CC BY
27
СИМПОЗИУМ
ПО ЭВОЛЮЦИОННОЙ
ЭКОНОМИКЕ:
ВПЕЧАТЛЕНИЯ УЧАСТНИКА1
Х. Хануш
Прежде всего, я хотел бы обратить внимание на актуальность тематики симпозиума и серию интереснейших выступлений. Проделана замечательная работа, и для меня большая честь подвести итоги симпозиума. Заранее оговорюсь: в своем обзоре я выделю лишь несколько важных и ценных идей и концепций, которые представляются наиболее интересными и перекликаются с моими собственными исследованиями.
Я постараюсь представить эти идеи и концепции последовательно, с опорой на общее построение программы симпозиума и ее основную тему. На мой взгляд, главной целью программы является теоретическое и эмпирическое сближение реального сектора с финансовым в контексте эволюционной экономики для поиска более обоснованных объяснений и путей выхода из кризиса, который мы сейчас переживаем, по сравнению с общепринятой экономической теорией.
Главное я вижу в том, что участники этого симпозиума, как и многие экономисты разных стран, осознают, насколько слабой оказалась общепринятая неоклассическая теория не только для прогнозирования, но и для анализа и понимания текущего кризиса. Дискуссия показала, что такая теория не способна выявить причины кризиса, описать его
1 Выступление на закрытии VIII международного симпозиума «Эволюционная экономика и финансы: инновации, конкуренция, экономический рост» (г. Пущино, Московская область, 18-19 сентября 2009 г.).
подлинные характеристики и выработать эффективные меры по его преодолению прежде всего, потому что она представляет экономику как систему, занимающуюся свободным и гибким балансированием спроса и предложения. В свою очередь такое представление возникает из вымышленного понятия «homo economicus» - рационального экономического субъекта, способного эффективно и уравновешенно распределять товары, услуги, богатство и другие ресурсы на всех рынках, руководствуясь принципом цены и взаимодействуя с прочими субъектами.
Другие научные дисциплины, особенно естественные науки, успешно вышли за рамки подобных механистических концепций. Однако традиционная экономическая теория до сих пор во многом опирается на равновесные модели, допускающие математически и логически последовательную систематизацию и формализованный анализ. (Не случайно основным предметом критики данной теории становится отсутствие необходимого понимания роли качественных факторов экономической конъюнктуры, которые способны оказывать сильное влияние и доступны для эмпирической верификации в рамках технических процессов и разработок или психологических явлений.) Наконец, традиционная экономическая теория не раскрывает будущие тенденции, а пытается искать решения на основе текущей ситуации, поднимая принцип статической, аллокацион-ной эффективности над всеми другими возможными стратегиями накопления богатства в экономике и обществе.
Участники симпозиума отмечали, что для полного понимания и моделирования капиталистической системы необходимо анализировать и другие силы и факторы, например предпринимателя, который берет на себя риски, внедряя инновации и стратегии завтрашнего дня на предприятии и рынке. Готовность принимать риск так же необходима для разработки и вывода на рынок новых товаров и услуг, как производственные мощности и креативность. При таком подходе капитализм становится системой, характеризующейся
высокой степенью неопределенности и неустойчивости как в положительном, так и в отрицательном смысле. По существу, при свободном развитии системы может произойти (и произойдет) все что угодно. Такую систему ждет невероятный успех или невиданный коллапс. Ее нельзя назвать системой равновесия и гармонии, поскольку она колеблется между крайними точками высочайшего расцвета и глубочайшего упадка. Противоречие между силами, тяготеющими к равновесию, и теми, которые постоянно приводят систему к новому неустойчивому состоянию, можно считать основополагающим фактором и одновременно фундаментальной проблемой современного общества, опирающегося на прогресс в области знаний и технологий. Й. Шумпетер метко назвал этот процесс «созидающим разрушением».
Естественно, что многие участники симпозиума утверждали, что существует только одно направление экономической науки, применяющее такой подход для изучения и толкования сущности и функционирования капиталистических систем, - эволюционная экономика.
Однако вполне очевидно, что и эволюционные экономисты оказались неподготовленными к наступившему кризису и его масштабам. Причины вполне понятны. Последние 30 лет в центре внимания представителей эволюционного и неошумпетерианского направлений были реальный сектор экономики, процессы инноваций и научно-технический прогресс. Доминирующими темами исследований были индустриальная динамика, экономический успех, рост и структурные изменения. Несомненно, вслед за выдающимися трудами Р. Нельсона и С. Уинтера в период конца 1970-х - начала 1980-х гг. (Nelson, Winter, 1982) работа различных исследовательских групп по всему миру значительно обогатила наши знания в этой области в последние десятилетия.
Однако вряд ли кто-либо из наиболее авторитетных эволюционных экономистов задумывался о том, что технология широко-
го применения, например информационно-коммуникационная, породит столь мощную динамику и экономический рост, что они захлестнут весь мир подобно лесному пожару и в 2000 г. станут жертвой собственного высокомерия, самонадеянности и безграничного оптимизма своих адептов. И, конечно, никто не задумывался о влиянии подобного бума в реальном секторе на финансовые рынки, где раздувался инфляционный пузырь.
Я знаю лишь одного эволюционного экономиста, который постоянно подчеркивал взаимосвязь реального и финансового секторов и активно моделировал возможные катастрофические последствия для мировой экономики. Это Карлота Перес (Perez, 2002), которая детально изучила японский кризис 1970-1980-х гг. В ее работах просматриваются идеи Николая Кондратьева и в равной мере -прототип шумпетерианской экономики с взлетами и падениями, в точности соответствующими тому, что мы переживаем сегодня.
Поэтому организаторов этого симпозиума можно поздравить со своевременным объединением усилий эволюционных экономистов в рамках выбранной темы: «Эволюционная экономика и финансы: инновации, конкуренция, экономический рост». Насколько мне известно, этот форум является одной из первых в мире попыток широко осветить проблемы глобального кризиса с позиций не только финансового, но и реального секторов, с учетом их глубокой взаимосвязи.
Я говорю об этом с особым чувством. Несколько лет назад я работал над манифестом «общей неошумпетерианской экономики», где отмечал необходимость тщательного изучения не только реального сектора капиталистической системы, но и финансового и государственного секторов, а также их совместного эволюционного развития (Hanusch, Pyka, 2007a, b, c, d).
Идея объединения реального сектора с финансовым в контексте эволюционного экономического развития красной нитью проходит практически через все выступления симпозиума.
В первую очередь я хотел бы отметить доклад проф. В. Полтеровича. Он подчеркивает важность влияния технологий общего применения для анализа и объяснения текущего кризиса. Я разделяю его точку зрения. На мой взгляд, сегодняшний глобальный кризис -типичный «шумпетерианский» кризис, порожденный прежде всего мощной динамикой активно развивающихся высоких технологий. Наглядным подтверждением этого вывода служит ситуация в Японии и США последних десятилетий. Здесь же можно упомянуть выступление проф. В. Дементьева и презентацию проф. Л. Бадалян и В. Криворотова, которые обращаются к кондратьевской теории длинных волн и подчеркивают важность циклического развития.
Несмотря на вышесказанное, технологии и порождаемые ими экономические последствия составляют лишь первый этап истории бумов и спадов. Можно сказать, что здесь заканчивается ортодоксальный шумпетерианский подход. Как справедливо отмечает проф. Полтерович, на втором этапе необходим анализ влияния на финансовые рынки. Однако, как я упомянул ранее, подобный анализ вряд ли представлен даже в работах эволюционных экономистов. И здесь абсолютно прав проф. Я. Сергиенко, обращающийся в своем докладе к идеям Хаймана Мински, одного из немногих экономистов, увидевших такое влияние и сумевших сделать из увиденного верные выводы для теории кризиса капиталистической системы. Вместе с тем мое мнение несколько расходится с мнением проф. Сергиенко. Х. Мински (1919-1996), учившийся у Й. Шумпетера в Гарварде, не смог вписать свой подход в шумпете-рианскую теорию и сделать его традиционным компонентом экономического мышления. Я хорошо помню вторую конференцию Международного общества Й.А. Шумпетера в Сиенне в 1988 г., где выступал Мински. Тогда он оказался в одиночестве и не смог убедить аудиторию в ценности своей концепции (М1шку, 1990). Он долго оставался «пророком в пустыне» и только недавно, через много лет после смерти, получил заслуженное признание.
Проф. Сергиенко совершенно обоснованно анализирует финансовые инновации в контексте «надувающихся пузырей». Однако этот тип инноваций не следует интерпретировать в традиционном шумпетерианском смысле. В реальной экономике инновации могут запустить процесс, известный нам как «созидающее разрушение». Однако в финансовой сфере их влияние вызывает совершенно иной эффект, который можно назвать продуктом «деструктивного созидания». Причины этого процесса многогранны и не столь глубоко изучены и осмыслены. Поэтому эволюционная экономика должна провести его анализ и расширить багаж своих концепций, инструментов и методов, причем на этот раз источником станет не инновационная экономика, а бихевиоризм. Роберт Шиллер, экономист Йельского университета, также упомянутый проф. Серги-енко, был одним из немногих исследователей, которые более 20 лет назад пытались объяснить аномалии финансовых рынков на основе концепций психологических и поведенческих наук (см., напр., (Campbell, Shiller, 1984)).
Я познакомился с его работами вскоре после коллапса на Уолл Стрит в 1987 г. В последующие годы мы с коллегами Университета Аугсбурга начали работу над моделями образования пузырей на финансовых рынках, опираясь на идеи Р. Шиллера и математические концепции нелинейной динамики естественных наук (см., напр., (Kugler, Sommer and Hanusch, 1996)). Через несколько лет один из моих докторантов вновь предпринял такую попытку, на этот раз в виде модели взаимозависимого, искусственного мира на основе шумпетерианской модели множественных субъектов, включающей не только промышленный, но и финансовый сектор (Grebel, Hanusch, Merey, 2004). Поэтому я был рад услышать доклад проф. С. Малкова, который также интересуется этим методом. Однако, на мой взгляд, подобные исследования все еще достаточно редки и не привлекают широкого внимания, особенно со стороны представителей традиционного направления экономической теории.
Далее я хотел бы заметить, что в рамках симпозиума не прозвучали доклады, затрагивающие поведенческий аспект причин и путей выхода из кризиса. Почему рационально мыслящие и знающие о наличии рисков экономические субъекты резко меняют свое поведение в условиях значительного успеха или бума? Как сказал бы Кейнс и как отмечают в своей последней книге Акерлоф и Шиллер (Акег1о£, $Ы11ег, 2009), эти субъекты внезапно начинают действовать, как будто одержимые «животными инстинктами». Рациональное поведение сменяется жадностью, иррациональностью, неспособностью правильно воспринимать ситуацию и принимать решения на основе здравой оценки риска.
Полагаю, что в таких условиях экономические последствия деятельности банков зависят скорее не от их типа, как считают проф. А. Верников и проф. С. Кирдина. Упомянутые выше поведенческие изменения свойственны не только частным, но и государственным банкам. Наглядным примером является Германия, где банки федеральных земель первыми поддались алчности и забыли про риски и поэтому несколько лет назад были в первую очередь накрыты волной кризиса. Возможно, одна из причин такого поведения кроется в финансовых гарантиях, которые правительства обычно предоставляют государственным банкам. Относительно таких гарантий можно отметить, что недавние программы правительств различных стран по спасению своих банковских систем приводят к одинаковым результатам. «Ребята» с Уолл Стрит и лондонские банкиры вновь начали проводить сомнительные операции, как будто глобального кризиса последних месяцев и вовсе не существовало.
В контексте финансового кризиса необходимо учитывать роль центральных банков. Эта тема косвенно упомянута в нескольких докладах. Обращаясь к ней, проф. В. Маев-ский и Л. Слуцкин утверждают, что целью этих банков было регулирование инфляции потребительских цен и что они не учли возможное влияние притока денежных средств и ликвидности на рынки активов. Вопросы
возникновения инфляции активов и ее изменения в зависимости от ситуации в реальном секторе имеют первостепенное значение. Но, к сожалению, до сих пор они не стали предметом серьезных исследований ни научного сообщества, ни центральных банков. Важно отметить, что центральные банки допустили большой промах, не обратив внимания на роль инфляции активов как разрушительного фактора и одного из элементов кризиса. Возможно, некоторые механизмы, упомянутые в презентациях проф. В. Маевского и проф. Д. Фролова, могли послужить движущей силой инфляционных процессов на рынках активов. Такая тематика требует дополнительных исследований, поэтому я рекомендую своим коллегам продолжить работу в этом перспективном направлении.
Еще один аспект, который мне очень импонирует, обсуждается в докладах О. Сухарева, М. Столбова и проф. Г. Клейнера, затрагивающих концепцию устойчивого экономического развития. Такое развитие может происходить под влиянием эндогенных процессов, зависящих от структуры экономики и степени взаимозависимости реального и финансового секторов. М. Столбов опирается на концепцию финансового акселератора, предложенную несколько лет назад Беном Бер-нанке. О. Сухарев предлагает собственный подход к изучению этого сложного вопроса, используя методы межсекторальной динамики для моделирования интерактивных процессов взаимосвязи реального и финансового секторов российской экономики. И, наконец, проф. Клейнер для разработки своих идей обращается к хорошо известной теории систем. Все это наглядно демонстрирует, как много путей ведет к истине. Это направление исследований также очень перспективно.
Не вызывает сомнений, что устойчивость может быть и эндогенной политической задачей, которую ставят и реализуют государственные институты (НапшЛ, Рука, Wackermann, 2009).
Очевидно, что концепция устойчивости очень далека как от шумпетерианского про-
цесса бумов и спадов, так и от аналитических подходов австрийских экономистов. Шумпе-тер, вероятно, стал бы утверждать, что капиталистическую систему необходимо оставить в покое даже в случае серьезного кризиса и даже несмотря на все прочие угрозы, стоящие сегодня перед мировым сообществом, включая изменения климата и старение населения. Он бы мотивировал это наличием достаточного количества механизмов самовосстановления экономики, благодаря которым после периода глобального упадка она возвращается в стадию общего подъема, что означает развитие, запускающее мощные, например технологические, стимулы для перехода от спада к буму. Но разве можно считать такой подход экономически и политически оправданным после страшных испытаний, которые человечество пережило во время первого мирового экономического кризиса и в последующие годы, в период Второй мировой войны? Нет. Возможная политическая напряженность слишком непредсказуема и драматична, чтобы избирать подобную стратегию без тщательного анализа вероятных последствий, включая усиление протекционизма и национализма, социальные волнения и даже военные конфликты. Поэтому в условиях кризиса необходимо участие государства и разработка соответствующей политики. В качестве политического субъекта государство может и должно сыграть свою роль для упорядочения экономических колебаний и сокращения их амплитуды с целью сглаживания эволюционных процессов. Я затрагивал этот вопрос ранее, в рамках концепции «нео-шумпетерианского коридора» (Hanusch, Pyka 2007b; Hanusch, Pyka, Wackermann, 2009).
Рамки такого «коридора» определяются исходя из потребностей будущего и представляют собой свободное пространство для развития, расположенное под острым углом между двумя осями: времени и экономического успеха. При этом можно моделировать динамику современной экономики в зависимости от влияния инноваций или фирм, по параметрам устойчивости и умеренного развития. Внутри «коридора» параметры хозяйственных еди-
ниц, компаний или экономики в целом могут свободно варьировать; при этом допускается выбор успешной и перспективной позиции в зависимости от конкретных предпосылок. Важный аспект этой концепции - ориентация на будущее, поскольку для каждой экономической системы жизненно важно развиваться по собственному пути в рамках коридора.
Экономика, оказавшаяся ниже «коридора», не сможет генерировать динамику, необходимую для поддержания приемлемого уровня жизни. В результате нисходящая спираль непринятия риска, снижающаяся инновационная нагрузка и относительный упадок уровня жизни будут тормозить любой положительный экономический прогресс. С другой стороны, экономика, растущая чересчур быстро и поэтому оказывающаяся выше «коридора», рискует вызвать крах своих структур, поскольку превысит возможности своих менее быстро развивающихся секторов. Это может привести к разрыву всей системы на части и падению экономики на уровень ниже «коридора», характеризующийся недостаточно динамичным развитием. Лучший и наиболее успешный в долгосрочном периоде сценарий предполагает позиционирование экономики внутри «коридора», ближе к его верхней границе, когда наиболее динамичные сектора смогут задействовать и развивать свой потенциал, а менее динамичные не останутся позади и не пострадают от стремительных перемен. Поддержание такой позиции обеспечит стабильное, устойчивое и прогрессивное развитие экономической системы.
Литература
Akerlof G.A., Shiller R.J. Animal Spirits: How Human Psychology Drives the Economy, and Why it Matters for Global Capitalism. Princeton University Press, Princeton, 2009.
Campbell J.Y., Shiller R.J. The Determinants of Interest Rates: Old Controversies Revisited // AEA Papers and Proceedings. 1984. Vol. 74 (2). P. 44-48.
Hanusch H., Pyka A. (eds.) Elgar Companion to Neo-Schumpeterian Economics. Edward Elgar, Cheltenham UK, 2007a.
Hanusch H., Pyka A. The Principles of Neo-Schumpete-rian Economics // Cambridge Journal of Economics. 2007b. Vol. 30.
Hanusch H., Pyka A. Manifesto for Comprehensive Neo-Schumpeterian Economics // History of Economic Ideas. 2007c. Vol. 15.
Hanusch H., Pyka A. Applying a Comprehensive Neo-Schumpeterian Approach to Europe and its Lisbon Agenda / Welfens P. (Hrsg.) Europe's Innovation Performance. Springer, Heidelberg, 2007d.
Hanusch H., Pyka A., Wackermann F. A Neo-Schumpete-rian Approach towards Public Sector Economics // University of Augsburg Volkswirtschaftliche Diskussionsreihe. 2009. № 306.
Grebel T., Hanusch H., Merey E. Schumpeterian Dynamics and Financial Market Anomalies // University of Augsburg Volkswirtschaftliche Diskussionsreihe. 2004. № 264.
Kugler F., Sommer J., Hanusch H. Captital markets from an evolutionary perspective: The state preference model reconsidered // University of Augsburg, Volkswirtschaftliche Diskussionsreihe. 1996. № 155.
Minsky H. Schumpeter: Finance and Evolution / Heertje A., Perlman M. (Hrsg.) Evolving technology and market structure - Studies in Schumpe-terian Economics. The University of Michigan Press, Ann Arbor, 1990.
Nelson R.R., Winter S.G. An Evolutionary Theory of Technological Change. Belknap, Harvard US, 1982.
Perez C. Technological Revolutions and Financial Capital - The Dynamics of Bubbles and Golden Ages. Edward Elgar, Cheltenham, 2002.
О РАБОТЕ
МЕЖДУНАРОДНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ «ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА:
РАЗВИТИЕ, ПРЕПОДАВАНИЕ, ПРИЛОЖЕНИЯ»1
Б.А. Ерзнкян
17-18 ноября 2009 г. в Государственном университете управления (ГУУ) впервые прошла международная конференция «Институциональная экономика: развитие, преподавание, приложения», организованная ГУУ и Центральным экономико-математическим институтом Российской академии наук (ЦЭМИ РАН) при содействии секции экономики отделения общественных наук РАН и Новой экономической ассоциации. Конференция была посвящена 90-летию ГУУ
Особенностью конференции стало совмещение в ее тематике чисто теоретических проблем институциональной экономики, а также вопросов ее преподавания с институциональными проблемами прикладной экономики и управления. Такой синтез представляется закономерным: в ГУУ уже 11 лет успешно действует кафедра институциональной экономики, которую основал и возглавлял до своей кончины академик Д.С. Львов, состоящая в основном из ведущих ученых ЦЭМИ РАН. Сочетание экономики, управления и преподавания на одной кафедре, которой ныне заве-
1 Автор благодарит всех участников и организаторов конференции, а также приносит свои извинения тем ораторам, чьи несомненно интересные выступления и сообщения недостаточно освещены в этой краткой заметке либо по какой-то причине не попали в его поле зрения.
