CC BY
10
УДК 81'42
UDC 81'42
М.Е. БОХОННАЯ
кандидат филологических наук, доцент, кафедра русского языка как иностранного, Национальный исследовательскийТомскийполитехнический университет
E-mail: [email protected]
M.E. BOKHONNAYA
Candidate of Philology, Associate Professor, Department of Russian as a Foreign Language, National Research Tomsk Polytechnic University E-mail: [email protected]
СИМВОЛИКА ЕДИНИЦЫ ПЛАТЬЕ В СРЕДНЕОБСКОЙ ЛИРИЧЕСКОЙ ПЕСНЕ SYMBOLISM OF DRESS UNIT IN THE MIDDLE OB LYRICAL SONG
Исследование посвящено выявлению символического содержания единицы «платье» в языке среднеобской лирической песни. В данном фольклорном жанре слово «платье» символизирует «внешнюю оболочку человека, которая составляет гармоническое единство с его внутренним миром и выступает как оберег». При этом в связи с особенностями лирической песни обозначаемая «внешняя оболочка» фиксируется в фольклорных текстах, главным образом, как разрушенная.
Ключевые слова: миромоделирование, язык фольклора, лирическая песня, жанровая специфика, символическое содержание единиц, Среднее Приобье.
The paper discovers symbolic content of «dress» unit in the lyrical song of the Middle Ob language. In this folklore genre the word «dress» symbolizes «outer cover of human being which constitutes harmonic unity with his inner world and serves as protection». Herewith in view of lyrical song peculiarities «outer cover» is fixed in folklore texts mainly as destroyed.
Keywords: world modeling, language of folklore, lyrical song, genre specificity, symbolic content of units, the Middle Ob.
Современные исследования языка фольклора осуществляются преимущественно в дискурсивном аспекте (С.Б. Адоньева, Е. Бартминьский, С.Ю. Неклюдов, С.Е. Никитина, М.Н. Телия, С.М. Толстая, А.Т. Хроленко, К.В. Чистов и другие). Внимание ученых сосредоточивается в области фольклорной прагматики, что позволяет при анализе языка фольклора учитывать культурный компонент в семантике фольклорного слова. Фольклор рассматривается исследователями как особая интерпретационная среда, результат деятельности которой закреплен в комплексе культурно значимых текстов, объединенных прагматической и эстетико-идеологической направленностью. В связи с этим одним из аспектов актуальности данной работы является расширение границ дискурсивного анализа в современной лингвистике и включением в сферу его объектов языка фольклора.
Значимость проблемы языкового воплощения структуры народного мировидения обусловливает изучение миромоделирующих потенций «вещного» мира как важнейшей сферы человеческой деятельности. Исследователи (Л.Н. Виноградова, С.Е. Никитина, С.М. Толстая, Н.И. Толстой, В.Н. Топоров и другие) отмечают, что «вещь» в традиционной системе мировосприятия имеет культурно-символическую нагрузку, и рассматривают, как материальные атрибуты внешнего мира подвергаются процессу символизации в фольклорном тексте и каким образом через функционирование единиц с «вещной» семантикой
осуществляется фольклорное миромоделирование.
В настоящей работе рассмотрим реализацию символического содержания единицы «платье» в языке среднеобской необрядовой лирической песни. Материалом для исследования послужили тексты лирических песен, собранные во время фольклорных экспедиций в районы бытования говоров Среднего Приобья.
Лирическая песня отражает сферу чувств и переживаний человека посредством выражения его идейно-эмоционального отношения к различным событиям и явлениям действительности. «Вместе с богатством выражаемых мыслей и чувств довольно ярко изображаются и те жизненные обстоятельства, всевозможные сюжетно-описательные ситуации, которые их вызвали» [1]. Соответственно, значимым для данного жанра является актуализация кризисных моментов жизни, имеющих бытийное значение как личного характера (смерть близкого человека, измена любимого или любимой), так и социального, переживаемого как индивидуально-личностное (ситуация войны, стихийные бедствия, тюремное заключение), поскольку именно в таких ситуациях наиболее ярко раскрывается внутренний мир человека.
Основной песенный смысл заключается в передаче душевного состояния героя, в демонстрации его эмоциональной рефлексии на ту или иную сюжетную ситуацию, которая подводится под некоторый стереотип. Личное, интимное в лирической песне предстает как
© М.Е. Бохонная © M.E. Bokhonnaya
общенародное, и герой становится воплощением коллективного фольклорного сознания.
Необрядовая лирическая песня характеризуется тематическим внутрижанровым разнообразием, отражающим особое отношение к внешнему миру. На территории Среднего Приобья зафиксированы следующие песенные разновидности, в которых употребляются единицы с «вещной» семантикой: любовные и семейно-бытовые; рекрутские и солдатские; тюремные; хороводные, игровые и шуточные песни.
Из рассмотренных 1059 среднеобских лирических песен, в которых реализуются единицы с «вещной» семантикой, в 832 контекстах (включая повторяющиеся) выявлено 38 единиц, называющих предметы одежды. Максимальную частотность использования и наибольшую смысловую оформленность демонстрирует единица «платье». При этом ее употребление зафиксировано практически во всех песенных видах, не используется она только в песнях с тюремной тематикой.
В лирической песне слова, называющие предметы одежды, преимущественно реализуют символику «внешняя оболочка внутреннего состояния человека», которая проявляется через комплекс взаимосвязанных символических компонентов: «гармония», «защита», «целостность». Слово «платье» практически во всех видах лирической песни актуализирует указанный символический комплекс значений. При этом в связи со спецификой жанра - изображение, главным образом, кризисных моментов жизни - обозначаемая «внешняя оболочка» по ходу развития сюжета, как правило, разрушается. Такое разрушение «внешней оболочки», «гармонии», «защиты» лирической героини сопровождается, прежде всего, развернутым сюжетным выражением: в любовной и семейно-бытовой лирике (И там по реке под горою высокою / женское тело плывет. / Плывет оно, между камнями цепляется, / мертвые смотрят глаза, / платье на ней изодралось, / ветка вплелась в волоса. // А как старша дочь не спала всю ночь. / Папа-папочка, где же мамочка? / Наша мамочка в светлой горнице / умывается, одевается в бело платьице. / Не ври, батюшка, не ври, родненький, / наша мамочка в синем морюшке / по волнам плывет, колебается, / ее платьишко раздувается, / русы косыньки расплетаются.), в рекрутских и солдатских песнях (Товарищ, я видел сестренку твою, / она по дорожке бежала / в разорванном платье с разбитым лицом / и мстить она нас призывала.). Героиня вынужденно попадаетвситуацию жизненной дисгармонии, которая подробно описывается в песнях не только на сюжетном уровне, но и за счет использования слов с семантикой «разрушение» (цепляется // изодралось // расплетаются // в разорванном // с разбитым // мстить призывала). Реализация указанного символического комплекса у единицы «платье» подкрепляетсятакже актуализацией в песенных текстах отрицательного полюса аксиологически значимой оппозиции «свое» / «чужое» (река / морюшко - «чужое» пространство // под горою - «низ» как чуждость // ночь - мотив смерти). При этом маркирующие «чужой» мир
единицы (река / морюшко // гора // ночь), участвуя в характерном для лирической песни конфликтном сюжете, как правило, предопределяют смерть героини как развязку жизненных коллизий.
Реализация слова «платье» с символикой «внешняя оболочка внутреннего состояния человека» строго закреплена за характерным песенным сюжетом, когда героиня выпадает из привычного, часто нормированного течения жизни и совершает переход из «своего» пространства в «чужой» мир, который может быть представлен через ситуации смерти, замужества, изгнания из родного дома, разлуки с милым и некоторые другие.
Сюжетно такой переход в тексте связан, как правило, с различными манипуляциями с платьем: его надеванием, скидыванием, приобретением. Переход героини из «своего» мира в «чужой», представленный через ситуацию смерти, обусловлен неблагоприятными внешними жизненными обстоятельствами, обычно изменой любимого, расставанием с ним. Нарушение гармоничного пребывания лирической героини в «своем» мире превращает «свое» пространство в мир антинормы, из которого хочется вырваться. Героиня совершает вынужденный и в то же время единственно возможный и потому желанный переход в «чужое» пространство, которое изначально является для нее враждебным. Такой переход символически изображается посредством надевания героиней платья, нередко одновременно платья и платка, или приобретением платья: в семейно-бытовых песнях (Она была ему покорна, / надела платьице свое. / И ни о чем не догадалась, / что он убить хотел ее. // Как из-за девушки, из-за красавицы, / сын покинул старушку свою. / Стала плакать мать, горевати / и решила она умереть. / И на ней было черное платьице, / на головушке черный платок.), в любовных песнях (Надела платье темно-синее, / надела черный платок. / Перед иконою перекрестилася / и с охотой выпила яд. // Не шейте мне белое платье, / оно мне совсем не к лицу. / А шейте мне черное платье, / и в гроб положите меня. // Изменил мене мой милый. / Знать, судьба моя така. / Где-то звонят тихим звоном, / милый мой венчается. / Дайте, дайте мне револьвер, / жизнь моя кончается. / Шейте, шейте мене платье / с черно-бархатной каймой. / А еще меня накройте / гробовой большой доской.). Трагичность необратимости ситуации перехода из дисгармоничного «своего» в дисгармоничный «чужой» мир эксплицируется через употребление глаголов с деструктивной семантикой (убить хотел // покинул // плакать // горевати // умереть // изменил // кончается), глаголов повелительногонаклонения(втробполо-жите меня // дайте // дайте мне револьвер // накройте гробовой большой доской // не шейте ..., а шейте...), а также лексических единиц, выражающих волю героини (решила умереть // с охотой выпила яд). Кроме того, усиление трагичности происходит за счет «окрашивания» платья и платка в черный цвет или темные тона (темный // темно-синий). Данная цветовая маркировка выступает в качестве оценки сложившейся жизненной обстановки. В рамках традиционной символической
Ученые записки Орловского государственного университета. №2 (71), 2016 г. Scientific notes of Orel State University. Vol. 2 - no. 71. 2016
системы цветового кода темные тона связаны с мотивом смерти, они используются при описании негативной обстановки, ситуации перехода, которая приведет к отрицательному результату. В данных контекстах цветовые прилагательные выступают как значимые ак-туализаторы символического компонента у слов «платье», «платок» - «чуждость, трагичность переходной ситуации - смерти».
Переход героини из «своего» мира в «чужой», сю-жетно представленный как переход из девичества (родного дома, семьи) в замужество (пространство мужа, его семьи), характерен только для песен любовного содержания. Такой переход, как правило, совершается по желанию героини и символически изображается за счет надевания девушкой платья или за счет его приобретения: (Девушка собирается выйти замуж и ждет своих подруг, чтобы они одели ее как невесту к венцу: Вы оденьте меня / как невесту к венцу / в платье шелковое, / в платье беленькое да с оборочками.). В данном примере стремление героини попасть в «чужой» мир передается посредством употребления-императива (оденьте), выражающего ее волеизъявление, слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами (беленькое // с оборочками), через использование инверсии (в платье шелковое // в платье беленькое да с оборочками), помогающей акцентировать внимание на подробном описании платья («внешней оболочки внутреннего состояния девушки»). На переходный характер этой ситуации также указывает сочетающееся со словом «платье» прилагательное «беленькое». В фольклорных текстах этот цвет часто символизирует замужество, чистоту, невинность. Кроме того, «белое (или красно-белое) платье - это «скорбное» платье девушки, «умершей» для своего прежнего рода» [2].
Сюжет любовных песен преимущественно сводится к тому, что девушка сама стремится вырваться от притеснения родителей в «чужой» мир, иллюзорно кажущийся ей спасительным. Однако нарушение семейных канонов, запрета родителей - норм «своего» мира часто ведет к смерти героини (Подъезжай моряк поближе / ты к крутому берегу. / Ты отдай мое колечко, / я теперь не твоя. / Мой родитель - злой мучитель- / за другого отдает. / Уж к венцу платье готово, / и священник в церкви ждет. / - Коли хочешь быть моею, / ты садися на меня. / Села девка на колено / и с моряком поплыла. / А моряк у девицы спрашивает: / «Скажи, скажи, девчонка, / ты не любишь ты меня?» / И она шутку закинула, / сказала: «Не люблю». / А моряче рассердился, / бросив девицу в воду. // Ой, матрос ты, матрос, / аленькие губки! / Ты возьми меня с собой / хоть в одной юбке. / - Если хочешь - да садись, / поезжай со мною. / Я на платье тебе дам, / а будь моей женою. / Пойду к мамоньке родной, / попрошу совета. / Мать совета не дает, а / - бросай, дочь, матроса. / Матрос замуж не возьмет, / только насмеется. / Тебе с малюткой на руках / самой страдать придется. / Не послушалась она / моего совета. / С моряком поехала / в край белого света. / Жила год, жила я два, / горя не видала. / Как по
мамоньке родной / день и ночь скучала. / А на третий год она / да идет уныло. / На руках она несет / матро-сенка-сына. / А прими, мамонька моя, / семья небольшая. / Сын мой будет тебя звать / бабушкой родною. / Нет, я, дочка, не приму. / Ступай, дочка, теперь туда, / с кем совет имела. / Пойдем, сыночка, домой, / тут нас не примают. / Сине море глубоко - / там нас ожидают. / Сине море разлилось / на две половины. / Взяло мене, сироту, / и мою детину.). Противопоставление семейного, «чужого» пространства миру «своему», девичьему эксплицитно представлено в последнем примере за счет вступления единицы «платье» в семантическую оппозицию со словом «юбка» (Ой, матрос ты, матрос, / аленькие губки! / Ты возьми меня с собой / хоть в одной юбке. / - Если хочешь - да садись, / поезжай со мною. / Я на платье тебе дам, / а будь моей женою.). Ситуация перехода в «чужой» мир в обоих контекстах символически изображается через приобретение девушкой платья(Ср.: Уж к венцу платье готово // я на платье тебе дам, а будь моей женою). Трагичность исхода такой ситуации передается употреблением глагольных форм с деструктивной семантикой (отдай // отдает // рассердился // бросив // бросай // страдать придется // разлилось), а также слов, маркирующих компоненты «чужого» пространства (вода / сине море // моряк (связь с водой)).
Функционирование единицы «платье» в различных видах песен также обусловлено актуализацией эмоционального состояния женского персонажа. Это регулярно подкрепляется сочетанием слова «платье» с цветовой маркировкой, за счет чего организуется единый смысл - «внешний маркер внутреннего состояния героини»: в любовных (Как ссылают красну девицу со двора долой. / Скидывают со девицы платье цветное, / надевают на девицу платье черное. / Что пошла ли красна девица, сама заплакала, / во слезах дороженьки не взвидела.) и семейно-бытовых песнях (Разноцветно мое платье / лежит в укладе. / Распостылый мой муж / лежит на кровати. / Заставляет он меня ногу разува-ти. / Я разула ему ногу, / а он меня в щеку. / Я разула другую, / а он во вторую. / Я молчала, я молчала да сказала: / «Распроклята бабья жизнь, / она провалися. / Расхороша девичья воля, / назад воротися».). Сочетания «платье цветное», «платье разноцветно» символизируют «свой» мир женского персонажа (житье в границах своего двора / дома), мир благополучия и жизнелюбия. Причем этот мир остается в прошлом, сюжетно в текстах он практически не прописан, про его существование только упоминается, он потерян для героини (Ср.: Ссылают красну девицу со двора долой // разноцветно мое платье лежит в укладе // расхороша девичья воля, назад воротися.). Напротив, «чужой» мир (изгнание из дома, замужняя жизнь), враждебный и непринятый героиней, сюжетно фиксируется в песне достаточно подробно и экспрессивно описывается как антигармоничный, разрушительный (Ср.: Надевают платье черное, <...> красна девица заплакала, во слезах дороженьки не взвидела // распостылый муж <...> меня в
щеку, во вторую, <...> распроклята бабья жизнь, она провалися). Резкое столкновение «своего» мира (традиционного, благополучного), лишь упомянутого в тексте, и «чужого (непривычного, враждебного) пространства, представленного не только в деталях, но и с рефлексией по поводу тягостного пребывания в нем, является значимым для лирической песни. Это связано с ее жанровой установкой - передать выражение сферы чувств человека через его отношение именно к проблемным, кризисным жизненным ситуациям, поскольку, прежде всего, в таких условиях многогранно раскрывается внутренний мир человека.
Подведем итоги. Символическое содержание единицы «платье» в лирической песне обусловлено бытовой функцией вещи: облекая человеческое тело, платье
выступает как средство защиты от влияния внешнего мира. В связи с жанровой спецификой обозначаемая данным словом «внешняя оболочка человека» закрепляется в сюжете песен преимущественно как разрушенная. А различные манипуляции с платьем способствуют экспликации выражения отношения человека к окружающей действительности. Функционирование единицы «платье» сюжетно обусловлено. Это заключается в том, что, с одной стороны, она маркирует сюжет жизненной дисгармонии, с другой - сам сюжет мотивирует использование этого слова.
Кроме того, употребление единицы «платье» актуализирует эмоциональное состояние персонажа, как правило, минорное настроение.
Библиографический список
1. Лазутин С.Г. Поэтика русского фольклора: Учебное пособие для филологических факультетов университетов и педагогических институтов по специальности «Русский язык и литература». М.: Высшая школа, 1989. С. 49-50.
2. Семенова М.В. Мы - славяне! Популярная энциклопедия. СПб.: Азбука, 1998. С. 98.
References
1. Lazutin S.G. Poetics of the Russian folklore. Moscow: Vysshaya shkola. 1989. Pp. 49-50.
2. Semenova M.V. We are the Slavs! Popular encyclopedia. Saint-Petersburg: Azbuka. 1998. P. 98.
