17С.Д. БОРТНИКОВ Сибирская интеллигенция и отделения творческих союзов
в 60 - 80 годы ХХ века
Творческие союзы художественной интеллигенции СССР были созданы в 1932 году. Их основание знаменовало собой важную веху в культурной жизни страны, в судьбах творческой интеллигенции. На смену политическому, экономическому и духовному плюрализму 20-х годов пришла жестко централизованная сталинская модель развития социализма в СССР. Вне этой модели никто не смел находиться. Индивидуализм был поставлен вне закона социалистического общества. На смену творческих исканий и революционного романтизма пришел единый для всех в искусстве принцип социалистического реализма, который был закреплен в идеологических принципах работы коммунистиче -ской партии с художниками всей страны.
Местное отделение союза писателей СССР в 1938 году было создано в Новосибирске. Только лишь в 1946 году отделение СП открывается в Красноярске, в 1947 - в Иркутске, в 1948 - в Чите, в 1951 - в Барнауле. Потом опять следует длительный перерыв. В 1962 отделения СП создаются в Кемерово и Омске, в 1963 - в Томске и Тюмени. Как правило, на момент создания местных отделений в них насчитывалось 4 (Барнаул), 5 (Кемерово и Омск), 6 (Тюмень) человек1. В 1965 году, когда вновь созданные отделения преодолели момент становления, членов СП в Сибири было 123 человека (самая старейшая организация - новосибирская была и самой большой - 33 человека2.
Сибирские писательские организации имели свои литературные альманахи: «Алтай», «Енисей», «Ангара», «Сибирские просторы», «Огни Кузбасса», «Забайкалье». Печатные органы создавались, как правило, на момент создания местных отделений СП, но в Барнауле альманах «Алтай» стал выхо -дить с 1947 года, а тюменские «Сибирские просторы» - 19623. В Новосибирске печатался единственный в регионе журнал «Сибирские огни». В марте 1961 года на заседании Секретариата правления СП РСФСР отмечалось, что за сорокалетие существования журнал сыграл огромную роль в деле становления профессиональной литературы в Сибири, стал школой для многих писателей региона, действенным помощником местных отделений СП России4. В 1965 году на втором съезде писателей иркутянин Ф.Н. Таурин предлагал начать издание литературного журнала в Восточной Сибири5, но это пожелание осталось лишь на бумаге.
Организационно писательские организации окрепли к концу 60-х годов. К середине 80-х годов в Сибири членов СП СССР, по подсчетам автора, основанных на данных разных источников, проживало около 200 человек. Их средний возраст 55 - 60 лет, срок пребывания в союзе - 13 - 15 лет. Как правило, они имели высшее образование, некоторые из них (примерно 30 человек) окончили очно и заочно Литературный институт им. А.М. Горького, еще столько же высшие литературные курсы. Порядка 35 - 40 человек были лауреатами различных премий (в основном местных и ведомственных). 30 процентов писателей работали в жанре поэзии, чуть больше было прозаиков. Остальные совмещали эти два жанра. Для всех сибирских отделений СП было характерно, что среди писателей отсутствовали, за малым исключением, драматурги, критики, литературоведы, сказители, детские писате -ли, очеркисты, фольклористы, не было переводчиков и сатириков. Подавляющее большинство писателей, среди которых почти не было женщин, жило в краевых и областных центрах.
Средний срок пребывания в СП говорит об определенном уровне профессионализма мастеров пера, а их средний возраст указывает на то, что они достаточно ревностно оберегали свои организации от проникновения в них молодежи, тем самым лишали последнюю возможности сказать новое (а главное - свое) слово в литературном творчестве. Впрочем, критерии приема в члены СП также препятствовали молодым людям из провинции стать советскими писателями.
Отделения союза художников СССР в Сибири появились первоначально в 1932 году в Иркутске под названием Восточно-Сибирского краевого союза художников (ему предшествовал созданный в 1927 году Союз сибирских художников)6 и в Новосибирске - в 1933 году, который официально именовался Западно-Сибирским союзом художников с филиалами в Барнауле, Омске, Томске, Новокузнецке, Камне-на-Оби, Горно-Алтайске7. С 1937 года алтайское и омское отделения стали самостоятельными8. Другой источник указывает, что коллектив художников-профессионалов создан в Омске в 1939 году9. Такие же разноречивые данные есть по Томску - 1946 и 1947 года и по Тюмени - 1944 и 195110. В Красноярске местное отделение было образовано в 1940 году, в Кемерове - в 195711.
В начале 1961 года в Сибири работало 204 члена СХ (в Чите - 8 человек, в Новосибирске и Иркутске - 42 и 41 соответственно)12. К середине 80-х годов сибирские отделения СХ СССР имели в своем составе около 400 человек. 30 - 40 из них носили почетные звания и имели различные награды. Около 200 отдавали предпочтение живописи и графике. Примерно по 40 человек были скульпторами
и монументалистами, остальные занимались дизайном, декоративно-прикладным искусством, работали театральными художниками и в других жанрах. Практически все члены СХ имели профессиональ -ное художественное образование. Более половины из них окончили учебные заведения в европейской части Союза и на Урале. Некоторая часть, до 10 процентов обучалась в Средней Азии и Казахстане, остальные, от 20 до 30 процентов, учились в Сибири и на Дальнем Востоке. Из этих цифр видно, что приезжих художников в Сибири в то время было больше, чем местных уроженцев, но членами СХ они, в подавляющем большинстве, становились уже сибиряками.
Средний возраст художников, как и писателей, был 55 - 60 лет. Средний срок пребывания в СХ -15 - 18 лет, то есть руководство отделений местных организаций художников было достаточно консервативно в своих творческих привязанностях (либо слишком хорошо соблюдало критерии приема новых членов в СХ). Положительным было то, что практически все сибирские отделения имели в своих составах искусствоведов.
Из приведенных выше цифр видно, что исследуемое двадцатипятилетие дало прирост членов СП и СХ в два раза. Число членов творческих союзов росло благодаря не только тяге определенной части населения к творчеству и росту культурно-образовательного уровня советских граждан, но и благодаря местным партийным руководителям, для которых было делом чести и престижа отчитаться перед Москвой постоянным ростом числа региональной художественной интеллигенции.
Отделения союза композиторов СССР в Сибири были открыты в Новосибирске (1942 год) и Иркутске (1943) в годы Отечественной войны в связи с эвакуацией ряда композиторов из европейской части СССР. После войны отделение в Иркутске распалось, композиторы уехали в родные места13. В 1961 году в Новосибирске было 10 членов СК СССР (7 человек - новосибирцы, по одному проживали в Томске, Иркутске, Абакане)14. (В РГАЛИ автор нашел сведения о трех композиторах, которые в 1961 году жили в Прокопьевске, Тюмени, Чите15, но в списках сибирской организации по новосибирской документации они не значились). В 1966 году в Тюмени была создана секция союза композиторов Уральского отделения из 3 человек16.
В начале 80-годов в сибирской организации СК СССР было 21 человек, 19 из которых жили в Новосибирске, 6 членов были музыковедами - остальные композиторами. Их средний возраст состав -лял 50 лет (29 было самому молодому и 86 самому старшему), а средний срок пребывания в союзе составлял 13 лет (разброс по стажу был от 4 лет до 37). У всех, как правило, было высшее музыкальное образование, полученное вне Сибири17. Необходимо отметить, что во многих краевых и областных центрах региона проживали члены союза композиторов, которые числились в составе сибирской организации в исследуемые годы. Не случайно, например, бюро Алтайского крайкома КПСС в декабре 1967 года отметило в своем постановлении необходимость рассмотреть вопрос об организации краевого отделения союза композиторов18. Столь высокий орган власти ни строчки не вписал бы в свое решение, если бы не было определенной проработки данного вопроса. Но все же из-за непродолжительного пребывания композиторов в Сибири их деятельность не нашла должного отражения в доку -ментах СК. Например, композитор А. Нестеров приехал в Барнаул в 1973 году, а уехал в 1979. Композитор В. Пешняк находился в Барнауле с 1975 по 1985 годы. То же самое можно сказать о Томске, Красноярске, Иркутске и некоторых других городах Сибири.
Союз кинематографистов СССР был представлен в Сибири двумя отделениями - в Новосибирске и Иркутске. Они появились в начале 60-х годов, и в 1965 году, когда состоялся I учредительный съезд кинематографистов СССР, членов этого союза насчитывалось 26 человек (20 в Новосибирске и
6 в Иркутске). Через пятнадцать лет их было 3319. В основном это творческие работники Западносибирской и Восточносибирской студий кинохроники: (Студии, снимающей художественные киноленты в регионе никогда не было, хотя о необходимости для государства иметь такую студию за Уралом говорилось еще в 1962 году)20. Они подчас добивались престижных наград на международных и всесоюзных кинофестивалях. Особо следует отметить документальный фильм «Олимпийский прицел» новосибирского режиссера В. Клабукова, который в 1979 году получил диплом III степени и бронзовую медаль на VII Всесоюзном кинофестивале спортивных фильмов в Ленинграде, Гран-при на аналогичном фестивале в Будапеште и второй приз - «Серебряный тур» - на XXXV международном кинофестивале спортивных фильмов в итальянском Сан-Венсане21.
Не случайно перечислены все награды этого фильма. Они убедительно говорят об отношении к сибирякам в СССР и за границей. Правительственные привилегии в области искусства для столичных городов ущемляли творческое самолюбие мастеров периферии. Отсюда стойкое стремление у большинства местной интеллигенции (и не только художественной) уехать при первой возможности в европейскую часть страны, а лучше в столичные города, которые давали гораздо больше шансов при известном таланте и определенной доли везения попасть в элиту богемы.
Это стремление, учитывая психологические особенности художников, можно оправдать, но тем самым уменьшалось и так весьма небольшое количество талантливой части интеллигенции. Доказательством этого будут следующие примеры. В Иркутске на момент организации отделения СП в 1947 году было 16 членов. За 20 лет принято в союз 20 человек, однако общая численность членов СП в 1967 году составила 22 человека. В Новосибирском отделении СХ в 1960 году состояло на учете 42 художника, а в 1979 году - 68. За этот период времени в СХ в городе было принято 49 человек22. Естественной убылью эти цифры никак не объяснишь. Отсутствие же сильной конкуренции снижало в целом уровень творческих достижений сибиряков. Конечно, были случаи и возвращения талантов в родные места, но это редкие исключения.
Вертикальная система управления культурой и искусством, сложившаяся в СССР в годы сталинизма, уходит своими корнями в российскую историю. Петербург и Москва с XVIII века господствовали в социокультурной сфере государства. Подавляющая часть художественной интеллигенции страны находилась в ее естественных центрах - столицах, что было характерно в те времена для всей Европы. В провинции представителей профессионального искусства почти не существовало. Целенаправленная подготовка художественной молодежи происходила опять же только в Петербурге и Москве и очень редко за границей. Поэтому, если появлялись талантливые люди в провинции, то они, естественно, стремились любой ценой попасть в столичные города, где можно было получить необходимую профессиональную подготовку и шанс выбиться в звезды первой величины, а у крепостных была возможность стать свободными. Для тех же, кто не добился успеха на подмостках и в салонах столиц, оставались губернские и уездные города, усадьбы помещиков, благоволивших к людям искусства. О каких-либо серьезных постоянных контактах между центром и провинцией в те годы гово -рить не приходится.
С развитием капиталистического уклада в России начинает бурно развиваться промышленность. Менее заметные изменения происходят в политике и культуре. И если искусство, по-прежнему сосредоточенное в столицах, выходит в конце XIX - начале XX веков на мировой уровень своих достижений, то духовная жизнь провинции почти не изменилась. Общий образовательный и культурный уровень народных масс был низок. Это объясняется тем, что эпоха первоначального накопления капитала диктовала российскому буржуа свои условия и не требовала от него слишком грамотного, а тем более культурного работника. Таким образом, искусство центра периферия пока еще не затребовала.
Вместе с тем успехи капиталистической экономики и развитие транспортной сети начали оживлять культурную жизнь страны (вспомним хотя бы «передвижников»). Этот процесс начал набирать силу, и можно смело предположить, что если бы не события 1917 года, то становление российской культурной инфраструктуры пошло бы по американскому пути развития, то есть вызвало создание культурных центров в каждом экономически значимом регионе страны. В Европе же, с ее ограниченным пространством, роль культурных центров как и ранее, до капиталистических отношений, остались выполнять столицы. В отличие от Европы, российские расстояния неминуемо бы привели к становлению мощных региональных центров, что в принципе и произошло в советское время. Только эти экономические центры: Свердловск, Новосибирск, Иркутск и другие, в отличие от американских региональных центров, не стали самостоятельными в культуре.
Это произошло из-за того, что сталинская жесткая строго централизованная политическая систе -ма создала своеобразную ситуацию в культуре страны, когда лишь Москва могла претендовать на бо -лее-менее цивилизованную (опять же по социалистическим меркам) жизнь в искусстве. Затем в этой иерархии шел Ленинград и столицы союзных республик (эти уже в постсталинское время). На Сибири стояло клеймо третьего сорта. Сибирская художественная интеллигенция долгие годы вплоть, до 60 - 70-х годов, была в «эмбриональном» состоянии. Членов творческих союзов (это главный показатель для советской модели социализма) было крайне мало по сравнению с европейской частью Союза и другими республиками. Так, в начале 60-х годов писатели-сибиряки составляли 3,9% членов СП РСФСР, художники - 4,0% членов СХ РСФСР, композиторы - 1,6% членов СК РСФСР, кинематографисты - 0,7% членов СК СССР23. И хотя «качественные показатели» последних были не хуже, централизованная структура признавала их заслуги в последнюю очередь. Поэтому моральные и материальные блага, награды, почетные звания, премии, гастроли и просто поездки за границу - они получа -ли последними. Все это порождало социальную и творческую неудовлетворенность у художественной интеллигенции Сибири, которая постоянно усугублялась следующими факторами.
На фоне достаточно высокой заработной платы тружеников Сибири по сравнению с остальной частью Советского Союза материальное положение работников культуры и искусства было (и остается до сих пор) плачевным. Материальная база большинства учреждений культуры также не выдержи -вает серьезной критики (последнее не только сибирский феномен).
До революции в Сибири, как и во всей империи, преобладало крестьянское население, духовные запросы которого были на низком уровне. Суровый климат и огромные расстояния делали этот край в прямом смысле достаточно диким. Преобразования послеоктябрьского периода в корне изменили социальный облик региона. Но культурный слой сибирской интеллигенции не смог «переварить» всей массы населения, хлынувшей в города. А процесс роста сибирских городов за счет сельского населения и маргиналов, которые ехали за «длинным рублем», продолжался вплоть до развала СССР. Интеллектуальные же и духовные потребности вышеназванных категорий населения крайне утилитарны.
Постоянный отток части художественной интеллигенции, тем не менее, достаточно быстро восполнялся на местах. В 1970-е годы происходит окончательное становление профессиональных кадров творческих союзов Сибири, которые становятся заметным явлением в духовной жизни не только страны, но и мира. Именно в эти годы местные отделения творческих союзов (особенно писателей и художников) окрепли организационно, выросли численно как за счет местных кадров, так и мастеров, приехавших из других регионов.
Командно-административная система, диктат КПСС в духовной сфере сковывали творческую активность художественной интеллигенции страны и Сибири, однако эта система и коммунистическая партия поднимали общий уровень культуры населения, приглашали мастеров искусства в необжитые районы, где обеспечивали жильем и мастерскими, растили количественно и качественно ту силу, ко -торая одна из первых поддержит идеи обновления государства и общества в апреле 1985 года.
Члены творческих союзов в Сибири жили в исследуемое двадцатипятилетие, как и весь совет -ский народ. Перед ними стояли те же проблемы: зарплата, жилье, медицинское обслуживание и многое другое, из чего складывалась жизнь советских граждан. Но если большинство профессий и по сей день не требуют максимальной концентрации личности и подчас полной изоляции от других лю -дей, то труд художников глубоко индивидуален. Он также предполагает наличие мастерских, домов творчества, иной раз длительных творческих командировок. Нельзя сказать, что всего этого не было у сибирской интеллигенции. Были и мастерские, и дома творчества, государство отпускало средства на творческие командировки. Но обеспеченность все же оставляла желать лучшего. Так, по постановлению Совета Министров РСФСР № 1534 от 20.09.62 «О мерах по дальнейшему улучшению материальных условий для развития изобразительного искусства в РСФСР» краевые и областные исполкомы должны были предоставить в 1963 - 1965 годах определенное количество мастерских для художников и скульпторов. Это задание было выполнено следующим образом. Иркутск должен был получить 11 мастерских, получил - 10. Новосибирск, соответственно, 15 и 10, Омск - 10 и 4, Красноярск -
11 и 3, Кемерово - 13 и 1, Барнаул - 6 и 0, Томск - 9 и 5, Тюмень - 10 и 0, Чита - 9 и 2. В целом по РСФСР эти цифры были - 957 и 52224. И не случайно архивы изобилуют различного рода ходатайствами и жалобами творческой интеллигенции на нехватку жилья и мастерских. Многие пробле -мы решались. Не все при этом было решено полностью, но смею утверждать, что членство в творческих союзах давало его обладателям определенные льготы. И писатели, художники, композиторы, работники кино жили и работали в гораздо лучших условиях, чем другие категории даже художествен -ной интеллигенции, например, артисты театров, филармоний, цирков. Членство в творческих союзах было гарантией привилегий. Не случайно в настоящее время особенно старшее поколение художе -ственной интеллигенции бывших творческих союзов СССР с ностальгией вспоминает советское про -шлое, когда можно было в партийных и советских органах «качать» свои права и, как правило, не без успеха. Последние это хорошо понимали и пользовались этим, заставляя художников страны проводить нужную для государства политику. Иной раз их это раздражало, и тогда из властных структур следовал окрик, что «правления художников прячутся за советскими и партийными органами»25. Вместе с тем, руководители партии и государства не забывали (особенно когда им это было нужно) подбодрить членов творческих союзов, воодушевить их на новые свершения во славу социалистиче -ской родины. Так, М.А. Суслов после осмотра одной из художественных выставок начал свою речь привычным: «Дорогие товарищи». Потом помолчал и молвил: «Дорогие наши партийные товарищи», за что получил шквал аплодисментов26.
Вышеприведенные примеры доказывают, что государство руководило творческими союзами страны и региона тоталитарными методами. Но не все плохо было в этом руководстве. Очень часто власти разумно разрешали многие вопросы, связанные с развитием искусства в Сибири, и делалось это достаточно оперативно. Так, в 1961 бюро Иркутского горкома КПСС решило пригласить из Москвы и Ленинграда 2 художников-монументалистов и 2 художников-керамистов, так как специалистов именно этих направлений не хватало для плодотворной работы иркутскому отделению СХ. В декабре 1974 года, в дни фестиваля сибирских композиторов, были задействованы Сибирский народ-
ный хор, симфонический оркестр, оркестр русских народных инструментов Новосибирского радио и телевидения, оркестр штаба СИБВО, камерный хор, солисты оперного театра и филармонии, педагоги и студенты консерватории. Бюро пропаганды советского киноискусства постановило провести кинофестиваль в 1969 году в Барнауле (июнь), Кемерове, Новокузнецке, Красноярске (июль)27.
Однозначно положительно, на наш взгляд, повлияло на развитие изобразительного искусства региона решение Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совета Министров РСФСР от 5 октября 1960 года о проведении художественных выставок в России по 10 зонам28. Сибирские отделения СХ вошли в зону «Сибирь социалистическая». (Тюменская организация вошла в уральскую, а читинская в дальневосточную зоны). Коллективы художников, естественно, не были равноценными как по количеству, так и по качеству. Половина из них находилась в то время в стадии формирования. Зональные же выставки стали мощным стимулом для развития местного искусства. Это объясняется тем, что зональные выставкомы, в состав которых вошли ведущие мастера региона и представители Москвы, подготав -ливая каждую очередную выставку в течение трех - четырех лет, периодически рассматривали и обсуждали многие работы, консультировали художников, заключали с ними договоры. Они проводили огромную воспитательную работу, и в то же время централизовано руководили развитием российско -го и сибирского искусства. Участие в зональных выставках, а это необходимый этап для участия в республиканских и всесоюзных вернисажах, стало не только верным и удачным критерием профес -сионального уровня любого художника, но и давало возможность достаточно объективно и конкретно определить его индивидуальный рост и степень вклада в тот или иной жанр изобразительного искусства Сибири.
Творческие успехи сибиряков, по их мнению, сдерживались из-за следующих причин.
Проблемой № 1 они считали количественный и качественный рост местных организаций творче -ских союзов. Так, если правила приема в СП и СХ позволяли расти местным отделениям этих союзов без особых дискриминационных для провинции бюрократических мер, то аналогичные критерии со -юзов композиторов и кинематографистов практически не учитывали региональную специфику. (Об этом красноречиво говорит вышеприведенная статистика этих союзов). Местная интеллигенция прямо ставила эти вопросы как перед государственными и партийными, так и перед своими вышестоящими органами. Представитель Иркутской студии кинохроники в своем отчете за 1965 - 1970 годы в союз кинематографистов писал, что правила приема в союз одни как для представителей центра, где находятся крупные кинообъединения и студии, так и для периферии, где расположены только студии кинохроники. Критерии же приема в СК не учитывали работу в киножурналах, поэтому он предлагал пересмотреть те положения, которые сдерживали рост числа сибирских кинематографистов29.
Важной причиной, сдерживавшей рост сибирских отделений творческих союзов, было полное отсутствие современных технических средств, необходимых для творческого роста или их несоответствие заграничным аналогам. Так, сибирские композиторы жаловались в середине 60-х годов на пол -ное отсутствие нотопечатной базы в регионе и крайне низкий уровень записи музыкальных произве -дений. Такие же проблемы стояли перед кинематографистами. Звукооператор Иркутской студии кинохроники С.Я. Степанов, пытаясь как-то решить эту проблему, создал в 1962 году свою систему синхронного магнитофона «Репортер-2». Сибирских художников волновало отсутствие современного оборудования, высококачественного материала и инструментов для своей работы30. Художники поднимали вопрос о малом количестве мастерских для монументалистов, которых катастрофически не хватало в регионе, а кемеровчане жаловались в 1978 году, что в их мастерских можно изготавливать скульптуры не более 3 метров в высоту31. Так же в Сибири в 60-е годы остро стояла проблема с помещениями для выставок и хранения произведений. Например, в 1962 году картинная галерея Тюмени имела 200 квадратных метров для экспозиции и 50 под хранилище32.
Рост союзов предполагал не только наличие талантов в провинции, но и доброе слово признанного авторитета. Немало в искусстве значит и «его величество - “случай”». Так, еще в 1961 году, находясь в Новосибирске, Д. Шостакович хорошо отозвался о работах А. Новикова (в 1975 году станет лауреатом Государственной премии РСФСР им. М.И. Глинки), А. Мурова, чьи произведения будут исполняться от Львова до Владивостока и за рубежом33. Волею случая (никто не ставит под сомнение его талант) стал лауреатом Государственной премии СССР за участие в популярном в 70-е годы фильме «Вечный зов» артист Новосибирского театра «Красный факел» В.Е. Бирюков, а М. Мунзук получил все свои регалии, снявшись у А. Куросавы в «Дерсу Узала»34. Естественно, в одночасье они стали и членами союза кинематографистов СССР.
Подводя итог этой проблеме, можно сказать, что без заинтересованности центра, которым в СССР являлась Москва, нельзя было в те годы ее решить. Московские же власти, строго сохраняя за собой роль всесоюзного арбитра, не спешили менять собой же установленные правила. Разве могли
их волновать проблемы далекой Сибири, если даже ленинградский композитор заявил на IV пленуме союза композиторов РСФСР, что Ленинград - это музыкальная провинция?!35
Проблемой № 2 члены творческих союзов считали невозможность сверять результаты своего труда с достижениями коллег из-за рубежа, так как они подчас просто не известны. Художник Н.Д. Грицук в 1964 году говорил о том, что в Советском Союзе только ругают заграницу, а что там происходит - никто толком и не знает. В 1965 главный редактор Новосибирской студии кинохроники в своем выступлении в Хабаровске хорошо подметил, что когда руководящие органы призывают де -лать кино на мировом уровне, то это понятно. Непонятно только - как это делать, ведь нет никакой информации о достижениях мировой кинодокументалистики. О том, что на местах не имеют пред -ставления о новых тенденциях в современном документальном кино, говорилось в 1972 году в Новосибирске на конференции «Изображение современника в документальном телефильме»36.
Иркутские кинематографисты в 1970 году поднимали вопрос о том, что присылаемые заграничные фильмы в основном - боевики, шедевры же мирового киноэкрана идут в Сибирь годами. В этом же документе сквозило недоумение сибиряков от абсурда, характерного для СССР того времени, когда за пять предыдущих лет только 2 иркутянина были в творческих командировках за границей, а на Байкале побывали за это время тысячи иностранцев. (Следовательно все государственные секреты иностранные спецслужбы могли получить непосредственно в Сибири - Б.С.). От Западной Сибири за это время за рубежом был только 1 человек, но не член СК и не работник Западносибирской студии кинохроники, а - главный редактор Омской студии телевидения37.
Руководители творческих союзов вообще не видели в вышеназванных фактах проблемы. На все просьбы, запросы, требования сибиряков они отвечали, что последние попадают в загранкомандиров -ки согласно разнорядке, которая составляется пропорционально количеству членов творческих союзов в республиканских, краевых и областных организациях. Поэтому в 1972 году заграницу по линии СХ СССР поехало 2 сибиряка из 17 человек российской делегации, в 1975 - 6 из 54, в 1980 - 2 из 36. А из сибирских композиторов в 1969 - 1970 годах никого за рубежом не было. Аналогичная ситуация наблюдалась и среди сибиряков - членов СП38. Строго вертикальная система управления искусством в СССР не могла разрешить и эту проблему, при этом власти всегда использовали сибирскую экзотику при прославлении успехов советской жизни за рубежом. Например, на всемирной выставке в Монреале по решению Государственного комитета Совета министров РСФСР по кинематографии демонстрировались кинофильмы «За баргузинским соболем», «Чита», «Сибирские напевы»39.
Следующей неразрешимой проблемой для сибирской интеллигенции было советское ранжирование республик, краев, областей, городов. И если Новосибирск и, в какой-то мере Иркутск, попали в более высокий ранг, то остальные краевые и областные центры оставались на задворках художе -ственной цивилизации. Сообразно рангам своих городов новосибирцы и, отчасти, иркутяне были представлены в центральных органах творческих союзов РСФСР, СССР, других общественных организаций. Представители «другой» Сибири в них практически отсутствовали. Так, в исследуемое двадцатипятилетие новосибирцы С. Залыгин и А. Смердов были членами правлений СП РСФСР и СССР. В. Пухначев в 1970 году являлся членом иностранной комиссии СП СССР, В. Веленский в 1980 году - член правления Литфонда СССР. В том же году В. Пухначев работал в советском комитете защиты
40
мира40.
В Новосибирске и Иркутске чаще, чем в других городах, проходили выездные заседания центральных органов творческих союзов, проводились зональные (кустовые) совещания творческих работников Урала, Сибири, Дальнего Востока. И если к концу 70-х годов в этот перечень иногда стали попадать Тюмень (сказалась нефтяная эпопея), Томск (старинный научный центр), Омск (стал городом с миллионным населением), Красноярск (мощный экономический рост), то Барнаул, Кемерово, Чита в эти 25 лет так и остались культурным захолустьем региона, что отнюдь не умаляет творческих достижений представителей этих городов.
Проблемой для художественной интеллигенции Сибири являлось противоречие во многом индивидуального творческого процесса с потребностью художника обнародовать результаты своего труда. Естественно, советское государство публиковало книги писателей, устраивало выставки художников, фестивали композиторов, просмотры фильмов. Но эта схема социалистического государства довольно проста и никаких, кроме бюрократических и финансовых проблем с его стороны, она у художников не вызывала. Дело здесь в советской специфике, когда державные власти требовали от самих мастеров искусства участия в пропаганде своих произведений. А они, люди своего времени, при -выкшие к государственной опеке во всем, в этом принуждении видели ущемление своих прав на сво -бодный от тягот окружавшей действительности творческий процесс. Тем не менее государство поступало достаточно жестко, и властные органы заставляли художественную интеллигенцию заниматься
общественной работой, которая по своей сути была пропагандой творческих результатов. И хотя творческая интеллигенция пыталась уклониться от нее, все же она принимала участие во встречах со зрителями, читателями. Художники выезжали с передвижными выставками, дарили безвозмездно свои произведения колхозам и заводским галереям, принимали участие в эстетическом воспитании молодежи, композиторы занимались с детьми в домах пионеров и устраивали конкурсы композито -ров-любителей и самодеятельных хоров.
Эти формы прижились за годы советской власти, стали нормой социалистической действительности. Эти праздники искусства: «Омская зима», «Огни магистрали», «Забайкальская осень», «Северное сияние», «Енисейские встречи», недели ИЗО, декады советской музыки и кино, спецвыпуски газет типа «Тюмень литературная» или «Литературный Алтай», выставки «Художники - фонду мира», творческие командировки, подготовка юбилеев знатных сибиряков и местных юбилеев - стали неотъ -емлемой частью советского искусства (периодика того времени изобилует подобными фактами). Данные мероприятия эстетически воспитывали граждан СССР, прививали чувство прекрасного.
С другой стороны они давали возможность мастерам искусства непосредственно общаться с народом. Художники и писатели понимали, для кого они творят, и что они нужны своей стране и людям. Эти встречи вызывали у определенной части художников не только желание участвовать в общественной жизни, но и совершенствовать ее, бороться с негативными явлениями. Председатель правления Томского отделения СХ РСФСР в 1971 году говорил, что вместе с геологами шагают художники. Члены СХ из Новокузнецка очень остро ставили вопрос о загазованности города41. И общественность ценила эту деятельность. Иркутянин А. Муравьев был удостоен премии Ленинского комсомола за серию работ «Байкальский тоннель», композитор О. Иванов стал лауреатом XI Всемирного фестиваля молодежи и студентов на Кубе42. И эти примеры далеко не единичны.
Мастера искусства делали совершенно правильный вывод, что главное в их творчестве воздействовать на душу человека, затронуть ее нравственные и эстетические начала, чтобы она откликнулась добром, потянулась к светлому. Хорошо об этом сказал художник И.В. Титков в 1961 году на творческой конференции художников Сибири: «художник призван работать над душой человека». Тюменские писатели на своем собрании прямо заявили, что центром их творчества должна быть
43
душа человека43.
Эта проблема - человек и его душа - начинают приобретать в течение исследуемого двадцатипятилетия первостепенное значение. И если в 60-е годы эти заявления единичны, я бы сказал, даже робки (хотя в 1961 году новосибирский писатель Г.И. Воронин смело заявил, что советские писатели говорят о человеке труда, а классическая литература на 90% говорит о человеческих чувствах44, то уже в конце десятилетия эта тенденция все больше и больше набирает силу. Писатели Тюмени, художники и кинодокументалисты Сибири обращают внимание на художественно-эстетическое оформление своих городов и поселков, призывают беречь старинные здания, памятники культуры, ибо, по образному выражению красноярского художника Б.Я. Ряузова, «в них накоплен опыт народа», а новосибирец А.С. Чернобровцев писал в «Правде», что изобразительное искусство и его памятники помогают воспитывать у людей любовь к родному краю. Алтайские художники, новосибирские, иркутские, томские писатели, кинематографисты все чаще обращаются к старине. Они в ней ищут корни человеческой души и ответы на современные вопросы. Художественная интеллигенция все больше старается уходить от многолюдных собраний и митингов в камерную, интимную обстановку, где человек становится мягче, раскованнее, душа его очищается в дружеской, непринужденной обстановке. На первый план в произведениях все больше становится семья, быт, простые мелочи, из которых и состоит наша жизнь45. Мастера искусства поднимают вопросы сострадания к заблудшим душам совре -менников. Омские писатели И. Яган и В. Озолин отвечают в писательской организации за работу в детских колониях МВД. Иркутяне сняли сюжет о плохих условиях жизни высланных тунеядцев46.
В.М. Шукшин сделал свою знаменитую «Калину красную» после посещения колонии несовершеннолетних в родных краях под Бийском.
На смену воспевания романтики покорения Сибири начала 60-х годов47 приходит осмысление губительности бездумного отношения к природе края и безудержного потребления его ископаемых благ. Сибирская художественная интеллигенция, одной из первых в стране, становится на защиту экологии региона. Появляются многочисленные статьи в газетах, литературных альманах, журнале «Сибирские огни», снимаются киносюжеты. И интеллигенция празднует первые победы. В 1972 году отдел альманаха «Огни Кузбасса» награждается Большой медалью Центрального Совета Всероссий -ского общества охраны природы «за активное участие в пропаганде вопросов охраны природы в тече -нии длительного времени систематически и всесторонне». Диплом и I Премию Всесоюзного смотра-конкурса документальных и научно-популярных фильмов, посвященного развитию производитель-
ных сил Сибири, в Красноярске в 1980 году получает фильм новосибирского режиссера В. Клабукова «Пока есть кедр»48.
Представители богемы с течением двадцатипятилетия все больше и больше начинают входить в противоречие с существовавшей властью, ее канонами. Это касается прежде всего проблем самого творчества. Интеллигенцию возмущает, что «музыкальное общественное мнение создается уже не коллективно, в спорах, а лаконичным афористичным высказыванием безличного ТАСС или личным мнением какого-либо ведущего музыкального деятеля, публикуемого в центральной прессе вне дискуссии». Их коробят реплики власть предержащих, что их творческие промахи идут от незнания жизни
Другое дело, и это надо отметить, что художественная интеллигенция региона была слишком слаба и малочисленна, чтобы бороться с этой властью. Она лишь могла пассивно сопротивляться, отказываясь под разными предлогами и затягивая работу над официозными заказами типа книги «Причастен к подвигу» (об итогах поездки Л.И. Брежнева в Сибирь и на Дальний Восток). Или могла посетовать, как барнаулец Л. Квин, который в 1977 году на упрек алтайских властей по поводу отсутствия в крае масштабных произведений, ответил, что причиной тому - элементарная боязнь взяться за такого рода полотно, ведь оно связано с риском, а возраст уже не тот (средний возраст алтайских писателей в том году составил 53 года). Это С. Михалков мог себе позволить говорить, что «есть разница между советом и согласованием. Согласовать надо постановление, решение. Но нельзя согласовать эмоции, чувство юмора, методы искусства». Или С.А. Герасимов позволял с трибуны в Новосибирске бросить, что главная беда советского документального кинематографа в том, что «он чрезвы -чайно любезен» и что «документализм - это стремление к постижению конкретики, реально существующего, а не искомого, желаемого, домыслимого»49. Подобных высказываний сибирской богемы в архивах нет и винить их за это, на наш взгляд, не надо.
Вышеприведенное исследование, естественно, не раскрывает всей проблематики сибирской художественной интеллигенции того времени и в заключении хочется сказать только одно - художественная интеллигенция - живые люди, с присущими им достоинствами и недостатками, с различными наклонностями в политике и искусстве, с разной степенью энергии в достижении цели или с апатичными взглядами на окружающую действительность. Их из массы народа выделяет только стремление по своему видеть мир и непременно отобразить его и выразить, пропустив через свое индивидуальное восприятие.
Примечания
1 Новосибирск. 100 лет. События. Люди. Новосибирск. 1993. С. 191; РГАЛИ. Ф. 2938. Оп. 1. Д. 701. Л. 25; ЦДНИИО. Ф. 159. Оп. 26. Д. 31. Л. 304; История Красноярского края. Красноярск, 1967.
С. 286; Очерки истории Читинской областной организации КПСС. Изд. 2. Иркутск, 1986. С. 270; ЦХАФАК. Ф.П. 1. Оп. 117. Д. 52. Л. 177; История Кузбасса. Ч. III. Кемерово, 1970. С. 183; ГАОО. Ф.Р. 2390. Оп. 1. Д. 4. Л. 3; Заплавный С. Рассказы о Томске. Новосибирск, 1984. С. 385; ГАТюО. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 1. Л. 5.
2 РГАЛИ. Ф. 2938. Оп. 2. Д. 94. ЛЛ. 40 - 45, 198.
3 См.: Юдалевич М.О. Однополчане. Книга рассказов - воспоминаний. Барнаул, 1980. С. 56; ТОЦД-НИ. Ф. 124. Оп. 160. Д. 34. Л. 37.
4 РГАЛИ. Ф. 2938. Оп. 1. Д. 140. ЛЛ. 5 - 11.
5 Там же. Оп. 2. Д. 96. Л. 193.
6 Культурное строительство в Иркутской области (1917 - 1967 гг.). Сборник документов. Иркутск, 1980. С. 159.
7 РГАЛИ. Ф. 2940. Оп. 2. Д. 2100. Л. 34; ГАНО. Ф.П. 4. Оп. 72. Д. 86. Л. 19.
8 ГАНО. Ф.Р. 1742. Оп. 1. Д. 250. Л. 4.
9 Гольденблюм Л.М. Изобразительное искусство Омской области. Омск, 1959. С. 18.
10 Ротман В.Г. Томские художники. Томск, 1978. С. 5; Культура и искусство Томской области: В помощь пропагандистам. лекторам. политинформаторам. агитаторам. Томск, 1979. С. 14; Сластенин В.А. Развитие культуры и искусства в Тюменской области за 50 лет Советской власти. Тюмень, 1967. С. 36; Худяков А. Художники Тюмени. Тюмень. 1968. С. 8.
11 Мастера кисти и резца. Красноярск, 1986. С. 3; Кузбасс. Прошлое, настоящее, будущее. Изд. 2. Кемерово, 1978. С. 342.
12 РГАЛИ. Ф. 2940. Оп. 1. Д. 743. Л. 7.
13 Там же. Ф. 2490. Оп. 2. Д. 18. Л. 53.
14 ГАНО. Ф.Р. 1812. Оп. 1. Д. 40. Л. 1.
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
РГАЛИ. Ф. 2490. Оп. 2. Д. 502. ЛЛ. 24, 26, 27.
ГАТюО. Ф. 1921. Оп. 1. Д. 12. Л. 3.
ГАНО. Ф.Р. 1812. Оп. 1. Д. 172. ЛЛ. 1, 2.
ЦХАФАК. Ф.П. 1. Оп. 117. Д. 283. Л. 408.
РГАЛИ. Ф. 2936. Оп. 3. Д. 2. Л. 4; Д. 3. Л. 2; Оп. 4. Д. 896. ЛЛ. 25, 32.
Там же. Ф.2938. Оп. 1. Д. 168. ЛЛ. 159, 167.
Наш товарищ - кино. Новосибирск, 1981. С. 79.
ЦДНИИО Ф. 159. Оп. 26. Д. 31. ЛЛ. 304, 305; РГАЛИ. Ф. 2940. Оп. 1. Д. 743. Л. 7; ГАНО. Ф.Р. 1742. Оп. 1. Д. 244. ЛЛ. 1 - 3.
РГАЛИ. Ф. 2938. Оп. 2. Д. 94. ЛЛ. 40 - 45; 198, 288; Ф. 2940. Оп. 1. Д. 743. ЛЛ. 7 - 9; Ф. 2077. Оп. 1. Д. 2344. Л. 1; Ф. 2936. Оп. 1. Д. 311. ЛЛ. 23, 38.
Там же. Ф. 2940. Оп. 1. Д. 1539. Л. 12 - 15.
Там же. Оп. 2. Д. 437. Л. 5.
Там же. Д. 255. Л. 148.
ЦДНИИО Ф. 159. Оп. 26. Д. 9. Л. 100; ГАНО. Ф.Р. 953. Оп. 1. Д. 281. Л. 8; РГАЛИ. Ф. 2936. Оп. 4. Д. 229. Л. 17.
ГАРФ. Ф. 259. Оп. 45. Д. 4187. Л. 68.
РГАЛИ. Ф. 2936. Оп. 4. Д. 287. ЛЛ. 1 - 8.
ГАНО. Ф.Р. 1812. Оп. 1. Д. 76. Л. 20; Ф.П. 4. Оп. 33. Д. 3935. Л. 17; ГАКО. Ф.П. 75. Оп. 38; Д. 65. Л. 104; ЦДНИИО. Ф. 6378. Оп. 1. Д. 1. Л. 57.
ГАКО. Ф.П. 15. Оп. 21. Д. 11. Л. 182; ЦДНИИО Ф. 159. Оп. 32. Д. 6. Л. 80; ГАТюО. Ф. 1958. Оп. 1. Д. 12. ЛЛ. 1, 2; ГАОО. Ф.Р. 2724. Оп. 1. Д. 25. Л. 3.
ТОЦДНИ Ф. 124. Оп. 160. Д. 8. Л. 53.
ГАНО. Ф.Р. 1812. Оп. 1. Д. 155. Л. 5; Д. 35, 43 - 45; Ф.П. 22. Оп. 23. Д. 103. Л. 12.
Там же. Ф.П. 4. Оп. 88. Д. 225. Л. 4; Кино. Энциклопедический словарь. М., 1986. С. СLХХVI. РГАЛИ. Ф. 2490. Оп. 2. Д. 28. ЛЛ. 144.
Там же. Ф. 2940. Оп. 1. Д. 688. Л. 95; Ф. 2936. Оп. 3. Д. 46. ЛЛ. 24, 25; Оп. 4. Д. 1200. Л. 4.
Там же. Ф. 2936. Оп. 4. Д. 287. ЛЛ. 1 - 8. Д. 288. Л. 27.
Там же. Ф. 2938. Оп. 3. Д. 347. Л. 178; Ф. 2936. Оп. 4. Д. 752. Л. 6; Ф. 2940. Оп. 2. Д. 113. Л. 9; Д. 242. ЛЛ. 90 - 94; Д. 458. ЛЛ. 18, 19; Ф. 2490. Оп. 2. Д. 537. ЛЛ. 14, 15.
ГАРФ. Ф. 259. Оп. 45. Д. 4187. Л. 9.
ГАНО. Ф.П 4 б. Оп. 2. Д. 56. Л. 56; Ф.Р. 1597. Оп. 1. Д. 248. Л. 105; Д. 336. Л. 22.
ЦДНИТО Ф. 607. Оп. 1. Д. 4068. Л. 155; ГАКО. Ф.Р. 975. Оп. 1. Д. 41. Л. 40.
ЦДНИИО Ф. 127. Оп. 109. Д. 9. Л. 164; ГАНО. Ф.П. 4. Оп. 88. Д. 225. Л. 6.
ГАНО. Ф.Р. 1742. Оп. 1. Д. 60. Л. 3; ТОЦДНИ Ф. 2918. Оп. 1. Д. 4. Л. 34.
ГАНО. Ф.Р. 1597. Оп. 1. Д. 180. Л. 3.
ГАТюО. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 38. Л. 12; ЦХИДНИ КК. Ф. 26. Оп. 9. Д. 9. Л. 75; Правда. 1978. 29 августа; ЦХАФАК. Ф.П. 1. Оп. 124. Д. 11. Л. 37; ГАНО. Ф.Р. 1597. Оп. 1. Д. 291. Л. 33; ЦДНИИО Ф. 127. Оп. 97. Д. 16. ЛЛ. 88 - 91; ЦДНИТО Ф. 607. Оп. 1. Д. 4603. Л. 116; Красное знамя. 1977. 16 февраля; ГАНО. Ф.П. 4. Оп. 80. Д. 371. Л. 40; ЦДНИИО Ф. 127. Оп. 97. Д. 16. Л. 89.
ГАОО. Ф.Р. 2390. Оп. 1. Д. 68. Л. 7; РГАЛИ. Ф. 2936. Оп. 1. Д. 815. Л. 58.
ГАИО. Ф.Р. 1390. Оп. 1. Д. 172. Л. 4; ГАТюО. Ф. 1932. Оп. 1. Д. 1. Л. 122.
ГАКО. Ф.Р. 1053. Оп. 1. Д. 99. Л. 38; Наш товарищ - кино. Сборник. Новосибирск, 1981. С. 143. ЦХИДНИ КК. Ф. 17. Оп. 17. Д. 8. Л. 54; ЦХАФАК. Ф.П. 1. Оп. 125. Д. 162. Л. 46; РГАЛИ. Ф. 2938. Оп. 1. Д. 168. Л. 91; Ф. 2936. Оп. 4. Д. 755. Л. 31.
Список сокращений
ГАИО - Государственный архив Иркутской области;
ГАКО - Государственный архив Кемеровской области;
ГАКК - Государственный архив Красноярского края;
ГАНО - Государственный архив Новосибирской области;
ГАОО - Государственный архив Омской области;
ГАРФ - Государственный архив Российской Федерации;
ГАТО - Государственный архив Томской области;
ГАТюО - Государственный архив Тюменской области;
ГАЧО - Государственный архив Читинской области;
РГАЛИ - Российский государственный архив литературы и искусства;
ТОЦДНИ - Тюменский областной центр документации новейшей истории;
ЦДНИИО - Центр документации новейшей истории Иркутской области;
ЦДНИОО - Центр документации новейшей истории Омской области;
ЦДНИТО - Центр документации новейшей истории Томской области;
ЦХАФАК - Центр хранения архивных фондов Алтайского края;
ЦХИДНИ КК - Центр хранения и изучения документов новейшей истории Красноярского края.
Бортников Сергей Дмитриевич - доктор культурологии, профессор кафедры истории и философии Алтайского государственного института искусств и культуры.
