CC BY
99
УДК 811.161.1 '37+82-1
СИНТАКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ СЕМАНТИКИ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ В ПОЭЗИИ ИОСИФА БРОДСКОГО
А.Н. Лещёва
SYNTACTIC MEANS OF CREATION OF SEMANTICS OF INDEFENSIBILITY IN JOSEPH BRODSKY’S POETRY
A.N. Lesheva
Статья посвящена исследованию особенностей поэтики И. Бродского. В ней рассматриваются синтаксические способы, с помощью которых в поэтическом тексте формируется семантика неопределенности, являющаяся специфической чертой идиостиля И. Бродского. К числу средств, выражающих данное субъективно-модальное значение, относятся, в частности, бессубъектные предложения (безличные, номинативные и др.), а также глаголы, лишенные акционального значения.
Ключевые слова: безличные предложения, бессубъектные предложения, неопределенность, неопределенно-личные предложения, номинативные предложения, парентеза, экфразис.
The article is devoted to the research of peculiarities of J. Brodsky’s poetics. It reviews the syntactic means with the help of which the semantics of indefensibility, being a specific feature of Brodsky’s idiostyle, is formed in a poetic text. Subjectless sentences (impersonal, nominative, etc.), verbs without actional meaning are devoted, in particularly, to the means which express the subjective-modal concept.
Keywords: impersonal sentences, subjectless sentences, indefensibility, indefinite personal sentences, nominative sentence, parenthesis, ecphrasis.
Для поэтики И. Бродского первостепенное значение имеет неопределенность лирического субъекта, которая проявляется, в частности, в обилии бессубъектных предложений, употреблении неакциональных глаголов, инфинитивов и номинативных предложений. В стихотворениях цикла «Часть речи» (всего 20 поэтических текстов (далее - ПТ) объемом 12 строк за исключением стихотворения «Ниоткуда с любовью, над-цатого мартобря...», состоящего из 16 строк) нами обнаружено 14 безличных (\^3/п, Сор^З/п), 11 обобщенно-личных (Vfsg2), 8 не-определенно-личных (Ур13) и 7 определенноличных (ШУ1) предложений. Использование же личных глаголов часто лишено акциональности и несет скорее бытийный и / или характеризующий смысл, нежели указывает на действие как таковое. Нами были проанализированы финитные глаголы в личных формах: всего в цикле стихотворений «Часть речи» было обнаружено 70 таких глаголов, 35 из которых называют действие и деятельность, 32 - бытие, состояние, качество, 3
- отношение (отнесенность глаголов к той или иной группе определялась по «Толковому словарю русских глаголов»)1. Таким образом, количество акциональных и неакциональных глаголов в рассматриваемом цикле одинаково - 35, однако можно предположить, что бытийные и характеризующие смыслы преобладают над остальными, так как нами не принимались во внимание множественные случаи копульных двусоставных предложений. Все эти факты, а также обилие номинативных предложений (11) позволяют автору, работающему в описательном регистре, сосредоточиться на констатации фактов внешнего и внутреннего мира, сжать форму и выиграть в содержании за счет неопределенности лирического субъекта и неопределенности точек зрения, осложняющих и обогащающих восприятие ПТ.
Смысловая неопределенность обусловлена не только семантикой отдельных единиц, но и их «синтактикой» - взаиморасположением. Так, дистантное употребление отдельных частей синтагмы (например, при использовании вставных
Лещева Анна Николаевна, аспирант филологического факультета УрГУ. Научный руководитель - д.филол.н., проф., Ю.В. Казарин. E-mail: cafruss@yandex.ru
Anna N. Lesheva, post-graduate of the philological faculty of the Ural State University. Scientific adviser - PhD, professor Yuri V. Kazarin. E-mail: cafruss@yandex.ru
конструкций) затрудняет восприятие смысла, осложняет объективную модальность предложения за счет введения дополнительной пропозиции - предложение становится осложненным, а его семантика - в большей степени неопределенной. Несмотря на то, что вставные конструкции могут употребляться в качестве пояснения или конкретизации сообщения, то есть, фактически, упрощать семантику, нарушение «тесноты стихового ряда», фокусирует смысловую нагрузку на парентезе - новой информации, уменьшая при этом значимость правого и левого (в интерпозиции) или только левого (постпозиция) контекста, что в целом смыслово отягощает предложение. В этом смысле использование вставных конструкций выполняет схожие функции с введением в текст анжамбманов. Так, в стихотворении «Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря...» вставная конструкция обеспечивает плавный переход к выражению интимных чувств Я-субъекта, скрадывает пафосность изложения:
«...» поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне -
как не сказано ниже по крайней мере -
я взбиваю подушку мычащим «ты» за морями, которым конца и края, в темноте всем телом твои черты, как безумное зеркало повторяя.
В других случаях вставная конструкция может использоваться в качестве одного из элементов (наряду с другими) осложнения смысла:
С точки зрения воздуха, край земли всюду. Что, скашивая облака, совпадает - чем бы ни замели следы - с ощущением каблука.
Да и глаз, который глядит окрест, скашивает, что твой серп, поля; сумма мелких слагаемых при перемене мест неузнаваемее нуля.
И улыбка скользнет, точно тень грача по щербатой изгороди, пышный куст шиповника сдерживая, но крича жимолостью, не разжимая уст.
Здесь все средства языка задействованы таким образом, что каждое из них придает семантике целого более сложный характер и одновременно затрудняет ее понимание, особенно при устном исполнении текста. Стихотворение «растет» вертикально и, в то же время, горизонтально
- распространяя предикативный смысл предложения кумулятивно, все более и более запутывая конструкцию: кроме вставного предложения автор использовал на протяженности 12 строк 7 анжабманов, 1 вводную конструкцию, 4 придаточных предложения, 2 парцеллированных конструкции, 4 деепричастных оборота.
Заслуживает восхищения тот факт, что репертуар ролей парентез в предложении достаточно обширен: еще в одном случае, зафиксированном нами, вставная конструкция выполняет функцию парафраза:
Что сказать ввечеру о грядущем, коли воспоминанья в ночной тиши
о тепле твоих - пропуск - когда уснула, тело отбрасывает от души на стену, точно тень от стула на стену ввечеру свеча «...»
(«Потому что каблук оставляет следы - зима...»)
В последнее время общим местом в работах ученых, посвященных изучению творчества И.А. Бродского, стало принятие тезиса о том, что «Поэтическая дефиниционная конструкция, выраженная предложением со значением тождества, является наиболее типичной для поэзии И.Бродского среди других синтаксических единиц (конструкций)»2, судить об этом можно по количеству работ о нобелевском лауреате, написанных на кафедре современного русского языка УрГУ, затрагивающих это явление. Однако ни в одной из этих работ, так же как и в монографии Ю.В. Казарина не указано, что понимается под «другими синтаксическими единицами», не представлены статистические данные, доказывающие типичность предложений синтаксического тождества в сравнении с другими синтаксическими явлениями. Наши данные говорят об обратном - предложения сигнификативного тождества (далее - ПСТ) в цикле стихотворений «Часть речи» встречаются почти в 2,5 раза реже (6), чем безличные (14), в 2 раза реже, чем номинативные предложения (11). Думается, уместнее было бы говорить о значимости ПСТ для творчества И. Бродского в целом; о том, что ПСТ - отличительная черта его поэтики. Интересно, рассмотреть другое высказывание Ю.В. Казарина: «Такая структурно-синтаксическая организация строфы [в виде поэтической дефиниционной конструкции - А. Л.] обеспечивает высокую степень лексико-синтаксической спаянности в процессе смыслообразования и смысловыражения, а также в усилении собственно лексических смыслов»3. В нем акцентируется внимание на идио-матичности, цельнооформленности ПСТ и его смысловом метаморфозе - поэтически тождественные вещи с точки зрения логики утрачивают свою тождественность, т.е. перед нами - обыкновенная метафора, но замаскированная под (научное / ненаучное, «наивное») определение, дефиницию. Формальное тождество (ШСорАЧ1) чаще всего опровергается семантически - особенно это касается ПТ, где отношения приравнивания осложнены характеризацией, сравнением или оценкой автора, что приводит к неопределенности логико-синтаксических отношений,
Зеленые страницы
которая в случае И. Бродского часто сопровождается неопределенностью точек зрения.
В стихотворении «Это - ряд наблюдений. В углу - тепло...» предложение тождества занимает сильную позицию начала произведения и структурно определяет все последующее изложение / описание «наблюдений»: строка равна синтагме, предложения реализуют бытийную семантику (кроме последнего катрена, подводящего итог и противопоставленного остальным строфам). Здесь тема первого предложения (указательное местоимение «это») раскрывается, конкретизируется последующим контекстом, каждое предложение выполняет как бы функцию слайда, на котором запечатлено «наблюдение», такое представление текста переводит его в зону экфразиса - надписи на предмете, обозначающей этот предмет - что усиливается наличием дейк-тического слова «это» - между стихотворением и рядом наблюдений в данном случае можно поставить знак равенства. Рассмотрим первый катрен подробнее:
Это - ряд наблюдений. В углу - тепло. Взгляд оставляет на вещи след.
Вода представляет собой стекло.
Человек страшней, чем его скелет.
Сближение с экфразисом максимально объективирует точку зрения автора: становится незаметным экспрессивный характер конструкции с препозицией местоимения, почти исчезает экспрессивная интонация ИК-5 / ИК-24.
Второе предложение тождества в этой строфе представлено в виде толкования с полу-знаменательным глаголом и характеризует предметы по сходству: вода-стекло. Наукообразный характер подобной метафоры также снижает степень экспрессии и степень проявления авторской модальности.
Однако даже в предложениях с формально выраженным подлежащим автор нивелирует семантику субъекта предыдущим и последующим контекстом:
«...» Выходя во двор нечетного октября, ежась, число округляешь до «ох ты бля».
Ты не птица, чтоб улетать отсюда;
Потому что как в поисках милой всю-то ты проехал вселенную, дальше вроде нет страницы податься в живой природе («Заморозки на почве и облысенье леса») точка зрения субъекта в этом окружении балансирует между Ты-обобщенным и Я-субъектом, не выраженном формально, но узнаваемым по биографической точности описываемых событий. Отрицание тождества затрудняет восприятие этой конструкции и как поэтической дефиниции.
Предложение тождества может разнообразить употребление метафорических переносов, особенно в сильных позициях ПТ - такая конструкция является менее очевидной и более емкой,
чем сравнение. Именно такую функцию выполняет ПСТ в стихотворении «В городке, из которого смерть расползалась по школьной карте ...». Компоненты ПСТ представляют собой окказионально отождествленные по типу «Тема 1, Рема 1,2» сущности:
Настоящий конец войны - это на тонкой спинке
венского стула платье одной блондинки да крылатый полет серебристой жужжащей пули,
уносящей жизни на Юг в июле.
Метафоры подобного рода могут быть развернуты до гораздо большего размера, такие ко-пульные конструкции И. Бродский позаимствовал у английских метафизиков. Иногда развертывание метафоры может занимать несколько страниц (см., например, «Горение»).
Субъективность в выборе элементов для переноса значения, собственно окказиональность чаще проявляется в позиции конца текста в качестве заключительного аккорда:
Это только для звука пространство всегда помеха:
глаз не посетует на недостаток эха («Я родился и вырос в балтийских болотах, подле ...»),
но даже в конце стихотворения автор не позволяет проявиться своему Я, которое просто «тонет» в синтаксисе стихотворения:
<...> Свобода-
это когда забываешь отчество у тирана, а слюна во рту слаще халвы Шираза, и хотя твой мозг перекручен, как рог барана,
ничего не каплет из голубого глаза
(«Я не то что схожу с ума, но устал за лето...»)
обобщенно-личное и копульные предложения, введение пассивного залога, употребление неопределенного местоимения позволяют достигнуть отстранения, не теряя при этом в яркости проявления тропа. Придаточные предложения соединены друг с другом, кажется, без всякого основания - трудно опознать в этой конструкции какую-либо фигуру речи, какую-либо симметрию, семантически они совершенно не сопоставимы в одном контексте: подчинительное придаточное времени, противительное придаточное, противительно-уступительное предложение и придаточное сравнительное, следующие друг за другом и завершающие поэтическую дефиниционную конструкцию - это виртуозный способ создания неопределенности логико-синтаксических отношений.
С предложениями тождества в плане создания логико-синтаксической неопределенности схожи конструкции, употребление которых является ярким показателем творческой манеры И. Бродского, - это конструкции что твой... со
скрытой предикацией (не путать с аналогичными сравнительными придаточными предложениями). В цикле «Часть речи» данная конструкция встречается лишь однажды:
...и при слове "грядущее" из русского языка выбегают мыши и всей оравой отгрызают от лакомого куска памяти, что твой сыр дырявой («...и при слове «грядущее» из русского языка...»)
Данная конструкция имеет своей целью не сравнение, то есть не сопоставление признаков, а, если так можно выразиться, соположение связок, которое позволяет актуализировать значение становление / приобретение признака, имманентно не присущего предмету. Так, данное предложение может быть развернуто в полупредикативный оборот памяти, продырявленной... или в предложение, построенное по схеме ШСорГасу1. Связка, будучи формально не выраженной, затрудняет понимание, однако логика расставления знаков препинания снимает эту неопределенность.
В сборнике стихотворений (1972-1976) «Часть речи» одноименный цикл занимает особое место - среди мифологических, исторических и бытовых зарисовок, адресованной речи, обильных философских рассуждений - в нем содержится квинтэссенция собственно авторского сознания, осмысления поэтом явлений окружающей действительности и определение своего места в ней, рефлексия над вопросами языка и творчества. Остальные стихотворения не столь лаконичны (все они (28) в сумме составляют 2061 строку) и не столь однородны - каждое выполняет свою функцию, в зависимости от которой варьируют языковые средства. Помимо отличий в жанровом наполнении переход от малых форм (назовем их философскими элегиями) к жанру «большого стихотворения» существуют отличия и в общей манере письма: лидерство захватывают
номинативные предложения (166) и дефиниционные конструкции (89), обобщенноличные предложения не так частотны (49), как определенно-личные (75), в силу наличия адресата (Телемак, Мария Стюарт, Постум...) и высокой употребительности императивов 2л. ед.ч без формально выраженного подлежащего, увеличивается процент употребления вставных конструкций (43), неизбежных в ситуации живого общения (на письме оно передается изображением потока сознания), безличные предложения по-прежнему востребованы - достаточно много характеристик природы и человека, - меньше всего неопределенно-личных предложений (29). Таким образом, неопределенность субъекта речи отошла на второй план, оставив свои позиции логико-синтаксической неопределенности,
неопределенности смысловой и неопределенности точки зрения. Кроме того, резко увеличилось
число акциональных глаголов - из 698 единиц 452, обозначающих действие и деятельность, 217
- бытие, состояние, качество, 68 - отношение; всего 710 вариантов (во внимание принималась и контекстнообусловленная полисемия, например жизнь течет, как текила реализует 2 значения глагола течь 1) о времени, 2) о жидкости). По-видимому, преобладание акциональных глаголов (напомним, в исследовании не учитывались копульные конструкции при употреблении с формально выраженным субъектным значением подлежащего) детерминировано композицией большого стихотворения, где формальные средства служат для «накопления количества движения», в то время как все «безглагольные» стихотворения А. Фета, например, - произведения небольшие.
Специфический прием создания неопределенности был использован И. Бродским в стихотворении «Двадцать сонетов Марии Стюарт», где смысловые пропуски в речи автора, вызванные трагичностью описываемой ситуации и невозможность присутствия трагизма в этом во многом пародийном стихотворении, выполняют функцию парафраза:
То, что исторгло изумленный крик из аглицкого рта, что к мату склоняет падкий на помаду мой собственный, что отвернуть на миг Филиппа от портрета лик заставило и снарядить Армаду,
то было----------------не могу тираду
закончить ------------------в общем, твой
парик,
упавший с головы упавшей (дурная бесконечность), он, твой суть единственный поклон, пускай не вызвал рукопашной меж зрителей, но был таков, что поднял на ноги врагов.
Данный прием, с одной стороны, может трактоваться как использование автором наполнителя (термин Ю. Колкера5), то есть такого элемента, который не несет никакого смысла, а лишь дополняет строку до нужного размера, но, с другой стороны, из текста извлечен целый кусок интертекста, безусловно, значимого и, безусловно, шокирующего, который воспроизведен поэтом с большим мастерством: используя принцип
семантической неопределенности, автор экономно задействует пространство стиха и увеличивает его энергию.
Исследование показало, что И. Бродский активно использует синтаксические средства для создания неопределенности. Для его манеры письма в большей степени характерна неопределенность субъекта, на что указывает большое число употребляемых им бессубъектных предложений, однако и другие средства выражения работают на создание
Зеленые страницы
неопределенности субъекта (номинативные предложения, предложения тождества). Другие разновидности неопределенности играют сопутствующие неопределенности субъекта роли, такая творческая установка основывается на ценностных позициях автора, лирическим героем в стихах которого часто становятся язык или вещь, лексически опустошенные слова, в приобретении ясности которыми синтаксические (синтагматические) средства выражения играют определяющую роль. Так, стиль письма И. Бродского можно определить скорее как именной и бытийный, нежели акциональный (данное утверждение оспаривается многими учеными, однако приведенные факты кажутся достаточно основательными для сближения по параметрам статики / динамики художественного мира И. Бродского с художественным миром А. Фета6 и вынесением за скобки сходства с миром В. Маяковского7 (ср.7). Динамика И. Бродского - это динамика взгляда и отношений, действующая вопреки динамике движения и деятельности.
Таким образом, на основе произведенного исследования можно сделать следующие выводы.
1. Синтаксис - одно из основных средств создания неопределенности в поэзии И. Бродского.
2. Доминантным типом неопределенности является неопределенность субъекта, остальные типы неопределенности дополняют главный.
3. С помощью анализа синтаксических средств можно сделать выводы о категориальных
особенностях поэтики И. Бродского (именная, бытийная); о способах развития мысли (кумулятивная, использующая увеличение градации, доведение образа до логического конца); об специфических средствах организации больших и малых форм (адресность речи, введение обращений, вопросительных предложений, элементов разговорного стиля речи, апелляция к истории, мифам / авторефлексия, большая концентрация выразительных средств).
1 Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские и немецкие эквиваленты. Синонимы. Антонимы. 2-е изд., испр. и доп. М., 2005.
2 Казарин Ю.В. Поэтическое состояние языка (попытка осмысления). Екатеринбург, 2002. С. 371-372.
3 Там же.
4 Русская грамматика. Т. 1. М., 1980.
5 Колкер Ю. Несколько наблюдений (о стихах И. Бродского) // Грани. 1991. № 162. С. 93-152.
6 Баткин Л.М. Тридцать третья буква. Заметки читателя на полях стихов И. Бродского. РГГУ, 1996.
7 Карабчиевский Ю. Воскресенье Маяковского (филологический роман). Эссе. М., 2000.
Поступила в редакцию 11 мая 2008 г.
