CC BY
114
СИНЕРГИЯ РЕГИОНАЛЬНЫХ ИННОВАЦИОННЫХ СИСТЕМ
Виктор Иванович Суслов
Институт экономики и организации промышленного производства СО РАН, 630090, г. Новосибирск, проспект Академика Лаврентьева,17, заместитель директора, тел. (383)330-25-49, e-mail: suslov@ieie.nsc.ru
В статье рассмотрены четыре модели региональной инновационной системы: американская, европейская, азиатская (китайская) и российская.
Ключевые слова: инновационная система, технопарк, синергетический эффект. SYNERGY OF REGIONAL INNOVATION SYSTEMS Viktor I. Suslov
Institute of Economics and Industrial Engineering of the Siberian Branch of the RAS, 17, Ac. Lavrentievaave., Novosibirsk, 630090, deputy director, tel (383)330-25-49, e-mail: suslov@ieie.nsc.ru
The article describes four models of regional innovation systems: American, European, Asian (Chinese) and Russian.
Key words: innovation system, technopark, synergy effect.
Синергия (греч. ouvspyia, от греч. syn - вместе + ergos - действующий, действие) - суммирующий эффект взаимодействия двух или более факторов, характеризующееся тем, что их действие существенно превосходит эффект каждого отдельного компонента в виде их простой суммы.
Национальная инновационная система - совокупность субъектов и институтов, деятельность которых направлена на осуществление и поддержку в осуществлении инновационной деятельности.
Инновационная система - совокупность организаций, участвующих в инновационной деятельности, эффективно взаимодействующих друг с другом в процессе создания, распространения и использования инноваций.
В данной работе рассмотрены четыре модели региональной инновационной системы: американская, европейская, азиатская (китайская) и российская. Три из них успешны - в той или иной степени. Различия между ними, на которых акцентируется внимание ниже, определяются разной степенью участия государства и различиями менталитета участников.
Американская модель характеризуется минимальной ролью государства, которая в основном направлена на поддержку фундаментальной науки, образования и малого бизнеса. В этой модели «долина смерти» преодолевается с помощью венчурного капитала, предпринимательского духа, граничащего с авантюризмом и, конечно, благодаря толерантному отношению к неудаче, умению падать и вставать - «лузерскому капитализму».
Разберем 3 примера.
В чем разница деловой среды северной Калифорнии (технопарк Стенфорда, Пало-Алто, Кремниевая долина) и восточного Массачусетса (128-е шоссе, Кембридж, Бостон, Массачусетский технологический институт, Гарвард), которая предопределила взлет одного региона и временный закат другого?
Прежде всего, и главным образом - в наличии синергетического эффекта в Калифорнии. Здесь сложилась уникальная атмосфера открытости и взаимовыручки, когда владельцы конкурирующих компаний созванивались и вместе решали проблемы, зачастую предоставляя свои производственные мощности попавшему в беду конкуренту, — немыслимая ситуация для корпоративного мира 128-го шоссе. В отличие от 128-го региона, где компании были разбросаны по значительной территории и мало пересекались, в Силиконовой долине все варились в одном и том же котле, легко переходя из одной компании в другую. Все вопросы решались за неформальными беседами в одном из популярных баров.
Если в Массачусетсе люди могли проработать в одной компании по 20-30 лет, то в Силиконовой долине средний срок составлял не более двух-трех лет, затем человек уходил, нередко основывая собственный бизнес. Эту атмосферу в Силиконовой долине в наши дни пытаются поддерживать и на микроуровне. В Пало-Алто находится один из двух крупнейших инкубаторов в США — Plug&Play, под его крышей сосредоточено более 300 компаний. Инкубатор регулярно посещают индивидуальные инвесторы (ангелы), успешные бизнесмены и СЕО (менторы). Руководство инкубатора устраивает регулярные встречи между стартапами и венчурными фондами.
На Восточном побережье США теперь тоже делают ставку на плотность (синергетику) инновационной среды.
На Kendall Square(Кембридж) самая большая плотность IT- и биотех-компаний в мире: на квадратную милю — 163, по данным на 2009 г. Из тысяч компаний на Kendall Square более трехсот находятся под крышей инкубатора Cambridge Innovation Center (CIC), который борется с Plug&Play за звание крупнейшего в США.
Рассмотрим еще один пример синергии.
Речь идет о плане обеспечения конкурентоспособности Исследовательского Треугольника (Роли, Чепел Хилл и Дарем в Северной Каролине, США; ИТР, Research Triangle), разработанного «с подачи» Майкла Портера в период 2001-2004 гг. Субъектом плана являются не органы власти, как для большинства региональных стратегий в России, а именно ИТР, как некоторое партнерство субъектов бизнеса, высшего образования, науки и власти, созданное в начале 90-х гг.20-го века по инициативе, прежде всего, региональных бизнес-лидеров.
Поэтому фундаментом стратегического плана ИТР является взаимодействие и консолидация усилий основных субъектов региона, создающие и обеспечивающие реализацию синергетических (эмерджентных)
эффектов, что выражается в привлечении дополнительных инвестиций, ускорении процесса создания рабочих мест, роста заплат, уровня и комфортности жизни.
Европейская модель генерирует синергию иным способом. Конечно, здесь есть и технопарки, и ангелы, и венчур, и государственная поддержка фундаментальной науки, образования, малого бизнеса. Но этого оказалось недостаточно. Американская модель не сработала. Скорее всего, из-за дефицита предпринимательского духа (менталитет!) в Старом свете.
В Новом свете к Европе ближе всего (не только географически), пожалуй, остается восточный Массачусетс. Несмотря на явный дрейф со времен «128-го шоссе» (когда почти все определялось военным госзаказом) в сторону «рыночной стихии», биотех Kendall Square в значительной степени финансируется государственными структурами, в частности, - Национальным Институтом здоровья США.
Европейская инновационная система начала складываться в конце 80-х -начале 90-х гг. 20-го века в ходе разработки самолета Airbus A380. Это двухпалубный, самый экономичный самолет (3 литра горючего на одного пассажира на 100 км), берущий на борт 850 пассажиров в режиме эконом класса и способный пролететь из Сингапура в Нью-Йорк (более 15 тыс. км) без промежуточной посадки. Существующих в Европе на тот момент механизмов взаимодействия и координации действий власти, бизнеса, образования и науки оказалось недостаточно.
Важнейшим элементом европейской системы стали, так называемые технологические платформы (ТП), первая из которых под названием Консультативный совет по авиационным системам (ACARE - Advisory Councilfor Aeronautics Reasearchin Europe) появилась в 2001 г.
ТП - это объединение представителей государства, бизнеса, науки и образования вокруг общего видения научно-технического развития и общих подходов к разработке соответствующих технологий - в той или иной научнотехнической сфере. Функционирование ТП начинается с определения приоритетных направлений научно-технологического развития, стратегических целей и разработки стратегического плана их достижения.
Ключевым участником является государство, что отличает европейскую модель от американской, но инициатива в образовании платформ принадлежит разным ассоциациям частного, как правило, крупного бизнеса, что роднит ее с американской. Основой синергии, как и в США, является внутреннее понимание пользы от взаимодействия и интеграции усилий.
К 2008 г. было создано 36 Европейских технологических платформ - ЕТП. В них участвуют представители практически всех государств Евросоюза, Еврокомиссии, бизнес-структур, исследовательских центров, университетов. Больше всего их в медицине, биотехнологии и энергетике.
В ЕТП очень велика роль государственного финансирования. Главный механизм - рамочные научно-технические программы, определяющие НТ-направления, финансируемые ЕС в данном временном периоде, и правила, по которым будет проводиться это финансирование.
1-я рамочная программа началась в 1984 г. Каждая из этих программ была рассчитана на 4-5 лет (на временной оси они немного «перехлестывались»).Сейчас идет 7-я рамочная программа на 2007-2013 гг. (7летняя) с финансированием в 50-54 млрд. евро, основной целью которой является создание общего Европейского Научного Пространства, а важнейшими направлениями научно-технического развития признаны здоровье, питание, сельское хозяйство и биотехнологии.
В 2006 г. был создан еще один институт - Объединенных технологических инициатив. Каждая такая инициатива объединяет несколько ТП, развитых настолько, что они начинают требовать особой мобилизации государственного финансирования и частных инвестиций, большого объема фундаментальных исследований. Возможностей рамочной программы как таковой становится недостаточно.
Китайские инновационные системы также весьма эффективны, но основаны они на других принципах. Предпринимательский дух - не самая сильная сторона восточного менталитета, чужд ему и «лузерский капитализм». Зато весьма сильно уважение к старшим по возрасту, по должности, уважение к власти, приказу, чинопочитание в позитивном смысле. Такая особенность менталитета и делает, по-видимому, успешным китайский путь.
Китайские территории научно-технологического развития, технопарки и инкубаторы создаются не снизу как в Западной Европе и особенно в США, а сверху под строгим руководством китайского правительства и коммунистической партии. Можно сказать, что в Китае синергия инновационных систем возникает «по приказу».
Еще одна, может быть, решающая особенность китайского пути: все инновационные начинания получают чрезвычайно щедрое государственное финансирование. Благодаря жесткой централизации (в конечном счете -китайскому менталитету), в Китае удалось создать уникальный инвестиционный механизм, обеспечивающий норму накопления (долю инвестиций в валовом внутреннем продукте - ВВП) 40-50 %. В США, России данный показатель находится на уровне около 20 %.
Один из первых китайских технопарков, Пекинский 7-парк, как пилотный проект был создан в 1988 г. Сейчас в Китае более 130 технопарков. По плотности технопарков Китай сейчас, вероятно, один из мировых лидеров. Пекинский Чжунгуаньцунь (7-парк) - один из наиболее интересных и быстрорастущих (более 25 % прироста ВВП в год, около 4 тыс. новых высокотехнологичных компаний в год) технопарков мира. Возможно, самый крупный в мире научный парк: 232 кв. км (пятая часть Москвы), более 20 тыс. компаний (113 котируются на бирже), около миллиона занятых, 80 млрд. долл. годового оборота. Он был создан в 1988 г. в районе Пекинского университета и университета Синьхуа - на северо-западе города. Здесь, кроме указанных сильнейших вузов страны, расположены более ста научно-технических институтов и лабораторий.
Сейчас это "территориально распределенный" парк. Исторически первая, северо-западная часть теперь называется субпарком Хайдань. Всего в состав
парка входят еще девять научных субпарков и 17 научных парков при университетах. У субпарков есть своя специализация: ПО и электроника, новая энергетика и промышленный дизайн, новые материалы и биотехнологии, медицина, цифровые медиа, креативная индустрия и прочее.
В России ситуация особая, поскольку инновационные системы здесь пока синергии практически не обрели. Возможно, это - главная причина прогрессирующего отставания страны на пути перехода к инновационной экономике. Если говорить о менталитете, то россияне в целом не менее инициативны и креативны, чем американцы, да и неудачи в бизнесе не склонны воспринимать как трагедии (недаром старинная русская пословица гласит: «за одного битого двух небитых дают»). Тем не менее, снизу, как в США или Западной Европе процесс не идет.
В России рыночные отношения еще слишком не зрелы, и конкуренция воспринимается слишком прямолинейно. Не сложилось не только понимание того, что конкурировать надо глобально, а локально следует дружить и взаимодействовать, чтобы поймать ту самую синергию, но и того, что сами инновации жизненно необходимы (этому, конечно способствует и «ресурсное проклятье»).
Рассмотрим два примера: Новосибирск и Томск, иллюстрирующие разобщенность и консолидацию.
Стоит признать, что в Новосибирске пока не появилось общей цели, ради которой объединились бы ВУЗы, научные институты, бизнес и власть. Пока руководство СО РАН занято лоббированием в верхах проекта строительства «второй очереди Академгородка», пока областные власти вкладываются в технопарк, ВУЗы, к примеру, играют в свои игры. И даже «Сколково» не становится основой для объединения усилий.
Томичи умеют грамотно формализовать и, что важно, консолидированно подавать не только имеющиеся, но и планируемые преимущества, параллельно действиями уплотняя образы, делая их реалистичными, и в этом сила томской команды. Если бы к потенциалу Новосибирской области — да томскую системность и напор, «Сколково» было бы в Новосибирске.
Новосибирск скорее иллюстрирует правило, а Томск - исключение.
В России инновационные системы создаются сверху. И этот путь оказывается совершенно неэффективным, вследствие, по-видимому, еще одной особенности российского менталитета. Это - веками взращенное неуважение к власти. Негативный эффект кумулятивно усиливается тем, что это неуважение взаимно. Синергии «по приказу», как в Китае, в России не получается. Не получается и потому, что, в отличие от Китая, в России государственное финансирование этих инициатив весьма скудно. Можно приводить примеры того, как путь сверху, «принуждение к инновациям» не срабатывает, или плохо срабатывает. Ведь у нас есть все элементы инновационных систем и американских и европейских, но толку мало.
Не хотелось бы, чтобы история повторилась с российскими технологическими платформами (РТП), решение («на верху») о создании которых было принято с энтузиазмом потенциальными участниками: научно-
исследовательскими организациями, вузами, бизнесом (в порядке падения энтузиазма).В конце прошлого года Минэкономразвития объявило конкурс предложений по созданию РТП. Было дано около 200 заявок. В апреле этого года правительственная комиссия утвердило 27 таких платформ. Позже в этот список добавили еще одну - сейчас их 28.Все они инициированы сверху. И существует, по крайней мере, три препятствия для достижения успеха: опасность недостаточного государственного финансирования, неадекватность сложившихся государственных структур структурам РТП и пассивность бизнеса.
Существуют и другие причины провала российских инновационных систем, которые можно, так или иначе, связать с особенностями российского менталитета. Например, гипертрофия сиюминутных задач и краткосрочных целей, коррупция, «дурное» законодательство. Но главное, все же, - в отсутствии движения снизу, в отсутствии понимания общности целей, необходимости взаимодействовать. В каждом конкретном случае необходимо найти «объединяющее начало», «знамя», под которое хотелось бы встать многим, яркий «бренд». Как это во многом удалось Томску.
Еще один аспект проблемы: чрезвычайно важно перевести интегрирующие связи в инновационных системах из вертикальной плоскости (государство-субъекты) в горизонтальную, т.е. найти на роль интегратора «обычного» субъекта, который не может отдавать приказы и, преследуя свои (корыстные, а не государственные) интересы, вынужден играть на интересах других участников системы, заинтересовывая их во взаимодействии. В инновационных системах, нацеленных на научно-техническое развитие, такую роль не должны, на наш взгляд, играть представители естественнонаучных дисциплин. Поскольку их ценность как специалистов-профессионалов именно в узкой специализации - широкий взгляд им может быть даже вреден.
Эффективно интегрировать могут и должны экономисты, организации экономического профиля, имеющие, конечно, специальную подготовку. Именно экономисты могут обладать системным взглядом, владеть соответствующим математическим инструментарием, переговорными навыками.
Рассмотрим два примера: один отрицательный, другой положительный.
Достаточное количество лет назад (теперь уже можно об этом говорить) в одном из Институтов Новосибирского научного центра был предложен низкотемпературный способ сжигания топлива, обеспечивающий особо высокий КПД, высокую экономичность и безопасность.
В другом Институте (в двухстах метрах от первого) придумали тоже очень экономичный, эффективный и, главное, совершенно бесшумный вентилятор.
На основе этих двух разработок можно было создать установку, которая позволила бы очень быстро, экономично и бесшумно обогревать помещения любого разумного размера. Один экономист решил выполнить функции интегратора и для начала свести двух разработчиков друг с другом. Разработчики в конце концов согласились встретиться вечером в темном углу ресторана за ужином, оплаченном экономистом, при условии, что их директора ни за что об этом не узнают.
Процесс пошел, но тогда успешного завершения не получил. Времена меняются и сейчас потенциальные участники легче и даже с готовностью идут на контакт. Возникают возможности интегрировать весьма сложные проекты.
Рассмотрим второй пример.
Ионистор - это электронное устройство, накопитель электрического заряда, занимающий промежуточное положение между конденсатором и аккумулятором. Его емкость зависит от площади поверхности на единицу веса.
Диатомовые водоросли - создают до четверти органического вещества планеты, имеют панцири из кремнезема с нанометровыми порами. По соотношению поверхности и веса превосходят углеродные нанотрубки, но на полтора порядка их дешевле.
Ионисторы на базе диатомовых водорослей могут по эффективности в разы превышать свинцово-кислотные и даже самые современные литий-ионные аккумуляторы.
В Новосибирске предложен к реализации интеграционный проект создания таких изделий, который может объединить усилия академических институтов биологического, химического, физического и математического профиля.
© В.И. Суслов, 2012
