CC BY
539
УДК 882(09)
В. А. Ханов
СИМВОЛИКА ИНФЕРНАЛЬНОГО В СОЗДАНИИ ОБРАЗА «ДНА» В ДРАМЕ М. ГОРЬКОГО «НА ДНЕ»
Основываясь на символике ночлежки Костылева как образе бездомности, бесприютности, ненормальной жизни, автор считает, что, не обладая признаками дома, подвал наделяется Горьким инфернальными признаками, а сами хозяева подвала становятся своеобразным воплощением темных сил.
Далее анализу подвергнуты образы Михаила Ивановича Костылева и его жены Василисы с точки зрения способов номинации в тесте, символики имен, отчества и фамилии, сущности характера, отношения окружающих, мотива свиста и поэтики цвета. Все эти позиции рассматриваются с точки зрения влияния фольклорно-мифологических традиций на картину мира М. Горького и на широком фоне творчества писателя.
Образ ночлежки в пьесе Горького «На дне» имеет в горьковедении разные интерпретации. Так, исследователю П. Долженкову ночлежка представляется «адом, где есть свой бес, лукавый - Лука и свой сатана - Сатин». Причем, по утверждению П. Долженкова, именно Сатин становится идеологом «дна». Он растлевает ночлежников, препятствует их попыткам уйти со «дна» жизни, «перекрывает» им пути. В смерти Актера исследователь обвиняет и Сатина, и Луку: «Сатана и бес как бы «работают» на пару: Лука обольщает Актера надеждой на исцеление, Сатин лишает его надежды и тем самым убивает» [1].
В противоположность П. Долженкову, другой современный исследователь В. Турбин увидел в костылевской ночлежке «подобие храма: «тяжелые каменные своды... Свет сверху вниз...» Храм, какие-то катакомбы первых веков христианства, новозаветные персонажи: и разбойники, и блудницы, и врачеватель - апостол Лука, тезка евангелиста» [2].
Думается, что более точной является интерпретация П. Долженкова, хотя вряд ли следует так прямолинейно уподоблять Сатина сатане, а Луку -лукавому, бесу. К символике инфернального Горький обращается уже в самом начале описания ночлежки: «Подвал, похожий на пещеру. Потолок - тяжелые, каменные своды, закопченные» [3, т. 7, с. 109]. Сходно с ней описание жилища босяков в рассказе «Бывшие люди»: «Внутри ночлежка - длинная, мрачная нора» [3, т. 3, с. 279]. «Темной, сырой дырой» предстает подвал, в котором обитают супруги Орловы из одноименного произведения: «Жизнь билась где-то там наверху, а сюда залетали от нее только глухие, неопределенные звуки, падавшие вместе с пылью в яму к Орловым бесцветными хлопьями» [3, т. 3, с. 225].
В виде пещеры с тяжелыми каменными сводами изображается нередко преисподняя в иконописи, такой же она предстает и в апокрифах. Подвал вполне соотносим с погребом, на что указывал В. И. Даль: подвал - погреб, выход под домом, обычно под сводами. По мифологическим представлениям, входом в ад может служить глубокая яма. Вот что по этому поводу писал
Н. С. Тихонравов: «Будущие наказания грешникам представлялись в виде заключения в погребах, в которые не попадает с земли свет <...> В русских сказках злая жена падает в бездонную яму и попадает к чертям в преисподнюю» [4, с. 195].
Ночлежка Костылева - это, прежде всего, символ бездомности, бесприютности, символ ненормальной жизни. Дома как такового у обитателей подвала нет. Они живут в помещении, а не в доме, поскольку это лишь строение, а не социально-бытовое или этическое понятие. В народной культуре «дом» - средоточие основных жизненных ценностей, счастья, достатка, единства семьи и рода. Его важнейшая функция - защитная, поскольку «дом противопоставлен окружающему миру как пространство закрытое - открытому, безопасное - опасному, внутреннее - внешнему» [5]. Ночлежка всем этим не обладает. Вот поэтому изображаемый подвал Горький наделяет инфернальными признаками, а сами хозяева подвала становятся своеобразным воплощением темных сил.
Таков, к примеру, содержатель ночлежки Костылев - существо никчемное. Это явный ханжа, цинично использующий нормы религиозной этики в своих интересах. Он не столько утешает, сколько духовно усыпляет своих постояльцев, говоря, что «на том свете... всякое деяние наше усчитывают» [3, т. 7, с. 116]. Все обитатели подвала относятся к Костылеву с нескрываемой брезгливостью. Стоит хозяину появиться в ночлежке, как вокруг него создается своеобразная пустота, некий моральный вакуум. На жалобу Костылева Сатину, что его Клещ не любит, Сатин отвечает: «Кто тебя - кроме черта - любит» [3, т. 7, с. 117]. И действительно, содержатель подвала «для всех - яд», «клоп», сосущий из окружающих соки. Именно так отзывается о нем жена Василиса. Для Актера Костылев -«шельма», что, по В. И. Далю, значит «отъявленный негодяй». Для Васьки Пепла - «дрянь», «старая блудня», «старый пес». Но особенно уничтожающую характеристику дает Костылеву Лука: «Хуже всяких слов старик» [3, т. 7, с. 159]. Обращаясь к хозяину ночлежки, Лука заявляет: «Ежели тебе сам Г осподь Бог скажет: «Михаиле! Будь человеком!» все равно - никакого толку не будет... как ты есть - так и останешься» [3, т. 7, с. 162].
Итак, для Луки Костылев - не человек. Отсюда значимым является то, как Горький характеризует голос содержателя ночлежки: «громко визжит», «говорит, взвизгивая», «слышен визгливый крик Костылева». Религиозный ханжа словно издает нечеловеческие звуки. В этом смысле он обладает признаками персонажей «змеиного» ряда, связан со всем тем, что враждебно человеку и что народное сознание определило как «нечистая сила». По утверждению А. Н. Афанасьева, «все злые духи любят выть, свистеть и шипеть» [6, т. 3, с. 136]. Костылев как бы представляет иной, низший мир. Его религиозность есть прикрытие пустой, холодной души, поэтому так нелеп и жалок его конец.
Важное значение имеет у Горького и имя хозяина ночлежки - Михаил, обозначающее того, «кто равен Богу». Значение его имени «усилено» отчеством - Иванович (от Иоанна), что значит «благодать Божия». Но «божественность» хозяина подвала оказывается призрачной, т.к. держится «на костылях», что подчеркнуто его фамилией, данной с явной иронией, - Костылев.
Заметим, что фамилиями, в которых «обозначен» какой-либо физический ущерб, Горький, как правило, наделял людей никчемных, душевно пустых. Таков, к примеру, доносчик Исай Горбов в романе «Мать». В пьесе «Дачники» о душевной нестройности и физических недостатках людей рассуждает Калерия: «В нем, в его душе есть что-то нестройное... А когда я это замечаю в человеке, мне начинает казаться, что он и физически урод <...> Грубость - такое же уродство, как горб... Глупые люди - похожи на хромых... Люди пошлые кажутся мне рябыми» [3, т. 7, с. 194-195].
Под стать Костылеву и его жена Василиса. Откровенно циничная, она не притворяется в любви к ближнему, не говорит ни о совести, ни о чести. В ней не осталось даже капли порядочности и стыдливости. Ее пронизывает неуемная жадность и какая-то свирепая, нечеловеческая зависть к возможному счастью сестры Натальи с Пеплом.
Имя Василиса в переводе с греческого обозначает «царствующая». Это излюбленное имя главной героини русских сказок - необыкновенной красавицы Василисы Прекрасной, Василисы Премудрой, доброй, жертвенной, преданной. Горьковская Василиса тоже красива. «Красивая ты, Васка», - заявляет, обращаясь к ней, Пепел [3, т. 7, с. 141]. Но хозяйка ночлежки по своим душевным качествам - полная противоположность народной героине. По словам того же Васьки Пепла, в ней «души нет», она - зверь и «хвастается зверством своим» [3, т. 7, с. 143]. Горький не принимает телесное как доминанту в человеке. Телесное как таковое, вне духа уродует человека, превращает его в звереподобное существо. Обращения Василисы к постояльцам пронизаны грубостью, презрением. Луку она называет проходимцем, грибом поганым, Настю - пнем, сапожника Алешку - щенком. Для нее все ночлежники - «свиньи».
Итак, Василиса «царствует» в подвале, обладая полной властью над его обитателями. Но в итоге она становится жертвой собственной злобы и ненависти. Василиса - это своеобразный «плод» темной, мрачной жизни «дна». Отсюда и ее отчество - Карповна от Карп («плод»).
Кроме того, имя Василиса происходит и от слова «Василиск», что значит «мифологический чудовищный змей», способный убить взглядом или дыханием. В Священном Писании в иносказательном смысле змей является символом коварства. Из-за древнего змея, соблазнившего Еву, произошло грехопадение людей. Змей - властитель царства мертвых.
Коварство и властолюбие - основные черты характера Василисы. Она соблазняет Пепла, подговаривает его убить ее мужа, тиранит свою сестру Наташу и т.д. Вот поэтому обитатели подвала называют хозяйку ночлежки «бабой лютой», «зверем злым», «дьяволицей», «гадюкой ядовитой» и т.д. Нелестно отзывается о своей жене и Костылев: «поганая шкура», «свинья». Василиса, как «дьяволица», «гадюка ядовитая», «царствует» в мире без солнца, в мире тьмы. Как известно, «Без солнца» - один из вариантов названия драмы Горького.
Экспрессивные номинации Василисы, усиленные эмоционально-оценочными эпитетами, позволили Горькому раскрыть ее внутреннюю суть, показать отношение к ней других действующих лиц. Однако есть в пьесе еще одна номинация хозяйки, заслуживающая особого внимания и как бы подводящая черту под выразительным перечнем ее характеристик. В эпизоде убийства Костылева Сатин, стремясь защитить избиваемую Наташу, называет Василису совой: «Куда? Сова проклятая...» [3, т. 7, с. 166].
В художественном мире Горького с совой обычно сравниваются дошедшие до последней степени падения антигерои. Таков, к примеру, шпион Евсей Климков, человек с совиным лицом, в повести «Жизнь ненужного человека». Свое отношение к сове писатель, возможно, выразил словами Матвея в повести «Исповедь»: «Бог создает вишню, сатана - лопух, Бог - жаворонка, сатана - сову» [3, т. 9, с. 237].
По мифологическим представлениям, сова олицетворяет Кривду, сгоняющую с «белого света» Правду - сокола. Так, в апокрифе «Беседа трех святителей» говорится: «Стоит белый тит. а на нем сидит сокол; прилетела
злая сова и отогнала сокола. Белый щит - это свет, а на нем сидит сокол - это правда; а прилетела злая сова - это кривда, и отогнала сокола». Своеобразной «злой совой», лишенной всякой порядочности, и предстает Василиса.
Следует заметить, что образ совы амбивалентен. В некоторых произведениях устного народного творчества ночная птица наделяется положительными качествами и называется «совушкой-вдовушкой, разумной головушкой». И все-таки по преимуществу сова связана с началами тьмы и зла.
А. Н. Афанасьев, раскрывая восприятие ночной хищницы поэтическим сознанием славян, писал: «Сова, как птица ночная с большими светящимися и способными видеть во тьме глазами, дала свой образ для олицетворения черной тучи, сверкающей молниями <...> По народным преданиям, злой дух, превратившись в сову, сторожит драгоценные клады» [6, т. 1, с. 502]. Ночная хищница вполне может выступать как заменитель Змея по ряду типологических признаков: коварство, пестрота, связь с темнотой. Все эти качества, как уже отмечалось, свойственны и Василисе.
С образом ночлежки и непосредственно с четой Костылевых связан в пьесе Горького мотив свиста. О свисте на протяжении развития событий упоминается 12 раз. Причем почти в половине случаев речь идет о свисте в адрес хозяев подвала.
В фольклоре свисту отводится, как правило, негативная роль. Хорошо известна примета, согласно которой запрещается свистеть дома - «просвистишь» деньги. Тема безденежья - инновационное развитие темы запустения, обездоленности, нищеты. В. И. Даль в связи с этим приводит соответствующие поговорки: свистеть в кулак (сидеть без гроша), по закромам ветер свищет (все пусто). У Горького обитатели ночлежки - это обездоленные люди, лишенные средств к существованию. Вот поэтому уже в самом начале первого акта автор замечает, что Барон, посвистывая, уходит с Квашней на базар. Посвистывая, отправляется в трактир Актер.
Кроме того, свист, завывание - знак разрушительных сил, одно из проявлений и свойств Сатаны. Описывая обстановку четвертого акта, Горький делает важное замечание: «На дворе - ветер» [3, т. 7, с. 170]. О завывающем ветре, о холоде и слякоти говорится и в финале драмы. По мифологическим представлениям, ветер сопровождает появление ведьмы и черта. А. Н. Афанасьев отмечает, что кое-где считалось «грехом даже упоминать слово «ветер», которым называли нечистую силу» [6, т. 1, с. 331].
Горький обо всем этом, конечно же, имел хорошее представление. Так, в рассказе «О черте» заглавный герой Черт, «шляясь по кладбищу среди могил», «весело посвистывает» [3, т. 4, с. 164]. В другом рассказе «Калинин» герой-повествователь с упоением выслушивает легенду «христолюбивого странника» о происхождении ветров на море, над которыми начальствует «бес Змиулан» [3, т. 14, с. 336]. Змей (в христианской традиции - дьявол) связан с тьмой и в более широком смысле - со смертью.
В драме «На дне» мотив свиста тоже вызывает представление о темных, разрушительных силах. Свистит Васька Пепел в ответ на просьбу Василисы «освободить ее от мужа». В финале пьесы вслед уходящему Актеру свистит Сатин, воплощающий мефистофельские начала. Но особенно значим свист сапожника Алешки, связанный с четой Костылевых. Уже в первом действии Алешка своим свистом поднимает на смех хозяйку ночлежки Василису. В третьем акте, в эпизоде убийства Костылева, свист и вой бесшабаш-
ного сапожника создает эффект хаоса, разгула нечисти. Говоря о Василисе, автор замечает: «Около нее прыгает, как бесноватый, Алешка, свистит ей в уши, кричит, воет» [3, т. 7, с. 166]. Таким образом, мотив свиста, с одной стороны, свидетельствует об обездоленности ночлежников, с другой - это знак присутствия в подвале темных сил, знак связи Костылевых с дьявольскими началами. Свист как один из приемов создания художественного образа использовал и
A. П. Чехов. Так, О. Л. Книппер, исполнявшей роль Маши в пьесе «Три сестры», он советовал: «Не делай печального лица ни в одном акте. Люди, которые давно носят в себе горе и привыкли к нему, только посвистывают и задумываются часто» [7]. Но посвистывает не только Маша из «Трех сестер» -в ранней чеховской драме «Пьеса без названия» Трилецкий говорит об Анне Петровне: «Свистит, точно мужик! Удивительная женщина!» [8]. По свидетельству К. С. Станиславского, Чехов подчеркивал значимость свиста и Астрова в последнем действии «Дяди Вани»: «...слушайте, Астров свистит, уезжая» [9]. Однако у А. П. Чехова мотив свиста связан лишь с темой обездоленности, печали, горя. У Горького этот мотив обладает более глубоким значением, символизируя господство в действительности темных сил.
Отсюда становится понятной и символика красного цвета в драме. Здесь необходимо заметить, что цветовая гамма пьесы вообще скупа: используются лишь три цвета - красный, черный и серый. Причем явно преобладают красный и серый, о которых на протяжении действия упоминается четыре раза. Так, описывая обстановку третьего акта, Горький говорит о высокой красной стене брандмауэра, который закрывает небо. Подмечает он и то, что заходящее солнце освещает брандмауэр красноватым светом. Здесь же автор обращает внимание на серую стену дома, в котором помещается ночлежка. Усиливая впечатление, он подчеркивает, что в этой серой стене два окна. Тут же говорится и о черных сучьях бузины, и о темной стене какой-то надворной постройки.
Обычно у Горького красный и черный противостоят друг другу. В частности, в аллегорической поэме «О Сером», говоря о постоянной борьбе Красного и Черного, он пишет: «На земле спорят Красный и Черный. Черный -жестокий, жадный, злой, он распростер над миром свои тяжелые крылья и окутал всю землю холодными тенями страха перед ним <...> Сила Красного -его горячее желание видеть жизнь свободной, разумной, красивой <... > Между Черным и Красным суетливо и робко мечется однообразный маленький Серый <...> Серый задерживает смерть отжившего, затрудняет рост живого, он и есть вечный враг всего, что ярко и смело» [3, т. 6, с. 292-294].
Подобная символика красного и черного цветов вполне объяснима. Издавна красный цвет символизирует жизнь, доброту, красоту. Исследователь
B. В. Иванов отмечает, что противостояние красного и черного означает оппозицию жизни и смерти. С его точки зрения, уже само появление охры можно считать одним из надежных свидетельств «очеловечивания» [10].
Однако в драме «На дне» красный, черный и серый спокойно «уживаются» друг с другом. Нет ли здесь противоречия? С точки зрения народного миропонимания - нет. Дело в том, что в народном сознании красный цвет наделяется амбивалентными свойствами, он может вызывать и положительные, и отрицательные эмоции. В частности, в «Толковом словаре» В. И. Даля отмечено, что в народном представлении «красный человек - это то же, что дикий, полоумный». Приводит Даль и соответствующие пословицы: рыжий да красный - человек опасный; красно, пестро, а толку нет. В связи с этим весь-
ма любопытным представляется высказывание А. Н. Афанасьева по поводу народных суждений об окружающих предметах и природных явлениях. «Одно и то же явление природы, - отмечает исследователь, - при разных условиях могло быть и благотворно и враждебно для человека, и, смотря по этому, он придавал ему тот или другой характер» [6, т. 1, с. 526].
С нашей точки зрения, в драме «На дне» красный цвет имеет негативное значение и ассоциируется с опасностью. Не случайно, рисуя сцену убийства Костылева, Горький замечает, что «все сталкиваются у красной стены». Кроме того, красный и черный (= тьма) являются важнейшими признаками преисподней. В свое время исследователь отреченных книг Н. С. Тихонравов писал: «В аду над неверовавшими в Христа лежит глубокая тьма <...> Огненная река и холодное озеро - два различных места наказаний грешникам. На миниатюрах рукописей, содержащих описания загробного царства, Страшного суда, постоянно изображается и «лютый мраз» в виде озера, красного, как огненная река» [4, с. 209].
Примечательно, что в повести «Жизнь ненужного человека», рисуя сцену гибели Евсея Климкова под колесами поезда и создавая аллюзию ада, Г орький отмечает: «По гладко отшлифованному металлу рельс скользили, обгоняя Климкова, красноватые лучи огня, две красные полосы железа казались раскаленными и стремительно текли вдоль по бокам Евсея, направляя его бег» [3, т. 9, с. 216]. Шпион Евсей Климков кончает жизнь самоубийством, тем самым обрекая себя на вечные муки. Он бежит как бы между берегов огненной реки, в виде которой часто представляется преисподняя в мифологии. И снова в картине, аллюзивно соотносимой с адом, преобладает красный цвет.
Итак, костылевскую ночлежку Горький наделяет инфернальными признаками. Подвал, в котором обитают «бывшие люди», - это «дно» жизни, «дно» души, погруженное во мрак. Даже потолок - тяжелые, каменные своды в этом подвале закопченные, т.е. черные. В художественном сознании Горького изображаемая ночлежка ассоциируется с «тем светом», где властвуют темные силы. И это вполне соответствует мифологическим представлениям. По народным понятиям, отмечает А. Л. Топорков, фундамент дома, его подвал соотносим с преисподней [5]. Олицетворением темных начал, господствующих в представленной «преисподней», являются Костылев и Василиса.
Список литературы
1. Долженков, П. Н. Существует только человек: О пьесе М. Горького «На дне» / П. Н. Долженков // Литература в школе. - 1990. - № 5. - С. 42.
2. Турбин, В. Дни на дне / В. Турбин // Литературная газета. - 1990. - 1 августа.
3. Г орький, М. Полн. собр. соч. : в 25 т. / М. Горький. - М., 1970.
4. Тихонравов, Н. С. Сочинения / Н. С. Тихонравов. - М., 1898. - С. 195.
5. Топорков, А. Л. Дом / А. Л. Топорков // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. - М., 1995. - С. 168.
6. Афанасьев, А. Н. Поэтические воззрения славян на природу : в 3 т. / А. Н. Афанасьев. - М., 1865.
7. Михальский, Ф. Н. Музей Московского художественного театра / Ф. Н. Михальский. - М., 1958. - С. 59.
8. Чехов, А. П. Собр. соч. : в 12 т. / А. П. Чехов. - М., 1964. - Т. 9. - С. 9.
9. Станиславский, К. С. Собр. соч. : в 8 т. / К. Станиславский. - М., 19541961. - Т. 5. - С. 618.
10. Иванов, В. В. Чет и нечет. Асимметрия мозга и знаковых систем / В. В. Иванов. - М., 1978. - С. 86.
