CC BY
340
УДК 82-98; 7.045; 246.6 ББК 85.12
СИМВОЛИКА И КУЛЬТУРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
АРХИЕРЕЙСКОГО ПОСОХА-ЖЕЗЛА В ЦЕРКОВНОЙ ПОЛЕМИКЕ XVII-XVIII ВЕКА
Маслова Юлия Валерьевна,
зав. отделом металла и камня Всероссийского музея декоративно-прикладного
и народного искусства, ул. Делегатская, д. 3, Москва, Россия, 127473 e-mail: [email protected]
Аннотация
Статья посвящена рассмотрению роли архиерейского посоха-жезла в полемике старообрядцев с господствующей церковью. Раскрыта символика посоха-жезла в контексте христианской культуры и искусства. На основании полемических сочинений старообрядцев выявлена роль посохов митрополита Петра Московского и епископа Никиты Новгородского как главных аргументов в пользу старой формы посоха.
Ключевые слова
Христианство, символика, церковь, раскол, церковная реформа, полемика, старая вера, старообрядцы, посох, жезл.
Современная историография, касающаяся темы церковной полемики ХУП-ХУШ вв., обращается, как правило, к таким проблемам, как: двуперстие, изменения в Символе веры, написание имени Христа, двоение или троение аллилуйи, хождение посолонь. Однако круг вопросов, поднятых в ходе полемики между сторонниками и противниками церковных реформ, значительно шире и затрагивает не только «книжную справу» (редакционную правку богослужебных книг и чинопоследований), но и предметы материальной культуры христианской церкви. К одним из таких вопросов относится полемика об изменении в XVII в. формы архиерейского посоха-жезла. Речь идет о жезле с навершием в виде двух змей, впервые появившегося в русской церкви у патриарха Никона.
Защитники старой веры довольно остро отреагировали на изменение формы посоха-жезла. В «Списке писем страдальческих» протопопа Аввакума, которым активно пользовались старообрядческие полемисты в уже начале XVIII в., имеется особая глава «Обличение о посохе со змеиными главами, его же святители в руках своих носят»: «Д[а] он де же, зломудренный Никон, завел в нашей России со единомысленни-ки своими самое худое и небогоу[го]дное дело - вместо жезла святителя Петра чюдотворца доспел вновь святительския жезлы с проклятыми змиями погубльшими прадеда нашего Адама и весь мир, ю же сам Господь проклял от всех скотов и от всех зверей земных. И ныне они тую проклятую змию освящают и почитают паче всех скотов и зверей и вносят ея во святилище
Божие, во олтарь и в царския двери, яко некое освящение и всю церковную службу с теми жезлами и с проклятыми змиями соделанными действуют и везде, яко некое драгоценное сокровище, пред лицем своим на оказание всему миру тех змей носити повелевают, ими же образуют потребление православныя веры1» . Понять пафос «обличения» легко, если вспомнить строки из Ветхого Завета: «И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей» (Быт. 3:14). Правда, в творчестве Аввакума есть более мягкая характеристика змея. В толковании на книгу Бытия, когда произошло падение первых людей, протопоп пишет, что дьявол, позавидовав чести и славе Адама, «вниде во змию, лучшаго зверя, и оболга Бога ко Адаму». Далее, когда Адам отказался вкушать от древа, змей «прииде ко Евве; ноги у нее были, и крылье было. Хорошой зверь была, красной, докамест не своровала2» . Н.К. Гудзий полагает, что подобная трактовка ветхозаветных событий объясняется своеобразием мышления Аввакума, в котором абстрактные сущности и персонажи Библии превращались в конкретно-бытовые3. Как бы там ни было, змеи на посохе, «образующие потребление православной веры», порождали эсхатологические настроения у защитников старой веры.
Чтобы понять, почему посох-жезл стал одним из важных полемических вопросов XVII-XVIII вв., следует обратиться к истории символов в христианском искусстве. А.Н. Овчинников рассматривает посох-жезл с точки зрения преемственности символических образов древнейших религий в христианской культуре. Проанализировав сохранившиеся памятники искусства (каменные рельефы, печати, стенные росписи и
1 Список 1 с писем страдальческих священнопрото-попа Аввакума//Памятники старообрядческой письменности. СПб., 2000. - С. 330-331.
2 Аввакум. Из статьи «Списание и собрание о божестве и о твари и како созда бог человека»//Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. — М.: Гослитиздат, 1960. - С. 182.
3 Гудзий Н. К. Протопоп Аввакум как писатель и как
культурно-историческое явление//Житие протопопа Авва-
кума им самим написанное и другие его сочинения. — [М.]:
Academia, 1934. - С. 42.
т.п.), автор приходит к выводу, что в 3-1 тысячелетиях до н.э. в Египте, Сирии, Ассирии, Вавилоне и других странах Ближнего Востока наряду с изображением Древа жизни существовали его символы в виде цветущей ветви и пастушеского посоха. Постепенно эти символы перешли в Ветхий и Новый завет, получив иное значение. Так, библейское Древо жизни стал символизировать посох-жезл. По замечанию Овчинникова, образ Доброго Пастыря извечно бытовал в культуре Ближнего Востока. Постепенное усложнение символики христианского искусства превращает пастушеский посох в руках Христа в крест, который становится и пастырским жезлом, и Древом жизни одновременно. Дальнейшее развитие символического языка искусства привело к тому, что после Воскресения Христова жезлом символизируется Церковь-Богоматерь, которая «есть пастырский посох Христа, а потому и посох в руках архиерея имеет значение Церкви»4 .
Христианское искусство тесно связано с библейскими текстами и святоотеческой мыслью. Приведем несколько характерных цитат, выявляющих символизм посоха-жезла. Пророчество Исайи о Богоматери гласит: «изыдет жезл из корене Иессеова, и цвет от корене его взыдет: и почиет на нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия» (Ис.11:1-2). Подробностью перечисления ветхозаветных прообразов Божией Матери выделяется «Слово на Рождество Пресвятой Богородицы» Андрея Критского. Среди многочисленных библейских эпитетов Богоматери он называет, в частности, «Иерейский Жезл» и «Царский Скипетр»5 . В сочинении Иоанна Дамаскина дана развернутая картина ветхозаветного прообраза креста: «Древо жизни, насажденное Богом в раю, предызобразило этот честный крест. Ибо, так как смерть [вошла] через посредство древа, то надлежало, чтоб чрез древо же были дарованы жизнь и воскресение. Первый Иаков, поклонившись на конец жезла Иосифа, посредством образа обозначил крест,
4 Овчинников А.Н. Символика христианского искусства. М., 1999. С. 101.
5 Богородица//Православная энциклопедия. Том V: Бессонов-Бонвеч. М, 2002. С.486-504.
и, благословив своих сыновей переменными руками, он весьма ясно начертал знамение креста. [То же обозначили] жезл Моисеев, крестообразно поразивший море и спасший Израиля, <...> жезл, приобретающий Аарону достоинство священноначалия; змий на древе, вознесенный в виде трофея, как будто бы он был умерщвлен, когда древо исцеляло тех, которые с верой смотрели на мертвого врага, подобно тому, как и Христос плотию, не знавшей греха, был пригвожден за грех»6 .
Творения Андрея Критского и Иоанна Да-маскина входили в обязательный круг чтения образованного древнерусского человека, к каковым, несомненно, относились первые вожди староверия. Однако церковным реформаторам нужно было обоснование проводимых ими преобразований, в том числе, подкрепляемое авторитетом современной им греческой церкви. В сборнике «Скрижаль» (1655 г.), составленном переводчиком и «справщиком» книг Арсением Греком по благословению патриарха Никона, находим главу 34 «Что знаменует жезл, его же держит архиерей». В ней приводятся примеры из ветхозаветных событий, связанных с жезлом: «Зане жезл моисеов, честный крест пред-знаменоваше. Жезл моисеов бысть змий, и по-яде жезлы волхвов, яже имяше фараон. Подобие и честный крест сокруши силу демонов. Но и даже до днесь сокрушает. Жезл моисеов раздели чермное море, и преидоша еврее невредимы из рук фараоновых. Подобие и честный крест раздра злый грех, и преведе душы человече-ския невредимы от действ диаволских. <...> Но и праведный иаков жезлом своим пройде иордан реку, якоже и сам глаголет. Жезлом бо моим сим, пройдох иордан. Обачеже вся сия быша да веруем мы, яко и болшая может сила крестная творити, именем Христа, иже распятся на нем. Сия есть вера нас христиан»7 . При сравнении с классическим текстом догматического богословия Иоанна Дамаскина видим, что в «Скрижали» делается больший акцент на жезле пророка и законодателя Моисея, послужившем прообра-
6 Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М., 1998. - С. 216.
7 Скрижаль. Акты соборов 1654,1655,1656 годов. СПб., 2013. - С. 290-291.
зом креста, и не упоминается процветший жезл Аарона, который не только явился подтверждением его права священнодействовать, но и символом Богоматери.
Весь вышеприведенный символический ряд, основывающийся на библейских текстах и памятниках искусства, показывает, что полемика вокруг жезла-посоха была не просто спором о материальном символе архиерейской власти, но носила богословский характер. Форма жезла-посоха имела не только художественно-эстетическое, но и онтологическое значение для церкви, которую она символизировала. Наряду с этим посох-жезл служил и наглядным выражением степени священноначалия. «Двоеро-гий» посох мог быть принадлежностью как священника, так и архиерея, в то время как посох «с яблоками», т.е. с шарообразным навершием, являлся исключительно привилегией архиерея. В Житии протопопа Аввакума есть упоминание о некоем дьяке архиерейского дома Иване Струне, который «ушел к воеводам в приказ и сказал "слово и дело государево" на меня»8. По замечанию комментатора Жития Н.К. Гудзия, поводом для челобитной дьяка послужили не только «неистовые слова» протопопа. Струна обвинял протопопа в присвоении себе архиерейского посоха: «на того протопопа Аввакума извещал, что он, Аввакум, ходит с посохом, а посох де с яблоки вызолочен, а на рогах оправлено серебром и про иные его Аввакумовы бесчинства»9. Самовольное присвоение архиерейского посоха было демонстрацией протеста ссыльного Аввакума: он забирает власть от недостойных иерархов, присвоив себе посох «с яблоками». В беседе об Аврааме Аввакум пересказывает свое видение антихриста: «Я подперся посохом двое-рогим своим, протопоповским, стал бодро: ано ведут ко мне два в ризах белых нагова человека, - плоть та у него вся смрад и зело дурна, огнем дышит, изо рта, из ноздрей и из ушей пламя смрадное исходит. За ним царь наш последует и власти со множеством народа. Егда ко мне при-
8 Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. [М.]: Academia, 1934. - С. 85
9 Гудзий Н. К. Комментарий // Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. [М.]: Academia, 1934. - С. 396-397.
вели его, я на него закричал и посохом хощу его бить. Он же мне отвещал: "что ты, протопоп, на меня кричишь? Я нехотящих не могу обладать, но волею последующих ми, сих во области держу"»10. Выражение «посохом хощу его бить» не следует понимать только буквально. Видение могло выражать и то, что Аввакум проявил готовность использовать духовную власть священника. Посох как символ священной власти появляется в текстах как старообрядцев, так и церковных реформаторов, тщательно разрабатывавших эту тему в своих сочинениях, о чем будет сказано ниже.
В XVIII в. старообрядческие полемисты стали высказываться о посохе-жезле со змеями сдержаннее, чем в XVII-ом, акценты спора смещаются в пользу исторических свидетельств. Защитники старой веры апеллируют к посохам святителей, предшественников Никона, как безусловным доказательствам истинности прежней формы, освященной авторитетом русских святых. Изучение символики и культурной значимости архиерейского посоха-жезла представляет двойной интерес в связи с тем, что исторические артефакты, к которым апеллируют староверы, сохранились в российских музеях и могут служить наглядными аргументами.
В полемическом сочинении старообрядцев, «Керженские» или «Дьяконовы ответы» (1719 г.), приписываемом дьякону Александру Керженскому, в статье 11511 автор апеллирует к авторитету святителей и чудотворцев Петра Московского и Никиты Новгородского. В более позднем полемическом сочинении «Поморские ответы» (1723 г.), приписываемом Андрею Денисову, выделена глава «О жезле архиерейском». В ней приводится сравнение жезлов-посохов старорусского и нового, пореформенного образца, и практически повторяются аргументы «Дьяконовых ответов». Авторы сочинения указывают, что жезлы «древлероссийских» архиереев «змиевых глав на себе не имущи». В качестве примера приводятся также жезлы митро-
10 Аввакум. Из беседы восьмой. [Об Аврааме] // Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. М.: Гослитиздат, 1960. - С. 143.
11 Для удобства номера глав и страницы, обозначенные в книге церковнославянскими буквами, даются арабскими цифрами.
полита Петра и епископа Никиты. В главе указано на видоизменение формы старинного жезла, ручки которого имеют завершение в виде якоря. Заметим, что посох, напоминающий якорь, органично вписывается в традиционную христианскую символику Церкви-корабля:
Рис.1. Богослужебные предметы и архиерейские облачения старообрядческие
и никонианские. НИОР РГБ. Ф. 98 (Собрание Е.Е.Егорова) № 1670. Листы 25 и 40
«Дьяконовы ответы»
Статья 115
Пременение жезла архиерейского: егоже жревнии священнии архиереи, и святитель и чудотворец Петр держаша, на его же версе крюки яко якоря явствова: вместо же онаго новопредан жезл архиереом со змиями держати, яков в книзе Жезле изображен явствуется. Утверждается же древлецерковное жезла архи-ерейскаго содержание: в книзе Симеона бла-женнаго архиепископа Солунскаго, от главы 80. Жезл егоже держит, власть знаменует духа, и утвердительное народа и пастырственное, и водити мощи, и наказати не послушных, [и образ] к себе дальних. Темже и крюки якоже яко-ри верху имеет, и еже изгоняти зверных и губительных. И последовно крест Христов знаменует и победоносное, в нем же и побеждаем, и утверждаемся, и вождествуемся, и паствимся, и печатлеемся, и научаемся, и влечемся ко Христу, страсти умерщвляюще, и супостатов изгоняем, и отвсюду сохраняемся.
Но и Никиты епископа новгородскаго чудотворца жезл, иже у раки его, не со змиями есть: но подобен древних архиерейских жезлов явствует. О жезле архиерейском
«Поморские ответы»
О жезле архиерейском
Пременение жезла архиерейского, его же обычно держаша вси древлероссийстии архиереи, на версе крюки яко якоря имеюща: в место же сего от Никона патриарха, преданы жезлы со змиями архиереом держати.
Но древлероссийских святых архиереов, жезлы явственно свидетельствуют, змиевых глав на себе не имуще. Яко же великаго чудотворца, Петра митрополита жезл. На версе крюки яко якори имеет, змиевых же глав не имеет. Тако и Никиты епископа новгородскаго чудотворца жезл, иже у раки его, кроме змиевых глав есть, и во всем подобен древлебывшим жезлом архиерейским.
Еще же святыи Симеон Фессалоникийский, в книзе своей в главе 80-й, глаголет: И жезл его же держит, власть знаменует духа, и утвердительное народа, и пастырственное, и водити мощи, и наказати непослушных, и обращати к себе дальних.
Тем же и крюки яко же якори верху имеет, и еже изгоняти зверных и губительных, и по-следовно крест Христов знаменует, и победоносное, в нем же и побеждаем и утверждаемся, и вождествуемся, и паствимся, и печатлеем-ся, и научаемся, и влечемся ко Христу, страсти умерщвляюще, и супостатов изгоняем, и отвсюду сохраняемся. До зде святыи. По вышеобъ-явленным обычаем и свидетельством святых: жезлы со змиевыми главами, не согласно древ-лецерковному святых обычаю являются.
При сравнительном изучении двух известных полемических сочинений XVIII в. видим, что более позднее по времени сочинение указывает на патриарха Никона как основного виновника изменения формы жезла. Встает также закономерный вопрос: почему в качестве доказательства истинности старой формы архиерейского жезла старообрядцами выбраны посохи именно митрополита Петра Московского и епископа Никиты Новгородского? Посох святителя Петра относится к весомым артефактам церковной полемики в силу исторической значимости иерарха в судьбах Руси-России. Он перенес ми-
трополичью кафедру из Владимира в Москву, начал строительство Успенского собора Кремля, предсказал возвышение Москвы. После смерти святителя Петра князь Иван Данилович добился от Константинополя его канонизации. Так Петр стал первым святым митрополитом московским и всея Руси чудотворцем. Обладание его посохом являлось важным элементом легитимации очередного предстоятеля церкви. Впервые посох митрополита Петра был вручен царем Федором Иоанновичем при интронизации первого патриарха московского Иова. Традиция вручать новому патриарху посох митрополита Петра, храня-
щийся в Оружейной палате Музеев Московского Кремля, существует и в наши дни.
Рис.2. Навершие посоха митрополита Петра Московского. XIV в.
Дерево, серебро, резьба, золочение.
Собрание Музеев Московского Кремля.
Однако вопрос с посохом епископа Никиты не так очевиден, как с посохом Петра. В капитальном труде Ф.Г. Солнцева «Древности Российского государства» данному артефакту уделена целая глава «Посох св. епископа Никиты и святительская панагия». Автор замечает, что посох относится к XI столетию, тогда как резные изображения на посохе святителя Петра и преподобного Сергия нужно отнести к XIV
в., времени их канонизации, что противоречит датировке посоха Никиты. Солнцев выдвинул предположение, что резные украшения посоха могли сделать новгородские владыки Евфимий и Макарий12, жившие, соответственно, в XV и XVI вв. Косвенным доказательством истинности предположения Солнцева может служить факт открытия мощей епископа Никиты в 1550
г. при митрополите Макарии. Солнцев отметил, что облачение новгородского епископа сохранилось нетленным. Близость по времени событий церковного раскола и обретения мощей епископа Никиты, а также авторитет митрополита Макария, принявшего деятельное участие в канонизации русских святых, составлении Че-тьих-Миней и организации Стоглавого собора, к решениям которого прибегали старообрядцы
при защите двуперстия и других «старин», - все это могло повлиять на выбор посоха Никиты в качестве весомого аргумента староверов в споре с реформаторами.
12 Солнцев Ф.Г. Древности Российского государства.
Отделение I. Св. иконы, кресты, утварь храмовая и облаче-
ние сана духовного. М., 1849. - С. 158.
Рис.3. Посох епископа Никиты Новгородского. XVI вв. Дерево, резьба, кость.
Собрание Новгородского государственного объединенного музея-заповедника.
В той же главе Ф.Г. Солнцев указывает: «принимая в соображение внешнюю форму, знаменование и употребление посохов, кстати заметим, что такой посох, жезл, иногда называемый патерицею, составлял знамение и отличие Святителей, как пастырей словесного стада Христова. В древности он имел подобие буквы Т, так, как и Новгородский св. Никиты, иногда с крестом, нередко полумесяц, то вверх, то вниз обращенный. <...> С Никона Патриарха появляются жезлы с двумя змиями на поперечине, напоминающие нам превращение жезла Мои-
сеева в змию»13. Из цитаты Солнцева несколько непонятно, почему ветхозаветный жезл Моисея, превратившийся в змею, на жезле патриарха Никона стал изображаться с двумя, а не одной змеей, что было бы логичнее. Для разрешения этого противоречия обратимся к Еврейской энциклопедии Брокгауза и Ефрона. В статье «Дракон» Л. Каценельсон указывает, что еврейское слово «Tanin» при переводе Библии может переводиться и как «дракон», и как «змея». Это же слово применяется к обозначению больших рыб и морских чудовищ. «Чаще всего именем "Tanin" обозначается египетский крокодил (crocodilus niloticus), иначе называемый Левиафаном. В виде поэтической метафоры пророки часто обозначают самого фараона именем "Tanin"»14. Если принять во внимание, что египетский бог Се-бек, изображавшийся с головой крокодила, считался покровителем фараонов, то гипотеза о превращении жезла Моисея не в змею, а в крокодила, пожравшего жезлы египетских волхвов, выдвигаемый некоторыми библеистами, выглядит куда правдоподобнее. Таким образом фараону давалось понять, что он будет иметь дело не с пророком, а с самим Богом. Мы позволили себе столь подробный лингвистический экскурс, чтобы показать несостоятельность толкования символики жезла с двумя змеями именно как прообраза жезла Моисея. Столь же необоснованным выглядит трактовка символики в Богословской энциклопедии А.П. Лопухина: «С течением времени под влиянием стремления и желания наглядным образом выразить мысль о мудрости архипастырского управления паствою рукоятка епископского жезла была превращена в двух змей, обращенных друг к другу»15.
Символике архиерейского жезла посвящена статья К.А. Щедриной в Ставрографическом
сборнике16. Автор справедливо замечает, что до реформы патриарха Никона навершия русских архиерейских посохов традиционно представляли собой два отрога, изогнутых книзу. Однако далее она сразу переходит к навершию со змеями, не давая объяснений символики дореформенных посохов17. Автор указывает, что посохи со змеями можно было увидеть на привозных греческих посохах XVII в. Перебирая типы крестов (афонские, эфиопские, армянские), К.А. Щедрина упоминает змеевидный жезл бога Гермеса кадуцей как возможный прототип архиерейского жезла со змеями18. Посох Гермеса как символ всеведения и мудрости, с наибольшей вероятностью, и мог стать прототипом посоха-жезла со змеями, введенным в богослужебную практику патриархом Никоном.
50 13 Солнцев Ф.Г. Древности Российского государства.
Отделение I. Св. иконы, кресты, утварь храмовая и облачение сана духовного. М., 1849. - С. 159.
14 Еврейская энциклопедия. Свод знаний о еврействе и его культуре в прошлом и настоящем. СПб.: Об-во для науч. евр. изд. Брокгауз-Ефрон. [1910]. Т. VII. Данциг-Ибн-Эзра, Иуда. - С.320.
15 Православная богословская энциклопедия. Под ред. А.П. Лопухина. Пг., 1904. - XV. Донская епархия-Ифи-ка. - С. 548.
Рис.4. Неизвестный художник. Патриарх Никон. 1750-е гг. Холст, масло. Собрание ГИМ.
16 Щедрина К.А. Две змеи на архиерейском посохе XVII века: заметки о происхождении и символике //Ставро-графический сборник. Книга III: Крест как личная святыня. Сб.статей. М.: Изд-во Московской Патриархии; Изд-во «Древлехранилище», 2005. С. 315-326.
17 Там же. С. 315.
18 Щедрина К.А. Две змеи на архиерейском посохе XVII века. С. 324-325.
Однако сам патриарх Никон при интронизации стал обладателем посоха святителя Петра, который он не оставлял вплоть до ссылки в Ферапонтов монастырь. В этом монастыре печер-ский архимандрит Иосиф снял с Никона архиерейскую мантию и взял посох, отправив их в Москву. Важно подчеркнуть, что произошло это в 1666 г. 21 декабря по старому стилю на память святителя Петра. Отобрать посох именно в этот день было знаковым действием власти, вдвойне унизительным для патриарха. Вернуть посох Петра в Москву удалось не сразу. Никон, уезжая из столицы в 1658 г., добровольно оставил посох. Но в феврале 1664 г. он внезапно вернулся «никем зовом» и взял его назад из Успенского собора. При этом он передал царю письмо, в котором говорилось о видении Никону святителя Петра. Последний, якобы, показал патриарху хартию, подписанную церковными иерархами, в которой говорилось о возвращении Никона на престол. Несмотря на это, царь повелел Никону вернуться в Воскресенский монастырь. Патриарх, уезжая, взял с собой посох Петра - символ патриаршей власти, демонстрируя этим свое несогласие с царским приказом. На призыв бояр оставить посох в соборе Никон парировал: «Отнимите де у меня ево сильно»19. Все вышесказанное служит доказательством того, насколько важным артефактом был посох митрополита Петра для сознания человека Московской Руси и споров в ходе религиозной полемики XVII -XVIII вв. Патриарх Никон не хотел выпускать из рук посох-жезл как символ власти. Добровольная передача его в другие руки означала отказ от этой власти.
Одним из подробных толкований символа посоха-жезла как символа власти стала книга «Жезл правления» Симеона Полоцкого, вышедшая на Московском Печатном дворе в 1667 г. Примечательно, что она упоминается в «Дьяконовых ответах». Книга открывается изображением жезла с навершием в виде двух змей и подробным толкованием его символики. На титульном листе изображен жезл с двумя змеями, головами обращенными друг к другу. В
центре, между их головами - царская держава с крестом вверху. Стержень жезла разделен на равные части сферами (яблоками?), в каждую из которых вписана буква (сверху - вниз): «п», «у», «н», «к». Под жезлом идет расшифровка. «Правления» - на правителство мысленнаго стада православнороссийския церкве. «Утвер-жения» - во утвержение колеблющихся в вере. «Наказания» - в наказание непокоривых овец. «Казнения» - на поражение жестоковыйных и хищных волков, на стадо христово нападаю-щих20. Выше мы указали, что протопоп Аввакум, присвоивший посох архиерея, фактически обвинялся в присвоении архиерейской власти, символизируемой посохом «с яблоками». Именно аспект духовной власти посоха-жезла и стал вероятной причиной того, что в полемической литературе старообрядчества с потерей высшего звена трехчинной церковной иерархии (епископа) снимается полемический вопрос о форме жезла. В дальнейших полемических сочинениях сторонников старой веры данный вопрос уже не поднимался.
Рис.5. Титульный лист из книги Симеона Полоцкого «Жезл правления». М., 1667.
19 Цит. по: Лобачев С.В. Патриарх Никон. СПб., 2003.
С. 219.
20 Симеон Полоцкий. Жезл правления. М., 1753.
SYMBOLISM AND THE CULTURAL SIGNIFICANCE OF THE BISHOP'S STAFF-ROD OF CONTROVERSY IN THE CHURCH
OF THE XVII-XVIII CENTURY
Julia V. Maslova,
head. Department of metal and stone All-Russian Museum of decorative-applied and folk art, Delegatskaya str., 3, Moscow, Russia, 127473 e-mail: [email protected]
Аbstract
The article is devoted to the role of the Bishop's staff-rod in the controversy of the Old Believers with the dominant Church. Discloses the symbolism of the staff-rod in the context of the Christian culture and art. On the basis of the polemical writings of Old Believers the role of the staff of Metropolitan Peter of Moscow and the Bishop Nikita of Novgorod as the main arguments in favor of the old forms staff.
Keywords
Christianity, symbolism, Church, schism, Church reform, the polemic, the Old Belief, the Old Believers, a staff, a rod.
