CC BY
25
УДК 75.03
И.В. ЗЛОТНИКОВА
кандидат искусствоведения, старший преподаватель, кафедра истории России, Брянский государственный университет им. академика И.Г. Петровского
E-mail: [email protected] М.А. КОМОВА
кандидат искусствоведения, доцент, кафедра истории России, докторант, филологический факультет, Орловский государственный университет E-mail: [email protected]
UDC 75.03 I.V. ZLOTNIKOVA
Candidate in Arts, Senior Lecturer, Department of History of Russia, Bryansk State University named after
academician I.G.Petrovsky E-mail: [email protected] M.A. KOMOVA
Candidate in Arts, Associate Professor, Department of History of Russia, Doctoral student of Philology Faculty,
Orel State University E-mail: [email protected]
СИНОДИК КАРАЧЕВСКОГО ВОСКРЕСЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ КАК ИСТОЧНИК ПО ИКОНОГРАФИИ МЕСТНОЧТИМЫХ СВЯТЫХ ТИХОНА И АРСЕНИЯ, КАРАЧЕВСКИХ ЧУДОТВОРЦЕВ
THE SYNODIC KARACHEVSKY RESURRECTION MONASTERY AS A SOURCE FOR THE ICONOGRAPHY OF LOCALLY VENERATED SAINTS TIKHON AND ARSENY, KARACHEVSKY MIRACLE
В статье впервые исследуется редкий иконографический сюжет. Авторы проводят иконографические сравнения с другими произведениями и выявляют иконографический протограф. По мнению авторов, утраченные надгробные иконы местночтимых святых Арсения и Тихона из Воскресенской Тихоновой пустыни были выполнены до общероссийского почитания святых.
Ключевые слова: чудотворный образ, икона, протограф, иконография, стилистическое сравнение, иконографическое сравнение.
The article for the first time explores а rare iconographic story. The authors conduct iconographic comparisons with other works and identify the iconographic photography. According to the authors, the lost tomb icons of locally venerated Saint Arsenius and Tikhon of Resurrection Tikhonova desert, were made to the Russian veneration of the saints.
Keywords: the miraculous image, the icon, protograph, iconography, stylistic comparison, iconographic comparison.
Важным рубежом в формировании иконописной традиции края по верхнему течению реки Десны стало XVII столетие. Для этого времени характерно интенсивное развитие русских провинций. Оно коснулось не только известных средневековых иконописных центров Северо-восточной Руси и Поволжья, но и окраинных земель к югу, вошедших в состав Московского государства сравнительно недавно. Русская культура этого времени пронизана яркостью, многообразием форм, изобилием сюжетов. Строители, живописцы, мастера прикладного искусства выполняют множество заказов, их деятельность преобразует облик древних городов и монастырей. Эта тенденция обозначилась с особой силой после окончания Смутного времени.
История Брянщины наложила свой особый отпечаток на культуру этих мест, иной, чем в землях близлежащего Поочья. В Подесенье в середине XVII в. в декоре одних и тех же храмов мирно сосуществовали две традиции, которые отражали две ветви православной культуры. Первая, украинская, «киевская», отраженная в иконах «на серебре» и «на полотне», сохраняющаяся в монастырях, подчиненных Киево-Печерской Лавре (Трубчевский Чолнский монастырь и Брянский
Свенский монастырь). Вторая - московская (в описях ее обозначают как «русскую») была особенно популярна в дворцовых землях (Брянский, Карачевский, Севский уезды), куда не только привозились иконы, но и приезжали известные иконописцы.
Письменные источники свидетельствуют о появлении в Карачеве во второй половине XVII в. двух редких иконографических композиций, связанных с прославлением местных подвижников благочестия. Известно, что основание упомянутого «при г. Карачеве, за р. Снежетью, ...Воскресенского монастыря, называемого иначе Тихоновой пустынью ...приписывается преподобному священноначальнику Тихону, который .значится между святыми г. Карачева и почитается за нового чудот-ворца»[8]. В синодике Воскресенского монастыря 1700 г. вслед за царскими именами вписан и «род строителя монаха Тихона, начальника обители сея». В «приписке киноварью» к надписи в упомянутом синодике отмечено, что «в 1609 г. Август в день преставися монах Тихон, начальник строитель обители сея». Подготовка к канонизации началась, когда еще были живы те, кто помнил о подвижничестве Тихона и о его родословной, т.е. в середине XVII столетия. Это был период наибольшей актив-
© И.В. Злотникова, М.А. Комова © I.V. Zlotnikova, M.A. Komova
17.00.00 - ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ 17.00.00 - ЛЯТ СМТТСГСМ
ности в развитии региона (окончательный уход поляков, переход ряда земель в Дворцовое ведомство, большие пожертвования из царской казны на восстановление региона, составление синодиков с поминовением царской семьи, строительство храмов, монастырей).
На обороте же первого листа синодика «наклеена картинка, изображающая монастырскую церковь, по сторонам которой имеются изображения (во весь рост) преподобного Арсения и Тихона Карачевского, а в верху их лик Господа Иисуса Христа, простирающего к ним Свои божественные длани»[8]. Графическая миниатюра на листе синодика была выполнена, вероятно, перед прославлением святого (в конце XVII в., до 1700 г.). Образцами для выполнения композиции послужили характерные для Москвы парные изображения двух святых во весь рост перед Спасителем (или Богоматерью), как в случае с местночтимой на Брянщине иконой святителей Афанасия и Кирилла Александрийских (легендарно относимой к событиям 1288 г., когда была привезена Богоматерь Свенская Печерская, но появившейся, вероятно, вместе с дарами Иоанна IV Грозного после прославления иконы Богородицы в Москве). Подобные композиции с двумя святыми часто встречаются среди произведений столичных мастеров-миниатюристов, чьи работы, согласно ссылке на дневник Павла Алеппского, находились в иконостасе Воскресенского храма. Примером может послужить икона «Мученики Уар и Артемий Веркольские» (33х28 см), находящаяся в собрании ГТГ. Икона выполнена около 1670 г. Никитой Павловцом и изображает святых на фоне панорамы города с храмами и монастырями. Вместе с тем, в основе такой композиции могли лежать и известные киевские гравюры, изображающие Успенский собор Киево-Печерской Лавры с предстоящими Антонием и Феодосием (например, гравюра мастера Илии, 1660 г.)[3].
Следующий образ, изображающий Тихона Карачевского, был выполнен на крышке деревянного надгробия. Известно, что был «преподобный Тихон Карачевский погребен в основанной им обители и над гробницей его в склепе устроен был придел во имя святого Тихона, Амафусийского (Амафунтского) чудотворца; в гробнице, под деревянной доскою, сокрыт образ преподобного Тихона Карачевского, писанный на дереве в рост... память чтится 16 июня.. .»[8], наряду с одноименными святыми Амафунтийским (425), Калужским (1492), Костромским (1503).Среди российских святых, чтимых повсеместно, св. Тихон Карачевский до 2004 г. не был упомянут.
Еще одна почитаемая древняя икона св. Тихона Амафунтийского находилась в Воскресенской церкви 1805 г. построения в с. Долбенкино (Долбута) на границе Курской и Орловской губерний [6].Г.М. Пясецкий, к сожалению, не дал ссылки на источник своей информации о втором изображении и о времени его написания. Но можно предположить, что оно выполнено до упразднения монастыря в 1764 году, явившемся рубежом активного почитания Тихона и Арсения Карачевских и их полузабвения.
Образцом для местных ростовых икон рубежа XVII-XVIII вв., изображаюших св. Тихона Карачевского, могли также послужить надгробные иконные изображения святых. Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что встречающиеся на Орловщине в XIX в. образы Тихона Амафунтского, святого покровителя святого Тихона Карачевского, могут быть местного происхождения, например, икона «Пророк Илия и св. Тихон Амафунтский» (середина-вторая половина XIX в., Воскресенская пустынь, Карачев, поступила из частного собрания, г. Орел). Примеров подобных произведений достаточно в соборах Московского Кремля[9], а также в ряде русских храмов и монастырей. Это шитые нагробные пелены, рельефные и живописные крышки рак святых[7]. Изображение на крышке раки являлось свидетельством обретения мощей святого (или почи-вания мощей под спудом), которое наряду с шитым покровом (в местных источниках нет ссылок на подобные произведения) делалось на примере первых кти-торских изображений этого подвижника либо устных свидетельств современников о нем, либо его чудесных явлений[5].
Мощи св. Тихона пребывали под спудом (они не были обретены). Разработанные иконографические композиции (донаторное предстояние и изображение на гробе) говорят о том, что процесс канонизации не был завершен, общероссийского почитания еще не было введено. Поэтому не случайно наряду с изображениями св. Тихона Карачевского распространяется редкий образ св. Тихона Амафунтского, покровителя основателя обители, находившийся в Карачеве, являлся, вероятно, местной традицией. В XIX в. наблюдается активизация почитания последнего в связи с распространением в изучаемых землях икон преподобного Тихона Калужского и прославленного в 1865 г. Тихона Задонского, у которых именным покровителем был тот же святой из Амафунта.
Появление в Карачеве подобных изображений святого перед его канонизацией говорит о том, что это были исторически первые образы св. Тихона, предшествовавшие его изображениям в иконописном подлиннике. Согласно Н.К. Голейзовскому, подобные изображения могли быть выполнены местными иконописцами, знавшими подвижника при жизни и помнившими его, либо собравших скрупулезно сведения о нем у «самовидцев»^].Изображения карачевских подвижников Тихона и Арсения, предстоящих Христу, напоминают ктитор-ские портреты, которые считаются истоком развития иконографии святого. Они иллюстрировали краткие документальные записи о святых, делавшиеся по свежей памяти, согласно мнению Г.И. Вздорнова, изучившего подобные изображения на примере росписей новгородской Успенской церкви на Волотовом поле[1].
Ранние изображения св. Тихона Карачевского (и ктиторский портрет и портрет на крышке раки) и редкие изображения покровителя обители - св. Тихона Амафунтского не породили житийной иконы этого святого, вероятно, из-за упразднения монастыря в XVIII
в. Согласно исследованиям В. М. Сорокатого, житийная икона была «результатом развития комплекса надгробных икон, первоначально состоявшего из личных молельных икон погребенного и ранних персональных его изображений, на этапе широкого распространения его культа и окончательного распространения его жития. Он вбирает в себя символику раки святого, являет образ его моления за притекающих к раке молящихся и изливаемой на них благодати»[10]. Но в изучаемом регионе, в случае с развитием иконографии св. Тихона Карачевского (тем более, иконографии св. Арсения, чьи мощи, вероятно, не были обретены, и его канонизация только подготавливалась после 1700 г.), этот процесс оказался незавершенным.
Известно, что в Воскресенском храме, в котором и находилась гробница, а позже в каменном притворе над местом погребения преподобного Тихона Карачевского на протяжении ХК и первой четверти ХХ в. совершались богослужения. В приделе Тихона Амафунтского
до Октябрьских событий 1917 г., хранилась икона святого в полный рост [4]. Это, по всей вероятности, и был виденный Г.М. Пясецким в конце XIX в. образ, выполненный на гробовой доске. В советский период иконное наследие Тихоновой пустыни было полностью утрачено. Надежду на возрождение дал нам XXI век. 5 декабря 2003 г. по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия установлено празднование Собору Брянских Святых, в который вошел и преподобный Тихон Карачевский, а в 2004 г. состоялось обретение мощей святого преподобного Тихона. К сожалению, о другом чудотворце - Арсении не вспомнили, несмотря на его местное почитание в конце XVII в. (упоминание в синодике монастыря означает, что монаху Арсению, по крайней мере, продолжали служить панихиды в XVШ-XIX вв.). Тем не менее, авторы статьи надеются, что их небольшой научный труд послужит делу почитания и прославления подвижников Тихона и Арсения, карачевских чудотворцев.
Библиографический список (References)
1. Vzdornov G.I. The portraits of the archbishops of Novgorod in the art of the XV century // Ancient art: Monumental painting of the XI-XVII centuries. Moskow, 1980. P. 134.
2. Goleizovsky N.K. The hesychasm and Russian paintings of the XIV-XV centuries // The Byzantine annals. Moscow, 1969. № 29. P. 207.
3. The Kiev-Pechersk State historical-cultural reserve. Kiev, 1971. P. 30.
4. Kismova S.P., Zubova E.M. On the traces of sacred monasteries. Bryansk, 1999. P. 28.
5. Macarius (Veretennikov), Archimandrite. The first image in the iconography of Russian saints // The Theology of the image. The icon and icon painters: An anthology. Moscow, 2002. Pp. 147-151.
6. Nedelin C. M., Romashov C. M. Architectural antiquities of Orel. Orel, 1998. P. 184.
7. Preobrazenski A.S. The Church warden portraits of medieval Russia and their impact on Russian iconography (XI-XV centuries): abstract of thesis of candidate of art criticism. Moscow, 2004. Pp. 11-24.
8. Piasetski G.M. The history of the Oreldiocese. Orel, 1899. Pp. 68-69, 568.
9. Samoilov T.E. The Princely portraits in the painting of the Archangel Cathedral of the Moscow Kremlin: the Iconographic program of the XVI century. Moscow, 2004. Pp. 234-240.
10. Sorokaty V.M. The tombstone icon of Procopius of Ustyug 1602 // Russian historical figures in the icon: Abstracts. Moscow, 1995. P. 36.
