СИНДРОМ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ВЫГОРАНИЯ У МЕДИЦИНСКИХ И СОЦИАЛЬНЫХ РАБОТНИКОВ Текст научной статьи по специальности «Науки о здоровье»

Оригинальная статья /Original article

УДК: 616-051:331.101.3:159.9.072.432

DOI: https://doi.org/10.38025/2078-1962-2023-22-1-87-97

Синдром профессионального выгорания у медицинских и социальных работников

© Хохлова О.И.*1, О Васильченко Е.М.1,2, Б Верш В.А.1, Лажинцева О.Б.3, Арчибасова Ю.В.4, Тюлькина Н.В.5, © Жестикова М.Г.2

О

IG

>

о

1ФГБУ «Новокузнецкий научно-практический центр медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов» I

Минтруда России, Новокузнецк, Россия О

2 Новокузнецкий институт усовершенствования врачей — филиал ФГБОУ ДПО РМАНПО Минздрава России, > Новокузнецк, Россия н

3 ГАУЗ «Новокузнецкая городская клиническая больница № 1 имени Г.П. Курбатова», Новокузнецк, Россия I

4 Комитет социальной защиты администрации г. Новокузнецка, Новокузнецк, Россия 0

5 МБУ Комплексный центр социального обслуживания населения Центрального района г. Новокузнецка, х Новокузнецк, Россия 1

РЕЗЮМЕ

ЦЕЛЬ. Провести сравнительную оценку частоты встречаемости симптомов профессионального выгорания у медицинских и социальных работников, оказывающих услуги гражданам с выраженными ограничениями жизнедеятельности.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ. Проведено анкетирование сотрудников двух медицинских учреждений (медицинские работники — группа 1, n = 86) и сотрудников учреждения социального обслуживания населения (социальные работники — группа 2, n = 89). Наличие профессионального выгорания выявляли с помощью Опросника выгорания Маслач в адаптации Н.Е. Водопьяновой.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ. Признаки профессионального выгорания различной степени выраженности обнаружены у 96,6 % респондентов. У медицинских работников чаще, чем у социальных, встречались высокие и крайне высокие уровни симптомов психоэмоционального истощения, деперсонализации, редукции личных достижений: в 1,9 раза (р = 0,012), в 1,6 раза (р = 0,033), в 2,9 раза (р = 0,029) соответственно. При этом 31,4 % респондентов группы 1 и 7,9 % — группы 2 указали на перегруженность работой в связи с недоукомплектованностью штата; 29,1 % и 10,1 % соответственно — на частую необходимость выполнения дополнительной работы в связи с временным отсутствием коллег. Данный факт может объяснить более высокие уровни профессионального выгорания среди сотрудников медицинских учреждений. В то же время группа 2 характеризовалась более молодым, по сравнению с группой 1, возрастом (в среднем на 6,5 года, р = 0,006), и более коротким стажем работы в учреждении (в среднем на 10 лет, р < 0,001), что может свидетельствовать как о текучести кадров среди социальных работников, так и о появлении в сфере социального обслуживания населения условий, привлекательных для специалистов более молодого возраста.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Медицинские работники, в отличие от социальных, характеризуются более частой встречаемостью высоких уровней симптомов профессионального выгорания, что, возможно, связано с повышенной интенсивностью труда и перегруженностью.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: профессиональное выгорание; психоэмоциональное истощение; деперсонализация; медицинские работники; социальные работники.

Для цитирования: Хохлова О.И., Васильченко Е.М., Верш В.А., Лажинцева О.Б., Арчибасова Ю.В., Тюлькина Н.В., Жестикова М.Г. Синдром профессионального выгорания у медицинских и социальных работников. Вестник восстановительной медицины. 2023; 22(1): 87-97. https://doi.org/10.38025/2078-1962-2023-22-1-87-97.

Для корреспонденции: Хохлова Ольга Ивановна, E-mail: hohlovaoliv@rambler.ru, root@reabil-nk.ru. ORCID: http://orcid.org/0000-0003-3069-5686.

Статья получена: 21.01.2023 Поступила после рецензирования: 26.01.2023 Статья принята к печати: 03.02.2023

© 2023, Хохлова О.И., Васильченко Е.М., Верш В.А., Лажинцева О.Б., Арчибасова Ю.В., Тюлькина Н.В., Жестикова М.Г

Olga I. Hohlova, Elena M. Vasilchenko, Vadim A. Versh, Olga B. Lazhintseva, Julia V. Archibasova, Natalya V. Tulkina, Marina G. Zhestikova

Эта статья открытого доступа по лицензии CC BY 4.0. Издательство: ФГБУ «НМИЦ РК» Минздрава России.

This is an open article under the CC BY 4.0 liscence. Published by the National Medical Research Center of Rehabilitation and Balneology

>

X I

О im

Professional Burnout Syndrome in Health Personnel and Social Workers: a Comparative Questionnaire-Based Survey

© Olga I. Hohlova*1, Elena M. Vasilchenko12, © Vadim A. Versh1, Olga B. Lazhintseva3, d; Julia V. Archibasova4, Natalya V. Tulkina5, © Marina G. Zhestikova2

' Novokuznetsk Scientic and Practical Centre for Medical and Social Expertise and Rehabilitation of Disabled Persons, i Novokuznetsk, Russia

^ 2 Novokuznetsk State Institute of Advanced Medical Training — branch of the Russian Medical Academy of Continuing ^ Professional Education, Novokuznetsk, Russia

3 Novokuznetsk Clinical Hospital №1, Novokuznetsk, Russia ^ 4 Committee for Social Protection of the Administration of Novokuznetsk, Novokuznetsk, Russia

^ 5 Complex Centre for Social Service of the Population of the Central District of Novokuznetsk, Novokuznetsk, Russia

x

CL

O

* ABSTRACT

x AIM. To perform the comparative assessment of the prevalence of professional burnout symptoms in health personnel and x social workers providing services to persons with pronounced disabilities.

O MATERIAL AND METHODS. We conducted a survey of employees in two medical institutions (healthcare workers, Group 1, ^ n = 86) and employees in a social service institution (social workers, Group 2, n = 89). The presence of professional burnout O was established using Maslach Burnout Questionnaire adapted by N. Vodopyanova.

x RESULTS AND DISCUSSION. Signs of professional burnout of different severity were found in 96,6 % of the respondents. x High and extremely high levels of psychoemotional exhaustion, depersonalization, reduction of personal achievements were more frequent among health personnel than among social workers: 1,9 times (p = 0,012), 1,6 times (p = 0,033), 2,9 times (p = 0,029) respectively. At the same time, 31.4 %> of Group 1 and 7.9 % of Group 2 respondents indicated overwork due to understaffing; 29.1 % and 10.1 %>, respectively, indicated frequent need for additional work due to the temporary absence of colleagues. It explains higher levels of professional burnout among employees of medical institutions. At the same time, Group 2 was characterized by a younger age (by 6.5 years on average, p = 0.006) and a shorter work experience in the institution (by 10 years on average, p < 0.001) compared to Group 1, which may indicate both «staff turnover» among social workers and the appearance of conditions in the social service sphere attractive for younger age specialists. CONCLUSION. Health personnel have higher levels of the professional burnout symptoms more often than social workers, that is probably connected with an increased intensity of labour and overwork.

KEYWORDS: professional burnout; psychoemotional exhaustion; depersonalization; health personnel; social workers.

For citation: Hohlova O.I., Vasilchenko E.M., Versh V.A., Lazhintseva O.B., Archibasova J.V., Tulkina N.V., Zhestikova M.G. Professional Burnout Syndrome in Health Personnel and Social Workers: a Comparative Questionnaire-Based Survey. Bulletin of Rehabilitation Medicine. 2023; 22(1): 87-97. https://doi.org/10.38025/2078-1962-2023-22-1-87-97. *For correspondence: Olga I. Hohlova, E-mail: hohlovaoliv@rambler.ru, root@reabil-nk.ru, ORCID: http://orcid.org/0000-0003-3069-5686.

Received: Jan 21, 2023 Revised: Jan 26, 2023 Accepted: Feb 3, 2023

ВВЕДЕНИЕ

В последние десятилетия проблеме выгорания как «профессионального феномена» посвящено большое количество публикаций. Считается, что наиболее подвержены выгоранию представители коммуникативных сфер — «помогающих профессий», чья профессиональная деятельность связана с длительной эмоциональной вовлеченностью, повышенной ответственностью, высокими требованиями [1]. Перечисленные факторы особенно характерны для труда медицинских и социальных работников [2-4].

Выгорание — серьезное явление, которое может привести к нарушению здоровья и/или отрицательно повлиять на профессиональную деятельность специалиста, его благополучие и качество ухода за пациента-

ми [5]. В частности, было показано, что выгорание связано с многочисленными негативными последствиями для здоровья, включая психические и физические расстройства [6, 7]. Приводятся данные, свидетельствующие об отрицательном влиянии выгорания на количество врачебных ошибок, на качество оказываемой ими медицинской помощи и удовлетворенность пациентов [8].

Высокий уровень выгорания у врачей и медсестер считается угрозой для самих специалистов, а также для пациентов и организаций, в которых они работают [8-10]. Кроме того, выгорание связывают с текучестью кадров как в медицинской [11, 12], так и в социальной [3] сферах. Ежегодно увольнение врачей, вызванное выгоранием, и сокращение часов приема обходятся системе

здравоохранения, например США, примерно в 4,6 миллиарда долларов [13].

Все перечисленное позволяет отнести выгорание к одной из самых актуальных проблем современности [14]. Вместе с тем отмечаются существенные различия в оценках распространенности выгорания: в зависимости от изучаемой медицинской специальности и выбранных критериев общая распространенность оценивается в пределах от 0 % до 80,5 % [15, 16]. По мнению некоторых авторов, социальные работники могут испытывать более высокий уровень стресса и, как следствие, выгорание, чем сопоставимые профессиональные группы [17]. Вместе с тем данные также разнятся.

В связи с изложенным выше была поставлена цель настоящего исследования: провести сравнительную оценку частоты встречаемости симптомов профессионального выгорания у медицинских и социальных работников, оказывающих услуги гражданам с выраженными ограничениями жизнедеятельности.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ

На условиях анонимности проведено обследование сотрудников двух медицинских учреждений (Учреждение № 1 и Учреждение № 2), оказывающих медицинскую помощь маломобильным гражданам, и одного учреждения социального обслуживания населения (Учреждение № 3) г. Новокузнецка.

Из медицинского Учреждения № 1 приняли участие в исследовании сотрудники неврологического отделения для больных с острыми нарушениями мозгового кровообращения (острый и ранний восстановительный периоды), отделения паллиативной помощи, отделения сестринского ухода; из Учреждения № 2 — сотрудники всех отделений (специализируются на оказании медицинских и реабилитационных услуг пациентам и инвалидам с нарушениями функции опоры и движения — с острым нарушением мозгового кровообращения (преимущественно поздний восстановительный или отдаленный периоды), с травматической болезнью спинного мозга, с постампутационными дефектами нижних конечностей, с последствиями детского церебрального паралича).

Специалисты были проинформированы о цели исследования и о его анонимности; получили инструкции по заполнению анкет. За информированное согласие на участие в исследовании принимали заполнение анкеты (в начале анкеты была приведена соответствующая информация).

Всего в анализ было включено 175 анкет (97,8 % из розданных), соответственно считали, что участие в исследовании приняли 175 человек, из них женщины — 171 (97,7 %>), О мужчины — 4 (2,3 %); сотрудники Учреждения № 1 — A 36 (20,6 %), № 2 — 50 (28,6 %), № 3 — 89 (50,8 %). .

Средний возраст участников исследования составил о 44,9 ± 11,71 лет (от 20 до 66 лет), стаж работы в учреждени- н ях — 10,4 ± 11,08 лет (от 1 месяца до 40 лет). о

Распределение по занимаемым должностям: соци- > альный работник — 73 (41,7 %), медицинская сестра — m 60 (34,3 %), заведующий отделением — 7 (4,0 %), старшая a медицинская сестра — 6 (3,4 %), врач — 5 (2,9 %), психо- | лог—3 (1,7 %), инструктор-методист, инструктор по лечеб- ° ной физкультуре—3 (1,7 %), сиделка—3 (1,7 %), специалист G по реабилитации инвалидов — 2 (1,1%), воспитатель — ^ 1 (0,6 %), вспомогательный персонал — 12 (6,9 %). О

Ввиду количественной несопоставимости различных A профессиональных групп, а также в связи с отсутствием I статистически значимых различий между результатами, О полученными по Учреждениям № 1 и № 2, для анализа m были созданы две группы: в группу 1 вошли сотрудники медицинских учреждений (считали медицинскими работниками, n = 86), в группу 2 — сотрудники учреждения социального обслуживания населения (считали социальными работниками, n = 89).

Наличие профессионального выгорания выявляли с помощью Опросника выгорания Маслач (MBI — Maslach Burnout Inventory) (вариант теста MBI для медицинских работников в адаптации Н.Е. Водопьяновой). Данный опросник состоит из 22 пунктов, оцениваемых по семибалльной шкале ответов Лайкерта от 0 (никогда) до 6 (всегда), и включает 3 субшкалы: девять пунктов оценивают психоэмоциональное истощение, пять — деперсонализацию, восемь — редукцию профессиональных достижений. Определяли уровни симптомов профессионального выгорания по отдельным субшкалам, а также интегрального

Таблица 1. Оценка уровней симптомов профессионального выгорания Table 1. Assessment of professional burnout symptoms levels

УРОВЕНЬ ВЫРАЖЕННОСТИ, БАЛЛЫ EXPRESSION LEVEL

СУБШКАЛЫ / -

SUBSCALES Низкий (1 балл) / Средний (2 балла) / Высокий (3 балла) / Крайне высокий (5 баллов) /

low (1 point) medium (2 points) high (3 points) extremely high (5 points)

Психоэмоциональное истощение / ■,-,-,,- ^ ^

_ . 6-16 17-25 26-34 > 34

Psychoemotional exhaustion

Деперсонализация/ Depersonalization 1-4 5-10 11-13 > 14

Редукция профессиональных

достижений / 37-48 28-36 22-27 < 21

Reduction of personal achievements

Интегральный показатель профессионального выгорания / Integral index of professional burnout 3-4 5-6 7-9 > 10

сс

U

сс <

I

с; <

I

CL

О

CL

показателя профессионального выгорания [18]. При вычислении последнего суммировали усредненные значения по субшкалам: низкий уровень по отдельным субшкалам оценивали в 1 балл, средний — 2 балла, высокий — 3 балла, крайне высокий — 5 баллов (табл. 1).

Дополнительно анкета включала самооценку характера труда по трем критериям: тяжесть, напряженность, профессиональная вредность — по 10-балльной шкале (0 — минимальная оценка, означающая отсутствие тяжести, напряженности, профессиональной вредности; 10 — максимальная оценка — крайне тяжелый, крайне напряженный, крайне вредный труд), с указанием основных негативных, по мнению респондента, факторов.

Для статистической обработки результатов исследования использовали программу IBM SPSS Statistics, версия 26,0. Количественные данные представлены в виде медианы и интерквартильного размаха (25 % — 75 %), качественные — в виде абсолютных значений и долей.

Различия между группами по количественным по-

казателям выявляли с помощью непараметрического критерия Манна — Уитни. Для выявления различий по качественным признакам использовали критерий Хи-квадрат X2) или точный критерий Фишера при числе наблюдений 5 и менее. Взаимосвязи между исследуемыми параметрами определяли посредством коэффициента корреляции Спирмена (р). Различия и связи считали статистически значимыми при р < 0,05.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

В ходе исследования признаки профессионального выгорания различной степени выраженности обнаружены у 96,6 % респондентов (табл. 2). При этом высокий и крайне высокий уровни интегрального показателя профессионального выгорания чаще встречались у сотрудников медицинских учреждений: у 43 (50,0 %>) против 21 (23,6 %>) в группе 2 (х2 = 13,146, степень свободы 1, р < 0,001).

О

с m О с;

X

О

X

Таблица 2. Частота встречаемости уровней показателей профессионального выгорания у медицинских (группа 1) и социальных (группа 2) работников, абс. (%)

Table 2. Prevalence of the levels of professional burnout among healthcare personnel (Group 1) and social workers (Group 2), absolute (%)

Показатели / Indices

Отсутствие симптомов / No symptoms

Низкий уровень/ Low level

Средний уровень / Medium level

Высокий уровень / High level

Крайне высокий

уровень / Extremely high level

Психоэмоциональное истощение / Psychoemotional exhaustion

Группа 1 / Group 1 2 (2,3) 28 (32,6) 25 (29,1) 19 (22,1) 12 (13,9)

Группа 2 / Group 2 3 (3,4) 44 (49,4) 25 (28,1) 13 (14,6) 4 (4,5)

Всего / Total 5 (2,9) 72 (41,1) 50 (28,6) 32 (18,3) 16 (9,1)

Деперсонализация / Depersonalization

Группа 1 / Group 1 4 (4,6) 12 (14,0) 38 (44,2) 11 (12,8) 21 (24,4)

Группа 2 / Group 2 4 (4,5) 19 (21,3) 46 (51,7) 9 (10,1) 11 (12,4)

Всего / Total 8 (4,6) 31 (17,7) 84 (48,0) 20 (11,4) 32 (18,3)

Редукция личных достижений / Reduction of personal achievements

Группа 1 / Group 1 28 (32,6) 44 (51,2) 10 (11,6) 4 (4,6)

Группа 2 / Group 2 60 (67,4) 24 (27,0) 4 (4,5) 1 (1,1)

Всего / Total 88 (50,3) 68 (38,9) 14 (8,0) 5 (2,9)

Интегральный показатель профессионального выгорания / Integral index of professional burnout

Группа 1 / Group 1 2 (2,3) 20 (23,3) 21 (24,4) 25 (29,1) 18 (20,9)

Группа 2 / Group 2 4 (4,5) 33 (37,1) 31 (34,8) 18 (20,2) 3 (3,4)

Всего / Total 6 (3,4) 53 (30,3) 52 (29,7) 43 (24,6) 21 (12,0)

Аналогичная картина отмечалась и по распространенности высоких и крайне высоких уровней симптомов по субшкалам «психоэмоциональное истощение», «деперсонализация» и «редукция личных достижений». Так, у сотрудников медицинских учреждений встречались чаще, чем у сотрудников учреждения социального обслуживания населения, высокие уровни психоэмоционального истощения — в 1,9 раза: 31 (36,0 %) против 17 (19,1 %), х22 = 6,309, степень свободы 1, р = 0,012; деперсонализации — в 1,6 раза: 32 (37,2 %) против 20 (22,5 %),

Х22 = 4,548, степень свободы 1, р = 0,033; редукции личных достижений — в 2,9 раза: 14 (16,3 %) против 5 (5,6 %), р = 0,029 (точный критерий Фишера).

Соответственно статистически значимые различия между группами установлены и по количественным значениям изучаемых показателей (табл. 3).

Частоты встречаемости высоких и крайне высоких уровней психоэмоционального истощения и деперсонализации как в отдельных группах, так и в целом по выборке, были примерно одинаковы (соответственно 36,0 % и 37,2 % в группе 1; 19,1% и 22,5 % — в группе 2), а редукции личных достижений — значимо ниже (16,3 % — в группе 1, х22 = 11,366, степень свободы 2, р = 0,004; 5,6 % — в группе 2, х22 = 10,68, степень свободы 2, р = 0,005). В то же время средние уровни симптомов деперсонализации в обеих группах встречались чаще, чем аналогичные уровни психоэмоционального истощения (табл. 2).

Таблица 3. Сравнительная характеристика групп медицинских (группа 1) и социальных (группа 2) работников Table 3. Comparative description of health personnel (Group 1) and medical workers (Group 2)

Изучаемые показатели / Группа 1 I Группа 2 I U; р

Indices studied Group 1 Group 2

Возраст, лет / Age, years 48,5 (39,0-58,5) 42 (36,0-51,0) 2337; 0,006

Стаж работы в учреждении, лет / Work experience in the institution, years 13 (3,0-28,0) 3 (1,0-10,3) 1521; < 0,001

Самооценка тяжести труда, баллы / Self-appraisal of the burden of labour, points 6,0 (5,0-8,0) 6 (5,0-8,0) 3358; 0,654

Самооценка напряженности труда, баллым / Self-appraisal of the strenuousness of labour, points 6,0 (5,0-8,0) 7 (5,0-8,0) 3343; 0,696

Самооценка профессиональной вредности, баллы / Self-appraisal of occupational hazard, points 7 (5,0-8,0) 6 (4,5-8,0) 2608; 0,032

Психоэмоциональное истощение, баллы / Psychoemotional exhaustion, points 21 (13,0-28,5) 16 (10,0-24,5) 2995; 0,013

Деперсонализация, баллы / Depersonalization, points 8 (5,8-13,3) 7 (3,5-10,0) 3023; 0,016

Редукция личных достижений, баллы / Reduction of personal achievements, points 34 (29,0-38,0) 38 (34,0-42,0) 5298; < 0,001

Интегральный показатель

профессионального выгорания, баллы / Integral index of professional burnout, points 6,5 (4,0-9,0) 5 (4,0-6,0) 2623; < 0,001

О

iG

>

i O

i

i-O

A

0

1 G

>

X

I О

im

Примечание: U—статистика критерия Манна—Уитни; р—вероятность отсутствия различий между группами. Note: U — Mann — Whitney U test; p — likelihood of the absence of differences between groups.

Половина представителей обеих групп оценили свой труд как достаточно тяжелый, напряженный, обладающий профессиональной вредностью (с оценкой по 10-балльной шкале 6 и более баллов); статистически значимые различия между группами выявлены только по характеристике труда «профессиональная вредность» (в среднем, на 1 балл данный показатель был выше у медицинских работников). При этом 27 (31,4 %) респондентов группы 1 и 7 (7,9 %) группы 2 указали на перегруженность работой в связи с недоукомплектованностью штата; 25 (29,1 %) и 9 (10,1%)

соответственно — на частую необходимость выполнения дополнительной работы в связи с временным отсутствием коллег.

Дальнейший анализ показал, что представители группы 2 характеризовались более молодым, по сравнению с респондентами группы 1, возрастом (в среднем на 6,5 лет, р = 0,006), и более коротким стажем работы в учреждении (в среднем на 10 лет, р < 0,001) (табл. 3). Вместе с тем проведение корреляционного анализа не выявило значимых взаимосвязей между возрастом и уровнями симптомов профессионально-

го выгорания как по всей выборке, так и внутри групп. личных достижений (р = - 0,178, р = 0,029), интеграль-

Обнаружена только слабая корреляционная взаимос- ным показателем профессионального выгорания (р =

вязь по всей выборке между стажем работы и уровня- 0,177, р = 0,03), а также внутри группы 2 между стажем

ми деперсонализации (р = 0,168, р = 0,04), редукцией работы и уровнем деперсонализации (табл. 4).

сс _û

ü

сс <

I _û

с; <

I

Таблица 4. Корреляционные взаимосвязи показателей профессионального выгорания с возрастом специалистов, стажем работы в учреждении, характеристиками труда

Table 4. Correlational relationships of the indices of professional burnout with age, work experience in the institution and the characteristics of labour

Психоэмоциональное Деперсонализация / Редукция личных

истощение / Depersonalization достижений /

Psychoemotional Reduction of personal

exhaustion achievements

ПОКАЗАТЕЛИ

Интегральный показатель профессионального выгорания/ Integral index of professional burnout

CL

О

CL

сз

группа 1 / группа 2/ группа 1 / группа 2/ группа 1 / группа 2/ группа 1 / группа 2/

group 1 group 2 group 1 group 2 group 1 group 2 group 1 group 2

О <

m О с;

X

О

X

Стаж / Work experi-ence

- 0,046

0,720

0,145

0,182

- 0,079

0,245*

- 0,113

- 0,035

0,533

0,023

0,376

0,751

0,043

0,736

0,149

0,170

Возраст/ Age

0,005

0,117

- 0,085

0,087

- 0,133

0,044

0,968

0,282

0,476

0,426

0,265

0,686

0,053

0,657

0,103

0,342

Р

Р

Р

Р

Тяжесть труда/ Burden of labour

0,451*

0,468"

0,186

0,331*

- 0,061

0,203

0,263*

0,414**

< 0,001

< 0,001

0,107

0,002

0,601

0,062

0,022

< 0,001

Р

Р

Напряженность труда / Intensity of labour

0,629** 0,432** 0,406** 0,348** - 0,087 - 0,136 ,464** ,366**

< 0,001 < 0,001 < 0,001 0,001 0,456 0,215 < 0,001 0,001

Р

Р

Вредные условия труда / Harmful exposure

0,405**

0,241*

0,217

0,130

- 0,128

0,029

0,250*

0,209

< 0,001

0,026

0,059

0,235

0,270

0,789

0,029

0,055

Р

Р

Примечание: р — коэффициент корреляции Спирмена, р — вероятность отсутствия взаимосвязи между изучаемыми показателями.

Note: р — Spearman's rank correlation coefficient, p — likelihood of the absence of relationship between the indices studied.

Психоэмоциональное истощение у респондентов обеих групп было связано со всеми изучаемыми характеристиками труда, в то время как редукция личных достижений — ни с одной из них. Уровень деперсонализации был взаимосвязан с оценкой напряженности труда в обеих группах, с оценкой тяжести труда — только в группе 2.

ОБСУЖДЕНИЕ

Синдром профессионального выгорания состоит из трех аспектов: эмоционального истощения, понимаемого как недостаток энергии и ощущение истощения эмоциональных ресурсов; деперсонализации, характеризующейся эмоциональной отстраненностью, негативным и/или циничным отношением к коллегам

и пациентам/клиентам; редукцией личных достижений — низкой профессиональной реализацией, склонностью индивидов к негативной самооценке своей работы и неудовлетворенностью своей карьерой [19, 20]. По сведениям, приведенным C. Maslach, M. Leiter (2016), люди, которые испытывают выгорание, могут оказывать негативное влияние на своих коллег, вызывая как личные конфликты, так и срывая рабочие задачи, что свидетельствует о «заразности» данного синдрома [19]. Это позволило авторам полагать, что выгорание следует рассматривать как характеристику рабочих групп, а не просто как индивидуальный синдром [19].

Нами проведено сравнительное исследование двух рабочих групп, особенно подверженных риску профессионального выгорания, — работников медицинских учреждений, оказывающих медицинские и реабилитационные услуги пациентам с выраженными ограничениями жизнедеятельности (преимущественно, маломобильным), и работников учреждения социального обслуживания населения, которые оказывают социальные и реабилитационные услуги пожилым гражданам и инвалидам. Установлено, что только 2,3 % и 3,4 % представителей соответствующих групп не имели симптомов выгорания. Однако степень выраженности данного синдрома была различна: более высокие уровни как отдельных симптомов (психоэмоционального истощения, деперсонализации, редукции личных достижений), так и интегрального показателя профессионального выгорания наблюдались у работников медицинских учреждений (у 50 %> против 23,6 %> у социальных работников). При этом частоты встречаемости высоких уровней психоэмоционального истощения и деперсонализации как в отдельных группах, так и в целом по выборке, были примерно одинаковы (соответственно 36,0 %> и 37,2 % в группе 1; 19,1 % и 22,5 %> — в группе 2), а редукции личных достижений — существенно ниже (16,3 % в группе 1 и 5,6 %> в группе 2). По-видимому, большая часть участников исследования, несмотря на чувство эмоциональной истощенности, удовлетворены своей работой [21]. В то же время обращает на себя внимание достаточно высокая встречаемость средних уровней симптомов деперсонализации в обеих группах 44,2 %> — в группе 1 и 51,7 %> — в группе 2), тогда как средние уровни психоэмоционального истощения отмечались только в 29,1 % и 28,1 % наблюдений соответственно. Это свидетельствует о формировании у представителей исследуемых групп негативных/циничных установок по отношению к пациентам/клиентам, что может отразиться на качестве обслуживания. Так, согласно C.P. West, L.N. Dyrbye, T.D. Shanafelt (2018), хотя эмоциональное истощение считается доминирующей областью выгорания, деперсонализация может быть на самом деле более тесно связана с самыми негативными последствиями выгорания [8].

Приводимые в научной литературе сведения по распространенности отдельных симптомов профессионального выгорания разнятся. В частности, C. Wang et al. (2020) получили более частую встречаемость высоких уровней психоэмоционального истощения, в сравнении с гораздо меньшей долей ре-

спондентов с высокими уровнями деперсонализации или редукции личных достижений [21]. Российские исследователи установили, что профессиональное выгорание в популяции врачей Томской области сформировано преимущественно за счет высоких значений по субшкале «деперсонализация» [22].

В целом, полученные результаты согласуются с мнением К. БЬа!аЬу et а1. (2023), что уровень выгорания О среди медицинских работников непропорционально А высок по сравнению с другими группами населения . [5]. К факторам, способствующим выгоранию у меди- о цинских работников, помимо высокой эмоциональной н нагрузки в связи с постоянным контактом с тяжелыми о ситуациями, высокой моральной ответственностью за > жизнь и здоровье людей, характерными и для соци- т альных работников [23], относят высокую рабочую на- ^ грузку и нехватку персонала [24]. В проведенном нами | исследовании не выявлено статистически значимых ° различий между группами по самооценкам таких ха- ^ рактеристик труда как тяжесть и напряженность, одна- =; ко почти треть (31,4 %) медицинских работников ука- О зали на перегруженность работой в связи с недоуком- А плектованностью штата и 29,1 %> — на частую необхо- 1 димость выполнения дополнительной работы в связи О с временным отсутствием коллег; в то время как среди т социальных работников наличие данных факторов отметили только 7,9 %о и 10,1 %> соответственно.

По данным М. А^а1Ы et а!. (2022), среди медицинских работников самый высокий уровень эмоционального выгорания характерен для медицинских сестер, младших возрастных групп и женщин [25]. Выборка в нашем исследовании состояла преимущественно из женщин (95,3 %> в группе 1 и 100 %о в группе 2); преобладающий контингент группы 1 — медицинские сестры (69,8 %). Возможно, сочетание этих двух факторов было одной из причин более высокого уровня симптомов профессионального выгорания у медицинских работников.

Исследования, изучающие выгорание врачей, выявили некоторые защитные факторы. В частности, показано, что защитным фактором является пожилой возраст [21, 26], в то время как молодые специалисты демонстрируют более высокий уровень истощения и отстраненности [27, 28]. Авторы это связывают с тем, что участники исследований в возрасте до 30 лет имеют относительно низкую самооценку и более высокий уровень стресса по сравнению с участниками в возрасте старше 30 лет [28].

В проведенном нами исследовании группа социальных работников, в которой установлен более низкий уровень симптомов профессионального выгорания, была моложе группы медицинских работников. При этом корреляционных взаимосвязей между исследуемыми параметрами ни внутри групп, ни в целом по группе не обнаружено. Выявленное противоречие с литературными сведениями, возможно, связано с характерной для социальных работников высокой текучестью кадров, обусловленной профессиональным выгоранием [3]. Однако причиной могли быть и современные положительные тенденции в сфере социального обслуживания, способствовавшие изменению структуры кадрового состава за счет привлечения

большего числа молодых специалистов, о чем свидетельствует и установленный нами факт более короткого стажа работы сотрудников учреждения социального обслуживания населения.

Большой стаж работы считается одним из защитных от выгорания факторов [21, 29]. А в настоящем исследовании обнаружены слабые корреляционные взаимосвязи по всей выборке между стажем работы ^ и уровнями деперсонализации, редукции личных до-

^ стижений, интегральным показателем профессиональ-

о;

< ного выгорания, а также внутри группы 2 между ста-5 жем работы и уровнем деперсонализации. Вероятно, ^ существует непрямая взаимосвязь между изучаемыми ^ параметрами, и проведя исследование в динамике,

нам бы удалось получить другие результаты. сь Еще один фактор, который ввиду малочисленности

_ участников с различным образованием не был изучен

^ в настоящем исследовании, связан с образованием х специалистов. В работе Д.К. ^Ьпбоп et а1. (2020) при-х водятся данные, что хотя более четверти врачей, уча-О ствовавших в исследовании, страдали от низкой са-^ мооценки и сильного стресса, и более трети из них — О от эмоционального выгорания, они имели значитель-х но более высокую самооценку и более низкий уровень х стресса, чем прочие категории медицинских работников [30]. По предположению авторов, это связано с тем, что врачи, в силу своей квалификации, занимают высшие места в иерархии принятия решений по уходу за пациентами и обладают более высокими уровнями личных достижений благодаря высшему образованию [30]. Выборка медицинских работников в настоящем исследовании состояла преимущественно из специалистов со средним медицинским образованием — медицинских сестер; это не позволило провести корректное сравнительное исследование влияния уровня образования на формирование синдрома выгорания, однако можно предположить, исходя из литературных сведений, что одним из факторов высокой распространенности данного синдрома среди сотрудников медицинских учреждений может быть низкая самооценка в связи с ограничениями личных достижений, обусловленными уровнем образования.

Несмотря на ограничения исследования, обусловленные малочисленностью отдельного контингента (например, врачей, мужчин), не позволяющего провести сравнительный анализ в зависимости от тендерной принадлежности или уровня образования, полученные результаты свидетельствуют об актуальности проблемы профессионального выгорания среди медицинских и социальных работников и могут послужить основанием для разработки комплекса профилактических мероприятий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Признаки профессионального выгорания различной степени выраженности обнаружены у 97,5 % медицинских работников и у 95,5 % — социальных работников. При этом у медицинских работников чаще, чем у социальных, встречались высокие и крайне высокие уровни симптомов психоэмоционального истощения, деперсонализации, редукции личных достижений: в 1,9 раза (р = 0,012) в 1,6 раза (р = 0,033), в 2,9 раза (р = 0,029) соответственно. Почти треть (31,4 %) респондентов группы 1 и 7,9 % группы 2 указали на перегруженность работой в связи с недоукомплектованностью штата; 29,1% и 10,1% соответственно — на частую необходимость выполнения дополнительной работы в связи с временным отсутствием коллег.

Данный факт может объяснить более высокие уровни профессионального выгорания среди сотрудников медицинских учреждений. В то же время группа 2 характеризовалась более молодым, по сравнению с группой 1, возрастом (в среднем на 6,5 года, р = 0,006), и более коротким стажем работы в учреждении (в среднем на 10 лет, р < 0,001), что может свидетельствовать, с одной стороны, о текучести кадров среди соцработников, с другой — о появлении в учреждении социального обслуживания населения привлекательных условий для специалистов более молодого возраста.

Полученные результаты определяют необходимость дальнейшего изучения рассматриваемой проблемы и разработки методов профилактики.

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ

Хохлова Ольга Ивановна, доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник отдела медицинской и социально-профессиональной реабилитации Федерального государственного бюджетного учреждения «Новокузнецкий научно-практический центр медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов» Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации. E-mail: hohlovaoliv@rambler.ru, root@reabil-nk.ru, ORCID: http://orcid.org/0000-0003-3069-5686.

Васильченко Елена Михайловна, доктор медицинских наук, генеральный директор Федерального государственного бюджетного учреждения «Новокузнецкий научно-практический центр медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов» Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации; доцент кафедры медицинской реабилитации и рефлексотерапии Новокузнецкого института усовершенствования врачей — филиала ФГБОУ ДПО РМАНПО Минздрава России. E-mail: root@reabil-nk.ru. ORCID: http://orcid.org/0000-0001-9025-4060.

Верш Вадим Альбертович, младший научный сотрудник отдела медицинской и социально-профессиональной реабилитации Федерального государственного бюджетного учреждения «Новокузнецкий научно-практический центр медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов» Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации. E-mail: root@reabil-nk.ru, ORCID: http://orcid.org/0009-0002-6851-6997.

Лажинцева Ольга Борисовна, заместитель главного врача по медицинскому обслуживанию населения Орджоникид-зевского района, Государственное автономное учреждение здравоохранения «Новокузнецкая городская клиническая больница № 1 имени Г.П. Курбатова». E-mail: ol2014t@mail.ru.

Арчибасова Юлия Викторовна, председатель Комитета социальной защиты администрации г. Новокузнецка. E-mail: mail@ksz-nk.ru.

Тюлькина Наталья Вениаминовна, директор муниципального бюджетного учреждения Комплексный центр социального обслуживания населения центрального района г. Новокузнецка. E-mail: Kcson_3843@mail.ru.

Жестикова Марина Григорьевна, кандидат медицинских наук, заведующая кафедрой медицинской реабилитации и рефлексотерапии Новокузнецкого института усовершенствования врачей — филиала ФГБОУ ДПО РМАНПО Минздрава России.

E-mail: mgzh@yandex.ru, ORCID: https://orcid.org/0000-0001-6378-1594. q

—

G

Вклад авторов: I

Все авторы подтверждают соответствие своего авторства, согласно международным критериям ICMJE (все авторы внесли су- ^

щественный вклад в разработку концепции, проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную О

версию перед публикацией). —

Наибольший вклад распределен следующим образом: V

Хохлова О.И. — концепция и дизайн исследования, статистическая обработка, анализ и интерпретация данных, написание тек- ^

ста статьи; T

Васильченко Е.М. — научная редакция текста статьи, общее руководство работой; —

Верш В.А. — сбор материала, ведение базы данных, подбор публикаций по теме статьи; —

Лажинцева О.Б. — сбор материала, редактирование; R

Арчибасова Ю.В. — сбор материала, редактирование; G

Тюлькина Н.В. — сбор материала, подбор публикаций по теме статьи; N

Жестикова М.Г. — анализ данных, редактирование. —

Источники финансирования:

Данное исследование не было поддержано никакими внешними источниками финансирования. Исследование выполнено в рамках плановой научно-исследовательской работы ФГБУ «Новокузнецкий научно-практический центр медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов» Минтруда России «Формирование методики психологического сопровождения специалистов, оказывающих реабилитационные услуги инвалидам с нарушениями функции опоры и движения» (Государственное задание № 149-00005-23-00). Благодарности: Неприменимы. Этическое утверждение:

Авторы заявляют, что все процедуры, использованные в данной статье, соответствуют этическим стандартам учреждений, проводивших исследование, и соответствуют Хельсинкской декларации в редакции 2013 года. Номер протокола этического комитета ФГБУ ННПЦ МСЭ и РИ Минтруда России: №1 от 14.02.2022 г. Конфликт интересов:

Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.

>

X

I О

Im

INFORMATION ABOUT THE AUTHORS:

Olga I. Khokhlova, Dr. Sci. (Med.), Leading Researcher, Departamnet of Medical and Social Rehabilitation, Novokuznetsk Scientific and Practical Centre for Medical and Social Evaluation and Rehabilitation of Disabled Persons. E-mail: hohlovaoliv@rambler.ru, ORCID: http://orcid.org/0000-0003-3069-5686.

Elena M. Vasilchenko, Dr. Sci. (Med.), Director General, Novokuznetsk Scientific and Practical Centre for Medical and Social Evaluation and Rehabilitation of Disabled Persons.

E-mail: root@reabil-nk.ru; ORCID: http://orcid.org/0000-0001-9025-4060.

Vadim A. Versh, Junior Resercher, Department of Medical and Sociovocational Rehabilitation of Novokuznetsk Scientific and Practical Centre for Medical and Social Evaluation and Rehabilitation of Disabled Persons. E-mail: root@reabil-nk.ru, ORCID: http://orcid.org/0009-0002-6851-6997.

Olga B. Lazhentseva, Deputy Medical Officer, Novokuznetsk Clinical Hospital №1, e-mail: ol2014t@mail.ru. Julia V. Archibasova, Head of the Committee of Social Protection, Administration of Novokuznetsk. E-mail: mail@ksz-nk.ru.

Natalya V. Tulkina, Director, Complex Centre for Social Service of the Population of the Central District of Novokuznetsk. E-mail: Kcson_3843@mail.ru.

Marina G. Zhestikova, Cand. Sci. (Med.), Associate Professor, Head of the Faculty of Medical Rehabilitation and Reflexotherapy, Novokuznetsk State Institute of Further Training of Physicians — Branch Campus of the Russian Medical Academy of Continuous Professional Education.

E-mail: mgzh@yandex.ru, ORCID: https://orcid.org/0000-0001-6378-1594. Author's Contribution:

All authors confirm their authorship according to the international ICMJE criteria (all authors made substantial contributions to the conceptualization, research and preparation of the article, and read and approved the final version before publication).

Special Contributions:

Khokhlova O.I. — concept and design of the study, statistical processing, data analysis and interpretation, article text writing;

Vasilchenko E.M. — scientific editing of the article text, general management of the work;

Versh V.A. — material collection, database maintenance, selection of publications on the article topic;

Lazhentseva A.B. — material collection, editing;

Archibasova Yu.V. — material collection, editing;

Tulkina N.V. — material collection, selection of publications on the article topic; ^ Zhestikova M.G. — data analysis, editing. <£ Sources of funding:

q This study was not supported by any external funding sources. The research was performed within the framework of the planned study Os of Novokuznetsk Scientific and Practical Center for Medical and Social Expertise and Rehabilitation of the Disabled «Formation of a I methodology for psychological support of specialists, providing rehabilitation services to disabled people with impaired support and

movement» (State Assignment No. 149-00005-23-00).

< I

^ Acknowledgements:

^ Not applicable. О Ethical Approval:

cl The authors state that all the procedures used in this paper comply with the ethical standards of the institutions that carried out ^ the study and comply with the Fundamentals of Health Legislation of the Russian Federation, as well as with the Helsinki Declaration S as revised in 2013. q Diclosure:

< The authors declare no apparent or potential conflict of interest related to the publication of this article.

CQ

О О

Список литературы / References

1. Maggio M.G., Manuli A., Andaloro A., Chirieleison A., La Rosa G., Sciarrone F., Trinchera A., Calabro RS. Improving Healthcare Professional Psychological Well-being in Neurorehabilitation: An Exploratory Study Focusing on Work Stress. Innovations in Clinical Neuroscience. 2021; 18(7-9): 21-28.

2. Maresca G., Corallo F., Catanese G., Formica C., Lo Buono V. Coping Strategies of Healthcare Professionals with Burnout Syndrome: A Systematic Review. Medicina (Kaunas). 2022; 58(2): 327. https://doi.org/10.3390/medicina58020327.

3. Xie X., Zhou Y., Fang J., Ying G. Social Support, Mindfulness, and Job Burnout of Social Workers in China. Frontiers in Psychology. 2022; (13): 775679. https://doi.org/10.3389/fpsyg.2022.775679.

4. Колосова О.А., Ремизова К.А. Социально-психологические условия профилактики эмоционального выгорания социальных работников.Вестник университета. 2018; (7): 156-152. https://doi.org/10.26425/1816-4277-2018-7-156-162 [Kolosova O., Remizova K. Socio-psychological conditions of preventing emotional burnout of social workers. Journal of the University. 2018; (7): 156-152. https://doi.org/10.26425/1816-4277-2018-7-156-162 (In Russ.).]

5. Shalaby R., Oluwasina F., Eboreime E., El Gindi H., Agyapong B., Hrabok M., Dhanoa S., Kim E., Nwachukwu I., Abba-Aji A., Li D., Agyapong V.I.O. Burnout among Residents: Prevalence and Predictors of Depersonalization, Emotional Exhaustion and Professional Unfulfillment among Resident Doctors in Canada. International Journal of Environmental Research and Public Health. 2023; 20(4): 3677. https://doi.org/10.3390/ijerph20043677.

6. Koutsimani P., Montgomery A., Georganta K. The Relationship Between Burnout, Depression, and Anxiety: A Systematic Review and Meta-Analysis. Frontiers in Psychology. 2019; (10): 284. https://doi.org/10.3389/fpsyg.2019.00284.

7. Patel R.S., Bachu R., Adikey A., Malik M., Shah M. Factors related to Physician Burnout and its consequences: a review. Behavioral Sciences. 2018; 8(11): 98. https://doi.org/10.3390/bs8110098.

8. West C.P., Dyrbye L.N., Shanafelt T.D. Physician burnout: contributors, consequences and solutions. Journal of Internal Medicine. 2018; 283(6): 516529. https://doi.org/10.1111/joim.12752.

9. Woo T., Ho R., Tang A., Tam W. Global prevalence of burnout symptoms among nurses: a systematic review and meta-analysis. Journal of Psychiatric Research. 2020; (123): 9-20. https://doi.org/10.1016/j.jpsychires.2019.12.015.

10. Correia I., Almeida A.E. Organizational justice, professional identification, empathy, and meaningful work during COVID-19 pandemic: are they burnout protectors in physicians and nurses? Frontiers in Psychology. 2020; (11): 566139. https://doi.org/10.3389/fpsyg.2020.566139.

11. Pantenburg B., Luppa M., Konig H.-H., Riedel-Heller S.G. Burnout among young physicians and its association with physicians' wishes to leave: results of a survey in Saxony, Germany. Journal of Occupational Medicine and Toxicology. 2016; (11): 2. https://doi.org/10.1186/s12995-016-0091-z.

12. Hamidi M.S., Bohman B., Sandborg C., Smith-Coggins R., de Vries P., Albert M.S., Murphy M.L., Welle D., Trockel M.T. Estimating institutional physician turnover attributable to self-reported burnout and associated financial burden: a case study. BMC Health Services Research. 2018; 18(1): 851. https://doi.org/10.1186/s12913-018-3663-z.

13. Han S., Shanafelt T.D., Sinsky C.A., Awad K.M., Dyrbye L.N., Fiscus L.C., Trockel M., Goh J. Estimating the attributable cost of physician burnout in the United States. Annals of Internal Medicine. 2019; 170(11): 784-790. https://doi.org/10.7326/M18-1422.

14. Velando-Soriano A., Cañadas G.R., Monsalve-Reyes C.S., Romero-Béjar J.L., Esquivel F.J., De la Fuente-Solana E.I., Cañadas-De la Fuente G.A. Personality Factors as Predictors in Burnout Level Changes for Surgical Area Nurses. Brain Sciences. 2022; 12(11): 1481. https://doi.org/10.3390/brainsci12111481.

15. Rotenstein L., Torre M., Ramos M., Rosales R., Guille C., Sen S., Matal D.A. Prevalence of burnout among physicians. JAMA. 2018; 320(11): 1131-1150. https://doi.org/10.1001/jama.2018.12777.

16. Hewitt D.B., Ellis R.J., Hu Y.Y., Cheung E.O., Moskowitz J.T., Agarwal G., Bilimoria K.Y. Evaluating the Association of Multiple Burnout Definitions and Thresholds with Prevalence and Outcomes. JAMA Surgery. 2020; 155(11): 1043-1049. https://doi.org/10.1001/jamasurg.2020.3351.

17. Huang C., Xie X., Cheung S.P., Zhou Y., Ying G. Job Demands, Resources, and Burnout in Social Workers in China: Mediation Effect of Mindfulness. International Journal of Environmental Research and Public Health. 2021; 18(19): 10526. https://doi.org/10.3390/ijerph181910526.

18. Водопьянова Н.Е. Психодиагностика стресса. СПб.: Питер. 2009: 336 с. [Vodopyanova N. Psihodiagnostika stressa. Saint Petersburg: Peter. 2009: 336 p. (In Russ.).]

19. Maslach C., Leiter M. Understanding the burnout experience: Recent research and its implications for psychiatry. World Psychiatry. 2016; 15(2): 103-111. https://doi.org/10.1002/wps.20311.

20. Qedair J.T., Balubaid R., Almadani R., Ezzi S., Qumosani T., Zahid R., Alfayea T. Prevalence and factors associated with burnout among nurses in

Jeddah: a single-institution cross-sectional study. BMC Nursing. 2022; 21(1): 287. https://doi.org/10.1186/s12912-022-01070-2.

21. Wang C., Grassau P., Lawlor P.G., Webber C., Bush S.H., Gagnon B., Kabir M., Spilg E.G. Burnout and resilience among Canadian palliative care physicians. BMC Palliative Care. 2020; 19(1): 169. https://doi.org/10.1186/s12904-020-00677-z.

22. Кобякова О.С., Деев И.А., Куликов Е.С., Хомяков К.В., Пименов И.Д., Загромова Т.А., Балаганская М.А. Профессиональное выгорание у врачей в Российской Федерации на модели Томской области. Электронный научный журнал «Социальные аспекты здоровья населения». 2017; (55): 11 с. [Kobyakova O., Deyev I., Kulikov E., Homyakov K., Pimenov I., Zagromova T., Balaganskaya M. Professional Burnout of physicians in the Russian Federation according to Tomsk model. Social Aspects of the Population's Health. 2017; (55): 11 p. (In Russ.).]

23. Алиева Б.Ш., Ахмедова Н.А., Рашидова А.Х. Профессиональная компетентность социального работника как условие профилактики профессиональной деформации. Мир науки, культуры, образования. 2019; 3(76): 218-219. [Alieva B., Ahmedova N., Rashidova A. Professional competence of the social worker as a condition of preventing professional deformation. Mir nauki, kultury, obrazovaniya. 2019; 3(76): 218-219 (In Russ.)]. A

24. Wazqar D.Y. Oncology nurses' perceptions of work stress and its sources in a university-teaching hospital: A qualitative study. Nursing Open. 2018; 6(1): 100-108. https://doi.org/10.1002/nop2.192. _

25. Alwhaibi M., Alhawassi T.M., Balkhi B., Al Aloola N., Almomen A.A., Alhossan A., Alyousif S., Almadi B., Bin Essa M., Kamal K.M. Burnout

and Depressive Symptoms in Healthcare Professionals: A Cross-Sectional Study in Saudi Arabia. Healthcare. 2022; 10(12): 2447. — https://doi.org/10.3390/healthcare10122447. Q

26. Shanafelt T.D., West C.P., Sinsky C., Trockel M., Tutty M., Wang H., Carlasare L.E., Dyrbye L.N. Changes in Burnout and Satisfaction with Work- A Life Integration in Physicians and the General US Working Population Between 2011 and 2020. Mayo Clinic Proceedings. 2022; 97(3): 491-506. https://doi.org/10.1016/j.mayocp.2021.11.021. T

27. Johnson A., Jayappa R., James M., Kulni A., Kovayil R., Joseph B. Do Low Self-Esteem and High Stress Lead to Burnout among Health-Care Workers? A Evidence From a Tertiary Hospital in Bangalore, India. Safety and Health at Work. 2020; 11(3): 347-352. https://doi.org/10.1016Zj.shaw.2020.05.009. —

28. Jesus A., Pitacho L., Moreira A. Burnout and Suicidal Behaviours in Health Professionals in Portugal: The Moderating Effect of Self-Esteem. q International Journal of Environmental Research and Public Health. 2023; 20(5): 4325. https://doi.org/10.3390/ijerph20054325. I

29. Ghazwani E.Y. Prevalence and Determinants of Burnout Among Palliative Care Clinicians in Saudi Arabia. Frontiers in Public Health. 2022; (9): 834407. (7) https://doi.org/10.3389/fpubh.2021.834407. N

30. Johnson A.R., Jayappa R., James M., Kulnu A., Kovayil R., Joseph B. Do Low Self-Esteem and High Stress Lead to Burnout Among Health-Care Workers? — Evidence From a Tertiary Hospital in Bangalore, India. Safety and Health at Work. 2020; 11(3): 347-352. https://doi.org/10.1016/j.shaw.2020.05.009. a

R

I

О