CC BY
41
УРОКИ ИСТОРИИ
УДК 93/94 ГРНТИ 03.23.31
СИБИРСКИМ КАЗАК, ЛЕТЧИК, ГЕРОИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ В. Е. ШАЙТАНОВ
М. Ю. Трофимов
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского Россия, 644000, г. Омск, ул. Красный путь, 36, skdfki2@mail.ru
Статья посвящена кадровому офицеру Русской армии, дворянину Тобольской губернии Владимиру Евгеньевичу Шайтанову (1888-1933). Выпускник Сибирского кадетского корпуса и Николаевского кавалерийского училища, В.Е. Шайтанов дослужился до чина войскового старшины. В Германскую войну как офицер артиллерии прошёл курс лётчиков-наблюдателей. За отличия в делах против неприятеля награждён пятью орденами. В Гражданскую войну служил в белой армии А.В. Колчака. Окончил ускоренный младший класс 4-й очереди Сибирской академии Генерального штаба. В последние годы жизни работал в Советской России учителем физики и математики в средней школе г. Омска. Статья написана на основании семейного архива автора, являющегося двоюродным правнуком В.Е. Шайтанова. Источниковой базой исследования послужили также документы из Исторического архива Омской области, архива Управления ФСБ по Омской области, Российского государственного военно-исторического архива, Российского государственного военного архива и Государственного архива Новосибирской области.
Ключевые слова: сибирское казачество, офицерство, артиллерийская служба, мировая война, гражданская война, Омск, семейный архив.
V. E. SHAITANOV SIBERIAN COSSACK, A PILOT, A HERO OF THE FIRST WORLD WAR
M. Yu. Trofimov
Dostoevskiy Omsk State University
Russia, 644000, Omsk, ul. Krasny put, 36, skdfki2@mail.ru
The article is dedicated to Vladimir Evgenievich Shaitanov (1888-1933), the personnel officer of the Russian army, the nobleman of the Tobolsk province. A graduate of the Siberian Cadet Corps and the Nikolaev Cavalry School, V.E. Shaitanov rose to the rank of a lieutenant colonel. During the German war, as an artillery officer, he took the course of observer pilots. For honors in cases against the enemy, he was awarded five orders. During the Civil war, he served in the white army of A.V. Kolchak. He graduated from the accelerated junior class of the fourth stage of the General Staff Academy. In recent years of his life, he worked in Soviet Russia as a teacher of physics and mathematics in a secondary school in Omsk. The article was written on the basis of the author's family archive. The author is the great-grandnephew of V. E. Shaitanov. The source base for the study was also documents from the Omsk Region Historical Archive, the Federal Security Service of Russia Archive in the Omsk Region, the Russian State Military Historical Archive, the Russian State Military Archive and the State Archives of the Novosibirsk Region.
Keywords: Cossacks, Siberian Cossacks, officers, artillery service, the World war, the Civil war, Omsk, a family
archive.
© Трофимов М.Ю., 2019
На старой омской улице Войсковой (ныне не существующей) жили когда-то военные офицеры или чиновники, люди среднего достатка и весьма богатой биографии. В доме № 42 жила офицерская семья Шайтановых. У главы семьи Евгения Дмитриевича Шайта-нова (1847-1913), полковника 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка, выросло пятеро детей, из них двое сыновей: Евгений (1883-1936) и Владимир (1888-1933).
Владимир родился 30 июня (12 июля) 1888 г. в г. Чите [20, л. 53 об.]. В то время его отец был войсковым старшиной, командиром 1-го Забайкальского конного полка [23, л. 12]. Воспитанием сына занималась, в основном, мать Елена Сергеевна Шайтанова (урожд. Ба-бикова). Это вполне естественно для того времени, так как отец постоянно находился на службе и его детьми были казаки. Елена Сергеевна как хозяйка нанимала прислугу и следила за порядком в доме; как образцовая мать отвечала за здоровье и развитие детей. Обладала многими талантами. Великолепно играла на фортепиано и поддерживала идеи музыкального просветительства. Вместе с мужем входила в Омское отделение Императорского Русского музыкального общества. Имея утончённый литературный вкус, она так же с мужем участвовала в постановках любительских казачьих спектаклей. В совершенстве владела французским языком и была первой учительницей для своих детей. Именно благодаря её урокам сыновья успешно сдали вступительные экзамены в Сибирский кадетский корпус.
Завтрак. Сын Владимир Евгеньевич и отец Евгений Дмитриевич Шайтановы
Отец Евгений Дмитриевич ушёл в отставку 20 ноября 1903 г. с мундиром и пенсией
(в чине генерал-майора) [23, л. 12 об.]. Появилось свободное время, и он стал уделять больше внимания младшему сыну Владимиру, занимаясь с ним столярным и плотницким делом. Но недолго: с началом Русско-японской войны, 4 февраля 1904 г., он был назначен атаманом 2-го военного отдела Сибирского казачьего войска [22, л. 17 об.].
В кадетском корпусе Владимир не блистал знаниями в науках, но это не значит, что он плохо учился. При хорошей природной памяти, сообразительности и быстрой реакции знания давались ему легко.
Старший на четыре с половиной года брат Евгений был амбициознее и отдавал всё свободное время учёбе. Видя их вместе, девицы омского высшего света говорили, что один Шайтанов — Евгений — умный («бука»), а другой Шайтанов — Владимир — душа компании («душка»). В отличие от брата, который вёл себя в обществе несколько отчуждённо, с некоторым чувством превосходства над окружающими, Владимир был лёгок в общении и разговорчив. Первый любил читать наставления своим младшим сёстрам Вере и Валентине, а второй не давал им грустить. Между братьями была определённая дистанция — старший, Евгений, считал младшего Владимира человеком непрактичным и несамостоятельным даже тогда, когда тот, окончив военное училище, уже служил в армии [36]. Доля правды в этом была: Владимира с детства привлекала внешняя красивость жизни, яркость и эмоциональность. Он любил выделиться из толпы, развлекая окружающих шутками. При этом его остроты и колкости не были злыми и обидными. С другой стороны, он видел, что все действия старшего брата целенаправленны. Евгений со школьной скамьи методично делал карьеру, за ним было не угнаться. В том же кадетском корпусе он являлся примером для всех воспитанников, окончив его первым по успеваемости будучи вице-фельдфебелем [18, л. 17]. Тем не менее, несмотря на разные характеры, братья любили друг друга и поддерживали связь на протяжении всей жизни.
Ещё одним увлечением было катание на лодках по Иртышу. Весной 1906 г. Владимир со своим зятем Василием Епифановичем Дол-женко построили во дворе дома моторную лодку, поставив на неё двигатель внутреннего сгорания и парус. Летом того же года где под парусом, где на моторе они дошли против течения до Павлодара. Это путешествие было не
случайным. Дело в том, что Владимир, учась в последнем, VII классе, пропустил много занятий по болезни и был оставлен на второй год [20, л. 53 об.], а его зять подъесаул В.Е. Долженко, будучи раненым на Русско-японской войне, вернулся в Омск и какое-то время был освобождён от службы для восстановления здоровья. По совету отца Евгения Дмитриевича Шайтанова Владимир и Василий Епифанович отправились в небольшое путешествие на лодке. Это было увлекательное приключение с пользой для изучения родного края. Иртыш тогда представлял широкую, величавую, беспокойную реку с редкими судами, о чём можно судить по старым фотографиям и картинам художника К.П. Белова.
Старшая сестра Владимира Мария Евгеньевна (1875-1964) с мужем Василием Епифановичем (1871-1921) жила в соседнем доме (ул. Войсковая, 44). У них в то время было три дочери: Ольга, Александра и Лидия.
Володя часто гостил в семье Долженко. Племянницы его очень любили, а одна из них — младшая Лидия — стала его крёстной дочерью. Василий Епифанович относился к Володе как к сыну, которого Бог ему пока не дал. Несмотря на большую разницу в возрасте, Володин характер с авантюрной складкой располагал к юмору и совместной деятельности. Вместе они увлекались театром, обсуждали прочитанные книги и в свободное время что-нибудь мастерили.
Летом в помещении каретника шайта-новского дома на импровизированной сцене Володя вместе с товарищами любил разыгрывать пьесы с водевилями и показывать доморощенные фокусы, вычитанные в книжках. На последнем году обучения в кадетском корпусе, в 1907 г., принял участие в организации постановки пьесы «Шпион», посвящённой победе над Наполеоном. Об этом спектакле писали даже в центральной прессе [8, с. 306].
Владимир Евгеньевич Шайтанов (второй справа в верхнем ряду) с сослуживцами по 8-й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригаде
Владимир Шайтанов успешно окончил кадетский корпус по I разряду, 11-м по успеваемости, со средним баллом 8,56; 9,75 балла получил за строевые занятия и гимнастику;
10 — за поведение. Это были высокие баллы, если учесть, что оценивали кадет по 12-балльной системе. Однако наивысшей оценки — 12 баллов — Владимир Шайтанов
не имел в аттестате ни по одному предмету. Самые высокие отметки достигали 10 баллов по следующим предметам: «Письменные работы», «Словесность», «Тригонометрия», «Физика», «География». Один из немногих случаев, когда математика и словесность в равной мере интересовали юношу. Самая низкая отметка — 6 баллов — была только по немецкому языку, который Владимир не любил, предпочитая ему французский, за который имел 9 баллов [19, л. 44]. Тем не менее, будучи офицером, практиковал оба языка и вдобавок к ним выучил ещё китайский [3, л. 1 об.].
Владимир Евгеньевич, несмотря на своё посредственное физическое состояние, поступил 14 июня 1907 г. в Николаевское кавалерийское училище, находящееся в г. Петербурге, которое окончил по I разряду [37, л. 104 об.]. 6 августа 1909 г. в Гатчине Владимир Шайтанов был произведён из юнкеров в подпоручики, со старшинством 15 июня 1908 г., и направлен в 8-ю Восточно-Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду [9, с. 277] при 8-й Сибирской стрелковой дивизии в 3-м Сибирском армейском корпусе. Бригада относилась к Иркутскому военному округу и дислоцировалась в г. Красноярске. Владимира при всём его внешнем легкомыслии и весёлости не прельщали петербургские красоты с их холодностью; по духу ему ближе был родной сибирский край.
Парадоксально, что юнкера из эскадрона «по славной училищной традиции» презирали такой «бесполезный предмет», как артиллерия, ибо настоящим орудием боя считался «лихой благородный конь». Конница — это «царица полей» и «оружие богов», — бравировали они, — а пушка — «какой-то... железный клистир» [2, с. 105; 7, с. 14; 42, с. 142]. Юнкера из сотни, напротив, стремились познать военную науку, не разделяя её на полезную и бесполезную. Такое стремление можно объяснить тем, что, выбравшись из провинции, они цеплялись за любую возможность получить знания, хотя зубрить приходилось порядочно. Цеплялся за знания и Владимир Шайтанов. При выборе места службы он отдавал себе отчёт, что будущее Русской армии принадлежит офицерам, разносторонне образованным. Понял он это к концу учёбы в училище, вспоминая многочасовые беседы с фронтовиками Русско-японской войны, среди которых были и его родственники.
В 8-й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригаде Владимир, благодаря
своему коммуникабельному характеру и эрудиции, быстро расположил к себе начальство и вскоре стал бригадным адъютантом. Пришлось на практике вникать в делопроизводство, вести корреспонденцию, оперативно исполнять служебные поручения, что естественным образом отдаляло от специальности строевого артиллерийского офицера. Развивающейся технике артиллерийской службы следовало уделять много внимания и постоянно оттачивать необходимые умения и навыки. Ведь что такое образцовая артиллерийская батарея? Это чёткий, отлаженный механизм. Здесь ценились быстрота, точность, исполнительность, где каждый зависит друг от друга, а командир зависит от подчинённых. «Само собою очевидно, что офицер, заваленный грудами переписки, ни одной строкой не напоминающей ему даже о том роде оружия, в котором он продолжает числиться, достигнуть этого не может» [6, с. 590]. Артиллеристского адъютанта не могли даже командировать на полигон для прохождения стрельбы на время специально-артиллерийского сбора.
По существу, у Владимира оставалось два варианта: либо махнуть рукой на артиллерийское дело, в этом случае он имел возможность стать хорошим адъютантом, либо сбежать от этой должности. Он предпочёл второй вариант. К тому же нудные канцелярские дела были ему не по нраву; писать он особенно не любил и нередко отвечал молчанием на письма близких [35].
31 августа 1912 г. Владимир Шайтанов становится поручиком, со старшинством 15 июня 1912 г. [10, с. 358]. Через год в семье Шайтановых случается трагедия — 8 ноября 1913 г. умирает отец Евгений Дмитриевич [17, л. 242-243 об.]; не прошло и месяца, как следом за отцом, 3 декабря, умирает мать Елена Сергеевна [17, л. 246-247 об.]. До нас дошло письмо Володиного старшего брата, Евгения Евгеньевича, написанное через три недели после смерти матери из Осовца в Омск Василию Епифановичу Долженко: «Я живо представляю себе те участливые минуты моей дорогой матери и то чувство глубокой, беззаветной и [?] даже безумной скорби, которую все вы пережили. Да будет на всё святая воля Божья!» [36]. Несколько строк в письме посвящено и Володе: «Относительно Володи. писать, собственно говоря, нечего. Он, я думаю, теперь сумеет остепениться, что немало, вероятно, передумал за свою длинную дорогу. Он не оставит своим присмотром
старуху бабушку и научится вести несложное хозяйство» [36].
В родительском доме остаётся одна из младших сестёр — Вера. К тому времени она, очевидно, окончила гимназию, но замуж не вышла, работу не нашла. Получала маленькую пенсию за отца, жила с бабушкой Верой Ильиничной (урожд. Карбышевой), которая, в свою очередь, получала пенсию за покойного мужа генерал-лейтенанта Семиреченского казачьего войска Дмитрия Афанасьевича Шайтанова. Владимир решает перевестись поближе к дому, в другую часть, находящуюся в пределах Омского военного округа. Он выбрал 11-ю Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду, расквартированную в Омске. Этот перевод, во-первых, освобождал от должности адъютанта, во-вторых, давал возможность заботиться о своей сестре и престарелой бабушке.
На начало 1914 г. Владимир уже поручик Управления 11-й Сибирской стрелковой артиллерийской бригады, младший офицер 4-й батареи [1, с. 35]. Но в Омске ему не удалось задержаться надолго. Началась мировая война. 21 августа 1914 г. приказом Омского военного округа (№ 265) бригада в составе 11-й Сибирской стрелковой дивизии отправляется на Северо-Западный фронт [29].
По семейным рассказам, поручик Шайтанов был сначала артиллеристом, затем, окончив школу лётных наблюдателей Русской Императорской армии, воздушным корректировщиком или наблюдателем (вёл воздушную разведку и корректировку во время полёта). В семейном архиве автора статьи сохранилось письмо Василия Епифановича Долженко из Омска от 17 сентября 1915 г., адресованное старшей дочери Ольге в Петроград. В письме сообщается: «Володя просит писать ему по адресу: Действующая армия, 15-я воздухоплавательная рота. Он жив и здоров» [34]. Поскольку военно-воздушные силы, находившиеся в составе Императорской армии, не выделились в отдельный род войск, постольку все военные лётчики числились в своих прежних войсковых соединениях [33, с. 6]. Действительно, по архивным данным поручик Владимир Шайтанов 11-й Сибирской стрелковой артиллерийской бригады являлся офицером-наблюдателем 15-й воздухоплавательной роты, находясь в этой должности с 4 августа 1915 г. [41, л. 1 об.].
О том, что на русско-германском фронте (в частности, в Царстве Польском) Владимир Шайтанов показал себя достойно, говорят его
награды. Высочайшим приказом от 20 апреля 1915 г. удостоен ордена Св. Анны 4-й ст. с надписью «За храбрость» [11, с. 560] — «за бой под Марграбовом 27 сентября 1914 г.» [41, л. 1 об.].
Приказом Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта от 14 июня 1915 г. за № 911 награждён орденом Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом [15, л. 214]. (Выс. приказ от 24 апреля 1916 г.) — «за бой под д[ервней] Рембово 26 ноября 1914 г.» [41, л. 1 об.].
Приказом Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта от 20 июня 1915 г. за № 1472 за отличия в делах против германцев награждён орденом Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом [15, л. 207-207 об.] (Выс. приказ от 31 октября 1916 г.) — «за бои под Соль-дау с 7 по 15 ноября 1914 г.» [41, л. 1 об.].
Весной и летом 1915 г. поручик Шайтанов участвовал в Праснышских операциях и оборонительных боях на реке Нарев, в которых отличился. Командир бригады, начальник 11-й Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенант И.И. Зарако-Зараковский представил его к награждению орденом Св. Станислава 2-й ст. с мечами — 16 июля 1915 г. (Выс. приказ от 24 июля 1916 г.) — «за бои под Це-хановом и Насельском с 30 июня по 11 июля
1915 г.» [41, л. 1 об.].
Высочайшим приказом от 24 декабря
1916 г. утверждён пожалованный командующим 1-й армией орден Св. Анны 2-й ст. с мечами. В наградном листе В.Е. Шайтанова кратко описывается подвиг, за который он был представлен к этому ордену: «Во время воздушной разведки 10-го и 11-го сего августа [1915 г.] с линий батарей во время сильного огня неприятельской артиллерии по аэростату, сидя в корзине, продолжал наблюдать за противником [и корректировать огонь артиллерии]» [41, л. 1 об.].
10 мая 1916 г. В.Е. Шайтанов произведён в штабс-капитаны, со старшинством 3 сентября 1916 г. И снова после повышения в чине очередной перевод; 26 мая 1916 г. из 11 -й Сибирской стрелковой артиллерийской бригады Высочайшим приказом переведён в артиллерийский дивизион Сибирского казачьего войска с переименованием в подъесаулы [21, л. 114, об.].
До нас дошло письмо Владимира Евгеньевича, относящееся приблизительно к этому периоду времени службы, с датой 5 ноября 1916 г. Письмо из действующей армии написано племяннице Ольге Васильевне Долженко
в г. Петроград. На конверте круглая печать с надписью «2-я Сибирская казачья батарея». Некоторые фрагменты невозможно прочесть, так как они закрашены чернилами военным цензором. Видимо, речь идёт об обстановке на фронте. Владимир пишет, что не особенно доволен новым местом службы. Кстати, одна из черт его характера заключалась в том, что он не мог долго находиться на одном месте. Отсюда и стремление перевестись из одной части в другую: «Прослужу год, и если возможно будет раньше, то удеру — не по мне здесь всё; чувствуется первобытный человек малокультурный и не желающий работать — вечная спячка. Здоров сейчас, заворачиваю учебной командой, готовлю артиллеристов — пока, слава Богу,
дела понемногу идут <.. .> Одно убивает — это скука среди болот и лесов дремучих, ни звука, ни милого лица не встретишь. уехал из Брянска, до сих времен не видел ни одного постороннего человека, кроме солдат. Счастливая, ты бродишь по выс[тавкам], есть возможность бывать в театрах — имеешь общество» [35].
Строки письма проникнуты заботой о племяннице и желании привезти для неё дефицитные продукты: «Как обстоит у тебя вопрос с питанием, где и как не отвыкла ещё от сахара? У Вас особая очередь и только кажется по 1 ф[унту] [на] р[уки] на мёд? Жаль мне тебя — в П[етрогра]д пришлю тебе подарочек, жди! Мы, конечно, всем обеспечены и довольны» [35].
Петроград. На снимке слева направо в нижнем ряду: неизвестная барышня, Владимир Евгеньевич Шайтанов, неизвестная барышня, Виктор Дмитриевич Шайтанов (полковник 8-го Сибирского казачьего полка). В верхнем ряду слева направо: Вера Евгеньева и Таисья Павловна Шайтановы (урожд. Обходцева, жена Вик. Дм. Шайтано-ва), Валентина Евгеньевна Шайтанова. Памятник погибшим выпускникам Николаевской академии Генерального штаба. Суворовский пр., д. 32. На обороте снимка надпись: «В воспоминание нашего пребывания вместе 22 июня 1916 г.». На памятнике, очевидно, надпись: «Сооружён в 1909 году иждивением питомцев Николаевской Академии Генерального Штаба».
Рассказывает Владимир и о родном брате Евгении и о его семье: «Женя и Шурочка живут в Могилёве, устроились довольно хорошо, имеют отдельную квартиру и иногда пишут мне и приглашают приехать погостить; дочурка растёт здоровенькая, и это их радует» [35]. Евгений Евгеньевич же-
нился в 1914 (15) г. Когда у него родилась дочь, которая была названа Евгенией, он попросил младшего брата стать для нее крёстным отцом, и тот не раздумывая согласился. Это ещё раз подтверждает, что между братьями существовали близкие, доверительные отношения.
В письме Владимир Евгеньевич также сообщает, что его назначение начальником команды задержит его в дивизионе до Рождества (1917 г.). Он сожалеет, что не увидит племянницу Ольгу Васильевну, которая собирается уехать в Омск к родителям. А ведь прошлогоднее Рождество они встречали все вместе в родном Омске, о чём поведали нам краткие дневниковые заметки Александры Васильевны Долженко: 4 января 1916 г. — «приехал Володя — много новостей и рассказов», 6 января — «была ёлка, получили подарки, были гости, вечер прошёл весело», 24 января — «в понедельник проводили Ольгу и Володю в Петроград. Дома опять как будто стало пусто, скучновато без них» [16]
В семье Володю очень любили. Когда он по службе заезжал в Омск к родителям, сёстрам или племянницам, дом заполнялся весельем, шутками, смехом. В любой обстановке он умел расположить к себе незнакомых людей. Племянница Ольга Васильевна рассказывала о забавном случае, произошедшем в Омске в период правления А. В. Колчака. Как-то она проходила мимо книжного магазина и заглянула в нотный отдел. Издалека услышала знакомый голос и увидела, как у прилавка стоит Володя в окружении юных барышень. Он изображал из себя страстного любителя музыки. Как бы читая ноты с листа, «мурлыкал» известные мелодии из модных опереток, чередуя их рассказами занятных историй из жизни столичных артисток. На самом деле музыка его не особо интересовала, он просто в очередной раз развлекал себя и наивных девушек. На этом история не закончилась. Вечером за ужином, когда собралось семейство Шайтано-вых-Долженко, Ольга Васильевна в свойственной ей иронической манере обратилась к Володе:
— Я не знала, что ты большой знаток музыки.
— Какой музыки, я и нот-то не знаю, — удивлённо ответил он.
И Ольга Васильевна рассказала о сценке в магазине, невольной зрительницей которой она стала. Все рассмеялись вместе с виновником этого случая, который совершенно не смутился.
Среди сослуживцев Владимир Евгеньевич имел репутацию остроумного собеседника. Он любил общество и любил показать себя в нём, доставляя себе и людям удовольствие от общения. Часто бывал распорядителем балов,
слыл галантным кавалером и любимцем женщин, но, увы, в период юности так и не женился, предпочитая ни к чему не обязывающие отношения. А в смутное время — в мировую войну и гражданскую было уже не до личной жизни.
Приказом по Сибирскому казачьему войску от 23 ноября 1917 г. за № 353 (г. Омск) 21 июня 1917 г. подъесаул Сибирского казачьего артиллерийского дивизиона Владимир Шайтанов был назначен командующим 1 -й Сибирской казачьей запасной батареей [27, л. 418] (командующим 1-й батареей артиллерийского дивизиона Сибирского казачьего войска [21, л. 114 об.]). Последняя должность на Западном фронте до 1918 г. — командир Сибирского казачьего артиллерийского дивизиона [26, л. 25 об., 26 об.; 37, л. 104 об.]. Тем же приказом от 23 ноября 1917 г.: В.Е. Шайтанов произведён в есаулы 10 августа 1917 г., со старшинством 3 января того же года [27, л. 422].
Как старший офицер, Владимир Шайтанов относился к младшим уважительно, в отношении нижних чинов никогда не позволял себе оскорблений и рукоприкладства. Вместе с тем он был требовательным командиром, но, в отличие от других начальников, сначала тщательно обучал и только потом строго требовал. Подходил к солдату, руководствуясь принципом реальности, зная его возможности, никогда никого не идеализируя. В этом плане одним из талантов Владимира Евгеньевича являлся талант военного педагога, и даже больше педагога, чем военного. Поэтому в анкетах бывших белых офицеров (от 25 января 1921 г.; 10 сентября 1923 г.) он не лукавил, отвечая на вопрос «К какому роду деятельности Вы более склонны?» — указал: «Военно-педагогической» [26, л. 27; 37, л. 105 об.].
К Октябрьской революции 1917 г. В.Е. Шайтанов относился личностно, как к событию, которое ломало привычный уклад жизни, раскалывало армию и отношения между людьми. Революция заставляла определяться, а определяться не хотелось: консерваторы, либералы, демократы, а в дальнейшем белые и красные воспринимались им в равной степени доброжелательно. Он не обращал внимания на политические взгляды тех, с кем ему приходилось общаться по службе и вне её, так как старался держаться от политики на большой дистанции. По семейным рассказам, он никогда не был патриотом-монархистом, так же как после окончания гражданской войны никогда
не был ярым сторонником большевистских взглядов. В анкете, в пункте № 29, на вопрос «Если относились несочувственно к Октябрьской революции, то почему (Ваши убеждения в этот период)?» — отвечал следующее: «Как строевой офицер, был вне политики, но относился к ней сочувственно, видя путь к новой свободной жизни в революционной] стране», а в графе № 30 указал: «Рад всегда служить народу» [37, л. 105 об.]. С точки зрения современного историка, подобный ответ, напыщенный в духе революционного времени, мотивирован желанием «понравиться новым властям» [14, с. 288]. Однако нельзя согласиться с такой точкой зрения. Всю сознательную военную жизнь В.Е. Шайтанов служил народу и Отечеству. Если большевики понимали под народом трудящихся рабочих и крестьян, то для него народ — это безграмотные солдаты и казаки, которых он обучал азам военной науки, вытягивая их из темноты бескультурья и заставляя учиться.
В Гражданскую войну Владимир Евгеньевич служил в Русской армии Верховного Правителя России и Верховного Главнокомандующего адмирала А.В. Колчака (с 9 июня 1918 г. по сентябрь 1919 г.) [13, с. 377, 582]. Как бывший офицер был мобилизован по приказу Сибирского правительства. На исходе 1918 г. - в начале 1919 г. занимал должность начальника культурно-просветительного отделения информационного отдела штаба Верховного Главнокомандующего в Омске [37, л. 104 об.] (по другим данным был назначен на эту должность 19 октября 1918 г. [26, с. 145]).
Культурно-просветительная деятельность того времени состояла из «мероприятий образовательного и воспитательного, а также контрпропагандистского характера <...> нацеленных на фиксацию и идеологическое воспроизводство существовавших на тот период властных отношений. Однако следует учесть и то обстоятельство, что на практике данное понятие наделялось иным, нежели это декларировалось, смыслом» [31, с. 110-111]. Досуго-вые мероприятия для солдат были далеки от духовного и познавательного развития и носили развлекательный характер. Как правило, они состояли из «всевозможных представлений, просмотров игровых кинокартин, концертов и спектаклей <...> многие из поставленных пьес были пусты и бессодержательны и поэтому не могли оказать положительного воспитательного воздействия» [31, с. 111].
По воспоминаниям Александры Васильевны Долженко, Владимир Шайтанов участвовал в организации самодеятельной постановки в Омске оперетты И. Кальмана «Сильва» совместно с австро-венгерскими пленными. Артистка Омского кафе-шантана, исполнявшая главную роль, окончила гимназию и своим шармом и голосом впечатляла публику. Про этот факт вскользь упоминает знаменитый артист советской оперетты Григорий Маркович Ярон: «Текст и музыку пленные восстановили по памяти. Об этом И. Кальману рассказал парикмахер театра «Ан дер Вин», сам бывший военнопленный. «Что здешние Сильвы! — сказал он. — Вот у нас в лагере под Омском одна сыграла Сильву, так это я понимаю! Настоящий огонь!» [46, с. 63].
Кроме организации развлекательных мероприятий, культурно-просветительное отделение информационного отдела занималось осведомительной работой с различными социальными слоями населения. «Так, 23 ноября 1918 г. офицеры культурно-просветительного отделения присутствовали на заседании съезда крестьян Омского уезда, где "ознакомили крестьян с настоящим военным и политическим положением возрождающейся России, союзников, германской коалиции и России советской". По сообщению газеты "Русская Армия", "информация произвела на присутствующих крестьян сильное впечатление; они задавали оживлённые вопросы и наградили лекторов аплодисментами"» [31, с. 98]. Так как крестьянство являлось «основным источником формирования рядового и унтер-офицерского состава русской армии», такие ознакомительные акции следовало организовывать повсеместно, но они были единичными [31, с. 98].
С декабря 1918 г. по апрель 1919 г. в Томске В.Е. Шайтанов учился в ускоренном младшем классе 4-й очереди Академии Генерального штаба [40, л. 112, 117 об., 123 об.]. Курс окончил успешно; в выпуске он 16-й с баллом 11,44 [13, с. 582] из 164 офицеров [30, с. 41]. На фронт Владимир Шайтанов не рвался и при первой возможности пошёл учиться, не желая попасть на передовую.
2/6 мая 1919 г. из Строевой части академии Генштаба «на имя начальника Главного штаба армии А.В. Колчака был подан рапорт (за № 2236), подписанный начальником академии заслуженным ординарным профессором генерал-лейтенантом Б.М. Колюбакиным и правителем дел АГШ Генштаба полковником
А.Т. Антоновичем» [30, с. 41]. В раппорте, кроме списка офицеров, окончивших младший класс 4-й очереди ускоренных курсов военной академии, был также представлен «список офицеров с указанием, кто в чьё распоряжение командирован. На полях слева от основного текста (печатного) проставлена от руки следующая запись: "Список офицеров объявлен в приказе Наштаверха [начальник штаба Верховного Главнокомандующего] от 26 сентября 1919 г. за № 1152"» [30, с. 41]. На основании этого рапорта (и согласно телеграмме начальника Главного штаба от 28 апреля 1919 г. за № 41317) В.Е. Шайтанов был командирован в распоряжение генерал-квартирмейстера при Ставке Верховного Главнокомандующего [40, л. 111, 117-117 об.].
Последняя должность В.Е. Шайтанова на исходе службы у белых — Начальник штаба кавалерийской дивизии в Красноярске [26, л. 25 об.; 37, л. 104 об.]. Последний чин — войсковой старшина [26, л. 25 об.; 37, л. 104 об.; 38, л. 254 об.; 39, л. 12 об.] .
В период Гражданской войны Владимир Шайтанов, по семейным рассказам, не имел чётких политических убеждений, хотя и присутствовал на заседаниях войскового круга Сибирского казачьего войска, собиравшегося для обсуждения современного положения борьбы с большевизмом. Так, под № 105 он числится в списках желающих быть на торжественном заседании 5-го чрезвычайного войскового круга Сибирского казачьего войска, состоявшегося 7 августа 1919 г. в г. Омске [28, л. 40]. Тем не менее политика его не интересовала, он всего лишь находился в потоке событий «без руля и ветрил», который нёс его к белому движению. С одной стороны, многие старые обер-офицеры, ветераны Русско-японской были недовольны новым офицерством, беспринципным, не имеющим убеждений, моральных устоев. С другой стороны, благодаря лёгкому характеру и нравственной чистоте Владимир не был замешан в каких-либо грязных делах: в воровстве, жестокости или расстрелах. Он не хотел быть ни белым, ни красным, он просто хотел спокойно жить на родной земле, не делая ничего преступного. Повсюду из различных подразделений у него имелись товарищи и знакомые (даже среди офицеров контрразведки), которые очень часто бывали в его доме. На кутежах и попойках он всегда оставался трезвым, исполняя обязанности гулевого атамана.
Как офицер отступающей армии А.В. Колчака, Владимир Шайтанов не считал себя виноватым в чём-либо и не прятался от новой власти. В боях он не участвовал, в карательных действиях — тоже [26, л. 27]. Путь за пределы России, на Восток не привлекал: пугала неизвестность и чувство ненужности. А в родном краю он надеялся, что может пригодиться, к тому же здесь оставалась родня, сёстры и милые сердцу племянницы. В отличие от него, старший брат Евгений сразу и безоговорочно принял Белое движение, не доверяя политике большевиков. Человек западных взглядов, он не видел приложения своих сил и знаний в разрушенной стране и, будучи полковником Генштаба А.И. Деникина [12, с. 323], эмигрировал в Болгарию, а затем в Чехословакию.
20 января 1920 г., предварительно сняв погоны и избавившись от оружия, Владимир Шайтанов сдался особому отделу 5-й Армии в г. Томске. «Самостоятельно перешёл в ряды Красной Армии с группой офицеров Генштаба в числе 5 чел[овек]» [37, л. 104 об.]. В состав этой группы входили подполковник Н.М. Пресницкий, есаул А.Н. Псарёв, капитан Г.П. Автономов и капитан Н.В. Энглер [37, л. 104-106 об.].
В судьбе В.Е. Шайтанова и других офицеров, сдавшихся в плен, наступила чёрная полоса. Приходилось бороться за свою жизнь и доказывать новой власти свою значимость и полезность. Как известно, именно благодаря Л.Д. Троцкому многие талантливые военспецы освобождались из застенков ЧК и принимались на службу в РККА, но далеко не все генштабисты при сдаче в плен получали гарантии на жизнь. К примеру, «бывший Генштаба полковник В.В. Ракитин был 13 марта 1920 г. арестован за службу у Колчака, 29 апреля приговорён ликвидационной комиссией ВЧК 5-й Армии к заключению в концлагерь за приверженность правительству Колчака и уже 15 мая приговорён к расстрелу по единоличному решению полномочного представителя ВЧК по Сибири И. П. Павлуновского» [14, с. 303]. Таким образом, находясь в атмосфере стресса, надо было приложить все силы и знания, проявить осторожность и хладнокровие, доказывая, что ты не враг.
Особые отделы ЧК перебрасывали бывших генштабистов с одного места на другое. Из Томска они попали в Омский лагерь военнопленных. 11 ноября 1920 г. по распоряжению
Омской губернской ЧК Владимира Евгеньевича в составе партии пленных колчаковцев отправили в Москву, откуда по распоряжению ВЧК их перебросили в Петроград. С 26 ноября они пребывали во 2-м лагере принудительных работ особого назначения (Арсенальная набережная, 5) и числились за Особым отделом Петроградской ЧК [14, с. 292; 38, л. 254 об.]. Находясь в этом лагере, В.Е. Шайтанов с бывшими однокашниками по военной академии «писали в Полевой штаб РВСР с копией начальнику Особого отдела Петроградской ЧК» с просьбой отправить их «в Москву в распоряжение Полевого штаба» [14, с. 292].
Пребывая в заключении почти год, живя в скученной обстановке и в условиях заражения сыпным тифом, не имея сменного белья и постоянно недоедая, бывшие генштабисты хотели одного: поскорее получить назначение на службу. Однако в Москву их так и не перевезли. Спустя полтора месяца, в середине января 1921 г. в Петрограде (Мойка, 96) Владимир Шайтанов стал слушателем курсов политической и военной подготовки для пленных офицеров [37, л. 105 об.]. Согласно секретному приказу Революционного военного совета Республики за №1728/326 от 4 сентября 1920 г.: «каждые курсы рассчитываются на 500 человек, при условии не более двух курсов в одном городе. Продолжительность курсов три недели» [24, л. 429], а на практике получалось, что это были трёхмесячные курсы на 1000 человек [14, с. 299]. На курсах бывшие белогвардейцы подвергались идеологической обработке; им разъясняли структуру РККА, читали лекции по политграмоте, авиации, истории последних войн. Но главное они могли получить легальную свободу и устроить свою судьбу [14, с. 299].
В начале учебного процесса «пленные заполняли анкеты в трёх экземплярах. Типовая анкета включала 38 пунктов и содержала предупреждение о строжайшей ответственности за неверные сведения или уклонение от ответов. Для проверки излагаемых сведений с интервалом в несколько дней нужно было заполнить не одну, а несколько однотипных анкет. Если сведения различались, заполнявший анкету мог быть заподозрен в неискренности» [14, с. 288]. К тому же некоторую информацию, например, чин в белой армии, занимаемую должность, можно было узнать у пленных товарищей. Судя по анкете, Владимир Евгеньевич скупо отвечал на конкретные вопросы, которые касались службы и личной жизни.
После многочисленных проверок В.Е. Шайтанова взяли на службу в Петроградский военный округ. На 8 февраля — не ранее
8 мая 1921 г. он являлся сотрудником учебного отделения строевого отдела штаба Петроградского военного округа [38, л. 254 об.; 39, л. 12 об.]. Там же, с 9 декабря 1921 г. по 20 февраля 1922 г., занимал должность делопроизводителя, а с 20 февраля 1922 г. по
9 июля 1922 г. преподавал военные науки на Окружных повторных курсах для командиров рот Петроградского военного округа [26, л. 26 об.-27]. По окончании курсов был уволен по приказу Революционного военного совета Республики (РВСР) за № 1128/202 от 24 мая 1921 г. В период с 1 по 30 июня 1922 г. принят на особый учёт бывших белых офицеров Особым отделом Всероссийской чрезвычайной комиссии в соответствии с приказом РВСР за № 1728/326 [25, л. 74, 80 об.-81].
Бывших белых офицеров, увольняемых с военной службы и прибывающих в отдел труда, направляли в уездный военный комиссариат для постановки на особый учёт. В.Е. Шайтанов прибыл в Омский губернский комиссариат труда из Череповецкого губернского комиссариата. При нём было удостоверение за № 3266 от 2 июля 1922 г., разрешённое Череповецким губернским отделом ГПУ от 18 июля 1922 г., и отношение губернского военного комиссариата за № 2888 [24, л. 610 об.-611]. С этими документами он встал на особый учёт бывших белых офицеров в Омске летом 1922 г.
Прошло чуть менее полугода, как Владимир Евгеньевич был арестован Акмолинским ГПУ по доносу 12 января 1923 г. [3, л. 1 об.]. Ему предъявили обвинение в карательных действиях против мирного населения. По семейным рассказам, на очередном допросе была устроена очная ставка со свидетелем: выжившей в ходе карательной операции женщиной. Свидетельница честно сказала, что это не тот Шайтанов. Обвинение было весьма шатким: чекисты знали только фамилию и примерный возраст разыскиваемого ими карателя. Спрашивали по поводу брата Евгения, на что Владимир отвечал, что в армии А.В. Колчака тот не служил, ведь его не было в Сибири, а настоящее местопребывание ему неизвестно. Допросы и проверки не обнаружили причастие В.Е. Шайтанова к колчаковскому террору. Донос оказался ложным, и спустя почти три месяца, 6 марта, он
был освобождён после выяснения всех обстоятельств этого дела [3, л. 1 об.]. Надо сказать, что ему повезло, ведь в глазах обывателя, столкнувшегося с произволом колчаковской власти, белый офицер, находящийся в тылу, воспринимался как каратель, штабист, самодур [45, с. 93].
Через несколько дней Владимир Евгеньевич устроился на работу помощником бухгалтера в рабочий кооператив «Пищевик», находящийся на углу 5-й Линии и бывшей Думской улицы (ул. Троцкого) [3, л. 1 об.], но проработал там недолго и в том же году в сентябре 1923 г. ушёл на должность счетовода в Западно-Сибирский протезный институт по адресу ул. Карла Маркса, 54 [26, л. 27 об.].
В Омске он по-прежнему жил в родительском доме на Войсковой, 42 [3, л. 8]. В этом же доме жили младшая сестра Валентина с маленьким сыном Михаилом и старшая племянница Ольга с мужем музыкантом Петром Ефимовичем Казанцевым. В соседнем доме — старшая сестра Мария Евгеньевна Долженко с сыном Владимиром и пятью дочерьми: Александрой, Лидией, Евгенией, Марией, Надеждой. В этот период сестра с четырьмя малолетними детьми официально находилась на иждивении Владимира [3, л. 1].
До 1925 г. Владимир Шайтанов состоял на особом учёте бывших белых офицеров в Омском губернском отделе ОГПУ, находясь под непрерывным контролем. В течение этого
времени он не только являлся на допросы и заполнял анкеты; в его доме производились обыски, он обязан был просить разрешения о выезде из Омска, указывая точные даты отбытия и прибытия [3, л. 8, 13].
Переломный момент в его жизни наступил в 37 лет. 20 января 1925 г. на заседании «комиссии по пересмотру ходатайств бывших белых офицеров и военных чиновников, состоящих на особом учёте в органах ОГПУ», было «рассмотрено дело б/б подполковника Шайтанова», в результате которого он был снят с особого учёта, зарекомендовав себя честным гражданином [3, л. 14].
Около 1926 г. наладилась и семейная жизнь. Владимир Евгеньевич женился на Екатерине Николаевне Окушко — заведующей школы «Наш труд» (бывшая 47 школа), где после снятия с особого учёта он и сам работал учителем математики и физики. Ему нужна была тихая, спокойная пристань, он устал от бурной жизни как своей, так и царящей в окружающем мире. Так блестящий, щеголеватый офицер превратился во внешне серьёзного, скучноватого представителя русской интеллигенции, героя чеховских пьес.
Екатерина Николаевна Окушко была вдовой с двумя дочерьми-подростками Марией и Екатериной и была старше Владимира Евгеньевича на один-два года. В конце 1927 г. у них родилась дочь Вера, названная в честь прабабушки Веры Ильиничны.
Вверху: Екатерина (старшая дочь Е.Н. Окушко), в середине слева: Мария (средняя дочь Е.Н. Окушко), Екатерина Николаевна Окушко; внизу: Вера Владимировна Шайтанова (в будущем Тарасова; младшая дочь Е.Н. Окушко)
Владимир Евгеньевич Шайтанов с дочерью Верой Приблизительно 1932/33 г.
Пройдя мировую и гражданскую, пройдя плен и выжив в этой ужасной мясорубке, Владимир Шайтанов пришёл к мысли, что
надо заниматься тем, что дано ему свыше, а именно Богом данный талант педагога. В этой профессии он находил удовольствие.
В то же время любил не только учить, но и учиться, получая новые знания и расширяя кругозор.
По семейным рассказам, В.Е. Шайтанов занялся авиацией и вернулся к полётам. В кон. 20-нач. 30-х гг. он являлся председателем городского Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству (ОСОАВИАХИМ). Несколько раз бывал на конференциях и учебных сборах в Москве и Ленинграде, после которых оставались групповые фотографии всех участников с товарищами С.М. Будённым или К.Е. Ворошиловым. С.М. Будённый неоднократно предлагал В.Е. Шайтанову работу в центральном аппарате ОСОАВИАХИМа, но тот не хотел надолго оставлять родной Омск. При прежнем режиме и при новой власти Владимир не стремился делать большую карьеру, а довольствовался жизнью сибирского обывателя.
К 1930-м гг. Владимир Евгеньевич считал себя полноправным членом советского общества, видя, что его труды и знания не пропадают, а приносят пользу новой России. В Омске и Москве его знали, с ним считались, ученики любили. Жена стала директором школы. Старшие девочки учились уже в институтах. В доме появился достаток, «жить стало веселее», купили рояль для обучения самой младшей — Веруньки.
В начале мая 1933 г. Владимира Евгеньевича арестовали по абсурдному обвинению в организации Омского филиала контрреволюционного белогвардейско-казачьего заговора в Западно-Сибирском крае. Ему были инкриминированы: руководство контрреволюционным повстанческим подпольем среди прииртыш-ского казачества, подрывная вредительская деятельность на территории бывшего Омского округа, вербовка участников в контрреволюционные ячейки, подготовка к свержению Советской власти путём вооружённого восстания и восстановлению буржуазно-демократической республики. В обвинительном заключении по делу № 3380 о ликвидированной контрреволюционной белогвардейско-казачьей повстанческой организации Владимир Евгеньевич проходит не как бывший войсковой старшина, а как бывший белый полковник Генерального штаба: «Следствием установлено, что в середине 1930 года б[ывший] полковник Шайтанов В.Е. встретился в гор. Омске с нелегально прибывшим в СССР из Харбина б[ывшим] б[елым] шатбс-капитаном Ридзелем, который, ссылаясь на поручение атамана
Семёнова указал Шайтанову на необходимость развёртывания к[онтр]-революционной] работы среди б[ывшего] б[елого] офицерства и казачества. Тогда же Ридзель договорился с Шайтановым о создании в гор. Омске бело-гвардейско-казачьей организации» [4, л. 21].
Здесь имеет место известная практика ОГПУ. Когда «шили» дело офицеру царской армии, чтобы возвеличить свои заслуги по борьбе с контрреволюцией и арестованного офицера более «обоснованно» поставить во главу «заговора», сами чекисты «производили» его в следующий чин, а иногда и через несколько чинов. К сожалению, ещё на заре Советской власти органы безопасности занимались приписками, что привело в дальнейшем к массовым припискам и коррупции всех ветвей государства.
Создание «Белогвардейского заговора» сотрудниками Полномочного представительства ОГПУ по Западно-Сибирскому краю обросло «многочисленными филиалами, боевыми и отраслевыми ячейками, разбросанными по всей территории Западной Сибири, с выходами на Урал, Дальний Восток и ВосточноСибирский край», «чему в немалой степени способствовала очередная установка "вождя народов" И. Сталина, который на январском (1933) объединённом Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) заявил, что "бывшие люди" по-прежнему представляют опасность» [43, с. 243].
После ареста мужа Екатерина Окушко, оставив наследственное и нажитое имущество, спешно уехала с младшей дочерью Верой из Омска, даже не поставив в известность родственников Владимира. Это был вынужденный побег в страхе за свою жизнь и жизнь дочери. К тому же, согласно ст. 58 п. 1 «в» Уголовного кодекса РСФСР (редакции 1926 г.), ей грозила ссылка «в отдалённые районы Сибири на пять лет» и лишение избирательных прав. Это было ещё минимальным наказанием.
Сначала Владимира Евгеньевича осудили на 10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач, затем приговор был изменён. Согласно протоколу заседания коллегии ОГПУ (№87) от 5 августа 1933 г. Владимир Евгеньевич Шайтанов был приговорен к высшей мере наказания по статье 58/2/11 УК РСФСР. В списке протокола приговорённых к расстрелу оказалось 28 человек. В.Е. Шайтанов значится под номером 17 [5, л. 67-68].
По семейным рассказам, через одного из надзирателей, бывшего своего солдата, В.Е. Шайтанов послал несколько записок своей
сестре Марии Евгеньевне. Заключённым давали листочки папиросной бумаги для самокруток. Грифелем карандаша очень мелким почерком он писал, что все роли «Белогвардейского заговора» уже распределены и сознается ли он или нет — это не имеет значения; живым он отсюда не выйдет, ему приписывают рас-стрельное дело. Первые записки посланец подсовывал под входные двери и стучал в окно, а прощальную передал лично в руки Марии Евгеньевне, так как в ней Владимир сообщал о месте и времени своего расстрела. Бывший его однополчанин совершил гражданский подвиг, ведь его могли репрессировать как пособника. Он признался, что сам предложил свои услуги Владимиру Евгеньевичу, потому что такого человечного командира он никогда не встречал и едва ли ещё встретит. Об этой человечности В.Е. Шайтанова вспоминали впоследствии его ученики.
В послевоенные годы Екатерина Николаевна Окушко жила в Ростове-на-Дону. Имела звание заслуженного учителя и была награждена орденом Ленина в середине 50-х гг. В 1962 г. приехала в Омск попрощаться со своей золовкой Марией Евгеньевной Долженко и попросить у неё прощение. Через два года Марии
Евгеньевны не стало, а через несколько лет не стало и Екатерины Николаевны. Единственная дочь Владимира Евгеньевича Вера не любила фамилию Шайтанова и, выйдя замуж, избавилась от неё, взяв фамилию мужа Тарасова. К сожалению, детей Веры Владимировны никогда не интересовала жизнь и судьба их деда.
10 февраля 1993 г. Владимир Евгеньевич Шайтанов был реабилитирован прокуратурой Омской области [3, л. 13 об.]. А что же 42-й дом на улице Войсковой? По осуждению В.Е. Шайтанова и вынесению ему приговора его дом был муниципализирован (на основании ст. 58 п. 2 УК, предусматривающей конфискацию имущества). Примечательный факт, что в 1942 г. в нём поселилась семья Город-ницких, эвакуированных из блокадного Ленинграда. И юный Александр Городницкий, в будущем известный бард, читал найденные на чердаке дома старые журналы о парусниках и путешествиях, привившие ему любовь к географии и океану [32, с. 9]. В 1969 г. дом на улице Войсковой № 42 был снесён при строительстве нового дома, ныне находящегося по улице Ленина, 53, ставшего известным своим магазином «Тысяча мелочей».
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИМ СПИСОК
REFERENCES
1. Адрес-Календарь Акмолинской области (сведения по 1-е февраля 1914 г.) // Памятная книжка Акмолинской области на 1914 год. Омск : Областная типография, 1914. 96 с.
2. Арсеньев А. Тревога // Памятка Николаевского Кавалерийского Училища. Париж, 1969. С. 104-106.
3. Архив управления ФСБ по Омской области. Д. 53873.
4. Архив управления ФСБ по Омской области. Д. 101300. Т. 1. Омск, 1933 май.
5. Архив управления ФСБ по Омской области. Ф. 6. Д 1222.
6. БельскийМ. Ю. Артиллерийские адъютанты в штабах дивизии // Разведчик. 1912. От 4 сентября. № 1140. С. 590.
7. Бобриков Г. Пушка // Военная Быль. Париж, 1960. № 40 (январь). С. 13-16.
8. Викентьев В. Корреспонденция Разведчика // Разведчик. 1907. От 29 мая. № 866. С. 306.
9. Высочайшие приказы по военному ведомству // Разведчик. 1909. От 18 августа. № 981.
10. Высочайшие приказы по военному ведомству // Разведчик. 1912. От 11 сентября. № 1141.
11. Высочайшие приказы по военному ведомству // Разведчик. 1915. От 9 июня. № 1283.
12. Ганин А.В. Болгарин, защитивший Россию: судьба Иордана Пехливанова // Русский сборник: исследования по истории России. Т. XI. М. : Модест Колеров, 2012. С. 255-336.
1. Adres-Kalendar Akmolinskoy oblasti (svedeniya po 1-e fevralya 1914 g.) // Pamyatnaya knizhka Akmolinskoy oblasti na 1914 god. Omsk : Oblastnaya tipografiya. 1914. 96 s.
2. Arsenyev A. Trevoga // Pamyatka Nikolayevskogo Kavaleriyskogo Uchilishcha. Parizh. 1969. S. 104-106.
3. Arkhiv upravleniya FSB po Omskoy oblasti. D.
53873.
4. Arkhiv upravleniya FSB po Omskoy oblasti. D. 101300. T. 1. Omsk. 1933 may.
5. Arkhiv upravleniya FSB po Omskoy oblasti. F. 6. D 1222.
6. Belskiy M. Yu. Artilleriyskiye adyutanty v sht-abakh divizii // Razvedchik. 1912. Ot 4 sentyabrya. № 1140. S. 590.
7. Bobrikov G. Pushka // Voyennaya Byl. Parizh. 1960. № 40 (yanvar). S. 13-16.
8. Vikentyev V. Korrespondentsiya Razvedchika // Razvedchik. 1907. Ot 29 maya. № 866. S. 306.
9. Vysochayshiye prikazy po voyennomu vedom-stvu // Razvedchik. 1909. Ot 18 avgusta. № 981.
10. Vysochayshiye prikazy po voyennomu ve-domstvu // Razvedchik. 1912. Ot 11 sentyabrya. № 1141.
11. Vysochayshiye prikazy po voyennomu ve-domstvu // Razvedchik. 1915. Ot 9 iyunya. № 1283.
12. Ganin A.V. Bolgarin. zashchitivshiy Rossiyu: sudba Iordana Pekhlivanova // Russkiy sbornik: issledo-vaniya po istorii Rossii. T. Khl. M. : Modest Kolerov. 2012. S. 255-336.
13. Ганин А.В. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны 1917-1922 гг. : Справочные материалы. М. : Русский путь, 2009. 895 с.
14. Ганин А.В. Повседневная жизнь генштабистов при Ленине и Троцком. М. : Кучково Поле, 2016. 680 с.
15. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО) Ф. Д-135. Оп. 1. Д. 5.
16. Дневник Александры Васильевны Дол-женко (1915-1916) // Семейный архив автора.
17. Исторический архив Омской области (ИАОО). Ф. 16. Оп. 6. Д. 1081
18. ИАОО Ф. 19. Оп. 1
19. ИАОО Ф. 19. Оп. 1
20. ИАОО Ф. 19. Оп. 1
21. ИАОО Ф. 54. Оп. 1
22. ИАОО Ф. 67. Оп. 2
23. ИАОО Ф. 67. Оп. 2
24. ИАОО Ф. 217. Оп. 3. Д. 5.
25. ИАОО Ф. 217. Оп. 3. Д. 8.
26. ИАОО Ф. 217. Оп. 3. Д. 52.
27. ИАОО Ф. 1706. Оп. 1. Д. 23.
28. ИАОО Ф. Р-1706. Оп. 2. Д. 10.
29. Историческая справка по 11-й Сибирской Стрелковой артиллерийской бригаде [Электронный ресурс] : HTML Document. URL: http://antologifo.na-rod.ru/pages/list/histore/ist11 Sibabr.htm.
30. Каминский В.В. От А.В. Колчака — в Красную Армию: служебная занятость и дальнейшие судьбы выпускников младшего класса 4-й очереди ускоренных курсов «белой» Академии Генерального штаба (Томск, апрель 1919 г.) // Новейшая история России. 2014. № 1 (9). С. 40-68.
31. Луков Е.В., Шевелев Д.Н. Осведомительный аппарат белой Сибири: структура, функции, деятельность (июнь 1918 - январь 1920 г.). Томск : Изд-во Том. ун-та, 2007. 184 с.
32. Мотовилов А. «И жить ещё надежде...» // Четверг. 2013. 21 марта. С. 9.
33. Оборкин А.И. Наши асы — крылаты и опасны. Из истории искитимских военных династий (военное дело) // Знаменка. 2012. № 31. 10 авг. С. 6-7.
34. Письмо В.Е. Долженко О.В. Долженко от 17 сентября 1915 г. // Семейный архив автора.
35. Письмо В.Е. Шайтанова О.В. Долженко от 5 ноября 1916 г. // Семейный архив автора.
36. Письмо Е.Е. Шайтанова В.Е. Долженко от 24 декабря 1913 г. // Семейный архив автора.
37. Российский государственный военный архив (РГВА) Ф. 7. Оп. 2. Д. 396.
38. РГВА Ф. 54. Оп. 17. Д. 387.
39. РГВА Ф. 24696. Оп. 1. Д. 172.
40. РГВА. Ф. 33892. Оп. 1. Д. 38.
41. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 409. Оп. 4. Д. 8085.
42. Русский Н.Е. Гунибы // Памятка Николаевского Кавалерийского Училища. Париж, 1969. С. 142-148.
43. Уйманов В.Н. Карательная операция против бывших белых офицеров в Западной Сибири в 1933 году // Вестн. Томск. гос. пед. ун-та. 2012. № 6 (121). С. 243-251.
44. Шевелёв Д.Н. Информационный отдел штаба Верховного главнокомандующего: в поисках оптимальной структуры // История белой Сибири :
13. Ganin A.V. Korpus ofitserov Generalnogo shta-ba v gody Grazhdanskoy voyny 1917-1922 gg. : Spravochnyye materialy. M. : Russkiy put. 2009. 895 s.
14. Ganin A.V. Povsednevnaya zhizn genshtabis-tov pri Lenine i Trotskom. M. : Kuchkovo pole. 2016. 680 s.
15. Gosudarstvennyy arkhiv Novosibirskoy ob-lasti (GANO) F. D-135. Op. 1. D. 5.
16. Dnevnik Aleksandry Vasilyevny Dolzhenko (1915-1916) // Semeynyy arkhiv avtora.
17. Istoricheskiy arkhiv Omskoy oblasti (IAOO). F. 16. Op. 6. D. 1081.
Д. 351. 18. IAOO F. 19. Op. 1. D. 351.
Д. 424. 19. IAOO F. 19. Op. 1. D. 424.
Д. 425. 20. IAOO F. 19. Op. 1. D. 425.
Д. 101. 21. IAOO F. 54. Op. 1. D. 101.
Д. 2269. 22. IAOO F. 67. Op. 2. D. 2269.
Д. 2410. 23. IAOO F. 67. Op. 2. D. 2410
24. IAOO F. 217. Op. 3. D. 5.
25. IAOO F. 217. Op. 3. D. 8.
26. IAOO F. 217. Op. 3. D. 52.
27. IAOO F. 1706. Op. 1. D. 23.
28. IAOO F. R-1706. Op. 2. D. 10.
29. Istoricheskaya spravka po 11-y Cibirskoy Strelkovoy artilleriyskoy brigade [Elektronnyy resurs] : HTML Document. URL: http://antologifo.na-rod.ru/pages/list/histore/ist11 Sibabr.htm.
30. Kaminskiy V.V. Ot A.V. Kolchaka — v Krasnuyu Armiyu: sluzhebnaya zanyatost i dalneyshiye sudby vypusknikov mladshego klassa 4-y ocheredi usko-rennykh kursov «beloy» Akademii Generalnogo Shtaba (Tomsk. aprel 1919 g.) // Noveyshaya istoriya Rossii. 2014. № 1 (9). S. 40-68.
31. Lukov E.V., Shevelev D.N. Osvedomitelnyy apparat beloy Sibiri: struktura. funktsii. deyatelnost (iyun 1918 - yanvar 1920 g.). Tomsk : Izd-vo Tom. un-ta. 2007. 184 s.
32. Motovilov A. «I zhit eshche nadezhde...» // Chetverg. 2013. 21 marta. S. 9.
33. Oborkin A.I. Nashi asy — krylaty i opasny. Iz istorii iskitimskikh voyennykh dinastiy (voyennoye delo) // Znamenka. 2012. № 31. 10 avgusta. S. 6-7.
34. Pismo V.E. Dolzhenko O.V. Dolzhenko ot 17 sentyabrya 1915 g. // Semeynyy arkhiv avtora.
35. Pismo V.E. Shaytanova O.V. Dolzhenko ot 5 noyabrya 1916 g. // Semeynyy arkhiv avtora.
36. Pismo E.E. Shaytanova V.E. Dolzhenko ot 24 dekabrya 1913 g. // Semeynyy arkhiv avtora.
37. Rossiyskiy gosudarstvennyy voyennyy arkhiv (RGVA) F. 7. Op. 2. D. 396.
38. RGVA F. 54. Op. 17. D. 387.
39. RGVA F. 24696. Op. 1. D. 172.
40. RGVA. F. 33892. Op. 1. D. 38.
41. Rossiyskiy gosudarstvennyy voyenno-istoricheskiy arkhiv (RGVIA). F. 409. Op. 4. D. 8085.
42. Russkiy N.E. Guniby // Pamyatka Nikola-yevskogo Kavaleriyskogo Uchilishcha. Parizh. 1969. S. 142-148.
43. Uymanov V.N. Karatelnaya operatsiya protiv byvshikh belykh ofitserov v Zapadnoy Sibiri v 1933 godu // Vestn. Tomsk. gos. ped. un-ta. 2012. № 6 (121). S. 243-251.
44. Shevelev D.N. Informatsionnyy otdel shtaba Verkhovnogo glavnokomanduyushchego: v poiskakh op-timalnoy struktury // Istoriya beloy Sibiri : materialy
материалы VII Междунар. науч. конф. Кемерово : ИНТ, 2009. С. 142-148.
45. Шевелёв Д.Н. Сибирский город под властью антибольшевистских правительств: повседневная жизнь и политическая пропаганда // Вестн. Томск. гос. пед. ун-та. 2009. № 327. С. 90-94.
46. Ярон Г.М. О любимом жанре. М. : Искусство, 1963. 270 с.
VII Mezhdunar. nauch. konf. Kemerovo : INT. 2009. S. 142-148.
45. Shevelev D.N. Sibirskiy gorod pod vlastyu antibolshevistskikh pravitelstv: povsednevnaya zhizn i politicheskaya propaganda // Vestn. Tomsk. gos. ped. unta. 2009. № 327. S. 90-94.
46. Yaron G.M. O lyubimom zhanre. M. : Is-kusstvo. 1963. 270 s.
Михаил Юрьевич Трофимов — доцент, кандидат философских наук, доцент кафедры социально-культурной деятельности Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского; mic@bk.ru
Mikhail Yurievich Troflmov — Associate Professor, Cand. Sc. {Philosophy}, Associate Professor of the Social and Cultural Department at Omsk State University; mic@bk.ru
Автор выражает благодарность исследователям: А.В. Ганину, В.В. Каминскому, А.И. Оборкину, Д.И. Петину за предоставленные сведения по материалам архивов РГВА, ГАНО, ИАОО.
Статья поступила в редакцию 28.07.2019 г.
Научные конференции
Всероссийская научная конференция НАКАНУНЕ «БОЛЬШОЙ НЕФТИ»: ЮГРА В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ
(1945-1960 гг.) Сургут, 18-19 октября 2019 г.
2018 год в Ханты-Мансийском автономном округе был отмечен 900-летием первого упоминания Югры в русских летописях.
Организаторы конференции предлагают обсудить следующие важнейшие вопросы истории Югры середины XX в. Какие исторические последствия для региона повлекло за собой окончание Великой Отечественной войны? Как развивалась политическая система в Ханты-Мансийском округе в условиях вхождения с 1944 г. в состав Тюменской области? Какие трудности преодолевали геологи в поисках нефти и газа? Каким образом геологические экспедиции повлияли на экономическую и социальную жизнь Югры в послевоенные годы? Какую эволюцию прошла спецпоселенческая сеть на севере Западной Сибири? Какие демографические тенденции были свойственны рубежной эпохе? Что представляла собой Югра середины XX в. в контексте социальной и культурной истории? Какое отражение имели периоды позднего сталинизма и «оттепели» в образах и повседневной жизни края?
Эти проблемы требуют скорейшего научного осмысления. В целом, организаторы конференции рассчитывают ответить на вопрос о том, какие исторические альтернативы могли ожидать Югру накануне эпохи «большой нефти».
Для участия в конференции приглашаются историки, краеведы, этнографы, антропологи, политологи, социологи, философы, экономисты, а также все те, кто занимается изучением истории Югры в XX в.
Авторам лучших статей, отражающих основную тематику конференции, оплата проезда и проживания будет осуществляться за счет принимающей стороны. Заочное участие с публикацией статьи предусматривается.
Последний день подачи заявки: 1 октября 2019 г.
Контактная информация: к. ист. н. Стась Игорь Николаевич, к. ист. н. Иванов Александр Сергеевич, тел.: 89125190905, 89125168839. Эл. почта: yugra19451960@mail.ru
