CC BY
37
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 947.084:359.51 Д. Г. ДИАНОВ
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия
СИБИРСКАЯ ШКОЛА НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ НЭПА (По материалам сибирской рабоче-крестьянской инспекции)
В статье на основе материалов сибирской рабоче-крестьянской инспекции показаны основные тенденции в сфере школьного образования Сибири в 1921—1923 гг. Анализируя влияние нэпа на состояние сибирской школы, автор объясняет причины возникновения трудностей в сфере образования, обусловивших кризисные явления в работе школ Сибири на начальном этапе нэпа.
Ключевые слова: школа Сибири, нэп, рабоче-крестьянская инспекция.
В сибирской школе, в условиях перехода к нэпу, происходили серьёзные изменения, они хорошо прослеживаются по документам рабоче-крестьянской инспекции. В деятельности сибирской рабоче-крестьянской инспекции (РКИ) сфера образования была одной из ведущих. Это подтверждается тем фактом, что в 1922 г. 23 % ревизий губернских РКИ Сибири приходилось на просвещение и образование. В начале 1923 г. во всех сибирских губерниях РКИ была осуществлена комплексная проверка деятельности губернских отделов народного образования.
Данная работа написана на основе материалов ревизий, проводившихся сибирскими РКИ на протяжении 1921 — 1923 гг. Не претендуя на всестороннее исследование состояния народного образования в Сибири в начале 20-х гг. и учитывая отсутствие специальных исследований, посвящённых рассматриваемой проблеме, целью данной работы является анализ
и оценка основных тенденций в сфере школьного образования Сибири по материалам рабоче-крестьянской инспекции.
После восстановления Советской власти в Сибири происходил рост школьной сети, увеличивался охват детей школьного возраста обучением. Кроме общеобразовательных школ открывались различные курсы — механические, строительные, горные. Плана по созданию школьной сети в этот период не было, и учебные заведения появлялись зачастую случайно. Сибирский отдел народного образования, созданный при Сибревкоме в начале 1920 г., и губернские отделы народного образования в процессе создания учебных заведений участия почти не принимали.
Перестройка государственного аппарата и всех отраслей хозяйства, начавшаяся во второй половине
1921 г. в связи с переходом к новой экономической политике, неизбежно должна была затронуть и сферу
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
образования. Прежде всего, был крайне ограничен отпуск средств на народное образование из государственного казначейства. Финансирование народного образования было переведено на местный бюджет. С целью экономии средств Народный комиссариат просвещения принимал решение о реорганизации школ второй ступени. С начала 1921/22 уч. г. бывшие старшие классы школ второй ступени были ликвидированы и организованы два типа школ: пятилетние и семилетние. Для предоставления возможности непосредственного поступления в вузы, минуя техникумы, в городах Сибири пришлось организовывать для окончивших семилетнюю школу двухгодичные курсы по подготовке в вузы [1]. Во второй половине
1921 г. происходит резкое сокращение школьной сети; губернские отделы народного образования не смогли выработать плана сокращения школ, и оно происходило стихийно.
В Иркутской губернии в начале 1921/22 уч. г. функционировали 1 282 школы с 74 754 учащимися. В 1914 г. в губернии было 743 школы с 40 110 учащимися. К 1 января 1922 г. число школ сократилось до 890, а учащихся — до 51 887. В Иркутске число школ в течение
1922 г. сократилось на 45 % с 61 до 34, а учащихся — только на 9 % с 9 061 до 8 290. Такой небольшой процент уменьшения учащихся в Иркутске при большом проценте уменьшения числа школ явно указывает на переполнение оставшихся школ. Этот вывод находит подтверждение в отчёте губздрава за 1922 г. В нём отмечается, что во всех школах Иркутска контингент учащихся превышал санитарные нормы. Особое внимание отчёт уделяет школе № 2, где в 2 классных комнатах, имевших кубатуру 39 куб. саж., учились в две смены 280 человек. На каждого учащегося вместо 0,75 куб. саж. приходилось 0,13 куб. саж., т.е. меньше, чем в гробу, где кубатура равняется 0,18 куб. саж.[2].
В сельской местности недостаток средств привёл к неустойчивости школьной сети. Школы закрывались, вновь открывались, некоторые ликвидировались. Многие учителя с большим опытом из-за систематической задержки в оплате их труда покидали школу, замену найти было очень сложно, и школы закрывались. Из-за отсутствия регулярной связи с уездами в губернском отделе народного образования о ликвидации школ узнавали зачастую через несколько месяцев. Динамику школьной сети в уездах Иркутской губернии можно проследить на примере Киренского уезда. В начале 1921/22 уч. г. здесь работало 137 школ, учебный год завершило 90 школ. По планам ГубОНО на 1922/23 уч. г. в уезде должно было работать 84 школы. Однако в начале 1922/23 уч. г. приступили к работе только 69 школ. Вскоре 25 школ закрылось из-за нежелания населения их содержать и отказа учителей ехать в отдалённую от городов местность. Вместо 25 закрывшихся школ ГубОНО удалось открыть 12 школ в сёлах, находившихся ближе к городу. В феврале
1923 г. школьная сеть уезда состояла из 56 школ, что составляло 40 % к уровню начала 1921/22 уч. г. [3].
В целом по Иркутской губернии к 1 января 1923 г. число школ сократилось до 648, а учащихся — до 32 970. По сравнению с началом 1921/22 уч. г. число школ сократилось почти вдвое, а учащихся на 56 %. Осенью 1921 г. в школах Иркутской губернии обучалось почти в два раза больше детей, чем в 1914 г. К началу 1923 г. в школах училось на 20 % меньше, чем в 1914 г. Учитывая рост численности населения за период с 1914 по 1923 гг., можно сделать вывод, что охват обучением детей школьного возраста в Иркутской губернии по сравнению с дореволюционным периодом значительно снизился [4].
В целом по Сибири динамику изменения школьной сети раскрывают данные табл. 1 [5]. Наибольший процент сокращения — 43 % — падает на число учащихся в школах, а наименьший на число учителей — 36 %. Сокращение учителей примерно соответствует в процентном отношении числу сокращения школ — 39 %. Данные таблицы свидетельствуют о неравномерном сокращении числа школ и количества учителей по губерниям.
Наблюдается определённая закономерность. В губерниях, где происходило наибольшее сокращение школ, наблюдалось наименьшее сокращение учителей и наоборот. Наибольший процент сокращения школ был характерен для Новониколаевской и Алтайской губерний, где он составлял более 50 % — 56 и 51 % соответственно. В то же время процент сокращения учителей в этих губерниях был наименьшим — 16 и 30 % соответственно. Это свидетельствует о том, что в данных губерниях произошло укрупнение школ, куда перешла значительная часть учителей из ликвидированных школ. В Енисейской и Омской губерниях мы наблюдаем противоположную тенденцию, здесь процент закрывшихся школ 13 и 37 % соответственно, процент сокращения учителей — 42 и 41 %. Особенно значительным был разрыв в Енисейской губернии, что говорит о том, что здесь укрупнения школ не произошло и подавляющая часть учителей перешла на другую работу. Данные таблицы свидетельствуют о значительной нагрузке на учителя в конце 1922 г. Она составляет от 22 учеников на учителя в Иркутской до
42 в Алтайской губерниях.
Школьная сеть Сибири в конце 1922 г. охватывала незначительную часть детей школьного возраста, так, например, в Новониколаевской губернии при наличии 185 264 детей школьного возраста в школах обучалось
43 300 чел., что составляло 23,4 %. В Томской губернии охват обучением детей школьного возраста был ещё ниже — 18 %. Самые низкие показатели охвата обучением детей школьного возраста были в наиболее населённой губернии Сибири — Омской (8,37 %). В целом по Сибири охват обучением детей школьного возраста составлял в мае 1923 г. 23 % [6].
Степень охвата детей школой зависела от наличия ресурсов, кадров и руководства школой со стороны губернских отделов народного образования.
Осуществление учебного процесса невозможно без наличия помещения. Большинство школьных зданий остро нуждалось в капитальном ремонте, особенно те, которые во время гражданской войны занимали воинские части. В 1922 г. губернские РКИ, опираясь на решения правительства об освобождении ведомствами школьных помещений, добились возвращения для нужд народного образования десятков школьных зданий. Однако значительную часть школьных зданий продолжали занимать военные учреждения. Например, в Иркутске здание губернской гимназии было занято пехотными курсами, реального училища — военным ведомством, духовной семинарии — курсами младшего комсостава, женской гимназии — военным ведомством. Перечисленные здания были специально построены для проведения учебных занятий [7]. В это же время часть школ Иркутска не имела собственных зданий и работала во временных помещениях. Школа № 2 в течение
1922 г. трижды меняла место своего пребывания, что не могло не отразиться на оборудовании школы. Занятия в школах проходили в три смены, и парты, удобные для детей младшего школьного возраста, были неудобны для старшеклассников или наоборот. Большую роль играло наличие топлива. Нередко его
Школьная сеть Сибири в 1921-1922 гг.
Губерния Число школ I и II ступени Число учащихся Число учителей
в конце 1921 г. в конце 1922 г. в конце 1921 г. в конце 1922 г. в конце 1921 г. в конце 1922 г.
Новониколаевская 1 383 613 - 43 300 1 493 1 251
Томская 1 270 697 - 33 408 2 135 1 316
Омская 2 289 1 434 - 78 734 4 071 2 412
Алтайская 1 716 838 - 65 000 2 250 1 562
Енисейская 946 819 - 56 678 2 357 1 366
Иркутская 1 336 731 - 31 396 2 471 1 328
Якутская 137 - - 293 -
Бурятия В составе Иркутской 363 В составе Иркутской 10 940 В составе Иркутской 480
В целом по Сибири 9 077 5 502 540 000 30 8710 15 070 9 715
Таблица 2
Плата за обучение в школах губернских городов Сибири в 1922 г. (в товарных руб. в месяц)
Губерния Дети состоятельного класса Дети рабочих и служащих не членов профсоюза Дети рабочих и служащих членов профсоюза
получающих не менее 8 тов. руб. в месяц получающих менее 8 тов. руб. в месяц
Иркутская 2 1,5 0,4 - 1,5 Плата не взимается
Омская 20 5 3 -//-
Алтайская 8,5 6 3,2 -//-
Томская 36 24 12 -//-
Енисейская 7 7 7 -//-
отсутствие вело к перерывам в занятиях [8].
Еще большие трудности испытывали школы, находившиеся в уездах. В уездах Иркутской губернии одна треть школ не имела собственных помещений. Занятия зачастую шли при лучине. В большинстве сельских школ Сибири в качестве классной доски использовали струганные доски. Школы не снабжались даже элементарными пособиями. Дети обучались чтению по букварям, изданным до революции, а письму — карандашом по этикеткам от винных бутылок, на обрывках газет [9].
Единых программ обучения школы не имели. Каждая губерния, а зачастую и отдельная школа, вела работу по своему усмотрению в зависимости от опытности и желания учителя, школьного совета, там, где он был, и от наличия учебников и оборудования [10].
Переход на местное финансирование привел к резкому уменьшению оплаты труда учителей, что привело к уходу квалифицированных специалистов из школ. На первое января 1922 г. из 15 тыс. учителей, работавших в школах Сибири, 60 % имели образовательный уровень ниже среднего, 35 % — среднее образование и только 5 % высшее образование [11].
В начале 1922 г. отток учителей из школ из-за низкой оплаты труда усилился. С целью увеличения оплаты труда учителей и удержания их на местах губернские органы народного образовании Сибири по предложению Сибирского отдела народного образования республики ввели оплату за обучение. В городах эта мера сыграла определенную роль в повышении заработной платы учителей. В городах Енисейской губернии (Красноярск, Канск, Ачинск, Минусинск
и Енисейск) к октябрю 1922 г. функционировала 41 школа первой и второй ступени, где работало 336 учителей. Во всех городских школах была введена плата за обучение, причем от 40 до 50 % учащихся — детей рабочих и служащих — освобождались от платы. Плата за обучение давала более половины суммы, необходимой для оплаты труда школьных работников в городе [12].
Размер платы за обучение в сибирских губерниях был не одинаков, о чем наглядно свидетельствуют данные табл. 2 [13].
Родители учащихся платили за обучение в зависимости от материального положения и такого формального показателя, как членство в профсоюзе. Учащиеся были разбиты на четыре категории. За детей, причисленных к четвертой категории, плата за обучение не взималась. Самая высокая плата за обучение существовала в Томске, она была в 18 раз выше, чем в Иркутске, где плата за обучение была самой низкой. Самый большой разрыв в оплате в зависимости от категории существовал в Омске. Здесь плата за обучение детей состоятельных родителей была в 4 раза выше, чем плата за обучение рабочих и служащих не членов профсоюза.
В уездных городах плата за обучение была в среднем на 20 % ниже, чем в губернских центрах. Порядок и размер платы вырабатывались в губерниях различно: от постановления губисполкомов до единоличных распоряжений заведующего губернским отделом народного образования (Енисейская губерния). Вносимая плата расходовалась также различно: в одних губерниях она шла только на зарплату учите-
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
лям (Иркутская губерния), в других — на зарплату и хозяйственные нужды (Новониколаевская губерния). Величина оплаты за обучение была, за исключением Иркутской губернии, высокой, и многие родители были не в состоянии внести ее полностью. Омская рабоче-крестьянская инспекция в ходе проверки губернского отдела народного образования обнаружила, что в большинстве случаев установленная плата вносится в половинном размере, а иногда падает до 20 %. В районные школьно-хозяйственные советы поступало много заявлений от родителей о невозможности внесения платы ввиду бедности. Установление платы за обучение, наряду с отсутствием у части учащихся одежды и обуви приводило к снижению посещаемости школ [14].
Для обеспечения учителей сельские школы в 1922 г. переводились, согласно декрету Совнаркома, на местное снабжение путем поволостного обложения. Органы народного образования должны были заключать договоры с сельскими обществами на открытие в селе школы. Этим договором предусматривалось, что сельские общества обеспечивают все расходы как на содержание школы, так и на оплату труда учителей. Сельские общества неохотно соглашались брать на свое содержание школы. Заключение договора с сельскими обществами на открытие школы во многом зависело от их доверия к учительскому персоналу. Однако, как показали результаты проверки рабочекрестьянской инспекцией деятельности органов образования Иркутской губернии в 1922 г., и в городе, и в губернии было много печальных инцидентов (частью послуживших основанием для закрытия школ), причинами которых были неопытность и недостаточная педагогическая подготовка преподавателей. Они просто не могли умело подойти к детям и населению [15].
Некоторые сельские общества предъявляли требования на введение в программу преподавания закона Божьего, в противном случае отказывались от школы. В целом по Сибири местное натуральное обложение не оправдало надежд власти. В Енисейской губернии в марте 1922 г. из 705 сельских школ только 300 находились на снабжении населения. В ноябре 1922 г. население содержало 409 школ. В остальных школах учителя за свой труд ничего не получали. Они стремились найти работу в другом месте и даже нанимались к крестьянам в батраки. В результате численность сельских учителей резко сократилась [16].
С целью ликвидации задолженности по заработной плате учителям осенью 1922 г. Сибирь получила дотации из центра. Однако в ходе ревизии рабочекрестьянской инспекцией исполнительных комитетов выяснилось, что не только уездные, но и губернские исполкомы, получив дотацию на покрытие задолженности школьным работникам, зачислили ее в общий бюджет и стали расходовать не по назначению. Только после вмешательства рабоче-крестьянской инспекции школьные работники с большим опозданием стали получать свою заработную плату. Для того чтобы учителя ее получили, органы народного образования выделили специальных сотрудников, которые отправлялись на места выплачивать заработную плату учителям. Однако дотация вскоре закончилась, и в конце
1922 г. материальное положение сельских учителей ухудшилось. Им выделяли в месяц в счет оплаты от 4 до 10 пудов зерна, что явно недостаточно даже для обеспечения небольшой семьи [17].
В целом по Сибири в конце 1922 г. по сравнению с началом года численность учителей сократилась с 15 до 9,7 тыс. Особенно острой была нехватка учителей в Бурят-Монгольской области, Томской и Алтайской
губерниях. В Бурят-Монгольской области при назначении учителей школ второй ступени (средняя школа) образовательный ценз во внимание не принимался ввиду полной безнадежности сделать подбор преподавателей по этому признаку. У 29 % учителей образовательный ценз органам образования не был известен. Во всей области только 3 учителя имели высшее образование. В Томской губернии недостаток учителей составлял 32 %. В школах Алтайской губернии высшее образование имели 2 % учителей, у большинства учителей не было среднего образования [18].
Сибирский отдел народного образования и губернские отделы, несмотря на наличие штата служащих, состоявшего из нескольких сотен человек в каждом, не оказали серьезного влияния на развитие народного образования в Сибири. Плана по организации народного образования у них не было. Поскольку аппарат находился на госснабжении, численность сотрудников ежемесячно росла, организовывались новые подотделы, бюро, коллегии, многочисленные инструкторы писали доклады, инструкции, устраивали совещания [19].
Перевод финансирования народного образования на местный бюджет вызвал резкое сокращение административного аппарата. Штаты, разрешенные центром на 1922 г. для Сибирского отдела народного образования в 123 человека, а для губернских в 100 человек, оказались для местного бюджета велики. В 1922 г. штат Сибирского отдела был сокращен до 32 человек, а губернских до 60 — 25 человек. Например, штат Новониколаевского ГубОНО был сокращен со 156 до 51 чел., штат Иркутского ГубОНО — с 600 до 25 человек [20].
Сокращение должно было улучшить кадровый состав сотрудников, однако в условиях свободного движения рабочей силы наиболее квалифицированные работники ушли в хозяйственные организации на более высокооплачиваемую работу. В ходе проведения в 1922 г. рабоче-крестьянской инспекцией проверки работы инспекторов губернских отделов народного образования выяснилось, что в губернских отделах нет плана работы инспекторов. При проверке школ Алтайской, Иркутской, Омской губерний РКИ не обнаружила в них инспекторских обследований. Инспекторы ГубОНО не смогли предъявить ни журналов, ни тетрадей с записью итогов обследования школ. Финансовая отчетность губернских отделов народного образования велась очень плохо. Средства расходовались не по прямому назначению. Не все поступления материалов и продуктов учитывались. При проверке Омского ГубОНО его руководство не смогло пояснить, от кого и в каком количестве поступили продукты и куда они должны быть направлены. Для изыскания дополнительных средств некоторые губернские отделы народного образования проводили сомнительные операции. Так, например, Томское ГубОНО открыло колониальный магазин, а Иркутское использовало отремонтированное под школу здание в качестве клуба для игры в лото. Клуб был передан частному владельцу, 60 % прибыли получало ГубОНО и 40 % частник [21].
Таким образом, с переходом к новой экономической политике положение в сфере образования серьёзно ухудшалось. Снизился охват детей школьного возраста обучением. Сокращение финансирования образования привело к уходу в другие сферы деятельности квалифицированных педагогов. Понадобилось несколько лет, чтобы восстановить школьную сеть и кадровый потенциал, существовавший в Сибири в 1920/21 уч. г.
Библиографический список
1. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф.Р-288. Оп.1. Д.57. Л.20.
2. Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО) Ф.128. Оп.1. Д.221. Л.38; ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.57. Л.5,41; Д.68. Л.54; Д.99. Л.121,131об.
3. ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.99. Л.121об.
4. Там же. Д.57. Л.3,8; Д.99. Л.121,131об.
5. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) Ф.Р-374. Оп.4. Д.39. Л.94об; ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.43. Л.103; Д.57. Л.7,8; Д.99. Л.3,4.
6. ГАРФ.Ф.Р-374. Оп.4. Д.39. Л.94.; ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1 Д.99. Л.1,78.
7. ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.57. Л.2,8,9,33об.; Д.99. Л.79,79об.133,134.
8. Там же. Д.68. Л.51,54об.; Д.99. Л.79.
9. Государственный архив Красноярского края (ГААК) Ф.Р-241. Оп.1.Д.61. Л.430об; ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.31. Л.18об.; Д.57. Л.2; Д.78. Л.60; Д.99. Л.133.
10. ГАНО.Ф.Р-288.Оп.1. Д.99. Л.73об.,133об.; ГАРФ.Ф.Р-374. Оп.4. Д.39. Л.95.
11. Томский областной центр документации новейшей истории (ТОЦДНИ) Ф.81. Оп.4. Д.2. Л.59.; ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.57. Л.2.
12. ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.57. Л.30; Д.68. Л.54об.
13. Там же. Д.99. Л.80об.
14. ГАРФ.Ф.Р-374. Оп.4 Д.39. Л.94об.; ГАНО.Ф.Р-288.Оп.1. Д.26. Л.47; Д.99. Л.80,81.
15. Государственный архив Алтайского края (ГААК) Ф.Р-103. Оп.1 Д.5 Л.12; ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.57. Л.9; Д.99. Л.81.
16. ГАРФ.Ф.Р-374.Оп.4. Д.39.Л.95; ГАНО.Ф.Р-288.Оп.1. Д.57. Л.5,30; Д.99. Л.81,132об.
17. ГАНО.Ф.Р-288.Оп.1. Д.57. Л.7,30об.
18. Государственный архив Томской области (ГАТО) Ф.Р-320. Оп.1. Д.70а. Л.3.; ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.55. Л.48,49; Д.99. Л.78об.
19. ГАРФ.Ф.Р-374. Оп.1. Д.39. Л.95.; ГАНО.Ф.Р-288. Д.57. Л.1.
20. ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.57. Л.7; Д.68. Л.50; Д.99. Л.1.
21. ГАРФ.Ф.Р-374. Оп.1. Д.39. Л.93об.; ГАНО.Ф.Р-288. Оп.1. Д.57. Л.16-18; Д.68. Л.50,51; Д.99. Л.79,80.
ДИАНОВ Алексей Григорьевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры политологии.
644080, г. Омск, просп. Мира, 5
Дата поступления статьи в редакцию: 16.02.2009 г.
© Дианов А.Г.
УДК 94 (47).083.4:94(43 0).)84.4:656.886 Ю. А. ПИНИГИН
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия
ПОЗИЦИЯ ГЕРМАНСКОЙ БУРЖУАЗНОКОНСЕРВАТИВНОЙ ПРЕССЫ ПРИ ОСВЕЩЕНИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ СОБЫТИЙ 1905-1907 гг.
В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В статье анализируется широкий спектр социально-политических проблем революции 1905— 1907 гг. в отражении германской прессы в указанный период.
Источниковая база данного исследования представлена комплексом литературно-публицистических, исторических и историографических источников.
Большую источниковую часть представляет собой также пятый том издания «Германия и большая политика» за 1906 г., написанный профессором Берлинского университета Т. Ши-маном непосредственно «по следам» революционных событий 1905-1907 гг.
Работа выполнена на основе широкого круга периодической печати Германской империи, ранее не введенной в научный оборот.
Ключевые слова: революционные события 1905—1907гг., германская пресса, политика, большевики.
В советсткой и постсоветской историографии данная тема не являлась предметом изучения. Впервые попытка проанализировать немецкую периодическую печать была предпринята профессором Берлинского университета доктором Т. Шиманом. По заданию Ведомства иностранных дел Германии он начал собирать и анализировать газетные статьи
о революционных событиях в армии и на флоте, происходивших в России [1].
При отборе материала Шиман явно руководствовался соображениями официальной цензуры; используя сообщения периодической печати, как один из основных источников, Шиман передавал официальное понимание революции в России. Тем не
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
