997, Rossiya, vek XX. [“Russia in XX century”], Otechestvennaya istoriya, no. 5, pp. 80-92. (in Russ.)
6. Goncharov, P.K., 2006, Politicheskiy transit: ot kontceptcii k paradigme tranzitologii [Political transit: from the concept of modernization to the tranzitology paradigm], Vestnik moskovskogo universiteta, no. 2, pp. 59-78. (in Russ.)
7. Medvedev, D.A. Vpered, Rossiya! [“Go
forward, Russia!”]. URL: http://www.gazeta.ru/
comments/2009/09/10_a_3258568.shtml (1.03.2013) (in Russ.)
8. Medushevskiy, A.N., 2011, Velikie reformy i modernizatsia [The great reforms and modernization of Russia], Rossiyskaya istoriya, no. 1, pp. 3-27. (in Russ.)
9. Medushevskiy, A.N., 2012, K kritike konservativnoy politiceskoy romantike v postsovetskoy Rossii. [“The criticism of the conservative political romance in postSoviet Russia”] Rossiiskaya istoriya, no. 1, pp. 3-16. (in Russ.).
10. Medushevskiy, A.N., 2009, Kognetivno-informacionnaya teoriya v sovremennom gummanitarnom znanii [Cognitive-informational theory in the modern humanities], Rossiiskaya istoriya, no. 4, pp. 3-22. (in Russ.)
11. Medushevskiy, A.N., 2011, Perestroyka i prichiny raspada SSSR s pozitsii analiticheskoy istorii [Perestroika and the reasons of the USSR collapse in the framework of analytic history], Rossiiskaa istoriya, no. 6, pp. 3-30. (in Russ.)
12. Nikiforov, Y.N., 2010, Ideologiya i politicheskaya
modernizatsiya v Rossii [Ideology and political modernization in Russia], Ufa. (in Russ.).
13. Pogosyan, V.G., 2004, Modernizatsiya v discurse socialnoy istorii. [Modernization in the historical sociology discourse], Vestnik moskovskogo universiteta, no. 4, pp. 81-96. (in Russ.)
14. Poslanie presidenta RF federalnomu sobraniu RF [Presidential message to the Federal Assembly of Russian Federation], 2009, Rossiiskaya gazeta, no. 13, December. (in Russ.)
15. Rostou, W. Stadii economicheskogo rosta [The stages of economic growth], Megabook. AID-668479. Date of access:
11.05.2013. (in Russ.)
16. Smorgunov, L.V, 2002, Sovremennaya sravnitelnaya politilogiya [Modern comparative political science], Moskwa: ROSPEN. (in Russ.)
17. Sogrin, V.V., 1995, 1985-1995: realii i utopii sovremennoy Rossii [“1985-1995: reality and utopia of the modern Russia], Rossiiskaya istoriya, no. 2, pp. 3-24. (in Russ.)
18. Solovyov, A.I., 2003, Politologiya: politicheskaya teoriya i politicheskie tehnologii [Political science: political theory and political technologies], Moskwa: Aspect-press. (in Russ.)
19. Spiridonov, VI., 2011, Revolutsionnii lic rossiiskoi modernizatsii [Revolutionary face of Russian modernization], Filosovskie nauki, no.1, pp. 60-71. (in Russ.)
20. Fedotova, G.V., 2002, Neklasicheskaya modernizatsiya
i alternativy modernizatsionnoy teorii [Non-classical modernization and alternatives for modernization theory], Voprosi filosofii, no. 12, pp. 8-10. (in Russ.)
21. Kharitonov, V.A., 2005, Teorii poliliticheskoy modernizatsii: problemy sootnosheniya traditsionnosti i sovremennosti [Theory of political modernization: problems of balance between traditions and modernity in Russia], Saransk. (in Russ.)
22. Huntington, S., 2004, Politicheskiy poryadok v
menyayuchshemsya obshestve [Political order in changing societies], Moskwa: Progress-Traditsiya. (in Russ.)
